30 лет спустя (СИ)

Глава 14

В Хиросиму мы прибыли, когда в иллюминаторе едва-едва светало. Капитан нашего кораблика, вежливо постучав в дверь каюты, прокричал из-за двери:

— Мы на месте, господин.

Химари, во сне сложившая на мою тушку и руки, и ноги, приподняла голову, взглянула в мое лицо, оказавшееся неожиданно близко, но не отпрыгнула от меня, а тихонько проведя мне по щеке ладошкой, поговорила певучим голоском:

— Доброе утро Артем.

И нет, не подумайте, никакой близости у нас с ней еще не было. Просто несколько дней в очень тесном помещении и сон чуть ли не в укладке «смирно» из любой, даже самой скромной скромницы, могут сделать девушку довольно широких взглядов. Тем более, это у нас не та самая описанная скромница, а вовсе даже кицунэ, ёкай оперирующая набором довольно своеобразных инстинктов и жизненных установок. Короче, еще поживем, посмотрим, до чего наше общение докатится.

Покидая рыбацкую лодку, окончательно расплатился с ее хозяином. Видели бы вы, какими глубокими поклонами меня провожали все три члена этой маленькой команды.

Однако, прежде чем отправляться на поиски неизвестностей, я решил еще раз ознакомиться с записями, добытыми мной в Ватиканской библиотеке. Остров Хонсю — самый крупный из всех Японских островов, без четких ориентиров тут можно очень долго бродить без какого-либо положительного для себя результата. И, сразу отметая возможные обвинения в плохой памяти, замечу: дорогу до того места, где предполагалось иезуит мог заложить монастырь, я, конечно же, еще перед вылетом из Рима наметил. Только наш самолет же должен был приземлиться в Токио. Это, считай, чуть ли не противоположная оконечность острова. Опять же, путь, проложенный по карте, — это, несомненно, замечательно, но надо же еще ориентиры на карте соотнести с реальностью.

Впрочем, в том, что самолет не донес нас до места, был и один довольно неплохой момент: сейчас, от Хиросимы, наш путь по японским землям выглядел куда короче.

Предстоящий путь, в первом приближении, наметил, но сразу мы с Химари никуда не пошли. В принципе, у меня, разумеется, в моем домене был складирован неплохой запас продуктов, но мы же сейчас в одном из самых крупных городом Японии пребываем, можем пообедать не привычными блюдами из продуктов длительного хранения, а устроить себе настоящее пиршество. Тем более и время на это не потеряем.

Главной ответственной за выбор национальных блюдя, разумеется, назначил кицунэ. Ну, а кого еще, это же она у нас местный житель? К моему изумлению, девушка на мою просьбу угостить меня самыми лучшими блюдами местной кухни скорчила довольно недовольную мордашку.

— Надоела рыба, — объявила она, — а больше ничего из местной кухни тебе точно не понравится. Японцы вообще крайне неприхотливы к еде. Давай лучше поищем один из китайских ресторанчиков. Обещаю, ты не разочаруешься.

По рассказам своего отца я знал, что китайские блюда имеют очень сложный и зачастую совершенно неожиданный для европейцев вкус, потому сразу же ввел ограничения: никаких сладких и кисло-сладких видов мяса, никаких странных ингредиентов, типа тараканов и водяных клопов, включая сюда же мясо крыс, кошек и прочих собак. Задумавшаяся на секунду кицунэ сразу же вынесла вердикт: тогда ищем ресторан с блюдами Сычуаньской кухни.

Ага! Оказывается, китайской кухни в самом Китае вообще не существует, у них там чуть ли не в каждом кантоне готовят совершенно свои блюда. Химари назвала только восемь наименований самых известных тамошних региональных кухонь, причем припомнила такие диаметрально противоположные их особенности, что даже такой тугодум, как я, понял: воедино эти противоречивые кулинарные течения слить уж точно не получится. И таки да, по описаниям Сычуаньская кухня выглядела ну, очень привлекательно.

