Трагедия Дикого («Снежного») человека

Чем он питается

Алмас в Монголии питается, как утверждают, мелкими грызунами, особенно живущими в песках, ест корни, стебли растений, ягоды, плоды, яйца птенцов, ящериц. Ловит рыбу в тростниках вокруг озер, по берегам рек и в их заводях, дельтах. Дикие люди — обитатели гор также поедают различные части растений. Один из наблюдателей видел, как дикий человек каждой рукой в отдельности выдергивал какие-то небольшие растения, внимательно их разглядывал и, очищая корешки от земли, поедал их.

В районе между Дарвазским хребтом и хребтом Петра Первого поймали дикого человека, забравшегося полакомиться зернами пшеницы. Два месяца держали его в неволе, кормили сырым мясом и лепешками. Потом он порвал цепь и убежал.

Китайские исследователи сообщают, что в провинции Хубей дикий человек питается личинками насекомых, развивающихся под корой и в древесине деревьев, то есть тем же, чем лакомятся некоторые народы, обитающие в тропических странах. В экскрементах его находили остатки диких фруктов, побеги бамбука, остатки личинок насекомых. Китайские ученые еще считают, что дикие люди питаются ветками и стеблями растений и их корнями, составляющими важный компонент тибетской и монгольской народной медицины.

В ущелье Бутаковка вблизи Алма-Аты в 1990 году два диких человека, а, возможно, также женщины и дети их и члены группы, держались почти месяц на прогалинах, посещая заросли малины и лакомясь их ягодами, в этот год хорошо уродившимися. Вероятно, кроме того они поедали еще плоды диких яблонь и абрикосов (урюка). В этом году их урожай тоже был очень обилен, и местами вся земля пестрела упавшими плодами. Не гнушаются они и ящерицами.

Дикий человек охотно опустошает запасы продовольствия у туристов, крадет остатки пищи, совершает набеги на посевы кукурузы, собирает плоды помидор. А. М. Митина рассказывает, как она с матерью упросила деда взять их на пасеку, куда стал захаживать дикий человек. «Солнце садилось за лес, когда перед нами возникла знакомая картина: ульи, избушка, костер. Когда сварилась похлебка, дедушка положил в угли картошку. Мы вошли в избушку, было темно. Огня не зажигали. Дед твердил одно и то же: „Сейчас придет, вот увидишь!“ Они прильнули с бабушкой к окошку, а меня заставили играть с Полканом на полу. В какой-то момент тот вдруг вскочил на ноги, шерсть на его загривке поднялась, и он тихо, с жалобными надрывами, завыл. Стало жутко. Дед зашептал: „Смотри под орешник внимательно. А он — вот, справа!“.

Я не удержалась, продвинулась к окошку и стала вглядываться туда, куда он указывал. И хотя было темно, но я рассмотрела человека высокого роста, широкого в плечах, который в этот момент вышел на полянку. Ступал он медленно, тяжело. Мы замерли. Потом я заплакала. Зубы стучали у меня от страха, но я все равно смотрела, куда он идет. А он направился прямо к костру, опустился на четвереньки и стал разбрасывать угли. Угли вспыхивали, освещая на короткое мгновение фигуру незнакомца. Особенно запомнились мне руки и лицо, покрытое шерстью, как и все тело. Он выхватывал из костра картошку и отбрасывал ее в сторону. Затем подхватил несколько, подбросил в одной руке, перекинул в другую, и, прижав их к животу, зашагал в ту сторону, откуда пришел.»

Видимо, прежде чем добывать из костра картошку, дикий человек тайком подсмотрел за этим занятием пчеловода.

На Чукотке, если охотник, убив оленя, оставлял часть туши, чтобы за нею вернуться на другой день, она исчезала, ее уносил дикий человек. Там же, рассказывают, он ворует лопатки оленя (?). В Китае в горах Девяти драконов жители жаловались на то, что на ночь приходится выставлять охрану от еженя, чтобы сохранить урожай кукурузы.

Дикая женщина, с которой дружил кабардинец X. Карданов, таскала ему помидоры с чужих огородов. У А. Печерского он опустошил кастрюлю с лапшой и сверток с сухарями. В 1937 году в Гималаях альпинист Бордман пережил тревожную ночь, разбуженный чьим-то урчанием. Утром его продовольственные запасы оказались разграбленными, а вокруг бивака нашли 36 ловко спрятанных оберток конфет.

Он кормится и более крупными позвоночными животными, добывая молодых или новорожденных козлов, косуль, оленей, да и самих взрослых. По сообщению А. Печерского, он уносил молодых ягнят из загонов с овцами. Но вместе с тем, убивая нападавших на него собак, он не пытался использовать их как добычу.

В Венесуэлле бигфут спускается с гор и на пастбищах крадет домашних животных. По рассказам оленеводов Сибири, он убивает оленей и сдирает с них шкуру чулком, одевая ее на себя, а мясо съедает. Ест не как волк, а отрывает куски мяса и кладет их в рот. Кости выбрасывает.

В Таласском Алатау в заповеднике Аксу-Джебаглы в высокогорье, когда-то использовавшегося как летнее пастбище, среди множества наскальных рисунков, относящихся к далекому прошлому, я встретил изображение типичной фигуры дикого человека с остроконечной головой, слегка согнутыми ногами, тащившего верблюда (нить, протянутая к верблюду, символизировала захват). Возможно, это гипербола, подчеркивавшая необычную силу и мощь дикого человека, но как бы там ни было, она свидетельствует и о хищнических наклонностях этого существа.

Монгольский алмас, содержавшийся в неволе, как и другие дикие люди, ел только сырое мясо, брал овощи, зерно, мучные лепешки, ловил и поедал случайно подползавших к нему насекомых. Таким образом, как и человек разумный и человекообразные обезьяны, дикий человек всеяден и питается как растительной, так и животной пищей, состав которой определяется наибольшей ее доступностью в природе.