Следствие продолжается. Самые громкие дела прокуратуры Москвы нового времени. 1991-2007 годы

Кредо — врать всегда

На первом же допросе он наклонился к следователю и доверительным тоном произнес: «Я — спецагент, выполняю особое задание Президента. Работаю по легенде — выявляю коррумпированных чиновников и судей…»

Проверяли ли эту информацию? Хотя бы для порядка… Услышав мой вопрос, следователь Павел Горячев улыбнулся: «Нет, конечно. Евстафьев на это и не рассчитывал. Просто он не мог без вранья и мифотворчества». Даже оказавшись за решеткой, аферист оставался верен себе…

Видный, обаятельный, галантный. Он неизменно производил впечатление на женщин. Мог подкатить на свидание на сверкающем авто, вручить роскошный букет, пригласить на ужин в ресторан, выбрать лучший напиток по карте вин… А если добавить к этому его умение говорить!

Уж кто-кто, а он-то знал толк в комплиментах, умел быть обворожительным и обаятельно сумасбродным. И стихи сочинял — о любви, нежности, смысле жизни… Некоторые из них стали частью двухсоттомного уголовного дела. Так же как показания его подруг, многие из которых даже не подозревали, с кем имеют дело.

Одной из женщин, вполне серьезной даме с ребенком, он так заморочил голову, что она развелась с мужем и заказала приглашения для предстоящей свадьбы. Той свадьбы, на которой он должен был стать женихом. Замороченная женщина не могла предполагать, что ее кавалер имеет с десяток гражданских жен и официально уже является мужем другой, не менее симпатичной гражданки. Причем детей последней он даже усыновил! Благородный жест на самом деле ничего не значил. Ведь штамп о браке был поставлен… в фальшивом паспорте. Их у него было, так же как и подружек, — по меньшей мере десяток.

Вот некоторые фамилии, под которыми гражданин Евстафьев совершал свои «подвиги»: Юстус, Шумилов, Ла-Никка, Подкидышев, Черешнев, Раевский… И каждая фамилия оставила свой заметный след в уголовном деле. Потому что наш герой ничего просто так не предпринимал. Полученные — не за красивые же глаза! — документы он, конечно, пускал в оборот. Евстафьев был человеком действия. И для достижения цели мог без колебаний совершить необычные поступки.

— Впервые он женился в двадцатилетнем возрасте на соседке по лестничной площадке, — рассказывает следователь по особо важным делам Управления по расследованию экономических и должностных преступлений прокуратуры Москвы Павел Горячев. — Как-то раз молодая жена вернулась домой и ахнула: из квартиры исчезло все ценное. Девушка побежала в милицию, возбудили уголовное дело, начали опрос потерпевших. И тут выяснилось, что вещи из квартиры жены вывез… муж. Ему нужно было погасить какой-то долг. А другой возможности, как продать вещи из дома, он не нашел.

Только не подумайте, что Евстафьев — какой-то сумасбродный альфонс. Ничего подобного. Он персонаж выдающийся, равных которому не припомнят даже старожилы милиции и прокуратуры.

Любопытно, что каждый из участников уголовного дела мог бы стать самостоятельной «звездой» криминального сюжета. Шайка украла у государства более сотни московских квартир! Кроме того, впервые на скамье подсудимых оказались сразу три федеральных судьи. По делу проходило немало других занятных фигур: бывший сотрудник милиции, работники ДЕЗов и паспортных столов, действующие сотрудники конвойных служб, даже проворовавшийся генерал армии… Но куда там! Эти «звезды» меркнут рядом с «галактикой» по имени Евстафьев.

Он всегда был яркой личностью. Школу закончил с золотой медалью. Поступил в Краснодарское высшее военное краснознаменное училище, где также учился на «отлично». Вот фрагмент из характеристики курсанта Алексея Евстафьева: «Отличается исключительными способностями в области точных наук, феноменальной памятью, всесторонней развитостью, эрудированностью и целеустремленностью».

Трудно сказать, что вдруг случилось с молодым человеком. Но на втором курсе он начал систематически нарушать дисциплину, несколько раз убегал в самоволку, неоднократно помещался на гауптвахту. В конце концов руководству учебного заведения это надоело, и в ноябре 1985 года специальным приказом по училищу Евстафьев был отчислен. Службу он продолжил в звании сержанта в войсковой части Ржева. А в мае 1986 года его уволили из вооруженных сил на общих основаниях.

