Смоль и сапфиры. Пара для герцога (СИ)

Глава 27. Оковы и ведьма

— Мы должны найти ведьму, Киран.

Рей, мерящий шагами спальню, мельтешит перед глазами, заставляя меня их прикрыть.

Не знаю сколько прошло с тех пор, как Киран своими мольбами вытащил меня с того света — течение времени всё ещё ощущается медленно. Поэтому я просто лежу, практически не чувствуя своего тела — любые движения приходится совершать через мучительные усилия. В горле першит, а сил попросить воды нет.

— Где мы её найдём, Рей…? — поморщившись, откликается Киран, не сводя с меня взгляда — всё ещё не может поверить в то, что я дышу, а не умираю на его глазах.

— Я знаю!!

В комнату врывается Джонатан, весь перебинтованный и с синяками по всему телу. Я рада, что Джон выжил в тот день и сейчас выглядит даже лучше, чем я.

— У меня есть знакомая. Надо ей написать! — Джонатан плюхается на кресло напротив кровати.

Обычному лекарю не по силам помочь мне — это я узнала совсем недавно. Да, меня укутали в тепло, напоили горячими настойками, которые должны излечить от переохлаждения, но… Меня лихорадило и всё это не помогало.

— Она сможет снять оковы? — уточняет Киран, чуть приподымаясь на локтях. Когда Рейнольд притащил нас в замок Кирана, то нас обоих взвалили на огромную кровать Кирана — так легче было следить за нашим самочувствием.

Киран уже выглядит получше, но его регенерация всё ещё плоха. Насколько я поняла — всему виной магические кандалы и ошейник, что сейчас на мне. Они выкованы с примесью серебра и усилены магией, что сжигает кожу вампиров при контакте с ней и мешает исцелению ран. Ключи от оков на моей шее и запястьях мои похитители выбросили в океан. И теперь их никто из нас не может снять из-за заклинания, не дающего иным способом вскрыть замок.

Как объяснил Рей: чтобы избавиться от них придётся искать ведьму. А если оставить всё, как есть, то я рискую вновь через пару дней оказаться при смерти, потому что с каждым часом моё состояние продолжает ухудшаться.

— Сможет, конечно. Тиона — самая сильная ведьма Таксодонии. Она вытащила меня с того света, когда я сломал позвоночник, будучи ещё совсем волчонком!

— Тогда чего вы ждёте? — устало протягивает Киран. — Пишите!

Рей кивает Джону на дверь, и они уходят, оставляя нас одних. Мы с Кираном продолжаем лежать рядом, чувствуя мерное дыхание друг друга. Странно…

Ранее Киран говорил, что он дампир. Сейчас я впервые задумываюсь о том, кем на самом деле является Киран, ведь в отличие от других вампиров, его тело горячее, а сердце бьётся, как у обычного человека. Но он — не человек.

— Я думал, что потерял тебя, — первым нарушает молчание герцог, посылая своим голосом мурашки по моему телу и отвлекая от мыслей о его природе.

Поворачиваю голову на голос Кирана, вдыхая носом его родной запах. В его взгляде сквозят печаль и отголоски пережитого ужаса.

— Но я же сейчас жива…

— Дело не в этом, Лайла, — Киран сглатывает и немного прикрывает глаза. — Ты не знаешь всего…

— Так расскажи. Всё равно лежим здесь, рядом. И не можем сдвинуться.

Он смотрит на меня, будто что-то для себя решает.

— Ты… призналась, что любишь меня, когда мы падали. Или мне послышалось?

— Нет, не послышалось.

Киран поджимает губы, и я не понимаю, в чём сейчас дело.

— Это что-то меняет?

— Я боюсь, Лайла, — Киран больше не смотрит на меня. Его взгляд стекленеет, когда Кирана атакуют воспоминания того дня, когда мы падали вниз.

— Чего?

— Боюсь потерять тебя. Я… должен тебе признаться.

— В чём? — переспрашиваю я пересохшими губами. Сердце начинает биться чаще.

— Тогда… в нашу первую встречу в коридоре… Тебе ещё было семь лет. Я уже тогда знал, что ты моя истинная любовь.

— Знал? — непонимающе переспрашиваю я. Как он мог это знать? Как-то почувствовал?

