Ведомственный притон

17

Давняя мечта Николая Золотарева познакомиться с победительницей конкурса красоты, пусть даже десятилетней давности, начинала сбываться. Хотя он прекрасно отдавал себе отчет в том, что женитьба и жизнь с такой женщиной превратилась бы в сплошную муку. Тем не менее образ «мисски», каких доводилось ему видеть только с телевизионного экрана, красивой, обаятельной, сексуальной, утонченной женщины присутствовал в его голове постоянно. Со вчерашнего дня этот образ принял черты Жанет. Ночью она ему приснилась в лаковых туфлях на высоком каблуке, в узких бархатных брюках и, словно пролетарский флаг, в красной блузке с глубочайшим декольте. С обворожительной улыбкой она спустилась с подиума, миновала зал, до отказана забитый гудящей и рукоплескающей публикой, и подошла к последнему ряду, где было его место.

Проснувшись, Золотарев сделал заключение, что сон оказался в руку, и в доказательство пророческого сновидения тут же вспомнил о старом знакомом журналисте, с которым был выпит не один литр водки. Со Стасом Варенцовым они были знакомы со студенческих времен, разве что учились на разных факультетах, и только после окончания университета дороги развели их по две стороны баррикад. Золотарева в уголовный розыск, а вертопраху Стасу посчастливилось занять место репортера в отделе светской хроники.

Предположение о том, что с момента их последней встречи утекло немало времени и Варенцов мог получить повышение и даже поменять место работы, к счастью Николая Золотарева, не оправдалось. Все в человеке меняется с годами, кроме голоса. И, когда Золотарев набрал номер, сразу услышал знакомое и хрипатое: «Вас слушают».

В сизой пелене крохотного кабинетика, заклеенного фотографиями и рекламными портретами отечественных знаменитостей, Золотарев с трудом разглядел бородатую физиономию закадычного дружка. И тут же поставил его в затруднительную ситуацию, отказавшись выпить за встречу по стаканчику мартини. И Полуяров, и Милославский, какую бы важность не представляла оперативная необходимость и обстановка, употреблять спиртное в утренние часы и среди недели строго запрещали.

— Сдается, — долго не сокрушаясь по поводу отказа, хитро сощурился Стас, — только производственная необходимость заставила тебя вспомнить о старом собутыльнике. Чем могу помочь?

— Страшно и говорить, — стряхивая пепел со свободного стула, отозвался Золотарев. — Меня интересует история конкурсов красоты.

— Мировая или наша, совковая, доморощенная? — сразу насторожился залихватский репортер, прекрасно понимая, что интерес правоохранительных органов к этой теме вызван совсем не случайно.

— Наша, Стас, наша. Только давай по старой дружбе договоримся…

— Никому и ничего, ни гу-гу, — поспешил заверить в хранении служебной тайны Варенцов. — Что конкретно тебя интересует? Вопрос об определении победителя или раздачи призовых мест? Так тут все зависит от спонсоров, которые поддерживают ту или иную претендентку. Сам понимаешь, кто девушку кормит, тот ее и танцует.

— Разве не вопрос красоты и очарования на первом месте?

— Простота наивная! Они все по-своему красивы и очаровательны, склеены и сложены как по трафарету, а потому каждая достойна награды. Согласись, ты бы не обиделся, если бы в твоей постели оказалась конкурсантка без места и награды?

Золотарев хохотнул и стукнул ладонями по коленям:

— Еще бы! Но в данный момент, Стас, меня интересует только история. У тебя имеются сведения, как сложились судьбы девушек и кем они стали после конкурсов?

— Ты имеешь в виду только победительниц? — постарался уточнить Варенцов. — Уверяю тебя, одни удачно вышли замуж за банкиров и олигархов, другие стали актрисами, третьи моделями и раскатывают по миру. Разве что Вероника Шевель и Марта Воропаева спились от счастья.

— Спились? И где они теперь? — удивился Золотарев.

— Кого могут интересовать неудачницы? — нехотя ответил он. — Скорее всего, спиваются дальше в каком-нибудь борделе.

— А можно узнать, в каком?

— Какая тебе разница, Коля? Они что, кого-то обворовали или грохнули? — Варенцов закурил очередную сигарету, словно заботился, чтобы дым в этом помещении никогда не убывал, и с выжиданием охотничьего пса уставился на Золотарева.

Капитан провел ладонью по щетине, понимая, что, какими бы они ни были друзьями и товарищами, у каждого своя работа, и в данный момент насторожившийся и внимательный к его вопросам Варенцов уже приступил к сбору материала для очередной «гвоздевой» статьи. Такая игра в кошки-мышки, когда один старается не сказать лишнего, а другой, наоборот, воспринимает каждое слово как неопровержимый и случившийся факт, к положительному результату не привела бы ни одного из соперников. И Золотарев решил играть в открытую.

— Стас, так дело не пойдет. Давай сразу договоримся и обговорим условия нашей сделки.

Долго не раздумывая, Варенцов наклонился над столом и протянул руку.

— Я тебе верю. Только одно условие — полный результат ваших расследований я должен получить первым, — сказал он и поспешил добавить: — И последним.

— Я только могу тебе обещать, что получишь его или ты, или вообще никто!

— Заметано. Тогда ближе к телу. Что тебе надо?

— Меня интересуют фамилии участниц конкурса «Мисс Отечество», скажем, за последние пять лет. Где взять списки девушек?

— Ясно, как божий день, — в организационном комитете.

— Ты сможешь их достать?

— А почему не ты? Хотя, понимаю, милиции не хотелось бы привлекать лишнее внимание к своей деятельности.