На этой страничке биографии героя я намеренно останавливаюсь так подробно. Как видно, никакими серьезными недугами он не страдал. Все это вдруг появилось позже, когда Евстафьев в качестве обвиняемого оказался в стенах Бутырского изолятора.

Какой такой «Павлин»?

Начало перестройки, зарождение кооперативного движения, новые экономические отношения и фантастические перспективы… У человека, обладающего незаурядными способностями, да еще инициативного и амбициозного, другого выбора не было. Он стал кооператором. Бросив институт, куда без труда поступил после армии, Евстафьев с головой погружается в коммерцию. Он работает ревизором производственного кооператива «Павлин» и одновременно организует кооператив «Треугольник». Каков был профиль «ростка» новой экономики, история умалчивает. Но уж точно не выпечка пирожков и не пошив юбок из модной в те времена «варенки».

В июне 1989 года Евстафьев был задержан сотрудниками милиции за незаконное ношение оружия. У него был изъят пистолет испанского производства с боекомплектом. Оказавшись в «неудобной» ситуации, двадцатитрехлетний кооператор предложил милиционерам купить свою свободу за 500 тысяч рублей.

С тех пор утекло столько воды, что иной читатель и не поймет, каков был размер предложенной взятки. Поэтому напомню, что в конце восьмидесятых средняя зарплата госслужащего равнялась 150 рублям, а должностной оклад милиционеров младшего оперативного состава приближался к ста рублям. Тем не менее служивые от взятки отказались, и Евстафьев впервые оказался на тюремных нарах.

При обыске в кооперативе «Павлин» был найден арсенал незаконного оружия: пистолеты, автоматы, обрезы, патроны, гранаты… Но не торговля оружием была основным занятием сотрудников кооператива. Евстафьев занимался более серьезным и прибыльным делом. А иначе откуда в офисе «Павлина» милиционеры изъяли миллион рублей наличностью и еще на три миллиона различных ценностей? И, наверное, неспроста скромного кооператора охраняли действующие сотрудники спецназа ГУВД Московской области. Уже тогда Евстафьев одним из первых занимался обналичкой кредитов через первые российские коммерческие банки, скупал разорившиеся кооперативы, продавал «воздух», оформляя договоры на несуществующих юридических лиц.

Казалось, что впереди буревестника перестройки ждут суд, приговор и отбытие в места не столь отдаленные. Но время было лихое, и то, что произошло дальше, далеко не самое странное и загадочное из происшедшего. В 1992 году, несмотря на букет более чем серьезных обвинений — незаконное ношение оружия и хранение боеприпасов, хищение в особо крупных размерах, подделка документов и должностной подлог, — Евстафьев выходит на свободу с подпиской о невыезде и тут же скрывается. Как любили писать когда-то в «правильных» детективных романах — на путь исправления вставать он и не думал.

Позже выяснится, что настоящим, масштабным, вровень своему криминальному таланту делом он занялся только тогда. И размах его деятельности не шел в сравнение с какими-то жалкими кооперативными махинациями.

Наследник покойника

В 1996 году от негласных сотрудников уголовного розыска начали поступать сообщения о том, что в столице действует необычное преступное сообщество. Оно успешно занималось операциями с выморочным жильем. Для тех, кто не знаком с этим термином, поясню, что выморочным жильем называют квартиры или комнаты, которые после смерти их законных хозяев остаются невостребованными и переходят в собственность государства. Их-то и решили прибирать к рукам Евстафьев и К°.

Начиная дело, никто из сотрудников прокуратуры и оперативников МУРа не мог представить, каковы масштабы этой аферы. Надо отметить, что всевозможные преступления, связанные с недвижимостью, уже стали к тому времени типичным явлением для Москвы. Причем преступления самые разные.

С началом приватизации появились банды, специализировавшиеся на убийствах одиноких стариков, имеющих квартиры или комнаты. Были и менее кровавые жулики. Они просто спаивали деклассированных домовладельцев, подсовывали им на подпись соответствующий документ и выбрасывали из квартир. Немало и других примеров: с незаконным подселением, продажей комнат… вместе с ничего не подозревающими хозяевами и множество других вариантов. Но то, что придумал Евстафьев, было просто и гениально.