— Да, знал, Лайла. Несколько десятилетий назад я убил Одарённого Закатом. У него был Дар предвидения. В момент, когда я впился в его горло, у него случилось видение, передавшееся мне. Тогда я в первый раз увидел тебя. И влюбился с первого взгляда…

Я практически не дышу, боясь, что он прекратит свой рассказ, но Киран продолжает:

— И именно тогда я узнал, кем ты станешь. Мне открылось наше с тобой будущее, а потом… Его Дар показал мне, как ты погибаешь, падая в океан с обрыва.

Моё сердце готово практически вырваться наружу.

— Я боялся, что ты погибнешь, Лайла… Когда ты падала, я не успевал спасти тебя. Утром ты ускользала в темноту, и я был готов на всё на свете, лишь бы ты продолжала дышать! — Киран сделал паузу, а потом, посмотрев мне в глаза, продолжил. — Я бы не выдержал твоей смерти. Просто не смог бы. Ты — единственная, кто заставляет меня жить! До твоего появления у меня даже эмоций не было — все мои чувства отключились ещё когда меня обратили в дампира. После обращения ты оказываешься наполовину вампиром, наполовину — умирающим человеком, навсегда заперт в предсмертной агонии, сгорая в адском огне. Такие терзания отрубают всё, если нет якоря. И ты мой якорь, Лайла. Ты мои чувства и моя жизнь.

Это больше, чем признание.

Я всхлипываю. Мои глаза увлажняются, дыхание сбивается. Внутри меня бушует целый ураган эмоций и чувств, переполняющих после его слов. Киран протягивает руку и гладит меня по щеке несмотря на то, что любые прикосновения к моей плоти причиняют ему неимоверную боль.

Мне хочется коснуться его в ответ, робко поцеловать и ответить на его чувства. Но чтобы не причинять ему боль, у меня есть лишь слова. И я шепчу одними губами:

— Я люблю тебя.

На краткий миг мне кажется, что Киран смущён. Уголки его губ приподнимаются, а во взгляде Кирана сквозит бесконечная нежность.

— Моя Лайла, — ласково шепчет Киран. В его глазах я вижу отражение собственной робкой надежды.

По груди растекается тепло, щёки розовеют.

Я хочу растянуть этот момент и запомнить на все оставшиеся мне мгновения жизни, но пальцы Кирана всё ещё касаются моей щеки, и кожа на них покрывается волдырями, принося ему муки. Поэтому я слабо отстраняюсь, чтобы больше не причинять ему боли.

— Выходит, наши чувства предначертаны самой судьбой? — немного хрипло уточняю я, смотря Кирану в глаза.

— Даже если бы не были, я бы поборолся с ней за тебя.

— Но ты ведь совсем меня не знаешь, — тихо шепчу я.

— Ты так думаешь? — мягко улыбается Киран. — Ты сопишь во сне, часто ворочаясь. Когда не знаешь, как реагировать, начинаешь препираться, лишь бы не выдавать своих чувств. Любишь лошадей и природу, а ещё пирожки с начинкой из вишни. Ты светишься, когда улыбаешься, и твоя улыбка для меня самое ценное. Ты сильная, сердце моё, через многое прошла и не сдалась. Решительная и при этом робкая. У тебя красивая душа, Лайла. И я влюблён в тебя настолько сильно, что у меня перехватывает дыхание каждый раз, когда я на тебя смотрю.

Кажется, по моим щекам текут слёзы — я больше не в силах сдерживать внутри себя чувства, переполняющие меня. Киран, замечает это, и так искренне и трепетно улыбается, что я тихо всхлипываю и утираю слёзы ладонью.

— Ты всё ещё считаешь, что я тебя не знаю? — в его голосе слышится теплота и бесконечная нежность. Я слабо качаю головой, продолжая улыбаться и закусывать губу, чтобы ещё больше не разрыдаться на его глазах. — И если ты переживаешь за свою внешность, что я тебе повторю то, что уже говорил до этого: я люблю тебя, и мне не важно, какого цвета твои волосы и глаза. Ты мне важна такая, какая есть. И если ты считаешь, что сейчас являешься ненастоящей или не самой собой — это не правда. Я видел тебя, Лайла. Тебя, а не кого-либо другого. Тебя. И я люблю тебя настолько сильно, что готов пожертвовать всем ради того, чтобы ты была жива и счастлива.

Я шмыгаю носом, моя улыбка дрожит, а сердце наполняется всепоглощающим чувством любви к Кирану. Глаза щиплет, дыхание сбивается.

