9 ноября

Фэллон

Раньше, когда я думала о событиях своей жизни, я мысленно разделяла все на "события до пожара" и "события после пожара".

Больше я этим не занимаюсь. Не потому, что повзрослела. Наоборот, ведь теперь я думаю о своей жизни, как о "до Бентона Джеймса Кесслера" и "после Бентона Джеймса Кесслера".

Это жалко, знаю. И даже больше, потому что прошёл ровно год с тех пор как наши пути с Беном разошлись, а я продолжаю думать о нем так же часто, как делала до этапа "после Бентона Джеймса Кесслера". Но не так-то просто перестать думать о ком-то, кто так сильно повлиял на твою жизнь.

Я не желаю ему зла. Никогда не желала. Особенно увидев, как его терзало это решение, когда мы расстались в прошлом году. Уверена, если бы я заплакала и попросила выбрать меня, он бы так и сделал. Но я никогда не хотела быть с кем-то, кого пришлось просить об этом. Более того, я не хочу быть с кем-то, если есть даже небольшая вероятность присутствия кого-то третьего. Любовь должна быть между двумя людьми, а если это не так, я предпочту уйти вместо того, чтобы соревноваться.

Я не единственная кто считает, что все происходит не просто так, поэтому отказываюсь верить, что это наша судьба - не быть вместе. Если бы я верила в это, тогда пришлось бы поверить и в то, что Кайлу предназначено было умереть в таком молодом возрасте. Я предпочитаю верить, что дерьмо просто случается.

Пострадать во время пожара? Дерьмо случается.

Потерять карьеру? Дерьмо случается.

Потерять любовь всей своей жизни из-за вдовы с грудным ребенком? Дерьмо случается.

Последнее, во что я хочу верить - что моя судьба уже уготована, и у меня нет возможности повлиять на то, где и с кем я в итоге окажусь. А если моя жизнь все-таки предрешена и не важно, какой выбор я сделаю, тогда какая разница, выйду ли я из дома сегодня вечером?

Никакой. Но Эмбер, кажется, считает, что разница есть.

- Ты не можешь оставаться здесь и хандрить, - возмущается она, плюхнувшись на сиденье рядом со мной.

- Я не хандрю.

- Хандришь.

- Нет.

- Тогда почему ты не хочешь пойти с нами?

- Не хочу быть третьей лишней.

- Тогда позвони Тедди.

- Теодору, - исправляю я.

- Ты знаешь, я не могу называть его Теодором с серьезным лицом. Это имя должно быть зарезервировано для членов королевской семьи.

Я надеялась, что Эмбер свыкнется с его именем. Я уже несколько раз с ним встречалась, а она по-прежнему каждый раз заостряет на этом внимание. Она видит раздражение на моем лице, поэтому продолжает защищаться.

- Он носит штаны с вышитыми крошечными китами, Фэллон. И два раза, когда я гуляла с вами, все что он делал - это рассказывал истории о том, как он рос на Нантакете [остров в Атлантическом океане]. Но никто с Нантакета не разговаривает как серфер, я тебе гарантирую.

Эмбер права. Теодор рассказывает о Нантакете, будто всем должно быть завидно, что он оттуда. Но кроме этого маленького бзика и странного выбора штанов, он один из немногих парней кто сейчас рядом и кто может отвлечь меня от мыслей о Бене больше, чем на час.

- Если ты так сильно его ненавидишь, зачем так настойчиво заставляешь меня пригласить его пойти сегодня с нами?

- Я не ненавижу его, - не соглашается Эмбер. - Он просто мне не нравится. И я бы предпочла, чтобы ты пошла сегодня с ним, чем сидела здесь и хандрила о том, что сегодня девятое ноября, и что ты больше не проводишь его с Беном.

- Я хандрю не по этой причине, - вру я.

- Может и нет, но, по крайней мере, мы обе согласны с тем, что ты хандришь. - Она берет мой телефон. - Я пишу Тедди, что встречаемся в клубе.

- Вам с Гленном будет неловко, учитывая, что меня там не будет.

- Фигня. Одевайся. И надень что-нибудь милое.

Эмбер всегда побеждает. Я здесь... в клубе. Не хандрю дома на диване, где хотела бы сейчас быть.

