Скульптор твоего тела

Глава 25

Мы подошли друг к другу и пожали руки, выполняя обязательный ритуал соревнований. Практически, единственный ритуал. Каждого из нас представили уважаемой публике. Красная оказалась Ингой, а зеленая — Ириной. Девчонки как девчонки, если не считать, что каждая из них является живым и мыслящим оружием, причем, самым лучшим в Веере миров. Когда расходились, зеленая Иришка мне прямо в открытую со значением подмигнула, что утвердило меня в правоте Лоры. Хотя я и так не сомневался, Вилора в этих делах разбирается всяко лучше меня. Я тоже подмигнул ей в ответ и растянул губы в широкой улыбке идиота. И успел увидеть, как они быстро переглянулись с «красной» Ингой. Что и требовалось доказать.

Прозвучал второй гонг, и закрутилось! Здесь никто не давал друг другу времени, никто не примерялся, не раздумывал. Каждый уже выстроил в своей голове тактику боя и сразу же начал действовать в соответствии с этой тактикой. Мы с «зеленой», типа, союзники, как я, по ее мнению, должен думать. Подтверждая это, она сходу залепила очередью по «красной» Инге, а я, со своей стороны, поддержал ее очередью в то место, где «красная» должна была оказаться. И не угадал, она ушла в другую сторону, ловко обхитрив меня обманным движением и, в свою очередь, влупив по мне сразу с двух стволов. Я упал на песок и перекатился, поймав на себе внимательный взгляд Ирины. Она явно хотела рубануть меня своим тесаком, но увидев, что я заметил, на ходу поменяла направление движения и, то ли случайно, то ли нарочно, чуть не отрубила руку Инге. Если бы та вовремя не среагировала, быть бы ей однорукой до конца боя. Но она успела, и, в свою очередь, выстрелила в «зеленую» с одной руки, а с другой — в меня. Вот только в зеленую Ирину она не попала, а меня задела, всадив пару пуль прямо в пах. Хорошо, что я в последний момент резко прыгнул, сделав обратный шпагат в воздухе так, что пули не раздробили кость, но яйца, чувствую, всмятку. Вот, же сука, на самое дорогое руку подняла!

Я не заорал, просто я умею отключать боль, этому Вилора учила меня в первую очередь на занятиях, больше напоминающих медитации каких-то индийских йогов. Ну, или буддистских монахов. Поэтому боли я не почувствовал, но по ногам потекло что-то горячее. Регенерация сработала штатно и кровь была мгновенно остановлена, но вот яйца, походу, придется варить, в смысле — творить новые. Ничего, сделаем лучше прежних, ровненькие!

Все это я отмечал мельком, не прекращая ни на миг свое движение по рингу. Замирать здесь нельзя, любая остановка гарантированно равна смерти. Поэтому, коснувшись ногой пола, обильно присыпанного песком (чтобы кровь убирать легче было), резко оттолкнулся от него пальцами и, показав движение направо, вильнул влево. Жаль, на мою обманку никто не купился, и только невероятным образом изогнувшись, я избежал двух перекрестных очередей и, приземляясь, успел-таки полоснуть ножом по ноге «красной». Теперь красной стали не только ее волосы, но и брючина на ноге. Совсем красиво стало, прямо в тон!

И в тот же миг почувствовал, не спрашивайте, каким образом, что сейчас Иришкина сабля войдет мне в спину. Я выгнулся совершенно невероятной зюзей, и лезвие прошлось мне по боку, распоров и броник, и кожу. Да уж, ножичек у нее остренький! Но я не зевал и крепко зажав лезвие между локтем и туловищем, с развороту всадил короткую очередь прямо в лицо «зеленой». Еще успел даже увидеть ее округлившиеся от удивления глаза перед тем, как их не стало. Как и большей части лица. Одна готова и, если Лора не ошиблась, у меня есть всего один миг.