— Мой Киран, — я делаю паузу, чтобы перевести дух, а затем продолжаю. — И я люблю тебя — самого красивого мужчину, которого я когда-либо встречала. Люблю до дрожи в коленях и смущения, граничащего с помутнением. Ты лучшее, что случалось со мной за эти годы, потому что только рядом с тобой я начинаю жить, а не существовать. И ты не монстр, Киран, — на этих словах и вижу, что в уголках глаз Кирана скапливаются слёзы. Но он сдерживается и безотрывно смотрит на меня так, что моё сердце пропускает удар. — Ты никогда не делал мне ничего плохого. Ты спасаешь меня из раза в раз, спасаешь от самой себя. И от смерти, которая продолжает кружить надо мной из года в год. Я люблю тебя, Киран Ердин. Люблю и всегда буду любить, несмотря ни на что…

***

Мои губы посинели, кожа стала белее мела, приобретя болезненный синий отлив. С нашего разговора по душам прошло всего два дня (два дня с тех пор, как мы признались друг другу в чувствах), а я уже похожа на труп.

Киран не отходит от меня ни на минуту, и Рею приходится часто напоминать ему об его обязанностях герцога и правой руки Императора.

С момента покушения Рейнольд практически со мной не разговаривает — мне кажется, он зол на то, что Киран отдал перстень Ночи из-за меня. Рыжий Йен (выживший в тот день и забравший перстень) сначала будто провалился сквозь землю, а вчера Джон обнаружил его труп в одной из близлежащих чащ. Перстня при нём, разумеется, не было.

Со мной никто не разговаривал на эту тему, поэтому с каждым часом я чувствовала всё большую потребность обговорить произошедшее. Однако мои силы таяли, а кандалы и ошейник становились непомерным грузом, мешающим думать, чего-то хотеть или просто говорить.

Сейчас Люция кормит меня кашей с фруктами из ложечки, пока Киран разбирает бумаги на своём столе. Джон сидит рядом на стуле и улыбается мне, но я вижу, как вымученно он это делает.

Они с Кираном и Рейнольдом уже сутки ждут ответа ведьмы, которая должна обозначить своё прибытие со дня на день. И беспокоятся о каждой секунде, которую мне приходится проводить в магических оковах, высасывающих из меня жизнь.

— Как дела у Лили? — интересуюсь я. Мой голос сиплый и тихий, словно шелест листвы. Но Джонатан обладает превосходным слухом оборотня, поэтому прекрасно меня слышит.

О Ночь… У меня при взгляде на Джона до сих пор перед глазами стоит картинка, где он погибает на траве в теле волка…

— Уже получше. Правда, ей тяжело даётся обращение.

В тот день Лили первая оказалась в руках похитителей и те знатно поиздевались над ней. Джонатан нашёл её в луже крови, делающей последние вздохи. У неё не было шансов выжить, и Джон принял единственное решение, возможное в такой ситуации.

Когда мне рассказали о Лили, я обрадовалась тому, что мы не потеряли её. Она была так добра ко мне…

Однако после Киран поведал о том, что обращение в оборотня человека — то, что плохо скажется на Джоне. Он не согласовал обращение с членами стаи, самовольно приняв это импульсивное решение. Да и само обращение могло и не произойти: шансы на летальный исход и обращение у человека всегда равны. Но Лили повезло. И теперь она свыкается с изменениями в своём теле.

— Она всё ещё в подвале? — спрашиваю я.

— Да, — Джон роняет свою голову на руки. — Вчера было полнолуние, нам пришлось…

— Джон, — обрывает его Киран, отрываясь от бумаг. — Давай без подробностей.

— Ваша светлость, быть может, не стоит ограждать Лайлу от знания реальности этого мира? — неожиданно встревает в разговор Люция, докармливая меня кашей и оставляя миску на столик. Невозмутимый вид Люции, явно свыкнувшейся с сосуществованием рядом с вампирами и оборотнями, вызывает у меня восхищение. — Я отправляла её с вами в целости и сохранности: отмытую, одетую, накормленную. А вернули вы её сюда полумёртвую, без сознания и с лихорадкой. Полагаю, ограждение ни к чему хорошему не привело.

Киран переводит взгляд на Люцию. Та отвечает ему хмурым взглядом.