И зачем нужно было Теодору снова надевать свои штаны с китами? Получается, Эмбер опять права и как всегда победила.

- Теодор, - говорит Эмбер, водя пальцем по краю своего почти пустого стакана. - У тебя есть прозвище или все зовут тебя просто Теодор?

- Просто Теодор, - отвечает он. - Моего отца зовут Тедди, поэтому произойдет путаница, если нас обоих станут так называть. Особенно, когда мы вернемся к семье на Нантакет.

- Прикольно, - завершает Эмбер, переводя взгляд на меня. - Не хочешь сходить со мной к бару?

Я киваю и выскакиваю из-за столика. Пока мы пробираемся к бару, Эмбер переплетает свои пальцы с моими и сжимает ладонь.

- Пожалуйста, скажи, что ты с ним не трахалась.

- Мы встречались всего четыре раза, - возмущённо отвечаю. - Я не такая.

- Ты занималась сексом с Беном на третьем свидании, - парирует она в ответ.

Ненавижу, что Эмбер приплетает сюда Бена, но, наверное, когда ты обсуждаешь свою сексуальную жизнь с подругой, то единственный парень, с которым ты когда-либо спала, обязательно будет присутствовать в разговоре.

- Может и так, это совсем другое. Мы знали друг друга намного дольше, чем в данном случае.

- Вы знали друг друга три дня, - не унимается она. - Нельзя считать все время полностью, если вы общались только раз в год.

Мы подходим к бару.

- Смена темы, - говорю я. - Что ты хочешь выпить?

- Все зависит от... - задумывается она. - Мы пьем, потому что хотим запомнить эту ночь навсегда? Или потому что хотим забыть прошлое?

- Скорее забыть.

Эмбер поворачивается к бармену и заказывает четыре шота. Когда он ставит их перед нами, мы берем по рюмке и чокаемся.

- Чтобы проснуться десятого ноября и не помнить о девятом, - произносит тост Эмбер.

- Выпьем за это.

Мы опрокидываем свои шоты, и сразу же переходим к следующей порции. Обычно я немного пью, но на этот раз я сделаю все возможное, чтобы эта ночь пролетела как можно быстрее, потому что только так я могу покончить с этим.

Проходит полчаса и шоты определенно делают свое дело. Я чувствую себя хорошо и немного пьяной, и даже не возражаю, что Теодор сегодня распускает руки. Эмбер и Гленн покинули кабинку пару минут назад, чтобы покорить танцпол, а Теодор рассказывает мне о... вот дерьмо. Я понятия не имею, о чем он говорит. Не думаю, что вообще его слушала.

Гленн заползает обратно на диванчик, а я стараюсь и дальше смотреть на лицо Теодора, чтобы он думал, что я слушаю его вздор о какой-то рыбалке, которой он занимался со своим двоюродным братом во время летнего солнцестояния. Когда, черт возьми, вообще происходит это летнее солнцестояние?

- Я могу помочь? - спрашивает Теодор Гленна, что странно, учитывая его недружелюбный тон. Я поворачиваюсь к Гленну.

Только... это не Гленн.

На меня пристально смотрят карие глаза, и мне вдруг хочется скинуть с себя руки Теодора и заползти под стол.

Да пошла ты, судьба. Пошла ты к черту.

На лице Бена расползается медленная улыбка, когда он возвращает свое внимание к Теодору.

- Простите, что прерываю вас, - извиняется Бен, - но я перехожу от стола к столу, задавая парам по несколько вопросов для своей выпускной работы. Вы не возражаете, если я задам и вам парочку?

Теодор расслабляется, понимая, что Бен здесь не для того, чтобы занять его территорию. Или он просто так думает.

- Да, конечно, - соглашается Теодор, и тянется через стол, чтобы пожать Бену руку. - Я Теодор, это Фэллон, - представляет он меня единственному человеку, который был во мне.

- Приятно познакомиться, Фэллон, - любезничает Бен, обхватив мою ладонь сразу обеими руками. Он быстро проводит пальцем по запястью, и его прикосновение опаляет кожу. Когда Бен отпускает мою руку, я смотрю на свое запястье, уверенная, что остался след.

- Я Бен.

Стараюсь выглядеть незаинтересованной, и лениво поднимаю брови. Что, чёрт возьми, он здесь делает?

