Слава Богу! Они все снова мертвы!

Глава 17

В здание буддийского храма вошел один из местных жителей, одетый в пестрый национальный костюм, и что-то прошептал на ухо Джангару. Тот согласно кивнул головой и обратился к своим гостям со словами:

— Как сообщил мне мой человек, вас мои уважаемые гости обязательно хочет видеть один исключительно важный господин. Ваши люди пусть отдыхают у нас в селе, а вас мы сейчас отвезем на встречу. Это недалеко.

— Джангар, ты уверен, что сейчас для этого время? — спросил ламу молодой чекист.

— Я в этом совершенно уверен. Вам обязательно нужно встретиться с этим человеком. Тем более это не просто пожелание, это приказ — ответил Джангар.

— Хорошо. Я сейчас предупрежу о нашей отлучке моих людей, а ты, Джангар, подумай о том, как нас доставишь до места встречи — сказал товарищ Николай.

— Уже всё готово. Вас на улице ожидает запряженная моими лучшими скакунами тачанка. Как только вы будете готовы — мы сразу же отправимся в путь.

И действительно, уже через несколько минут тачанка выехала за пределы деревни, а через примерно сорок минут она была остановлена возле небольшого железнодорожного разъезда немецким военным патрулем. Возница показал патрульному офицеру свои документы, и тот внимательно рассмотрев сначала их, а затем пассажиров, сказал гут и разрешил тачанке подъехать непосредственно к зданию железнодорожной станции. Здесь товарищ Николай и Карл Хаусхофер вышли из тачанки и направились в дом. Там их ожидали несколько офицеров германской армии. Карл Хаусхофер радостно подошел к одному из них и торжественно пожал ему руку. Потом он обратился к своему спутнику:

— Я имею высокую честь представить тебе, мой юный друг, одного из тех людей, кем гордится наша страна и наш народ. Э́рих Фри́дрих Вильгельм Лю́дендорф — генерал-полковник. Автор концепции «тотальной войны». С начала мировой войны — начальник генерального штаба нашей победоносной армии, вместе с главнокомандующим Гинденбургом получил общенациональную известность после победы под Танненбергом; с августа 1916 года — фактически руководит всеми операциями нашей армии.

— Рад нашему с вами знакомству, это для меня большая честь. Николай Папке, солдат Германии — ответил юноша.

— Все мы солдаты Германии, и никому не надо об этом забывать — сказал генерал, а затем продолжил говорить после секундной паузы — Я в курсе вашей миссии, и я обязательно хотел с вами повстречаться, для того чтобы по возможности оказать вам всю возможную поддержку в вашем крайне важном задании.

Когда они все разместились за одним столом, генерал начал свой рассказ:

— «Идея нации есть не то, что она сама о себе думает во времени, но то, что Бог думает о ней в вечности» так сказал некогда Владимир Соловьев, русский религиозный философ. И в этих словах заключен громадный смысл. У каждого народа есть своя судьба как восхождение к пониманию своего предназначения, которое дано от века.

Каждое место имеет свой гений — древнее божество-хранитель этого места. Когда гений места и народ соединяются, происходят события, которые способны изменить мир. Каждый народ имеют свою судьбу, в которой было много страданий, за которыми видится его особое предназначение. Это предназначение непонятно и зашифровано — оно не мирское, оно задается той силой, которая сильнее нас. В истории видится какое-то предназначение, как будто кто-то бережет этот народ, не давая ему раствориться и исчезнуть. От истории любого народа и в особенности нас германцев, есть устойчивое ощущение, что все в ней было «не просто так». «Не просто так» было само переселение германцев на Рейн, где они выбрали себе новое место проживания — это лесное, скудное пространство, где они живут, и по сей день, как будто ожидая чего-то. Возможно, что Германия — это место-зародыш рождения нового мира, мира Майтрейи, Великого Учителя Будущего. Мечта о новом, совершенном мире, который придет на смену нашему несовершенному миру, очень стара. Обычно, эта мечта, высказанная в предсказаниях религиозных и светских пророков, мирно дремлет на задворках сознания людей и возрождается во времена кризиса. То, что мир находится в кризисе, особо доказывать никому не надо. Сейчас многих не покидает какое-то смутное ощущение того, что мир через короткое время изменится. Германия может и должна стать мировым центром власти, новым самым великим центром цивилизации, которая порождает будущее, Шамбалой новых времен. Возможно, в этом и есть ее миссия, исполнение ее предназначения.