Что такое миг? — Почти ничто. Миг — это вам не секунда, секунда — целое море времени. А миг даже не полсекунды, за полсекунды ты легко успеваешь произнести целую букву. Миг — это гораздо меньше, но он должен у меня быть!

Не оборачиваясь, но точно зная, где и в каком положении находится Инга, «красная» Инга, я, максимально ускорившись, как учила меня Лора целых три года, пока не стало получаться, метнул нож из-под руки. И тут же развернулся, еще на повороте нажимая на курок. Мой нож перерезал ей горло так, что голова ее, как в замедленной сьемке, стала сползать в сторону, а пули, вылетавшие из моего ствола дырявили ее бронежилет.

Вот только «красная» не была бы одной из лучших, если бы не успела ответить. Поэтому пули из ее ствола тоже прошивали мой бронежилет, разрывая плоть. Но она упала первой, видимо, голова закружилась. Упала уже мертвой.

А я еще был жив, даже когда мое бесчувственное тело грохнулось о землю. Даже смог скосить глаз на табло. Фигасе! Продолжительность финального боя — 4,2 секунды. Рекорд, однако!

Я оставался жив, поддерживая себя лечением, еще ровно пять минут и одиннадцать секунд. На целых одиннадцать секунд дольше, чем надо для победы. А это ведь почти вечность, можно два с лишним боя провести.

***

Когда местные Лекари меня оживили и привели в порядок, а местные Скульпторы навели былой лоск (яйца, кстати, я им не доверил, сам слепил), наступило время получать заслуженные награды. Под аплодисменты и дикий ор болельщиков мне вручили красивый пояс, весь в золоте, серебре и драгоценных камнях. Интересно, а если его загнать? Наверное, на эти бабки можно долго жить безбедно, а? Но это так, в порядке фантазии. Хотя, в жизни всякое случается.

Неожиданно желанный мною приз, называемый официально как «Специальная нано-бронь скрытого ношения», был утроен за установление нового рекорда Веера по скорости победы. Оказывается, таково правило, очень хорошее правило! Предыдущий рекорд составлял 4,7 секунды, а я на целых пять десятых секунды вырвался вперед. И поэтому получил маленькую тубу с тремя круглыми таблетками. Жесть! Теперь я могу быть практически неуязвим в течение трех суток!

Уже потом, сидя на берегу озера в удобных шезлонгах в мирке Вилоры, ставшим для меня уже почти родным домом, и попивая какой-то вкусный коктейль, собственноручно в честь победы приготовленный моей наставницей, хозяйкой и любовницей (от слова «любовь» без негативного контекста), я спросил:

— Скажи, Лора, а зачем тебе был нужен я, если в Веере миров и так хватает высококлассных Скульпторов?

Она как-то удивленно посмотрела на меня, типа — ты что, таких элементарных вещей не знаешь? Потом, видимо, решив, что я и правда не знаю, все же ответила:

— Нет в Веере ни одного свободного Скульптора.

— Это как? — удивился я.

— А вот так! Со всеми потенциально чистыми адамами еще до пробуждения первого дара, а в основном вообще еще в утробе матери, заключаются контракты. Да, честно говоря, эти контракты в большинстве случаев заключаются на поколения вперед, и все рождающиеся в таких семьях адамы с детства знают где, как и на кого будут работать. Контракты эти заключаются либо с государством, либо с корпорацией, либо с сильными кланами каждого из миров. Надо сказать, что это очень хорошие и очень выгодные для адамов контракты, в которых есть одно несколько неприятное в некотором смысле, но непременное условие. А именно: они не имеют права применять свой дар, так сказать, налево, без разрешения того, с кем контракт заключен. А их работодатели закатывают такие ценники, что мне жизни не хватило бы расплатиться. Но адамов это в целом устраивает, поскольку они изначально защищены как от целого ряда просителей, так и происков конкурентов. К тому же они очень хорошо обеспечены, и с детства являются богатыми людьми, а богатство это обеспечивается вековыми контрактами. В общем, это целый бизнес, большой и давно поделенный между сильными мира.

