Следствие продолжается. Самые громкие дела прокуратуры Москвы нового времени. 1991-2007 годы

Осторожно — лифт!

Расследование серийных преступлений считается высшим пилотажем следствия. В таких делах привычные, наработанные годами схемы теряют свою эффективность. Здесь уже недостаточно обладать серьезной доказательной базой и грамотно выстроить обвинение. Когда речь идет о многократных, изощренных, тянущихся долгие годы преступлениях, следователю приходится задействовать весь интеллектуальный потенциал, заранее продумывать детали каждой встречи с обвиняемым, разыгрывать допросы и очные ставки, как шахматные партии, имея при этом не один, а два-три варианта продолжения…

В таких делах нужны и знания психологии, и стальные нервы, и, конечно же, удача, без которой трудно представить себе интеллектуальную победу над нелюдем, живущим по бесчеловечным и необъяснимым законам зла. Наверное, поэтому каждое такое дело для следователя становится особым. И для Андрея Борисовича Супру-ненко расследования серийных преступлений стали вехами в биографии, запомнились до мельчайших деталей.

В начале 1990-х годов «Вестник Департамента по делам печати и информации правительства Москвы» провел опрос общественного мнения. Горожанам задали вопрос, что вызывает у них наибольший страх? Выяснилось, что самым опасным для себя местом в то время жители столицы считали не ночные улицы и плохо освещенные дворы, не загаженные бомжами подземные переходы и даже не темные глухие подворотни. Согласно исследованию социологов, больше всего москвичи страшились входить в собственные подъезды.

К осени 1995-го к «подъездобоязни» добавилась еще одна фобия, которая стала особенно заметна у детей и женщин. Редко кто из представительниц прекрасного пола или подростков отваживался зайти в лифт с незнакомым мужчиной. Увы, с тех пор прошло более десяти лет, но если бы такой опрос был проведен сегодня, думаю, его результаты с некоторыми поправками оказались бы такими же. И в наши дни люди опасаются собственных подъездов. Да и лифтом предпочитают пользоваться либо в одиночестве, либо с теми, кто им знаком. Редкая женщина рискнет зайти в кабинку с незнакомцем. Даже если она спешит, то все равно предпочтет вызвать другую кабину. Испытывать судьбу никто не хочет…

Новому комплексу, теперь уже «лифтобоязни», москвичи обязаны сексуальному маньяку, который совершал нападения в кабинах лифтов. На счету извращенца более сотни изнасилований, разбоев, грабежей и развратных действий с подростками. Причем все преступления имели схожую схему. Вместе с идущими домой людьми незнакомец заходил в подъезд, подсаживался в лифт, останавливал кабину между этажами и под различными угрозами насиловал и обирал жертву.

Позже, уже после поимки извращенца, выяснились удивительные обстоятельства. Кроме «основного» насильника, действовавшего по всей Москве и наследившего даже в трех районах Подмосковья, в городе орудовал еще один маньяк. Он был менее активным, но здорово спутал карты сотрудникам милиции, занимавшимся поимкой преступников. Один из маньяков, совершивший 135 изнасилований, и получил у оперативников кличку Лифтёр.

Осень 1995-го для оперативников МУРа стала кошмаром. Каждый день начинался с просмотра суточных сводок происшествий. И каждый день ситуация повторялась. Ежедневно фиксировались изнасилования в лифтах. Причем нередко сразу по два-три случая. Особенно удручало, что жертвами становились даже девочки двенадцати-тринадцати лет. Жертвы извращенца попадали ему в руки в своих же собственных подъездах, иногда буквально в нескольких метрах от двери родного дома.

Что делать, как предупредить беду? Ведь в каждом доме растут дети, ходят в школы, возвращаются домой после уроков, поднимаются на лифтах… Встречать у выхода из школы? А если взрослые на работе или детей отпустили с уроков пораньше? Разве предусмотришь все случаи, поставишь в каждом подъезде защитника? И главное: сколько ни предупреждай, ни пугай, ни объясняй — ребенок есть ребенок. Он все равно забудет, заиграется, сделает по-своему!

Масло в огонь подливала пресса. Криминальные репортеры добывали жареные факты с завидным проворством и публиковали подробности похождений Лифтёра. Родители сходили с ума от страха, если их ребенок задерживался или опаздывал из школы. В милицию поступали сотни сообщений о подозрительных людях, слоняющихся возле школ. Выставлялись засады, патрули имели на руках подробное описание примет преступника. Но нападения продолжались с удручающим постоянством.