Но не секрет, что исполнению этой миссии угрожает огромная и беспощадная сила, с которой молодому германскому государству приходится сражаться ради своего спасения и спасения всего мира от власти масонов, религиозных фанатиков и либеральных политиков всех мастей. Они все ведут войну на уничтожение Германии. Их цель навсегда стереть Германию с лица земли. Их цель уничтожить навсегда германскую государственность в самом её зародыше. Но нет! Этому не бывать! Я знаю, что вы выехали в экспедицию в Россию для того чтобы помешать осуществить планы англо-саксонских магов по уничтожению нашего государства. Увы, но подлинное значение вашей миссии почти никем не осознается. Мало того, полностью не осознается тот факт, что мы ведем оборонительную войну, и наша единственная цель это сохранение нашей вновь обретенной государственности, которая как кость в горле стоит у наших врагов во всем свете. Что Вы думаете по поводу этих мыслей о Германии, которыми поделился сейчас с вами уважаемый профессор Хаусхофер?

Здесь слово взял почтенный профессор:

— Насколько, я понял, главный смысл и пафос ваших слов, мой дорогой друг, в том, что грядут перемены. И дело тут даже не в Германии или России, и речь идет не о политике, не об очередных реформах в экономике, а о вещах более сложных, а поэтому трудноуловимых, трудно выразимых. Нам надо думать не только о сиюминутных военных, политических или экономических задачах, но подойти к нашей отчизне, что называется «с точки зрения вечности», с точки зрения ее роли в современном мире. Бог для чего-то создал великое новое германское государство — это понятно каждому, кто знает нашу историю, и сейчас надо попытаться ответить на вопрос — для чего? Для какой цели? Какое предназначение у Германии? Соответствует ли она сейчас своему предназначению?

Может быть, это звучит высокопарно, но таковы современные конкурентные требования, предъявляемые к территориям современного мира. И это не отвлеченные вопросы — это нынешняя повестка дня, суть которой в том, чтобы найти свое место в мировом разделении труда. Ответов здесь больше, чем вопросов — и в этом залог того, что радикальное изменение мира где-то рядом. По-моему, дух перемен уже носится в воздухе. Большинство из нас не может четко представить себе их характера — но очень многие понимают, что будущее закладываются уже сейчас. Мы, по сути дела, сами строим свое будущее — и строительство этого будущего требует от нас определенных дел.

Есть такое понятие — осевое время, время, когда возникли великие мировые религии и великие морально-этические учения. Это время Будды Шакьямуни, Христа, Конфуция, Сократа и Мухаммеда, которое преобразило наш мир. Великие Учителя дали миру колоссальный импульс развития. Но этот импульс, столкнувшись со сложностью мира, сейчас угасает. Возможно, начинается новое осевое время — время Новых Великих Учителей и сейчас появляются идеи, которые закладывают новые ценности для будущего преображенного мира. Один из Учителей, пришествие, которого предсказано многими — это Майтрейя, Будда Будущего, почитаемый всеми буддистами, независимо от школ и направлений. Это грядущий Великий Учитель, с приходом которого мир изменится. Радикально и бесповоротно. Эти изменения неописуемы и непредставимы, как неописуемо и состояние нирваны, но мы можем предуготовить к этим изменениям в силу «настройки» своих чувств и своего разума. Германия может стать территорией Майтрейи, территорией, где к изменению мира готовятся уже сейчас. Связь между миром Майтрейи и Германией, конечно, есть, точнее, есть возможность такой связи, которая должна актуализироваться. Мир Майтрейи наступает — и это главное, что нужно уяснить.

