Светоч

— Серёженька, Вы плакали во сне…

Аль снилось что?

— Да… снилось, Айседора.

как будто бы иду я по росе,

и путь мой то под горочку… то в гору……

холмы…… поля…… за дымкою леса —

всё русское, знакомое до боли…

и вдруг роса,

Вы слышите, роса

внезапно превратилась в капли крови.

А рядом незнакомый, пришлый люд —

не из крестьян, но с косами…… и косит(!)

И падают к ногам,

и слёзы льют

живые, подсечённые колосья,

и кровью истекают на глазах…

Тут понял я……… всё понял, Айседора —

откуда та кровавая роса.

— Ах, полно Вам, Серёженька…

Рассола

не нужно ль принести? — ведь в самый раз

от ужасов таких опохмелиться.

— Как холодно… не топлено у нас…

и ночью было, верно, минус тридцать.

Оплавилась последняя свеча —

вчера читал уж затемно… без света…

— Серёжа, я достала кумача…

— На кой он Вам?

— Ну, как же? Для концерта!

Гостей почётных будет просто тьма —

Дзержинский…… Коганович…… Луначарский…

Я буду перед ними танцевать.

— О, дьвольские… дьвольские пляски!

Устроили тут пир в разгар чумы…

Вы знаете о голоде в Поволжье,

где сотнями уложены в гробы

скелеты, перетянутые кожей?

— Я…… знаю…… да……

— А, знаете зачем

заводят грузовик у стен Лубянки?

Чтоб шумом заглушить ночной расстрел

и крики тех, кто корчится на плахе…

— Серёженька…

— Молчите! Для чего

забросило в Россию Вас когда-то?

Сидели бы себе там за бугром —

в Германии, в Париже или Штатах…

— Россия!!!!!!

— Что Россия? Может быть,

понятна Вам душа её…… просторы???

— Понятна, да! Она, как я… ……любить!

— По-русски говорите, Айседора……

— Прости…… волнуюсь… путаюсь, родной…

Она — любить… как я люблю Серёжу…

светло, по-матерински, всей душой,

всей плотью…… сердцем…… помыслами…… кожей……

Она, как я — прощать ему грехи,

хмельной разгул и пьяные безумства

за искренние, чистые стихи великого Поэта-златоуста…

— Да что Вы понимаете в стихах?

Два слова о любви связать не в силах!

— Мой милый, я читаю их в глазах —

в твоих глазах, таких небесно-синих…

И, видя в них великую печаль,

всё вглядываюсь с нежностью и грустью

в туманную, мерцающую даль,

что издревле звалась великой Русью.

………………………

— Серёженька, Вы плакали во сне…

Аль снилось что?

— Да, снилось, Айседора…

как будто бы запуталось в петле

крылатое, задушенное Слово…

Но вырвалось на волю в тот же день,

волшебным Голубком взлетев над миром.

И снова у плетня кудрявый Лель

настраивает девственную Лиру.