Взгляд Бена скользит от моих глаз к губам, а затем он сосредотачивается на Теодоре.

- Итак, как давно ты живешь в Лос-Анджелесе, Теодор?

Прямо сейчас в моем пропитанном алкоголем мозге круговорот мыслей.

Бен здесь.

Здесь.

И он вторгся в мое свидание, чтобы получить информацию.

- Большую часть жизни. Думаю, все двадцать лет.

Я смотрю на Теодора.

- Я думала, ты вырос на Нантакете.

Теодор ерзает в кресле и смеется, сжимая мои руки, лежащие на столе.

- Я там родился. Но не вырос. Мы переехали сюда, когда мне было четыре года. - Теодор переводит свое внимание обратно на Бена, и, черт бы побрал Эмбер, она снова побеждает.

- Итак, - продолжает Бен, указывая пальцем между мной и Теодором. - Вы встречаетесь?

Теодор обнимает меня и тянет ближе к себе.

- Я работаю над этим, - отвечает он, улыбаясь мне сверху вниз. Но потом снова смотрит на Бена. - Это довольно странные личные вопросы. Какая тема у твоей работы?

Бен трет рукой шею.

- Я изучаю вероятность родственных душ.

Теодор хихикает.

- Родственные души? Это выпуская работа? Да поможет нам Бог.

Бен выгибает бровь.

- Ты не веришь в родственные души?

Теодор обнимает меня одной рукой и откидывается на спинку сиденья.

- А ты, как я понял, веришь? Встретил уже свою половинку? - полушутя Теодор оглядывает кабинку. - Она сегодня с тобой здесь? Как ее зовут? Золушка?

Я медленно перевожу взгляд на Бена. Не уверена, что хочу слышать ее имя. Бен пристально смотрит на меня, то и дело бросая взгляд на пальцы Теодора, скользящие вверх и вниз по моей руке.

- Она здесь не со мной, - отвечает Бен. - На самом деле, сегодня она фактически бросила меня. Я прождал её больше четырех часов, но она так и не появилась.

Его слова похожи на сосульки. Красивые и острые, как ножи. Я проглатываю комок в горле.

Он все-таки пришел? Даже после того, как в прошлом году я сказала, что не приду? Прямо сейчас его слова слишком сильно давят на меня, и все кажется неправильным, начиная с того, что я сижу рядом с другим парнем, и мне хочется, чтобы он перестал меня трогать.

- Какая девушка стоит того, чтобы ждать четыре часа? - отвечает Теодор со смехом.

Бен откидывается на спинку сиденья, и я наблюдаю за каждым его движением.

- Только одна, - говорит он тихо, чтобы никто не услышал. Или, возможно, его слова были предназначены только для меня.

Говоря об Эмбер. Или, может быть, я не говорила о ней, сейчас не могу вспомнить, ведь здесь Бен, и мой мозг не работает должным образом. Но Эмбер вернулась.

Мои глаза расширяются, когда я смотрю на нее. Она смотрит то на меня, то на Бена, как будто один из нас ненастоящий. Я прекрасно понимаю её, потому что чувствую то же самое. Хотя, возможно, это просто алкоголь. Я качаю головой и шире открываю глаза, посылая ей знак, не признавать, что она знакома с Беном. Надеюсь, Эмбер понимает мои молчаливые сигналы.

За ней идёт Гленн, и я пытаюсь послать ему те же самые сигналы, но как только Гленн подходит ближе к кабинке, он улыбается и кричит:

- Бен! - Он скользит к нему и обнимает так, словно только что встретил своего лучшего друга.

Да, Гленн пьян.

- Ты знаешь этого парня? - Спрашивает Теодор, указывая на Бена.

Гленн начинает указывать на меня, и только тогда видит выражение моего лица. Хорошо, что он не настолько пьян, чтобы его не понять.

- Эммм... - Гленн заикается. - Мы... хм. Мы встречались ранее. В туалете.

Теодор давится своим напитком.

- Вы познакомились в туалете?

Я пользуюсь случаем, чтобы выскользнуть из кабинки, отчаянно нуждаясь в перерыве. Это слишком.

- Хочешь, я пойду с тобой? - спрашивает Эмбер, хватая меня за локоть.