— Почему тогда со мной никто такого контракта не заключил?

— Потому-что, Олеженька мой туповатенький, — съязвила она, — Срединный мир — это, блин, исключение!

На «туповатенького» я обиделся и замолчал, отвернул голову в сторону озера. Я не тупой и не туповатенький, просто все это слышу впервые. После недолгого молчания, Лора сдалась:

— Ну, извини, пожалуйста! Ну, прости, сладкий мой! Ты не туповатенький, ты очень острый. Ой! В смысле, я хотела сказать, умный. Просто я не понимаю, почему ты всего этого не знаешь.

— Потому что, — медленно начал я, — мой папа свалил из семьи еще в моем детстве, по причине мне до сих пор не известной. А моя мама и моя бабушка с дедушкой почему-то решили, что жизнь адама проедет мимо меня и я смогу жить как обычный человек. Поэтому об адамах я узнал только после окончания института, когда во мне активировался дар Скульптора. И до сих пор каждый кусочек знаний в этой области мне приходится выковыривать из всех вас, словно щипцами!

Последние слова я зачем-то проорал, снова выйдя из себя. Тут же в себя вернулся и устыдился своей выходке, но оправдываться не стал.

— Извини, — опять тихо прошептала Лора и, наклонившись, поцеловала меня. — Я не знала этого. Бедненький!

Потом, помолчав, сказала следующее:

— Срединный мир считается основным и привилегированным. Если ты там не родился, то даже просто попасть туда на экскурсию очень и очень трудно. А переселиться туда практически невозможно. Мне, например, такие случаи не известны, хотя это и не значит, что их не бывает, поскольку бывает все, что теоретически возможно. Я и сама там никогда не была и, скорее всего, никогда не буду.

— Странно, — задумчиво ответил я, — насколько я могу судить, наш мир далеко не самый лучший и не самый развитый в сравнении с некоторыми другими мирами Веера, в которых я побывал.

— Тем не менее, — развела руками Лора, — это так, ваш мир — особый. И, скорее всего, это связано с тем, что, во-первых, у вас запрещено под страхом окончательной смерти каким-то образом ограничивать адамов в применении своего дара. Никакой контракт не может запретить адаму лепить и/или исцелять, кого он захочет, помимо контракта. Вот поэтому мне нужен был именно ты.

— Да сейчас, — покачал головой я. — Разбежались, как же! Просто у нас адамы не проявляют себя и мало кому о них вообще известно. Но если узнают, конечно, сразу же припрягают. По крайней мере, сейчас это так.

— Это правда? — удивилась Лора.

— Правда. Это всё или есть другие привилегии Срединного мира?

— Нет, не всё, — покачала головой единственная девушка на целых десять квадратных километров этого мирка. — Это даже не главное, есть нечто гораздо более важное. Только в Срединном мире адам может развивать свои способности дальше Лекаря. В остальных мирах Лекарь — это предел для любого адама.

— Фигасе, — я уселся поудобнее. — Ну, давай уже, колись до конца. Какие еще дары есть, кроме Лекаря?

— Я знаю только два, но это не значит, что я знаю все.

— Какие два? — поторопил я.

— После Лекаря идет Фокусник, после Фокусника — Маг. Больше, правда, не знаю.

Я задумался, припоминая, что отец что-то называл что-то еще, но я тогда не очень понимал, поэтому сильно не расспрашивал.

— И что же могут Фокусник и Маг?

Она пожала плечами:

— Откуда я знаю, никогда их не видела. Хотя, Игорь, твой отец, явно выше Лекаря. Но кто он, я не знаю. Сам спроси при встрече.

— Обязательно, — пробормотал я, — как только, так сразу. А чем хоть они друг от друга отличаются? Ну, Фокусник от Мага?

— А чем вообще фокусник от мага отличается, сам подумай, — она посмотрела не меня с некоторой издевкой во взгляде.