Позднее стало ясно, почему преступления происходили с такой частотой. Лифтёр, начавший серию еще в 1992 году после очередной отсидки за изнасилования, «вошел во вкус» именно в ту осень. К тому же периоду «раскрутился» и другой маньяк, получивший позже кличку Разбойник. Он освободился летом, отбыв срок за ограбление в лифте.

Действовали извращенцы одновременно. Более того, они походили друг на друга внешне, словно сговорившись, использовали аналогичные виды угроз — демонстрировали жертвам нож или пневматический пистолет. Поразительно, но насильники даже знали друг о друге! И не только из газет, которые на все лады рассказывали об их нападениях, иронизируя по поводу бессилия правоохранительных органов.

— Уже после ареста Лифтёр рассказывал, — вспоминает следователь по особо важным делам прокуратуры Москвы Андрей Супруненко. — Как-то раз, приглядев очередную жертву, светловолосую стройную школьницу в короткой юбочке, он шел за ней по следу, предвкушая удовольствие. И вдруг Лифтёр каким-то звериным чутьем почувствовал неладное, что-то его насторожило. Неожиданно он понял, что не он один охотится за девочкой. У самого подъезда его внимание привлек парень, хищно глядевший за жертвой и готовящийся войти следом за ней в башню шестнадцатиэтажного дома.

— Позже, — продолжает Андрей Борисович, — неизвестный был опознан как Разбойник: крупные черты лица, джинсы, кроссовки, куртка-ветровка. Но тогда встреча двух нелюдей закончилась быстро. Они встретились взглядом, без всяких слов поняли, что происходит, и молча разошлись. Ничего не подозревающая жертва спокойно дошла домой. Можно представить себе, что бы она испытала, узнай о немой сцене за ее спиной…

Каково? Не напоминает ли этот эпизод охоты в каменных джунглях современного мегаполиса описание повадок хищных обитателей африканской саванны или амазонской сельвы?

«Я такой же, как Чикатило»

Насильники часто нападали в одном и том же месте Москвы — микрорайонах, прилегающих к станции метро «Бабушкинская». Не случайно сыщики назвали территорию домов, стоящих вдоль улиц Ленская, Чичерина, Сухонская и по Чукотскому проезду, «московским Бермудским треугольником».

Из показаний Лифтёра:

«В начале октября 1995 года я находился в районе метро «Бабушкинская». Просто гулял. Был трезв. На мне были надеты кожаная куртка и серый свитер. Какого цвета были брюки — не помню. У меня есть серые (три пары), синие и черные. В руках я держал сумку-визитку черного цвета. Около 14–15 часов я заметил двух девочек пятнадцати — семнадцати лет.

По-моему, на одной из них было зеленое пальто или куртка. Я прошел около двухсот метров, а потом следом за ними зашел в подъезд. Дом как будто бы бело-зеленый, выше десяти этажей. На месте смогу показать, узнаю визуально. Когда я зашел в лифт, то девочки уже там находились. Кто-то из них нажал кнопку нужного им этажа. Какого — сейчас не вспомню. Между вторым и четвертым этажами я остановил лифт, достал нож с зеленой ручкой и красным драконом и обнажил клинок. Показал пятна ржавчины на лезвии и объяснил, что это кровь. Добавил, что я такой же маньяк, как Чикатило.

После этого я приказал им стоять тихо и снять с себя драгоценности. Та, что была пониже, отдала колечко и золотые сережки. Ее подружка сняла цепочку и браслет. Потом, угрожая словами, я потребовал, чтобы девочки раздели друг друга. Насколько помню, ударов я никому не наносил. Девушки разделись до нижнего белья — лифчиков и трусиков…»

Сделаем небольшое отступление. Маньяк описывал достаточно подробно свои действия. Но почему-то иногда опускал такую деталь. Он любил сам снимать нижнее белье с жертв. Причем не руками, а ножом. Разрезал сзади бюстгальтер и сбоку — трусики. Скорее всего, он насмотрелся фильмов, в которых злодеи-насильники таким способом использовали нож. По собственному признанию, он вообще любил «игры», очень возбуждался от этого и предпочитал чуть драматизировать ситуацию.

Из показаний Лифтёра:

«К тому времени обе девушки были полностью раздетыми. Затем я потребовал, чтобы маленькая повернулась ко мне спиной… После этого то же самое сделал с другой девушкой. Потом я разрешил им одеться и пригрозил, чтобы они не делали глупостей и ничего никому не рассказывали. Девушки остались в лифте, я вышел на первом этаже, а кабину направил на самый верх. Когда выходил на улицу, никого в подъезде не встретил».

