100 дней до... (СИ)

Глава 9. Лев с сердцем домашнего кота

Дом окутала всепоглощающая тишина. Сказать, давила она на меня или же наоборот помогала собрать мысли в единый поток и направить в нужное русло, я не могла. Слишком много всего пришлось удерживать в голове, слишком о многом пришлось задуматься.

Но в одном я была уверенна совершенно точно: глубоко внутри меня поселилось принятие того, что времени у меня осталось совсем немного, и каждая минута, каждое мгновение имеет огромную ценность.

До появления Ноя в моей жизни, до того, как я узнала о том, что такой прекрасный человек, служивший опорой и пристанищем для лучшего друга, скрывал ото всех собственную боль и не сумев с ней справиться принял для себя ужасно непростое решение, кануть в небытие я не понимала, на сколько важно оберегать то, что имеешь. Мне был дан второй шанс. И я проживу эту горстку дней так, как велит мне моё сердце.

— Осталась только мансарда, — выдохнула я, огладывая начищенный до блеска первый этаж, — радует, что Ной сам по себе чистюля.

Собрав все наглаженные рубашки, я поднялась на второй этаж и неуверенно раскрыла дверь комнаты Ноя.

— Сделаю влажную уборку, пока он на работе, — прошептала я себе, переступив порог его комнаты.

Внутри было непривычно темно для светлого солнечного дня. Проведя рукой по стене радом с дверью и нащупав выключатель, я легонько щёлкнула по нему пальцами.

Комната мгновенно залилась мягким золотистым светом.

Нос защекотал приятный хвойный аромат мужского парфюма, с тонкой сладкой ноткой, заставив губы растянуться в улыбке.

Сама комната имела такую же светлую цветовую гамму, как и весь дом: та же мебель из светлого дерева, то же мягкое покрывало на двуспальной кровати, только темнее, чем в моей комнате. Вместо трюмо с зеркалом стоял большой книжный шкаф, доверху забитый книгами, как в твёрдом переплёте, так и в мягком. Многие из них были похожи на те, что держал в руках Ной на днях, видимо — сценарии к фильмам, в которых он снимался.

Небольшое окно было плотно зашторено, сквозь теневые шторы свет совершенно не проникал. Стеклянного купола на потолке тоже не было.

Грудь сильно сдавило от неприятного ощущения, будто я находилась в темнице…в подземелье. Неожиданно я поймала себя на мысли, что от стен в этой комнате веет одиночеством, не смотря на обжитость и чистоту.

Я покачала головой и подойдя к окну резко отдёрнула шторы, впустив в одичавшую комнату яркие дневные лучи.

— Вот, так намного лучше, — улыбнувшись яркому свету, — определённо лучше.

Солнечные лучики заплясали на крошечных пёрышках пыли, что разлетались по комнате при каждом движении, будто искорки бенгальского огня, только в разы нежнее.

Я разложила по аккуратно заправленной кровати рубашки и открыла шкаф: моему взору открылись ряды вешалок с рубашками, футболками и поло, все были сдержанных мягких цветов, аккуратно выглажены.

В этом весь Ной. Педант во всём.

Взяв несколько свободных вешалок, я аккуратно развесила принесённые мной рубашки, застегнув на несколько центральных пуговиц и поправив воротнички.

Намереваясь закрыть дверцу, я невольно заметила на внутренней полочке батарею баночек с медикаментами, а за ними несколько бутылок с алкоголем.

— Это ещё что? — я протянула руку и взяла одну из баночек, на который крупным шрифтом красовалась надпись «Геминейрин». — Снотворное…

От неожиданности я отступила на шаг назад.

Зачем ему столько таблеток? Что могло такого произойти, что отняло у него спокойный сон?

— Нора? — я вздрогнула от голоса у меня за спиной и обернулась. — Что ты здесь делаешь?

— Ной, я… — я замерла, уставившись ему в глаза, наблюдая, как его лицо искажает гримаса злости.

— Ты рылась в моих вещах? — Ной стремительно приблизился ко мне, заставив отступить назад, но стоило мне почувствовать спиной поверхность шкафа, как рядом с моим плечом в шкаф с силой впечаталась ладонь. — Что ты вынюхиваешь?

Сердце в груди сжалось, но я уверенно смотрела ему в глаза.

— Зачем тебе столько таблеток? И алкоголь… — внутри всё сжималось в тугую струну, но голос звучал твёрдо и уверенно, ровным счётом, как и намерение выяснить, сто не так было с сердцем человека, который стоял предательски близко ко мне.

— Не помню, чтобы платил тебе за вмешательство в мою жизнь. — его лицо было безумно близко, я видела, как вздрагивал уголок его губ от злости. Он вырвал у меня из рук баночку с лекарствами и положил в карман своего пиджака. — Ты забываешься.