Генерал, воодушевленно посмотрев на Хаусхофера, продолжил говорить:

— Как хорошо, что вы Карл всё это так хорошо понимаете. Увы, но я не вижу такого понимания практически, ни у кого из нашего высшего руководства. Мы, обладая сегодня лучшей в мире армией, лучшей в мире военной разведкой и мощнейшим военно-морским флотом стоим сегодня на пороге практически неминуемого поражения, которое может стать результатом предательского удара кинжалом нам в спину от нашей же либеральной интеллигенции, от тех людей, которые всегда считались цветом нашей нации. Но я не моралист. Я не сторонник того, чтобы просто порицать эту часть нашего населения за их возможную способность к предательству наших национальных интересов. От наших проклятий им не станет ни холодней, ни жарче. Главная вина не столько на них, сколько на нашем высшем командовании. Оно не смогло точно и ясно обозначить перед народом цели и задачи настоящей войны. Миллионы лучших сынов страны погибают, совершенно не понимая того, за что они отдают свои жизни. Никто не разъяснил народу, что цель наших врагов не в том, чтобы просто захватить наши богатства. Их цель уничтожить наше государство. Стереть германскую нацию с лица земли. И оружие, которое пытаются против нас применить, его не создашь на заводах Крупа. Но при этом оно способно уничтожать страны и народы. И наши враги владеют этим оружием в совершенстве.

После завершения беседы генерал сопроводил гостей до дверей, и в тот момент, когда Николай Папке уже вышел из помещения, он задержал в дверях Хаусхофера.

— Карл. Мои люди в Астрахани сейчас пытаются удержать ситуацию с тем человеком, которого ищут наши недруги, под своим контролем. Вот конверт, вскроешь его в тот момент, когда будешь один, в нем адрес в Астрахани, где проживает один из моих агентов. Как запомнишь данные, тут же уничтожь конверт и его содержимое. Я доверяю твоему спутнику, но в данном случае лучше будет, чтобы он о моём агенте пока не знал. На месте, конечно, ситуация может вас заставить действовать совместно, тут уж нечего не поделаешь, вам придется сообщить вашим друзьям о наличии у вас дополнительной связи. Но пока без особой надобности о моем агенте никому ничего не сообщайте.

— Я вас понял, дорогой друг. Постараюсь вас не подвести — ответил профессор Хаусхофер и вышел из помещения и отправился к ожидавшему его у экипажа товарищу Николаю.

А почти в это же самое время суток, мистер Джонс вел по ночному городу небольшую группу мужчин в военной форме. Они долго шли в полном молчании по пустынным улицам города. Наконец, они все остановились возле большого дома, недалеко от берега Волги. Мистер Джонс и барон Унгерн вместе пошли к входу в дом, а остальные офицеры стали охватывать этот дом с разных сторон, так чтобы перекрыть любую возможность для бегства обитателям сего места. Джонс подошел к двери и постучал в неё, но никакого ответа на его стук не последовало. Барон знаком показал Джонсу, чтобы он открыл бы дверь и вошел бы в дом. Тот тут же исполнил приказание Унгерна и вошел в дом, а барон сразу же последовал вслед за ним. Через некоторое время за бароном стали входить в дом и другие офицеры, всем стало ясно, что в этом доме никого нет. Унгерн, осмотрев дом и окончательно убедившись в том, что в нем больше никого нет, спросил Джонса:

— Куда могли уйти люди из вашей экспедиции? Вы знаете, где может находиться еще одна ваша возможная база? Отвечайте быстрее.

— Нет, больше возможных баз у нас в этом городе нет. Вероятней всего вся наша команда уже сейчас находится на пути в город Баку. Именно так мы и планировали поступить в случае возникновения форс-мажорных обстоятельств. В Баку стоят наши войска, экспедиционный корпус, если вы не в курсе — ответил Джонс.

— Что же, возможно это и действительно так, поэтому давайте быстро все сейчас отправимся в порт. Возможно, мы еще успеем перехватить нужного нам человека в порту — сказал быстро барон Унгерн, обращаясь к своим офицерам.

