100 великих политиков

Князь Александр Михайлович Горчаков, канцлер Российской империи (1798–1883)

Самый искусный российский дипломат князь Александр Михайлович Горчаков родился 4 июля 1798 года в Хаапсалу, в Эстляндии. Он принадлежал к старинному аристократическому роду. Его отец – генерал-майор Михаил Алексеевич Горчаков – по долгу службы вынужден был часто менять местожительство. Кроме Хаапсалы Горчаковы жили в Ревеле и Петербурге. Воспитанием сына и четырех дочерей занималась мать, Елена Васильевна Ферзен, дочь полковника, происходившая из остзейского дворянства. Кроме Александра в семье было четыре дочери. После смерти отца он отказался от своей доли наследства в пользу сестер. Начальное образование Александр получил дома, а затем окончил гимназию в Петербурге. После гимназии Горчаков, блистательно сдав приемные экзамены, поступил в Царскосельский лицей, где учился на одном курсе с Пушкиным, Дельвигом, Кюхельбекером. Пушкин предрекал Горчакову: «Тебе рукой Фортуны своенравной указан путь и счастливый и славный». Уже в лицее Горчаков решил, что непременно станет дипломатом. Его идеалом дипломата стал Иоанн Антонович Каподистрия – статс-секретарь и управляющий российским МИД, а впоследствии – президент Греции. Горчаков считал, что его кумир обладал прямым характером и органическим отвращением к интригам, и выражал желание служить под его началом. Он окончил лицей в 1817 году с золотой медалью за «примерное благонравие, прилежание и отличные успехи по всем частям наук» и поступил на службу в Министерство иностранных дел в чине титулярного советника. Ему действительно довелось служить под началом Каподистрии, отвечавшего за восточные и греческие дела. Вместе с ним Горчаков участвовал в конгрессах Священного союза и там познакомился с Александром I. Тот приметил молодого дипломата и не раз вспоминал о нем как об одном из лучших выпускников лицея. В 1820 году Горчакова назначили секретарем посольства в Лондоне. В 1822 году он стал первым секретарем, а в 1824 году Горчакова произвели в надворные советники. В 1827 году он покинул Лондон из-за разногласий с российским послом в Англии Ливеном. Официальная же формулировка гласила, что Горчаков оставил свой пост по состоянию здоровья. После Лондона он отправился поправлять здоровье в Рим на пост первого секретаря миссии при папском престоле. Здесь он изучил новогреческий язык и основательно вник в суть «Восточного вопроса» – проблемы взаимоотношений европейских держав с Османской империей и судьбы Константинополя и проливов. В 1828 году он был переведен в Берлин советником посольства. В 1829 году Горчаков дорос до поверенного в делах во Флоренции, затем был посланником в Тоскане, а в 1832 году получил назначение советником посольства в Вене. В 1834 году ему был пожалован чин статского советника. Однако конфликт с министром иностранных дел Карлом Нессельроде вынудил Горчакова уйти в отставку в 1838 году в чине статского советника. Незадолго до этого Горчаков женился на Марии Александровне Урусовой, вдове графа И.А. Пушкина. Семья графов Урусовых была богата и влиятельна при дворе, что открывало для 40‑летнего дипломата в будущем хорошие карьерные перспективы. Однако лишь 3 года спустя, в 1841 году, отношения с министром при содействии графа Урусова были урегулированы, и Горчаков отправился посланником в Штутгарт – столицу Вюртемберга. Главной задачей нового посла стало поддержание авторитета России как главного покровителя малых германских государств. В Вюртемберге Горчакова застала революция 1848 года. Он был противником революционных методов в политике и с тревогой сообщал в Петербург, что надо приложить все усилия, чтобы уберечь Россию от подобных потрясений.

В 1850 году он, сохранив пост в Вюртемберге, стал представлять интересы России при Германском союзе во Франкфурте-на-Майне. Его главной задачей было, играя на противоречиях между Австрией и Пруссией, противиться объединению Германии, которая могла бы представлять серьезную опасность для России, и стремиться к сохранению аморфного Германского союза. При этом Российская империя выступала как покровительница и защитница мелких германских государств от австрийских и прусских притязаний.

В июне 1853 года Горчаков перенес трагедию – смерть жены в Баден-Бадене, которую горячо любил все 15 лет супружества. Ему пришлось заботиться как о двух собственных сыновьях, так и о детях жены от первого брака.

