10 тайн Охотника на демонов

Тайна 9. Легион Теней

Упсала, Лапландия, 1571 г. от Заселения Мидгарда.

Снег в этом году выпал очень рано, на месяц раньше обычного. Или здесь на севере он всегда выпадал в это время, а Николас просто забыл об этом за семь лет? За ночь намело сугробы по колено, и идти приходилось, высоко поднимая ноги, чтобы проложить дорогу двигающимся позади спутникам.

Как только они пересекли границу с Лапландией, Николаса накрыло какое-то безумное веселье. Даже дышать стало легче от осознания того, что он, наконец, свободен. От дворца Дюарле, от компании Норн, от Защитников Паствы, от указаний Мертвого бога. Последнего Николас не слышал с самого происшествия в Ланжу, и это радовало. Однако с недавних пор на роль его главного собеседника начал претендовать проклятый меч. Как оказалось, зловредному оружию тоже прискучило убивать всех своих хозяев и разговаривать только со своими ножнами. Он не ожидал, что Охотник сможет услышать его речь там в Ланжу. Как только обнаружилось, что кто-то еще способен его понимать, меч начал осаждать Николаса нудными речами о своем богатом на события прошлом, боевых стратегиях и приемах, качестве современной ковки и кодексе чести Стражей. Хотя иногда он мог выдавать стоящие идеи, большую часть времени он мешал, не позволяя Охотнику сосредоточиться на своих новых учениках, или попросту ныл, что ему хочется испить крови неприятеля. При посторонних Николас старался ему не отвечать, но иногда это было довольно сложно.

Учеников было трое. Ноэль препоручил их Охотнику еще на выезде из Нормандской столицы. Первым был немолодой уже купец, к которому неожиданно стали являться мертвые родственники с мелкими просьбами: не продавать дом, покормить любимого кота или раскопать спрятанный ими при жизни горшок с золотом. Поняв, что дело – дрянь, он обратился в компанию Норн с просьбой избавить его от надоедливых привидений. Когда офицеры обнаружили, что проблема купца заключалась вовсе не в живых мертвецах, его направили в штаб на обучение.

Вторым учеником стал сверстник Николаса с ловкими руками и удивительной способностью левитировать из карманов людей деньги и ключи. Однажды ему не повезло обворовать таким способом кого-то из компании, и тогда пройдоху-вора живо препроводили в штаб для дальнейшего разбирательства.

Естественно, в таком обществе шестнадцатилетняя дочка графа де Волонсон из северо-восточной провинции Нормандии, воспитанная в строгости и целомудрии, с редкой способностью исчезать в самый неподходящий момент, чувствовала себя очень неуютно. С ней-то и было больше всего проблем. Купца можно было напоить элем, тогда у него развязывался язык и он выкладывая перед Охотником все свои проблемы и ощущения от общения с усопшими как на духу. Для того, чтобы заставить вора вернуть очередную «позаимствованную» невесть у кого побрякушку и наставить его на праведную стезю, достаточно было лишь слегка пригрозить мечом, радостно шипевшим «ату, ату».А вот найти графскую дочку, если на то не было ее воли, оказалось не так-то просто. Но и с этой напастью Николасу удалось справиться. Когда она услышала, что Охотник не раз бывал на приемах во дворце Дюарле и даже танцевал с прекрасными фрейлинами, одетыми в дорогие наряды с горностаевыми воротниками и немыслимыми высокими прическами, то сразу же оттаяла и заинтересовалась. Про придворные сплетни, манеры и моду графская дочка готова была слушать часами. И ради нового рассказа готова была преодолеть собственный страх перед грубоватыми «простолюдинами» и даже смириться с тяготами долгого путешествия в дикую северную страну.

Настоящего имени Охотника ученики не знали. Для них он был просто Николя дю Комрой, приставленный к ним наставник из компании Норн, невесть зачем тянущий их за собой в Лапландию. И относились к нему совсем по-другому, чем в Дюарле, где его история была известна каждой дворовой собаке. Все-таки приятно начинать все с чистого листа. Будто и не было этих тягостных 18 месяцев неволи.

До Упсалы оставалось всего несколько часов пути. Николас не сильно надеялся, что Эглаборг до сих пор ждет его возвращения из осажденной Александрии. Все-таки два года прошло с тех пор, как они расстались в тот памятный день в Мараканде. Но ханская награда уже не имела значения. Лапландская земля богата на демонов – работа для Охотника всегда найдется. Да и главнокомандующий Пареда оказался весьма щедр, назначив ему баснословное содержание. По приезду в Упсалу поселится у кого-нибудь до весны, а там за лето и сруб поставит, благо лесов тут много и к работе руками он привык за время своего четырехлетнего путешествия.

Погруженный в свои мысли, Николас не заметил, как напряглись его спутники, указывая куда-то в сторону заснеженного плато.

- Смотрите, что это? – испуганно спросила графская дочка.

- Кажется, это лошадь! – удивленно воскликнул купец.

- Мастер Николя, а в Лапландии водятся демонические лошади? – пихнул его в бок локтем молодой вор.

- Только если Ненниры{73}, но это не они, - задумчиво ответил Охотник.

На горизонте четко обозначился силуэт огромного вороного коня. Он так легко и быстро летел по глубокому снегу, что создавалось впечатление, что конь и вовсе не касается ногами земли. В лучах яркого зимнего солнца его шкура отливала серебряным лунным светом. Дугой изгибалась мускулистая шея. Длинный хвост возбужденно задран вертикально вверх. Из широких ноздрей клубами вырывался белый пар.

- Кажется, он бежит к нам, - графская дочка встревожено приложила руку ко рту.

Николас нахмурился. У него появилась дикая догадка относительно чудесного животного. Но поверить в это было слишком сложно.

- Может, нам надо спрятаться? – аккуратно предложил вор, стараясь не выдать своего страха.

- Не думаю, что он опасен, - покачал головой Николас и двинулся навстречу вороному коню.

Тот резко остановился в нескольких шагах от Охотника и буквально подплыл к нему легкой высокой рысью. Николас протянул руку к точеной сухой голове с огромными раздувающимися ноздрями.

- Харысай, ты ли это? – удивленно присвистнул он, но тут животное больно цапнуло его за плечо.

- За что? – возмущенно вскрикнул Охотник, быстро отдергивая руку.

- За то! – ответил ему конь низким баритоном. – Где тебя демоны носили все это время?! Ты ведь сказал, что только съездишь в Александрию и вернешься, а сам пропал куда-то на два года. Мы с Эглаборгом уже не чаяли тебя живым увидеть.

- У меня возникли… неожиданные затруднения, - расплывчато ответил Николас, потирая ушибленное плечо.

Ученики испуганно таращились на него. Конечно, они и раньше замечали, как их наставник бубнит что-то себе под нос, но чтоб вот так в открытую ругаться с бессловесной тварью… А ведь он даже не звероуст.

- Какие еще затруднения?! – продолжал негодовать Харысай. – Подружку себе нашел? – тут конь принюхался к его одежде. – Или изменял мне с другой лошадью?!

Николас закатил глаза.

- Не хватало мне баб, так теперь вот лошадью ревнивой наградили.

- И не надо из себя невинность строить. Это я тут жертва! Ты хоть представляешь себе, как я тосковал? Меня между прочим даже заездить было некому.

Конь резко развернулся на задних ногах, обсыпал Охотника снегом и помчался прочь.

- Стой! – сквозь смех крикнул Николас. – Хоть до города проводи.

Конь притормозил, недобро покосился на Охотника и, гордо вкинув голову, повел их за собой через плато.

Харысай не пошел в город, а свернул к стоявшему на отшибе скиту – огромному двухэтажному деревянному срубу на толстых дубовых сваях с высокой двускатной крышей, наверху которой красовался резной конек. Ставни чистых светлых окон раскрыты настежь. С одной стороны от сруба баня, с другой большой сарай, похожий на конюшню, рядом небольшой погребок.