— Друзьям не нужно платить за беспокойство, Ной. Лучше скажи, это нормально, что у тебя столько лекарств?

— Не лезь туда, куда не просят, Нора! — тон его голоса стал ниже, глаза потемнели.

— Ной, пожалуйста…

— Не лезь, — он резко развернулся, чтобы уйти, но я поймала его за рукав пиджака.

— Имей же смелость признаться в том, что у тебя есть проблемы, не будь трусом! Что с тобой происходит? Что тебя так сильно терзает? Мнение окружающих? Поделись со мной, не топи боль в алкоголе и таблетках…

— Замолчи! — он резко отдёрнул руку, повернувшись ко мне лицом. От резкости его действий я вздрогнула и потеряла равновесие почувствовала, что падаю.

С губ сорвалось тихое «ой» и ожидая удара я сильно зажмурила глаза.

Коснуться пола мне не дали сильные руки, прижимавшие к широкой груди. Меня окутал приятный запах парфюма и ароматизатора для машины: такого же хвойного.

— Ради всего святого, Нора… — над ухом раздался тихий голос, дрожавший, будто от напряжения и ужаса, — прости, я не хотел. Прости…

Он обнимал меня всё крепче и крепче медленно опустившись на колени, будто раненный в самое слабое место. Я чувствовала, как бешено в его груди билось сердце, будто готовое в любой выпрыгнуть наружу, пробив грудную клетку.

— Тише, — я обвила его руками, ласково поглаживая по спине и плечам, — всё хорошо, выдохни.

— Я не должен был срываться, — немного отстранившись, он уткнулся лбом мне в плечо, — сам не знаю, что на меня нашло.

— Ты вымотан, я понимаю, — я запустила пальцы в его волосы, нежно разглаживая мягкие пряди. — Прости, мне ну стоило на тебя давить.

Ной поднял голову и посмотрел мне в глаза из-под опущенных ресниц. В этих самых глазах читалась боль, одиночество и усталость, настолько сильная, что на миг мне показалось, что я смогла ощутить её физически.

Он поднял руку и нежно коснулся моей щеки, а затем медленно сократив расстояние, соединяя лица лбами.

— Прошу, только не бойся меня, — его глаза были закрыты, а между бровей пролегла складка, — ты нужна мне. Я….

Голос звучал тихо и надломлено, от чего сердце в груди болезненно сжалось.

— Я здесь, с тобой. И ты последний человек, которого я стала бы бояться.

Ной усмехнулся.

— Бесстрашная чудо-женщина?

— Да, — я усмехнулась в ответ, — если вдруг тебе понадобится услуга «жилетки», чтобы в неё можно было поплакаться, я к твоим услугам.

Ной тихо рассмеялся.

— Я не настолько жалок, Нора.

— Я никому не скажу, — прошептала я.

От осознания близости его губ к моим между лопатками пробежали мурашки, а тонкий запах кофе дурманил голову на столько, что бороться с желанием коснуться губами его губ с каждой секундой становилось всё труднее.

— Нора, — Ной перешёл на шёпот, его дыхание стало чаще, — не будь такой нежной… У меня не каменное сердце. Нам нужно держать дистанцию.

— Кому нужна эта дистанция, — улыбнулась я, — у нас одна жизнь. У каждого из нас только одно сердце. Так почему мы не можем делать то, что они нам велят?

Медленно сократив расстояние, я прильнула к его губам, запустив пальцы в его мягкие волосы. Дыхание сбилось от собственной решительности и волнения, а тело само по себе двинулось вперёд, прижимаясь к его груди сильнее, стараясь получить больше.

Он ответил, с лёгкостью сдаваясь под моим напором и казалось, что всё было на своём месте, что именно эти губы до дрожи нежные и мягкие, что жадно впивались в мои, были продолжением меня самой. Его губы касались неспеша, но плавно забирая на себя инициативу, будто пробуя меня на вкус, смакуя, наслаждаясь и впитывая каждое касание.

Тёплые руки скользили по моей спине, сжимая ткань футболки, будто напоминая самому себе границы, которые безумно хотелось разрушить.

— Нора, — его губы скользнули по моей щеке, касаясь нежно, но требовательно, спускаясь к шее, — нужно остановиться… — его голос звучал тихо и низко, будто у зверя перед нападением.

Дыхание щекотало кожу под мочкой уха, заставляя томному стону сорваться с губ.

— Ты же этого не хочешь… — по телу растекалась приятная, тёплая истома, — так зачем себя заставлять…

Где-то в кармане пиджака Ноя настойчиво завибрировал телефон.

