40к способов подохнуть. Том 5

Глава 159

— ДАВИ ЭТУ ГНИДУ, АЛОР!!! ДАВИ!!! — не успевая даже перевести дух, уже вовсю кричал Мордред, пытаясь сдержать наплыв демонов Нургла из разломов, что он сам и раскрыл.

Без лишних слов, на которых уже не оставалось сил, прямо из варпа выпрыгнул Алор, засияв золотым огнём он в действительно в какой-то момент напомнил всем демонам, что даже будучи отпечатком самого себя, он всё ещё оставался и Ангелом Смерти, что шёл в бой за Человечество и за Императора. Вихрем пронёсся и грозный топор Кхорна, но недолго психической энергии хватило на то, чтобы поддерживать призрак и после сокрушительной атаки Алор рассеялся.

Я же тут же поддал огоньку и свалился ещё ниже, достигнув самого дна центрального магистрали. В этот момент загремели ядерные взрывы и задрожала земля, но было слишком поздно. Как и в этих насекомых враг подготовил куда раньше моего прибытия. Хотя давать ему столько времени всё равно было моей ошибкой, за которую платил не только я, но и все кто с надеждой шептал молитвы и верил, что они находятся под Его защитой.

Юртена развеяли ещё раньше из-за чего он отступил в недра моей души, где защищал последний рубеж. Если враг одержит победу и там… то единственным выходом останется самоубийство, для которого уже был занесён Клинок Воли, что разрубит мою душу на столько частей, сколько будет нужно для бегства из лап Нургла. Правда что случится с моей личностью и останется ли хоть что-то самодостаточное… в этом я сомневался, но лучше такая участь, чем рабство.

— Как иронично, ведь ты уже и так раб Тзинча… — прошептали демонические голоса, что не давали мне пройти последнюю сотню метров до артефакта, окружившего себя бездной отчаяния и зловонием беспомощности.

— Раб⁈ — воскликнул я, разрывая силовыми взрывами булавы всю гнилостную биомассу, попутно разжигая всё пламя в своей душе. — Может я и не властен над большинством того, что делаю! Пусть так! Но лишь я решаю, когда это всё закончится! И даже Тзинч не сможет забрать у меня этого права!

— Ты глупец, если считаешь, что он этого ещё не сделал.

И в этот момент из бездны тьмы, что была впереди, в меня вылетело ровно семьдесят семь шипов, что словно пули пронзили и моё тело, и броню, и хрустальное покрытие. Тут же самые опасные яды были впрыснуты не в кровь, но в душу и против своей воли я упал на колени, выронив булаву, но не посох. После таких ран начало гнить и тело, хотя Нургл даже не пытался меня убить. Он просто хотел проучить меня и сломить, но не убить, нет… ведь Добрый Дедушка по иронии судьбы готовил для своих слуг участи, что страшнее пыток любых других Богов.

В этот момент надо мной нависла тень Торквемады, благодаря своей силе он легко стал уже объёмным призраком из тьмы. Рукой он коснулся моего затылка, после чего усмехнулся. Будучи псайкером его отголосок души был может и не самым сильным, но определенно точно он обладал невероятным мастерством, что ставило его выше и Мордреда, и Алора, и Юртена.

Я же закрыл глаза, поняв, что зря подставил спину столь опасному врагу.

— Я вижу тебя, ты ненавидишь смерть… Я знаю тебя, ты хочешь вечно жить… Поверь, я не дам тебе умереть… Если, конечно, мне ты будешь служить… — пропел Нургл, своей божественной рукой коснувшись моей души и с радостью смотря на вышедшего вперёд Торквемаду. — Поклонись… и навечно исчезнет та боль, которой тебя наделил Император.

И хоть я уже стоял на коленях, но даже когда с моих рук начала слазить комьями кожа, я не был подчинён. Пусть глаза мои не видели ничего, кроме ничтожества, слабости и отчаяния, но эти чувства были рождены во мне и раз я был их источником, то мой же гнев выжжет всю эту гадость. Как и слабость, что рождала страх будет вырвана моей же рукой из пульсирующей в агонии груди.

— Не слушай их, не слушай, заткни уши, не слушай, не слушай, не слушай, — щебетала Птичка, прыгая передо мной и закрывая крыльями свою голову от капающего отовсюду яда.

Когда я был готов сделать первый шаг по принадлежащему лишь мне пути, то в спину мне вонзились предательские ножи от тех, кого я считал самыми близкими. Эта рана была настолько болезненной, что я думал, что умру. Это было не просто предательство, в тот день для меня разрушилось всё привычное миропонимание.

Но тогда среди всей мерзкой гнили, мне вопреки всему протянул руку тот, кто по непонятным причинам поверил в меня.

Когда впервые за всю жизнь я взглянул в истинное лицо войны, то ноги мои предательски дрожали. Это было совсем не так как я представлял, хоть и инфантилом я не был. Тела товарищей были повсюду, душа вопила, а сопротивляться инстинктам было невозможно. Я был окружён и сломлен вновь.

И в тот день тоже рядом оказался тот, кто мне помог. И даже когда я не смог сделать того, что был должен, а слёзы текли по щекам… он взял часть моей ноши на себя.