«Да, вот именно такой бы дом я себе построил», - подумал про себя Николас, разглядывая рунные узоры на двери.

Харысай встал посреди двора, поднялся на дыбы и пронзительно заржал. Дверь сарая поменьше тут же распахнулась, и оттуда выбежал худощавый, гладко выбритый, седовласый мужчина с изборожденным глубокими морщинами лицом.

- Вот негодник! – заругался он на коня. Харысай смущенно опустил голову. - Где тебя демоны полдня носили?! И кого это ты притащил на хвосте?

Конь с надеждой глянул на Николаса. Мужчина тоже повернулся в его сторону. Его глаза широко распахнулись, лицо озарила счастливая улыбка.

- Мастер Николас! – вскричал он, сгреб Охотника в охапку и начал колыхать на руках, словно малое дитя. – Вы вернулись… А этот пройдоха бургомистр говорил, что вы сгинули где-то на южной границе Нормандии, но я ему не верил. Я знал, что вы вернетесь. Вы ведь обещали.

- Эглаборг, - сдавленно прохрипел Николас. – Полегче, задушишь.

- Ой, извините, - тут же отпустил его целитель.

- И вообще-то Николас Комри действительно погиб в южной провинции Нормандии. Теперь я Николя дю Комрой, старший офицер компании Норн, поданный короля Нормандии Орлена XII.

- Что-то случилось? – нахмурился Эглаборг.

- Да, но об этом потом. Просто не называй моего настоящего имени при посторонних, - Охотник выразительно глянул на мявшихся за его спиной учеников.

Эглаборг только заметил их присутствие и приветливо улыбнулся.

- Ой, да что ж это я. Видать, совсем старый стал – из ума выжил. Вы с дороги наверняка устали, проходите скорее, дом свой посмотрите, а я пока баньку затоплю да какой-нибудь снеди на ужин соберу.

- Погоди, ты сказал мой дом?

- Ну конечно ваш, а чей еще? Вы же сами перед отъездом сказали все здесь устроить. Дом, банька, сарай для скотины всякой, - Эглаборг махнул рукой на вороного коня. Харысай тут же насупился. – Еще погребок, помещение для моих трав и снадобий. Правда, кузницу и птичник не успел к вашему приезду доделать.

- А зачем нам птичник?

- Будем почтовых голубей разводить. Надо же чем-то на жизнь зарабатывать, когда маракандское золото закончится, да и дело это полезное очень. По нашим снегам по полгода ни один скороход пройти не может. Я уже и с бургомистром договорился. Осталось только птиц из Нормандии выписать.

- Таких птиц? – спросил Николас, снимая навьюченную на одну из его лошадей клетку с голубями.

- Какая прелесть! – хлопнул в ладоши целитель. – Но откуда они у вас?

- Должностная привилегия. Одна из… - целитель непонимающе уставился на него. – Компания Норн, забыл?

Эглаборг пошел за покупками на рынок. Николас сообщил своим ученикам о предстоящем завтра выпускном испытании и оставил разбирать вещи, а сам отправился по делам в город.

Часть его имущества должна была прибыть из Дюарля с обозом в течение недели-двух. До этого Охотник хотел успеть разобраться со всеми проблемами, возникшими при переезде в другой город.

За прошедшие восемь лет Упсала почти не изменилась. Разве что прибавилась пара-тройка простеньких домов, да выросло несколько новых вересковых холмов за домом бургомистра. Как и в день своего прибытия в городской порт, Николас первым делом направился на главную площадь к ратуше. За столом бургомистра сидел тот же самый помощник, что и восемь лет назад и увлеченно перебирал какие-то отчеты. Николас деликатно закашлялся.

- Как можно увидеть вашего бургомистра?

- Мастер Гарольд сейчас за городом осматривает свой табун. Вернется ближе к ночи. Если хотите, можете его подождать или сообщить мне свое дело, и я подумаю, как вам помочь.

- О, нет, пожалуй, я сам лучше разыщу его за городом.

Помощник безразлично пожал плечами и вернулся к своим бумагам.

Николас направился в знакомое ему место, где раньше гулял табун бургомистра и не ошибся. Гарольд находился именно там. Он внимательно наблюдал, как несколько крепких мужиков выезжают молодняк по глубокому снегу.

- Мастер Гарольд, - позвал его Охотник.

- Я, - не отрывая взгляда от лошадей, отозвался бургомистр.

Он тоже мало изменился за прошедшие годы, разве что стал чуть шире в талии, да заработал несколько прядей седых волос на голове, которые впрочем, были мало заметны на фоне густой соломенной шевелюры.

- Я прибыл из Нормандии на поселение в Упсалу. Вот мои бумаги, - отрапортовал Охотник и передал свиток с печатью королевской канцелярии Нормандии. Гарольд развернул его и принялся читать.

– Э-э-э, потише, ты ж так ноги ему оторвешь! – подняв глаза от бумаг крикнул он на молодого краснолицего парня, который лупцевал тонкошеего жеребчика, заставляя его бежать настильным галопом по глубоким сугробам. – Вот стервец!

- Похоже, тут все в порядке, - наконец, ответил бургомистр. – Вам надо будет уплатить пошлину в три золотых, ну и прийти на общий сход третьего дня, чтобы я вас со всеми познакомил, мастер Ни-ко-ля дю Ком-рой, - прочитал он по слогам из свитка.

Бургомистр встрепенулся и поднял глаза на Охотника.

- Демоны меня подери, Николас! – вскричал он, с трудом признавая в высоком широкоплечем мужчине бледного худощавого мальчишку, которого он знал когда-то. –Живой! Здоровый!

Николаса снова схватили в охапку и начали трясти.

- И даже целый! – закончил за бургомистра Охотник.

- А почему дю Комрой? – спросил Гарольд выпуская его из стальных объятий.

Николас протянул ему запечатанное красным сургучом письмо с гербом компании Норн.

- Неужели мастер Пареда смилостивился и внял моим просьбам послать нам своего офицера? А то от этих ливонских рыцарей никакого толку, только лясы точить могут, – тут же просиял он. – А что за история с твоей гибелью в Ланжу?

- Хитрый политический ход. Чтобы не искали.

- У нас не будут, - заверил его бургомистр. - Край света как-никак. Ближе к червоточине уже просто некуда. Живи в Упсале и ничего не бойся. Работа для тебя у нас всегда найдется… То Ненниры к городу слишком близко подберутся, то Дану с холмов куролесить начнут, то еще какую-нибудь дрянь из океана к нам на берег волной прибьет.

- Я тоже так подумал… Кстати о Неннирах, что это, мастер Гарольд? – Николас указал на коренастого лохматого серого жеребца, которого с трудом удерживал самый крупный из всадников.

- Где? – заливаясь краской, переспросил бургомистр.

- Вот! Разве это не Неннир? – спросил его в лоб Охотник.

- Ах, это, - нарочито небрежным тоном ответил Гарольд. – Да кобыла из моего табуна нагуляла где-то, родила полудемона, а он такой хорошенький, ладненький как назло получился. Как-то жалко его на бойню.

Жеребец, в конце концов, высадил надоевшего ему седока, победоносно гикнул и подбежал к бургомистру. Гарольд любовно провел рукой по мягкой шерсти.

- Ну, разве он не прелесть?

Николас предпочел убраться подальше от агрессивно клацающей зубами морды. С досадой заметив, что жертва сбежала, конь начал мягко теребить губами куртку Гарольда.

- Ничего, мы найдем тебе другого, лучшего наездника, - проворковал он, хлопая коня по шее. – Ну, а как ваш эламский жеребец? Что собираетесь с ним делать? Я было хотел помочь Эглаборгу его заездить, да уж больно горячий оказался. Мои парни в один голос закричали, что лучше Неннир, чем он… Может, уступишь мне его, как производителя, а я тебе первого жеребенка отдам.

- Нет, я, пожалуй, откажусь. Думаю, я найду подход к своему коню, как и вы к этому… полукровке, - Неннир снова оскалил зубы в его сторону, но чувствуя на плече руку хозяина, тут же успокоился.

