Скульптор твоего тела

Глава 22

Нет, я, конечно, далеко не богослов, но в свое время разными религиями увлекался. Чего я только ни читал, в надежде избавиться от своей болезни! В том числе, конечно, и Библию. Даже одно время всерьез пытался изучать каббалу. Поэтому понял, что означает та фраза, которую выдал отец. «Я Тот, кто Я есть» — это же один из переводов древнейшего из имен Бога, которое по-русски на библейском иврите можно прочитать как «ЯХВЕ». Ну, или последующий перевод с древнееврейского языка на древнегреческий: «Иегова». А по сути это нечитаемый тетраграмматон, обычно рисуемый латинскими буквами «YHWH», который на палеоиврите вообще не так пишется. Эту фразу Бог сказал Иакову в ответ на вопрос о том, как Его имя. Ее переводят по-разному, но, по сути, она означает: «Я тот, кто существует», подразумевая при этом, что тот, кто спрашивает, на самом деле не существует.

Конечно, батя мог и не это иметь в виду, вот только его следующая фраза «И если кто из адамов спросит, то так и ответь», явно указывала именно на такой смысл. В общем, я подумал, да и спросил:

— Ты Бог что ли?

Мой вопрос вызывал у отца взрыв веселого смеха, который он, впрочем, тут же оборвал, сделав серьезное лицо:

— Молодец, начитанный мальчик. Знаешь, был такой хороший советский фильм середины двадцатого века — «Золушка», снятый по одноименной пьесе Евгения Шварца. Так вот там, у феи, тетушки Золушки, был паж, который постоянно произносил фразу, ставшую потом, как сейчас бы выразились, мемом: «Я не волшебник, я только учусь». Вот и я, сын, только учусь. Но пока тебе это вовсе ни к чему, это все слишком далекие пока от тебя высшие уровни бытия. Тебе сейчас нужно кое-что другое, попроще, но зато очень действенное в Срединном мире.

— Как ты сказал, — вскинулся я, — в Срединном мире?

— А! — махнул рукой отец. — Не обращай внимания, так мы называем тот мир, в котором ты до сего момента жил.

— Выходит, есть и другие? — не отставал я.

— Есть, есть, — подмигнул он. — Все это скоро узнаешь и во всем разберешься в процессе. Сейчас для тебя важнее другое.

— Ладно, — согласился я, — что же мне сейчас надо?

— Сейчас тебе надо научиться защищать себя, — внимательно посмотрел мне прямо в глаза отец. — Больно уж резко за тебя взялись. Оно и понятно, нормального Скульптора днем с огнем не найдешь. Но все же это никуда не годится, так ты каши не сваришь. Значит, что? — Правильно, значит, будем тебя учить, пока минутка свободная выдалась и ты все равно там без сознания. Думаю, за пару-тройку лет управимся. Ну, или чуть дольше. Иди за мной.

— Что ты сказал? За сколько лет? Это шутка такая?

Но отец уже заходил в лес, и мне пришлось его догонять. Как он, кстати, сумел так быстро пересечь поляну? Должно быть, какая-нибудь гребаная телепортация, не иначе.

Стоило мне, в погоне за отцом, пересечь границу леса, как лес исчез. А вместо него, насколько хватало глаз, простиралось кукурузное поле со вполне уже зрелыми початками на тысячах крепких стволов. Пересекая поле, тянулась извилистая тропинка, и отец быстро шагал по ней. Я уже почти бежал, но никак не мог его догнать. А когда, все же поднажав, догнал, то мы оказались в горах. Высоченные пики с блестящими на солнце снежными шапками на них, окружали со всех сторон. В воздухе повеяло прохладой и сыростью. Меж гор бурлила и ревела не очень широкая река, вдоль которой продолжала тянуться все та же тропинка.

И так мы шли, как мне показалось, несколько часов, пересекая самые разные места — болота, пустыни, и опять горы, и опять леса, а скорее, это были разные миры, как я постепенно начал подозревать. Мои попытки спросить что-то у отца, заканчивались ничем, он просто игнорировал мои вопросы, словно рядом со мной была лишь часть его. Такое впечатление, что он меня даже не замечал, погруженный в свои думы. И я замолчал, шагая вслед за ним и глазея по сторонам.

