Усердная жадность

Глава 22

Многое что можно было бы сказать о почти двух неделях, проведенных в заключении, но если убрать из этой песни все матюги от безнадеги и зудящую глотку от ежедневных переговоров с девчонками, то можно сказать, единственное, на что я стал богаче — так это на большую порцию отрезвляющей злости.

Конечно, я пытался выбраться. Сначала используя ум и сноровку, затем наблюдательность, потом уже, обшарив каждый квадратный сантиметр камеры, перешел к мыслительной деятельности. Увы, несмотря на всю исекаистость этого исекая, решетки оставались решетками, замок замком, а охрана бдила за страх, совесть и очень хорошую зарплату. Надеяться же на появление нашей общей знакомой куноичи, способной проникнуть сюда и даровать нам желанную свободу, я себе запрещал, будучи человеком совестливым, а значит — рассчитывающим только на себя.

Тщетно.

Ничего не случилось. Не появлялись неожиданные Князья Тьмы, чтобы, пользуясь моим незадачливым положением выдать мне заказ на устранение очередной верховной богини. Не появлялись и последние, чтобы озадачить трудным заданием практически нахаляву. Не возникла во тьме ночной и даже при дневном свете не возникла гадкая гоблинша с проснувшейся совестью, благодаря которой мы сюда загремели. Даже Кинтаро к нам не зашёл, чтобы если не выручить из темницы, так хоть обеспечить хорошим запасом алкоголя.

Так что, когда пришёл срок коронации, я был уже сильно зол. Пусть только на себя, пусть глубоко внутри, но это уже было хорошее рабочее состояние русского человека, в котором он способен как импровизировать, так и гнать фашиста сквозь зимние болота.

— Плохо выглядишь, оябун, — поприветствовал я Одая, вновь пришедшего ко мне со своей табуреточкой.

Последнее было исключительно радующей меня правдой. Недосып и прочие элементы крайне нервного времяпрепровождения вовсю праздновали на лице чересчур хитрозадого деда какой-то веселый праздник. Устроенная нами с помощью герцогов подстава с народным и аристократически мнением по всей видимости дала столько горьких плодов, сколько дед усвоить не мог… но как-то справился. Иначе бы он не смотрел бы на меня сейчас таким хорошим и добрым взглядом матёрого инквизитора. Пальцы у старика крупно дрожали, из-за чего он постоянно одёргивал широкие рукава церемониального одеяния, сплошь расшитого золотом.

— За каждой из твоих женщин в тенях будут следовать по два лучших ассасина империи, — проговорил Одай, заканчивая на меня злобно зыркать, — Помни об этом. Одно движение с твоей стороны… один неправильный жест — и они будут мертвы. Но если всё пройдет без происшествий, я даю тебе слово, что отпущу Саяку-чан и Тами-чан на свободу. За всё, что вы натворили, расплачиваться придётся только тебе.

— Понял, — просто кивнул я, вставая с места.

Сказать в ответ мне было что. Список угроз, которыми я мог всерьез напугать Одая Тсучиноко, то есть тех, что били бы прямиком по его нежно лелеемому имени, был довольно обилен. Только вот, какой в этом смысл кроме морального удовлетворения?

Только вот уже поздно его пугать. Пуганый товарищ наш Странствующий Император. Три герцога, жаждущие вырвать пусть не корону, но реальную власть из рук его семьи — это совершенно не то, что три герцога, которым на поживу брошен пятнадцатилетний вьюнош. Система, которая при попустительстве (а то и помощи!) Одая работала против меня, сейчас также медленно и неумолимо работает против этого деда и его маман. Судя по его отчаянному виду, он еще не потерял надежды соскочить с подножки набирающего ход поезда и… это чувство его и питает.