Нужный ресторан был найден вскорости. А дальше начались поистине китайские церемонии. Лично я просто хотел побыстрее поесть и всевозможные ухищрения повара, ножом срезающего с запеченной утки тоненькие, буквально прозрачные пластины нам на тарелки, меня не сильно забавляли, но моя спутница от всех этих священнодействий буквально млела. Что ж, пришлось соответствовать торжественности момента.

Но, вообще, все было остро, пряно и очень вкусно. А от насекомых в заказанной нами пище оказалось одно только название: «Муравьи взбираются на дерево», как мне перевела название лапши с мясным фаршем очень довольная этой своей выходкой с выбором подобного блюда Химари. Кстати, внешне на свое название блюдо ничуть даже не похоже, разве что мелкие зеленые листики в качестве плавающей в густом соусе приправы о том дереве напоминали. В самом конце трапезы нам подали суп. Острый, хоть и назван был кисло-сладким. Такие они, китайцы, путанники!

Отдав должное своим желудкам, мы направились на автовокзал. Ну, не пешком же нам брести сто двадцать километров, ведь, правда, же? Заодно и в пару к старинной карте из библиотеки Ватикана там можно прикупить современную, с местными реалиями.

В точку, обозначенную на моей ватиканской карте как Лес Призраков, мы с моей спутницей прибыли лишь под вечер. Среди находившихся в многолюдном салоне междугороднего автобуса, мы единственные, кто пожелали тут сойти. Некоторые из прочих пассажиров еще и взгляды в нашу сторону временами кидали… подозрительные и жалостливые одновременно.

Даже странно, в такой перенаселенной стране, как Япония, никто эту долину ни подо что не занял. Совершенно не тронутая на вид природа, как сто и даже тысячу лет назад. Ну, это я так думаю. Во всяком случае, граница леса за прошедшую сотню лет ничуть не изменилась. И где же мне следы деятельности это католического ученого искать прикажете? Может, кицунэ выпустить, чтобы та опрос местных лис произвела? Это я так над собой ерничаю, если кто не понял. Очень сложную задачу я перед собой поставил, почти неразрешимую, найти в чужой стране следы иностранца, приезжавшего сюда практически целый век назад.

Впрочем, одна идея при рассмотрении современной карты этих мест у меня все же появилась. На карте совсем неподалеку от того места, где мы находились, была расположена сторожка лесника. Ну, если, конечно, по прямой отмеривать, через лес, так-то, если в обход, вдоль опушки, несколько километров придется топать. Вот с ним-то я и задумал побеседовать. Может что-то сможет рассказать?

Только к леснику идти, на ночь глядя, мне показалось не очень удачной идеей, туда мы поутру направимся, а пока решили здесь, где стоим, расположиться на ночлег.

Вообще-то самым безопасным для меня лично было бы убраться в мой домен. Только при таком решении присутствовал один маленький нюанс: лисица. Может, я и перестраховщик, но пока допускать эту демонессу к средоточию своей души я считаю малость преждевременным. Точнее, нюансов было даже целых два: как-то незаметно я стал считать Гофуку исключительно своим, а ведь это совершенно не так: его сущность завязана на служении представителям рода Лю. Случись любая свара между мной и Химари, Гофуку точно будет на стороне последней.

Так что пришлось нам всем троим на ночлег просто на лесной опушке располагаться. Правда, не совсем уж беззаботно: Гофуку, как существо абсолютно не нуждающееся во сне будет охранять наш сон, а в придачу к нему, совсем уж на всякий пожарный, я еще и своего духа жизни дополнительно из его плана бытия призвал. Черт его знает, зачем призвал, просто показалось, что так будет лучше, предчувствие у меня такое вдруг прорезалось.

Выспаться не удалось. Едва задремал, пришло сообщение от моего духа. Он обнаружил приближение со стороны лесной чащи духов, содержащих эманации смерти. Не помню, приводил ли уже классификацию духов, согласно этим эманациям, на всякий случай расскажу еще раз.