В этом доме, как оказалось, Люция не просто служанка, а главная управляющая, и знакома она с Кираном с малых лет. Её мама тоже работала на герцога, поэтому Люция — одна из самых надёжных людей герцога. И в этом замке из слуг лишь Люция имеет право перечить Кирану Ердину.

— Я и не ограждаю Лайлу от знаний. Просто напоминаю Джонатану, что не стоит повествовать подробности вчерашнего за завтраком Лайлы. Да., Джонатан?

Джон что-то неразборчиво бурчит и кивает.

— То же мне, неженку-Лайлу нашли! — фыркает Люция, поднимая мне голову и помогая выпить настойку из трав. — Будто она и сама не понимает, что оборотни питаются мясом. Свежим. И с кровью.

Я выпиваю настойку и киваю.

— Конечно понимаю.

Киран закатывает глаза.

— А вы все теперь дружите против меня, да? — он улыбается, явно пытаясь с помощью шутки разрядить витающую в воздухе тревогу за моё ухудшающееся состояние.

— Скажете ж такое, Ваша светлость! — говорит Люция, вставая и расправляя складки на переднике. — Ни в коем разе! Но раз в нашем доме наконец-то появилась хозяйка, то я собираюсь помогать ей во всём и не вижу в этом ничего плохого.

Киран ухмыляется и возвращается взглядом к бумагам, а Люция быстро выпроваживает Джона из комнаты со словами: «Госпоже надо отдохнуть, придёшь позже», перед своим уходом одаривая меня ободряющей улыбкой.

Герцог хмурится, вчитываясь в текст письма, и я позволяю себе вопрос:

— Что-то произошло, пока я валялась с лихорадкой?

— Ничего, что стоило бы твоих переживаний.

— Киран, я же вижу, что ты чем-то обеспокоен.

— Лайла, — Киран поворачивается ко мне и садится на край стола. — Я обеспокоен твоим состоянием. А это… — он потёр виски. — Сейчас Дарэй путает все карты с политикой относительно других земель. И меня это смущает. Он стал странно себя вести в последнее время. Я не понимаю логики его поступков. К тому же Барбара подкидывает дров в этот костёр — Блайдд почти добрался до столицы. Боюсь, что он захочет свернуть шею Дарэю за то, что тот обратил его сестру…

— И ты должен быть там, чтобы предотвратить столкновение, — утвердительно завершаю за него я. — А в итоге нянчишься тут со мной.

— Нет, я должен быть здесь. А Дарэй пусть сам разбирается с последствиями своих необдуманных поступков. Мы с Реем устали убирать за ним. Хватит.

В последнее время в моей голове практически не бывает мыслей, так как тело направляет все силы на поддержание жизни. Однако сейчас я неожиданно задумываюсь о том, как вампиры получают способности.

— Киран, а после обращения у Одарённого может пробудиться любой Дар?

— Нет. Тот, кто обратил человека, делится с ним своей силой. То есть у новообращённого будет тот же Дар, но он будет слабее, чем у обратившего его вампира. А что?

Страшная догадка внезапно осеняет меня. В своей голове я складываю дважды два и понимаю:

— Дарэй не обращал Барбару.

— Что? — непонимающе смотрит на меня Киран. — Лайла, ты о чём?

— Ты сказал, что Блайдд свернёт ему шею за то, что тот обратил Барбару. Но её обратил не Дарэй, — в этот момент я закашливаюсь, и Киран моментально оказывается возле моей постели, помогая мне лечь поудобнее на подушках. — У Барбары Дар убеждения. У Дарэя Дар телепатии. Исходя из твоих слов, он не мог передать ей Вечерний Дар, имея Утренний.

— Откуда ты знаешь, какой у Барбары Дар? — напряжённо уточняет Киран.

Я поднимаю на него взгляд и шепчу пересохшими губами:

— Я видела, как она манипулирует своими слугами и фрейлинами, — о том, как Барбара ловко управлялась на моих глазах с наложниками, я решаю умолчать. — Они выполняют всё, что Барбара скажет. Беспрекословно. И взгляд у них… помутнённый.

— Ты в этом уверена, сердце моё?

— Да.

— Тогда это всё меняет.

Киран вновь оказывается у стола.

Все его раны уже зажили, и он в полной мере вернул себе скорость и силу. А я всё ещё не могу привыкнуть к тому, как он моментально перемещается от места к месту.

— Что, например?