— Ты правильно, понимаешь. Итак?

Варенцов загасил окурок и тут же вынул из пачки новую сигарету.

— Если принять во внимание скандальность нашего издания, мне тоже там не очень-то будут рады. Мало того — вытолкают в шею! Но, кажется, есть еще один вариант. На местном телеканале можно просмотреть видеозаписи конкурсов. Имена и фамилии всех девушек не обещаю, но самые яркие личности завтра утром будут в моем распоряжении.

— А видеозаписи заполучить никак нельзя?

— Почему нельзя?! Можно. Все зависит от средств, — намекая на вознаграждение, Варенцов звонко щелкнул пальцами.

Золотарев развел руками:

— Откуда у бедного оперативника деньги?

— Бедных милиционеров, Коля, не бывает. Бывают только ленивые, хитрые и чрезмерно честные. Но в существование последних я верить отказываюсь. Они вымерли. Как мамонты.

— А я тогда какой?

— Сам выбирай. Но если хочешь, буду считать тебя ленивым.

— Не знаю, как тебя и благодарить. — Считая беседу законченной, он хотел было подняться со стула, но его остановил неожиданный вопрос журналиста.

— Не могу понять, Коля, где вам дорогу перешел Дзись-Белоцерковский?

— С чего ты взял, что именно эта персона нас интересует?

— Ты сам сказал, — пожал плечами Стас и пояснил: — Тебя ведь интересует пятилетняя история? С того самого времени, когда Дзись-Белоцерковский стал председателем всероссийских конкурсов?

— Наверное, совпадение, — постарался оправдаться Золотарев.

— Да какое уж там совпадение! Ты меня за дурака-то не держи! Как ты только заговорил о судьбах конкурсанток, я сразу понял направление ваших интересов.

— Ну и…

— Белоцерковский владеет мощной сетью модельных и эскортных агентств. Понятно, что все отбракованные красавицы попадают в первую очередь к нему. — Варенцов на этот раз метко швырнул непогас ший окурок в форточку и поднялся. — А дальше что, Коля? Не могу понять, в чем загвоздка? Им что, этим девицам, плохо у него живется? Их от шоколада воротит! Бриллиантами и золотом, как богини, обвешаны! Кроме как в лимузин, ни в одну машину не сядут! Я часто бываю на приемах и светских вечеринках, вижу эти холеные неживые лица, которые к себе ближе чем на три метра парней типа меня не подпускают.

— Но многие за такую жизнь вынуждены жестоко расплачиваться…

— Ах да брось! Лишний раз уступить Белоцерковскому и раздвинуть ноги ты считаешь жестокой платой? Это — удовольствие! Последний раз я видел, как развлекаются мужики из высшего света и с каким удовольствием подыгрывают им модели. И те и другие играли в бильярд, только в качестве луз использовались девушки с раздвинутыми ногами.

Золотарев даже поморщился:

— И почему ты решил, что им это может составлять удовольствие?

— А то нет! Девицы-лузы подыгрывали, стараясь ловить шары от самых богатых клиентов! Вот так-то и зарабатывается зефир в шоколаде! Разве не удовольствие час посидеть на столе, поймать несколько шариков и в награду получить гонорар, который мне и в течение года не заработать!

Золотарев закинул ногу на ногу и задумчиво уставился на открытую форточку, которая словно труба поглощала сигаретный дым.

— А унижение?

— Какое там, на хрен, унижение! Говори — взаимовыгодное сотрудничество!

— Наверное, Стас, тебе этого не понять.

— Почему же?

— Потому что в твоей классификации о хитрых и ленивых совсем выветрилось место о достоинстве и чести, целомудрии и воспитанности.

— Ты что, серьезно?

— Вполне. Наверное, ты стал продвинутым журналистом, среди которых модно придерживаться западных понятий.

— А ты что ж, по-прежнему веришь в светлое коммунистическое будущее? — не без издевки задал он вопрос.

— Да нет, помнится, в универе мы с тобой изучали и другие времена, когда человек, дороживший своей репутацией в обществе, и помыслить не смел о собственной выгоде. Были ценности поважнее — вера в царя и Отечество, воинская слава, честь близких, собственная честь. При Советах установки частью поменялись, но тем не менее все остальные компоненты остались неизменными: и воинская слава, и Отечество, и собственная честь.

Варенцов впервые простодушно расхохотался:

— Узнаю Золотарева! Каким ты был в университете, таким ты и остался! Надеюсь, в отношении слабой половины человечества своих позиций не поменял?

— Нисколько, — дружески улыбнулся Золотарев. — Баб-с очень люблю. Как поручик Ржевский. Причем всех, всегда и в любое время.

Варенцов бросил взгляд на наручные часы и быстро засобирался.

— Заболтался я здесь с тобой о чести и достоинстве. А мне через полчаса нужно быть на открытии выставки. Вечером заметку в номер сдавать. Хочешь со мной?

— А что за выставка?

— Как раз по твоей части. Грани пошлости и реализма в эротической живописи.

— Где она проходит?! — Золотарев соскочил со стула, похлопал по карману куртки, стараясь обнаружить сотовый телефон и тут же дозвониться до Катышева. Зная о пристрастии Паши Коробатова к подобным мероприятиям, можно было надеяться, что он не останется непричастным.

— На Кузнецком, в Центральном доме художника. Так идешь?

— А у тебя лишний пригласительный билет есть?

Варенцов вынул из кармана несколько разноцветных открыток с изображением рембрандтовской Данаи.

— Нам в редакцию целыми пачками присылают.

— Тогда по старой дружбе я у тебя конфискую штуки три!