3+1=... (СИ)

Глава 8

Пока Марина принимала душ, пока приводила себя более-менее в порядок, пока суетилась на кухне — мозги сами собой встали на место. Неуместная нежность куда-то спряталась — не факт, конечно, что не вылезет в самый неподходящий момент.

Зато вспомнилось кое-что, о чем она в моменте не подумала. Ей тогда, в этом моменте, вообще не чем было думать. А вот Андрей подумал и вспомнил. О средстве защиты. О презервативе.

В том чувственном тумане, который окутал все, что происходило между ней и Андреем, вдруг появился просвет. И Марина вспомнила то оглушающее разочарование, когда Андрей вышел из нее. Тогда ей хотелось впиться зубами ему куда-нибудь в самое мягкое и нежное место. Как он мог? Как он смел прерваться?! Теперь Марина понимала причину и не могла не оценить выдержку и предусмотрительность Андрея.

С ней такое случилось впервые — что она настолько потеряла голову, что забыла обо всем. А Андрей не забыл. Он подошел к вопросу ответственно. Марина замерла с тарелкой в руке. Ей вдруг пришла очень простая мысль. Скорее всего, судя по возрасту Демьяна, его рождение не было результатом запланированной беременности. Сколько было Андрею, когда родился Дема? Лет двадцать? Меньше? В этом возрасте не становятся отцами по той причине, что хотят ими стать. Это, с большой долей вероятности, случайность. Или, если совсем просто — залет.

И Андрей очень не хочет его повторения, похоже.

Марина оказалась не готова к тому чувству внезапной обиды, которое кольнуло ее. Получается, это она так потеряла голову, что забыла обо всем. А Андрей — нет. Ему было с ней не так невероятно хорошо, как ей с ним?!

Эй, ты чего, мать? Тебе попался адекватный мужик, который ответственно относится к сексу. Радоваться надо! Тем более, что с твоим бэкграундом все равно это вообще не имеет никакого значения.

И все же… И все же теперь, ко всему прочему, в Марине на полную катушку кипело любопытство.

Как в твоей жизни появились дети, Андрей? И что случилось с их матерью? Что ты за человек, Андрей, что у тебя, куда не ткни — одни вопросы. И почему мне так нужны ответы на эти вопросы?

— Это сосиски в тесте?

Марина обернулась.

Андрей надел брюки. А рубашкой пренебрег. А спасибо ему всечеловеческое за это! Потому что, несмотря на то, что голова включилась, а вместе с ней и любопытство, не любоваться Андреем без рубашки было невозможно.

— Это каннеллони.

— Первый раз вижу. Но выглядит вкусно.

Они сели ужинать. Андрей нахваливал еду, спрашивал, что это такое — так, будто на самом деле собирался готовить. Марина исправно поддерживала разговор, но мозг шерстил совершенно в другом направлении. К тому моменту, когда гостю был предложен чай, и гость на этот чай согласился, Марина поняла, что дальше оставаться в неведении — выше ее сил.

— Андрей…

— Все было очень вкусно, — он тряхнул головой, будто прогоняя рассеянность. — Правда, очень. И чай. Спасибо большое.

— А особенно хозяйке удался кипяток.

— Мариш…

Нет, не называй меня так! Не называй, пока мы не поговорим!

— Андрей, нам надо поговорить.

Он вздохнул, откинулся спиной на стену.

— Самое поганое, что может быть после охуенного секса и вкусного ужина — это «Нам надо поговорить».

А вот и привычный Лопатин вернулся. В голове мелькнула фраза из серии «Доедывай и уебывай». Не хочешь говорить — вали домой! Но Марина все эти слова без труда удержала. Она еще помнила ту его открытую и мягкую улыбку.

— Ты можешь меня хотя бы выслушать?

Андрей сел ровнее, положил руки на стол и сцепил пальцы в замок.

— Я тебя обязательно выслушаю.

Это было сказано серьезно. Серьезно и спокойно. Он и в самом деле хочет услышать то, что она скажет. И Марина тут же разволновалась.

— Понимаешь… — она не смогла усидеть на месте и начала ходить по просторной кухне, бесцельно то и дело беря в руки всякие предметы — сахарницу, полотенце, стакан, чайник.