- Дяденька-дяденька! – дернул Николаса за штанину невысокий мальчик с взъерошенными темными волосами. – Вас мама зовет!

- Знакомый? – удивился Гарольд.

Николас заглянул в раскосые глаза ребенка.

- Да, - задумчиво ответил он. – Мастер Гарольд, передавайте привет жене и детям. Заходите, если что надо будет.

Николас проследовал за мальчиком.

- Дяденька, вы туда без меня идите, к вересковым холмам. У ребят сейчас битва снежками с детьми рыбаков началась. Боюсь, без меня им не выстоять.

Охотник лукаво усмехнулся и коротко кивнул. Мальчик сорвался с места и побежал обратно к городу.

Николас зашел за дом бургомистра и поднялся на самый высокий холм. Там его уже ждала Эйтайни, королева Дану Лапландии, все такая же ясноглазая и прекрасная, как и раньше. На плечах ее был накинут теплый плащ с меховой оторочкой.

- Ваше величество, - Николас склонил голову в учтивом приветствии.

Лицо королевы озарила счастливая улыбка. Ее тонкие пальцы коснулись его подбородка и приподняли голову.

- А ты изменился. Уезжал мальчишкой с необсохшими от материнского молока губами, а вернулся настоящим мужчиной, сильным и мудрым.

Николас промолчал, не смея смотреть ей в глаза. Почему-то рядом с этим небесным созданием он не чувствовал себя ни возмужавшим, ни тем более поумневшим.

- Как прошло твое путешествие?

Охотник пожал плечами.

- Неужели все было так плохо?

- Не плохо, просто тяжело, - наконец, смог выдавить из себя Николас. – Я рад, что вернулся. Хоть это не Авалор, но ближе к дому мне не подобраться. Но вы, верно, не за этим за мной послали?

- Не за этим, - согласилась Дану. – Я хотела пригласить тебя на нашу вечу, как представителя от города.

- Представителя? – нахмурился Охотник. Он слабо представлял себя в роли посредника между людьми и Дану.

- Мне нужно доказать вече, что не все люди – дикари с топорами и вилами. Видишь ли, наши северные селения приходят в упадок. Все больше Дану перебирается в окрестности Упсалы. Думаю, мы не сможем больше скрываться от людей. Надо попробовать жить в мире. Но для этого я должна убедить своих сородичей, что с вами можно иметь дело.

- Ну хорошо, я не могу вам отказать и приду на собрание… Но на вашем месте, я бы не слишком надеялся, что с помощью меня, вы сможете кого-то в чем-то убедить. Боюсь, что политические игры – не одна из моих сильных сторон.

- Все лучше, чем стоять перед ними совсем одной, - тяжело вздохнула Эйтайни. – Веча назначена на десятую ночь после Самайна, то есть на завтра. Приходи сюда на закате. Я отведу тебя в залу для собраний. А до этого времени мы должны что-нибудь придумать.

Однако ни вечером, ни на следующий день времени на то, чтобы обдумать свою стратегию на вече у Николаса так и не нашлось. Испытание продлилось вдвое дольше ожидаемого, а потом ученики никак не могли с ним проститься, переживая о своей дальнейшей судьбе.

- Неужели все? – ошарашено спросил купец, когда Николас вручил ему грамоту компании Норн.

- А вы хотите еще что-то показать?

- Да, нет, просто неправильно это, - замялся он.

Графская дочка и вор молча созерцали пол, но уходить тоже не спешили.

– Я не чувствую себя… просветленным, - продолжил купец, с трудом подыскивая нужные слова.

- Просветленным? – ошарашено переспросил Охотник. – А какого просветления вы, собственно, ждете?

- Ну, хотелось бы понять, как жить с этим дальше, - он начал искать поддержки у своих товарищей. Те ободрительно кивнули и опустили глаза.

- Как хотите, так и живите, - Николас всем видом показывал, что не понимает сути вопроса. – Послушайте, мое дело – лишь научить вас использовать свой дар так, чтобы не причинять вред себе и окружающим. А уж то, как вы станете им распоряжаться: помогать заблудшим душам, воровать у рассеянных прохожих деньги из карманов или всю жизнь прятаться от проблем - решайте вы сами. И ответственность за это ляжет только на вас.

Он обвел своих учеников суровым взглядом, убеждаясь, что каждый из них хорошо расслышал и понял его слова. Но тут его перебил громкий стук в дверь. Николас не успел даже к ней подойти, как в прихожую ввалилось трое суровых детин с длинными бородами, мохнатыми лисьими шапками на головах и большими топорами наперевес.

- Вы Николя де… то есть дю… короче, вы на демонов охотитесь? - вышел вперед один из них.

- Ну, я, - закатил глаза Николас. Зачем было придумывать новое имя, если его никто и выговорить не сможет?

- Так это… бургомистр сказал, что вы нам поможете.

- В чем?

Гости неловко переглянулись, потом одновременно стянули с себя шапки.

- Тролли{74}, мастер Охотник. Они напали на нас возле моста Биворн, когда мы на вырубку шли. Съесть грозились, мы насилу ноги унесли. Помогите, а?

Николас задумчиво почесал затылок. Строго говоря, тролли, вопреки людской молве, к человечине особой любви не испытывали, в отличие от своих более примитивных и агрессивных сородичей огров{75}. Искусные колдуны, настоящие горные тролли очень редко попадались на глаза людей, а если такое и происходило, то имевшие несчастье их повстречать мигом об этом забывали.

- Как хоть они выглядели, ваши тролли?

- Как обычно… - ответил один. - Ну большие такие. Седые все и лохматые.

- В оленьих шкурах. На них были оленьи шкуры, - добавил второй.

- А запах? От них чем-нибудь пахло?

Лесорубы нахмурились и дружно начали себя обнюхивать.

- Не-не, ничем не пахло, - заключил третий.

- Понятно, - хмуро ответил им Николас и повернулся к своим ученикам: – Так чего вы ждете? Можете приступать к своим назначениям. Денег на дорогу вам должно хватить.

-Но… - начала было графская дочка, нервно перебирая в руках развернутый свиток, но заметила тяжелый взгляд Охотника и тут же осеклась. Коротко кивнув, она скатала бумагу и решительно направилась наверх собирать вещи. Воодушевленные ярким примером самой робкой из них, остальные ученики тоже решили оставить бесполезные споры и отправить в свой первый самостоятельный путь.

- Э, мастер Охотник, - обратил на себя внимание младший лесоруб. – А что именно вам понятно?

- Что дело ваше непростое, и я вряд ли поспею к обеду, - вздохнул он, затягивая тугой кожаный пояс на овчинном полушубке.

- Это-то понятно, но хотелось бы знать, во что нам это станет, - тактично поинтересовался старший.

- На месте разберемся, - махнул им рукой Николас, зашнуровывая высокие голенища кожаных сапог.

Каменный мост Биворн находился всего в пяти верстах от города. Он проходил через ущелье на отроге Утгардских {76}гор. Люди забредали в эти дикие суровые земли только по крайней нужде. Лишь охотники да лесорубы отваживались ходить за мост Биворн, сработанный неизвестными мастерами в глубокой древности.

Людские владения заканчивались прямо здесь, за Упсалой. Но север Лапландии вовсе не был необитаем. В трудно доступных горах, в скрытых от людских глаз долинах жило множество не похожих на людей Мидгарда племен.

Еще на подъезде к мосту они почувствовали ароматный запах горящего ельника. В чистое морозное небо поднималась тоненькая струйка серого дыма. Николас жестом остановил лесорубов на краю лесной опушки, а сам вышел вперед. У разведенного возле моста костра сидело четверо довольно свирепых на вид великана. Бледно-серая кожа не имела обычного для троллей зеленоватого оттенка. Не было у них и острых, торчащих из-под верхних губ клыков, как у огров. Великаны грели руки на огне и хмуро о чем-то переговаривались на незнакомом языке гор. На земле рядом с ними валялись сосновые палки, в то время как огры предпочитали шипастые дубовые палицы, а тролли носили с собой тонкие черные посохи с набалдашниками в форме козлиной головы, выкрашенной в кранный цвет.