И вот вся его команда быстро направилась ведомая скорее некими чувствами, чем знанием в порт. И удивительное дело, через буквально десяток минут, порт стал потихоньку вырастать перед глазами барона и его товарищей. Еще через двадцать минут они оказались на территории уже самого астраханского порта. Здесь им удалось быстро отыскать дежурного по порту, который бодро доложил барону Унгерну о том, что корабль с пассажирами, походящими по описаниям на разыскиваемых им англичан, по его сведениям, отплыл из порта нескольких часов назад. Унгерн был озадачен таким поворотом событий. Барон хорошо понимал, что если даже удалось бы сейчас захватить судно и организовать на нем преследование сбежавших англичан, всё равно не было никакой уверенности, что корабль, ушедший из порта, можно было бы догнать. Поскольку ему не был точно известен маршрут судна, и узнать его было негде. Гнаться за призраком было бессмысленно.

Так что выходило, что экспедиция барона в Астрахань провалилась. Нужно было признать факт своего окончательного поражения и смирится с тем, что так необходимый ему сейчас Джа-лама, пока для дела потерян. И как добраться до него полностью пока непонятно. Всё обстояло так, что предпринять в данный момент он ничего не мог. Нет, и не может пока тут в этом деле в такой ситуации быть никаких идей. И это всё было крайне неприятно. В бешенстве барон Унгерн сжимал до хруста рукоятку револьвера. Но сделать ничего было нельзя. На минуту Унгерн остановился и задумался. Ночь — его время, и он встал на дорожке, запрокинул голову и долго смотрел на ясное звёздное небо. Вдыхал его, вбирал в себя. Силился найти тайные знаки, знамения, но не смог ничего определить точно. Он вдруг подумал, что это вечно синее небо, верховное божество древних монголов. Именно к вечно синему небу обращались воины Чингисхана и Батыя. И Унгерн, словно воин степи обратился с мольбой к вечно синему небу.

И вдруг, как когда — то, ощутил он приближение угрозы. Там, на западе, скопилась неясная вязкая масса — чернея самой темной ночи — и оттуда веяло опасностью. Унгерну захотелось бежать прочь с этого места. Но он остался и услышал почти тут же, как властный, неумолимый голос громко произнес:

— Граждане, вы вошли на охраняемую территорию порта. Вход сюда после завершения рабочего дня запрещен. Поэтому, предлагаю вам положить имеющееся у вас оружие на пол, а самим с поднятыми руками дожидаться дальнейших указаний.

Вместо ответа барон и его люди рванули к выходу из порта. Вслед им была открыта стрельба, но она была к счастью для барона и его воинов полностью безрезультатной. Все люди барона и мистер Джонс остались целы и невредимы. Словно какой-то волшебник прикрыл своей дланью небольшую группу офицеров, так что никто из них не пострадал. Группа офицеров во главе с бароном Унгерном вернулась на место своей дислокации далеко за полночь. Щеголеватый адъютант в черной коже, перетянутый скрипучими черными ремнями, встретил их у входа во двор. У него было пухлое, розовощекое, совсем юношеское лицо с кокетливыми усиками и вид отлично выспавшегося человека. Не зная хорошо этого человека, можно было бы подумать, что этот — самая обыкновенная штабная крыса, времен недавней империалистической. Герой, не нюхавший пороха, но явно бравирующий своей завидной выправкой. Да, обманчива, бывает внешность. Но в том-то и дело, что Унгерн хорошо знал Миронова. Знал по мировой войне, по станции Даурия, где нынче его помощник и «истинный сын трудового крестьянства» есаул Семенов, собирал войско для борьбы с большевиками. Удивительную храбрость и фантастическую проницательность ума, данного офицера дополняла кипевшая в нем решительность и звериная беспощадность к врагам. Кроме того Миронов имел опыт разведывательной работы. И потому в канун отъезда есаул Семенов, старый друг Унгерна сказал ему:

— Без Миронова, я тебя в такую экспедицию не отпущу. А с ним отправляйся хоть к черту в пасть. С ним ты и там не пропадешь!