Я глубоко вздохнул, открыл рот и… закрыл. Так-то все понятно, маг творит чудеса, а у фокусника только их видимость, пусть и очень ловкая, зачем повторять очевидное? Но Лора молчать не стала:

— Для обычного человека, думаю, разницы нет в том, как именно что-то получилось, если он не знает что вот это — фокус, а вот это — настоящая магия. Он видит лишь удивительное превращение. Думаю, фокусник отличается от мага тем, что он не может творить истинные чудеса. Все его чудеса, скажем так, рукотворные, но от этого не менее эффективные. Вот только если Фокусник ограничен в своих возможностях рамками фокуса, то у Мага такого ограничения нет. Наверное, — подумав пару секунд, добавила она.

Как интересно! Надо будет это обдумать и поговорить с кем-то более компетентным. Например, с кем-то из моих предков, ведь они адамы Срединного мира. Я а вообще какой-то неправильный адам, которого не готовили, ничего не рассказывали и, более того, от которого все скрывали. И даже после того, как секрет был раскрыт, мне, по сути, ничего так и не рассказали, отделавшись общими ответами. Ладно, все это рано или поздно выясниться, хотя лучше бы раньше. Трудно блуждать одному в темноте неведения.

***

А потом была еще одна совершенно безумная ночь, поскольку каждый из нас понимал, что она, скорее всего, последняя для нас. Может быть, не вообще последняя, поскольку Лора научила меня, как до нее, образно говоря, «дозвониться» и даже дала «ключ» от своего мира. Сказав при этом, что, если совсем некуда будет бежать, то можно бежать сюда. Но, предупредив, что если я просто захочу наведаться, так сказать, с дружеским визитом, то лучше сначала «позвонить», во избежание, по ее выражению, различных недоразумений. И я с ней был согласен, в таких делах лучше не знать и не видеть ничего такого, что может потом неприятным образом сказаться на твоих отношениях с женщиной. Допустим, у нее будет кто-то другой, вот зачем мне это знание? Ничего хорошего оно мне не принесет. А если я не знаю, то, как говорится, и сердце не болит и наших бурных встреч ничто не омрачает.

Отец пришел, когда мы завтракали. Вилора первая заметила его, спокойно и не торопясь шагавшего к нам из леса. Когда он подошел, мы обнялись с ним по очереди, сначала я, потом — Вилора. Словно вчера расстались, словно и не было этих лет.

— Ты прекрасна, Лора. Уверен, своей красотой ты затмишь любую красавицу во всем Веере! — рассыпался он в комплиментах. Лору они не смутили, она лишь улыбнулась и кивнула на меня:

— Все благодаря твоему сыну, Игорь.

— Слышал, слышал, о твоих успехах, сын, — отец похлопал меня по плечу. — Покажешь пояс?

Я даже немного смутился и почувствовал себя школьником, которого папа хвалит за пятерку. Не было этого в моей жизни, к сожалению, а вот сейчас как-то нахлынуло вдруг. И я сходил за поясом, который отец потом долго вертел в руках так и этак, нахваливая.

— Ладно, — вдруг оборвал я это представление, — сцена встречи отца и сына разыграна гениально. Садись, перекуси, с дорожки, Вилора сегодня блинов напекла со сметаной и творогом.

Отец как-то грустно и понимающе улыбнулся, но сел без комментариев и оправданий, что говорит о его уме, как минимум. Оправдываться вообще дело всегда неблагодарное и проигрышное. Оправдываясь, ты словно бы официально признаешь свою неправоту, но просишь учесть смягчающие обстоятельства. Прошу не путать с объяснением своей позиции, если тебя об этом просят.

Поболтали о том, сем. Я уже хотел спросить, что нового за эти годы произошло дома, в Срединном мире, но вовремя вспомнил, что ничего там не произошло. С точки зрения данного пространственно-временного континуума, конечно.

Отец все так же не торопясь поел, нахваливая блины и искусство хозяйки. Вилора смеялась и подкладывала ему на тарелку. Потом пили чай с вареньем и так сидели около часа. Наконец, отец посмотрел мне в глаза и спросил:

— Ну, ты как, готов?

