Война и наказание: Как Россия уничтожала Украину

Глава 1. Миф о единстве

1670 год, Киев. Немецкий монах пишет историческую книгу. Монаха зовут Иннокентий Гизель, он родом из Кенигсберга, вырос в протестантской семье, но в юности переехал в Киев и принял православие.

Иннокентий пишет не просто историческую книгу — он уверен, что с ее помощью сможет защитить православие, любимый им Киев и всю Украину. Кого же он считает главными угрозами? Мусульман, то есть Османскую империю, а еще Запад. Для него, немца из Восточной Пруссии, противники Киева XVII века — это католики, поляки и очень активный в Восточной Европе в тот момент орден иезуитов. Сам Иннокентий не просто монах. Он настоятель Киево-Печерского монастыря, то есть важная политическая фигура. В своей книге он объединяет написанное киевскими монахами до него, но добавляет от себя очень важный вывод.

Поначалу все, что пишет Иннокентий, — обычный для средневекового историка текст: он начинает от Ноя, рассказывает, что его сын Иафет был прародителем всех европейцев, а потом переходит к шестому сыну Иафета по имени Мосох — говорит, что от него произошел русский народ, и связывает с его именем возникновение слова «Москва».

Иннокентий Гизель никогда не был в Москве, но его цель — создать иллюзию, что у нее с Киевом есть общая история.

Современный критик мог бы сказать, что немец Иннокентий изобретает то, что сегодня называют «русский мир», — но это не совсем точно. Скорее он изобретает единый народ, у которого якобы есть общая история.

У московских правителей до второй половины XVII века представление об истории и о предках очень путаное и мифологизированное. Они считают себя потомками и преемниками одновременно и римских императоров, и киевских князей. Они уверены, что их род идет от императора Августа. Связующим звеном между собой и римскими цезарями они видят киевского князя Владимира. Еще они любят рассуждать о родстве Москвы с православным Константинополем, который примерно за 200 лет до этого захватили турки. Вообще, и Рим, и Константинополь, и Киев для москвичей XVII века — далекие, полумифические города.

Иннокентий же выстраивает связь Киева и Москвы и подчиняет ей всю историческую логику. По его версии, Киев был столицей некоей абстрактной надгосударственной Руси. Потом столица якобы переехала в город Владимир, а теперь находится в Москве. И эту Русь населяет единый народ, уверяет Гизель.

Для любого современника Иннокентия это новая мысль. В XVII веке «королями руськими» именуют себя польские короли — и именно им уже много веков принадлежит Киев и земли вокруг него. Словом «Русь» называется часть Речи Посполитой, в которой живут православные. Признавать «московских» царей «русскими» или «руськими» поляки принципиально отказываются. Но Иннокентий Гизель из Киева намеренно изобретает как раз антипольскую версию истории.

А еще Иннокентий утверждает, что существует некий «православный российский народ». В Москве, кстати, так не думают. Московская церковь даже не считает киевских христиан единоверцами. Если житель Киева XVII века переезжает в Москву, то его заставляют креститься заново: московские священники считают украинское православие другой верой. Но Иннокентий преследует собственную политическую цель: его книга — инструмент в дипломатических переговорах. Иннокентий пишет книгу, чтобы оказать моральное давление на Москву. Он намерен склонить царя к военному альянсу с украинцами — чтобы тот защищал Киев и от турок, и от поляков. Он подгоняет историю под нужный ему сценарий, чтобы обосновать, что Киев имеет прямое отношение к Москве, а значит, московский царь должен Киеву помочь.

Книга Иннокентия Гизеля печатается под названием «Синопсис». Она довольно быстро выходит за рамки сиюминутных политических интересов и неожиданно становится бестселлером своего времени. «Синопсис», очевидно, нравится московскому царю Алексею Романову.

Вскоре публикуется второе, следом третье издание «Синопсиса». Потом книга переводится на греческий и латынь. И при следующем российском царе, сыне Алексея, Петре I «Синопсис» станет в России общепринятым учебником по истории страны.

В следующие века российские ученые, включая Василия Татищева, Николая Карамзина, Сергея Соловьева и Василия Ключевского, издадут свои версии истории России ровно в традиции «Синопсиса». Вся история Российского государства после Гизеля будет вытекать из Киевского княжества. В 1913 году ученик Ключевского, историк и будущий министр иностранных дел Временного правительства России Павел Милюков напишет: «Дух „Синопсиса“ царит и в нашей историографии XVIII века, определяет вкусы и интересы читателей, служит исходною точкой для большинства исследователей, вызывает протесты со стороны наиболее серьезных из них — одним словом, служит как бы основным фоном, на котором совершается развитие исторической науки прошлого столетия».

Выдуманная Иннокентием Гизелем логика государственной и этнонациональной преемственности так понравится московским руководителям, что останется официальной версией истории вплоть до XXI века. Так что российские пропагандисты XXI века, которые утверждают, будто русские и украинцы — это один народ и у них общее прошлое, всего лишь купились на изобретение пропагандиста XVII века.

Прошло примерно 300 лет после выхода «Синопсиса». Старания Иннокентия Гизеля уже увенчались успехом. И 25 января 1978 года в украинском городе Кривой Рог Днепропетровской области, в типичной советской семье на свет появляется главный герой этой книги Владимир Зеленский. Мама с папой, а потом и друзья будут называть его сокращенным именем Вова. Как и все остальные Владимиры, включая Владимира Ленина и Владимира Путина, он получил имя в честь святого князя Владимира, крестителя Руси и главного героя «Синопсиса».

Вова и его родители не говорят по-украински. Они евреи, а не украинцы, а вообще Днепропетровская область — русскоязычный регион. В 1970-е здесь принято говорить по-русски.

Украина в этот момент — часть Советского Союза. Ею руководит Владимир Щербицкий, тезка маленького Вовы Зеленского и его земляк — он родился в той же Днепропетровской области.

Щербицкий говорит на суржике, это смесь русского и украинского. Но его рабочий язык — русский, на нем он получил образование и сделал карьеру. Если ему надо выступить на украинском, то он читает речь по бумажке. Украинские тексты, расставляя нужные ударения, ему пишет один из заместителей Леонид Кравчук. Как вспоминает Кравчук, однажды с торжественного мероприятия Щербицкий возвращается очень недовольный: «Еще раз склонишь меня выступать на украинском языке, и это будет наш последний разговор». У Щербицкого прочная репутация русификатора и борца с «украинским национализмом». К примеру, школьные учителя украинского языка тогда получают на 15% меньше, чем учителя русского.

Владимир Щербицкий не просто первый секретарь украинской компартии, он еще и близкий друг руководителя Советского Союза Леонида Брежнева. В советской политической элите вообще очень много выходцев из Украины. Можно сказать, что Советским Союзом руководит «украинский клан» — и все его члены не говорят по-украински.

Предыдущий, до Брежнева, руководитель СССР Никита Хрущев вырос и учился в современном Донецке и больше десяти лет, с 1938 по 1949 год, руководил Украиной. Именно Хрущев как глава Украины продвинул по карьерной лестнице Леонида Брежнева — тот в послевоенные годы был первым секретарем в Запорожье, а потом в Днепропетровске. Когда Брежнев возглавил Советский Союз, его «днепропетровский клан» стал самой мощной группировкой в руководстве СССР. Страной руководит Политбюро — это что-то вроде совета директоров коммунистической партии. Треть членов брежневского Политбюро составляют выходцы из Украины, и Щербицкий — один из самых влиятельных. Многие в Политбюро считают, что Брежнев хочет видеть Щербицкого своим преемником на посту главы СССР.

В 1979-м, когда Вове Зеленскому исполняется год, Владимир Щербицкий организовывает мощное празднование 325-летия воссоединения Украины с Россией. В Киеве по этому поводу строят Арку дружбы народов. В Советском Союзе вообще очень много странных исторических мифов, которые часто становятся поводом для всенародных празднований. Народные гулянья 1979 года Вова Зеленский, скорее всего, не помнит, но может помнить, как в последующие годы ходил с родителями в главный городской парк — парк имени Богдана Хмельницкого, основного участника событий 325-летней давности.

Это все тоже последствия трудов Иннокентия Гизеля. «Воссоединение Украины с Россией» — одна из ключевых идеологических основ советской истории. Официальный миф таков: в 1654 году тогдашний лидер Украины Богдан Хмельницкий объявил, что Украина присоединяется к Российскому царству. В советские годы этот факт часто используется в пропаганде. Например, во время Второй мировой войны в 1943 году в СССР учреждают орден Богдана Хмельницкого — им награждают солдат и полководцев, отличившихся в ходе освобождения Украины. А в 1954 году с помпой отмечается 300-летие «воссоединения» — как раз в этом году Никита Хрущев инициирует передачу Крыма от России к Украине. И именно по этому случаю в Кривом Роге открыт тот самый парк имени Богдана Хмельницкого.

Жизнь Богдана Хмельницкого и его отношения с Россией — исторический контекст, в котором Иннокентий Гизель пишет свою книгу. Он работает над рукописью через 15 лет после пресловутого «воссоединения» и все еще не уверен, что оно состоится, потому что сомневается в готовности московского царя воевать за Украину. И подбирает для него аргументы.

Чтобы разобраться, как так вышло, что идеи Иннокентия Гизеля вдруг прижились, придется еще раз вернуться в XVII век и вспомнить, как именно и почему Украина присоединялась к России.

Все из-за любви. Ее зовут Гелена — в честь Елены Прекрасной, той самой, из-за которой началась Троянская война. Гелена молода и красива. Она устраивается на работу няней в семью обеспеченного украинца. Хозяйка дома, Анна, тяжело болеет, поэтому ей нужна помощь с детьми. Хозяину, мужу Анны, очень нравится молодая няня — и вскоре она становится его любовницей.

Но еще в Гелену влюбляется богатый поляк-сосед, который мечтает увести ее у украинца и жениться на ней. Даже в XXI веке эта история могла бы получить весьма драматичное развитие. Но XVII век — жестокое время.

Влюбленного поляка зовут Даниэль, а его соперника-украинца — Богдан. Весной 1647 года, улучив момент, когда Богдан уехал из дома, Даниэль со слугами нападает на его имение, поджигает дом, похищает Гелену, а еще избивает десятилетнего сына Богдана. Мальчик вскоре умрет.

Богдан настроен отомстить — он отправляется в Варшаву и подает в суд. Но его обидчик — Даниэль Чаплинский, польский дворянин (шляхтич) и влиятельный чиновник, поэтому в суде Богдан только получает смехотворную компенсацию — 150 флоринов. Богдан Хмельницкий, а это именно он, уверен, что заслуживает гораздо больше. Ему остается только жаловаться польскому королю.