И сейчас по всему было видно, что адъютанту есть, что рассказать барону. В этот день, как вспомнил Унгерн, Миронов практически целый день отсутствовал, только два или три раза он ненадолго забегал в дом, где расположилась группа. Всё остальное время его не было видно.

— Значит, что-то ему удалось узнать такое, что имеет большое значения для успеха нашей миссии — подумал про себя барон Унгерн, но вслух ничего не стал говорить.

В это время, обменявшись несколькими фразами с адъютантом барона, члены группы стали неторопливо разбредаться по местам ночлега. А барон дождавшись, когда народ окончательно угомониться, вышел в сад и разместился на скамейке в уютной беседке, которая была почти со всех сторон прикрыта фруктовыми деревьями от любопытных глаз. Несмотря на то, что погода была еще холодная, барона стало потихоньку тянуть в сон. Через некоторое время Унгерн уснул, укутавшись в шинель. Разбудил его адъютант. Унгерн с завистью смотрел в его чистые улыбающиеся глаза и не замечал в них ни капельки сна или усталости. Таков уж был Миронов.

— Вставай, вставай, — тормошил Миронов, — царствие небесное проспишь, господин барон.

— Где ты находился сегодня целый день, дорогой мой друг, уж не завел ли тут себе на юге зазнобушку? — лениво огрызнулся Унгерн — Рассказывай, что тебе удалось за сегодня сделать? Есть какой-нибудь у тебя результат?

— Начну рассказ свой с того, что мне как-то сразу не понравился друг нашего славного господина Шевцова Григорий. — Начал рассказывать адъютант — Мне он сразу показался человеком подозрительным. Ничего никому, не говоря, я стал потихоньку присматривать за этим человеком. И очень скоро убедился в том, что мои опасения оказались не беспочвенными. Он действительно оказался предателем. Оказалось, что он передает оперативно информацию о происходящих событиях в нашей жизни через связника какому-то заинтересованному лицу. Мне по счастью удалось проследить, куда доставлялась информация, и кто её получал.

— И кто это был? Я так понимаю, что это не ВЧК? Иначе вероятней всего нас уже бы препроводили в их мрачные застенки. Так кто же стоит за этим бывшим шпиком? — спросил Унгерн, страшно заинтригованный рассказом своего адъютанта.

— Да, тут вы полностью правы. Это не ВЧК. Но о том, кто является получателем донесений, я подробней расскажу позднее. Сейчас докладываю о самом главном, это произошло сегодня. Совсем недавно, на территории порта. Вы уже знаете о том, что интересующие нас люди покинули на корабле в срочном порядке Астрахань. Но я об этом узнал раньше вас, потому, что словно тень я как приклеенный к Григорию Васильеву шел за ним по всему ночному городу след в след, в течение многих часов. Когда стало понятно, что люди из дома на набережной грузятся на судно и отправляются в путь, Григорий направился к одному из кораблей, который стоял у причала. Я сумел подкрасться так близко, что мне стал слышен тот разговор, который между собой вели капитан судна, несколько неизвестных мужчин и Григорий Васильев. Говорили они о следующем:

— Васильев передал команде корабля приказ некоего своего хозяина, с его слов весьма щедрого и могущественного человека, во власти которого было, как нанести ужасный вред участникам разговора в случае ненадлежащего исполнения своего приказа, так и по-царски вознаградить, в случае если вся операция будет успешно проведена и приказ его будет выполнен. Похоже на то, что команде корабля было прекрасно известно о возможностях таинственного хозяина господина Васильева. Они безропотно выслушали, что от них потребовал заказчик операции. А потребовал он, чтобы команда корабля вышла бы сейчас на своем судне немедленно в море, и там, в районе Чертового острова атаковала и захватила только, что отплывшее в море судно, на котором уехали интересующие нас люди. Хозяина Васильева интересовали на судне два человека. Пожилой, высокий и статный европеец, и калмыцкий лама, они находятся на корабле. Эти люди должны были быть захвачены и доставлены заказчику. В самом крайнем случае, если захватить судно вместе с пассажирами не представлялось бы возможным, то тогда необходимо было бы потопить его и проконтролировать то, чтобы никто из пассажиров не выжил бы после уничтожения корабля. Особенно эти самые два человека. После захвата судна и интересующих хозяина людей или же после потопления неприятельского судна вместе со всеми находящимися на нем пассажирами, корабль перехватчик в целях предосторожности примерно на трое суток должен спрятаться в одной из тайных бухт. А потом они должны были объявиться снова в городе, так словно ни в чем не бывало. Вроде как никакого отношения ни к чему они не имеют. Но на своем борту они должны привезти двух пленников.

— Все это очень интересно. Но есть тут один непонятный для меня момент. Я из твоего рассказа не понял, как они смогли бы определить, что корабль беглецов будет примерно в такое-то время возле какого-то там острова, ведь решение об отплытии принималось в спешке? — спросил барон Унгерн.

— Я так понял, что среди команды корабля отплывшего с нашими беглецами есть человек, который работает на данного хозяина Васильева. Вот он, то всё и организует. Похоже, что он является заместителем капитана и как раз и определяет маршрут движения корабля. Так что тут эта загадка решается достаточно легко — ответил Миронов.

— Если так, то всё тогда становится ясным и понятным с захватом корабля. Ну что же всё старо как мир и ничего принципиально нового под вечно синим небом не происходит. Антон! Благодарю тебя! Не устаю я удивляться твоим многочисленным умениям! Молодец ты! — сказал тепло барон, а потом через минуту, помолчав, продолжил — Получается, что сейчас корабль, на котором были беглецы либо уже утонул вместе со всеми пассажирами, либо судно еще плывет по морю, но пассажиры его захвачены и уже находятся в тайной бухте, либо…

Либо, произошли какие-то другие события там, пока нам неизвестные — предположил барон.

— Да. Но что-то станет известно через примерно три дня. Васильев обязательно придет встречать корабль. Так что он нас туда к ним и приведет — ответил Миронов.

— Согласен полностью мой друг с тобою. Теперь еще. Васильев и его хозяин. Это не ВЧК, с этим мы уже определились. И насколько я понял это и не АНТАНТА. Тогда это… — вопросительно сказал барон.

— Тогда это германская агентура. И значит Васильев немецкий агент. А хозяин Васильева немецкий резидент на юге России — ответил Миронов.

— Правильно мыслишь, умишком Бог тебя не обидел, да, храбрости тебе не занимать. А главное. Способность твоя добыть самую важную информацию, просто неоценима. Спасибо тебе, Антон. Не могу я на тебя сегодня нарадоваться! — Унгерн рывком поднялся, едва не стукнувшись теменем в крышу беседки.

— Ну, насчет умишка и прочих достоинств, тут вы, конечно, правы. Кто красив, да умен, два угодья в том. За оценку добрую моих скромных заслуг благодарю. Буду стараться и впредь не ударить в грязь лицом — с улыбкой отвечал адъютант.

— Всё это хорошо. Значит, пока мы не все возможности потеряли. И это очень радует. Планы перед нами стоять великие, и не хотелось начинать наш великий проект с неудачи. Но теперь будет легче. И поэтому будем, не дергаясь понапрасну, спокойно ждать три дня результата, и может быть нужного нам человека, через три дня снова привезут сюда и тогда у нас появится возможность захватить его. Там будет видно. Может быть, вскоре мы узнаем о том, что тот, кого мы ищем, сложил свою буйную грешную головушку, посередь этого огромного озера, которое называют Каспийским морем. А пока будем терпеливо ждать и главное не спускать глаз с Васильева, и собирать потихоньку информацию о его связях. Хорошо, пусть будет так. Никому пока ничего не рассказываем, а сейчас спать — сказал барон.

— Разумно. Утро вечера мудренее — согласился Антон Миронов.