В каждом районе Москвы достаточно неприватизированных квартир, которые после смерти хозяев переходят в собственность государства. Какое-то время такие квартиры обычно пустуют, информация о них никуда не поступает. Пауза выдерживается для того, чтобы подстраховаться на случай появления наследников или выяснения каких-то новых обстоятельств. Причем в иных случаях квартиры пустуют и пять, и шесть лет…

Евстафьев рассудил по-другому. Зачем отдавать такие ценности государству? Не лучше ли прибирать квадратные метры к рукам? И маховик афер начал раскручиваться.

Ключевым звеном в махинациях были федеральные судьи, которых Евстафьев сумел втянуть в орбиту своих авантюр. По его просьбе судьи направляли запросы в различные инстанции, и Евстафьев получал точные сведения об освободившихся квартирах. Со временем у него появились и свои собственные источники. Информаторами были чиновники ДЕЗов, паспортных столов, участковые, работники отделов ЗАГС, государственной налоговой инспекции, нотариальных контор и территориальных бюро технической инвентаризации. Все они — разумеется, не бескорыстно — выдавали жуликам строго конфиденциальную информацию об освобождающихся квартирах и наличии наследников у умерших хозяев.

Но найти пустую квартиру — только полдела. Дальше начиналось самое сложное и рискованное. И тут талант Евстафьева проявился во всей полноте.

Пока квартиры находились в «подвешенном» состоянии, Евстафьев и его помощники разыскивали родственников умерших. Так у отошедших в мир иной граждан появлялись наследники. Какие наследники, спросите вы, если квартиры не были приватизированы? Не спешите, теперь и начинается самое занятное. Судьи задним числом выправляли завещания, закрывали глаза на поддельные исковые заявления, оформленные с очевидными нарушениями квитанции об оплате коммунальных услуг, договоров и заявлений о передаче квартир в собственность.

В работе принимали участие десятки людей. Целая канцелярия трудилась не покладая рук на Евстафьева и К0. Составлялись проекты судебных решений, снимались копии, у нотариусов заверялись справки, подделывались другие документы. Причем все фальшивки скреплялись соответствующими печатями ДЕЗов, актами паспортных столов и отделений ЗАГС. Для этого в подпольной канцелярии имелся набор соответствующих поддельных бланков, незаконно изготовленных печатей, факсимильных подписей. Все это подшивалось в дело, рассмотрев которое, судьи выносили ожидаемое решение — о вступлении в законное владение квартирой «новоиспеченного» наследника или наследницы…

Дальнейшие действия никаких проблем не вызывали. Евстафьев, что следовало из предварительной договоренности, расплачивался с «наследниками» несколькими сотнями долларов, и те отправлялись восвояси. А квартира поступала в собственность аферистов. Они продавали ее по рыночной стоимости, а деньги делили «по справедливости» между участниками группы. В один из моментов «творческой» деятельности Евстафьев под фамилией Подкидышев имел в собственности 16 квартир!

Если вдруг наследников умерших владельцев жилья найти не удавалось, начинал действовать запасной вариант. Ведь душеприказчиком мог стать любой подвернувшийся под руку человек. Двести — триста долларов — и «наследник» готов был идти хоть на край земли, чтобы доказать свое родство с покойником.

Как-то один из помощников Евстафьева подобрал около трех вокзалов бродягу, которого и превратили в дальнего родственника. А что тут такого? Все равно в деле, на основании которого судья выносила решение о вступлении наследника в законные права, были подшиты одни фальшивки. Настоящим было разве что свидетельство о смерти владельца квартиры.

«Алло, мы ищем таланты!»

Только представьте, что на момент задержания следствие располагало неопровержимыми доказательствами захвата группой Евстафьева 110 квартир! За период с лета 1996 по апрель 1998 года, когда череда афер была прервана возбуждением уголовного дела, мошенники заработали около пяти миллионов долларов. Уточню, что по меркам 2007 года присвоенная недвижимость стоила бы все 50 миллионов, а то и больше.