Великаны казались абсолютно поглощенными беседой, но услышав скрип снега под ногам приближающегося Охотника, они тут же схватили палки и стали в оборонительную позицию.

- Пр-р-р-роваливай отсюда, - зарычал самый большой и волосатый из них, по всей видимости старейшина. – А не то живо попадешь к нам в котелок.

- Какой котелок? – спокойно переспросил Николас.

- А? –тут же растерялись горе-людоеды.

- Котелок. Где ваш котелок, куда я попасть должен?

- Э, ну так это… он у наших товарищей. Они там, за горой. Скоро придут, так что тебе лучше уносить ноги подобру-поздорову, - вперед выступил великан помоложе.

- Мы злые горные тролли! Мы любим человечину! – поддакнул ему третий людоед.

- Ты что, дурак, тролли не едят людей, - тут же поправил его четвертый, самый молодой из великанов. – Это делают огры.

- Да тихо ты, - зашипел третий подложный тролль. – Какая к демонам разница? Думаешь, он знает, чем они отличаются?

- Представьте себе! – встрял их разговор Николас. Ему уже порядком надоело это импровизированное представление. Все четверо великанов оторопело уставились на него. – Хватит чушь нести. Лучше расскажите, что четыре Гримтурса{77} делают так далеко от своих ледяных пещер?

Великаны испуганно переглянулись, потом один из них шепнул что-то на ухо остальным и они уже с куда большим интересом начали рассматривать стоявшего перед ними Охотника.

- Мы бежали из северных пещер Етунхейма{78}, что находятся в самом сердце Утгардских гор, - начал самый молодой великан. - В наш край пришло какое-то лихо из Хельхейма, стало неспокойно. Мы отправили наших жен и детей в южную часть гор, а сами решили оставаться до последнего… А потом оно шапкой черного дыма накрыло наши пещеры и убило всех, кто не успел уйти.

- Наше поселение пришлось перенести на южные отроги Утгарда, - продолжил за него старейшина. - Мы никогда не подходили к людским поселениям так близко, поэтому выставили тут сторожевой пост, чтобы не подпускать никого к нашему последнему убежищу.

- Вы ведь Страж, верно? – снова взял в свои руки инициативу молодой Гримтурс. - Мы и не думали, что среди людей остались такие, как вы. Может, вы сможете нам помочь?

- Смогу, - задумчиво ответил Николас, - если пойму, о чем вы толкуете. Что за лихо вас одолело?

- Мы и сами не знаем. Никогда прежде с таким не сталкивались.

- Да, нет. В хрониках гор говорится, что темный дым приходил и раньше.

- Кевельгар, это тайное знание.

- Да кому нужны ваши тайны, если от Гримтурсов ничего не останется? – взбешенно вскричал великан.

Остальные трое потупились. Губы старейшины задрожали, как будто он искал и не мог найти ответ на горячие слова своего соплеменника.

- Я хронист, поэтому больше других знаю о том, что происходило в Утгарде в незапамятные времена. Хроники гор сохранили отрывочные сведения о войне богов, что чуть было не уничтожила весь наш мир много веков назад. Тогда-то лихо и выползало из Хельхейма в последний раз.

- И как его победили?

- Говорят, сам бог неба отдал свое бессмертие и жизнь, чтобы лихо покинуло наш край.

- Бог неба – это отец четырех ветров? – подозрительно поинтересовался Николас и прислушался к себе. Тангрум все так же молчал.

- Он самый. Покровитель всех гор Мидгарда, - охотно подтвердил хронист.

- А далеко до ваших пещер?

- Часа три ходу, если напрямик.

- Три часа туда, три – обратно, - начал считать вслух Николас. - К обеду я вряд ли управлюсь, хоть бы к вече успеть вернуться. Но с другой стороны, не хотелось бы упустить такой шанс… Ладно, ведите меня в свои пещеры.

Гримтурсы так и не сняли караул возле моста. Николасу с трудом удалось уговорить лесорубов переместиться на некоторое время на юго-восточное плато, где породы деревьев были куда менее ценными, чем на отрогах Утгарда. В страну гор с Николасом отправились лишь двое великанов: хронист Кевельгар и старейшина. Гримтурсы шагали по заснеженным лапландским горам с удивительной скоростью. То расстояние, которое бы человек преодолевал несколько дней они покрывали всего за час. Сидеть у них за спиной, как заплечный мешок с пожитками, было не очень почетно, но привыкший за свое путешествие по Мидгарду к передвижению на самых неожиданных созданиях, Николас не воспринимал это, как унижение его достоинства. Чем глубже они заходили в Утгардские горы, тем холоднее становился воздух. Николас уже пожалел, что оделся так легко. Его согревала разве что рубашка из белых перьев, которую он всегда носил с собой после битвы в Ланжу.

Вход в пещерный город Гримтурсов находился у подножья горы Хольгорма, которая служила отметкой центральной точки Утгардского нагорья. От нее словно дыры в нормандском сыре, расходились подземные галереи, соединяя сотни, а может даже тысячи пещерных залов.

У входа в галерею, ведущую строго на север, они остановились. Николаса аж передернуло от ощущения чего-то враждебного, подобного тому, что он испытывал при встрече с Ловцами желаний в Дрисвятах и Ланжу.

- Все, дальше мы не пойдем, - хмуро сообщил старый Гримтурс.

- Страшно? – ухмыляясь спросил Николас.

- Страх – не порок, особенно когда ты видел, как умирают твои собратья, - ответил он с вызовом глядя Охотнику в глаз.

Николас пожал плечами. В такие моменты он обычно чувствовал себя дураком, которому больше всех надо. Ведь он даже не настоящий Страж. Единственные его обязательства перед компанией Норн. Так зачем же он всякий раз лезет на рожон? Но делать было нечего. Раз добрался досюда, придется зайти в пещеры и столкнуться лицом к лицу с таинственным лихом.

Николас зажег факел и, опасливо ступая по заледеневшему камню, пошел на встречу неведомому. Внутри слышался какой-то странный гул, как будто там кружился рой пчел. Отвлекшись на звук, он споткнулся об распластанное на полу тело. Гнилая плоть уже обнажила белые кости. Хорошо сохранились лишь седые волосы на обтянутом иссушенной кожей черепе. Николас наклонился к нему, силясь понять, от чего наступила смерть, но тут давящий на уши навязчивый жужжащий шум превратился в гомон тысяч голосов, эхом отдававшийся у него в висках. Вначале, чтобы разобрать слова, приходилось сильно напрягаться, но с каждым мгновением речь звучала все более четко.

«Чего ты желаешь?» - спрашивали одни. «Свободу?» - предлагали вторые. «Богатство?», - вмешивались третьи. «Могущество?» - перебивали четвертые. «Покорись нам», - призывали пятые. «Отдай душу, стань частью нас», - хором пели шестые.

Из горла Охотника вырвался сдавленные хрип. Воздух будто пропитался свинцом и давил на грудь. Голова буквально раскалывалась на части. Николас положил руку на эфес меча. Клинок загорелся фиолетовым пламенем, затмевая свет от факела. Давящий на уши гул перекрыл один знакомый, хоть и не самый приятный голос.

«Нам предстоит битва, хозяин?»

«Пока не уверен».

«Эти твари нас без боя не отпустят».

«Ты их знаешь?»

«Конечно. Это Легион Теней, души тех, кто позарился на посулы Ловцов желаний. Они следуют за волей своих повелителей и питаются жизненными силами других созданий. Выедают их до последнего кусочка, как саранча, сметая все на пути».

«Но как мне их победить?».

«Никак. Это души. Победить можно только тело. Чтобы Легион исчез из этого мира нужно уничтожить Ловцов, которые им управляют».

«Гляди-ка, они вроде бы отступают».

Дышать стало заметно легче. Казалось, тьма бежала прочь от сияния небесного клинка.