По легенде, король принимает Богдана у себя во дворце, но тайно, глубокой ночью. Они ровесники и якобы давно знакомы, король поручал Богдану дела, которые хотел скрыть от собственного парламента (сейма), например войну против Турции — парламент не хотел давать на нее денег. Они сидят вместе, и король начинает жаловаться первым — на то, что у него нет никакой власти и дворяне делают что хотят. В ответ Богдан рассказывает свою историю. Но король не собирается ему помогать, он отвечает: «Если вы, казаки, храбрые воины, если у вас есть меч и сила, то что же вам мешает за себя постоять?» Этот совет поменяет мировую историю.

Богдан возвращается домой. Через несколько месяцев он захватит поместье Чаплинского, найдет Гелену и женится на ней. А Даниэль бежит.

Здесь самое время рассказать, в каком мире существуют Гелена и Богдан.

В 1647 году Богдану 51 год. Землю, на которой он живет, именуют по-разному, одно из самых распространенных названий — Украина. Как раз в эти годы во Франции выходит книга путешественника Гийома Левассера де Боплана «Описание Украины». Автор уточняет, что под Украиной обычно понимают часть Польши, «находящуюся между Московией и Трансильванией». Другое, более распространенное название этих земель — Русь или же Малая Русь, эти топонимы ввели еще греки. По одной из версий, «Малая» — потому что именно она была историческим центром государства, этой версии сейчас придерживаются многие как украинские, так и российские историки. Земли к северу от нее именуют Большая (или Великая) Русь. Со временем эти названия превратятся соответственно в Малороссию, то есть Украину, и Великороссию — земли вокруг Москвы.

С момента рождения Богдана на польском престоле сменилось всего два короля: сначала это был Сигизмунд III, а после его смерти трон занимает его сын Владислав IV.

В мире вокруг Богдана идет война. Для человека того времени она вполне могла бы называться мировой: в ней так или иначе задействованы почти все европейские государства, и гибнет в результате нее от 5 до 8 миллионов человек. Но историки назовут ее просто Тридцатилетней войной. Богдан этого названия, конечно, не знает. Война начинается, когда ему 22, и продолжается почти всю его жизнь.

Главную на тот момент европейскую супердержаву часто называют просто Империя — потому что других империй в Европе нет. Полное название — Священная Римская империя германской нации, но на самом деле это почти современная Германия. Столица империи — Вена, а правит ею династия Габсбургов.

Война разгорается в 1618 году как конфликт между Германией и Чехией (почти как Вторая мировая в ХХ веке), но только мировая война XVII века развязывается из-за религии: католическая Империя и ее союзники сражаются против протестантских княжеств. Но довольно скоро все начинают страшно и жестоко убивать всех подряд, невзирая на религиозную принадлежность.

Для человека XVII века основа самоидентификации — религия. Богдан, как и все украинцы, родился в православной семье, но примерно в 15 лет поехал учиться во Львов, в иезуитскую школу. Иезуиты агитировали Богдана принять католичество, но он принципиально отказался.

Богдан отправляется на войну в 24 года вместе со своим отцом в составе польского войска — на стороне Империи, против турецких войск. Турки одерживают победу, отца Богдана убивают в бою, а его самого берут в плен и продают в рабство в Турцию — тоже нормальное явление для XVII века. Впрочем, ему везет: через два года его выкупают родственники.

Вернувшись из рабства домой, Богдан снова идет воевать. Война — основное занятие многих украинцев в XVII веке. Значительная часть украинцев — казаки, то есть вольные воины, их образ жизни — это не только земледелие и торговля, но и война. В воюющей Европе казаки очень востребованы.

Примерно в это время первый министр Франции, кардинал Ришелье, хоть он и католик, вступает в войну против Империи — потому что хочет, чтобы Франция тоже была империей. Похожие амбиции есть и у Швеции — и она тоже воюет против Империи, вместе с Францией. Ришелье умирает, но его преемник кардинал Мазарини продолжает его войну. Именно Мазарини, по популярной версии, в 1644 году приглашает отряд украинских наемников — для участия в осаде Дюнкерка.

По легенде, как раз вскоре после Дюнкерка Богдан возвращается домой и обнаруживает, что его имение разорено, а любовница Гелена похищена. И поначалу он ведет себя как лояльный подданный польского короля Владислава — жалуется в суд, а потом монарху лично. И только потом начинает собирать вокруг себя войско, состоящее из казаков, обиженных Польшей. Он созывает собрание казаков со всей Украины и призывает к восстанию против польских властей.

Эта идея оказывается очень популярной: украинские крестьяне устали от экономического и религиозного притеснения. У каждого множество причин начать бунт, дело совсем не в Гелене.

Богдан уверен: для того чтобы восстать, нужен союзник. Идеальным союзником для борьбы с Польшей был бы северный сосед — Москва, рассуждает он. Но Москва не подходит — слишком слаба и осторожна. Поэтому придется уговаривать южного соседа — Крым. В тот момент это крупное мусульманское государство — Крымское ханство, которым правят потомки Чингиcхана.

Что же происходит в XVII веке с Московским царством? Почему оно не воспринимается как серьезная политическая сила, не участвует в Тридцатилетней войне и почему Богдан Хмельницкий считает его слабым и неспособным помочь? Это государство никак не может отойти от правления царя Ивана IV Грозного. Он находился на престоле 50 лет — до сих пор это абсолютный рекорд среди руководителей России, Владимир Путин не сможет превзойти его, даже если останется президентом до 100 лет. Иван IV существенно увеличил территорию страны, но при этом обрушил на свой народ такое количество бесчеловечных репрессий, что после его смерти общество надолго оказалось обессилено и деморализовано.

Но Богдан всего этого не знает — он никогда не слышал про Ивана Грозного. Царь Иван IV умер за 12 лет до рождения Богдана, а прозвище Грозный придумает ему историк Василий Татищев только через 100 лет.

Все свое детство Богдан знает, что Польша воюет с Московским царством и периодически пытается посадить своего кандидата на трон. В 1610 году, когда Богдану исполняется 14 лет, московская элита отправляет в отставку очередного царя и предлагает стать новым главой государства 15-летнему наследнику польского престола Владиславу — тому самому будущему королю Владиславу IV. В этот момент они с Богданом, конечно, еще не знакомы.

У бояр из Москвы только одно условие — польскому принцу следует обратиться в православие. Если бы предложение было принято, то мировая история развивалась бы совершенно другим путем. Но вмешивается отец Владислава, польский король Сигизмунд III. Он считает, что его сын должен оставаться католиком во что бы то ни стало — у короля есть идея получше. Воспитанный иезуитами Сигизмунд предлагает в качестве нового московского царя самого себя — а еще весь народ должен перейти в католичество. Бояре отказываются, начинается война, и польские войска берут Москву. В союзе с поляками воюют и казаки.

Таким образом, в восприятии Богдана Московское царство — вовсе не источник угрозы, а, наоборот, проблемная территория, на которой проживают православные христиане. Когда Богдану исполняется 17 лет, он узнает, что русское ополчение отвоевало Москву, поляки отступили. И хотя юный Владислав еще долго будет называть себя московским царем, в Москве избран молодой царь из новой династии Романовых. Однако московские руководители продолжительное время не будут решаться на какие-либо завоевательные походы. Даже спустя 35 лет Богдан и собранные им казаки понимают, что убедить москвичей объявить войну полякам не получится, — и договариваются с Крымским ханством.

Чтобы начать полноценное восстание против Польши, Богдан должен соблюсти демократические процедуры — ему надо, чтобы казаки выбрали его гетманом, то есть главнокомандующим. Для этого он едет в Запорожскую Сечь.

Сечь — это оборонительное сооружение на юго-востоке Украины. Фактически крепость, находящаяся на краю света и оберегающая ее жителей от набегов кочевников и войск крымского хана, которые периодически нападают на Украину с юга, грабят население и угоняют людей в рабство. Людям из XXI века, смотревшим «Игру престолов», Сечь может напомнить Стену и Ночной дозор на ней, который сдерживает одичалых и белых ходоков.

Казаки из Сечи — особая часть украинского общества, они самые смелые и отчаянные, о них в народе ходят легенды, и они всегда готовы присоединиться к бунту. Сечь радостно принимает Богдана: выборы проходят успешно, а всех польских командиров казаки изгоняют. Украинское восстание стремительно разгорается.

Варшава отправляет огромную армию на его подавление и даже требует помощи у Москвы. В середине мая 1648 года войско Богдана Хмельницкого одерживает первую важную победу над поляками под Желтыми Водами — это совсем рядом с тем местом, где через 127 лет возникнет казачий город Кривой Рог, а через 330 лет появится на свет Вова Зеленский.

20 мая 1648-го от приступа мочекаменной болезни умирает польский король Владислав. Богдан немного растерян, он все-таки рассчитывал на его поддержку: он планировал не отделиться от Польши насовсем, а только добиться больших прав. Теперь же ему надо понять, с кем и о чем договариваться дальше. И он начинает фантазировать, кто подходит на роль нового короля Польши.

Корона в объединенном государстве Польши и Литвы — оно называется Речь Посполитая — не передается по наследству. Следующего монарха должен выбрать сейм, состоящий из представителей дворянства и духовенства Польши и Литвы. Обычно на трон претендуют не поляки, а члены царствующих династий из других стран: к примеру, Сигизмунд и Владислав — представители шведской королевской семьи, а до этого польским монархом был Генрих Валуа — он потом занял французский трон, а одновременно с ним баллотировался, но проиграл Иван Грозный. Поэтому Богдан, подумав, решает, что было бы неплохо посадить на польский трон или московского царя Алексея Романова, или князя Трансильвании. Параллельно Богдан пытается договориться и с младшим братом покойного польского короля Яном Казимиром — тот тоже сильный кандидат. Алексей не решается выдвинуться, Ян Казимир побеждает.

Но восстание продолжается: бунтующие крестьяне громят дома поляков и евреев, живущих на территории Украины. В середине XVII века около трети всех польских евреев обитают на украинских землях. Многие зарабатывают на жизнь работой на польских землевладельцев, в частности сбором налогов в пользу польской знати.