Итак, изначальным источником вообще всех духов являются разумные существа, живущие в различных мирах. Бог его знает, по каким причинам, после смерти некоторых из них, их души не уходят в общий круговорот душ на перерождение, а трансформируются в духов. А вот дальше у самих духов начинаются различия. Большая их часть оказывается мобильной и уходит в особый план, который называют планом духов. Именно оттуда слабейших из них призывают шаманы. Эти духи способны к специализации по части использования для своего развития разнообразных стихиальных энергий и не только их. Некоторая же часть духов по какой-то причине остается привязанной к определенным объектам своего мира. Развитие для них тоже возможно, но исключительно в единственном направлении — с поглощением и последующим использованием магии смерти. Ага, те самые призраки, которые дали название лесу, возле которого мы так необдуманно расположились.

Так вот, мой дух передал мне сигнал, что приближаются призраки. Он, как представитель фракции, использующей диаметрально противоположное начало, жизнь, особо чувствителен к подобным персонажам.

— «Опасно»? — Поинтересовался я у него, используя для общения даже не слова, а скорее чувственные образы. Все же дух у меня не слишком развитый, только-только к планке третьего уровня подобрался. Надо бы почаще с ним заниматься, обучая новым заклинаниям магии жизни и запитывая своей маной, но в последнее время как-то все недосуг было.

— «Слабые призраки, но много», — точно также образами обрисовал для меня сложившееся положение дух. — «Дашь поддержку = всех поглощу/опасности не представляют».

Ага, понятно. Если я буду его подпитывать, мой дух обещает всех победить. Ну, что же, попробую поступить именно так. Уж больно не хочется куда-то экстренно по ночной тьме перемещаться.

Саму схватку, хоть она и происходила практически вплотную от нас, я не столько видел, сколько получал о ней репортаж от связанного со мной духа. Подавляющее большинство прибывающих из леса духов, прежде всего, на него, как на представителя противоположной стихии реагировали. Редкие-редкие духи смерти, очевидно, и ко мне пытались присосаться, у меня же тоже жизненная магия — основополагающая, но их было мало, и моя энергетика без проблем справлялась, растворяя прицепившихся паразитов.

Иное дело мой дух. Хоть он, благодаря своему уровню мог одновременно потягаться даже не с одним десятком первоуровневой мелочи, набрасывалось на него их куда больше. И каждый так и норовил отщипнуть кусочек. Разумеется, мой защитник тоже откусывал, и куда больше, чем отдельные крохи — призраки, стараясь сразу же захваченное у врага употребить на восстановление своих собственных повреждений, но общий баланс добытого и потерянного складывался не в его пользу. Да только я дополнительной подпиткой тоже способствовал его восстановлению, а призраков раз за разом становилось все меньше.

Итог закономерный: Лес Призраков утратил основание для своего такового наименования. Ну, или число оснований значительно поуменьшилось. Кто знает, сколько их еще в чаще леса скрывается. Лично мне в качестве бонуса за это невидимое сражение Система пропечатала: Сила магии +1. Неплохой результат, на мой взгляд, за действия, которых даже и описать толком не сможешь.

И ведь что характерно, Гофуку все так же безмятежно осуществлял функции по охране нашего лагеря, напрочь не подозревая о состоявшемся только что прямо возле него сражении.

Убедившись, что все завершилось, я снова провалился в сон. Может, хоть сейчас доберу недостающие его часы.

В целом, выспаться вполне получилось. И будильник вышел что надо: ароматы очень вкусного походного варева, сготовленного на костре нашим ожившим халатом. Даже удивительно, каким образом Гофуку, при всем том, что не может ощущать вкуса пищи, умудряется так вкусно готовить. Мы с Химари в буквальном смысле, вылизали свои тарелки.

После вкусного, сытного обеда и солнышко улыбается веселей, и пичуги на ветках щебечут зазывно. Короче, решили, чем тащиться в обход, лучше напрямки по лесу пройти. Я же своим спутникам так и не рассказал о ночном нашествии призраков.

Кстати, из того призрачного нашествия и еще одна очень существенная польза произошла. Правда, уже не для меня лично. Мой дух жизни внезапно сильно укрепился. До этого сражения он едва на грани между вторым и третьим уровнем балансировал, а сегодня с утра, я испробовал, запросто Ускоренную Регенерацию смог на себя закрепить. А это, между прочим, заклинание твердого третьего уровня. Оно уже при случае может кому-нибудь из нас жизнь спасти.