Я качаю головой. Думаю, мы обе знаем, что я надеюсь, Бен последует за мной, чтобы объяснить, какого черта он здесь делает.

Я быстро иду по направлению к туалету, слегка смущаясь того, насколько быстро я прервала этот спектакль. Забавно, что взрослый человек может так просто забыть, как нормально вести себя в присутствии кого-то другого. Но я чувствую, что мои внутренности горят так, что начинают плавиться кости. Мои щеки горят. Шея горит. Все горит. Мне просто нужно умыться.

Я захожу в туалетную комнату и даже если мне не нужно в туалет, я все равно туда иду. Я в юбке, которую Эмбер заставила меня надеть, а когда ты в юбке, пользоваться туалетом очень легко, поэтому глупо было бы не использовать эту возможность. Кроме того, я почти уверена, что вызову такси домой сразу после того, как ударю Бена по лицу, поэтому могу сходить в туалет, пока я здесь.

Почему я ищу оправдание тому, что мне надо пописать?

Может, потому, что мне известно - все, что я делаю - это просто тяну время. Не уверена, что хочу выйти из туалетной комнаты.

Когда я мою руки, замечаю, как сильно они дрожат. Делаю несколько успокаивающих вдохов, глядя на свое отражение. Сейчас я смотрю на себя не так как смотрела до встречи с Беном. Я не зацикливаюсь на недостатках, как раньше. Иногда неуверенность все еще дает о себе знать, но благодаря Бену, я научилась принимать себя такой, какая я есть и благодарна тому, что жива. Иногда меня бесит, что моя самоуверенность частично заслуга Бена, потому что я хочу ненавидеть его. Моя жизнь была бы намного проще, если бы я просто могла его ненавидеть, но сложно ненавидеть человека, который оказал такое положительное влияние на мою жизнь. Но есть и негативные моменты, которое Бен привнес в мою жизнь за последний год, и мне хочется поблагодарить Эмбер за то что она заставила меня принарядиться этим вечером. Я в облегающем фиолетовом топе, который добавляет яркости моим зеленым глазам, да и волосы отрасли на несколько сантиметров по сравнению с прошлым годом. Хорошо, что Бен видит эту версию меня, а не ту, что хандрила на диване два часа назад. Я не хочу ему мстить, но было бы неплохо, если бы увидев меня, Бен понял что упустил. Мне было бы немного легче, если бы он испытывал угрызения совести, влюбившись в другую девушку.

Когда я заканчиваю мыть руки, в моей голове так много вопросов. Почему он здесь не с Джордин? Они расстались? Почему он вообще здесь? Откуда он узнал, что я буду здесь? Или он зашел сюда случайно? И неужели он надеялся, когда сегодня шел в этот бар, что я буду здесь?

Мое отражение не дает никаких ответов, поэтому я смело иду к выходу из туалета, зная, что Бен, наверняка, уже где-то там. Ждет.

Я едва успеваю открыть дверь, как чья-то рука сжимает мое запястье и тянет вниз по коридору подальше от толпы. Я не вижу его лица, но знаю, что это он. Все мое тело пронзает знакомое ощущение электрического разряда, которое появляется между нами как только мы оказываемся рядом.

Моя спина прижимается к стене, его руки упираются рядом с моей головой, а глаза прикованы к моим.

- Насколько серьезно у тебя с теми штанами с китами?

Черт меня побери, Бен заставляет меня смеяться сию же секунду. Я издаю стон.

- Ненавижу эти штаны.

По всему его лицу расползается кривая, самодовольная ухмылка, но едва появившись, сразу же исчезает, сменяясь разочарованием.

- Почему ты не пришла сегодня? - Спрашивает Бен.

Сложно определить есть ли разница между биением моего сердца и ритма музыки. Из-за близости Бена они абсолютно синхронны, ни громче, ни тише.

- Я предупреждала в прошлом году, что не приду сегодня, - я смотрю на коридор в сторону зала. Здесь темно, мы далеко от туалетной комнаты, далеко от людей. Каким-то образом в здании, забитом разгоряченных тел, у нас есть полное уединение. - Как ты узнал, что я буду сегодня здесь?

Бен небрежно трясет головой.

- Ответ на этот вопрос не так значим, как ответ на мой. Насколько у тебя серьезно с тем парнем?