— Всегда готов! — ответил я пионерским жестом деда, попытавшись изобразить салют. Отец скептически осмотрел то, что у меня вышло, потом поправил мою согнутую руку:

— Вот так правильно было, вроде бы.

Потом осторожно хлопнул ладонями по столу и сказал, почему-то обращаясь к Лоре:

— Ну, мы тогда пойдем, да?

— Давайте уже, проваливайте быстрее! Хоть делами займусь, — бойко ответила она, но почему-то голос ее сорвался и она, отвернувшись, что-то быстро смахнула с лица.

Мы встали и отец, громко и четко вдруг произнес:

— Объявляю тебе, леди Вилора, что твой долг передо мной исполнен, и отныне ты ничего мне больше не должна.

Она молча кивнула. Это было похоже на какой-то ритуал, за которым я наблюдал, открыв рот и сжимая чемпионский пояс в руке.

— Леди? — зачем-то спросил я.

— А, забей! — тут же махнула рукой Лора, Но отец уважительно ответил:

— Леди Вилора, сын, происходит из очень древнего и очень славного рода.

— Ничё се, — пробормотал я, — оказывается я с графиней жил.

Лора фыркнула, а отец все так же уважительно добавил:

— Бери выше, с принцессой!

— Ай, Игорь, ну, хватит уже, сколько можно говорить о ерунде. Мало ли кто кем родился и где когда-то жил.

Но я ее уже хорошо знал и четко видел, что ей приятно. Я почесал в затылке: получается, я действительно спал с принцессой? Офигеть и не встать!

— Почему ты мне ничего об этом не рассказывала, леди Вилора?

— Потому что это не имеет никакого значения. Я давно порвала с семьей, а если еще раз назовёшь меня «леди», я тебе руку сломаю.

Я только головой покачал, а что тут скажешь?

— Я вас провожу, — Лора зачем-то оглянулась вокруг, а потом шлепнула себя ладошкой по лбу. — Олежа, тебе же переодеться надо!

Я посмотрел на себя и понял, что она права. В этих простых просторных брюках на завязках и тапочках местного фасона, конечно, можно, заявиться в наш мир, но зачем привлекать внимание? Учитывая, что сейчас я, вроде бы, должен оказаться в том же моменте, в который и покинул Срединный, как выяснилось, мир. Вот удивятся мои похитители, увидев, как я в один миг на их глазах переоделся! Ха-ха! Сюрприз будет!

Лора метнулась в дом и оттуда крикнула:

— Иди сюда, Олег!

— Иди, иди, — подмигнул отец, а сам опять уселся за стол и потянулся к блинам.

Бросив пояс чемпиона на лавку, я вошел в дом, в котором прожил почти пять лет. Лора стояла посредине единственной комнаты, опустив руки вдоль тела, и молча смотрела на меня. Сделав еще один шаг, я обнял ее и вдохнул такой знакомый и ставший уже родным запах ее волос. Она вжалась в меня всем своим сильным, но таким женственным телом и тихонько заплакала. Я молчал, не зная, что надо говорить в таких случаях. Потом поймал губами ее соленые от слез губы и стал целовать. Она ответила, и наш поцелуй длился долго. Мы никогда не говорили с ней о любви, ни разу не обмолвились на эту тему ни я, ни она. И я не знал на самом деле, люблю ли ее, не с чем сравнивать, не с Ириной же? Там был детский сад, а здесь вообще все иначе. Но сейчас я открыл рот, и уже было вдохнул воздух, собираясь сказать о том, что я ее люблю, как ее ладонь накрыла мои губы.

— Не надо, Олежка, ничего не говори. Слова — ветер, они ничего не значат. Иди, Бог даст, увидимся еще. А если нет, то тем более ничего не говори.

— Лора, я понимаю, что обязан тебе… Я помню наш договор, и по первому зову, я приду на помощь. Но у меня есть еще одна просьба к тебе, не сочти за наглость.