— Если Дарэй не обращал Барбару, тогда необходимо выяснить, кто это сделал и почему Дарэй позволил этому случиться и ничего нам не…

— Киран!!! — прерывает его громкий вопль Джонатана, вваливающегося в комнату. Мы тут же прерываем наш разговор, забывая, о чём говорили. — Тиона здесь!

Следом за Джоном заходит Рейнольд, а после — незнакомая рыжая девушка. Именно к ней приковываются наши с Кираном взгляды, пока она осматривает комнату.

Девушка миловидна, у неё мягкие, рыжие, кудрявые локоны, серо-голубые глаза в обрамлении пушистых ресниц и россыпь веснушек на розовых щеках. Она одета в белую рубашку, болотно-зелёную юбку и корсет в тон юбке, туго стягивающий её талию. Через плечо у неё перекинута сумка, битком набитая различными настойками и травами.

А я всегда наивно полагала, что ведьмы старые и дряхлые старухи…

— Тиона, благодарю за то, что вы почтили нас своим визитом и откликнулись на зов помощи, — Киран подходит к ведьме и целует её руку.

Та поджимает розовые губы, немного морщась, и уточняет:

— Я здесь только из-за просьбы Джонатана. Не прельщайтесь. Вампир или дампир — не имеет значения. Из-за вас люди ненавидят ведьм. Поэтому давайте осмотрим девушку, она пострадала из-за вас. А потом я уйду, и мы забудем этот инцидент помощи кровопи… кхм, вампирам.

Что ж, очень мило с её стороны. Была бы я не при смерти — отказалась бы от помощи после таких слов, но сейчас гордость ни к чему хорошему не приведёт.

Между тем Тиона кладёт сумку, а сама подходит ближе ко мне, садясь на кровать и беря в свои руки мои ледяные ладони. Её взгляд скользит на перстень Кирана, покоящийся на моём пальце, и глаза ведьмы расширяются. Она быстро оборачивается на Кирана и выпаливает:

— Вы ничего не хотите мне рассказать??

Она что, так удивилась перстню герцога?

— Тиона, мы просим тебя снять оковы с Лайлы, а потом поговорим, — первым отвечает ведьме Рейнольд, буравя её своим холодным взглядом. Он стоит возле Кирана хладнокровным стражем, будто впитывая своим чёрным одеянием все тени в комнате.

Была бы я на месте ведьмы — то от его взгляда у меня по спине пробежался бы холодок, а вот Тиона лишь сжимает руки в кулаки.

— Нет уж, выйдем и обговорим это сейчас!! — в её голосе слышатся стальные нотки.

Да что они все понимают, а я нет?! Меня это напрягает, и я решаю это высказать:

— Никто никуда не будет выходить, и вы скажете всё при мне, — все головы тут же оказываются повёрнуты ко мне. — Это касается меня. Говорите здесь. Я хочу знать всё.

— Лайла… — начинает Киран, но его хлёстко обрывает ведьма:

— Хватит, мужчины. Вы уже натворили дел. Хватит.

Тиона закатывает глаза и вновь садится ко мне на кровать. Берёт в свои мои руки и прикрывает глаза. В этот момент я ощущаю тепло во всём теле, а волосы… Волосы Тионы начинают светиться! Не все, но часть прядей становятся белыми и светятся мягким, жёлтым свечением, очерчивая ореол над головой Тионы и придавая моменту нотки волшебства. Я даже раскрываю рот, поражённая происходящим. А потом свечение угасает и Тиона раскрывает глаза.

Кандалы с моих рук легко раскрываются, освобождая меня. И я, забирая свои руки из ладоней Тионы, с наслаждением потираю запястья.

— Лайла, — обращается ко мне Тиона. — Сейчас я сниму ошейник и нам придётся обговорить твоё состояние.

Я киваю. Тиона кладёт свои ладони на ошейник, в этот раз оставляя глаза раскрытыми. Её волосы вновь начинают светиться, и я заворожено смотрю на её искрящиеся светом серо-голубые глаза до тех пор, пока ошейник не раскрывается и ведьма не снимает его с моей шеи, принося мне долгожданную свободу.

— Но до того, как мы с тобой сейчас поговорим как девушка с девушкой, — неожиданно ласково начинает говорить Тиона, постепенно вскипая от ярости. — Я спрошу с этих трёх мужланов, чем они все трое думали, когда поили тебя вампирской кровью, давали тебе перстень Ночи и после ещё удивлялись, почему, будучи ведьмой, закованной в магические кандалы, тебе так плохо, а?!!! — Тиона подскакивает к мужчинам, злобно вперившись в них взглядом. — У вас что, совсем мозгов нет?! Ладно Джон, ему шестнадцать! А вам обоим давно за сотку, вы чем думали, кровососы?!