В июне 1854 года Горчакова назначили на очень важный пост посланника в Вене, но здесь ему не удалось добиться благожелательного для России нейтралитета Австрии в Крымской войне. В этой войне Россия стремилась захватить Константинополь, установить свой контроль над Черноморскими проливами и превратить Черное море в «русское озеро». Однако очень скоро выяснилось, что Англия и Франция стремились не допустить этого и уничтожить русский Черноморский флот – основное орудие для захвата Константинополя. Англо-французский флот вошел в проливы. Противостоять ему русский Черноморский флот, одержавший последнюю в истории России крупную морскую победу при Синопе над турками, никак не мог. В марте 1854 года Англия и Франция, после отказа Николая I вывести войска из Молдавии и Валахии, объявили войну России. К счастью, планов аннексии каких-либо русских территорий западные союзники не имели. Не собирались они лечить и «больного человека Европы» – Турцию, хотя волей судьбы и стали ее союзниками.

На Горчакова была возложена задача удержать Австрию от антироссийских действий. Однако Вена слишком опасалась российской гегемонии на Балканах в случае захвата Константинополя русскими войсками и сокрушения Турции. Император Николай I также не верил в удачный исход миссии Горчакова и, провожая его в Вену, заявил: «Я доверяю Вам. Но я совсем не надеюсь, что Ваши усилия увенчаются успехом». Вскоре Горчаков информировал Петербург о стягивании австрийских войск к границам Дунайских княжеств. Это создавало угрозу русским войскам, оккупировавшим княжества. Под влиянием совместного ультиматума Австрии и Пруссии русские войска вынуждены были уйти за Дунай, и Горчаков никак не смог повлиять на позицию Вены и предотвратить неблагоприятное для России развитие событий. В прямом же вступлении в войну Вены и Берлина в Лондоне и Париже не были заинтересованы. Это грозило всеевропейской войной, катастрофическим ослаблением России и переделом сфер влияния и границ на континенте, к которому Англия и Франция не были готовы.

В декабре 1854 года Горчаков представлял Россию на конференции в Вене послов всех воюющих государств. Он стремился смягчить выдвигаемые союзниками требования в отношении будущего мирного договора. Горчакову удалось завязать тайные переговоры с представлявшим Наполеона III графом Морни, но это уже никак не повлияло на условия мира. Под нажимом Австрии, грозившей вступить в войну на стороне коалиции, в марте 1856 года был подписан Парижский мирный трактат, по которому Россия лишилась права иметь военный флот на Черном море.

В 1856 году, после заключения Парижского мира, главный недоброжелатель Горчакова Нессельроде ушел в отставку. На него была возложена ответственность за дипломатическую изоляцию, в которой Россия оказалась в ходе Крымской войны. 15 апреля 1856 года Горчаков был назначен императором Александром II министром иностранных дел. Император высоко оценил деятельность Горчакова в Вене. Международная ситуация, в которой он принял руководство российской дипломатией, была для России неблагоприятной. Результатом Крымской войны стала утрата Россией последних следов европейской гегемонии, обретенной в 1814 году после победы над Наполеоном I. Эта гегемония постепенно сошла на нет уже к концу 20‑х годов из-за экономической слабости Российской империи, вызванной сохранением крепостничества, и начавшегося военно-технического отставания страны от других великих держав. После Крымской войны на полтора десятилетия Россия была также обречена на второстепенную роль в решении «Восточного вопроса» – вопроса влияния на Балканах и контроля над Черноморскими проливами. Действительно же великой мировой державой Россия перестала быть почти на столетие – вплоть до Второй мировой войны. Поражение Франции во франко-прусской войне 1870–1871 годов позволило России ликвидировать наиболее тяжелые статьи Парижского мира и восстановить свой флот на Черном море, но роль первоклассной военной и тем более военно-морской державы ей более не пришлось играть никогда в своей истории.

К счастью для России, с захватом Севастополя цель войны для Франции и Англии была полностью достигнута. Они с готовностью вернули России все завоеванное в Крыму и весьма умеренно вознаградили Турцию Южной Бессарабией, где преобладало турецкое и татарское население. Точно так же для Российской империи война утратила смысл еще раньше – даже не после падения Севастополя, а когда в осажденном городе пришлось затопить Черноморский флот.