Евреи не являются главным объектом ненависти восставших, но попадают под горячую руку. Так как мятеж проходит под знаменем борьбы за права православных, то евреев казаки тоже воспринимают как врагов и убивают наравне с поляками. Богдан не любит евреев. И в этом он не одинок. Дискриминация иудеев христианами, антисемитизм вообще очень распространенные явления в XVII веке. В Европе то и дело возникают судебные процессы против евреев, которых обвиняют в том, что они приносят в жертву христианских детей. После восстания за Богданом навсегда закрепится репутация жестокого антисемита.

В течение нескольких месяцев с территории Украины устранена почти вся польская знать, чиновники, католические священники и евреи. Точных данных о числе убитых нет. Существуют очень разные оценки. В XVII веке ценность человеческой жизни невелика, в любом конфликте много жертв, а историками цифры, как правило, завышаются.

В июле 1648 года Богдан Хмельницкий возвращается в Чигирин. Именно здесь находится Гелена, его любовь, из-за которой, как утверждают историки и писатели эпохи романтизма, он поднял восстание.

Казаки продолжают наступление — и осаждают Львов, город, где Богдан провел юность и учился в школе. Там до сих пор живут его учителя-иезуиты. Один из них выходит на переговоры с Богданом с просьбой не уничтожать город. Гетман соглашается, но требует большого выкупа — ему надо расплатиться с союзниками из Крыма.

Недавно избранный польский король приказывает Богдану прекратить наступление и вернуться в Украину — тот повинуется. В декабре 1648 года войско Богдана триумфально входит в древнюю столицу — Киев. Его торжественно встречает духовенство: киевский митрополит, настоятель Лавры Иннокентий Гизель и иерусалимский патриарх Паисий, оказавшийся в Киеве проездом по дороге в Москву. Они поздравляют Богдана с победой и даже называют «князем». Эта встреча производит переворот в сознании Богдана — раньше он никогда не думал о том, что Украина может быть отдельным независимым государством, а он — ее правителем.

Но, завидев патриарха, Богдан якобы обращается к нему с важной личной проблемой: его любимая женщина Гелена насильно обращена в католичество, повенчана с поляком, а теперь тот в бегах. Нельзя ли ее как-нибудь развести в отсутствие мужа и разрешить ей новый брак с Богданом? Патриарх, конечно, не против — и получает за это шесть коней и тысячу золотых. Богдан и Гелена венчаются.

Восстание Богдана Хмельницкого совпадает с другим историческим событием: в Европе заканчивается Тридцатилетняя война. В октябре 1648-го, как раз когда Богдан стоит во Львове, в германском Оснабрюке завершаются мирные переговоры — подписывается договор, который историки назовут Вестфальским.

Этот договор гарантирует свободу вероисповедания немецким протестантским княжествам и означает поражение Империи. Зато в Европе появляются две новые сверхдержавы-победительницы: Франция — она отобрала у австрийских Габсбургов Эльзас — и Швеция — она получила контроль над Балтийским морем. Россия в конгрессе не участвует — в Европе в тот момент еще неизвестна страна с таким названием, но шведская делегация упоминает в договоре, что «князь московский» был одним из ее союзников.

Богдан Хмельницкий, конечно, знает об окончании войны, которая длилась почти всю его сознательную жизнь. Правила Вестфальского мира он, возможно, примеряет на себя: он может получить свободу вероисповедания, как немецкие княжества, и самостоятельность, но в составе Речи Посполитой.

С этого момента Хмельницкий проводит активную независимую внешнюю политику. А еще продолжает переговоры с польским королем, стараясь добиться максимальной автономии Украины и прав для православного духовенства. Больше того, он хочет, чтобы украинские делегаты участвовали в выборах короля, наряду с польскими и литовскими. На переговорах с польской делегацией Богдан Хмельницкий впервые называет себя «единовладцем и самодержцем руським» — то есть, по сути, он ведет себя в отношении короля как какой-нибудь курфюрст Саксонский или герцог Баварский в отношении императора.

Но польские дипломаты пока не готовы к такому повороту. Переговоры заканчиваются провалом.

Параллельно с поляками Богдан Хмельницкий продолжает переговоры и с московским царем о возможном альянсе для войны с ними. Царь Алексей отвечает отказом: он, конечно, рад принять казаков под свое покровительство, но выступать против Польши не будет. Вот если украинцы сами присоединятся к Московскому государству — тогда пожалуйста. И конечно, с точки зрения царя, Богдан — бунтовщик, восставший против своего монарха. Население Украины для московских царей вообще слишком европейское. Там вольные казаки и крестьяне, элита с западным образованием и просвещенное духовенство, свободно говорящие по-латыни. В Москве — жесткая централизация и бюрократия. Казацкая вольность в сочетании с дворянской демократией выглядит в Москве чем-то слишком западным и чуждым.

После провала переговоров с Польшей война возобновляется и вновь заканчивается победой казаков. В 1649 году Богдан и польский король Ян II Казимир подписывают договор, которым Украина фактически признается автономной областью, отдельным казацким государством. Согласно этому договору, евреи в Украину не допускаются, а столицей объявляется Чигирин — родной город гетмана.

Богдан формирует новые государственные институты, копируя в пределах Украины устройство Османской империи и Польши. Место выборного короля занимает гетман (он сам), роль польского дворянства (шляхты) достается казакам, функции парламента (сейма) получает Всеобщая рада. Но все это пока в зародыше.

Правда, проблемой для нового государства оказывается то, что восставшие крестьяне больше не хотят работать на других. Новая Украина — военизированное государство, его официальное название — Войско Запорожское, воины имеют особый статус, а значит, все хотят быть казаками. В период военных действий это хорошо, потому что позволяет оперативно мобилизовать большие силы. Но в мирное время огромная масса военизированного населения — это скорее тормоз в развитии.

Богдан Хмельницкий не единственный европейский политик, который в 1649 году создает под себя новое государство с республиканской формой правления. Ровно в это же время руководителем Англии становится Оливер Кромвель. В судьбах Кромвеля и Хмельницкого вообще очень много параллелей — их начинают сравнивать уже в XVII веке. Они почти ровесники, одновременно приходят к власти, спустя годы они почти одновременно умрут, созданные ими политические режимы рухнут, а их могилы будут осквернены. Но именно они создадут исторический прецедент, который навсегда останется в памяти их народов: пример успешного восстания против монарха во имя свободы. Кромвель вряд ли знает о существовании Богдана, но в Украине про английскую революцию и про казнь короля Карла I точно слышали — и это, конечно, важный политический и психологический пример.

В 1651 году польский король Ян II Казимир начинает новый поход против Украины. Богдан с войском отправляется ему навстречу, а Гелена и дети Богдана остаются в Чигирине. И дальше случается страшное: старший сын Богдана от первой жены Анны, 19-летний Тымиш, хватает свою мачеху, а еще недавно няню, — и убивает ее: вешает голой на воротах отцовского дома.

Источники не дают точного ответа на вопрос, что между ними произошло. Тымиш обвинил Гелену в каком-то страшном преступлении: краже денег из казны, супружеской измене, шпионаже в пользу поляков, возможно, тайной переписке с бывшим мужем Чаплинским — все эти версии существуют. Возможно, он по почте сообщил о своих подозрениях отцу. Но вот только неясно, до убийства или уже после.

В это время у Богдана есть и другие проблемы: он на войне с поляками. Войска его союзников, крымских татар под командованием хана Ислам-Гирея, вдруг начинают отступать. Богдан пытается их удержать, и тогда крымские татары берут его в плен. В отсутствие гетмана казаки продолжают сражаться — но в итоге терпят поражение. Крымские татары отпускают Богдана только через 11 дней, когда битва уже проиграна. За это время войска Великого княжества Литовского наступают с севера, через сегодняшнюю Чернобыльскую зону, захватывают Киев.

Богдану, освободившемуся из плена, все же удается сохранить власть — но подконтрольная ему территория сокращается до Киевского региона. Он начинает все активнее искать альянса сначала с Турцией, а потом с Москвой — раз союзники из Крыма оказались такими ненадежными. Богдан считает, что Украине будет намного лучше, если она отделится от католической Польши и примет покровительство православного Московского царства.

После 1652 года постепенно меняется и отношение Москвы к Украине. После смерти очередного патриарха Русскую православную церковь возглавляет Никон, человек с огромными амбициями. Он, конечно, видит себя этаким русским кардиналом Ришелье. Именно с Никона начинается новый этап превращения Московского царства в империю.

Патриарх Никон последовательно убеждает царя Алексея не отказываться от переговоров с послами из Украины. Уже через год, 11 октября 1653-го, Земский собор в Москве голосует за решение принять украинские земли под власть московского царя — чтобы защитить их от Польши. Никон объясняет царю, что при помощи казаков можно вернуть те территории, которые были утрачены после смерти Ивана Грозного за время многочисленных войн с Польшей.

Нет точных свидетельств того, как Богдан реагирует на убийство Гелены. Но, вернувшись домой, он женится в третий раз, а Тымиша отсылает воевать в Молдавию — и там его сын погибает.

После этого Богдан делает новый шаг навстречу Москве. 18 января 1654 года в город Переяслав — это между старой великокняжеской столицей, Киевом, и новой столицей Богдана, Чигирином, — приезжают русские послы. Богдан и казаки вместе с ними направляются в собор, чтобы там присягнуть на верность царю Алексею. Однако в решающий момент происходит конфликт. Богдан требует, чтобы представитель русского царя боярин Василий Бутурлин от имени государя поклялся сохранять все украинские вольности. Бутурлин отказывается: он говорит, что так не бывает, подданные не имеют права на такие клятвы, «это непристойно». Богдан в замешательстве. Он выходит из церкви посовещаться с полковниками. Через некоторое время офицеры возвращаются и рассказывают Бутурлину, что с поляками у них было именно так: в Польше король всегда приносит присягу своим подданным. Бутурлин спорит: это все потому, что польские короли выборные, а русский царь — самодержец. Полковники уходят думать.

Бутурлин предлагает Богдану письменно изложить все свои пожелания и отправить в Москву — но уже после присяги. (За твердость при переговорах Бутурлин позже получит премию от царя: шубу, золотой кубок и 150 рублей.) Гетман соглашается, казаки дают присягу быть «вечными подданными его царскому величеству всероссийскому и наследникам его». (Это обычный для московской политики в Средние века текст — тогда все клянутся в «вечной любви», «вечной верности» и «вечной дружбе», что никогда не мешает вскоре начать убивать друг друга, ведь всегда всем кажется, что партнер сам виноват и нарушил клятву первым.)