Его голос низкий, лицо близко к моему. Я чувствую тепло, исходящее от его кожи. Трудно сосредоточиться в таком отвлекающем положении.

- Я забыла какой вопрос ты задал, - я слегка покачиваюсь, но его пальцы сжимают мое бедро и не дают упасть.

Бен прищуривается.

- Ты что, пьяна?

- Выпившая. Большая разница. Как Джордин? - Не знаю, почему произношу ее имя со злобой. Я не держу на нее никакой обиды. Ладно, может быть, самую малость. Но не сильно, потому что Оливер такой милый малыш и трудно злиться на кого-то, кто смог родить такого милого парня.

Бен вздыхает, взглянув в сторону на долю секунды.

- У Джордин все отлично. Они в порядке.

Хорошо. Хорошо для них. Хорошо для него и Оливера, и их очаровательной гребаной семейки.

- Это замечательно, Бен. Мне нужно вернуться к своему свиданию, - я стараюсь проскользнуть мимо него, но он склоняется ближе и плотнее прижимает меня к стене. Его лоб упирается в мою голову. Он выдыхает и его дыхание касается моих волос, заставляя меня зажмуриться изо всех сил.

- Не веди себя так, - шепчет он мне в ухо. - Сегодня я прошел через ад, пытаясь найти тебя.

Я съеживаюсь, потому что его слова связывают в узел мой живот. Бен скользит руками за спину и притягивает к себе. Он кажется сильнее. Более мускулистым. В этом году он уже настоящий мужчина. Я напрягаюсь, когда задаю следующий вопрос.

- Ты все еще с ней?

Он выглядит удрученным, когда отвечает:

- Ты знаешь это лучше меня, Фэллон. Если бы у меня была девушка, я, конечно бы, не стоял здесь, пытаясь убедить тебя вернуться домой со мной. - Бен следит за реакцией на моем лице, рассматривая каждую мою черту горящими глазами. Я стараюсь не обращать внимания, как тесно он прижимается ко мне, а мое бедро находится между его ног. Судя по горячей выпуклости, прижимающейся к моей ноге, жар в его глазах настоящий.

И снова это чувство - его рот в опасной близости от моего - напоминает мне ночь, которую мы провела. Единственную ночь, когда я позволила мужчине полностью поглотить себя, вместе с сердцем, телом и душой. От воспоминаний, что он делал со мной в ту ночь, я чуть ли не хнычу.

Но я сильнее своих гормонов. Мне надо быть сильнее. Я не могу позволить ему снова разбить свое сердце, которое до сих пор не исцелилось от прошлого раза. Раны еще слишком свежи, Бен может просто взять и открыть их голыми руками.

- Поехали домой со мной, - шепчет он.

Нет. Нет, нет, нет, Фэллон.

Я прилагаю все свои усилия, чтобы покачать головой и случайно не показать, что киваю.

- Нет, Бен. Нет. Последний год был самым трудным годом в моей жизни. Ты не можешь ждать, что я просто кинусь в твои объятия, потому что ты появился сегодня здесь.

Бен пробегается пальцами по моей скуле.

- Я не жду этого, Фэллон. Но я молюсь на это. Каждую ночь, падая на колени перед любым Богом, который сможет меня услышать.

Такое ощущение, что его слова проникают в мою грудную клетку, выталкивая весь воздух из легких. Я закрываю глаза, когда его дыхание касается моей челюсти. Он, пользуется уединением и моей слабостью, и мне хочется ударить его за это, но сначала я должна выяснить, такой же ли он на вкус. Движется ли его язык так же как раньше. Будет ли он по-прежнему прикасаться ко мне, словно это привилегия.

Стена поддерживает меня сзади, а Бен спереди, но все равно, когда его рука опускается на мое бедро, а пальцы начинают медленно поднимать подол моей юбки, я чувствую, что вот-вот рухну прямо на пол. Нам нужно столько всего обсудить, но по каким-то причинам, мое тело хочет, чтобы мой рот был закрыт, поэтому его рука продолжает двигаться. Мне так сильно не хватало его прикосновений, и сколько бы усилий я не прилагала, чтобы вырваться и попытаться уйти от Бена, не уверена, что смогу когда-нибудь обрести такое же физическое влечение к кому-то другому. Никто не заставляет меня чувствовать себя настолько желанной, как это делает Бен. Я скучала поэтому. По тому, как он смотрит на меня, как прикасается ко мне, как заставляет чувствовать, будто мои шрамы - это совершенство, а не изъяны. Трудно сказать нет этому чувству, как бы больно мне ни было из-за произошедшего в прошлом году.