— Я тебе еще кое-что скажу, Мач, — жестом отогнал дед гвардейцев, уже норовящих отомкнуть моё узилище. После того, как они отошли, он, подойдя к решетке, тихо продолжил, — Ты знаешь, что боги нашего мира появляются только в храмах? Сегодня — исключение. Огромное исключение. Йен Чунь стала верховной богиней этого мира, и, благодаря нашей давно заключенной сделке, будет участвовать в церемонии коронации Кинтаро. Она на моей стороне, Мач! Как и её жрецы. Они все будут пристально наблюдать за тобой!

— Жаль, что она ко мне сюда не заглянула, — ухмыльнулся я, — Мы бы заключили сделку…

— Бравируй, бравируй, — мрачно покосился на меня дед. А затем он позвал солдат, чтобы те открыли камеру, снабдили вполне приличным костюмом из серого бархата, а затем сопроводили на пару этажей выше, в комнату, где уже сидели мрачные девчонки, которыми плотно занимались разные парикмахерши, куаферы и прочие портные.

Занялись нами в ураганном темпе — 10 минут на помывку, затем бритьё и прочие прелести жизни. Через пятнадцать минут уже я, цветущий и пахнущий разными притирками, восседал в кресле с чашкой кофе, рассматривая, как из двух моих боевых подруг делают моделей. Саяка негромко бурчала, ругаясь на упорствующие руки, пытающиеся из её вечно взлохмаченных волос сделать прическу, а вот Тами, этот мелкий рыжий реактивный гном, сидела спокойно, предпочитая сверлить меня взглядом в ответ.

Наконец, весь обслуживающий персонал выкатился из помещения, предупредив, что мы можем отдыхать, пока за нами не зайдут. Я оглядел плоды их трудов — выглядела наша троица просто обалденно. Тами в длинном ярко-красном платье на каблуках напоминала оживший пожар, Саяке очень шло фиолетовое платье с открытыми плечами и жемчужными украшениями, ну а я в сером был неотразим, просто потому что я. Если бы не осознание, что с нами тут сейчас в невидимости сидят четыре мордоворота с ножами наголо, то я бы даже рассыпался в комплиментах.

— Мач, ты себе представляешь…, - хрипло проговорила Тами, — …какую груду денег ты мне должен?

— Ага, — легкомысленно кивнул я, в глубине души радуясь такому вопросу, — Около… миллиарда канис.

Саяка охнула, вытаращив глаза, а затем хрипло поинтересовалась:

— А мне?!!!

— А тебе… вроде ничего, — пожал я плечами, обезоруживающе улыбаясь.

Не сработало, бывшая ведьма разгневанно запыхтела, но была заглушена рыжей гномкой, твердо сказавшей:

— Пока ты…

— Я понял, — прервал я её, — Мы… не одни.

«Настолько не одни, что я даже не пытаюсь подойти к вам и притронуться для активации „выбора дамы“».

Во избежание. Я не видел клинков у шей девушек, но знал, что они там находятся. Два-три молниеносных удара, и Тами, с её небольшой Выносливостью, мертва. Безоговорочно. Уж чем мои девочки не могут похвастаться, так это запасом очков здоровья.

О нет, эта партия будет разыграна по другим правилам.

— Ведём себя очень хорошо, девочки, — ободряюще улыбнулся я, — Очень. Хорошо.

Между делом, вылезший из ниоткуда мужик с лицом столь надменным, одухотворенным и важным, что вполне бы смог потянуть на тренера личностного роста, представился кем-то вроде младшего церемониймейстера, начав вводить нас, расположившихся в разных углах комнаты, в курс предстоящего действа.

Для начала, через пару часов, Верховная богиня Йен Чунь обратится с приветственной речью к собравшимся гостям со специального балкона в тронном зале. Открыв церемонию коронации, она спустится до тронной площадки, где её будут ждать все Тсучиноко и мы с Такамацури. Затем настанет моя очередь произнести короткую речь, после чего начнется сама церемония, где нам с Саякой нужно будет уйти со сцены. Желательно, широко улыбаясь.