«Вспомнили, видать, как мы с последним хозяином сражались против них во время Битвы Богов».

«Так может, мне удастся отогнать их подальше от пещер Гримтурсов?»

«Попробуй для начала хотя бы просто загнать их внутрь».

Николас снял меч с перевязи и выставил вперед. Каменная зала осветилась так ярко, что стало заметно, как черная дымка спешно отступает по узким каменным галереям вглубь горы. Тела убитых Гримтурсов встречались все чаще. Николас добрался до развилки и задумался.

«Да тут без разницы. Думай-не думай – результат один», - вклинился между его мыслями меч. – «Ты пойдешь на север, они побегут по западной галерее, на восток – вернутся обратно к выходу. Надо возвращаться. Одни мы тут не справимся. Слишком их много, да и мобильность в разы превышают нашу».

Охотник бросил последний взгляд на осторожно выглядывающие из прохода черные щупальца и повернул обратно. Он и так тут слишком задержался. Надо вернуться в Упсалу до заката.

Разочарованные Гримтурсы проводили его до моста Биворн, откуда Николас направился прямиком домой. Вместо того, чтобы переодеться в парадный костюм для вечернего собрания, он лихорадочно потрошил свои сумки в поисках книги. За полтора года он хорошо запомнил все ее эстампы. На одном из них был изображен такой же черный туман, что он видел в горах. Наконец, Охотник нашел книгу и открыл ее на нужной странице. На эстампе люди с факелами гнали туман к открытой воде. Николас присмотрелся внимательней. А вдруг эти длинные палки на картинке вовсе не факелы? И свет от них исходил совсем не ласкового красно-желтого оттенка? Николас снова положил руку на эфес меча. Кажется, он придумал способ, как изгнать Легион из Утгарда.

Так и не успев переодеться, Николас со всех ног помчался к вересковым холмам на окраине города. Там его уже ждал давешний темноволосый мальчик. Правда, на этот раз он был гладко причесан и одет в длинную шубу, совсем не как городской босяк. Он степенно прошествовал к подножию самого большого холма, выставил вперед руку и распахнул невесть откуда появившуюся дверь. От входа крутая винтовая лестница вела прямо вниз через выбитый в горной породе туннель. Вскоре показался вход в большую, освещенную факелами залу. Вдоль стен полукругом располагались четырехъярусные трибуны. Они уже были полностью заняты высокими, бледными темноволосыми Дану. Десятки глаз с нескрываемой враждебностью уставились на Охотника.

Старший народ, как себя называли Дану, никогда не испытывал большой любви к людям. Положение усугубилось после того, как более плодовитая и живучая раса начала расширять ареал обитания на север, заставляя исконных жителей этих земель уходить все ближе к губительному Хельхейму. Дану были искусными воинами и колдунами, но дети у них рождались редко и полной зрелости достигали лишь к пятидесяти годам, поэтому не могли оказать достойное сопротивление превосходящим числом захватчикам с юга.

Человек, пусть даже очень сильно напоминавший Стражей, некогда служивших связующим звеном между людьми и прочими разумными расами, населяющими Мидгард, был для них врагом. Лишь по велению королевы Эйтайни, последней из древнего рода, они терпели его общество.

Сама королева стояла в середине окруженной трибунами сцены рядом с высоким стройным мужчиной. Его лицо можно было назвать эталоном красоты, если бы не холодная надменность, сквозившая в малейших его движениях. «Верно, это и есть тот самый злокозненный Асгрим, муж королевы», - догадался Охотник.

Мальчик, до этого величаво выступавший перед Николасом, неожиданно сорвался с места, подбежал к матери и ухватился за подол ее платья. Асгрим недовольно поморщился. Видно, он считал, что его сыну не пристало цепляться за материнскую юбку. Королева ласково провела рукой по волосам ребенка и указала на место в первом ряду. Мальчик понимающе кивнул. Когда королева увидела Охотника, напряженное лицо тут же расслабилась. Королева подозвала его едва заметным жестом. Асгрим тоже повернулся к Николасу. Он окинул его с ног до головы оценивающим взглядом, задержался на его мече и презрительно ухмыльнулся. Если бы Николас не прожил полтора года в Дюарле, подобное отношение могло бы его задеть. Но теперь ему было все равно.

- Пожалуй, можно начинать. Я, королева Дану, Эйтайни Ульмигриэль, рада приветствовать представителей кланов северной Лапландии на всеобщей вече. Я собрала вас здесь сегодня, чтобы обсудить будущее нашего народа. Как вы, должно быть, знаете, на севере сейчас стало небезопасно. Нашим собратьям пришлось покинуть свои земли и искать приют в наших холмах.

По толпе прошелся недовольный ропот. Многие считали, что северяне просто решили посягнуть на чужие территории.

- Более того, людские поселения продолжают расширяться на север. Мы не можем дальше жить в той изоляции, в которой мы провели последние три века.

- Правильно, давно пора прищучить этих зарвавшихся светловолосых бородачей! – послышалось из нескольких мест сразу.

- Это наши земли! Выгоним отсюда захватчиков! – раздалось еще несколько возгласов.

Тихий голос Эйтайни потонул в шквале недовольных возгласов. Стоявший рядом с ней мужчина закатил глаза и подался вперед.

- Тишина в зале, когда с вами изволит говорить Королева! – перекрывая царивший в помещении шум, крикнул он.

Дану мгновенно успокоились и расселись по своим местам.

- Люди вовсе не так плохи, как вы о них думаете. Если бы мы попытались узнать их поближе, - продолжила свою речь королева, но тут ее снова перебили.

- Не хотим мы узнавать их поближе. Вы видели, кому они теперь поклоняются? Они сжигают собственных сородичей на кострах живьем! И после этого они смеют называть нас демонами?!

- Но мы смогли бы им помочь, поделиться своими знаниями. Мы могли бы продавать им пушнину, скот, самоцветы, что северяне добывают в горах Утгарда и покупать у них еду.

- Ваны продают нам достаточно рыбы, чтобы прокормиться. Нам не нужны подачки от длиннобородых!

- Но нельзя же все время питаться одной рыбой. И наши дети, наши дети хотят играть под солнцем вместе с детьми людей, - попыталась найти хотя бы один стоящий аргумент королева.

- Это только ваш подменыш хочет! – выкрикнул один особо ретивый Дану.

Бледное лицо Асгрима налилось краской, как спелое яблоко. Он одним прыжком оказался у трибун и схватил позволившего себе лишнего Дану за шиворот.

- А ну ка повтори, что ты сказал, - сквозь зубы прорычал муж королевы.

Дану вертел головой по сторонам в поисках поддержки, но все отводили взгляды.

- Я только выразил то, о чем здесь все думают, - упрямо ответил тот.

- Мой сын – не подменыш! – со всей силы дернул его за плечи Асгрим и начал душить.

Трое молодцов повисли на нем, пытаясь отодрать его от слишком дерзкого подданного. Эйтайни умоляюще посмотрела на Николаса. Тот выступил из тени и громко закашлялся.

- Они посмели притащить сюда человека? – прошел по трибунам недобрый шепоток.

- Мое имя Николя дю Комрой. Я являюсь уполномоченным лицом компании Норн в Лапладии для разрешения споров между людьми и прочими разумными существами. Сегодня я пришел сюда в качестве парламентера, чтобы мы могли обсудить совместное будущее наших народов.

Асгрим продолжал выкручиваться из рук пытавшихся его усмирить сородичей. Все остальные оценивающе глядели на Николаса: съесть прямо сейчас или погодить чуть-чуть.

- Мы не ведем переговоров с людьми на нашей вече, - поднимаясь со своего места, сказал ему один из старейшин. - Тебе должно быть это известно, о светлейшая!

Эйтайни бросила на Охотника непонимающий взгляд. Они же условились, что он назовется Стражем.

- Зато люди ведут. Мы живем на одной земле, питаемся одними и теми же ее дарами. Мы одинаково чувствуем холод и голод, горе и несчастье. И беды у нас тоже общие. То, с чем не смогли справиться мы сегодня, нападет на вас завтра. Чтобы выстоять в этой борьбе мы должны быть едины.