— Я должен ответить, — выдохнул он в перерыве между горячими касаниями его губ к моей шее, ключицам, — это может быть Стас.

Нехотя он отстранился от меня и вытащил из кармана телефон.

— Так я и думал, это он, — немного помедлив, он провёл пальцем по экрану, принимая вызов. — Слушаю.

— Ной, я сейчас возле твоего дома, — послышался встревоженный голос Стаса из мобильника, — и вижу, как твоя мать заходит в ворота.

Лицо Ноя побледнело и вытянулось.

— Я понял, спасибо, — он перевёл на меня встревоженный взгляд, — на этом всё?

— Да, я зайду позже.

Ной прервал вызов и положил телефон обратно в карман.

— Зайди в свою комнату, — он медленно встал и потянул меня за руку, помогая подняться, — и не выходи, пока она не покинет дом.

— Но..

— Прошу, сделай так, как я сказал.

Я прижалась спиной к стене и медленно сползла на пол рядом со слегка приоткрытой дверью моей комнаты.

Сердце в груди отбивало отчаянную дробь, а губы, шея и ключицы будто горели, напоминая о том, что совсем недавно их касались жаркие и нежные губы.

Я глубоко вдохнула и выпустила воздух через нос, стараясь успокоиться, но тело то и дело напоминало мне о жутком голоде по его рукам.

На первом этаже сильно хлопнула входная дверь, заставив вздрогнуть и то, что я услышала дальше заставило меня замереть на месте в полном оцепенении.

— Какого чёрта ты рассиживаешь дома? — голос был женским, звонким и угрожающим, от его звука по спине пробежали неприятные холодные мурашки.

И это…мама Ноя?

— Я собирался уходить, мам. У меня много работы.

— Не лги мне, щенок! — тишину пронзил звук бьющегося стекла. — Если бы у тебя было много работы, то ты перечислил бы мне уже деньги!

— Я переводил тебе крупную сумму пару недель назад.

— Мне нужно ещё. Грошей, что ты мне перевёл недостаточно. Разве ты хочешь, чтобы твоя мама выглядела как женщина низшего сословия?

У этой женщины явно что-то не так с головой.

Я прикусила губу, борясь с желанием спуститься вниз и показать этой хамке, как следует вести себя с людьми, но сдерживалась. Какой бы она ни была — это его мама.

— Если бы ни эти сплетни, ты бы получал намного больше!

В ответ лишь тишина, ни слова против.

Я молча ждала, борясь в нараставшей внутри яростью. И стоило входной двери на первом этаже захлопнуться, как я встала на ноги и тихо спустилась вниз.

Ной сметал веником в совок осколки чашки, которую видимо, разбила женщина, покинувшая дом. Он молчал, но я видела, как по его щекам ходили желваки, а грудь быстро поднималась и опускалась, выдавая сбивчивое дыхание.

Он подавлен.

Заметив моё присутствие, Ной поднял глаза и натянуто улыбнулся.

— Прости, что вышло долго, — всем своим видом он пытался показать, что ничего не произошло, но выходило крайне неважно.

— Прекрати притворяться, у тебя ужасно выходит.

— Что? С какого перепуга ты говоришь со мной в таком тоне?

— Ну, — ядовито выдохнула я, — тон твоей матери тебя не смущал. Почему не нравится мой?

Уголок его губ дрогнул, выдавая нараставшую в нём злость.

— Мои отношения с матерью тебя не касаются, ты не поймёшь, — его голос звучал так же холодно, как и некоторое время назад в его комнате.

— Откуда мне иметь представление, — выплюнула я, — у меня же и семьи то никогда не было.

Мои слова заставили его замереть на месте.

— В моём понимании, семья нужна для того, чтобы поддерживать друг друга, а не гнобить. Почему ты молчал, Ной?

— А почему ты молчала, когда та девчонка в примерочной втаптывала тебя в грязь в примерочной, раз ты такая сильная и независимая? А, Нора?

— Я постояла и за себя, и за тебя, на съемочной площадке. — я усмехнулась, сделав шаг ему навстречу и смотря в потемневшие от злости глаза. — Теперь вот жду, когда ты, трус, вспомнишь наконец, что ты мужчина, а не тряпка!

С его губ сорвался рык, а рука резко сжала ткань моей футболки на груди, но это не на мгновение не помешало смотреть ему в глаза с такой же злостью и отчаянием.

— Не жди к ужину, много работы, — он резко отступил назад и сверкнув безумными от ярости глазами, захлопнул за собой входную дверь.

В доме повисла немая, давившая на сердце тишина. И спустя мгновение я опустилась на пол закрыв лицо руками.

Поперёк горла встал горький ком, а руки мелко дрожали.

— Прости, Ной… — сорвался с губ невольный шёпот, — я не должна была…