О том, какой капитал успел сколотить Евстафьев, можно судить по такому факту. Уже сидя в Бутырском следственном изоляторе, он пишет подруге письмо: «Слетай в Австрию, там проценты набежали на вкладе. По моим расчетам, 300–350 тысяч долларов годовых. И деньги получишь, и развлечешься…»

— Разумеется, этот разговор мог быть и блефом, — говорит следователь Павел Горячев. — В этом фигуранту не было и не будет равных. Да и вкладов, годовой процент с которых составляет целое состояние, несмотря на все усилия, никто так и не нашел. Однако слово было сказано. И, судя по всему, Евстафьев успел перевести за границу солидный капитал. Он даже подыскивал себе страну для постоянного места жительства. Впрочем, еще не вечер…

Сначала были задержаны подельники афериста. Было понятно, что все они в лучшем случае доверенные лица. Сам же Евстафьев продолжал удивлять многолико-стью и мобильностью. Его следы можно было отыскать в большинстве документов, его опознавали по фотографиям сотрудники паспортных столов и ДЕЗов, он превратился в легенду еще до того, как стали известны детали его похождений.

В августе 1998 года прокуратурой Москвы было возбуждено уголовное дело по факту завладения неустановленной группой лиц муниципальными квартирами. В отношении Евстафьева в очередной раз было вынесено постановление о привлечении в качестве обвиняемого и избрана мера пресечения — взятие под стражу. Аферист был объявлен в розыск, и в октябре 1999 года его взяли под стражу.

Из материалов уголовного дела:

«В январе 1997 года Евстафьев, используя организованную преступную группу мошенников, действующую под его руководством с лета 1996 года, создал преступное сообщество, имеющее четкую направленность и строгое разделение ролей. Активными членами сообщества являлись А. Клюс, А. Вака, В. Вака, В. Нагибин, Л. Яроцкая, И. Ромашов, а также судьи Бутырского межмуниципального суда СВАО города Москвы Н. Ивченко, В. Савелюк и судья Бабушкинского межмуниципального суда Н. Мишина. Всего преступной группой, руководимой Евстафьевым, было похищено 96 квартир, вынесено 54 заведомо неправосудных судебных решения и 15 иных заведомо неправосудных судебных актов, которые повлекли тяжкие последствия в виде причинения материального ущерба в крупном размере».

Тяжелые стальные двери, колючая проволока на высоких каменных стенах, душные камеры каземата… Таким видится Бутырский острог правопослушным гражданам. Но, как известно из классики отечественной живописи, жизнь есть везде. А уж для Евстафьева ни многометровая толща стен, ни неприступные охранники не были препятствием. И хотя в одном из писем приятелю он с раздражением замечает, что «это далеко не пятизвездочный отель и даже не санаторий ЦК КПСС», Евстафьев по-прежнему держит руку на пульсе событий. Более того, он руководит оставшимися на воле знакомыми, раздает поручения, ведет деловые разговоры.

Да что там разговоры! Находясь в стенах Бутырки, а позже на обследовании в Государственном научном центре социальной и судебной психиатрии имени Сербского, Евстафьев принимал участие в разработке… федеральных законов — Уголовно-процессуального кодекса РФ и закона «О психиатрической помощи».

Историки шахмат знают забавный случай, когда никому не известный любитель этой древней игры сумел организовать встречу двух великих гроссмейстеров. Причем ни тот, ни другой чемпион не подозревали, что играют друг с другом. Хитрый любитель написал письмо первому гроссмейстеру и предложил ему партию на выгодных условиях. После раздумий мастер согласился. Началась переписка, в каждом письме которой был указан очередной ход. Гроссмейстер не подозревал, что играет он не с неведомым имяреком, а с другим гением шахмат, с которым точно такое же соглашение заключил хитрый любитель…

Примерно таким же способом Евстафьев налаживал связи с самыми высокими чиновниками. Он узнавал телефон нужного человека, набирал номер и начинал уверенный диалог. Собеседники и не подозревали, что беседуют с заросшим бородой узником Бутырского СИЗО.

Однажды аферист позвонил ведущему сотруднику Института Сербского Шишкову и представился работником аппарата Комитета здравоохранения Совета Федерации Федерального собрания РФ Андреем Геннадиевичем Плетко. Врач, как тот самый гроссмейстер, не видел собеседника, проверять его счел унизительным и недостойным, на что и рассчитывал арестант-мошенник. Как только Евстафьев-Плетко понял, что фокус удался, он начал гнуть свою линию. Правда, первый разговор был коротким. Аферист пообещал доктору включить его в рабочую группу по формированию законов (не бесплатную) и, оставив контактные телефоны, вежливо попрощался.