Но всему приходит конец, закончился и наш путь. К концу его я уже не понимал, сколько времени мы шли на самом деле. Иногда мне казалось, что часы, но порой представлялось, что дни или даже годы. А возможно, и так и так правильно, зависит от того, как считать. Сплошные загадки. То место, которое стало конечным пунктом нашего пути, было отделено словно бы некой непрозрачной пленкой, сквозь которую отец, а за ним и я прошли без препятствий. Однако у меня осталось смутное впечатление, что преодолеть эту пленку, да даже просто увидеть ее я смог лишь по одной единственной причине: со мной был мой отец.

Это был берег озера, расположенного прямо в лесу. Вдалеке виднелись горы. Небольшое лесное озеро, на берегу которого стоял дом. Ну, как дом? Скорее то, что называют словом «избушка». Домик был маленький, я прикинул, метров тридцать квадратных, но сложен из настоящих, хотя и постаревших уже, некрашеных и почти черных от времени бревен. Чуть поодаль, у самого берега озера стояла банька, ничем другим это сооружение быть не может. Из трубы вьется белесый дымок, никак, топится банька-то, а? Я вдруг понял, что был бы не прочь помыться с дороги. Шли долго, и я не раз пропотел в своем милитаристском обмундировании.

Когда мы появились, от берега озера к домику шла женщина, на первый взгляд — пожилая, но еще крепкая и высокая, одетая во что-то типа свободного балахона до пят. На плече она ловко держала коромысло с двумя ведрами на концах. И тут отец очнулся, сбросил с себя ту напряженную отчужденность, что стояла между нами во время всего пути, улыбнулся, и громко произнес:

— Бог в помощь, Лора! Ты, как всегда, встречаешь меня с полными ведрами!

Женщина остановилась, неторопливо сняла с плеча коромысло и так легко поставила на землю, что я усомнился, что в них вообще есть вода. Похоже, отец ошибся.

— Здравствуй, хранимый Богом[1]! — улыбнулась женщина отцу, и морщинки покрыли ее лицо.

— Здравствуй, Велора! Рад видеть тебя! Познакомься с моим сыном, его зовут Олег.

Та внимательно всмотрелась в мое лицо, я тоже не сводил с нее глаз. Несомненно, в молодости она была настоящей красавицей. И сейчас еще следы былой красоты не сошли полностью, вот только то, что я принял издалека за морщины, было шрамами, покрывавшими ее лоб, щеки, нос и даже горло. Она и правда была довольно высокой, может быть, даже чуть выше меня. Широкие плечи и вообще, в ней чувствовалась некая физическая крепость, свойственная людям, давно и профессионально занимающимся силовыми видами спорта.

— Олег, значит, — прошептала она, — святой[2] сын хранимого Богом. Интересно. Он тот, о ком я думаю?

— Я же обещал, что однажды приведу к тебе лучшего Скульптора Срединного мира. Я всегда держу свое слово.

— Я знаю, — кивнула она, — и не сомневалась в твоем обещании. Не думала только, что это будет твой сын. Хотя, мне, конечно, стоило бы догадаться.

Она опять улыбнулась, и шрамы вновь разбежались по лицу.

— А ведра полные, Олег, — Вилора вновь посмотрела мне прямо в глаза, — можешь проверить. Я всегда встречаю своих друзей с полными ведрами. — Думаешь, он справится? — перевела она взгляд на отца.

Я же смущенно опустил глаза, думая о том, читает ли она мысли, или на моем лице все и так ясно написано?

— Я думаю, — в голосе отца прозвучали горделивые нотки, — на сегодняшний день он лучший Скульптор не только в Срединном мире, но, возможно, во всем Веере миров. Скажу лишь, что он в полушаге от Лекаря.

Та, которую отец назвал Вилорой, взглянула на меня несколько иначе, более уважительно, что ли…

— Ну, что ж, проходите, гости дорогие! — Она сделала движение, очень отдаленно напоминающее поклон, и повела рукой в сторону домика. — Сейчас накормлю вас, напою и спать уложу.

Вилора громко рассмеялась, и отец подхватил смех. Видимо, это было между ними чем-то вроде старого прикола. М-да, а папаша, похоже, тот еще гусь. Что-то неприятное заворочалось в мыслях, но я отогнал их от себя. Попытался отогнать. В конце концов, они давно не живут с мамой и он свободный человек. Но неприязнь к этой Лоре-Вилоре все же легкой тенью легла на сердце.