С назначением Горчакова современники связывали крутой поворот в российской внешней политике. Свое видение главных внешнеполитических задач Горчаков изложил в специальном циркуляре от 21 августа 1856 года и в личном письме императору. Он подчеркивал, что желательно, чтобы правительство проявило «преимущественную заботливость» внутренним делам, обращая свое внимание за пределы империи только тогда, когда «того безусловно потребуют положительные пользы России». В связи с этим Горчаков произнес историческую фразу: «Говорят, Россия сердится. Нет, Россия не сердится, а сосредотачивается». В отчете о работе МИДа за 1856 год Горчаков так пояснил свою позицию: «Россия мысленно сосредоточивалась не из чувства задетого самолюбия, а с сознанием силы и своих подлинных интересов. Однако она не отказывается ни от попечения о своем достоинстве, ни от ранга, принадлежащего ей среди великих держав Европы». Речь отнюдь не шла о следовании политике изоляции, которая в сложившихся условиях для России никак не могла быть блестящей. Горчаков считал необходимым поиск новых союзников, но обязательства по любым союзным договорам Россия должна брать только такие, которые совпадали бы с ее национальными интересами.

Своими главными задачами Горчаков видел отмену ограничительных статей Парижского договора, запрещавших России, равно как и Турции, иметь военный флот на Черном море, и подготовку внешнеполитических условий для новой войны против Турции. Для достижения этой цели следовало отказаться от непосильных обязательств в европейских делах, в том числе и тех, которые были связаны с поддержанием принципов Священного союза. Роль «жандарма Европы» была больше России не по плечу.

Александр II считал, что России необходим союз с Пруссией, чтобы противостоять Франции. Однако Горчаков убедил императора, что Пруссия в данный момент – слабейшая из великих держав, поэтому союза с ней для восстановления пошатнувшихся позиций России будет недостаточно.

Сначала Горчаков сделал ставку на сближение с Францией. Он считал, что для французского императора гораздо важнее «Восточного вопроса» положение в прирейнских германских землях, все более подпадающих под влияние Пруссии. К тому же между Англией и Францией существовали достаточно острые противоречия на Ближнем Востоке и их коалиция времен Крымской войны не могла сохраниться. Российскому посланнику в Париже графу Киселеву было предписано сообщить Наполеону, что Россия не будет возражать, если Франция аннексирует Савойю и Ниццу.

В сентябре 1857 года Горчакову удалось достичь соглашения с Францией. Петербург обязался поддерживать Париж в германских делах в обмен на поддержку в делах ближневосточных. Обе державы выступили в защиту Черногории от турецких посягательств. Они также поддержали идею объединения Валахии и Молдовы и расширения автономии Дунайских княжеств. Наполеон готовился к войне с Австрией и нуждался в благожелательном нейтралитете России. В связи с этим 3 марта 1859 года в Париже был подписан секретный франко-русский договор о нейтралитете и сотрудничестве. Дипломатическая блокада, в которой Россия оказалась в ходе Крымской войны, окончательно рухнула.

Русско-французская дружба, благополучно миновавшая турецкие рифы и франко-сардино-австрийскую войну, не вынесла другого, гораздо более серьезного испытания – восстания в Польше в 1863–1864 годах. Еще до начала восстания, в самом начале 1860‑х годов, Наполеон III стал поддерживать польскую эмиграцию во Франции и поднимать вопрос о международном статусе Польши. Как считал Горчаков, в 1862 году произведенный в вице-канцлеры, польский вопрос оставался «камнем преткновения» для всех держав. После начала польского восстания отношения с Францией были практически заморожены, поскольку Париж и Лондон активно поддерживали повстанцев и требовали восстановления в Польше конституции 1815 года. В этих условиях естественным казалось сближение с Пруссией, которая ни в коем случае не могла поддерживать польское восстание, грозившее перекинуться на прусскую Польшу. Инициатива сближения исходила от главы прусского правительства Бисмарка, который видел в содействии или хотя бы в благожелательном нейтралитете России необходимое условие для объединения Германии вокруг Пруссии. Горчаков же со своей стороны дальновидно решил, что именно Пруссия станет сильнейшим государством в Германии, и с ней надо дружить, чтобы заставить Англию и Францию пойти на ревизию Парижского трактата. В 1863 году, вскоре после начала польского восстания, была подписана секретная русско-прусская конвенция о взаимной помощи «для восстановления порядка и спокойствия» в польских землях. После подавления польского восстания Горчаков оценил все выгоды начавшегося сближения с Пруссией. Российский нейтралитет помог Бисмарку победить Данию, Австрию и Францию. Горчакова тем временем в 1867 году произвели в канцлеры. Он оказывал влияние не только на внешнюю, но и на внутреннюю политику России, будучи сторонником крестьянской и судебной реформ.