Ну, что, лес, как лес. Немного запущенный только, многовато сухих веток и выворотней по дороге повстречали. Определенно, тот лесник, отметки сторожки которого мы обнаружили на карте, не очень-то старается выполнять свои обязанности.

А вот и он, кстати. Возле довольно большого и красивого домика мы увидели статного седоволосого японца. И это точно он, никому, кроме хозяина, и в голову не придет возиться с перилами крыльца. Нет, если быть более точным, все же возможен и вариант с наемным работником, но тут же глушь, пойди, сыщи такого.

— Здравствуйте, — поздоровался я, а следом за мной кицунэ. Гофуку не поздоровался, он в очередной раз мою одежду изображал, что-то на японскую национальную тему для разнообразия.

Услышав настороженное приветствие в ответ, сразу, чтобы было поменьше вопросов, представился:

— Я японец по происхождению, но всю жизнь прожил в Европе (угу, а то одни эти их поклоны, кому на какой угол и в какой очередности — уже целое искусство, в принципе недоступное для чужестранцев). Я на архивариуса выучился, меня к вам в качестве соотечественника в командировку отправили.

— С какой целью? — Даже для моего неискушенного уха такая прямолинейность вопроса звучала грубовато. Химари, та вообще, едва заметно поморщилась от такого.

— В тысяча восемьсот семидесятом году в эти места был послан монах ордена иезуитов по фамилии Ломбаль. Луис Ломбаль. Ему было поручено выстроить в этих местах церковь… или что-то навроде того. — Я реально немножко сомневался, что такая отмазка, придуманная в Риме, для обоснования строительства в этих местах объекта, могущего послужить местом перехода между различными мирами, в Японии, жители которой нетерпимо относятся к иностранцам, может сработать. Запросто может быть, что этот чертов ученый монах вынужден был строить вовсе и не церковь, а что-то совсем другое.

— Р-ромбарь… был такой, — хмыкнул лесник, не выговаривая трудный иноземный звук, и словно припоминая что-то занятное из своей прошлой жизни. Впрочем, может, и в самом деле, вспоминал. Лет то с тех пор прошло всего девяносто. Как для лича, так вовсе не срок. Хотя… лич ли это? Что-то странное, серединка-наполовинку между живым мертвецом и подлинно живым. И таки да, я, наконец-то, разобрался в природе встреченного нами существа. Меж тем лесник продолжал: — Как сщас помню, приехал такой, бумажками от префекта Кироко трясет, словно на моей земле эти бумажки чего-то стоят.

— И что с ним дальше случилось? — Задал я вопрос, еле сдерживая нетерпение. Даже сам не поверил сначала, что снова на след встал.

— Да что с ним случится? Строился там дальше по склону. Сначала ему крестьяне отказались камень на стройку возить, а потом и вовсе все нанятые им строители разбежались. Очень уж он своими действиями баламутил моих здешних подопечных. Уехал он. Сказал, что мы сами виноваты, что от своего счастья отказались.

— А куда уехал, не сказал? — Блин! Вот это я эмоциональные качели испытал: от ощущения почти сбывшейся надежды обратно к полнейшей неопределенности.

— Сказал. К этим… западным волосатым варварам. Очень расстраивался, что будет вынужден там, в их страшной ледяной Сибири жить.

Уф! Ну, хоть ниточка поисков еще окончательно не потеряна. Я выдохнул с облегчением. Или с расстройством? Все же, несмотря на то, что русский язык мне учить было не нужно, ехать на родину отца не слишком хотелось.

— На твоем месте я бы даже и пытаться не стал, на нас нападать, — предупредил я этого недоделанного лича на прощание. Ощутил, как тот начал было свою энергию смерти собирать. — Любой из нас троих, не считая кицунэ, конечно, способен надрать тебе задницу в одиночку.

Похоже, запутал бедолагу. Мою правдивость он явно ощутил, потому принялся гадать, что за два могучих невидимки нас тут сопровождают. Ну, да главное, что не напал. Как там какой-то восточный мудрец своих последователей учил: лучший бой — тот, который вообще не состоялся.