Видно, что-то такое мелькнуло в моих глазах (или эта женщина и правда мысли читает), но Вилора повернула ко мне улыбающееся лицо и мягко сказала:

— Не думай, Скульптор, я не спала с твоим отцом.

— Лора! — укоризненно воскликнул батя. Но та не обратила на него внимания и продолжила:

— Мы с ним друзья. Может, я когда-то и хотела чего-то, сейчас это уже неважно. Игорь, отец твой, к сожалению, однолюб. Всю жизнь любит одну женщину, и эта женщина — твоя мать. Такой вот он странный. Это чтобы между нами с самого начала не было никаких недомолвок. Веришь мне, Олег?

Я внимательно посмотрел в ее глаза и понял (не знаю, как), что она говорит правду. Поэтому с чистым сердцем ответил:

— Верю, Вилора.

И губы мои сами расползлись в улыбке. Она тоже улыбнулась, глядя на меня:

— А ты красавчик, Олег, весь в отца, только моложе. Впрочем, чего еще ждать от Скульптора?

И она, развернувшись, зашагала по направлению к своей избушке. А фигурка ничего так сзади, промелькнуло в голове, и, кажется, она вовсе не такая старая, как мне показалось вначале. Но батя, прервал мои фантазии, кивнув на ведра:

— Захвати.

***

Внутри домика было уютно, чувствовалась женская рука. И, что странно, внутри избушка казалась намного больше, нежели снаружи. «Тем, кто хорошо знаком с пятым измерением, ничего не стоит раздвинуть помещение до желательных пределов. Скажу вам более, уважаемая госпожа, до черт знает каких пределов!» — тут же вспомнил я классика. Кажется, мой запас удивления почти исчерпан, поэтому я даже не стал ничего спрашивать. Если я правильно понял, то мне придется задержаться здесь на какое-то время. Надеюсь, не слишком надолго, если мое мнение кому-то будет интересно.

— Ну что, гости дорогие, — вновь шрамы разбежались по лицу от улыбки хозяйки. — Сразу к столу или, все же, сначала в баньку? Я как ждала вас, натопила и воды натаскала.

— Конечно, ты знала, Лора, — добродушно откликнулся папаня, — это же твоя реальность, здесь ты все узнаешь первой.

И уже обращаясь ко мне:

— Ну что, сын, в баню?

— В баню! — не сомневаясь, кивнул я в ответ, размышляя над словами отца о том, что это реальность нашей хозяйки. Ох, в непростое место привел меня отец и к совсем непростому человеку! Надо быть настороже, пожалуй, на всякий пожарный…

— Ну, так идите, а я сейчас полотенца вам да сменку принесу.

Мы развернулись и вновь вышли на свежий воздух. По ощущениям стоял ранний летний вечер, воздух был такой чистый и густой, что, казалось, его можно пить. В городе, к которому я привык с детства, такого воздуха не бывает никогда.

К баньке была протоптана дорожка, по ней мы и пошли.

— Наверное, хочешь знать, кто это? — взглянул на меня искоса батя.

— Да нет, — протянул я, — ваще не интересно. Подумаешь, еще одна загадка!

И мы вместе рассмеялись. После такого длинного пути, который мы прошагали бок о бок молча, отец был, явно весел и разговорчив. А то я уже думал, что он теперь и не заговорит, ха-ха.

— Вилора полностью соответствует своему имени. А, скорее всего, это даже не совсем имя, а суть ее. Раньше умели давать такие имена. С древнегерманского оно переводится как «сильная, волевая».

Мы дошли до баньки и остановились, глядя на озеро, вода которого была прозрачной, а дно песчаным. Наверное, здесь приятно купаться.

— Она тоже адама? — спросил я.

— Да, хотя и не с нашего плана бытия, — отец задумчиво рассматривал противоположный берег озера, поросший, такое впечатление, цветами, таким он казался ярким и разноцветным.

До того берега, наверное, с полкилометра, так что без бинокля не разобрать, но я уже знал, что обязательно всё здесь изучу.

— Если захочет, она сама тебе о себе расскажет. Скажу лишь, что она была одним из лучших воинов Веера, пока не отошла от дел. Да, — задумчиво повторил отец, — одним из лучших, если только не самым лучшим. Она научит тебя многому, что пригодится в жизни.

— Я так понимаю, не бесплатно? Ей нужен Скульптор.