Одним из дипломатических успехов Горчакова стала продажа США российских колоний в Америке – Аляски и Алеутских островов. Российско-Американская компания, ведавшая этими колониями, давно уже была банкротом. Для немногочисленного русского населения Аляски все необходимое приходилось завозить далеким океанским путем, и стоило это неимоверно дорого. В 1860‑е годы направление русской экспансии на Дальнем Востоке окончательно сместилось в сторону Приморья и Приамурья, и Аляска осталась далеко в стороне, превращаясь в непосильную обузу. Горчаков знал о том, что на Аляске обнаружены золотоносные жилы, но это только грозило России новыми опасностями. Империя не могла держать на Аляске сколько-нибудь значительных военных и полицейских сил из-за слабости российского военного и торгового флота. После же начала «золотой лихорадки» туда неизбежно хлынули бы банды старателей со всего света, вооруженные кольтами и карабинами. Немногочисленное русское население быстро бы растворилось в многочисленных пришельцах, и российский суверенитет над Аляской превратился бы в фикцию. Поэтому Горчаков поспешил договориться о продаже Аляски по приемлемой цене до того, когда в колонию мог хлынуть поток золотоискателей и российские владения в этом случае пришлось бы отдавать вообще за бесценок. На совещании у царя 16 декабря 1866 года, когда все участники безоговорочно высказались за продажу Аляски, Горчаков заметил: «Вслед за армией золотоискателей с лопатами может прийти армия солдат с ружьями». Договор о продаже Аляски за 7 200 тысячи долларов, что было эквивалентно 11 млн золотых рублей, был подписан в Вашингтоне 18 марта 1867 года и в апреле ратифицирован российским императором и Сенатом США. В Америке, в том числе в конгрессе, существовала большая оппозиция покупке Аляски, которую считали сомнительным приобретением, не сулящим каких-либо очевидных выгод. Поэтому американское правительство, пока шли переговоры, уверяло общественность, что речь идет только о долгосрочной аренде. Кстати сказать, и сегодня, в начале XXI века, американцы никак не могут прийти к окончательному мнению, выиграли они от покупки Аляски или проиграли. Этот штат на душу населения получает наибольшие федеральные дотации в стране после Невады. Добыча же там нефти и других полезных ископаемых стоит так дорого, что за пределами Аляски их потреблять не выгодно. Между прочим, американских чиновников, в том числе и государственного секретаря, обвинили впоследствии, что они получили значительные взятки от русских, чтобы принять идею покупки Аляски и добиться ее ратификации в Сенате.

Но гораздо более важным, чем решение аляскинского вопроса, стала для Горчакова смена союзников в Европе. Переговоры с Францией в 1866–1867 годах показали, что Париж не готов поддержать Россию в «Восточном вопросе». Тогда Горчаков окончательно сделал выбор в пользу Пруссии, прямо заявив: «Серьезное и тесное согласие с Пруссией есть наилучшая комбинация, если не единственная».

Начало долговременному русско-прусскому сближению положила миссия генерала Э. Мантейфеля, прибывшего в Петербург в августе 1866 года в качестве специального представителя короля Вильгельма I. В ходе переговоров с Горчаковым была достигнута договоренность, что Пруссия поддержит русское требование об отмене статей Парижского трактата, запрещавших России иметь военный флот и укрепления на Черном море. Взамен Горчаков гарантировал благожелательный нейтралитет России во время любых войн, которые Пруссии придется вести за объединение Германии. В 1868 году стороны заключили джентльменское соглашение на этот счет.

В «Восточном вопросе» Горчаков занимал весьма осторожную позицию. Он считал, что Россия должна лишь «морально руководить» национальными движениями славян на Балканах, не допуская при этом кровопролитных войн и «всякого религиозного фанатизма». Он категорически предписывал российским посланникам «не втягивать Россию в осложнения, которые могут помешать нашей внутренней работе». Здесь Горчакову приходилось противостоять «партии войны» во главе с военным министром графом Милютиным и российским послом в Стамбуле графом Игнатьевым. Они выступали за продолжение русской экспансии на Ближнем Востоке, в Средней Азии и на Дальнем Востоке. Насчет Средней Азии Горчаков был с ними солидарен. Именно в период канцлерства Горчакова были покорены основные территории Средней Азии, в том числе Хивинское и Кокандское ханства. Но Горчаков не столь оптимистично смотрел на возможности новых приобретений на Дальнем Востоке – из-за удаленности этого региона от Европейской России и очевидных трудностей его освоения.