- Бен, - шепчу я, совсем не в знак протеста, как изначально собиралась. Он зарывается лицом в мою шею и вздыхает, а я забываю обо всем, чему хотела возразить. Моя голова откидывается обратно на стену, а его рука скользит к задней части моего бедра. Его пальцы задевают край моих трусиков и когда я чувствую, что они скользнули под ткань, все мое тело содрогается. Я вынуждена уткнуться лицом в его плечо и схватиться за его рубашку, чтобы удержать себя в вертикальном положении. Все что он сделал - это прикоснулся к моей заднице, а я уже чувствую, что не могу даже стоять на ногах. Мне должно быть стыдно.

Бен отстраняется, совсем чуть-чуть, только чтобы обернуться через плечо. Не знаю, что или кого он ищет, но когда он понимает, что позади нас никого нет, то тянется справа от меня - к двери. Дергает ручку и она поддается. Бен не тратит ни секунды. Он хватает меня за талию и толкает в темную комнату, поле чего дверь тут же закрывается за нами, заглушая звуки музыки.

Теперь я слышу, как тяжело на самом деле дышу. Прямо задыхаюсь. Но он тоже. Я чувствую, что Бен стоит передо мной, но не вижу его. Слышу, как он прощупывает комнату. Здесь кромешная тьма, а отсутствие стены позади меня и его передо мной, заставляет меня чувствовать себя опустошенной.

Но потом его руки возвращаются к моей талии.

- Складское помещение, - заключает Бен, подталкивая меня до тех пор, пока моя спина не упирается в дверь. - Идеально. - Я ощущаю его дыхание на своих губах, исходящее из его рта, совсем близко. И как только чувствую разряд электричества, которое проникает из его рта прямиком в каждый нерв моего тела - я толкаю его в грудь.

- Остановись, - призываю я и мой голос звучит слишком громко из-за того, что мы отдалились от шума музыки. Его рука прямо там, где была раньше... на самом краю моих трусиков... и я невольно закрываю глаза, как будто мои ощущения в этой комнате будут отличаться, от тех, что были в коридоре..

- Я пытаюсь, - шепчет он, запуская свободную руку в мои волосы. Бен сжимает мой затылок. - Попроси меня еще раз.Я открываю рот, чтобы повторить свой протест, но встречаю тепло, язык, и губы, которые точно знают, как работать вместе. Вместо слова "стоп", Бен получает стон и руку, запущенную в его волосы, тянущую, толкающую, нерешительную.

Бен прижимается ко мне, проталкивая свою ногу между моими. Он целует меня так сильно, что мой мозг по-прежнему думает лишь о том, сколькими способами его язык может двигаться, прежде чем я замечаю, как его рука направляется к передней части моего бедра. Знаю, что должна остановить его. Я должна оттолкнуть его и заставить объясниться, но прямо сейчас его рука ощущается слишком хорошо. Мои ноги напрягаются, и я хватаюсь за рукав его рубашки одной рукой, а другой тяну его за волосы, отрывая от моего рта, чтобы вздохнуть. Я делаю один глубокий вдох, прежде чем Бен возвращается, голоднее, чем прежде.

И его руки. О, Боже, его пальцы медленно поднимаются вверх по моим трусикам. Я слышу свой стон. Дважды. Бен оставляет достаточно места между нашими губами, чтобы слушать мои вздохи, когда скользит рукой под трусики.

Мои колени слабеют. Даже не подозревала, что мое тело способно так реагировать. Думаю, сейчас я полюбила свое тело немного больше.

- Иисус, Фэллон, - выдыхает Бен, продолжая поглаживать меня и тяжело дыша напротив моего рта. - Ты такая мокрая.

Как бы восхитительно ни было это услышать, я не могу удержаться и смеюсь. И тут же быстро прижимаю руку к своему рту, но уже слишком поздно. Бен услышал мой смех в разгар самой умопомрачительной части соблазнения, в которой я когда-либо участвовала.