- Единственный, кто на нас нападает – это вы, люди.

- Это ложь, - спокойно ответил Николас. – Спросите у своих сородичей, от чего они бежали?

Все взгляды обратились на сиротливо жавшихся в углу северян.

- Разве люди выгнали вас из поселений в Утгарде?

- Да что с этих трусов взять? – крикнул кто-то из толпы.

Северяне сдвинули свои ряды еще плотнее, но тут, расталкивая своих сородичей, вперед вышел невысокий совсем еще юный Дану. Однако его лицо уже успело украсить пару глубоких шрамов.

- Мы – не трусы, - разгневано крикнул он. –Я Бельгейн, последний выживший из Хельхеймского караула. Это я принял решения оставить наши поселения на севере. Я видел полчища чудовищ, порождаемых червоточиной. Я укрощал диких Ненниров на плато Эбергус в южном Утгарде, я сражался со стаями свирепых варгов в Дрогольском ущелье. Я видел, как сотнями умирают мои братья. И после этого вы смеете обвинять меня в трусости? Где были ваши смельчаки, когда тень накрыла наши земли? Почему вы не ответили на нашу мольбу о помощи? Почему не вступились, когда наши воины погибали один за одним в битве с неведомым врагом?

На этот раз потупились южане. Однако старики продолжали взирать на юного воина с неодобрением.

- Мы жили на границе и защищали вас все это время, пока вы беззаботно почивали на лаврах. Где же ваша благодарность теперь, когда у нас больше не осталось сил огрызаться на атаки врагов? Тень накрыла Утгард не за один день. Мы вас предупреждали. Мы просили вас о помощи, но так и не дождались ее. Нам пришлось сражаться в одиночку. И мы проиграли. Тем, кто выжил, пришлось оставить свои земли и бежать. А вы, вы приняли нас, как бродячих псов, достойных лишь презрения.

Несколько северян попытались его утихомирить, но это оказалась не так-то просто.

- А как вы предлагали нам поступить? – поинтересовался все тот же старейшина. – В ваших посланиях не говорилось ничего определенного. Безотчетный страх, бесплотные голоса, черные щупальца, иссушающие плоть и отбирающие души. Это было больше похоже на бред перебравших эля длиннобородых, чем на речи бесстрашных воинов-Дану. Мы и сейчас ни за что не поверим, что ваш таинственный враг действительно существует.

Глаза Бельгейна полыхнули от гнева. Он резко дернулся вперед, повалив на пол сдерживающих его молодцов, и направился к старейшине.

- Ну и зря, - нарочито громко заметил Николас. Кажется, ему удалось отвлечь склочных обитателей холмов от драки. – Зря не верите. Враг действительно существует. И если мы сейчас ничего не предпримем, то вполне вероятно, что завтра вы окажитесь в такой же ситуации, как и ваши сородичи с севера. Только бежать будет уже некуда.

- Откуда тебе об этом знать? – спокойно спросил старейшина.

- Сегодня я был в ледяных пещерах Гримтурсов. Тень добралась и до туда. Не верите - можете отправить гонцов к южным отрогам Утгарда. Теперь великаны живут там.

- Кем ты себя возомнил, что можешь без страха общаться с нами и даже с Гримтурсами? Уж не Стражем ли? – с насмешкой сказал старейшина. Эйтайни бросила на Охотника еще один вопросительный взгляд.

- Я уже говорил, я представитель компании Норн. Компания Норн – это сообщество людей с необычными способностями. Мы принимаем в свои ряды всех, даже тех, кто никогда бы не смог пройти «последнее испытание» Стражей. Я, как старший офицер, был назначен в Лапландию решать дела подпадающих под интересы компании людей. Так же в мою компетенцию входит решение споров между людьми и прочими народами. Теперь вас удовлетворяет мое объяснение?

- Так все-таки Страж? – намного более почтительным тоном спросил старейшина, но, не дождавшись ответа, продолжил: - Даже если предположить, я сказал только предположить, что ваш мифический враг существует, то мы все равно не знаем, как с ним бороться. Или вы предлагаете отправить всех наших воинов в горы на верную гибель и оставить холмы без защиты?

- Бороться с этим врагом я вам не предлагаю. Это гм… бесполезно. Зато его можно припугнуть.

- Припугнуть тень? - удивился Бельгейн. – Но у нее нет разума.

- Ошибаешься. Разум или, по крайней мере, память у нее есть.

Николас достал из ножен свой меч. Увидев исходившее от клинка свечение, весь зал ахнул.

- Колдовство? – спросил старейшина у Эйтайни.

Королева подошла поближе и протянула руку к клинку, но тут же отдернула ее, ясно ощутив исходившую от древнего оружия волну враждебности.

- Колдовство, - задумчиво сказала она. - Только не наше.

- Госпожа Эйтайни, вы сможете сделать так, чтобы оружие ваших воинов светилось так же? Сегодня я имел возможность убедиться, что Легион теней, то, с чем столкнулись ваши сородичи с севера, реагирует на это оружие. Возможно, он сталкивался с ним в прошлом. Мне кажется, что, использовав его силу, мы сможем обратить тень в бегство. Но боюсь, что одного меня будет мало. Понадобится ваша помощь, моя королева. Способны ли ваши чары заставить светиться сталь других мечей таким же светом?

- Думаю, да. Асгрим? – Дану все это время сдерживавшие ее мужа, покорно отпустили его.

Он вернулся к королеве, мрачно оглядываясь по сторонам. Эйтайни взяла его меч, сделал несколько пасов и от него тоже начал исходить тусклый фиолетовый свет.

- Тогда все, что от вас требуется – это пол сотни воинов для похода на дальний север, - заключил Николас. - Это займет месяц, максимум два.

- Вы хотите оставить холмы беззащитными на два месяца? - старейшина оставался непреклонен. - О, светлейшая, даже ради вас мы не сможем позволить себе ввязываться в подобную авантюру. Что, если это ловушка и пока наши воины будут на севере, длиннобородые нападут на нас?

- Длиннобородые не нападут на вас по одной простой причине, - Николас сделал паузу, чтобы придать словам особую значимость. - Они пойдут на север вместе с вами.

Повисло тяжелое молчание. Дану явно не знали, что хуже: оставить свои дома незащищенными или пойти в поход вместе с лютыми врагами.

- Успех моего плана напрямую зависит от нашего числа, - пояснил Охотник.

- Хорошо, но для такого длительного похода нам понадобятся лошади. Где мы их возьмем? – нарушил тишину Бельгейн, которому явно претило занимать чужой дом из милости своих сородичей.

- Лошадей я тоже возьму на себя, - ответил Николас.

- Если у вас нет других возражений, тогда дело можно считать решенным. Мы отправляемся в поход вместе с людьми, - объявила Эйтайни.

- Но светлейшая, так же нельзя… Они же… - начал было старейшина, но глядя на то, как легко Охотнику удалось завоевать расположение северян и королевской четы махнул рукой. Да еще этот меч…Он напоминал ему о чем-то из древнейших легенд, что рассказывали старики, когда он сам был ребенком. Сути тех историй он, конечно, не знал, но хорошо понимал одно – это предзнаменование. Скоро все изменится. Но к лучшему ли? Этого не дано было знать даже древним пророкам.

Едва встало солнце, как Николас направился на лошадиный выгон за городом. Бургомистр был уже там. Наблюдал за тем, как седлают и готовят к работе его коней.

- Что там за проблема с лесорубами? – поинтересовался Гарольд, внимательно разглядывая следовавшего за Охотником юнца.

- Я как раз шел поговорить об этом. Но в начале… этот смельчак хотел бы попробовать объездить вашего Неннира.

Гарольд с сомнением посмотрел на невысокого хрупкого на вид мальчишку.

- Пусть пробует, - безразлично пожал он плечами.