Чайник у нее Андрей забрал. Силком усадил за стол.

— Что случилось?

— Ничего! — выпалила Марина. А потом выдохнула, разгладила штаны на коленях и начала говорить, не глядя на Андрея и стараясь не торопиться. — Просто… Понимаешь… Дема и Кася каждый вечер мне скидывают фотографии, как они отдыхают у твоих родителей.

— Я им скажу, чтобы они к тебе не приставали.

Это было сказано таким тоном, что Марина все же посмотрела на Андрея. Его лицо было совсем чужим и каменным.

— Ты что! Я совсем не это имела в виду! — не торопиться не получалось. Что ты там себе надумал своей упрямой Лопатинской головой?! Все же совсем не так! — Мне очень нравится, что они делятся со мной своими фотографиями! И что рассказывают о том, что с ними происходит! Правда, Андрей. Но, понимаешь…

Он не понимал. А она устала ходить вокруг да около.

— Я в общении с ними — как на минном поле. Постоянно боюсь сказать или сделать что-то не то. Андрей, расскажи мне про их мать. Если я не буду знать… Я просто не понимаю, как… Нет, это не шантаж. И я не ставлю тебе условий. Но…

Марина рискнула снова посмотреть в лицо Андрею. Оно было закрытым. Ты не понял, да? А я больше не знаю слов, которыми объяснить. Были и другие слова, которые, возможно, помогли бы. Но Марина была уверена, что забыла, как пользоваться этими словами. Предательство и одиночество заставлять забыть такие слова, как «Ты нужен мне».

Андрей встал и молча вышел из кухни.

Что же. Это более чем красноречивый ответ. И очень честный. Спасибо тебе за него, Андрей.

Он вернулся, одетый в рубашку.

Это было так похоже на ту их первую встречу, что буквально стрельнуло в висок.

Андрей снова сел за стол. Рукава белой рубашки были закатаны до локтя, и он поставил их на стол.

— Это ни хуя не веселая история, Мариш. Тебе она не понравится.

То, что «Мариша» никуда не делась, стрельнуло в другой висок. И еще какой-то обреченный тон Андрея. К волнению вдруг добавился страх. Иррациональный. Чего бояться в словах?

Впрочем, ей ли не знать, как больно, почти смертельно могут ранить слова?

Так. Что-то надо с этим сделать.

Марина встала, подошла к шкафу, открыла его и достала бутылку вина, за ней из другого шкафа — два бокала.

— Я готова.

Андрей протянул руку и забрал у нее бутылку.

— Опять вино. А ты не до хрена ли пьешь?

Марина не то, что опешила — просто охренела от такого заявления. И даже слова снова всплыли в голове ругательные. А потом возмущение внезапно схлынуло. И оставило Марину наедине с фактами. Когда Митя ушел, она ведь и в самом деле искала утешение в вине. До крайностей не дошла. Но в пятницу вечером в одно лицо выпить бутылку вина — это стало привычкой. Привычкой, которая помогла выжить и не свихнуться. И вино дома всегда было. А это… это и в самом деле не очень здоровый признак. Она же вроде бы излечилась. Вон недавно даже сама отметила, что думает о Мите просто как о факте своей биографии. Без эмоций.

Тогда, возможно, Андрей прав.

— Ты прав, — теперь Марина протянула руку и потянула бутылку из его пальцев. — Нам это не надо.

Андрей бутылку не выпустил.

— Мне это надо. Штопор дай.

Марина достала из ящика штопор, положила на стол. А потом села и молча наблюдала. Как Андрей сдирал упаковку. Как ввинчивал штопор. Как потом вытаскивал пробку и пил вино прямо из горлышка.

Забытые бокалы тихо звякнули в ее руке. Негромко стукнула о стол полупустая бутылка.

— Это хреновая история. Ты сейчас это поймешь.

— Рассказывай. Я умею слушать.

В первый раз Андрей стал отцом на первом курсе. И, конечно, он ни хрена это не планировал!