Он прижимается лбом к моей голове и я слышу, как он тихонько посмеивается. Его рот прижимается к моему уху и, клянусь, я могу слышать улыбку в его голосе, когда он говорит:

- Боже, я чертовски сильно скучал по тебе.

Одно это признание действует на меня сильнее, чем все, что он сказал за этот вечер. Я не знаю, это потому что мы на секунду превратились в старых Фэллон и Бена, или потому, что он убирает свою руку, и обнимает меня, притягивая в одно из своих душераздирающих объятий. Его лоб прижимается к моему, и я хочу, чтобы Бен продолжил физические ласки, потому что это намного проще, чем эмоциональные.

Как бы хорошо ни было снова вернуться в его объятия, я боюсь, что все испорчу. Я не знаю, что делать. Не знаю, должна ли я позволить ему так просто вернуться в свою жизнь. Собрать все части вместе будет так же тяжело, как выкинуть одну из них, но это будет слишком просто для него. Думаю, мне нужно время. Не знаю. Сомневаюсь, что способна принять такое решение прямо сейчас.

- Фэллон, - говорит Бен своим низким голосом.

- Да? - Выдыхаю я.

- Поехали со мной домой. Я хочу поговорить с тобой, но не хочу делать это здесь.

Мы снова к этому возвращаемся. Интересно Бен так настойчив, потому что до конца девятого ноября осталось всего несколько часов и он хочет получить максимум от этого дня, или он хочет меня и на все другие дни тоже.

Чувствую за спиной ручку двери. Когда я ее нащупываю, отталкиваюсь от груди Бена и открываю дверь. Как только я выскальзываю наружу, его рука оказывается на моем правом локте, но кто-то другой уже держит меня за левый. Я ахаю, когда мой взгляд встречается с Эмбер.

- Я искала тебя, - упрекает она. - Что ты делаешь в... – она умолкает, когда видит, как следом за мной выходит Бен. А потом: - Извините, что прерываю воссоединение, но Тедди о тебе беспокоится.

Эмбер смотрит на меня так, будто не одобряет мое решение обжиматься в темной комнате с Беном, когда мое свидание проходит в том же баре, и, о, Боже, теперь, когда я думаю об этом, это действительно выглядит как дерьмовый поступок.

- Вот дерьмо! - восклицаю я. - Я должна вернуться за стол.

Бен морщится, будто не ожидал, что я могу ругаться.

- Правильно решение, - хвалит Эмбер, разглядывая Бена.

Бен может найти меня позже. Я должна вернуться к столу, прежде чем Теодор поймет, насколько я жалкая. Я следую за Эмбер обратно в кабинку, но, к счастью, здесь достаточно громко, чтобы я не могла слышать, что она говорит. Хотя, могу точно сказать, что она читает мне нотации. Не успеваем мы скользнуть обратно в нашу кабинку, как Бен берет стул и ставит его в конец стола. Он садится, и складывает руки перед собой.

Теодор обнимает меня за плечи и наклоняется:

- Ты в порядке?

Я выдавливаю улыбку и киваю, и это все что я делаю, поскольку Бен выглядит так, будто вот-вот перелезет через стол и скинет с моих плеч руки Теодора.

Устраиваюсь так, чтобы Теодор не думал, что я поощряю его поведение. Поддаюсь вперед, подальше от его руки, будто хочу что-то сказать Эмбер. Но как только я открываю рот, рука Бен начинает поглаживать мое колено под столом. Мои глаза возвращаются к Бену, а он невинно смотрит на меня.

К счастью, Гленн отвлекает Теодора, поэтому он не замечает, когда все мое тело напрягается. Бен начинает водить своими пальцами по моей ноге, поэтому я тянусь под стол и отталкиваю его руку. Он в ответ лишь улыбается и откидывается на спинку сиденья.

- Итак, - Эмбер привлекает к себе внимание Бена. - Так как мы все познакомились с тобой пятнадцать минут назад, и абсолютно ничего о тебе не знаем, поскольку никогда с тобой раньше не встречались и мы совершенно незнакомые люди, почему бы тебе не рассказать нам о себе? Чем ты занимаешься? Теодор сказал, ты писатель? Ты пишешь что-нибудь интересное? Может быть, историю любви? Как успехи?