Юнец взял узду и подошел к серому коню, от которого другие наездники старались держаться дальше. Жеребец оскалил клыкастую морду и плотоядно клацнул зубами по куртке смельчака. Тот ловко увернулся и стукнул его кулаком по необъятному пузу. Конь испуганно выпучил глаза. Обычно чтобы отвадить назойливых людишек ему хватало одной демонстрации. Но на этом вредное животное не сдалось, а попыталось отбить по мальчишке задним копытом, но снова мимо. Юнец резко ушел в бок и ударил по брюху ногой. Конь начал злобно надувать ноздри. Наездник поднес к его голове узду, но тот задрал морду так высоко, что достать ее не было никакой возможности. Мальчишка отвязал повод, перекинул его через шею и с помощью него притянул морду к низу, ухватился одной рукой за храп, а второй нажал на край рта, где не было зубов, заставляя чудовище открыть пасть, чтобы просунуть туда удила. Надев уздечку, наездник шепнул коню на ухо одно слово и ловким движением запрыгнул на спину без седла, потом снова что-то сказал. Жеребец таращил глаза, орошал свою могучую грудь слюной, беспорядочно топал ногами, но сбрасывать всадника не смел, как будто его заколдовали. Бельгейн, а это был именно он, проехал пару кругов галопом, чтобы животное «выпустило пар», а потом перешел на шаг, очень аккуратный и ровный, словно конь уже десять лет под седлом ходил.

- Ловкий малый, - присвистнул бургомистр. – Так что там с мостом?

- Беда, мастер Гарольд, я там один не справлюсь.

- Тролли? Там их много?

- Это не тролли и дело даже не в них, а в том, что идет за ними следом. Легион Теней. Он уже накрыл половину Утгарда, уничтожая все живое на своем пути. И если мы ничего не предпримем, то через шесть месяцев нас может постичь та же участь.

- Легион Теней? Извечная тьма из сердца самого Хельхейма пришла в движение? - нахмурился бургомистр. Видно, до него тоже доходили слухи о том, что на севере творится что-то неладное. – Но что нам делать, если даже ты не знаешь, как справиться с этой напастью? Неужели придется снова посылать в Дюарль за помощью? Боюсь, на этот раз они точно не успеют, тем более…

- Я знаю способ, но понадобиться ваша помощь. Выделите мне сотню коней и полсотни мужиков покрепче, и мы загоним этих тварей обратно в Хельхейм.

- Это весь мой табун.

- Я прослежу, чтобы ваши лошади вернулись целыми и невредимыми. Только сбор надо объявить сейчас же. Нельзя терять ни минуты.

- Но ты хочешь оставить город без защиты? – бургомистр слово в слово повторил сказанное старейшиной Дану. - А вдруг во время вашего отсутствия на нас эти… из холмов нападут.

- Не нападут, - тяжело вздохнул Николас. Ему уже порядком надоело всех уговаривать.

- Откуда такая уверенность? – продолжал сомневаться Гарольд.

- Потому что они пойдут с нами, - коротко ответил Охотник

- Что? – глаза бургомистра потешно выпучились.

- Я уже обо всем условился. Это общий враг. Чтобы победить его, мы должны выступить единым фронтом, - сделал последнюю попытку убедить его Николас.

- Но они… они хоть верхом ездить умеют? – скептически хмыкнул Гарольд.

Николас кивнул в сторону Неннира, который послушно поворачивал на рыси и даже пытался немного согнуться в шее.

- Это д… Да ты что, - не поверил ему бургомистр. – Я думал, они зеленые и клыкастые.

- Это тролли, - поправил Николас.

- Ах, ну да. А по-другому никак?

- Никак, мастер Гарольд.

- И если я откажусь…

- То у меня не останется другого выбора, как написать обо всем в своем отчете для компании. И о Неннире тоже, - последние слова были сказаны таким спокойным тоном, что бургомистру стало не по себе. Гарольду ничего больше не оставалось, кроме как положиться на план Николаса.

- Ну что ж, ты взял меня за жабры, мой мальчик. Снова.

В поход выступили быстро. Уже на следующий день были собраны необходимые припасы в дорогу, теплая одежда, поседланы все сто голов из табуна Гарольда, которых он собирался продать по осени в Нормандию. По началу люди и Дану смотрели друг на друга с подозрением. Но когда к ним присоединиться ледяные великаны Гримтурсы, взявшиеся показать им лошадиную тропу до собственных пещер, и те и другие поняли, что разница между ними не так уж велика.

Как и предполагал Николас, лошади не могли двигаться по глубокому снегу и крутым скалистым склонам так же быстро, как горные великаны. Пришлось ехать в обход. На преодоление того расстояния, на которое жители пещер тратили четыре-пять часов, лошадям потребовалась почти неделя.

Когда они добрались до места, сотканные из темного тумана щупальца уже вылезали из пещер. Шепот бесплотных голосов был слышен на привале в дне пути от пещер. Поэтому прежде, чем совершить последний переход, Николас заставил свое воинство заткнуть себе уши и спешиться.

Но через пару часов выяснилось, что эта мера не возымела успеха. Поняв, что слова не достигают их слуха, неприятель начал атаковать разум. Теперь голоса гулким набатным боем звенели прямо в голове, заставляя мысли путаться. Несколько человек и Дану в переднем ряду не выдержали и с остекленевшими взглядами рванулись вперед. Николас вместе с Бельгейном едва успели догнать их и отбросить назад, предварительно хорошо встряхнув, чтобы выбить из них всю дурь.

Ждать долее было опасно. Охотник подал команду доставать мечи. Заговоренная королевой Эйтайни сталь ярко сияла на фоне искристого белого снега. Голоса, осаждавшие разум, захлебнулись леденящим воплем ужаса и начали отступать. Клещи, стянувшие голову, медленно, со скрипом отпускали. Но Николас не поддался на первый порыв броситься вперед и обратить неприятеля в бегство. Что-то подсказывало ему, что так просто с этим древним, практически неуязвимым неприятелем им не справиться.

В пещеры он взял с собой два десятка людей и Дану, которые за время путешествия проявили себя самыми стойкими и надежными. Получив от Гримтурсов подробное описание всех туннелей, они выступили вперед, направив в каждый коридор по паре воинов. Оставаться наедине с врагом, умевшим воздействовать на разум, никому не хотелось.

За полдня им удалось оттеснить тень к противоположной стороне горы, где ее уже ждала оставшаяся часть воинов. Соединившись с теми, кто преследовал тень в пещерах, они погнали неприятеля дальше на север.

Путь через Утгард к Ледовитому Океану, что отделял Мидгард от Хельхейма, был долог и полон опасностей. Несколько раз их чуть не накрыло сходившими с гор лавинами. Во время буранов, приходилось прятаться в узких ложбинах, прислушиваясь к завыванию ветра, кружившего в воздухе хлопья колючего снега. Когда они вышли на плато, вдалеке показался табун диких Ненниров, но они поспешили уйти к востоку, не желая встречаться с превосходящим по численности конным воинством.

На северных отрогах все чаще попадались следы огромных лап. Здесь водились свирепые йети, но либо эти снежные создания тоже пострадали от великой тени, либо попросту не желали показываться на глаза.

На исходе месяца перед войском забрезжил покрытый толстой коркой льда океан. Изможденные долгой дорогой кони неуклюже ступали по скользкой поверхности. Они прошли не больше двух-трех верст, пока лед не начал трескаться под конскими копытами. Еще версту пешком они уводили тень прочь от Мидгарда, пока теплое подводное течение не истончило лед настолько, что дальше двигаться стало невозможно. Тогда Николас велел воинству поворачивать, а сам остался ждать у кромки тающего льда.

Как только преследователи скрылись из вида, тень начала возвращаться, медленно протягивая губительные щупальца к одинокой фигуре, выделявшейся на фоне алого закатного небосвода. Голоса уже не взывали к нему – поняли, что это бесполезно. Вытянувшись в острые пики тени рванулись к Охотнику, желая пронзить тело того, кто посмел встать у них на пути.