Андрей родился в поселке городского типа, который был создан при крупной ГРЭС. Когда-то здесь была всесоюзная стройка, когда-то сюда приезжали молодые люди со всей страны. Так сюда приехали и бабушки и дедушки Андрея. Тут родились и его родители. Но Андрей с какого-то возраста всегда знал, что он отсюда уедет. Может, пример брата тому способствовал. Андрей хотел уехать, получить высшее образование, развернуться. В родном поселке на двенадцать тысяч жителей ему было тесно.

И после окончания школы Андрей рванул покорять большой мир. Университет покорился ему сразу, и это, наверное, вскружило ему голову. И началось — общежитие, гулянки, развеселая студенческая жизнь. Учеба ему давалась легко, и Андрей был уверен, что все так и дальше будет.

А потом он споткнулся о Наташку.

Натаха была, как и Андрей, приезжей. Как и он, жила в общежитии. Но на этом сходство их биографий и заканчивались. Натаха была родом из села, где жили только натуральным хозяйством, рыбной ловлей и охотой. У нее отец был егерем. Местная молодежь, кто побойчее, из родного села так и норовила уехать.

Вот и сама Наташка поступать с город увязалась за бойкой подружкой, а точнее, за компанию с ней, просто в городе погулять. И неожиданно сама поступила — сильный в тот год был на эту специальность недобор. Этот факт, и новая студенческая жизнь в общежитии так изумили Натаху, что у девчонки слегка сорвало крышу. А, может, и не слегка.

На студенческой гулянке они и познакомились. И, поскольку, в тот день была очередь Андрея приводить девчонку в комнату — он этим воспользовался. А что — тогда Натаха была ничего, и, главное, бойкая и активная. Когда дают — кто ж откажется. Ну и что, что пьяненькая? Он тоже был тогда не совсем трезвым.

В общем, закрутилось у них. И так закрутилось, что Наташка залетела. Андрей даже тогда с себя ответственности не снимал. Хотя Наташка поставила его в ситуацию, когда выбора уже не было. Она не говорила ему до последнего. А у нее еще, как назло, долго ничего не было видно! Или Андрей по молодости не знал, на что обращать внимание. В общем, когда Натаха ему сказала о беременности, делать что-либо было уже поздно. В смысле, для аборта время уже вышло. И тут либо посылать ее на хрен, пусть выкручивается, как хочет. Или жениться.

Первый вариант Андрей отверг почти сразу. Не то, чтобы прямо из соображений душевного благородства. Натаха просто пригрозила, что всем расскажет, как Андрей с ней поступил.

Андрей дорожил своей учебой. Несмотря на всю его разгульную жизнь, учеба давалась Андрею легко, и учиться Андрею нравилось. Да и преподаватели его хвалили. Лишиться всего этого ему не хотелось. Нет, Натаха, конечно, не могла заставить его бросить учебу. Но ославить — вполне. А своей репутацией крутого парня и, одновременно, умняша, Андрей дорожил.

Ну и женится, хрен с ней. Никто от этого не умирал. «Второго быстренько заделаете, и отсрочка от армии будет», — хлопнул его по плечу сосед по комнате. Охренеть перспектива, конечно — так подумал тогда Андрей. Но слова того соседа оказались пророческими.

Сыграли спешную свадьбу — скромную и совсем не веселую. Наташка оформила академический отпуск и уехала обратно к себе в село. Родители с обеих сторон вроде бы отнеслись к этому нормально, даже обрадовались — особенно родители Андрея.

Дема родился душным августом в больнице в районном центре. Андрей плохо помнил те события. Больше помнил свою растерянность, что не знал, как держать младенца и очень боялся сильно сжать или уронить. Наташка на его фоне выглядела очень уверенной.

А потом у него началась учеба, и он уехал. А Наташка осталась. Андрей даже ни капли сомнений не испытывал, что это нормальная схема. У родителей Натахи большой солидный дом, сами они люди солидные и серьезные. Теща у Андрея — вообще женщина степенная и обстоятельная, Наташка в семье младшая, третья, так что теща уже двух внуков вынянчила. В общем, все должно быть в порядке. А там видно будет.

Все было в порядке недолго. А потом Натаха начала ему обрывать телефон, настаивать на том, чтобы приезжал чаще, давила на то, что ребенка Андрей не видит, и сына он не любит.