Послушав, я вздохнул про себя. Пока что ничего другого, кроме как следовать пожеланиям старого хрена, мне не остается. Можно винить себя, можно рвать мысленно на себе волосы, что подписались на всё происходящее гуано лишь за обещание прожить несколько дней в роскоши, можно даже обдумывать, какую я устрою страшную мстю всем причастным и непричастным, если сам выживу, а девчонки — нет. На самом деле всё, что мне оставалось — так это верить. Свято верить в богиню Датарис, которая обязательно должна где-то и как-то накосячить, верить в тех, кто её сопровождает, ибо эти разумные тоже без царя в голове, если её сопровождают.

В любом случае, я не буду дергаться, пока невидимые убийцы рядом с девчонками!

За закрытыми дверьми кратко зашуршало, после чего они были открыты ударом ноги. Нога была облачена в черные шелковые шаровары с белым носком и примотанной к нему сандалией. Выполнив сие вопиющее действие, обладатель ноги зашел в комнату, демонстрируя ярко-алое, расшитое золотом одеяние как на себе, так и на тех, кто ввалился следом. Было этих наглых субъектов около десятка.

— Пасли все вон! — напыщенно бросил знакомого вида китаец, — Мы берем под охрана этот Героя!

— Чтоооо? — губы младшего церемониймейстера вытянулись едва ли не трубочкой.

— Мусцина — уходи! — рявкнул китаец, тыкая в него пальцем, затем продолжая, с тычком в пустоту, — Зенсина — уходи!

— Чтооо??!! — взял на две ноты выше младший, но всё-таки церемониймейстер, надуваясь и краснея.

— Здеся — не ори! — вновь указание пальцем, теперь уже себе за спину, — Тама — ори!

Наш объясняющий начал набирать воздух, планируя не последовать мудрому совету, начав орать всё-таки здесь, но внезапно оказался едва ли не отброшен резким порывом ветра, превратившим его изысканную прическу в плавно опадающее на спину мочало. Порыв ветра был вызван материализовавшимся прямо перед носом церемониймейстера кулаком. Сжатым, небольшим, красным и… исходящим паром. К кулаку прилагался и остальной китаец, оказавшимся тем же, кто и выдавал ценные указание ранее. Он едва ли не с щелчком достал из кулака указательный палец, а затем назидательно покачал им перед носом бедного царедворца.

— Я говорю, ты делай, — выдал сентенцию резкий как понос азиат, после чего, подумав, добавил, — Слюсий. Или зизнь уйдет от тебя!

— Все вон! — выступил вперед второй из тех, что молча стояли на входе. Он бухнул себя кулаком в грудь так, что пол под моим креслом слегка дрогнул, — Благословение Величайшей Богини! Вы бесполезны! Уходите! Мы жрецы Йен Чунь!

Пара портних и мальчишка на подхвате ломанулись на выход, за ними, постоянно оглядываясь, поспешил церемониймейстер. Орава в красном постояла молча несколько секунд, потом один из них… принялся ковыряться в носу. Добыв под удивленный звук Саяки из носа козюлю, он щелкнул пальцами. Раздался грохот — козюля выбила из невидимости длинного худого эльфа в темной одежде, расплющив бедолагу об стену. Сам он то выжил, тут же глухо застонав, а вот о стене такого же сказать было нельзя — по роскошным деревянным панелям пошли трещины.

— Последнее йеньчуньское пледуплездение! — вновь подал голос первый, — Все — вон! Вы всего лишь смертные!

— Мы… слуги… императора, — проскрипел валяющийся на полу эльф, — Вам это с рук…

Вновь молниеносное перемещение одного из красно-золотых, и пинок обутой в мягкую тапку ноги, отфутболивающий долговязого длинноухого точно в дверной проем, куда тот входит по пологой дуге. Показавший класс футболист презрительно сплевывает на пол, говоря:

— Империя — много! Верховная богиня — одна!

Неожиданный поворот событий, на который я не знаю, как реагировать, а вот кинувшиеся ко мне обниматься якобы в испуге девушки позволяют извлечь из ситуации немного пользы.

«Выбор дамы»

Платье Саяки тут же становится более облегающим, а я стараюсь вжаться глубже в кресло, чтобы скрыть свои слегка раздавшиеся мощи.