Это эпизод, «увиденный» глазами насильника. Но, чтобы понять, какой ужас и шок испытывали жертвы нападений, стоит прочесть показания четырнадцатилетней Светланы В.:

«14 февраля 1995 года около двух часов дня мы со школьной подругой Викой С. пошли ко мне домой. Когда мы ждали лифт, в подъезде появился незнакомый мужчина. Мы не заметили, откуда он вышел, так как говорили между собой. Но, скорее всего, мужчина зашел следом за нами. Он тоже стал ждать лифт. Мужчина был одет в черную куртку и сапоги, черные кожаные перчатки. В руках у него была какая-то пестрая хозяйственная сумка.

Следом за мужчиной в подъезд вошла Кристина Б. Мы ее знаем, так как учимся в одной школе. Все вместе вошли в лифт. Кристина нажала на кнопку пятого этажа. Лифт немного проехал, и неожиданно мужчина нажал на кнопку «стоп», остановив кабину между этажами. Он тут же достал из кармана куртки нож и открыл лезвие — я видела, как он нажал какую-то кнопку на ноже. После этого он грубо сказал: «Молчите!» Затем спросил, есть ли кто-нибудь дома. Я ответила, что меня ждет бабушка, а Кристина сказала, что у нее дома старший брат. На что мужчина сказал, что тогда придется всё делать в лифте.

Сначала он собрал у нас все ювелирные украшения: две золотые цепочки с крестиками, кулон и колечки. Потом узнал, кому из нас сколько лет. При этом он брал каждую из нас за подбородок и смотрел в глаза. Я сказала, что мне пятнадцать. Он велел всем раздеться. Когда из одежды на нас остались лифчики и трусы, он разрезал всем бретельки и сбоку трусы, а мне приказал лечь на разложенную на полу одежду. Остальным девочкам он велел стоять и смотреть. После этого мужчина приспустил брюки и голубые кальсоны до колен…

Мне было очень больно, так как такое со мной происходило первый раз. Но я не кричала, так как он предупредил: буду кричать — зарежет. Сколько это продолжалось по времени, я не помню. Затем он оделся и достал из сумки пистолет черного цвета с барабаном. Сказал он буквально следующее: «Будете болтать — пристрелю каждую!» Потом он спустился на первый этаж, а кабину нашего лифта отправил на двенадцатый. Я вернулась домой и все рассказала бабушке».

Оперативники МУРа сбились с ног. Сотрудники отделения, специализирующегося на раскрытии серийных убийств и преступлений, связанных с сексуальным насилием, сутками не появлялись дома. У школ, детских учреждений постоянно дежурили милиционеры. Описание насильника — облегающая шапочка, очки, крупные черты лица — знал каждый патрульный.

Как-то днем поступило сообщение: неизвестный, похожий по описанию на фоторобот, совершил попытку изнасилования. Мгновенно во всем округе ввели оперативное мероприятие «Сирена». Перекрыли все перекрестки и улицы, весь личный состав отделений милиции округа, включая работников паспортных столов, дознавателей и сотрудников вневедомственной охраны, подняли по тревоге. Минут через сорок в МУР позвонили из отделения милиции: «Приезжайте, попался!»

Оперативник Алексей Дроздов вспоминает:

— Примчались в отделение. Там вся «клетка» перед дежуркой до отказа забита очкариками в лыжных шапочках. Каждый действительно похож на фоторобот. После проверки отпустили людей с извинениями…

После обобщения материалов выяснилось, что примерно сорок процентов изнасилований вообще нигде не регистрировались. Увы, в отделениях милиции, не желая портить статистику ростом тяжких преступлений — изнасилованиями несовершеннолетних, — старались ограничиться возбуждением уголовного дела только по фактам грабежа. Но даже подняв все «отказные материалы», истинные масштабы преступлений насильника установить трудно.

— Маньяк орудовал не один год, — говорит Андрей Су-пруненко. — Он находился в свободном поиске. Ходил из района в район. Прятать преступления в такой ситуации было достаточно просто. В результате мы возбудили три уголовных дела в отношении сотрудников милиции. И еще десять материалов направили в территориальные органы, для принятия соответствующих мер. Отчасти этим объясняется тот факт, что из названных преступником 135 изнасилований в суд мы смогли направить материалы только по 35 эпизодам.

«Я тот, кого вы ищете!»

Муровцы задержали насильника на Арбате. Сыщики Борис Трошин и Дмитрий Нумеров из специального отдела МУРа заинтересовались молодым мужчиной, который сбывал с рук золотые сережки, фотоаппарат «Кодак» и другую мелочь. Маньяк пытался подзаработать, его сгубила элементарная жадность…

Часть вещей была похожа на те, что числились в списке объявленных в розыск. Подозреваемого доставили в отделение милиции. Уже на первом допросе он заявил оперативникам: «Я тот, кого вы ищете!» И рассказал несколько эпизодов изнасилований.