Да какое там — сын?! Какое там — любит?! Андрею девятнадцать, и о его семейном статусе напоминает только тонкое обручальное кольцо на пальце. Наташка и Демьян где-то далеко. Андрею жутко не нравилось имя, которым назвали сына. Андрея даже не спросили толком — имя дали в честь какого-то там прадеда по тестевой линии. Ну и хрен с вами. Демьян — так Демьян. Он где-то там далеко, а тут у Андрея — студенческая жизнь, почти такая же бурная, учеба, сессии.

И Наташка в телефоне.

Ее звонки становились все чаще, а тон все истеричнее.

Когда ты приедешь? Ты нас совсем не любишь! Дема растет без отца. Не будь такой сукой, Андрей!

А до ее села больше четырех часов на автобусе! Не наездишься. И не хочется.

Он приехал только на Новый год. Уже начал немного подрабатывать. Привез кучу подарков — недорогих, но много — и Наташке, и малому, а тестю с тещей.

И будто все вернулось на какое-то время. И стол богатый, и теща расстаралась, и рады ему. И Демка такой уж прикольный, а не красный и сморщенный. Только с размерами одежды Андрей промахнулся — но в большую сторону, так что «на вырост», как сказала теща.

В общем, это были очень даже неплохие несколько дней. Белые сугробы и сказочный зимний лес за окнами, тесть с рассказами про охоту, теща с борщом, в котором ложка стояла. И ласковая Натаха, с которой они каждую ночь дорывались друг до друга. И можно, оказывается, без резинок, пока грудью кормит.

В общем, не так уж и плохо оказалось в семейной жизни. Наташка строила планы, как она на следующий год восстановится на учебу, и они будут снова вместе с Андреем. Все упиралось в то, куда девать Демьяна. Либо забирать с собой, но тогда им нужна студенческая общага. И все равно на следующий год Дема будет еще слишком маленький, чтобы его даже в какие-то ясли пристроить. Либо оставить Дему с родителями Наташки. Теща была категорически против. Андрей даже подумывал о том, чтобы поговорить со своими родителями, чтобы они взяли Дему — ему казалось, что его отец и мать будут совсем не против. Но теща встала стеной, сказав, что ребенок в год еще слишком маленький, чтобы отрывать его от матери, и пусть Натаха еще год посидит в академе. В общем, еще какое-то время шла позиционная война с тещей, а потом случилось классическое «никогда не было, и вот опять».

Натаха снова залетела, когда Демьяну не было еще и года. Оказалось, что кормление грудью ни хрена дает никакой гарантии от новой беременности. А Андрей поверил, что можно без резинок.

Ну, вот она, отсрочка от армии.

Все прошло ровно по тому же сценарию, что и с Демой. Беременность Натаха скрывала до последнего, пока не стала поздно. Теще лишь вздохнула и сказала: «Ну, зато им вдвоем нескучно будет».

Нескучно было всем. Вторая беременность далась Наташке тяжело, она плохо себя чувствовала, ее тошнило, Дема капризничал.

Она звонила ему в любое время дня и ночи, плакала, кричала, требовала, чтобы приехал. А он что? У него учеба. У него уже первый, как это сейчас называют, стартап. Первые серьезные по студенческим меркам деньги. И никакого желания туда ехать.

Разница в возрасте между сыновьями — меньше двух лет. Андрей уже махнул рукой на имя младшего сына. Касьян, подумать только, Касьян! А чо не Феофан?! Такое ощущение, что назло ему. Каська родился слабеньким и болезненным, с Наташкой тоже как-то не все благополучно случилось. И все начало сыпаться. Не вдруг. Но постепенно и неуклонно.

Теща выхаживала Касю. У Натахи пропало молоко. Андрей учился, работал и отделывался от жены деньгами. Сначала она еще звонила и скандалила. А потом просто писала: «Денег закинь на карту».