— Большой Брат следит за вами! — утыкает в меня палец наиболее разговорчивый из китайцев, — Вы ничего не делать… и мы ничего не делать!

Ну и хорошо, ну и здорово, мы ничего не будем пока делать. Так, пообнимаемся, побоимся дружно грозных самодовольных китайцев. Те, правда, не выше 40-го уровня, но, похоже, каждому из них сейчас на уровень плевать, раз соплей расшибают о стену тренированного ассасина Татарианской империи.

Обняв за талии девчонок, я растянул лыбу, чувствуя душевный подъём. Друзья могут подвести, власти могут не оправдать доверия, высшие силы могут открыто выступить против тебя, а все остальные легко отвернутся, но бардак… бардак никогда не меняется!

Теперь осталось дождаться своего шанса.

Шансом не пахло, но вот бардак расцветал. За дверьми слышались голоса поклонников алиэкспресса, возмущенные вопли слуг, звуки ударов и стоны боли. Главный китаец, носящий довольно своеобразное имя «Янссун», на своем ломаном языке популярно объяснил нам, что происходит — ничего, можно сказать, особого, просто богиня выполняет данное когда-то обещание, хоть её к этому и вынудили. А раз вынудили, то обещание исполняется по букве, а не по духу. В данном случае заполонением дворца жрецами богини, прокачанными каким-то лютым благословением так, что местные против них не пляшут совершенно. Нет, ничего особого не будет, но Одай Тсучиноко тысячекратно пожалеет о своем решении!

Угу, поведение нарядных китайских жрецов полностью укладывалось в поведанную канву. Этот народ, нехило так опьянев от свалившейся на него силы, отрывался если не вовсю, то где-то близко.

В целом, происходящее было понятно. Когда-то Одай заручился обещанием довольно слабой (если взглянуть на низкие уровни её собственных жрецов) богини. Мол, ничего особенного, короновать отпрыска по-быстрому, приключение на двадцать минут. Теперь бы ему, учитывая изменившиеся расклады, просто бы позабыть о договоре, который уже, как не крути, но с верховной богиней, вместо слабенькой покровительницы семейного счастья… Однако, зарвавшийся старец настоял.

…и теперь её накачанные благословениями жрецы под благовидным предлогом охраны высочайшей особы устраивают шум, гам и тарарам во внутренних и служебных помещениях дворца, действуя на нервы и мешая опять же всем, кроме собравшихся на торжество гостей.

Тем временем, словоохотливый, хоть и косноязычный Яссун решил до конца прояснить ситуацию с нами:

— Для вас ничего не меняться! Мы за вами следить внимательно! Наш отряд не пить, не есть, только следить! Мы — лучшие!

— А почему вы так странно говорите? — спросила Тами, искоса поглядывая на расслабляющуюся Саяку, которую я незаметно начал поглаживать по бокам и прочим почти приличным местам.

— Наша традиция! — гордо поднял псевдокитаец палец, — Семья прежде всего! Нормально говорить только в семья!

Ах, ну да, покровительница семей же. Но ничего, аутентичненько так.

Тем временем я очень тихо пробурчал на ухо разнежившейся госпоже Такамацури:

— Когда начнется, помни — нам нужно знать, какие на них божественные эффекты, поняла?

— Что знать? Какие эффекты? — чуть хихикая, переспросила Саяка.

— Какие благословения на них наложены, — прошипел я.

— И как я это… Оо!

Щипок был хорош. Не настолько хорош, чтобы девушка взвыла благим матом, но достаточен, чтобы она начала извиваться на одном месте, всячески о меня отираясь и провоцируя вполне завистливые взгляды жрецов. Тами, недолго думая, поймала вертящуюся мудрицу за голову, зафиксировав ту в нужном направлении. На жрецов Йен Чунь, о чем-то трындящих могучей кучкой.

Затем заработал навык Великого Мудреца.