По-настоящему Лифтёр раскрылся на Петровке, куда его привезли на следующий день. Нисколько не смущаясь и даже как будто немного гордясь собственными грязными преступлениями, он написал «чистуху», в которой только простой перечень изнасилований занимал несколько страниц убористым почерком.

Маньяком оказался двадцатидевятилетний Олег Косарев, коренной москвич из хорошей семьи, женатый, работавший сторожем в детском саду и занимавшийся мелким авторемонтом. С 1980 года он состоял на учете в психоневрологическом диспансере и уже дважды привлекался к уголовной ответственности по «профильной» статье «изнасилование».

История его наказания как нельзя лучше характеризует нашу Фемиду. Попавшись впервые, определением народного суда Косарев был направлен на принудительное лечение в печально известные Белые Столбы. Там он лечился от психических отклонений, а затем, когда врачи признали его социально неопасным, его начали использовать на стройках народного хозяйства. Может быть, он и «излечился» бы окончательно и общество получило бы назад «полноценного» гражданина, если бы не досадный срыв. Да еще в группе с таким же негодяем.

В один из дней Косарев и его напарник по работе выследили медсестру, затащили ее в укромное место и изнасиловали. На этот раз врачи отменили щадящий пациента диагноз «шизофрения и психопатия», и Чеховский городской суд огласил приговор: восемь лет лагерей.

Наказание Косарев отбывал в мордовских спецучреждениях в поселке Леплей. Пришлось ему несладко. Как он рассказывал на следствии, зеки уделяли ему особое «внимание» всем бараком. А в память о временах, проведенных в Потьме, оставили на его плече знак, свидетельствующий о соответствующей сексуальной ориентации — татуировку в виде распустившейся розочки.

Он так устал от «внимания», что даже не раз бегал в опер-часть — предлагал стать «наседкой», лишь бы избежать ежедневных упражнений в бараке. Не помогло… Этот абзац стоит перечитать и осмыслить всем насильникам. Вдруг поможет?

В июне 1992 года он вышел на свободу. Уроки, полученные на зоне, были усвоены хорошо. И первое время насильник держался. Но в октябре он вновь садится в лифт. Очередное изнасилование школьницы стало началом долгой трехлетней серии.

Интенсивность «пользования лифтом» было невысокой. Как уже упоминалось, «во вкус» он вошел к осени 1995 года. Причем пик криминальной активности Лифтёра совпал с его неожиданным семейным счастьем. Косарев женился. Следователю он объяснял свой поступок желанием стать «таким же, как все».

Понимаю удивление читателей. Дескать, кто же позарился на такое сокровище? Судимый, да еще насильник с «розочкой» на плече… Во-первых, о своей судимости Косарев не кричал на всех углах, и, заглянув в паспорт, простой смертный об этом не прочтет. Что касается «розочки», то все свои наколки он списывал на Чечню. В армии он отродясь не служил, но своей возлюбленной по-мужски скупо рассказывал о жестоких боях, в которых терял друзей, вероломстве врагов и крепкой солдатской дружбе.

Он вполне мог нравиться женщинам. Внешность русского богатыря: высокий, русоволосый, большеглазый. Он двигался степенно, говорил значительно, не случайно жена называла его «мой мишка».

Когда его привезли на первое медицинское освидетельствование в район Парковых улиц, молодые медсестры с удивлением переглядывались. Уж они-то представляли себе урода, насильника, извращенца. А тут — симпатичный парень, с которым и пококетничать приятно.

Во время экспертизы в Институте имени Сербского он вдохновенно писал что-то вроде исповеди, назвав свой труд крайне претенциозно, со значением: «Жизнь после смерти — потом будет поздно». Поток сознания, основательно сдобренный грамматическими ошибками, был рассчитан, как нетрудно догадаться, на соответствующую оценку специалистов-психиатров. В исповеди есть все, что могло бы свидетельствовать о серьезном душевном недуге испытуемого: элементы бреда, раздвоения личности, диалогов с несуществующими собеседниками, сверхценные идеи и откровенная похабщина. Но умудренные опытом медики подошли к анализу документа так же, как их коллеги в 1985 году, которые после изнасилования сотрудницы психиатрической больницы признали «страдальца» вменяемым. Один из врачей так и сказал ему (без протокола, разумеется): «Совать нашел куда — значит нормальный!»