После присяги Богдан пишет подробное письмо царю Алексею, в котором излагает условия присоединения Украины к Московскому царству: украинцы сами выбирают гетмана, он ведет собственную внешнюю политику, может принимать послов, извещая об этом царя, но обещает не иметь никаких отношений с польским королем и турецким султаном. Украина платит в Москву налоги, но царь не имеет права отбирать какие-либо казацкие земли. Численность войска запорожского должна составлять 60 тысяч человек, но на внешней границе — для защиты от иноземного вторжения — стоят русские войска. Все политическое устройство остается прежним, как при поляках, а украинская знать сохраняет все прежние права.

Царь Алексей принимает главные требования — все, кроме самостоятельной внешней политики. Но стороны, конечно, смотрят на договор по-разному. Запорожские казаки уже много раз подписывали разные соглашения с польскими королями — для них это очередной дипломатический документ, пусть и с новым контрагентом. По мнению Богдана, договор этот можно разорвать — в том случае, если Москва не будет выполнять обязательства. Сам гетман еще недавно отозвал присягу польскому королю, сочтя, что тот не выполняет условия, то есть не защищает православную веру.

Но московский царь никогда раньше не подписывал договоров с подданными, поэтому для него документ — это прежде всего присяга на верность, а весь остальной текст мелким шрифтом уже не очень важен.

6 и 7 июня 1654 года, через полгода после того, как в соборе города Переяслава Богдан Хмельницкий поклялся в верности царю Алексею, в разных частях Европы происходят две важные церемонии. Во Франции в соборе города Реймса коронуют 15-летнего Людовика XIV. А в Швеции в соборе города Упсалы коронуют 32-летнего Карла X Густава.

Франция и Швеция — самые сильные страны Европы после окончания Тридцатилетней войны. Почти одновременная коронация двух королей — символичное совпадение. Именно Людовик и Карл Густав вскоре создадут новую Европу.

Людовик XIV вообще-то числится королем уже давно — с четырех лет, после смерти своего отца Людовика XIII. Детство короля было тяжелым. В стране вспыхнуло дворянское восстание против его матери Анны Австрийской и ее любовника кардинала Мазарини. Маленькому Людовику пришлось убегать из Парижа. Впрочем, в те годы восстания против королевской власти были нормой: немецкие князья сражались против своего императора в Тридцатилетней войне, Оливер Кромвель сверг и казнил Карла I, Богдан Хмельницкий избавился от власти польского короля. Гражданская война во Франции, длившаяся все детство Людовика, получила название Фронда. В итоге она обернулась диктатурой лидера восставших принца Конде, он потерял популярность, и власть вернулась к королю Людовику XIV. Да еще какая власть — такая и не снилась средневековым монархам.

В 1652 году 13-летний Людовик пишет письмо парижскому парламенту: «Вся власть принадлежит Нам. Мы держим ее по Божьей воле, чтобы ни один человек, независимо от его состояния, не мог претендовать на нее». Позже Людовик XIV прославится своей фразой «Государство — это я». Удивительно, но этот детский максимализм из середины XVII века на несколько веков станет политическим мейнстримом, и многие руководители даже в ХХ и ХХI веках будут продолжать искренне верить в свое божественное право на власть.

Карл X Густав старше Людовика XIV, он успел поучаствовать в боях в Тридцатилетней войне, считает Швецию победительницей — и его просто разрывает от имперских амбиций. По его мнению, Балтийское море должно превратиться в шведское внутреннее озеро. И он собирается вскоре реализовать этот план.

До России в 1654 году мода на абсолютизм и имперскость еще не дошла. Но армия московского царя решается напасть на Речь Посполитую — в союзе с казаками Богдана Хмельницкого. Объединенная армия занимает территорию современной Беларуси. И тут между царем и гетманом возникают противоречия: каждая сторона претендует на приобретенные территории. Местное дворянство при этом признает власть московского царя, а крестьяне хотят быть подданными гетмана, рассчитывая получить казацкие вольности. Белорусские крестьяне массово устремляются в ряды казаков. Происходят первые конфликты между украинской и русской администрациями.

Преисполненный имперских амбиций, новый шведский король Карл Х Густав тоже нападает на Польшу и Литву. Объединенное государство Речь Посполитая, еще недавно бывшее очень стабильным, оказывается на грани выживания. (В польскую историю это шведское нашествие вошло под названием «потоп».) Москва тут же меняет свою позицию — царь Алексей склоняется к перемирию с поляками: лучше иметь под боком слабую Польшу, чем сильную Швецию. Богдан Хмельницкий против — он не хочет больше никакого мира с Польшей. Самостоятельно, в обход Москвы, он вступает в союз против Польши со шведским королем. Так что, хотя после заключения Переяславского договора между Богданом и московским царем прошел всего год, о нем уже никто не вспоминает.

В октябре 1656 года в нынешнем Вильнюсе (тогда — Вильна) стартуют переговоры между Россией и Польшей. Это настоящая драма для украинцев: по настоянию польской стороны украинцев к переговорам не допускают. А польские дипломаты решают зло подшутить над посланцами Богдана — говорят им, будто московский царь согласился вернуть украинские земли полякам. Это дезинформация, но украинские дипломаты верят.

Богдан, очевидно, больше не считает себя подданным московского царя, связанным Переяславским договором. В альянсе со Швецией и Трансильванией казаки продолжают войну против Польши и даже захватывают Краков. «Потоп» почти уничтожил Речь Посполитую, король Швеции Карл Х Густав, Богдан и другие союзники уже обсуждают, как поделят Польшу.

В июне 1657 года в Чигирин к Богдану приезжает посол из Москвы Федор Бутурлин. Богдан в это время серьезно болен и уже подобрал себе преемника — 16-летнего сына Юрия. Переговоры очень тяжелые: каждый обвиняет другого в нарушении Переяславского договора. Вскоре после встречи с Бутурлиным гетман умирает от инсульта.

Смерть Богдана прерывает бесперспективный диалог — никакой возможности договориться у сторон не было. Но и дальнейшие переговоры приходится отменить: юный Юрий не в состоянии принимать какие-то серьезные решения.

Шестнадцатилетний Юрий Хмельницкий оказывается куда менее удачливым правителем, чем его ровесник Людовик XIV. Генеральный писарь (по сути, глава правительства) Иван Выговский уговаривает подростка отказаться от должности и пойти поучиться в Киево-Могилянскую коллегию, которую возглавляет Иннокентий Гизель. А сам становится гетманом. Правда, Выговский — хоть и опытный политик, но совсем лишен харизмы Богдана и его популярности.

Недовольные им казаки поднимают восстание. Выговский просит помощи у Москвы, но и посланники восставших приезжают в Москву. Царь Алексей принимает и тех и других, обещает помощь Выговскому, но, воспользовавшись кризисом, отправляет во все основные украинские города своих воевод, которые и устанавливают там военную администрацию. Восстание перерастает в настоящую гражданскую войну, с которой Выговскому удается справиться только при помощи крымских татар.

В сентябре 1658 года, спустя год после смерти Богдана, гетман Выговский заключает соглашение с Польшей, которая все же уцелела после войны со Швецией и ее союзниками. Украина войдет в Речь Посполитую на правах третьего равноправного партнера — наряду с Королевством Польским и Великим княжеством Литовским — и отныне будет называться Великим княжеством Руським. Православная вера уравнивается в правах с католической, украинцы получают места в парламенте наравне с поляками и литовцами. Гетман будет избираться без какого-либо вмешательства Польши и чеканить в Украине собственные деньги. В войне короля Речи Посполитой с Москвой казаки могут соблюдать нейтралитет, но в случае нападения московских войск на Украину король обязан защищать ее. Наконец, самый символичный пункт договора: «Случившееся при Хмельницком предастся вечному забвению», то есть про клятву верности украинцев московскому царю официально решено больше не вспоминать. Таким образом, юридически объединение Украины с Россией продлилось всего четыре с половиной года, а фактически и того меньше. (Это не помешает советским руководителям спустя триста лет проводить по этому поводу народные гулянья.)

Этот так называемый Гадячский договор, куда более детальный, чем Переяславский, дипломаты подписывают 16 сентября 1658 года. Только в мае следующего года договор обсуждается в польском сейме — и происходит страшное. Сейм выкидывает все пункты, гарантирующие Украине государственность: и про Великое княжество Руськое, и про чеканку денег. Договор ратифицирован в кастрированном виде — а значит, никаким амбициям гетмана Выговского не суждено реализоваться и не быть ему «великим князем Руським». Это крах его карьеры — последователи Богдана и противники Польши смещают его и выбирают новым гетманом Юрия Хмельницкого — ему уже 18.

Сын Богдана не может справиться с наследством, которое оставил ему отец. Сначала он подписывает новый договор с Москвой (вечного забвения не случилось), а потом снова присягает польскому королю, потом терпит поражение от войска собственного дяди, отрекается от власти и уходит в монахи.

В украинской истории начинается период, который немногим позже получит поэтичное название «Руина» — так будут именовать все, что осталось от мечты казаков о самостоятельном государстве.

В 1667 году Россия и Польша подписывают перемирие и делят между собой Украину. Правый берег Днепра достается Польше, а левый — России. Для казаков это очередной удар — решение об их землях принято, а их даже не спросили.

Восстанавливать картину мира XVII века сегодня непросто: иные ценности, несравнимые технологии. Но главная сложность — в середине XVII века нет большинства стран современного мира. А многие из тех, что существуют, именно в это время начинают свое бурное колониальное развитие.

Московское царство в XVII веке еще не называется Россией — это слово станет общепринятым только в начале XVIII века. Идея присоединения Украины у Москвы вызывает большие вопросы и сомнения, а вот расширение границ на восток происходит намного быстрее.

Вдоль восточной границы царства, на Урале, обитают казаки — такие же свободные воины, как и жители Украины, только они говорят по-русски и находятся на службе у московского царя. Именно они и занимаются колонизацией Сибири: завоеванием земель за Уральским хребтом и порабощением обитающих там коренных народов.

Как раз в 1648-м, в год начала восстания Богдана Хмельницкого против Польши, казак Семен Дежнев доходит до Америки — открывает пролив между Чукоткой и Аляской. В последующие десятилетия войска Московского царства активно покоряют Восточную Сибирь и воюют с бурятами, живущими на берегу озера Байкал.

В это же самое время соседние земли колонизирует Китай. Он захватывают территорию современной Монголии — новая династия Цин создает свою империю, которая просуществует до начала ХХ века и падет почти одновременно с Российской империей Романовых. В середине XVII века происходит несколько столкновений между армиями московского царя и китайского императора, но в итоге все договариваются: Монголия остается частью Китая, а Бурятия отходит к Московскому царству.