— «Эгида Семейного Праздника», — тихо забормотала Саяка с остекленевшими глазами, — Всем добропорядочным семьянинам увеличивает характеристики в 10 раз на время проведения торжества. Шанс на успешное зачатие двойни или тройни со своей супругой повышен на 1500 процентов. Атака по не состоящим в браке разумным — 200 процентов. Защита тоже увеличена. Нельзя совершать деяния и испытывать чувства, не угодные богине Йен Чунь, иначе благословение исчезнет, обернувшись своей противоположностью.

Это нас, забившихся подальше от шумных жрецов, озадачило не на шутку. Я быстро зашуршал мыслью по древу своих намерений. Итак, первое — что мы хотим? Смыться. Однозначно. Второе — что мы можем? В данном конкретном случае аж три вещи — ничего, заставить как-нибудь благословение отыграть в обратную сторону, и… как не печально это признавать — убить веселящихся балбесов. Даже если их характеристики зашкаливают, то пережить нашу комбинацию из моей «вспышки», «драки» и «лютой метели» Саяки они не смогут. Допустим… одна «драка». Это десять секунд, пока мужики будут получать в облаке пендели, чтобы потом из него вылезти злыми и тревожными. Далеко мы успеем уйти? Нет.

А ведь нельзя забывать, что таких вот красно-золотых балбесов, подбухивающих, переговаривающихся и ковыряющих в носу — тут много!

— Что-то я не поняла, — сказала Тами, слезая с моих колен, — Им что, вот этого хватит?

А затем она просто развернулась к гомонящим китайцам, залихватски свистнула, уперев руки в боки, а затем, после привлечения к себе внимания… просто убрала всю свою одежду в инвентарь!

Жрецы, раскрыв рты, любовались на нагую гномку в течение пяти-шести секунд, а затем, хрипя и пуская ртом и носами пену, начали опадать на паркет, как пожухлые от китайских нитратов листья подорожника.

— Гм, — ошеломленно пробормотал я, крабиком двигаясь к входной двери и осторожно поглядывая на еле живые тела со слабо подёргивающимися конечностями, — Что? В самом деле? Серьезно?

В голове носились невнятные мысли в основном на тему, что богиня семьи должна быть резко настроена против адюльтерчиков, так? А если так, то её «не возлюби ближнюю свою аки свою жену» должно быть одной из первых заповедей, если я что-то понимаю в семейных кодексах. Мужчина же — та еще скотина, в том плане, что производимых им ресурсов обычно только на одну женщину и хватает, да и той мало, сколько не производи. Что тогда может быть преступнее страсти к юному, спортивному, рыжему, компактному телу?

Ответ — ни-че-го.

— Победа! — не меняя позы и степени одетости, одну руку Мотоцури отняла от бедра, чтобы продемонстрировать нам с Саякой жест «виктории». Бывшая ведьма тут же привела подругу в чувства, щелкнув вспышкой магикона, а я цыкнул на девушку, которая ринулась защищать собственную честь. Мол, не ко времени.

Пора валить.

Из незнакомого по планировке мега-дворца, полного придворных, жрецов, императоров различного калибра, и прочих враждебных сил.

Не самое простое занятие.

Глухо лязгнули мои доспехи, занимая своё положенное место. Тихо шурша, красивое платье Саяки сменилось её походно-боевым одеянием, а Тами просто переоделась в свой боди-купальник, игнорируя на этот раз собственные поножи и поручи. Переглянувшись, мы тихо выползли в коридор, а затем, включив режим «подкрадывания», поползли по нему, без особой надежды попасть в какое-нибудь конкретное место. Эх и вот почему, когда есть зелья исцеления, то этого всё равно мало? Я бы сейчас всё отдал за парочку парашютов…

— Саяка, если на нас кто-то кинется — сразу «драку», поняла?! — тихо прошептал я на ухо ведьме, — Как только кинешь — мы сразу начинаем убегать!

— А я раздеться хотела…, - уныло прошептала ведьма в ответ, всё-таки кивая.