Тем не менее фрагменты исповеди представляют интерес. Вот, например, рассказ Косарева о том, как он познакомился с будущей женой:

«Я обратился в бюро знакомств. Конечно, телефоны там никому не дают. Но за некоторую сумму все проблемы решаются. Так я и получал домашние телефоны кандидаток. Между прочим, каждая вторая, поместившая объявление о желании познакомиться, готова залезть в постель в первый же день. Конечно, я время даром не терял. Мог уговорить любую на любой секс. Здесь никакой связи с социальным положением не было.

В конце 1994 года я таким же способом добыл телефон своей будущей жены. Первая встреча была смешной. Договорились встретиться на станции метро возле портрета Ленина, выложенного мозаикой. Как называлась станция, убей меня, не помню. (Речь идет о станции «Александровский сад». — Прим. автора.) Вышло так, что я опоздал минут на пятнадцать — двадцать. Такого раньше никогда не случалось. Влетел на станцию растрепанный и, вместо того чтобы искать ее, смотрел, где же портрет Ленина…

Начали встречаться, гуляли в парках, на ВДНХ, ходили в театры. Мне было очень комфортно».

Не стоит утомлять читателя разглагольствованиями двуличного извращенца о своих трогательных ухаживаниях за молодой наивной девушкой. Приведу лишь один фрагмент, позволяющий глубже ощутить всю «трепетность большого чувства»: «Вообще-то здорово совершить изнасилование, а то два или три за день, потом вернуться домой и всю ночь заниматься сексом с женой. А когда она заснет, еще и поонанировать разок-другой».

Отдельная камера со всеми удобствами

Девушка, с которой он расписался, была в полном неведении о том, с кем она живет. Мать и сестра Косарева ничего ей не сказали о судимостях Олега. Они мало общались, а сам «герой» успешно врал о своем «героическом» прошлом, любил слушать про Афган и Чечню, даже мог пустить ненароком скупую мужскую слезу.

Ухаживал он красиво, а предложение руки и сердца сделал на ВДНХ. Встал на колени в снег и громко просил сделать его счастливым. Разве могла девчонка, у которой и в жизни-то до него никого не было, заметить фальшь, поймать его на лжи? Молодая жена училась в институте, обожала своего «мишку», готовила ему обеды, обстирывала и даже помогала ремонтировать старые машины. Он и тут выглядел вполне достойно. Брал реставрировать отслужившие свой век «жигули»: отчищал от ржавчины, латал, покрывал антикоррозийным составом.

Косарева нисколько не тяготила двойная жизнь. Он успевал попользоваться услугами проституток, погулять в свое удовольствие, а потом прийти домой и получить «свое законное». Жена была нежной и ласковой, как и положено любящей и единственной. Для супруги Косарева его арест и разоблачение стали страшным ударом. И это, несомненно, еще одна искалеченная маньяком жизнь.

Я присутствовал при выходах Косарева на места преступлений в Зеленограде и Тушине, где он так любил «просто гулять». Насильник охотно показывал дома (он, как и большинство подобных субъектов, обладает феноменальной памятью), рассказывал, где, с кем и сколько раз, вспоминал одежду жертв, их внешность, мелкие подробности. Лишь изредка, вероятно очень гордясь тем, что его персоне уделяется столько внимания — видеосъемка, микрофон, вежливые вопросы, — он собирал складки на лбу и задумчиво произносил: «Этот подъезд мне знаком. Он чем-то знаменит, да… Но чем — не помню…»

Вот такая самооценка

Временами он явно любовался собой. В начале следствия Косарев оказался в привилегированных условиях следственного изолятора Петровки, 38 — отдельная камера, миролюбивый сосед. И он обнаглел настолько, что, по словам сыщика Александра Матвеева, начал торговаться с операми: сдам еще пару эпизодиков, но вы мне за это принесите хорошие сигареты, чаю, свежих газет…

Он капризничал до тех пор, пока срок его содержания в СИЗО на Петровке не истек. Его перевели в «Матросскую тишину». Там о «подвигах» насильника были уже наслышаны.

Обитатели карантинного блока встретили его отнюдь не хлебом-солью. Таких, как Косарев, в камере всегда ждет страшное возмездие. И после переезда в «Матроску» насильник оказался в тюремной больнице. Говорят, на нем не было живого места. Откровенно говоря, никакого протеста самосуд не вызывает. За всех искалеченных физически, а главное — психически — детей, да и взрослых…

Чего стоит, например, эпизод, когда он шагнул в лифт вслед за молодой матерью с ребенком и в привычной манере, под ножом, изнасиловал женщину на глазах у замершего в углу кабины от страха и ужаса малыша. Мать пыталась защищаться, пробовала урезонить насильника: ребенок ведь смотрит! Но тот сделал свои дела, застегнул «молнию» на джинсах и сказал напоследок:

— Смотри, никому ни слова. Иначе ребенку не жить!