Существует много свидетельств крайне жестокого обращения колонизаторов с бурятами: казаки часто превращают местных жителей в рабов, насилуют женщин и убивают детей. Все это приводит к восстаниям. В 1661 году на бурятских землях русские казаки закладывают город Иркутск.

360 лет спустя контрактников из Бурятии будут обвинять в жестоком обращении с жителями захваченных российскими войсками пригородов Киева, например городов Буча и Ирпень и поселка Гостомель. Однако позже будет доказано, что ответственность за убийства мирных жителей на этих территориях несут псковские десантники.

Но в XVII веке истребление коренных народов и работорговля — распространенное явление. Одновременно с захватом Сибири происходит колонизация Северной Америки. В 1660 году английский король вводит государственную монополию на торговлю «красным деревом, слоновой костью, неграми, рабами, шкурами, воском и другими товарами» из Африки. Создается Royal African Company, одна из крупнейших компаний в мире, которая почти сто лет будет поставлять в Северную Америку рабов.

Судьба современного Нью-Йорка тоже решается в те самые годы. За земли, ныне примыкающие к нему, отчаянно сражаются шведы и голландцы. В 1655 году союзное шведам индейское племя саскуе́ханнок атакует голландское поселение Новый Амстердам и убивает сотню поселенцев. Впрочем, в итоге шведы терпят поражение, но скоро голландцам предстоит столкнуться с гораздо более сильным соперником. В 1664 году англичане отбирают у голландцев эту колонию. Потом она несколько раз переходит из рук в руки, англичане и голландцы параллельно довольно жестоко воюют с коренным населением. В 1674 году европейцы договариваются: город под новым названием Нью-Йорк достается Британии, в обмен голландцы получают другую колонию — Суринам в Южной Америке.

В этом же 1674 году Иннокентий Гизель публикует в Киеве «Синопсис». Он хочет убедить московских правителей, что им не стоит уступать земли украинских казаков Польше или Турции, они должны подойти к вопросу максимально ответственно. История Руси в его книге заканчивается Переяславским договором — триумфальным воссоединением Киева и Москвы. Правда, он ни разу не упоминает имени Богдана Хмельницкого. Это в ХХ веке для советских руководителей вроде Брежнева и Щербицкого Богдан Хмельницкий станет героем, а в XVII веке для царя Алексея Романова он скорее опасный бунтарь, так что вряд ли московские читатели будут рады о нем вспомнить, думает Гизель.

В XХI веке некоторые украинские историки будут называть Россию колониальной державой, а российские будут опровергать подобное определение, утверждая, что только заокеанские владения могут называться колониями, а если они находятся на том же материке — то уже нет.

В конце ХХ века часть земель, колонизированных в XVII веке, обретает независимость, за исключением территорий частично истребленных племен, которые вошли в состав России, США или Китая. Монголия, например, уже не часть Китая, а независимое социалистическое государство. Вернее, ее можно считать частью советской империи, ведь Монголия входит в СЭВ, Совет экономической взаимопомощи. Состоящие в этой организации Куба, Вьетнам и страны Восточной Европы де-юре самостоятельны, но де-факто подчиняются политическим решениям Москвы и во многом финансово от нее зависят.

В 1978-м, в год рождения Владимира Зеленского, в Монголии открывается построенный советскими специалистами металлургический комбинат «Эрдэнэт» — обещание помочь с разработкой здешних медных месторождений дал еще в 1974-м советский лидер Леонид Брежнев. И в 1982 году четырехлетний Вова из украинского Кривого Рога вместе с родителями переезжает в Монголию — его отец назначен главным IT-специалистом нового завода.

Советский Союз в это время уже с трудом справляется с содержанием колоссальной империи — а одновременно с 1979 года еще и ведет войну в Афганистане. Уровень жизни в СССР очень низок — особенно по сравнению с Европой и США. Практически все производимые в СССР товары: автомобили, техника, одежда, еда, сигареты и так далее, — очень плохого качества. Страна вынуждена импортировать зерно. Но люди пока не чувствуют, что империя вот-вот надорвется и развалится.

29 сентября 1980 года в Киеве начинается суд. Он проходит в закрытом режиме, в зал не пускают даже семью подсудимого. Ничего удивительного — это политическое дело. Украинского поэта и диссидента, уроженца Донецкой области Василя Стуса обвиняют в распространении «враждебной литературы, порочащей советский государственный и общественный строй».

Это уже не первый суд Стуса. Еще в 1972 году его приговорили к пяти годам лагерей и двум годам ссылки за антисоветскую пропаганду. 1972-й был первым годом правления Владимира Щербицкого в Украине — именно на это время пришелся апогей репрессий против украинской интеллигенции. Кампания в Украине — это подготовка к зачистке по всей стране. В том же 1972 году выслали из СССР и лишили гражданства ленинградского поэта Иосифа Бродского. А в 1974 году в изгнание отправили писателя Александра Солженицына, лауреата Нобелевской премии по литературе, автора книги «Архипелаг ГУЛАГ», главного исследователя сталинских лагерей.

Сидя в тюрьме, Стус пишет открытое письмо, в котором требует лишить его советского гражданства: «Иметь советское гражданство — невозможная для меня вещь. Быть советским гражданином — значит быть рабом, — считает он. — Я боролся за демократизацию, а это оценили как попытку оклеветать советский порядок; мою любовь к родному народу, беспокойство о кризисном состоянии украинской культуры квалифицировали как национализм». Но власти не реагируют: в отличие от Солженицына или Бродского, Стус вне фокуса их внимания.

В СССР существует официальная и подпольная жизнь. Есть коммунистическая партия, пропаганда, массовые праздники и отмечающие их граждане, которые делают вид, что верят в коммунизм и светлое будущее, — а на самом деле пытаются раздобыть дефицитные продукты или импортную одежду и мечтают жить «как на Западе». А есть люди, находящиеся во «внутренней эмиграции», — те, кто старается не замечать коммунистической идеологии, не иметь никакого отношения к государству. Самые радикальные из них — диссиденты, которые, подобно первым христианским мученикам, готовы идти на костер, лишь бы не лгать, стараются бороться, даже понимая, что их борьба обречена на неудачу. Василь Стус — один из них.

В СССР российские диссиденты обычно борются за права человека, а украинские — еще и за право говорить на родном языке. Поэтому российских диссидентов обычно обвиняют в том, что они «продались Западу», а к обвинениям в адрес украинцев добавляют, что они «буржуазные националисты» и «бандеровцы» — таковы клише советского КГБ.

Из тюрьмы Стус также пишет письмо самому известному советскому диссиденту, академику Андрею Сахарову. Он подробно описывает, с чем ему пришлось столкнуться, а также жалуется на предвзятость как со стороны КГБ, так и со стороны московских диссидентов, которые относятся к национальной борьбе украинцев без особого сочувствия: «Неужели мы заслуживаем роли париев?» — спрашивает Стус.

Вернувшись после первой отсидки, поэт остается на свободе только восемь месяцев. В мае 1980 года его вновь арестовывают — в рамках подготовки к Олимпиаде в Москве по всей стране сажают всех вызывающих подозрение диссидентов.

Еще до начала своего второго суда поэт отказывается от назначенного государством адвоката: «Официальные адвокаты в СССР выполняют функцию второго прокурора. А второй прокурор мне не нужен», — пишет он в заявлении. Тем не менее на слушание дела приходит молодой государственный защитник по имени Виктор Медведчук.

На первом же заседании обвиняемый требует отвода всего состава суда, заявляя, что в Советском Союзе справедливый суд невозможен по определению. Виновным себя он не признает, настаивает на присутствии советской и зарубежной прессы, а также иностранного адвоката, который может быть предоставлен ПЕН-клубом. Прокурор просит отклонить ходатайство. Адвокат согласен с прокурором. «Я полагаюсь на усмотрение суда» — эту реплику защитник Медведчук будет повторять еще много раз в течение процесса.

На заседаниях адвокат почти не задает вопросов свидетелям. А в своем коротком последнем слове заявляет, что «квалификацию действий Стуса считает верной». Сам поэт в последнем слове собирается требовать суда над КГБ — потому что это «террористическая организация». Но ему не дают произнести последнего слова — и даже приговор выносят в его отсутствие: десять лет лишения свободы и пять лет ссылки.

Через десять дней уже Сахаров, находящийся в ссылке, пишет открытое письмо в защиту Стуса: «1980 год ознаменовался в нашей стране многими несправедливыми приговорами и преследованиями правозащитников. Но даже на этом трагическом фоне приговор украинскому поэту Василю Стусу выделяется своей бесчеловечностью. Жизнь человека ломается без остатка — как расплата за элементарную порядочность и нонконформизм, за верность своим убеждениям, своему „я“. Приговор Стусу — позор советской репрессивной системе».

Никаких массовых выступлений против репрессий и за свободу в Советском Союзе не бывает. «Система действительно была страшная. И своим террором они так выдрессировали народ, что страх был парализующим и это порождало безвыходность, — рассказывает украинский диссидент Степан Хмара. — И даже те, кто не воспринимал систему, — они видели безвыходность. Протесты были невозможны. Таких, как мы, было всего несколько десятков на большую страну. Можно себе представить, в каком состоянии было общество».

В 1982 году умирает руководивший страной 18 лет Брежнев. В следующие три года одного за другим хоронят его престарелых преемников. В 1985 году все ждут, что Политбюро выберет нового лидера — помоложе. Одним из потенциальных фаворитов считается руководитель Украины, гонитель диссидентов Владимир Щербицкий. В марте 1985 года он летит в США. Его принимает в Белом доме президент Рональд Рейган. Это первая за долгое время встреча американского лидера с представителем СССР: отношения между странами находятся в низшей точке.

Глава Украины ведет себя как будущий хозяин Кремля. После встреч в Вашингтоне он отправляется в Сан-Франциско. И именно там получает срочную новость — в Москве умер генсек Черненко, Политбюро начинает выбирать преемника. Щербицкий пытается успеть на заседание — но тщетно. Побеждает его главный соперник Михаил Горбачев. Партийная элита решает, что молодой и неопытный исполнитель Горбачев — хорошая компромиссная фигура, им будет несложно управлять, в отличие от матерого и властного Щербицкого.

В начале 1985 года немецкий писатель Генрих Бёлль выдвигает Василя Стуса на Нобелевскую премию по литературе, на Западе начинается кампания в поддержку награждения Стуса. Но в августе 1985 года поэта отправляют в карцер, там он объявляет голодовку. 4 сентября 1985 года Стус умирает. Нобелевскую премию посмертно не вручают. Но через два года ее получит другой враг Советского Союза Иосиф Бродский.