Как позже рассказывал врач, ни один из оставленных лже-Плетко контактных телефонов не отвечал. На вопрос, что происходит, аферист поспешил успокоить врача: он, дескать, болел и теперь снова на связи. Но доктор особенно и не переживал. Все равно Плетко звонил сам достаточно регулярно. И даже попросил порекомендовать для консультационной работы кого-нибудь из достойных коллег. И Шишков посоветовал ему обратиться к другому сотруднику Института Сербского, дал телефон и рекомендацию.

Когда осмысливаешь действия Евстафьева, невольно ассоциируешь его с черной дырой, которая втягивает в себя все вокруг. Аферист тоже тащил за собой всех и каждого: приятелей, любовниц, знакомых, родственников, соседей по камере, сотрудников СИЗО, лечащих врачей и т. д.

Хлестаков отдыхает

Одновременно с врачами, Евстафьев вел сотни других переговоров. Его телефон в камере не знал отдыха. Впрочем, в Бутырке к этому уже привыкли. Там с режимом проблемы давно. Но в Институте Сербского переговоры заключенных с волей раньше не практиковались. Евстафьев одним из первых сломал эту традицию. У него телефон появился почти сразу. И контакт с волей он имел постоянно.

Главной задачей подследственного, который не впервые косил под шизофреника, было получить соответствующий диагноз. Для этого он напрягал своих подруг на воле, требовал у них номера телефонов влиятельных психиатров-практиков. Евстафьеву нужно было узнать все о симптомах шизофрении: как симулировать признаки болезни, какие лекарства принимать, как отвечать на тесты…

Он звонит не только Шишкову, но и другим специалистам. Например, врачу, занимающемуся электроэнцефалографией. Представляется все тем же Плетко… У окулиста выясняет, как с помощью белладонны добиться нужного расширения зрачков. В Медицинском центре сосудистой хирургии имени Бакулева и НИИ кардиологии узнает, можно ли симулировать сердечно-сосудистое заболевание.

Зачем ему был необходим диагноз? Евстафьев был уверен, что если его признают невменяемым, то на принудительном лечении он пробудет недолго. С его-то связями, деньгами и умением подчинить своей воле любого человека… После освобождения он собирался немедленно выехать за границу, где на счетах в Австрии у него якобы лежала кругленькая сумма с семью нулями. А дальше…

Из писем Евстафьева, приобщенных к материалам уголовного дела:

«За границей я обследуюсь у тамошних спецов. Докажу без труда, что я здоров, и получится, что меня в психушку в России упрятывали намеренно. А соответственно, я попаду в разряд гонимых властью. Они там привыкли, что каждый второй диссидент был «с диагнозом». Это для меня не просто большой, а огромный плюс для тамошней жизни. Значит, будут гарантии того, что меня ни при каких обстоятельствах не выдадут обратно».

Но просто переговоры по телефону много не дадут. Нужна более весомая поддержка и «бумажки». Поэтому Евстафьев совершает абсолютно неслыханное в практике уголовных дел. Сидя в СИЗО, а затем на освидетельствовании в психушке, он заказывает через людей на воле бланки Совета Федерации, факсимильные подписи сенаторов Рябухина и Иванова, другие бланки. После этого аферист начинает новый этап игры. Лже-Плетко засыпает нужных людей фальшивыми письмами из Совета Федерации и других, не менее серьезных организаций.

Он готовит именные адреса к юбилею Института Сербского на имя директора, делает подношения руководящим сотрудникам. Курьеры из «Совета Федерации» привозят нужным людям подарки: то электрочайник, то альбом репродукций художника Шилова, то коробку конфет…

И все это от имени Плетко. Чтобы знали: Плетко — человек влиятельный, ему нужно помогать… Как тут не вспомнить Хлестакова: «…курьеры, курьеры, курьеры… можете представить себе, тридцать пять тысяч одних только курьеров!»