В другой раз Косарев зашел в лифт с компанией школьников младших классов — трех девчушек и двух мальчиков. Насильника хватило на троих. Но и этого ему показалось мало. Угрожая ножом, он заставил одиннадцатилетних мальчишек последовать своему примеру. Прощаясь, ублюдок бросил через плечо одной из девчушек:

— Ну что, понравилось?

Эти мерзкие подробности привожу здесь не только для создания полного портрета того, с кем пришлось работать следователю Андрею Супруненко, но и в надежде на профилактическое значение фактов. Казалось бы, пятеро подростков, два мальчика — смогут себя защитить? Не обольщайтесь и объясните детям: для насильников, получающих особое удовольствие от ощущения опасности, умеющих сломить волю, знающих психологию детей, никаких преград не существует.

Как-то раз он прихватил с собой «погулять» фотоаппарат «Полароид». Проба оказалась удачной. Маньяк отщелкал кассету снимков в любимом «интерьере» — кабине грузового лифта шестнадцатиэтажного дома. «Фотомоделями» служили две изнасилованные им в извращенной форме девушки. Уж он поиздевался над ними всласть. Фотографировал и так, и эдак… Снимки стали вещественным доказательством и были приобщены к многотомному уголовному делу насильника Косарева.

На предварительном следствии он вел себя спокойно. И в этом огромная заслуга Андрея Супруненко. Опытный психолог, грамотный юрист Супруненко прекрасно понимал: если маньяк замкнется, перестанет говорить, не пойдет на контакт, никакого серьезного расследования не получится. И в суд придется направить разрозненные фрагменты серии, подкрепленные лишь сбивчивыми показаниями жертв. И Супруненко «помог» преступнику.

— Я мог выбрать любую линию поведения, — вспоминает Андрей Борисович. — Главное, найти контакт, выйти на диалог с подследственным. Вариантов немало: добрый друг, честный следователь, озлобленный дурак-формалист… Косарев не хотел попадать в общую камеру. Там с насильниками, да еще с педофилами, никто не церемонится. И я подсказал: будешь давать показания, напишешь «исповедь» — тобой наука заинтересуется, студентам начнут показывать. Ты станешь феноменом, вторым доктором Лектором. И он поверил — а что ему оставалось? Так возникли его «записки», так он стал вспоминать эпизоды двух-, трехлетней давности…

Правда, пришлось создавать ему «творческие» условия. По просьбе следователя Косарева поместили в специальный блок «Матросской тишины», тот самый, в котором когда-то находились амнистированные члены пресловутого ГКЧП. Там маньяку выделили камеру-одиночку, где насильник и предавался воспоминаниям и грезам…

Почему поиски насильника были такими долгими? Позже, когда с ним стали работать, этот вопрос невольно задавали себе и оперативники, и Андрей Супруненко. Ничего ведь выдающегося — средний интеллект, строго говоря, заурядная внешность — таких, как он, молодцев в Москве тысячи. Может быть, дело именно в затертости, серости объекта розыска?

Думается, дело в другом. Косарев идеально подходил для охоты в каменных джунглях мегаполиса. Он не выстраивал какие-то сложные схемы. Не стремился соблюдать некие ритуалы, как это делал таганрогский маньяк Цюман, нападавший на девушек в черных колготках. Просто выходил на охоту, а там — будь что будет…

И еще, он никогда не переступал черты. Насилие для него имело вполне конкретные осязаемые границы. Однажды в Химках Косарев напал на девушку. Сначала все шло как обычно. Вошел в лифт, стали подниматься, нажал на кнопку «стоп», вытащил нож, пригрозил. Казалось, и девушка будет реагировать так же, как другие. Но неожиданно она бросилась на Косарева: «Ах ты гадина!»

Тот не успел убрать нож. Девушка случайно задела острый край ладонью. Появилась кровь, жертва даже как будто сникла… Но и у него пропало всякое желание продолжать. Увидев кровь, Косарев со всех ног бросился прочь. Испугался больше, чем жертва…

Примерно так же он повел себя в том единственном случае, когда девушка подняла крик. Он выскочил из лифта и побежал.

За ним следом погнались жильцы дома. Крики, шум, грохот… Ему в последний момент удалось скрыться, прорвавшись на улицу через черный ход. Потом он долго не мог прийти в себя. Несколько дней и думать не хотел о каких-то «прогулках».