Перстень Ночи? У меня?! Что??

— Не смей с нами разговаривать в таком тоне, — предупреждающе спокойным тоном говорит Рейнольд, но по его взгляду я вижу, что он еле держит лицо. Киран же тоже внешне безмятежен, но всё его тело напряжено, как струна.

Я настолько шокирована словами Тионы, что просто наблюдаю за происходящим, не имея сил вмешаться.

— А то что? А? — нападает на него Тиона, злобно сопя Рейнольду в районе груди.

— Не смей переходить черту, ведьма. Ты здесь гостья, ты будешь… — когда Рей начинает говорить, Тиона неожиданно быстро делает какой-то жест руками, а после ладонью закрывает свой рот. И, к моему полному удивлению, Рей повторяет её действие. На его лице прописывается шок.

— Буду что? — спрашивает она Рея, убирая от своего лица руку. Тиона выгибает бровь, нахально на него смотря и чувствуя своё превосходство, ведь Рей в этот момент не может убрать свою руку ото рта и начинает вскипать от злобы.

Я впервые вижу обычно убийственно спокойного Рейнольда таким взбешённым. Его винного цвета глаза наливаются алым, воздух будто сгущается, а обстановка накаляется.

— Тиона… — тихо предупреждает Джон, переводя взгляд с Рея на ведьму.

— Тиона, давай обговорим всё без оскорблений, — вкрадчиво говорит Киран, беря ситуацию в свои руки и предупреждающе смотря на Тиону. — Я попрошу перестать воздействовать на Рейнольда. Это выходит за границы моего гостеприимства.

— Хорошо, — ядовито отвечает Тиона и щёлкает пальцами, позволяя Рейнольду вновь обрести контроль над своим телом.

Рей медленно опускает свою руку, не сводя убийственно-холодного взгляда с Тионы. Я внутренне сжимаюсь, полагая, что ещё чуть-чуть — и он нападёт на неё, но Рей лишь медленно выдыхает и, ничего не говоря, покидает помещение. Тиона провожает его таким же взглядом, а потом переводит его на Кирана.

Повисает гнетущая тишина, а потом мою грудь сдавливает кашель. Это будто отрезвляет всех, и они немного расслабляются, вспоминая, что я тоже нахожусь в этой комнате.

— Мы не знали, что кровь на неё так подействует, — первым нарушает молчание Киран. Его голос ровный и спокойный. Будто ещё несколько минут назад Рей не был готов свернуть за нахальство Тионе шею! — Если бы я знал, я бы ни за что…

— Но иначе она бы погибла оба раза! — вставляет своё Джонатан, и Тиона закатывает глаза. — Мы не могли поступить иначе!

— Ясно всё с вами, — бурчит ведьма и подходит ко мне. — Лайла, ты как себя чувствуешь?

Её резкие смены настроения настораживают, как и то, какой она силой обладает, раз сумела взять контроль над Рейнольдом, чей Дар — убеждение. Джон упоминал, что Тиона — сильнейшая ведьма Таксодонии. Интересно, насколько обширны её магические способности?

— Не очень, — я еле ворочаю отяжелевшим языком, однако осознаю, что после снятия оков, мне стало немного легче. — Не вини их, это я сама виновата. Они меня спасали.

— Лайла, я бы не стала так волноваться, если бы ты не была ведьмой. А ещё не будь на тебе перстень Первой ведьмы — мощнейший артефакт, усиливающий магическую силу в несколько крат.

Я беспомощно смотрю на Кирана, ожидая, что он опровергнет эту информацию, но тот лишь кивает.

Внутри меня всё холодеет. Выходит, всё это время я носила артефакт Ночи, который мне собственноручно вручил Киран? А там, у обрыва, он отдал подделку?

— Вампирская кровь в твоём организме вызвала у тела отторжение естественных ведьмовских способностей и из-за этого твоё состояние стремительно ухудшалось, — продолжает пояснять Тиона, мягко поглаживая меня по плечу. — Сейчас я сняла их, однако так просто теперь ты не восстановишься. Поэтому я так и переживаю.

— Не понимаю. Я просто буду дольше поправляться?