Но так-то да. Я бы с ним почти наверняка справился, хоть и не без труда. Против не рожденного ёкая в лице нашего Гофуку все его удары некротической энергией мало чего стоят, а дух жизни, способный в любой момент переправиться из своего измерения и зарядить Усиленной Регенерацией, которая для адептов смерти является все равно, что кислотой, победил бы за счет неожиданности атаки. Так что ни в одном слове не соврал.

Однако теперь, совершенно неожиданно передо мной встала проблема пересечения границы. Ну, или перед нами, поскольку Химари неожиданно очень энергично воспротивилась моемуей предложению остаться в Японии. Выразилась в духе каких-то самурайских традиций преданности сюзерену. М-да, и ведь наплевать этому вассалу, что тем самым она для своего сюзерена лишние сложности создает.

Поразмыслив недолго, решили возвращаться в Хиросиму. Крупный порт предполагает наличие множества всевозможных судов. Не может быть, чтобы никто из них какой-нибудь контрабандой на советский Дальний Восток не занимался.

В Хиросиму вернулись и встали. А просто никто не спешил к нам, сознаваться в своем незаконном промысле. После пары дней безрезультатных поисков я решил, наконец, своими сильными сторонами воспользоваться, метаморф я или просто погулять вышел. Принять облик кого-нибудь из советских граждан, возвращающихся обратно на родину, для меня ведь большого труда не составит. А лисица, если собралась со мной, так и поедет, в облике… лисицы. Надо только какую-нибудь грамоту покрасивее соорудить, что пушистая животина в клетке является символом побратимства кого-то там… да вот, хоть взаимовыгодного сотрудничества двух стран. Чем абсурднее обоснование, тем проще оно прокатывает, — это я еще в прошлой жизни твердо уяснил.

За грамотой отправил Химари, когда-то надо ж начинать ей самостоятельно поручения выполнять. Тем более, что по ее профилю положено учинять всякие хитрости. Сам же я отправился в порт, присматриваться к пассажирским судам, которые в ближайшие день — другой должны отправляться в Советский Союз.

Знаете, какие получились результаты такого нашего разделения труда? Химари с шикарной грамотой, сверкающей яркими красками и золотом буквально через несколько часов вернулась, а вот я вообще ни одного нужного мне пассажирского судна не нашел. Не плавают граждане из Японии в Советский Союз и обратно.

— М-да, уж, — подвел я перед подчиненными итоги своих изысканий, — придется, наверное, пробовать разведать информацию по грузопассажирским судам. На худой конец, буду пробовать подменить кого-то из членов экипажа, только там уж никакая грамота присутствия на судне лисы не оправдает.

— А почему ты, Артем, не хочешь все то же самое проделать с пассажирами на самолет? — Поинтересовалась кицуне, чувствующая, что еще немного, и она останется одна на японском берегу, в то время как выбранный ей защитник и покровитель отправится в Советский Союз без нее.

— Да потому что… — в запальчивости попытался я озвучить обоснованную причину такого решения… и внезапно понял, что реально причины отказываться от самолета и не существует вовсе. Вся же моя антипатия к этому типу перемещения связана с пережитой авиакатастрофой.

И снова мы в пути. И нет, не в Советский Союз. Оказалось, что в нашей Хиросиме аэропорт еще вовсе не открыт. Вернее, в точности, как в Риме, он уже полностью построен, но пока еще не эксплуатируется. Точнее, даже еще хуже: в Риме хоть старый аэропорт функционировал, а жители Хиросимы, желающие быстро добраться до отдаленных краев света, сначала едут в Токио на поезде. И таки, сталкиваясь, раз от раза, с такими вот неоткрытыми аэропортами, поневоле поверишь в международный заговор против одного несчастного главы парагвайского клана.

Какие же неприхотливые существа, эти японцы! Просидеть четырнадцать часов на жесткой деревянной скамеечке, это тянет сразу на подвиг. К большому моему сожалению, точно таким же героем пришлось заделаться и мне. А просто на глазах сотен пассажиров уйти в свой домен незаметно не получится. Даже под Отводом глаз. Наверняка из всей этой толпы найдется хоть один с развитой характеристикой наблюдательности. И наверняка этот наблюдательный сразу же поднимет шум: ёкаи, владеющие доменами, в этой стране отнюдь не сказочные персонажи.