В 1870 году, когда определилось поражение Франции в войне с Пруссией, Горчаков объявил об одностороннем отказе России от ограничительных статей Парижского трактата. После Седана он убедил царя, что сейчас самое время заявить «справедливое требование» России. Горчаков понимал, что разгромленная Франция не в состоянии протестовать против решения России восстановить Черноморский флот. Пруссия честно выполнила свое обязательство о поддержке русских требований. Австрия, разбитая четырьмя годами ранее, не могла возражать против действий России, так как в этом случае могла столкнуться с единым русско-прусским фронтом. Горчаков настаивал на немедленном демарше, еще до окончания франко-прусской войны. В это время можно было безусловно рассчитывать на прусскую поддержку. По предложению Милютина было принято решение ограничиться отменой только ограничительных статей Парижского трактата, касающихся Черного моря, но не его территориальных статей. 31 октября 1870 года Горчаков разослал «циркулярную депешу» всем правительствам, подписавшим Парижский трактат, и всем русским послам за границей. Там утверждалось, что трактат уже неоднократно нарушался подписавшими его странами. Поэтому Россия более не считает себя связанной теми статьями Парижского трактата, которые ограничивают ее права в районе Черного моря. В циркуляре Горчакова утверждалось, что 2‑я статья Парижского трактата была несправедлива по отношению к России, так как Турция, Англия и Франция имели свои военные эскадры в Средиземном море. Поэтому в военное время по просьбе Турции иностранные военные суда могли появиться в Черном море, что делало черноморское побережье России уязвимым для нападения и «могло явиться посягательством против присвоенного этим водам полного нейтралитета». В то же время Горчаков подчеркивал, что Россия не намерена возбуждать вопрос о проливах и готова к переговорам о подтверждении остальных статей Парижского трактата или о заключении нового договора. Горчаковский «циркуляр» был враждебно встречен Австро-Венгрией и Англией, но они ограничились словесными протестами. Турция вообще смолчала. Пруссия заявила о поддержке российской позиции об отмене самых «неудачных» статей Парижского трактата. Для примирения сторон и урегулирования вопросов, связанных с договором 1856 года, Бисмарк предложил созвать в Петербурге совещание представителей держав, его подписавших. Это предложение было принято всеми державами, но по предложению Англии конференция была перенесена в Лондон.

Горчаков добился признания своего циркуляра на международной конференции в Лондоне 13 марта 1871 года. Там была подписана конвенция европейских держав о режиме черноморских проливов. Она вновь разрешила России иметь военный флот на Черном море, узаконив циркуляр Горчакова 1870 года и отменив соответствующие статьи Парижского трактата 1856 года. Конвенцию, которая также разрешила Турции в мирное время открыть проливы для прохода иностранных военных судов, подписали Россия, Турция, Германия, Австро-Венгрия, Англия, Франция и Италия. Расчет Горчакова оказался точен. Англия, не имевшая союзников для войны с Россией и желания вести такую войну, не стала в итоге ставить России палки в колеса. Пассивно вела себя и Австро-Венгрия, еще не оправившаяся от поражения 1866 года. Разгромленной Франции было вообще не до Черного моря. Пруссия честно выполнила обязательство не препятствовать отмене Парижского трактата в обмен на обязательство России сохранять нейтралитет в войнах, которые вела Пруссия. Не протестовала и прусская союзница Италия. Неожиданная поддержка пришла России из Северной Америки. Вашингтон, в благодарность за поддержку Петербургом федерального правительства во время гражданской войны, заявил, что никогда не признавал тех пунктов Парижского трактата, которые запрещали России иметь военный флот на Черном море.

Отмена ограничительных статей Парижского трактата стала крупнейшей дипломатической победой Горчакова. Он стал поистине национальным героем России. За этот выдающийся успех в марте 1871 года Горчаков был пожалован титулом светлейшего князя. Горчаков считал отмену основных статей Парижского трактата своим главным дипломатическим достижением.