Отец пожал плечами:

— Она научила бы тебя и так. У нее ко мне должок, я однажды спас ей жизнь, а долг жизни — это очень серьезно. Кое-где и сейчас за него расплачиваются жизнью. Но раз уж ей нужен Скульптор, то, я верю, ты не откажешь ей, ведь то, что она сможет дать тебе, намного больше, поверь. А она…, она просто снова хочет стать молодой и красивой. Такой, какой была когда-то, когда самые знаменитые рыцари дрались на турнирах за один ее взгляд. Женщина, сам понимаешь, у них это внутри. Даже у таких, как она.

— Ну, что вы там застыли? Еще налюбуетесь здешними красотами, заходите уже!

Я вздрогнул, потом что не слышал ни единого шороха. Как она смогла так бесшумно подобраться к нам? А вот отец, кажется, совсем не удивился, и Вилора не застала его врасплох.

— Ты права, Лора. Пошли, Олег, — он хлопнул меня по плечу.

В предбаннике было светло и чисто, пахло деревом, почему-то хвоей и еще чем-то неуловимо приятным. Вилора положила на лавку две стопки с бельем, на меня и на отца, как она сказала, сверху — полотенца. А потом сделала такое, чего я никак не ожидал. Они быстро выскользнула из своего балахона, под которым ничего не оказалось, и я даже не успел ничего рассмотреть, настолько молниеносно она первой проскользнула в саму баню, выпустив из двери густое облако пара. Ничего себе!

Я застыл и посмотрел на отца. Он засмеялся, потрепал меня ладонью по шевелюре:

— Привыкай, здесь к этому относятся просто. К тому же, тебе с ней в одном доме долго жить. Да и вообще, все равно скоро бы ее голую увидел, когда лепить стал, так какая разница? Или ты сам стесняешься?

Я стеснялся, но признаваться в этом не стал. Действительно, стыдиться мне, вроде, нечего, все у меня на месте, и какое надо — сам делал по настоянию еще Ирины. В общем, я пожал плечами и шагнул вслед за отцом в горячее облако пара. Отец, кстати, оказался крепким с виду мужиком. Огромных бицепсов не наблюдалось, но весь он словно из мышц и сухожилий сплетённый. Должно быть, очень сильный, подумал я.

Баня была обычная, деревенская. И парилка, и помывочная — все в одном флаконе. Когда мы зашли, Вилора уже лежала на верхней полке задом кверху в мареве дрожащего от жара воздуха. Там, наверное, была самая жара.

— Попаришь меня, Олег? — с едва заметной игривой ноткой в голосе спросила она. — Надо сразу проверить, не придется ли тебя еще и этому обучать.

— Догадалась? — спросил отец, присаживаясь на нижнюю полку.

— Сейчас от меня всем только одно и надо, — хмыкнула она. — Не то, что раньше. Ну, ничего, Скульптор слепит так, что будет лучше прежнего. Правда, Олежка?

Я понял, что краснею и, зачем-то откашлявшись, как мог солидно ответил:

— Сделаю всё, что в моих силах.

Вилора рассмеялась:

— Ничего, я научу тебя и этому.

— Чему? — не понял я.

— Скрывать свои чувства и показывать лишь то, что хочешь сам, — серьезно ответила она и добавила, — давай уж, бери веник и пройдись по мне как следует!

Мне показалось или в ее последних словах промелькнул какой-то скрытый подтекст? Эх, чего уж там! Я огляделся и сразу же увидел в углу шайку (кажется, так правильно называется это деревянное большое ведро?) с замоченными в ней вениками. Взял первый попавшийся и полез наверх. Здесь и правда было очень жарко, но это ничего, пусть вся грязь слезет. Я наклонился над Вилорой и с ужасом стал рассматривать кое-как зажившие бугристые и широченные шрамы, покрывавшие ее тело буквально с ног до головы.

— Это…, — я запнулся, — где это вас так?

— Еще раз скажешь мне «вы», получишь в ухо, понял? Мы не во дворце и я уже давно не королева, а ты не мой подданный. Ты мой ученик, считай это первым уроком. Что касается твоего вопроса, то, как говорится, нашлись добрые… э-э-э, существа. В общем, вперед и постарайся, как следует. Я люблю пожестче!

И вновь этот намек в ее словах, но я решил не обращать внимания. Парить я умел плохо, но под руководством отца отхлестал свою будущую наставницу на славу. Я бы, наверное, такое не выдержал, а она только охала и просила еще. А потом она перевернулась на спину и вот тут у меня реально глаза на лоб полезли. Да что же это такое, как же, блин, так?!

