Мне снятся горячие руки, которые обвивают мое тело. Чуть шершавые ладони неторопливо ползут по коже, оставляя за собой обжигающий жалящий след. Инстинктивно подаюсь назад, вдавливаясь спиной в мужской торс. Рука тотчас ползет вниз и ласкает мои складки.
Раздвигаю слегка ноги и, кажется, стону. По ключице проходятся губы. Пальцы внизу вычерчивают круги. Плыву в какой-то сонной неге, на зыбкой границе между явью и грезами.
— Ты прекрасна, Латифа, — проникает в мое сознание. Завожу руку за плечо и провожу пальцами по легкой щетине.
— Ты приехал? — выдыхаю слабым голосом.
— Ужасно соскучился по тебе, моя луна.
Мгновение, и я уже лежу на спине. Надо мной нависает лицо Мансура. Губы требовательно впиваются в рот, и я отвечаю со всем жаром. Обнимаю руками мощные плечи и притягиваю мужчину ближе. Меня буквально трясет от желания, и я раздвигая бедра, жадно ерзаю по его тверди.
Мансур подхватывает мою ногу под коленом и тянет вверх, одновременно рывком входит. В этот раз я точно стону, выплескивая свое облегчение. Прогибаюсь навстречу, ловлю толчки. Дыхание чаще, кровь шпарит. За мгновение до взрыва вжимаюсь в тело мужчины. Содрогаюсь в его кожу. Каждой клеточкой кожи транслирую, как мне хорошо.
— Сколько время? — лениво интересуюсь, когда сознание возвращает меня в реальность.
— Еще рано, — Мансур целует меня в висок, — у нас пара часов для утоления первого голода.
— Голодная тут только я, — сползаю с плеча мужчины и падаю на спину, упирая взгляд в потолок.
Мансур поворачивается на бок и облокотившись кладет голову на руку. Второй ладонью накрывает мою грудь, подушечка большого пальца обводит сосок.
— Я тоже голоден, Латифа. Мне тебя не хватает. Ты мне постоянно снишься. Почему ты мне не веришь?
— Я не знаю, Мансур. Давай не будем об этом. У нас приглашение на прием в российское посольство. Я хотела бы сходить.
— Если хочешь, сходим.
— И я буду говорить со всеми, с кем захочу. В том числе с мужчинами, — с вызовом смотрю на Мансура.
— Все, что захочешь, луна моя, — легко проглатывает он мой ультиматум. — У меня для тебя подарок.
Мансур тянется к прикроватной тумбочке и достает футляр от Картье. Открываю коробочку и извлекаю потрясающий браслет с бриллиантами.
— Спасибо, он очень красивый, — искренне говорю я, — что случилось?
— В смысле? — усмехается Мансур, — я не могу просто сделать подарок любимой женщине?
— Картье — это значит что-то серьезное, — пожимаю я плечом.
— Не забивай голову, — муж отбирает у меня футляр и браслет, отшвыривает их в сторону. Переворачивает меня на живот и накрывает своим телом. Чувствую горячее дыхание на шее и забываю обо всем.
***
Переступаю порог посольства и сердце начинает биться быстрее. Я не так часто пересекалась с русскими за эти годы. Это всегда ощущается, как маленькое возвращение домой.
Удивительно, но Мансур сразу находит знакомого. Представляет мне какого-то шейха, имя которого я моментально забываю, потому что сосредотачиваюсь на его русской жене. Мы отходим от мужчин к фуршетному столику. Я подцепляю тарталетку с черной икрой и с блаженным мычанием отправляю в рот.
Кратко рассказываю Марине свою историю.
— А меня выкрали из Эфиопии, — ошарашивает меня девушка.
— Как это? — широко распахиваю глаза от изумления.
— Мне предложили поработать там медсестрой. В СССР перестройка была, полки пустые. А в Гинде цитрусовые плантации. Это был решающий фактор, — Марина нервно смеется, — Я подумала, почему бы и нет. Другая страна. Интересно. Выкрали по пути из госпиталя домой. Усыпили хлороформом и переправили сюда.
Кошусь на шейха, с которым общается Мансур. Неужели он на такое способен?!
— Вам, наверное, можно попросить убежище в посольстве. Это же просто возмутительная история, — проникаюсь я сочувствием к Марине.
— Это история с хорошим концом, — отмахивается девушка, — меня подарили мужу, а его переклинило на мне жениться, когда он узнал, что я девственница. Так что отделалась легким испугом.
— И какая вы у него жена? — моя бровь непроизвольно летит вверх в ироничном жесте.
— Четвертая. Но согласитесь, Лена, это лучше, чем прозябать в нищете в Союзе.
— Не знаю. Я не уверена, — нервно передергиваю плечами.
— Пожила бы в очередях, была бы уверена, — резко огрызается Марина.
— Добрый вечер, дамы, — подходит к нам представительный мужчина, — Антон Ершов, секретарь посольства.
Марина отводит от него глаза. Мне дан карт-бланш на разговор с мужчинами, поэтому я отвечаю.
— Добрый вечер! Елена.
— Давно вы в Саудовской Аравии? — вежливо интересуется мужчина.
— С восемьдесят третьего, — рассеянно беру бокал со столика.
Отпиваю холодного лимонада, но успокоиться не могу. Разговор с Мариной вывел из душевного равновесия. Перевожу взгляд на Ершова, который меня пристально разглядывает. Это выводит из себя окончательно и меня срывает:
— Скажите, пожалуйста, Антон, почему в Саудовской Аравии долгие годы не было советского посольства, а открыли его после того, как страна поучаствовала в экономической диверсии против Советского Союза? Ведь это именно низкие цены на нефть добили нашу экономику. А их удалось уронить только потому, что саудиты резко увеличили добычу нефти. Так теперь мы еще и кредиты у саудитов берем, как какие-то нищеброды.
— Не волнуйтесь так, Лена, — хладнокровно и на удивление доброжелательно успокаивает меня мужчина, — нужно везде искать и положительные стороны, а не только плохие.
— И какая тут положительная сторона? — по инерции агрессивно спрашиваю я.
— Теперь мы можем помочь своим гражданкам, попавшим в беду, — проникновенно смотрит мне в глаза Ершов.
— У меня все хорошо, — отбиваю я его намек.
— Хорошо, если все хорошо, — мужчина кидает быстрый взгляд на Марину, которая в это время отвлекается на разговор сбоку от нас, и я чувствую, как мне в руку передают кусочек картона.
— Но если будет плохо, вы можете к нам обратиться, — тем же тоном сообщает сотрудник, а я быстро прячу визитку в рукаве абайи.
С колотящимся сердцем закрываюсь в кабинке туалета и подношу карточку к глазам. Это визитка Никиты, который, оказывается, работает третьим секретарем посольства. Мансур его знает. Наверное, поэтому он не стал сам появляться на приеме.
Прячу карточку в сумке. Немного успокаиваюсь и возвращаюсь в зал.