В тот день я впервые увидел космос. Необъятный и просторный, такой красивый и полный возможностей. Это опьянило меня, свело с ума. Сколько ошибок я тогда наделал из-за собственной глупости? Их было не счесть, как и всех тех, кого я всё же подвёл.

Мне было тяжело, однако и это было ценным уроком.

Когда пылали миры и лишь гул реактора говорил о том, что я ещё жив и сражаюсь… то был ад, в котором навсегда умер мальчик и дал место мужчине. Вновь жестокие бои и неподвластные испытания… как много я мог сделать, как сильна была его боль, что стала навеки моей. Одна ошибка была допущена, не надо было слушать Тзинча…

Но и тогда я не сломался, хоть и глаза вытекали от жара.

В теле криговца я познал то, что значит быть настоящим солдатом и что даже не достигший восемнадцатилетия пацан может стать не просто хорошим защитником, а идеальной машиной смерти. Инстинкты покорились передо мной, страх смерть исчез и я встал над простым человеком, как это делают миллиарды людей по всей галактике. Не сломался, не опозорился, хоть и мир в очередной раз стал пеплом под моими ногами.

И ещё одно поражение вновь стало бесценным опытом.

Как и пробыв в теле космодесантника я был полностью уверен лишь в одном. Только само Человечество может определять сгорит ли галактика в огне или нет, и только сам Человек может определять свой путь. И пока горит искра души ничего не кончено и ничто не упущено.

— Умрёшь в неудаче — стыд тебе. Умрёшь в отчаянии — стыд всем над, — хрипло и безумно повторил Торквемада. — Шестьдесят третье Послание Терре, стих сто четырнадцатый.

— Этот мир не будет уничтожен, — произнёс я, чувствуя как разгорается безумное пламя Торквемады, вышедшее из-под моего контроля.

— И это почему же? — засмеялся Нургл, пока последние выстрелы делались в туннелях главной магистрали.

— Потому что я так решил.

И с грохотом взорвалось пламя, после чего в огне засияли девяносто девять маленьких Птичек, в чьих хрустальных оболочках сверкал огонь. Кровь стекала из семьдесят семи дыр, но я поднимался и ярость Торквемады хоть и не подчинялась более мне, но сегодня его безумие было направлено лишь против гнили и отчаяния. И всё дальше отступал сам страх, что пытался сгореть в пламени, чьим топливом становились не только души, но и любые эмоции.

— Вот что такое жизнь! — воскликнул я, изрыгнув из обожжённой глотки серый дым. — Огонь, что горит так ярко, что тускнеет всё остальное!

Отдавая этому огню всё больше, я продолжал делать один шаг за другим, хромая и опираясь на свой посох. Всё моё мастерство и знания библиария направляли безудержные потоки энергии. Вся решимость Алора заставляла судорожно сокращающиеся мышцы нести это бренное тело к цели. Ярко сверкала и гордыня Мордреда, о которую с шипением разбивались капли яда.

И никакой жалости я не испытывал ни к себе, ни к врагу, как это делал Юртен, для которого не существовало ничего кроме одной единственной цели, что равнялась приказу. Даже слегка удивился Лекс, когда вопреки его пессимизму волна за волной огонь сжигал преграды, а тысячи демонов стремительно начинали отступать и прыгать в эту магистраль, чтобы помешать тому, что не должно было случиться.

Словно потоп вся собранная мощь хлынула на меня, но было поздно.

— Здесь только у меня есть право решать, — засовывая руки в гнилостное пульсирующее сердце прохрипел я, передав посох тени Торквемады. — Я судья и палач. И приговор мой никогда не обжалуется.

И нащупав проклятую книгу я с силой его захлопнул, после чего схлопнулись и два мира. Под заливистый смех Тзинча случилось нечто, что смогло заставить смеяться и Слаанеш вместе со своим врагом. Ведь вероятность случившегося была невероятно мала и даже Тзинч делал ставку на совершенно иной исход.

— Так даже лучше… — усмехнулся Тзинч, утерев слёзы у девяносто девять своих лиц. — Умеют же смертные удивлять… к несчастью для него, только что этим он подписал приговор миллиардам невинных… так и остался всё тем же дураком, что не может усвоить самое главное правило…

— Не надо спорить с Богами… — раздался и шепот Слаанеш, что сверкнула своим Оком, делая вид, что давно раскусила замысел Тзинча.

А Тзинч в этот раз решил промолчать, чем ещё сильнее запутал Слаанеш. Но куда важнее было то, что эти волнения в варпе уловили не только другие из Четвёрки, но и некоторые иные сущности, что начали действовать, разгоняя маятник войны.

Это понял даже я, когда захлопнул книгу. Но было уже слишком поздно, ведь Ящик Пандоры был открыт и теперь ничего нельзя было изменить. Оставалось лишь сетовать на собственную самоуверенность… или думать о том, как разгрести последующие последствия.

Дальше будет много эльдарок, потому что… в шестом томе будет Комморра. Ведь на бусти уже аж 250+ глав и там уже реально очень далёкое тёмное будущее.