Вот если он не встречал сопротивления, то добивался всего, чего хотел. Расчет был верный: школьники, женщины, деморализованные угрозами здорового детины, испуганные видом ножа или пистолета (у него в сумке лежал игрушечный пневматический пистолет), активного сопротивления не оказывали и выполняли любые его прихоти. Власть над человеком, даже если это трясущийся от страха ребенок, опьяняла его, как наркотик. Как объяснял он Андрею Супруненко, его, и к проституткам тянуло потому, что с ними можно было договориться и поиграть. Насилие, покорное и отзывчивое, возбуждало его больше всего. Не случайно со временем он начал нападать сразу на двух-трех девочек.

— Косарев получил по приговору суда десять лет тюрьмы и пять лет зоны, — завершает рассказ о деле Лифтёра Андрей Борисович. — Еще не так давно он был жив-здоров, отбывал срок в «крытой» во Владимире. Сидел «на спецу» — в изоляторе, где содержатся заключенные, имеющие отклонения или проблемы с остальным контингентом. Сейчас он будет переведен на зону. А там — отряд. Как он примет человека с такой статьей? Предугадать трудно. Отряд может и «не заметить потери бойца»…

Маньяк Бровкин

В практике следователей нередко встречаются дела, о которых профессионалы говорят с воодушевлением. Их можно назвать своего рода детективами. Сначала — заочная схватка с преступником, когда приходится просчитывать все ходы, расставлять ловушки и ждать его ошибки. Затем — интеллектуальный поединок со злодеем, расследование и поиск истины. И наконец, завершение всего процесса — слушание в суде и законный приговор… Но бывает по-другому.

При воспоминании о деле Бровкина Андрей Супру-ненко лишь мрачнеет и прикуривает очередную сигарету.

Единственное, чем он смог помочь жертвам, — не стал их допрашивать во время следствия. Не хотел напоминать о случившемся и наносить детям дополнительную психологическую травму. Ведь младшему ребенку — жертве маньяка-педофила, на момент совершения преступления было только семь лет, а старшей девочке — едва исполнилось десять.

…В тот вечер восьмилетняя Катя, как обычно, гуляла во дворе с бабушкой и младшей сестренкой. В мае темнеет поздно. Да и на детской площадке было много народа. Поэтому исчезновение девочки сразу никто не заметил. Ребенка начали искать позже, когда с работы вернулась мать.

Из протокола допроса обвиняемого Бровкина:

«Во дворе дома я увидел незнакомую девочку. На вид ей было лет восемь — десять. Некоторое время я приглядывался, а затем подошел и попросил помочь перенести вещи. Сказал, что переезжаю в новую квартиру. Девочка согласилась, и мы пошли в сторону строящегося неподалеку дома. Я взял ее за руку и хотел войти в подъезд. Но охранник сказал, что проход только по пропускам. Я двинулся дальше, пытаясь найти укромное место. У гаражей, где я хотел остановиться, меня спугнула женщина с собакой. Прошли еще немного, и я увидел брошенные строительные вагончики».

Поясню, что строительные вагончики для Бровкина — место привычное. До ареста он трудился плотником на автокомбинате. В темных прокуренных бытовках ему приходилось проводить немало времени, там он чувствовал себя как рыба в воде. Не раздумывая, Бровкин потянул ребенка внутрь…

Девочка испугалась, стала вырываться, просила ее отпустить. Но «дядя», который еще минуту назад говорил с ней ласково и просительно, превратился вдруг в нетерпеливого и жестокого зверя. Он начал бить ребенка кулаками по голове и лицу и, когда девочка притихла, потребовал, чтобы она сняла всю одежду…

Следствие квалифицировало поступок Бровкина как «насильственные действия сексуального характера». События разворачивались в безлюдном месте. Пустырь, где стояли гаражи, посещали лишь автолюбители и редкие пьянчужки. Если бы не стечение обстоятельств, встреча с Бровкиным могла бы обернуться для ребенка еще более тяжелыми последствиями.

В этот момент по ближайшей улице проезжало такси. Пассажирку — молодую даму — почему-то укачало. Она попросила остановиться и быстрым шагом направилась к гаражам. Как раз в этот момент Бровкин вытащил жертву на улицу — решил продолжить на свежем воздухе. Увидев манипуляции маньяка, женщина закричала, Бровкин испугался, бросил истерзанного ребенка и скрылся за гаражами.

Девочка была в шоке, но сумела объяснить, где ее дом. Женщина отвезла ее по указанному адресу и проводила домой. Катю уже искали. Мать находилась в местном отделении милиции района «Хорошево-Мневники», бабушка обзванивала знакомых. Ведь ребенок никогда не появлялся на улице один после семи часов вечера.