Тиона отводит глаза.

— Тиона? — уже вместо меня взволнованно уточняет Киран, подходя ближе к нам.

— Что ты имеешь в виду? — уточняет Джонатан.

Ведьма тяжело вздыхает.

— Вы оба знали, что Лайла — ведьма, носящая редкую силу Первой, да?

— Я узнал только недавно, — говорит Джонатан, косясь на Кирана.

— Да, я ведьма, но слабая, ничтожная и… — вмешиваюсь в разговор я, начиная злиться на свою слабость.

— Не говори так, — практически одновременно говорят Киран и Тиона. А затем Тиона продолжает. — Твоя сила ещё не раскрылась — я касалась её и знаю, что говорю. Без тренировок и обучения никто не может контролировать свои способности. Их нужно развивать.

— Но меня некому учить…

— Я могу остаться и помочь тебе с обучением, — неожиданно предлагает Тиона. — Разумеется, если Его светлость разрешит мне остаться.

— Киран? — спрашиваю герцога я, умоляюще на него смотря.

Мне хочется обучаться и иметь возможность защищать себя и других. Ведь, если бы я была сильной, нас с Джоном и Лили не пленили бы в тот день.

— Разумеется ты можешь остаться, Тиона, — кивает Киран. — Но мне кажется, что ты не всё нам рассказала.

Под пристальным взглядом Кирана Тиона непринуждённо отвечает его:

— Благодарю. Да, к сожалению, это не всё. Будет необходимо прощупать границы возможностей Лайлы и как можно быстрее начать обучение. После снятия магических оков её сила может начать стремительно расти, и если она не будет готова — то её просто раздавит под натиском собственной магией. Тем более, что на ней усилитель в виде артефакта. И да, опережая вопросы: даже если Лайла снимет перстень, у неё уже был контакт и это никак не поможет избежать уже запущенного процесса.

Внутри меня всё холодеет от слов Тионы о том, что моя же сила может меня убить. Моё дыхание сбивается, я комкаю в руках простыни.

— Не переживай, сердце моё, мы этого не допустим, — заметив моё состояние говорит Киран, подходя ближе и кладя руку мне на плечо. Его тепло согревает и успокаивает меня. Киран ободряюще улыбается мне, и я пытаюсь слабо улыбнуться ему в ответ.

— Как давно вы давали ей кровь? И сколько раз до этого? — уточняет Тиона у Кирана.

— Последний раз мы давали ей кровь пять дней назад, когда она упала в ледяную воду. Лайле кровь не помогла из-за оков, но никто из нас действительно не знал, что этого делать нельзя. До этого я давал ей свою кровь полторы недели и больше месяца назад.

— Плохо, — поджимает губы Тиона. И я боюсь уточнить у неё насколько всё плохо.

— Но хоть что-то можно же сделать? — уточняет Джон, меря шагами комнату.

— Конечно. Не переживай, Лайла. Мы всё решим, — слова Тионы не ободряют меня.

Я не боюсь смерти, но в трагичном случае Киран не переживёт моей кончины. В глазах герцога я читаю свои мысли и отвожу глаза.

Я должна бороться ради нас и нашего будущего. А есть ли оно у нас, если я тот самый ребёнок из пророчества, который является прямой угрозой Императору?

— Сейчас я поделюсь с тобой частицей своей магии — она поможет тебе прийти в себя и выздороветь физически, — говорит Тиона, мягко поглаживая мои пальцы и отвлекая от мрачных мыслей. — Однако уже сегодня необходимо будет начать тренировки, чтобы я выяснила сколько у нас времени до тех пор, пока ты не войдёшь в полную магическую силу. И насколько обширны твои способности.

— Я сделаю всё, что будет необходимо, — заверяю Тиону я.

Джон приободряет меня кивком, а Киран дополняет:

— Всё нужное мы достанем — только скажи. Замок в вашем распоряжении. Если что-то понадобится, то можешь обращаться напрямую ко мне или к Рею.

Думаю, все в комнате сейчас думают тоже, что и я — к кому-кому, а вот к Рейнольду пока Тионе лучше не подходить. Но я искренне надеюсь, что они смогут найти грань для мирного сосуществования рядом, и мне не придётся чувствовать себя виновницей их вражды.

— Благодарю, — отвечает Кирану Тиона и её волосы и глаза вновь озаряются светом, а по моему телу начинает струиться тепло. — Тогда начнём.