От плеч и до ступней то, что лежало передо мной, можно было спокойно назвать одним сплошным плохо сросшимся истерзанным куском мяса. Как будто (а, может, и на самом деле) с нее сорвали кожу, а потом вырывали плоть щипцами или рвали клыками. Я почувствовал, что глаза у меня лезут на лоб. А Вилора, внимательно наблюдая за мной, тихо спросила и я услышал в ее голосе плохо скрытую надежду:

— Сможешь исправить?

— Ох…, — выдохнул я и еще раз все внимательно осмотрел. А потом улыбнулся, подмигнул ей и тоже почти прошептал:

— Сделаем все в лучшем виде, не изволь беспокоиться, твое величество! Или высочество?

— Забудь, — скривилась она, но я увидел такое облечение в ее глазах, что понял, я буду не я, но слеплю из нее первую красавицу в мире. Впрочем, облегчение так быстро промелькнуло у нее в глазах, что уже через секунду я усомнился: а было ли оно?

— Ну и чего тогда ждем, ученик? Давай, работай, докажи, что ты хоть что-то умеешь!

И я вновь взмахнул веником.

***

После того, как мы, распаренные и настолько чистые, что, казалось, кожа поскрипывает, перешли к чаю с вкуснейшим вареньем, непонятно из чего сваренным, Вилора посмотрела на отца:

— Ну, давай, Игорь, говори! Все приличия, кажется, соблюдены: гости намыты, накормлены и напоены.

Она сидела напротив нас, одетая все в такой же длинный балахон от шеи до пят, только на этот раз голубого цвета и с цветочным узором по вороту, подолу и рукавам. Теперь я понимал, почему она так одевается. Мы же были в простых, но очень мягких и тонких штанах из некрашеной материи, и из той же материи простых рубахах с длинным рукавом и прорезями для головы. Так сказать, самый простой фасон. На ногах у нас с отцом было что-то типа легких тапочек с мягкой, но прочной подошвой, кажется, кожаной.

Отец кивнул и, отставив в сторону чашку, стал говорить.

— Мой сын, Вилора, сейчас находится в трудной ситуации. В Срединном мире он всем нужен, за ним все охотятся. И, пожалуй, если не удастся заполучить живым, его попробуют убить. Конечно, это не так просто, но ты понимаешь, что убить можно любого, главное, знать как.

Вилора кивнула, а отец продолжил:

— Олег сейчас на пике мастерства Скульптора, второго такого в Срединном мире нет. Да, пожалуй, не только в Срединном, все же он мой сын. Но мы с тобой знаем, что одновременно это означает, что он на грани перехода к сущности Лекаря. Лекарь тоже всем нужен, но Лекарь лучше защищен, и его совсем не просто заполучить. Но пока еще Олег Скульптор и сколько времени еще будет им, не знает никто.

Вилора снова молча кивнула, переводя взгляд с отца на меня.

— В общем, все просто, Лора, — отец смотрел на нее, и взгляд его стал почти физически тяжелым. Так мне показалось, по крайней мере. — Он делает тебя совершенной красавицей, а ты делаешь из него универсального бойца. Истинного бойца, понимаешь, что я имею в виду?

Последние слова отец зачем-то выделил тоном. И замолчал, все сказав, и не сводя глаз с женщины. А она смотрела на меня — внимательно, оценивающе. На миг мне даже показалось, что она попросит меня показать зубы. Я слышал, что так лошадей выбирают.

— На то, чтобы сделать из него истинного бойца, Игорь, потребуется время. Много времени, даже учитывая мои уникальные методы и практики. Он готов задержаться здесь надолго?

— Он готов, — ответил отец.

Но ее взгляд, казалось, проникал прямо в мои мозги. Она хотела услышать мой ответ. Я сглотнул и, постаравшись говорить спокойно, спросил:

— Насколько надолго?

— Пока не знаю, — ответила она, — как пойдет. Но пара лет — это минимум.

— Сколько? — я вылупил глаза. — Да у меня там девушка недолеплена…

Отец положил мне руку на плечо:

— Об этом не беспокойся, время здесь течет перпендикулярно Срединному миру. Года здесь — это пара минут там. Или даже меньше. К тому же, насколько мне известно, в мире Вилоры время вообще зациклено.

— Зациклено? Это как?