На защиту томящегося в застенках психушки инвалида, каким представляется Евстафьев, встают общественные организации: Московская общественная организация инвалидов детства, Всероссийское общество инвалидов, газета инвалидов «Надежда», районные организации инвалидов. Правда, после того как следователи показали документы руководителям этих организаций, те в один голос заявили, что никогда писем в защиту Евстафьева не видели, а подписи на бланках — подделка.

Картина «прозябания» в застенках Бутырки была бы неполной, если бы не рассказ о чисто деловых переговорах, которые Евстафьев вел с друзьями на воле. Вот один из образчиков такой болтовни. Это фрагмент оперативной сводки, называемой в обиходе «прослушкой», вошедший в один из томов уголовного дела:

Евстафьев: Помнишь того, который в Жулебино живет? Собеседник: Толстый такой?

Е.: Я его недавно встретил. Он предложил мне корабль купить. Давай, говорит, возьмем кораблик, отремонтируем, казино устроим.

С.: Ну, а ты?

Е.: Чего я? Готов, говорю, вложить тысяч триста баксов. Только где мы его сейчас купим-то?

С.: Конечно, все кораблики уплыли давно.

Е.: Не скажи. Он меня на Петровку потащил. Помнишь, у нас участковый был? Он еще «Павлин» охранял, подрабатывал. С.: Конечно, помню.

Е.: Знаешь, кем он сейчас на Петровке работает? Подполковник уже, начальник отдела административно-хозяйственной части. Вот так…

С.: Это тот, который живет у рынка?

Е.: Ну да. Тот ему и говорит: «Сделай нам пароходик тысяч за пятнадцать. В Южном порту стоит, списанный. Мы его около парка Горького поставим. Будет денежка капать». И тот обещал помочь. Должны были на следующей неделе ехать покупать. И тут меня арестовали…

Вот такая проза жизни в стенах следственного изолятора. А пароходик, между прочим, рядом с парком Горького все же встал. Правда, не знаю, кто его настоящий хозяин — Толстый, Евстафьев или его веселый собеседник.

— Все разговоры афериста проходили под нашим контролем, — говорит Павел Горячев. — Поэтому мы без труда смогли уличить его в мошенничестве и подлоге. Была у него попытка побега из-под стражи. Он организовал вызов самого себя в Кузьминский суд, где его якобы привлекали в качестве свидетеля. Поддельным документам, оформленным секретарем суда, не дали ход только благодаря бдительности сотрудников СИЗО. Интересно, что участники несостоявшейся аферы — секретарь суда, конвоиры и бывший заместитель командира конвойного полка — позже признались в умысле и покаялись. Видимо, поэтому все они получили условное наказание от полугода до полутора лет.

Расследование, ставшее не только событием в работе Московской прокуратуры, но и в истории юриспруденции России растянулось на несколько лет. Только 21 июня 2003 года уголовное дело по обвинению Евстафьева, Клюса, Ваки и Яроцкой было отправлено в суд, следователь Павел Горячев и его коллеги смогли облегченно вздохнуть. По приговору суда Евстафьев получил 13 лет заключения и, по предварительным расчетам, выйдет на свободу в 2012 году.

Его подельники «довольствовались» меньшими сроками. Бака и Клюс получили по десять лет лишения свободы, Яроцкая на год меньше.

Что касается «судейской бригады», без участия которой афера века никогда бы не смогла состояться, то оно было выделено в отдельное производство. Никто из судей не признал себя виновным.

Евстафьева, по их утверждению, они вообще «никогда не видели». Это не отразилось на вынесенном приговоре. Решением Верховного суда Российской Федерации, вступившим в законную силу в мае 2006 года, за участие в преступном сообществе (такая формулировка прозвучала в приговоре в отношении судей впервые за всю историю российского правосудия. — Прим. автора), хищение путем мошеннических действий квартир и вынесение заведомо неправосудных решений, трое судей были приговорены к длительным срокам лишения свободы. Судья Ивченко приговорена к 14 годам лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима. Савелюк приговорен к 12 годам, а Мишина — к 11 годам лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима.

Интересно, что все три судьи так и не были взяты под стражу до суда. Полпреды третьей власти находились на свободе с подпиской о невыезде до вынесения приговора, занимались адвокатской практикой, что сыграло с ними злую шутку. Ведь срок наказания начал исчисляться для них только с 2005 года. По иронии судьбы, Евстафьев, скорее всего, выйдет на волю раньше, чем помогавшие ему судьи.