А потом он все же приехал. И охренел. Демка совсем уже большой и чего-то лопочет, играясь привезенной машинкой. И Кася уже на человечка похож, щекастый, а не заморыш. Но Наташка…

Андрей не мог понять, что его так… пугает. Пожалуй, да, пугает в этой новой Наташе. Они не виделись месяца четыре после рождения Каси. И сейчас это была другая девушка. Болезненно худая, словно не она это была с большим животом всего несколько месяцев назад. Лицо какое-то с сероватым оттенком. И внезапная сеть капилляров на носу, который будто увеличился в размерах.

И лишь когда за ужином Наташка потянулась к бутылке с водкой, Андрея осенило.

Потом, уже совсем поздним вечером, они сидели на кухне втроем — Андрей и тесть с тещей. Дети спали, Наташка тоже. Тогда-то Андрей и узнал про дядьку Наташи, который спился до белой горячки и смерти. И еще были какие-то пьющие люди в родне. При том, что сами родители Наташи не увлекались горячительным. Но в целом, на деревне пьющими людьми не удивишь. Ты попробуй лучше непьющего найди. А женский алкоголизм страшен как-то в особенности.

Но вся эта философия не объясняла Андрею, что делать теперь.

Он не знал, что делать. И не стал ничего делать.

Уехал. Учился. Работал. Защитил диплом. Сделали с ребятами свою первую фирму.

И не брал трубку, когда звонила Наташка. Все контакты — через тещу. Деньги — ей же. И как-то это все подозрительно быстро вошло в норму. Звонил теще два раза в год — на Новый год и поздравить с днем рождения. Пацанам подарки передавал через водителя междугороднего автобуса. И кроме этих нескольких дней в году ничего не напоминало Андрею, что у него где-то там далеко есть жена и два сына. А он забывал. Кольцо обручальное давно валяется где-то в углу ящика. Штамп в паспорте — да и пусть. Родители тоже отстали, после того, как Андрей рявкнул, что детям с матерью лучше.

Он раздумывал о том, чтобы развестись, но так и не стал этого делать. Ведь для этого надо что-то делать. А его все и так устраивало. У Андрея все вообще было зашибись!

Бизнес с парнями у них попер в гору. И от этого закружилась голова. Дорогие шмотки, дорогая тачка, своя квартира. И все это он сам, сам! И визитка со словами «Генеральный директор», и собственный кабинет с большим креслом, и переговоры, на которых ты чувствуешь себя реально королем. И загулы в кабаках, и бани с шлюхами — все было.

А где-то там, в другом мире жили Наташка и пацаны. И никто не скажет, что Андрей не заботился о своих сыновьях! Он теще столько денег присылал, что можно все их село месяц кормить. И подарки. И звонил. И теща говорила: «Все в порядке, Андрюшенька». А если теща говорит, что все в порядке — значит, так оно и есть. Теща у Андрея — женщина серьезная.

Насколько все не в порядке, Андрей понял, когда теща позвонила и сказала сухим, шуршащим, как осенний лист, голосом, что Наташа умерла. Отравилась паленой водкой. До райцентра довезли, но спасти не смогли.

Андрей не мог сказать, что испытал сильное горе. Наташа стала для него давно чужой. Да и не были они никогда близки по настоящему, не знали друг друга. Они как два бильярдных шара: столкнулись с размаху, ударились друг о друга — и раскатились в разные стороны. А потом еще раз. И раскатились окончательно.

Он не нашел в себе сил приехать на похороны. По голосу тещи понимал, что разочаровал, даже обидел ее. Но не мог, просто не мог. Не мог и не хотел видеть Наташу в гробу. И не знал, что ему делать с мальчиками. Не было ни малейших идей. В его нынешнюю шикарно устроенную жизнь сыновья не вписывались никак.

Андрей сказал теще, что все обдумает и даст знать. Но не думалось вообще. И не хотелось думать. Не хотелось что-то менять в своей жизни, где было все, что ему надо — работа, спортзал, бары, клубы, отдых на море. Как сюда вписать двух пацанов?!

Так продолжалось месяц, два, три. А потом, в один прекрасный майский день в его дверь раздался звонок. Это была пятница. Андрей заехал домой переодеться, вечером он планировал посидеть с друзьями-партнерами в гастробаре. И девушки там тоже ожидались. В общем, Андрей предвкушал приятный вечер пятницы. А тут звонок в дверь.