Вызвали детскую «скорую помощь», на следующий день поехали в специализированную больницу. Кроме следов побоев, у ребенка обнаружили травмы, характерные для сексуального насилия. Направили девочку в Психолого-медицинский социальный центр «Озон». Там установили, что Катя пережила сильнейший стресс, психическую травму и нуждается в квалифицированной помощи специалистов.

— Это первый эпизод серии из пяти нападений на детей, — говорит Андрей Супруненко. — Все они очень похожи. И особенно задевает то, что в каждом случае жертвами становились нормальные дети из благополучных семей. Ведь мы привыкли к тому, что в группе риска оказываются бродяжки, дети пьющих родителей, которым до малышей нет никакого дела… А здесь картина иная. Вежливые, отзывчивые дети, привыкшие доверять взрослым, уважать их просьбы. Кого-то Бровкин попросил помочь перевезти вещи, кому-то пообещал показать, где невысоко на ветках висят яблоки. Одного ребенка уговорил «помочь дяде» отыскать ключи, которые тот якобы выронил в кустах за домом.

Серая личность, ничем не выдающаяся фигура, стертая внешность… Он ничем не выделялся из толпы. Вещи покупал на рынке, ходил, как многие, — в джинсах и куртке, в руках мог нести зонтик или сумку с продуктами. На вид сорок пять — пятьдесят лет, седые волосы, вкрадчивая речь. И дети сразу отзывались на просьбу помочь пожилому человеку. Их так учили дома, в школе…

Серая нелюдь

Как выяснилось, маньяк специально искал маленьких детей. Со взрослыми женщинами у него интимных отношений быть не могло. Кроме того, малышей гораздо легче запугать, сломить сопротивление. На плач и крики он не реагировал. Ему было все равно.

Первый раз Бровкин оказался за решеткой еще в 1975 году. Отсидел по ставшей для него «родной» статье «Развратные действия». В местах лишения свободы пробыл весь отмеренный судом срок. Освободился в 1978 году, поселился в Тульской области. Но в том же году вновь сел на скамью подсудимых. На этот раз ему «дали» двенадцать лет. Отсидел, вышел и в 1993 году опять попал на зону с тем же «букетом» — изнасилование и развратные действия. На этот раз «перевоспитывали» его девять лет. Вышел он чуть раньше и три года не попадал в поле зрения закона. Хотя не исключено, что педофил просто был очень осторожен и предусмотрителен.

Извращенца задержали на пятом эпизоде. На этот раз он изменил тактику поиска жертвы. Во всех предыдущих случаях он уводил ребенка из дворов или улиц. Пятая девочка уже заходила в подъезд, и Бровкин, который шел следом, бросился за ней. Десятилетняя Зоя Н. почувствовала неладное и поспешила наверх по лестнице. Маньяк не отставал. Между восьмым и девятым этажами он настиг жертву.

Бровкину удалось повалить девочку. Но жертва чувствовала себя уверенней в знакомой обстановке. Как только извращенец ослабил хватку, она стала звать на помощь. Дожидаться проблем маньяк не захотел. Он бросился вниз по лестнице, а девочка побежала к себе домой. Увидев, в каком она состоянии, находившаяся в квартире бабушка Зои позвонила в милицию. Патруль ОВД района «Хорошево-Мневники» уточнил приметы подозреваемого и выехал на место происшествия. А спустя еще несколько минут Бровкин был задержан. Далеко уйти он не успел, его взяли недалеко от дома, в подъезде которого он напал на Зою…

— Три судимости, и каждая — по специфической статье, — говорит Андрей Супруненко. — Такие, как Бровкин, на зоне — изгои. Их «опускают» в тот же день, как они прибывают с этапом. В среде уголовников насильники, а уж тем более педофилы, самая презираемая группа. Выжить в таких условиях можно только в том случае, если они сотрудничают с администрацией, другими словами, становятся «наседками». Бровкин, скорее всего, сохранил себе жизнь именно так. Сохранил, чтобы искалечить ее другим — маленьким, ни в чем не повинным детишкам. Родные девочек и мальчиков, которые оказались жертвами маньяка, корили себя в невнимательности, легкомыслии. Я понимаю их чувства, но не стал бы посыпать голову пеплом. Кому могло прийти в голову, что извращенец будет действовать так дерзко, так нагло? И потом, уследить за детьми очень трудно, почти невозможно постоянно держать их в поле зрения. Впрочем, именно этими обстоятельствами и пользовался маньяк.

В 2005 году суд приговорил педофила к двадцати пяти годам лишения свободы. Учитывая, что Бровкину сейчас пятьдесят два года, вряд ли он теперь когда-нибудь окажется на свободе. Видимо, даже у нашей гуманной Фемиды терпение закончилось.