Вместе с Бисмарком Горчаков стал одним из инициаторов «Союза трех императоров» – российского, германского и австрийского. В этом союзе русский канцлер видел прежде всего средство дипломатической подготовки новой русско-турецкой войны, а германский – преддверие антифранцузской коалиции. В мае 1873 года, во время первого визита Александра II в Вену, была подписана во многом подготовленная Горчаковым русско-австрийская политическая конвенция. Сам Горчаков расценил как успех то, что конвенция «позволила забыть неприятное прошлое», равно как и то, что в тексте конвенции «призраки панславизма, пангерманизма, полонизма были сведены до минимальных размеров». В октябре 1873 года, во время пребывания в Вене германского императора Вильгельма, он присоединился к русско-австрийской конвенции. Так возник «Союз трех императоров». Надежда Бисмарка, что «Союз трех императоров» обеспечит нейтралитет России в случае франко-германской войны, не реализовалась. В 1875 году Горчаков настоял перед императором, что Россия должна поддержать Францию во время военной тревоги на франко-германской границе, и тем предотвратил новую войну.

Горчаков же рассчитывал, что три императора будут вести согласованную политику на Балканах. Но уже кризис 1876 года, связанный с восстанием в Боснии и Герцеговине, показал явное несовпадение позиций. Горчаков пытался убедить Австрию и Германию принять российский план автономии для Боснии, но сначала потерпел неудачу. Когда же согласованные требования европейских государств были отвергнуты Турцией, единственный выход из кризиса Горчаков видел в войне. Он писал Александру II: «Наши традиции не позволяют нам быть индифферентными. Есть чувства национальные, внутренние, против которых трудно идти». Он имел в виду сочувствие делу освобождения балканских славян от турецкого ига, широко распространенное в русском обществе. В январе 1877 года Горчакову удалось подписать Будапештскую конвенцию с Австрией, гарантировавшую австрийский нейтралитет в предстоящей русско-турецкой войне. За этот нейтралитет австрийцы получили Боснию и Герцеговину, а англичане – Кипр.

Русско-турецкая война 1877–1878 годов закончилась полной победой России. Русские войска оказались под стенами Константинополя. После заключения 31 января 1878 года Адрианопольского перемирия Александр II требовал скорейшего заключения полноценного мирного договора. Горчаков рекомендовал послу в Стамбуле графу Игнатьеву заключить лишь прелиминарный мирный договор, чтобы иметь возможность в дальнейшем учесть интересы Австро-Венгрии и Германии, дабы не допустить их блокирования с Англией против России. При этом канцлер настаивал, чтобы было создано сильное и независимое от Турции болгарское государство.

3 марта 1878 года был подписан Сан-Стефанский мирный договор, признававший полную независимость Сербии, Черногории и Румынии, объявлявший широкую автономию Болгарии с включением в ее состав Македонии. Фактический контроль над Болгарией осуществляли русские войска. России возвращалась Южная Бессарабия и отходил ряд пограничных турецких городов на Кавказе. Однако против Сан-Стефанского мира выступили Англия и Австрия, добившиеся его пересмотра на Берлинском конгрессе.

Горчакову не удалось предотвратить созыва этого конгресса, на котором плоды победы России были существенно урезаны, и ей не удалось достичь гегемонии на Балканском полуострове. России была возвращена Южная Бессарабия и отданы турецкие города на Кавказе – Карс, Ардаган и Батум. Зато созданное по Сан-Стефанскому мирному договору в марте 1878 года независимое Болгарское государство было значительно урезано в территории, хотя и осталось под протекторатом России (неофициально в русской армии ее называли «Забалканской губернией»). Но урезанная Болгария уже не могла в одиночку угрожать Константинополю и превратиться в средство русского контроля над проливами. На Берлинском конгрессе Горчаков основательно поругался с Бисмарком, которого обвинил в пренебрежении интересами России и нежелании поддержать ее против блока Англии и Австрии. Горчаков объяснял свое дипломатическое поражение тем, что «против России была злая воля почти всей Европы». В письме Александру II он называл Берлинский конгресс «самой черной страницей в моей служебной карьере». И сделал неутешительный вывод: «Придется вернуться к известной фразе 1856 года: России предстоит сосредоточиться». После Берлинского конгресса престарелый Горчаков постепенно отошел от активного руководства внешней политикой. В 1880 году он уехал в длительный заграничный отпуск для лечения. В 1881 году уже без участия Горчакова в Берлине был формально возобновлен «Союз трех императоров». В марте 1882 года император Александр III отправил Горчакова в отставку с сохранением за ним чина канцлера и должности члена Государственного совета. В последние годы жизни он продиктовал воспоминания о своей жизни. Горчаков умер 27 февраля 1883 года в швейцарском городе Баден-Баден. Его похоронили в фамильном склепе в Петербурге на кладбище Троице-Сергиевой Приморской пустыни.