Сказать «оставь это Тами» у меня не поднялся язык. Разбогатеем, найду нужных людей и оплачу ведьме полную пластику тела, если такие существуют. Нельзя же с такими комплексами жить!

Пару широких и длинных коридоров, бывших совершенно пустыми, мы аккуратно прокрались без всяких происшествий. Криков вокруг действительно было многовато, в основном возмущенных или оскорбленных, но временами доносилась корявая речь почитателей Йен Чунь, объявляющих очередному слуге, охраннику или гвардейцу свою волю, а то и стремление тех на чем-нибудь повертеть.

Мы крались, никому не нужные и никому не важные, но долго подобная халява продолжаться бы не смогла. Раздавшийся позади нас шум, крики и топот заставили меня развернуть голову в поисках опасности, а затем, найдя её, родимую, слегка застыть на месте.

По коридору свободно и сосредоточенно мчались, дисциплинированно размахивая руками и ногами две подтянутые фигуры в прозрачных развевающихся пеньюарах. Лица фигур был суровы и собраны, в отличие от преследующих их гвардейцев, кричащих гневно, но смотрящих вполне алчно. Обеих дамочек я узнал сразу — сложно не узнать двух единственных и очень грозных близняшек, встретившихся на твоем непростом жизненном пути.

Сестры Донкревиль, будь они неладны! И у них ко мне большущий счет!

Схватив девчонок, я вдвинулся задом в ближайшие двери, чтобы тут же, отпустив свою ношу, тщательно и быстро их за собой закрыть. На всю операцию ушло не более секунды, из-за чего шансы, что донкреветки и местное бряцающее оружием население нас не заметят, были очень даже велики.

— Вот так-то…, - тихо, но победно прошептал я, тем не менее, отдавая должное красавицам-магессам, тоже обнаружившим способ, как нейтрализовать жрецов-оккупантов.

— Эээ…, - донеслось у меня из-за спины неуверенное мычание гномки. Сразу же обуяли нехорошие предчувствия, остро захотелось проделать всю операцию назад, не оглядываясь, а затем стремиться дальше, на волю, в лампасы…

Но, увы, мир не идеален.

Тяжело вздохнув, я обернулся, чтобы узреть длинный узкий стол, уставленный различными яствами и винищем. За столом восседало 13 китайских элементов, в данный момент напряженно и недоверчиво щуривших на нас свои раскосые жадные очи. Сама зала была очень даже небольшой, являясь богато украшенной переходной комнатой — прямо за спинами жрецов еды и питья находились еще одни роскошные позолоченные двери особо больших габаритов.

Возможно, в этом случае бы идеально сработала уловка Тами, но, к сожалению, вполне трезвомыслящая гномка была несколько сбита с толку тем, что три фигуры по центру китайской тайной вечери были обряжены в тяжелую латную броню, являясь самыми настоящими паладинами. Тяжелобронированные китайцы с жирными и наглыми мордами даже на меня произвели вполне выводящее из равновесия впечатление, поэтому…

…поэтому Саяка успела первой.

Обнажившись, бывшая ведьма с застенчивой улыбкой повернулась бедром к чертовой дюжине оббафанных вусмерть жрецов, попытавшись выдавить из себя сексуальную улыбку.

Итоговый результат был слегка не тем, на который она рассчитывала. Пусть пятерых из присутствующих всё-таки скукожило, но остальные семеро, включая и троицу паладинов, от подобного зрелища не впечатлились. Более того, неслабо разозлились!

Центральный вскочил на ноги, сверкая нагрудником, а затем со всей дури пнул стол. Предмет мебели подскочил вверх и упал на бок, разбрасывая по помещению продукты. Затем этот вандал, щуря глаза и скалясь как заправский берсерк, тыкнул в меня пальцем, проорав нечто непонятное. Вроде бы… «Ты не пройдешь!»?

Особо разбираться времени не было, так как вся красно-золотая кодла из семи могучих китайцев-семьянинов, показывая зубы и гремя оружием, ринулась на нас!