ФОКС
Моя жизнь раскололась надвое. Или, скорее, разделилась каким — то божественным образом. Есть моя жизнь до Кэт и, конечно же, после, более тяжёлая.
Это было хорошее путешествие, пока оно длилось, но теперь я вижу — и полностью принимаю — то, что у нас с ней было, действительно закончилось.
Крис и Грифф пытались подбодрить меня около четырёх с половиной недель, пока, наконец, не сдались.
— Ну что ж, ты хорошо сражался, — говорили они.
— Никто не побеждает вечно.
— По крайней мере, парень Елены не надрал тебе зад.
Они даже похлопали меня по спине со словами: «Не унывай, чемпион». Думаю, это имело смысл. Я был разбит больше, чем маленький мальчик, проигравший свой первый спортивный матч.
Только не было никакого утешительного приза, никакой награды для второго места. Я был просто неудачником, и «трофей» был где — то далеко, живя прекрасной жизнью без меня.
Ни одного звонка. Ни одного письма. Ничего.
Кэт не лгала. На этот раз она ушла навсегда.
Я бы сказал, что именно вмешательство бога привело Кэт в мою жизнь. И, вероятно, его же вмешательство и вывело.
Я не верю в совпадения. Никогда не верил. Когда обстоятельства начинают казаться слишком ироничными, возникает ощущение, словно тебе дали шанс, впуская что — то прекрасное в твоё пространство.
Этим и была Кэт.
За те почти шесть недель, что прошли с момента, когда она оставила меня на заднем сиденье моей машины, я стал кем — то другим. Отец был прав. Благодаря ей я стал другим человеком.
Опыт, полученный в лесу, научил меня идти на компромисс. Жертвовать собой. Целеустремленности.
Я более предан своей компании, чем когда — либо прежде. Даже Крис и Грифф видят перемену.
Я больше не шутник и балагур. И теперь отдаю все свои силы. Не позволяю жизни управлять собой. Я сам направляю её, заставляя процветать каждый аспект жизни благодаря этому.
Ну, кроме одного… но я учусь с этим жить.
Мы нашли «замену» на место Кэт. Сесиль — сообразительная и профессиональная, умеет угодить людям. Она ещё не совсем научилась противостоять нам, трём менеджерам, но я надеюсь, она справится.
Надеюсь, она будет бороться за статьи, которые любит. Надеюсь, она убедит нас исследовать вещи, новые для нас. Надеюсь, она будет кем — то, кем не является.
Какое безнадёжное желание.
Но Крис и Грифф кажутся счастливыми. С каждым днём мы набираем всё больше подписчиков на наших платформах в соцсетях. И с каждым днём «Подъем!» становится всё более и более реальным. Более значимым. Более успешным.
Я грустно улыбаюсь от этих мыслей. Это та жизнь, о которой я всегда мечтал…
Статья об оазисе всё ещё маячит где — то на фоне. Хотя я видел… прикасался… чувствовал его… он по — прежнему был словно фантазией: сном, пришедшим и ушедшим. Я не могу найти в себе силы продолжить эту историю.
Просто не могу приложить к этому руку.
Мои организаторские способности улучшились, но пишу я как — то неестественно. Моё обучение журналистике — то ещё дерьмо, и мне трудно использовать знания прямо сейчас.
Тем не менее, это всего лишь временный спад, я понимаю, но мне нужна искра: возвращение талисмана. В этом мире мало просто разбираться в бизнесе. Ты должен писать. И понимать, о чём пишешь.
Необходимо вдохновлять своими текстами. Своим стилем.
Как и любой человек в издательстве, я понимаю, что через текст мы говорим с читателями — это наш рупор. Требуется немалое мастерство, чтобы передать историю без голоса: оживить исключительно кончиками пальцев.
Я хочу это вернуть. Этот огонь. И думаю, я знаю, как это сделать.
Рабочая неделя проходит медленно, и в четверг я заказываю билет в один конец до Теннесси. Вместо возбуждения я ощущаю онемение, а когда выхожу из самолёта, почти не чувствую сумеречный летний зной.
Не обращаю внимания ни на какие яркие ощущения. Только прибывая в резиденцию моих любезных хозяев, нахожу какие — то осязаемые отголоски чувств.
— Здравствуй, Тревор, — приветствует меня Ама, широко улыбаясь с порога. Я почти съёживаюсь от ее слов.
— Я…э — э…В последнее время меня зовут Фокс, Ама, — смущённо сообщаю я, нервно смеясь при упоминании этого «нового» имени.
Обняв меня, она отступает на шаг:
— Фокс, — произносит женщина, обдумывая это. Она повторяет несколько раз и внезапно смотрит на меня. — Мне нравится. Тебе подходит.
Я захожу в дом, получая ещё более бурный прием от Вихо, который сжимает меня в медвежьих объятиях. Когда обе мои ноги, наконец, снова касаются пола, Ама приглашает присоединиться к ней, усаживаясь на ковер в комнате.
Когда я сажусь рядом, она кладет свою руку поверх моей:
— Итак, — начинает женщина. — Лис привел с собой кошку? — шутит она, лукаво улыбаясь.
Я пытаюсь изобразить ответную улыбку:
— Нет, извини, Ама. Не в этот раз.
— О, — она коротко надувает губы. — Тогда, может быть, в следующий раз…
Она не знает… следующего раза не будет.
Сейчас полдень, и Ама развлекает нас с Вихо новыми историями о народе чероки: подробными рассказами о войне и триумфе, процветании и голоде.
К концу ужина я уже еле сохраняю сознание и помогаю Аме вымыть посуду, пока она готовит для меня матрас. Даже когда я уже готовлюсь ко сну, она рассказывает истории об одеяле, которое я буду использовать, украшенным шотландским орнаментом: днем оно служит плащом, а ночью — одеялом. Я устраиваюсь ко сну с большим комфортом, чем когда — либо за последние недели, чувствуя себя по — настоящему счастливым, что завёл таких друзей, как Ама и её сын. Есть так много вещей, за которые нужно быть благодарным… даже когда в сердце зияет дыра.