В той же зоне, где умер Стус, сидит другой украинский диссидент Степан Хмара. Он вспоминает, что как раз в 1986 году, после избрания Горбачева, резко ужесточается внутрилагерный режим. Очевидно, местные власти ощущают вседозволенность и безнаказанность — Москве не до них. Перемена настолько сильная, что в июне зеки объявляют забастовку. «Нас, конечно, всех побросали в изолятор. Мест на всех не хватило, некоторых отправили на другие зоны. Мы полгода не получали писем из дому. И наши письма не отправляли. Свиданий тоже не было», — рассказывает Хмара.

Это продолжается до тех пор, пока в октябре 1986 года Горбачев не встречается в столице Исландии Рейкьявике с президентом США Рейганом. И тот вдруг в разговоре поднимает тему прав человека и требует освобождения советских политзаключенных. Горбачев удивленно отвечает, что в Советском Союзе таких нет. Тогда Рейган передает ему список, переправленный за границу Сахаровым.

Самому Сахарову в декабре позволяют вернуться из ссылки в Москву. 15 февраля 1987 года из тюрем выходят Хмара и остальные диссиденты. Стус не дожил до освобождения политзаключенных полтора года.

В 1985 году Вова Зеленский с мамой возвращаются домой в Кривой Рог — жизнь около горно-обогатительного комбината в суровом монгольском климате очень тяжелая, ребенок часто болеет. Папа остается работать в Монголии. Впрочем, и в Украине Зеленские живут не на курорте — в их городе расположен крупнейший в Украине металлургический комбинат «Криворожсталь».

В апреле 1986 года происходит авария на Чернобыльской АЭС недалеко от Киева. Советские СМИ выдают только короткие официальные сводки, что все в порядке, — без подробностей. Западные СМИ пишут о тысячах погибших, и это страшно бесит советское Политбюро. По официальной версии, во время самого взрыва погибли только два человека и еще 28 — в течение следующих трех месяцев. Так что Кремль считает, что все публикации — заранее спланированная кампания западных спецслужб по дискредитации СССР, и решает, как обычно, все отрицать и скрывать.

На 1 мая в Киеве назначена праздничная демонстрация — это один из главных советских праздников, день международной солидарности трудящихся. Десятки тысяч горожан должны пройти по центральной улице города, Крещатику, а руководители республики будут приветствовать их с трибуны. Накануне 1 мая они напряженно обсуждают, как быть. Надо ли отменять шествие и эвакуировать население, чтобы спасти его от радиации, — или не стоит расстраивать начальство в Москве.

Щербицкий — обычный брежневский руководитель, он привык предугадывать волю начальства. Поэтому он отдает двойственное распоряжение: демонстрацию не отменять, но количество участников сократить в два раза. В то же время Щербицкий требует, чтобы высшие чиновники Киева и Украины вышли на демонстрацию со своими семьями, в том числе с детьми и внуками. (Среди руководителей начинается паника, они пытаются спешно вывезти семьи подальше от Киева.)

Спустя десятилетия появится легенда, что на проведении демонстрации настаивала Москва, а Щербицкий в последний момент будто бы воспротивился и попытался добиться ее отмены. А Горбачев якобы ответил: «Я тебя сгною, попробуй только не провести!» — и пригрозил исключением из партии. Но эта версия не очень убедительная — все дни накануне демонстрации Щербицкий ведет себя как ее последовательный сторонник. «Никто Москву из Киева не спрашивал, можно или нельзя проводить первомайскую демонстрацию», — уверяет тогдашний советский премьер Николай Рыжков.

Щербицкий — опытный советский бюрократ, за десятилетия работы он уже и так выучил, что его накажут, если он разочарует Москву. Поэтому этот диалог может скорее состояться в его голове и с воображаемым Брежневым, нежели в реальности с Горбачевым. Да и вообще трудно представить, чтобы действующий генсек Горбачев грозил репрессиями партийному мастодонту Щербицкому. Хотя он, конечно, знает о готовящейся демонстрации на Крещатике — но в нерешительности молчит.

Демонстрация, несмотря на радиацию и очевидную угрозу жизни граждан, все же проходит в Киеве. Это шокирует украинцев намного сильнее, чем ядерный взрыв. Вранье властей вдруг обнажает истину: миллионы украинцев понимают, что чиновникам на всех уровнях на них совершенно наплевать.

Сам Горбачев тоже в шоке от Чернобыля и от того, как тщательно скрывают информацию о происходящем даже от него. И ценит тех, кто осмеливается говорить правду. Одного из немногих украинских журналистов, Виталия Коротича, осмелившегося сказать правду о Чернобыле, немедленно повышают — переводят в Москву и назначают главным редактором самого популярного в СССР еженедельного журнала «Огонек».

А партийная элита тем временем обнаруживает, что ошиблась в Горбачеве: он оказывается вовсе не мягким и управляемым, а очень амбициозным и нацеленным на перемены. Он постепенно увольняет всю старую гвардию, которая привела его к власти. Последним ветераном, которого Горбачев отправляет на пенсию, оказывается Щербицкий — это происходит уже в сентябре 1989 года, за полтора месяца до падения Берлинской стены.

Еще через четыре месяца Щербицкий внезапно умрет — по официальной версии, от воспаления легких. В украинских СМИ очень популярен слух, будто бы он покончил с собой, зная, что обновленный украинский парламент начинает собственное расследование случившегося в Чернобыле и вызывает его для отчета. Никто из депутатов парламента эту версию не подтверждает — при жизни Щербицкого никакого независимого расследования аварии не проводилось.

Именно Чернобыль становится переломным моментом для украинского гражданского общества. После этого возникают массовые экологические движения, которые постепенно превращаются во все более политические. Самый большой шок для украинского общества — это не авария, а реакция на нее советских властей, готовность пожертвовать жизнями граждан ради иллюзорного престижа государства.

Спустя 30 лет зона вокруг Чернобыльской АЭС будет выглядеть как застывший во времени осколок Советского Союза. В 2021 году я попаду туда и смогу подробно изучить эту закрытую для всего мира территорию. А в феврале 2022 года как раз через Чернобыльскую зону на Киев будут наступать российские войска.

Летом 1989 года по всему СССР начинаются забастовки шахтеров. Очагов протестного движения в стране много, но самые активные — это Воркута и Кузбасс в России, Донбасс в Украине и Караганда в Казахстане. Повсюду выступления начинаются с экономических требований, но потом появляются и политические. Шахтеры Донбасса, например, хотят отставки Щербицкого, а потом и отделения от СССР. Горбачев рад пойти шахтерам навстречу, потому что тоже хочет избавиться от руководителей старшего поколения, — и отправляет главу Украины на пенсию.

В сентябре 1989 года, за три недели до отставки Щербицкого, в Киеве создается украинское движение за независимость — Народный Рух. Его основатели — самые известные украинские писатели, в том числе несколько недавно вышедших из тюрьмы диссидентов. Они, правда, пока не решаются говорить о своих целях слишком громко — поэтому полное название организации: «Народный Рух за перестройку». Чтобы их сразу не запретили, они делают вид, что они сторонники Горбачева.

В ноябре 1989 года в Киеве проходит первая впечатляющая демонстрация протеста: власти разрешают активистам Народного Руха перезахоронить тело Василя Стуса и еще двух диссидентов, погибших в советских лагерях. По городу везут три гроба, а за ними следуют тысячи людей с запрещенными в СССР желто-голубыми флагами. Они доходят до здания КГБ Украины и зажигают свечи. Потом гробы на руках несут на Байковое кладбище.

Уволив Щербицкого, Горбачев назначает на его место бывшего первого секретаря Днепропетровской области Владимира Ивашко. Он тоже, как и Горбачев, человек нового поколения, понимает, что Москва приветствует демократизацию на местах, — и не препятствует ей. Уже в 1990 году во всех республиках СССР проходят выборы в местные парламенты. Во многих областях Украины побеждают оппозиционеры, часто — члены Руха, а в западных регионах вообще все кандидаты от коммунистов терпят поражение.

Выборы во Львове, к примеру, выигрывает Игорь Юхновский — физик, академик, который еще в 1988 году заявил публично, что СССР обязательно распадется: мол, он изучил все расчеты Ленина с научной точки зрения и обнаружил, что они неверны — а Советский Союз нежизнеспособен. Тогда разгорелся скандал, однако ученого не наказали — времена были уже не те.

По итогам выборов компартия все же сохраняет абсолютное большинство в парламенте Советской Украины. Председателем выдвигают, конечно, Ивашко. Но он делает неожиданный шаг — предлагает Юхновскому возглавить парламентскую оппозицию и говорит, что готов отдать оппозиционерам треть комитетов в новом Верховном совете.

Май 1990 года, до распада Советского Союза остается полтора года. Казалось бы, если Украина станет независимой, то именно демократичный первый секретарь Ивашко обречен стать ее первым президентом. Но из-за глупой случайности все складывается иначе.

В июне 1990 года Горбачев проводит в Москве съезд Коммунистической партии Советского Союза. Он понимает, что его реформы вызывают массу критики, в первую очередь среди коммунистов. Чтобы укрепить собственное положение, Горбачев решает ввести пост заместителя генерального секретаря — по сути, этот человек и будет руководить партией, пока Горбачев руководит страной. Должность заместителя он предлагает Ивашко, лидер «украинского клана» ему нужен как опора. В Советском Союзе от такого повышения обычно не отказываются.

Пока Ивашко участвует в съезде компартии в Москве, в Киеве разгорается грандиозный скандал. Оппозиционеры в парламенте, узнав, что председатель и группа коммунистов вместе с ним уехали в Москву на съезд и никого об этом не предупредили, страшно возмущены — мол, делегаты обязаны были отпроситься у коллег-депутатов. Оппозиция предлагает потребовать их возвращения в Киев.

Обстановка столь нервозная, что неожиданно за это предложение голосует коммунистическое большинство. В итоге большая часть депутатов Рады, участвовавших в партийном съезде, предпочитает вернуться.

Впрочем, Ивашко, зная о своем предстоящем избрании заместителем генсека, сам подает в отставку с поста председателя Рады. В то же время он вызывает двух своих подчиненных и делит между ними должности в партии: один из них, второй секретарь партии Станислав Гуренко, должен стать новым первым секретарем, а другой, секретарь по идеологии Леонид Кравчук, будет главой Верховной Рады.

По словам Кравчука, они с Гуренко пытаются отговорить начальника от переезда в Москву. Но Ивашко тверд: «Я уже дал согласие Михаилу Сергеевичу, а депутаты, они могут только критиковать и навешивать ярлыки», — так вспоминает слова Ивашко Кравчук.