Она внимательно смотрела мне прямо в глаза.

— Я долго думал о том, что ожидает меня там, в Срединном мире. И хотя я сейчас, благодаря тебе, очень крутой боец, но я не смогу справляться со всем сам. Если только перестану работать и займусь исключительно самозащитой. Поэтому мне понадобятся люди, бойцы, думаю, трех человек, если они буду обучены тобой, хватит с избытком…

Она все так же молча продолжала смотреть на меня.

— Я… я не знаю, чем я могу с тобой расплатиться за это…

— Не переживай, — прервала она меня. — Я обучу трех человек. Я правильно поняла, что это будут именно люди, не адамы?

— Скорее всего, — пожал плечами я, — где же адамов взять? Да и не согласятся они…

— Значит так, Олег. Повторяю: я обучу трех человек, на людей, наверное, понадобится больше времени. Думаю, примерно, десять здешних лет, чтобы сделать их асами, почти такими же, как ты. Не совсем, но почти. Я заключу с ними такой же договор, как и с тобой, они будут мне должны и обязаны придти на помощь. Но тебе я говорю сразу: когда помощь понадобиться от тебя, ты придешь вместе с ними. Договорились?

— Конечно, Лора! Спасибо тебе!

— Не благодари, — коварно подмигнула она. — Одинокой девушке скучно одной в этой земле. А с мужичками все веселее будет.

Я сначала не понял, а потом ревность тупой иглой вонзилась в мозг. Вонзилась и тут же исчезла. Занятия с Вилорой по управлению эмоциями не прошли даром. Я ухмыльнулся и понимающе подмигнул ей в ответ. Что-то такое промелькнуло в ее глазах, и моя улыбка стала шире. Мы поняли друг друга. То, что было между нами, останется между нами, но никто из нас ничем не связан.

— Я понял, моя принцесса

Она повернулась ко мне спиной, достала платок, что-то там смахнула на щеке, и кивнула на мою спальную лавку:

— Одевайся.

Я оглянулся и увидел свой армейский камуфляж с погонами лейтенанта, сверху лежали трусы и майка с носками. А рядом на полу стояли начищенные берцы. все было чисто выстиранное и выглаженное. Я шагнул к лавке, а Лора вышла на улицу, откуда сразу же послышался веселый голос отца и ее ответ ему. Я сел на лавку и огляделся. Мне вдруг показалось, что я пришел сюда лишь вчера, и время пронеслось очень быстро. Я вспомнил, как в первую ночь никак не мог уснуть на этой вот лавке. Одновременно я понимал, что это не так, перед глазами проносились многочисленные события этих лет, и я тряхнул головой. Не хватало только сидеть здесь и рефлексировать.

Я оделся и довольно улыбнулся, когда понял, что ранее висевшая на мне мешком форма, сейчас сидит как влитая. Может быть, даже немного маловата стала. И это говорит о том, что я сильно изменился физически, но, конечно, не только. Я даже думать стал иначе. Ну, что, пора? Я погладил ладонью, ставшую мне кроватью жесткую лавку, проверил в кармане тубу с таблетками призовой брони. Пора!

***

И вновь мы шагаем рядом с отцом, пересекая миры по одному ему известному маршруту. Я попробовал запомнить дорогу, но тут же сбился. Потом «вспомнил, что у меня есть «ключ» от мира леди Вилоры и улыбнулся. Надо же, настоящая принцесса, а? Это вам не баран чихнул!

Пока шли, сначала отец расспрашивал меня о моих достижениях и успехах. А потом уже я приступил к опросу. И первый мой вопрос был таков:

— Ты кто, отец?

Он не стал переспрашивать и уточнять, лишь некоторое время молчал. А я не торопил с ответом.

— Я Гений, — наконец ответил он.

— Гений?

— Гений. Но не в смысле «очень одаренный человек», а в изначальном смысле этого слова. Я кто-то вроде ангела-хранителя Срединного мира, впрочем, это очень условно.

— И, гхм, что ты делаешь?