Фиолетовый клинок со свистом рассек воздух, обрубая те щупальца, которые посмели подойти слишком близко. Легион взревел, удостоверившись, что это именно то оружие, которого они так сильно страшились. За этим последовала новая атака, гораздо более стремительная и жестокая. Тени окружали его с нескольких сторон. Николас вновь ощутил, как его телом овладевает неведомая сила. Все мышцы разом напряглись, заставляя его двигаться на грани возможностей человека, так быстро, словно он стал эманацией ветра, бушующей, безудержной. Дикая пляска с тенями продолжалась несколько часов, пока враг не дрогнул, свернулся клубком и уполз обратно в свои норы в краю вечной мерзлоты.

Николас смутно помнил, как в одиночестве нагонял свое воинство, как упал с коня в изнеможении и потерял сознание. Обратно в Упсалу его принесли Гримтурсы. Очнулся Охотник уже дома в теплой постели.

- Нельзя себя так загонять, - посетовал Элаборг, подавая ему чашку с горячим травяным настоем.

- Тень остановилась? – выдавил из себя Николас, жадно приникая губами к напитку. Его мучила нестерпимая жажда.

- Великаны, те, что принесли вас сюда, сказали, что выставили посты на берегу Ледовитого океана. Если заметят какое-то движение со стороны Хельхейма, то мы узнаем об этом через несколько дней.

- Хорошо, когда вернутся все остальные?

- Две недели, может, три. Гримтурсы повели их в обход Утгарда. Там лошади смогут двигаться быстрее. Не переживайте. Вам сейчас надо отдыхать.

Он закрыл глаза, опустился обратно на подушку и вскоре снова провалился в сон.

Через пару дней он, наконец, оклемался и встал на ноги. Долго разлеживаться в кровати не позволял ни характер, ни вороной конь, каждый день, дежуривший у его окна.

Харысай сильно осерчал из-за того, что даже по возвращении домой у хозяина не хватало на него времени. Полтора месяца тягостного ожидания сделали его нрав совершенно невыносимым. Жеребец носился козлами по двору, раскидывал пуки старательного заготовленного для него же сена, ломал забор беспощадно лупцуя его ногами. Николас выловил коня во дворе, когда он обгладывал какое-то хвойное дерево.

Охотник натянул на длинные уши узду коня, укрыл спину толстым одеялом, наверх кинул войлочную подушку и приладил седло. Тугая подпруга пришлась Харысаю не по вкусу. Он недовольно прижимал уши и пихался мордой, пока Николас затягивал ее потуже.

Сразу садиться в седло Николас не захотел. Решил обождать, пока вернется из похода Бельгейн. Глядя на то, как Харысай, закусив удила начал пытаться таскать его за собой по всему двору, Охотник уверился в правильности своего решения. Пару советов от укротителя зловредных демонов ему бы явно не помешали.

Через пару дней тулпар немного успокоился и начал слушать хотя бы то, что говорил ему Николас. Команды, подаваемые от повода и от давления на бока, доходили до Харысая туго, хотя в Дюарле Николас видал и более тяжелые случаи.

Как и предсказывал Эглаборг, воинство вернулась с севера через восемнадцать дней со счастливым известием, что никаких следов тени на берегу Ледовитого океана больше видно не было. Тягости пути сильно сплотили враждовавшие до того народы. Вечером в городе устроили большой праздник в честь освободителей. Крепкий эль с охотой наливали как длиннобородым лапландцам, так и долговязым темноволосым Дану.

На следующий день Николас показал своего тулпара Бельгейну.

- Э, нет, - задумчиво протянул Дану. – Я на него не сяду.

- Почему? Он ведь не злой. Шебутной, конечно, немного, но я видал и более горячих. Неужели он хуже Неннира?

- Не в этом дело. Неннир – животное, хоть и демонического происхождения. Мои предки ловили и дрессировали их в течение многих веков. Я знаю все их повадки, любую пакость предсказать могу. Но этот… не конь это вовсе. Не возьмет он меня к себе на спину. Он, как твой меч. Тебе – верный друг, а другим и за рукоятку взять страшно. Хочешь его укротить – полезай сам. Может, тебе он покорится.

- Ну, хоть сесть поможешь?

Бельгейн кивнул и придержал коня, пока Николас медленно и аккуратно переносил вес тела на спину коня. Харысай вытерпел посадку в седло на удивление спокойно и послушно начала шагать вокруг державшего его за веревку Дану.

- Я попробую рысь.

Конь, неспешно перебирая ногами, перешел на более быстрый аллюр. Движения у тулпара были легкими, гибкими, тряски почти не ощущалось, как и скорости. А конь меж тем набирал и набирал темп, пока не пошел галопом. Бельгейн начал мелодично посвистывать, пытаясь успокоить разгорячившееся животное. Вдруг его глаза поползли на лоб:

- Демоны, не могу удержать, - крикнул он, пытаясь забрать веревку на себя. – Ой-ей, держись, сейчас плохо будет.

Николаса ощутимо тряхнуло вперед и он вывалился тулпару на шею. Харысай резко оттолкнулся от земли задними ногам и вихрем взмыл в небо, помогая себе невесть откуда взявшимися исполинскими крыльями.

От мощного рывка Дану упал на землю и выпустил край веревки.

- Что ты творишь?! – закричал Николас

- Тебя проверяю, - ехидно ответил жеребец, закладывай крутой вираж в воздухе.

Николас едва не сорвался, но потом все же сполз на спину, обняв ногами крутые конские бока.

- Прежде, чем покориться тебе, тулпар должен проверить, достоин ли ты того, чтобы он носил тебя на своей спине, - своевременно сообщил ему Харысай.

- Ты что, прошел пол Мидгарда, чтобы меня угробить?

- Почему сразу угробить? Ты же настоящий батыр{79}. Я это знаю, и ты это знаешь. Поэтому провала и быть не может, - воодушевил его крылатый конь. – Держись крепче, я спускаюсь.

Он пошел вниз так резко, что у Николаса заложило уши. Дух напрочь вышибло из легких. В висках застучала кровь. Охотник благодарил всех известных ему богов и духов за то, что с недавних пор всегда носил под одеждой рубаху из перьев. Сейчас только она могла спасти его от падения.

Тулпар таскал Николаса по безоблачному зимнему небу около часа, то поднимаясь так высоко, что от ледяного холода становилось больно дышать, то опускаясь так низко, что Охотнику казалось, что они разобьются о землю, то поворачивая так круто, что он едва не переворачивался под самое лошадиное пузо. Налетавшись вдоволь, тулпар спустился на землю и сложил свои крылья. Теперь никто бы и мысли допустить не смог, что они у него когда-то были. Николас спрыгнул на землю. Ноги гудели от перенапряжения.

Харысай тяжело дышал, широко раздувая тонкие ноздри. Охотник отвязал от узды веревку, ослабил подпругу и потащил его за собой. Шагать пришлось долго, прежде чем коню удалось восстановить дыхание. Он явно еще не привык к таким нагрузкам.

Побродив немного по лесу, они вышли на высокий утес на берегу Западного моря. Николас устроился на краю обрыва, подложив под себя полу длинной соболиной шубы. Погода стояла тихая и безветренная. Заходящее солнце оставляло на воде желто-красную дорожку. Где-то там за горизонтом лежал его родной остров. Так близко и так недостижимо далеко.

Харысай сел по собачьи на задние ноги рядом с хозяином и так же молча уставился в пустоту.

- Ты скучаешь по дому? – неожиданно спросил Николас.

- Иногда, - тихо ответил тулпар. – Но там не осталось никого, кто был мне дорог. Только место. Отец умер, милостивый хан Саргал тоже. Теперь ты мой хозяин, а значит мой дом рядом с тобой, хоть он и не похож на тот, где я родился и вырос.

Он поглядел в грустные далекие глаза Николаса и добавил:

- Знаешь, ведь снег – это тот же песок, только мягкий и холодный.

Охотник улыбнулся и ласково похлопал коня по шее.