Ивашко, конечно, не подозревает, что времена меняются и что парламент становится ключевым органом власти, а коммунистическая партия больше никому не нужна — и не только в Украине, но и во всех остальных республиках СССР. Он считает, что на должности заместителя генсека он станет вторым человеком в стране. Но компартии СССР остается жить всего год. А совершенно неизвестный еще вчера человек, партийный функционер Леонид Кравчук, в июне 1990 года становится де-факто руководителем Украины.

Летом 2021 года я встречался во Львове с Игорем Юхновским. Даже спустя 30 лет он будет сожалеть, что не его оппонент Ивашко стал первым президентом Украины. По мнению Юхновского, он был более компетентным руководителем, чем Кравчук. «Я думаю, мы сделали ошибку, что не оставили Ивашко, потому что в украинском патриотизме Ивашко я абсолютно убежден, — через много лет будет рассказывать мне Игорь Юхновский. — Он знал всю систему, директоров всех главных предприятий, он знал и экспорт, и импорт. И весь бюджет государства был ему знаком. Мы потеряли очень ценного специалиста. Украина столкнулась бы со значительно меньшими трудностями, если бы Ивашко остался и был избран президентом государства вместо Кравчука».

Леонид Кравчук отличается от любого другого партийного руководителя Украины — до пяти лет он был гражданином Польши. Когда в 1939 году Иосиф Сталин и Адольф Гитлер заключили договор и поделили Польшу, большая часть отошла Германии, а восточные земли — Советскому Союзу. Так Волынское воеводство, где жил пятилетний Леонид Кравчук, стало частью Украинской ССР.

Леонид Кравчук довольно скоро начинает проводить политику без оглядки на Москву. Наоборот, он постепенно учится прислушиваться к настроениям улицы. С одной стороны, он по должности обязан бороться с антисоветчиками и «буржуазными националистами» — и он даже участвует в публичных дебатах с Народным Рухом. Но ссориться с набирающими популярность руховцами он тоже не хочет. Так, на одной из встреч ему предлагают приколоть на лацкан пиджака значок с трезубцем — тогда символом украинских националистов. Он берет значок и прикрепляет его рядом с красным флажком депутата Верховной Рады Украинской ССР. Идет к своему креслу, садится, снимает пиджак и вешает его на спинку. Все. Ни одной компрометирующей фотографии не появится, оправдываться перед начальством не придется.

Спустя много лет Кравчук будет сам про себя рассказывать анекдот — будто бы в дождь он никогда не берет зонт, потому что умеет пробегать между каплями.

Многие советские правозащитники, например академик Сахаров, относятся к украинским диссидентам с огромным сочувствием — они отстаивают одни и те же ценности и борются с одними и теми же врагами. Однако, как замечал Стус, иногда российские диссиденты ведут себя предвзято. В среде протестного движения в СССР существует и отдельное имперско-религиозное течение. Его духовный лидер — лауреат Нобелевской премии Александр Солженицын, писатель, лишенный советского гражданства и высланный из СССР.

Солженицын стал литературной звездой из-за того, что первым начал писать про ГУЛАГ: он сам восемь лет провел в заключении, затем три года в ссылке, а в 1962 году после личного одобрения советского лидера Никиты Хрущева опубликовал повесть «Один день Ивана Денисовича». Его разоблачения рабства в сталинских лагерях сначала принесли ему славу в СССР, а потом привели к вынужденной эмиграции. Однако, переехав на Запад и поселившись в американском штате Вермонт, Солженицын начинает яростно критиковать Запад же за бездуховность и за то, что там ненавидят Россию и все русское. Большая часть российских либералов с тех пор смотрит на Солженицына как на еретика-имперца.

В августе 1990 года Солженицын присылает в Советский Союз свою статью «Как нам обустроить Россию?». Текст становится сенсацией — его все обсуждают.

Первый тезис статьи: Советский Союз все равно развалится — и не надо его сдерживать.

«Нет у нас сил на Империю! — и не надо, и свались она с наших плеч! — пишет Солженицын. — Надо теперь жестко выбрать: между Империей… и духовным и телесным спасением нашего же народа». Однако дальше он подробно описывает, что он считает «нашим народом»: Россию, Украину, Беларусь и Казахстан. Эти четыре советские республики являются единым целым, и их нужно сохранить, назвав их «Русь» или «Российский Союз». А все остальные одиннадцать республик СССР можно отпустить.

Размышления Солженицына о том, что русские и украинцы — одно и то же, очень напоминают пропагандистские ток-шоу на российском телевидении 30 лет спустя:

«Сам я — едва не наполовину украинец и в ранние годы рос при звуках украинской речи… Это всё — придуманная невдавне фальшь, что чуть не с IX века существовал особый украинский народ с особым не-русским языком. Мы все вместе истекли из драгоценного Киева, „откуду русская земля стала есть“, по летописи Нестора, откуда и засветило нам христианство. Одни и те же князья правили нами… Народ Киевской Руси и создал Московское государство. В Литве и Польше белорусы и малороссы сознавали себя русскими и боролись против ополяченья и окатоличенья. Возврат этих земель в Россию был всеми тогда осознаваем как Воссоединение.

Сегодня отделять Украину — значит резать через миллионы семей и людей: какая перемесь населения; целые области с русским перевесом; сколько людей, затрудняющихся выбрать себе национальность из двух; сколькие — смешанного происхождения; сколько смешанных браков — да их никто „смешанными“ до сих пор не считал. В толще основного населения нет и тени нетерпимости между украинцами и русскими. Братья! Не надо этого жестокого раздела! — это помрачение коммунистических лет. Мы вместе перестрадали советское время, вместе попали в этот котлован — вместе и выберемся.

Конечно, если б украинский народ действительно пожелал отделиться — никто не посмеет удерживать его силой. Но — разнообразна эта обширность, и только местное население может решать судьбу своей местности, своей области».

Иннокентий Гизель вряд ли мог предполагать, что его труды приведут к таким последствиям.

Текст Солженицына производит сильное впечатление, в частности, на Бориса Ельцина, главу Верховного совета Российской Федерации и самого мощного оппозиционного политика в СССР — главного противника Михаила Горбачева. По воспоминаниям Галины Старовойтовой, советника Ельцина по национальным вопросам, он загорается идеей воплотить в жизнь мысль Солженицына, поэтому периодически начинает зондировать почву в разговорах с руководителями Украины, Белоруссии и Казахстана — не хотят ли они создать новый союз четырех республик. Собеседники скорее ошарашены: в 1990 году никто еще не готов выходить из состава Советского Союза — вместе с Ельциным.

В мае 1990 года в СССР происходит еще одно революционное событие. Умирает глава Русской православной церкви патриарх Пимен — это значит, что должны состояться выборы его преемника.

В СССР долгое время религия была вне закона, ее подменила собой советская идеология, которая объясняла, что бога нет. В университетах преподавали «научный атеизм». В 1920-е и 1930-е священников массово расстреливали. В последующие годы им разрешили совершать богослужения — однако под строгим присмотром КГБ. Практически все высшие иерархи церкви так или иначе сотрудничали с органами, а некоторые и вовсе были штатными агентами. И патриарха выбирал глава советских спецслужб. Еще одна сила, которая стремится контролировать церковь, — это коммунистическая партия. В СССР, как ни странно, партийный аппарат и КГБ одновременно и сотрудничают, и постоянно борются друг с другом за сферы влияния.

Но теперь времена изменились, советский лидер Михаил Горбачев поощряет демократию и хочет, чтобы нового главу церкви избрали по всем правилам — голосованием Поместного собора, большого съезда православных священнослужителей со всего мира. Сотрудники КГБ в шоке, они считают, что государство не имеет права терять влияние на такую мощную организацию, как РПЦ. Поэтому спецслужбы начинают собственную игру.

Речь при этом не про верховное руководство зловещих органов. КГБ в этот момент тоже в кризисе, его председатель Владимир Крючков с ужасом осознает, что теряет контроль над ситуацией в стране. Так что ему и другим начальникам в комитете совсем не до церковных проблем. А выборами патриарха занимаются чиновники среднего звена — на свой страх и риск и в соответствии с собственными представлениями о том, что выгодно империи и их организации.

Сразу после смерти Пимена собирается Священный синод — своего рода церковное Политбюро. Большинство его членов — агенты КГБ, поэтому он контролируем. Местоблюстителем патриаршего престола синод выбирает киевского митрополита Филарета (Денисенко) — он очень тесно связан и с органами, и с партией. Он фаворит власти. Теперь слово за Поместным собором.

Эта процедура очень напоминает процесс утверждения главы СССР — генерального секретаря. После смерти предыдущего лидера Политбюро выбирает главу похоронной комиссии — тоже как бы местоблюстителя престола, а потом большое собрание центрального комитета партии послушно утверждает его же генсеком. В КГБ поначалу полагают, что и с Филаретом дело сделано. Но потом осознают, что огромный Поместный собор неконтролируем. Партийная верхушка и руководство КГБ самоустранились, церковные иерархи понимают, что впервые в жизни могут проголосовать как хотят. Кроме того, среди членов собора есть несколько иностранцев, ими КГБ манипулировать тем более не может.

7 июня 1990 года, открывая Поместный собор, блюститель престола митрополит Филарет произносит речь о том, насколько важно сохранять единство церкви, и — во избежание ненужного раскола — предлагает не выбирать нового патриарха тайным голосованием, а бросить жребий — он ссылается на прецедент 1917 года. Он надеется, что КГБ поможет организовать жребий так, чтобы обеспечить его победу. Однако священнослужители против и настаивают на голосовании. Баллотируются трое. Помимо местоблюстителя, Киевского митрополита Филарета Денисенко, — еще один украинец, митрополит Ростовский Владимир Сабодан, а еще митрополит Ленинградский Алексий Ридигер. Он самый несоветский кандидат: родился в Эстонии еще до того, как эта страна была присоединена к СССР в результате сговора Сталина и Гитлера в 1939 году. Он живой символ желания церкви выйти из подчинения КГБ и партии. Кандидат от власти Филарет выбывает в первом же туре, во втором побеждает Алексий.

Это важнейший момент в истории Русской православной церкви — она обретает независимость от КГБ, правда, ненадолго.