— «День сурка» смотрел? — улыбнулся отец. — Вот, здесь, примерно, так же, только цикл гораздо больше и устроен иначе. Проживешь здесь хоть сто лет, останешься в том же возрасте, в каком сюда попал.

Я замолчал, немного злой на отца и злость эта постепенно крепла во мне. Действительно, какого лешего? Почему я вообще должен лечить эту бабу, кем бы она там ни была, да потом еще и торчать здесь несколько лет, изучая то, что на самом деле не очень-то и ценил? Хорошее скорострельное оружие — лучший аргумент против любого качка. Я был в этом абсолютно уверен.

«Куда ж он с голыми пятками супротив сабли?»

Глядя на меня, Вилора улыбнулась и повернулась к отцу:

— Кажется, твой сын не понимает. Покажем? Тряхнешь стариной?

— Пожалуй, придется, — улыбнулся в ответ отец. — Пошли, сынок, кое-что покажем тебе с тетей.

— За тетю ответишь, — показала ему кулак Вилора.

Мы встали и вышли на улицу. На ходу женщина высоко подтянула подол своего широкого балахона и перетянула его тонким ремешком на талии. Теперь ее ноги были свободны.

А дальше началось то, что я видел, когда еще подростком смотрел «Матрицу». Только там было кино. Вилора с отцом дрались совсем не по-детски. Причем, видел я не все, половина, если не две трети их движений вообще выпадали из поля моего зрения, настолько они были быстрыми. Откуда-то появились скорострельные автоматы, пули которых казались сонными мухами против этих двоих. На них даже не обращали внимания, походя уклоняясь, отмахиваясь или ловя руками. Холодное оружие сверкало на солнце словно молнии, между которыми метались тела. И в заключение они просто встали друг против друга и с двух рук стали палить из «калашов» прямо в упор. Я замер, поскольку ясно видел, что все пули попадают в цель, они ведь даже не пытались уклоняться! А когда рожки закончились, отец просто разжал ладони, уронив оружие на землю, и повернулся ко мне.

— Подойди, Олег.

Я острожно подошел и встал напротив. Вся рубаха на отце была растерзана пулями в клочья. Тогда отец, не торопясь, разорвал руками то, что от нее осталось, и я увидел совершенно целое, даже нигде не поцарапанное тело.

— Это как это? — сказать, что я был в шоке от увиденного боя, значило бы сильно преуменьшить те эмоции, которые я испытывал.

— Эффект кожи дракона, — подсказала подошедшая Вилора. — Достигается специальными тренировками по моей личной методике.

— А если в голову стрелять, по глазам?

— Твой отец может увернуться, он же недоучка, — хохотнула Вилора. — А если стрелять в голову мне, эффект будет тот же, что и по телу.

Отец нахмурился, а потом тоже рассмеялся:

— Это правда, круче Лоры в этом деле нет никого.

— И не только в этом, — ответные слова Вилоры показались сладкими, как мед. Как это у нее получается?

— Ну и что скажешь, сын? Да или нет? Если нет, то мы уходим. Если да, то ты остаешься, — отец стоял напротив и серьезно смотрел на меня. Вилора стояла рядом и, такое впечатление, ее вообще не интересует итог нашего разговора. А ведь ей нужен Скульптор! Да уж, железная выдержка.

— Пожалуй, я останусь, отец.

Наверное, мне показалось, что тоненькая жилка дернулась на шее моей будущей наставницы.

Отец подошел ко мне, крепко обнял и мы прижались друг к другу. От него пахло потом, а еще чем-то родным из далекого детства, о чем я уже успел забыть.

Потом он похлопал меня по плечу и повернулся к Вилоре. И они так же молча и так же крепко обнялись. Не было сказано ни слова. А потом отец повернулся и пошел, прямо как был — в одних штанах и тапочках. А мы с Вилорой смотрели ему вслед. Отойдя на некоторое расстояние, он встал, обернулся и помахал нам рукой.

— Я вернусь, сын, когда придет время.

И исчез, шагнув через возникшую из воздуха пленку.

[1] По одной из версий, имя Игорь произошло от скандинавского имени Ingvarr. Первая часть имени — Ing — отсылает к одному из имён скандинавского Бога плодородия, а вторая — Varr — значит «охранять». Таким, образом, дословно имя Игорь означает «Хранимый Богом».

[2] Олег — имя, предположительно, восходящее к скандинавскому Hélgi (от др.-сканд. heilagr — «святой», «священный»).