— Простите, товарищ, вы ведь из Советского Союза? — Ответственного вида мужчина средних лет, споласкивающий руки в раковине туалета, послушно обернулся на мой призыв.

— Да, товарищ, в чем дело? — Даже не нужно быть физиономистом, чтобы понять его сильную обеспокоенность. Всех советских граждан перед выездом за границу не по одному десятку раз инструктируют о возможных провокациях против граждан страны победившего социализма. И все же моя типично рязанская физиономия, в сочетании с чистой русской речью, делает свое дело, нужный мне работник советского наркомата торговли ретироваться не спешит.

— Да, собственно, уже ни в чем, — из моей переносицы вылетел острый шипик. В отличие от тех времен, когда я разбирался при помощи ему подобных со своими врагами в Парагвае, в этот раз на шипике нанесен не смертельный яд, а всего лишь парализующее на несколько часов вещество. Перестроить собственные железы в этом направлении много времени у меня не заняло.

Парализованного мной дипломата, изъяв у него документы, я затащил в одну из кабинок, после чего вывесил на ее двери заранее заготовленную табличку: «Не работает». Разумеется, табличка была написана на японском и английском языках. При здравом размышлении, я сделал свой выбор именно в ее пользу, поскольку Отвод глаз, наложенный на дверку туалета мог спровоцировать как раз противоположные от желаемых результаты. Мало ли, кто глазастый сюда зайдет.

Изменить черты своего лица на дубликат ответственного работника больших трудов мне не составило, Гофуку сменил свой вид в подражание костюма все того же гражданина еще быстрее. Выйдя из туалета, я снял с его двери табличку «Закрыто на уборку» и поспешил в направлении оставшихся в зале ожидания членов советский делегации.

Знали бы вы, каких трудов нам с Химари стоило все это без осечки провернуть! Основным препятствием в осуществлении замыслов стала даже не подозрительность советских товарищей, а тот факт, что они повсюду ходили чуть ли не строем. Этакое стадо под внимательным присмотром пастуха. Пойди, укради оттуда хоть одного гусенка. Идею с туалетом подсказала Химари. Она же своей специфической магией подействовала на сознание заместителя главы делегации, выдав ему порцию позывов в туалет. Слава богу, что туда он отправился все же один.

Еще одним сложным моментом было устроить все так, чтобы в туалете на этот момент не оказалось никого народу. Тут проблема разрешилась с помощью уже описанной мной таблички на двери туалета. Долго бы такая табличка не провисела, люди, лишенные доступа к этому благу цивилизации, начали бы возмущаться, но долго и не потребовалось. И тут уж я Отвод глаз использовал как раз на ней, заставив товарища, спешившего облегчиться, ее просто-напросто не заметить.

— Простите, вы русские, которые заключали торговый договор с нашей страной? — Когда я уже был среди членов уже нашей делегации, к нам подошел улыбчивый японец, несущий в руке довольно большую проволочную клетку, укрытую темной плотной тканью. — Да, а в чем дело? — Вперед выступил специально обученный человек с холодным взором. Тот самый пастух, оберегающий гусиное стадо от возможных провокаций.

— Вы забыли ваш живой талисман, символизирующий успех в заключенном договоре.

— Какой еще талисман? — Растерялся не ожидавший подобной подставы товарищ в штатском.

— Действительно, был с самураями разговор о лисице, символе взаимовыгодного сотрудничества. — Вновь вступил я в игру. — Давайте сюда вашу зверушку — Собственно мой вопрос в туалете был задан исключительно, чтобы услышать голос своего объекта. Подделать его тоже труда не составляло. Талант, как говорится, не пропьешь.

Актер, которого мы с Химари наняли как раз для этого вот действа, выполнив свою роль, быстро исчез в толпе. Коварство +1, — внезапно приходит ко мне сообщение Системы. Не думаю, что эта единица исключительно за провернутую все же довольно простую операцию, скорее натикало по совокупности.

И вот мы в самолете! Отогнал от себя малодушные мысли о ненадежности воздушных перелетов. Следующая остановка Хабаровск!