За порогом стояли два пацана. И в первые секунды Андрей не понял, кто это. Нет, теща исправно присылала фотографии сыновей. Но Андрей их никогда особо не рассматривал, только благодарил дежурно. Да и камера на телефоне у тещи была слабенькая, снимки выходили смазанные. А не на снимках, а вот так, в натуральном виде Андрей видел сыновей давно. Не мог даже вспомнить, когда.

А теперь за порогом стояли двое мальчишек. Один, крепкий, темноволосый, стоял, наклонив голову и глядя исподлобья. Второй, ниже на голову, тощий и русоволосый, жался за спину первому.

— Ну, бать, здорово, что ли.

То, от чего он так успешно прятался, то, про что он успешно делал вид, что это вообще почти не существует — оно нагнало его.

Пока Андрей пребывал в ступоре, разглядывая пацанов, зазвонил телефон. Это оказалась теща. И вот Андрей уже слушает ее плачущий задыхающийся голос:

— Андрей, Андрюшенька, мальчики пропали! Люди говорят, что видели, как они на автобус садились. Так, может, они у тебя появятся… — теща судорожно всхлипнула. — Так ты уж… Прости, не уберегла. Да кто ж думал-то…

— Они у меня, — заторможено ответил Андрей, не сводя взгляда с двух пацанов за дверью. Это его сыновья. Его сыновья. Охренеть.

Потом он, подперев кулаком щеку, смотрел, как они ели. Андрей в какой-то момент перестал спрашивать, что они будут, и вывалил на стол просто все, что было из съестного. И с каким-то странным, совершенно незнакомым чувством наблюдал, как Кася грызет сервелат. Прямо вот так, от палки. И как Дема пьет молоко прямо из бутылки.

Пацаны были чумазые и явно голодные. Но винить в чем-то тещу и тестя Андрей не мог. У него в голове стучала мысль: «Это мои сыновья. Мои. Грязные, чумазые, голодные. А ты в кабак собрался, с блядями. Что делать будем, Андрей Евгеньевич?».

Он отправил их по очереди в ванную, причем Демьян пошел первым, а потом обучал Касьяна обращению со смесителем и душевой кабиной. И даже остался контролировать. Пока они мылись, Андрей написал в чат, что прийти не сможет. Ответы даже читать не стал, на звонок коротко ответил: «Дела. Семейные. Потом объясню».

Да какой, на хрен, кабак, какие шлюхи? Куда он этих двоих гавриков денет? Не выгонять же их? А одних оставить — тоже не вариант.

После ванной, чистые и сытые, мальчишки легли на разобранный диван и почти мгновенно вырубились. А Андрей не спал в ту ночь почти до трех часов.

Пил чай. Алкоголь не лез. А уж после истории с Наташкой…

Вот что ему делать, что?!

И какие бы варианты не приходили Андрею, все они казались ему неправильными. Теща по телефону сказала, что они завтра… точнее, уже сегодня приедут с тестем. И заберут мальчишек.

Заберут его сыновей.

А ты, Андрей, позволишь, чтобы у тебя забрали сыновей?

Он почти не говорил с мальчиками. Он не знал, о чем с ними говорить. Он не знал, почему они убежали из дома бабушки с дедушкой. Андрей полагал, что неплохо изучил своих родственников, и не верил в то, что бабушка с дедушкой обижали родных внуков. Но отчего-то же они сбежали.

Сбежали к родному отцу, так-то.

Андрей так ничего и не придумал. Уснул с чугунной головой.

На следующий день он не придумал ничего лучше, чем накормить мальчишек яичницей и повезти их в парк аттракционов — теще с тестем должны были приехать только после обеда. Сидеть в квартире и молчать было выше его сил.

Сыновья на предложение согласились — Касьян с восторгом, Демьян как-то скованно, будто одолжение делал. Они очень странно смотрелись в кожаном салоне его бэхи — два мальчика в не очень чистой и потрепанной одежде — Андрею вчера и в голову не пришла мысль закинуть их одежду в стиральную машину. Ведь Андрей же переводит приличные деньги на детей! Неужели нельзя было их как-то лучше одеть?! А, с другой стороны, что он знает о том, сколько денег надо на детей? Может, этих денег не так уж и много. То, что вчера казалось таким сложным, сегодня усложнилось еще больше.