— Храню наш с тобой мир, — развел отец руками.

— Каким образом?

— Есть, знаешь ли, способы, — усмехнулся он. — Не то чтобы я не могу это рассказывать, ты просто сейчас не поймешь. Ты и сам уже, наверное, знаешь, что истинный смысл значений и смыслов открывается лишь по мере преодоления ступеней.

— Ступеней, каких еще ступеней?

— Ну, вот, например, ты сейчас приближаешься ко второй ступени — ступени Лекаря. Когда окончательно утвердишься на ней, увидишь мир и происходящее в нем, немного иначе, с другой стороны. То, что считал истиной, может оказаться обманом, и наоборот тоже может быть. И чем дальше, тем все еще больше иначе, еще больше по-другому.

— А сколько всего этих ступеней?

— Я не знаю, для всех по-разному. Ты уже знаешь, что в остальных мирах Веера адамы не поднимаются выше второй ступени?

— Слышал. А, кстати, почему? — не удержался я, перебивая отца.

— Ну, скажем, — ничуть не обиделся он, — потому что остальные миры лишь — отражения. Но это лишь мое теперешнее понимание, если удастся подняться выше, возможно, все окажется не так. Но сейчас я вижу такой ответ: в отражениях нет столько энергии, чтобы подняться выше. Но пока не знаю, почему. Просто принимаю, как факт.

— Но что еще выше, ты не знаешь?

— Могу лишь предполагать, но мои предположения ничего не значат. Поэтому, не забивай голову. Олег.

— Почему вы расстались с мамой, почему ты нас бросил? — задал я следующий вопрос. — Только не говори опять, что все сложно и прочую лабуду.

— Я не бросал вас, это было не мое решение. Твоя мама потребовала, чтобы я ушел.

— Ладно, — махнул я рукой. — В конце концов, это ваши с мамой дела, жить или не жить вместе. Но почему ты бросил меня? Почему не навешал, не давал о себе знать?

— Я пошел по ступеням вверх, — просто ответил отец. — А там такая чехарда со временем, да и не только с ним. Я думал, прошел месяц, а оказалось, что ты уже студент. Такая у адамов жизнь, сын. Если пойдешь выше, то, начиная с третьей ступени, ты уже становишься не совсем человеком. Поэтому я не оправдываюсь, ты адам, однажды поймешь и примешь. Если захочешь. А не захочешь, кто тебя заставит? Твое право. Могу лишь сказать, что твоя мама и ты, ни в чем не имели недостатка. А оправдываться, извини, не буду. Я шел по пути нашего, адамов, предназначения, о чем забыли многие из нас.

Я обдумал его слова и решил, что пока не буду забивать себе голову. И задал следующий вопрос:

— Чем Фокусник отличает от Мага?

Отец засмеялся, а когда его хохот, наконец, стих, я получил следующий ответ:

— Вы же уже разобрали это с Лорой?

— Откуда ты знаешь? — вскинулся я. — Подсматривал, подслушивал?

Отец похлопал меня по плечу:

— Я же Гений, я многое знаю, а еще больше читаю по людям. Мне достаточно было посмотреть на вас с Лорой, чтобы понять многое о вас, о ваших отношениях. Собственно, чего скрывать, я понял всё. И о ваших разговорах и рассуждениях при такой близости друг другу, нетрудно догадаться даже обычному умному человеку. А Маг от Фокусника отличается тем же, чем даже обычный человек от Творца миров. Творец миров творит ex nihilo, а человек из того, что существует. Вот, примерно, так и Фокусник с Магом: похожи во внешних действиях, но кардинально расходятся в возможностях и в сути. Впрочем, если достигнешь этих ступеней, поймешь все, как надо, как правильно. А если не пойдешь вверх, то зачем тебе это? Лишние знания — лишние печали. Тем более что мы уже почти на месте, я слышу музыку Срединного мира.

— А у него есть музыка?

— У каждого мира есть своя музыка. Надо только уметь ее слышать.