2 октября 1990 года на главную площадь Киева — она тогда еще называется площадь Октябрьской Революции, а не майдан Незалежности — выходят около сотни студентов, в основном из киевских и львовских вузов. Они садятся прямо на гранитные плиты. Лидер студентов киевлянин Олесь Доний ожидает, что всех протестующих сразу же арестуют, и тогда по плану еще одна группа выйдет во второй день, а следующая — в третий, дальше они переполнят киевские камеры предварительного заключения и привлекут к себе внимание других студентов — и тогда те начнут всеобщую забастовку.

Вокруг площади намного больше сотрудников милиции и милицейских автобусов, чем студентов. У протестующих с собой палатки, которые они собираются разместить прямо на площади. Милиционеры говорят им: «Только попробуйте, едва поставите первую палатку, мы вас сразу заберем». А пока почему-то лишь наблюдают.

Дело в том, что в это же самое время проходит заседание горсовета — недавно избранного киевского парламента, в котором у демократов перевес ровно в один голос. И горсовет вдруг принимает решение, что акции протеста на трех основных площадях Киева, включая площадь Октябрьской Революции, возможны без предварительного согласования. Так митинг студентов к вечеру вдруг оказывается разрешенным. И ровно в 20:00 буквально за две минуты студенты разбивают палаточный лагерь и объявляют голодовку.

Эту акцию придумал Олесь Доний, в тот момент пятикурсник истфака Киевского университета. Он рассказывает, что рос в исключительно русскоязычной семье и не умел говорить по-украински: «Восприятие себя украинцем и готовность бороться за независимость пришла не от политического национализма, а от семейного культа справедливости». Еще в девятом классе школы он принял решение, что будет отстаивать несправедливо ущемляемый украинский язык и специально поступит в университет, чтобы найти там «украинское подполье». Тогда же он предупреждает свою мать, что в какой-то момент к ним домой могут прийти с обыском.

В университете ему долго не удается обнаружить следы какого-то «подполья» — преподавание ведется только по-русски и не видно никаких недовольных отсутствием украинского языка. Тогда Доний начинает высказывать свою позицию публично. Университетская газета сразу клеймит его как вредителя и врага советского строя — и он получает известность. Другие студенты, сочувствующие идее независимости Украины, по одному подходят к нему и рассекречивают себя. Ректорат пытается отчислить Дония, но профессора сопротивляются: никто не хочет ставить ему двойки, а без этого выгнать студента невозможно.

Вскоре Доний узнает, что сильная студенческая организация уже существует во Львове, и начинает придумывать с ними совместные акции протеста. Они договариваются о дате выступления, но больше не общаются, не обсуждают ни тактику, ни место действия, чтобы КГБ не подслушал и не смог помешать.

Студенты-подпольщики общаются и со старым поколением диссидентов, но у них, конечно, совершенно разные цели: «Они не ждали, что они победят, они собирались идти на Голгофу и там умереть, чтобы стать легендой для следующих поколений. А у нас была задача победить. Мы не думали, что это будет быстро, я еще в школе готовил себя к тюрьмам и лагерям. Я не думал, что мы добьемся независимости за четыре года, думал, это займет 20–30 лет», — рассказывает Доний.

Придумывая будущий протест, Доний ориентируется на исторические примеры: как немцы добивались сноса Берлинской стены, как китайские студенты выступали на площади Тяньаньмэнь, как протестовали студенты в Париже в 1968-м. А еще он вспоминает слова своего деда, который оканчивал Академию Генштаба СССР: «В общественных акциях точно такая же схема, как в военных операциях: анализ сил противника, осознание своих ресурсов, концентрация своих ресурсов там, где у противника самое слабое место».

Львовские студенты приезжают в Киев в неведении, каков план акции, — они думают, что протест будет проходить около здания Верховной Рады. Но Доний выбирает площадь Октябрьской Революции. Кроме того, разнятся требования участников. Львовяне выдвигают два условия: украинцы не будут служить в армии СССР за пределами Украины, а правительство уйдет в отставку. У Дония и киевских студентов другие лозунги: перевыборы Верховной Рады и национализация имущества КПСС. И только третий как-то завуалированно связан с независимостью: отказ от подписания нового союзного договора, который готовит президент СССР Михаил Горбачев.

«Мы понимали, что идея независимости на тот момент была непопулярна, поэтому надо было делать ставку на постепенное просвещение, — рассказывает Доний. — Все наше движение освобождения конца 1980-х — начала 1990-х не было ксенофобским, что очень важно, оно не имело ненависти, иначе бы оно не достигло успехов».

Студенты, разбившие палатки и объявившие голодовку на главной площади украинской столицы, выдвигают все пять требований (два от Львова, три от Киева), так как нет времени обсуждать и согласовывать, что важнее.

На третий день голодовки на площадь приходит председатель Верховной Рады Леонид Кравчук — вести переговоры. «Кравчук тогда повторял Горбачева. Горбачев ходил в народ, поэтому Кравчук пришел на площадь».

Кравчук общается со студентами и уезжает, полагая, что его миссия на этом окончена. Но никакие требования голодающих не удовлетворены. На заседании Верховной Рады один из депутатов говорит, что состояние здоровья голодающих ухудшается, — зал реагирует смехом. Тогда депутат и писатель Олесь Гончар идет на площадь, чтобы поддержать студентов, и объявляет, что выходит из КПСС: «Они с таким бесконечно жестоким, глумливым смехом встречают трагедию собственного народа, страдания детей Украины, что я не хочу иметь ничего общего с ними». Начинается массовый исход из партии.

Тем не менее голодовка затягивается — через неделю многие студенты на площади уже теряют боевой дух. И тогда Доний решает переходить к более активным действиям: 12 октября, на десятый день протеста, студенты останавливают движение на главной улице Киева. «Чтобы перекрыть Крещатик, нужно всего десять человек и пять раскладушек, — рассказывает Доний. — Машина всегда поедет на человека, но ни один водитель не поедет на металлическую преграду, потому что боится, что будет поцарапан его любимый бампер. А несколько раскладушек вынести очень просто, то есть улица перекрывается за две минуты».

Именно с этого момента о протестующих говорит весь Киев. К забастовке студентов присоединяются учащиеся техникумов и школ. 15 октября студенты окружают парламент, а вечером того же дня захватывают здание Киевского университета — над ним впервые поднимают желто-голубой флаг (тогда еще это флаг «буржуазных националистов»). Вечером Дония и других лидеров студенческого протеста приглашают на телевидение.

В тот же день становится известно, что президент СССР Михаил Горбачев награжден Нобелевской премией мира. Впрочем, никакого влияния на события в Киеве Москва не оказывает — Кравчук утверждает, что за все время студенческого выступления ни разу не обсуждал его с центром.

17 октября Верховная Рада Украины рассматривает требования студентов. По словам Дония, удовлетворяют наименее важные: отставка правительства, призыв украинцев в армию, создание комиссии о национализации партийного имущества. Главное требование — новые парламентские выборы, которые вывели бы из политики старую коммунистическую элиту, — Верховная Рада замыливает. Депутаты обещают провести референдум по этому вопросу, но он никогда не состоится.

Ощущение победы у студентов все же возникает, но продлится оно недолго. 7 ноября они пытаются не допустить проведения в Киеве военного парада в честь годовщины революции большевиков. И в этот раз милиция получает команду немедленно пресечь пикет. Активистов начинают задерживать и таскать на допросы, а 2 января 1991 года Доний арестован и отправлен в Лукьяновскую тюрьму. Эйфорию снова сменяет чувство бессилия.

Я встречусь с Олесем Донием в Киеве летом 2021 года. В отличие от многих своих товарищей по протесту 1990 года, он не сделает блестящей политической карьеры. «Украина проиграла в 1990 году, — будет говорить мне Доний. Если бы тогда были перевыборы, произошла бы смена элиты: коммунистической на демократическую. А вместо этого у власти остался все тот же монстр, который еще десятилетия не даст Украине реформироваться».

В 1990 году Вове Зеленскому 12 лет, и он очень внимательно следит за тем, что делают украинские студенты, — но совсем другие. Не Доний и его друзья, а те, которых показывают по телевизору, — участники КВН, самого популярного в Советском Союзе телешоу.

«Клуб веселых и находчивых» (или сокращенно КВН) — это чемпионат среди студенческих команд со всей страны — только соревнуются они не в каком-то виде спорта, а в том, кто лучше шутит.

Формат шоу был придуман еще в 1961 году, одним из первых ведущих новой передачи был тогда еще сам скромный студент Александр Масляков. В 1972 году КГБ и советская цензура закрыли программу — в СССР наступил «брежневский застой» и любые шутки казались слишком вызывающими.

Но в 1980-е пришла перестройка, и КВН возобновили. Ведущим вновь назначен уже повзрослевший Александр Масляков. И КВН превращается в важнейшее явление советской студенческой жизни. Развлекательного телевидения в Советском Союзе нет, поэтому участники КВН в сотни раз известнее, чем любая звезда самого популярного шоу Pop Idol.

В КВН не ограничиваются просто шутками — команды придумывают собственные мини-спектакли: они могут выглядеть как скетч из Saturday Night Live или как короткий бродвейский мюзикл. Разные команды показывают скетчи на заданную тему, жюри оценивает выступления и называет победителя. В конце игрового цикла, который длится весь год, определяется чемпион.

Команды, участвующие в шоу, в СССР не менее узнаваемы, чем, скажем, игроки студенческой баскетбольной лиги в США. Просто студенческого спорта в Советском Союзе не существует, а вот команды КВН создаются в каждой школе и каждом университете. Для артистичных молодых людей это самый быстрый путь к всесоюзной славе. В своей школе № 95 города Кривой Рог в КВН играет и Вова Зеленский. Участники телевизионного шоу — его кумиры, и он мечтает сам однажды оказаться на их месте.

В сезоне 1990 года состав команд Высшей лиги КВН удивителен: четыре команды из России и четыре из Украины. В финале играют только три украинские команды: Донецк, Одесса и Днепропетровск. 12-летний Вова Зеленский болеет за Днепропетровск — это его земляки, его город Кривой Рог находится в Днепропетровской области.

Самым запоминающимся становится номер именно днепропетровской команды. Они поют песню советской группы «Песняры» под названием «Беловежская Пуща», правда, вместо припева повторяют знаменитую фразу Ленина «Лучше меньше, да лучше» — так называлась одна из статей создателя СССР. Однако у песни в КВН смысл явно другой: о том, что советская империя слишком велика, «лучше меньше, да лучше».

Пророческий смысл номера обнаружится спустя полтора года — именно в белорусском заповеднике под названием Беловежская Пуща в декабре 1991 года лидеры России, Украины и Беларуси подпишут соглашение о прекращении существования Советского Союза.