Они очень странно смотрелись вместе. Стильно и модно одетый молодой мужчина: дизайнерские кроссовки, джинсы, футболка — и двое мальчишек в потрепанной одежде и кроссовках, которые каши просят.

Андрей чувствовал какое-то нарастающее жжение в груди. Чтобы унять его, он покупал все, что мальчики просили — в основном, просил Кася. Сахарная вата, попкорн, газировка. Любые карусели. Дело кончилось тем, Касю после аттракциона вырвало. Андрей понятия не имел, что с этим делать! Не, когда собутыльник блюет — это явление со студенческих лет знакомое. А тут…

Проходившая мимо молодая женщина с коляской выручила Андрея — дала ему упаковку влажных салфеток. Андрей кое-как оттер Касю, велел больше ничего не есть и не пить — и они поехали домой. А там, у его дома, их уже ждали тесть с тещей.

Идущий рядом Демьян замер. Андрей зачем-то повернул голову и тоже замер. У него есть детская фотография с точно таким же выражением лица. Тогда Андрей бычился из-за того, что ему не разрешали завести собаку. Демьян похож на него, как две капли воды. Его старший сын.

— Дема, Кася! — первым к ним шагнул тесть. Теща стояла на месте и вытирала пальцем глаза. — Ох, и напугали вы нас! Ну, пойдемте, покажите-ка мне, как тут все в городе.

Мальчишки спорить не стали. Дед взял внуков за руки, и они пошли к детской площадке. Уже на половине дороги Демьян обернулся. И от его взгляда жжение в груди вернулось с удвоенной силой.

Андрей подошел к теще.

— Давайте, в квартиру поднимемся.

— Не надо, Андрюша, мы ненадолго. Ты уж прости, что так вышло. Ты не думай, что у нас мальчикам плохо. Ну как… Как можем, конечно, так и… — она вздохнула. — Сыты, обуты, одеты. Школа у нас своя в поселке есть, хорошая школа, теперь правда девятилетка, но хорошая! Да и вообще… — теща еще раз вздохнула и часто заморгала. — Они сами не свои после смерти… Наташи. Демьян постоянно огрызается, а Кася снова писать в постель ночью стал. А тут еще это… Ох… Надеюсь, все обойдется.

Андрей смотрел на стоящую перед ним очень немолодую женщину. Она вырастила троих детей. Младшего ребенка похоронила. А теперь Андрей повесил на нее воспитание двух внуков. Своих родных детей.

— Пусть мальчики останутся со мной, — словно со стороны услышал Андрей свой голос. А потом малодушно добавил: — Пока.

Теща охнула. Снова оттерла глаза.

— Ох, Андрюша, Андрюша… Так ведь… Не надо бы говорить, а все одно… Я молчать про такое не умею. И знать ты должен. Кася, может, и не от тебя.

— В смысле? — Андрею даже показалось, что он ослышался.

— Да вот так. Как за взрослым человеком доглядишь? Ты далеко, а тут Валерка, Наташкин кавалер еще со школы. Ходить повадился. Свечку не держала, Андрей, сказать ничего не могу точно. А только Кася на Валерку-то больше похож, чем на тебя.

Андрей вспомнил, как отирал лицо Каси влажными салфетками, его острые коленки и локти. А какая теперь уже, на хрен, разница?!

— Пусть мальчики останутся со мной, — повторил Андрей тверже. Потому, что любой другой ответ был еще хуже. Позволить забрать обоих? Нет. Пусть заберут только одного Касьяна? Нет.

Есть только один вариант. Один-единственный возможный. От которого жжение в груди становилось хотя бы немного меньше. Правда, от него же начинала кружиться голова.

— Ох, Андрюша… — всхлипнула теща. — Да что же это такое творится…

И она зарыдала.

Где-то за спиной неловко кашлянули.

Андрей обернулся. Тесть, крякнув, шагнул вперед и обнял жену.

А Демьян, все так же набычившись, произнес:

— Не реви, ба. Батя сказал, как сделать. А он знает, что говорит.

Ох, сын мой старший, бате бы твою уверенность.