Я пинаю Эмбер под столом. Можно ли быть еще более очевидной?

Бен смеется, и теперь, когда Эмбер задала самый случайный вопрос в мире, Гленн и Теодор уставились на Бена, ожидая его ответа.

- Ну, - начинает Бен, выпрямляясь на стуле. - Собственно говоря, да. Я - писатель. Хотя, в этом году у меня был очень тяжелый творческий кризис. Я сказал бы даже страшный. Не написал ни одного слова за триста шестьдесят пять дней. Но как ни странно, думаю, несколько минут назад ко мне пришло огромное вдохновение.

- Представляю себе это, - язвит Эмбер, закатывая глаза.

Я наклоняюсь вперед, решив присоединиться к этому загадочному разговору.

- Знаешь, Бен. Творческий кризис может быть коварным. Только потому, что к тебе пришло вдохновение несколько минут назад, не значит, что оно останется навсегда.

Бен делает вид, что мой комментарий заставляет его на минутку задуматься, но потом качает головой.

- Нет. Нет, я знаю, что вдохновение, которое ко мне пришло, останется навсегда. И я уверен, что то, что я испытал несколько минут назад, было одним из самых умопомрачительных открытий, известных человеку.

Я выгибаю бровь.

- Между уверенностью и самонадеянностью тонкая грань.

Бен копирует выражение моего лица, когда его рука возвращается к моей ноге под столом, отчего я застываю на месте.

- Ну, в таком случае, я уверен, что эта грань похожа на бедро длинноногой брюнетки.

Ох, дорогой Бог, эти его слова.

Гленн смеется, но Теодор наклоняется вперед, чтобы привлечь внимание Бена.

- На Нантакете живет мой дядя, который написал книгу. Это довольно тяжёлый труд...

- Теодор, - прерывает его Бен. - Ты кажешься... хорошим парнем.

- Спасибо, - гордо отвечает Теодор, улыбаясь.

- Дай мне закончить, - продолжает Бен, подняв палец в знак предупреждения. - Потому что сейчас ты возненавидишь меня. Ведь я солгал тебе. Я не пишу выпускную работу. - Бен указывает на Гленна. - Сегодня этот парень сказал мне куда прийти вечером, чтобы я смог найти девушку, с которой собираюсь провести остаток жизни. И прости, но так получилось, что эта та девушка, с которой у тебя сегодня свидание. И я в нее влюблен. И, похоже, влюблен по-настоящему. Калечащей, ослабляющей, парализующей любовью. Поэтому, пожалуйста, прими мои искренние извинения, потому что сегодня вечером она вернется домой со мной. Я надеюсь. Я молюсь на это. - Бен посылает мне умоляющий взгляд. - Пожалуйста? В противном случае получится так, что я буду выглядеть полным дураком, когда мы станем рассказывать об этом нашим внукам. - Бен протягивает мне руку, но я застыла на месте так же, как и бедный Теодор.

Гленн прикрывает рот, пытаясь скрыть свой пьяный смех, а Эмбер в этот раз на самом деле потеряла дар речи.

- Какого хрена? - орет Теодор. Прежде, чем я успеваю отодвинуться, Теодор тянется через меня, хватает Бена за воротник рубашки, притягивая его ближе, чтобы задушить или ударить, или... Не уверена в том, что он делает, но я наклоняюсь и выползаю из кабинки, чтобы не быть больше в центре всего этого. Когда я оборачиваюсь, Теодор стоит на коленях на диване, удерживая в захвате шею Бена. Бен хватает Теодора за руку, пытаясь освободить свое горло. Его глаза широко открыты, и он смотрит прямо на меня.

- Гребанный ублюдок! - орет Теодор.

Бен опускает одну руку и манит меня пальцем, прося, чтобы я приблизилась. Я делаю неуверенный шаг вперед, не понимая, что сделать, чтобы вывести Бена из этой передряги. Когда я оказываюсь в двух шагах от них, Бен пытается что-то сказать.

- Фэллон, - говорит он, не переставая царапать ногтями руку Теодора - Ты... ты вернешься со мной или нет?

О, мой Бог. Он неугомонный. Но тут Бена вытаскивают из удушающего захвата Теодора двое вышибал. После чего и Бена, и Теодора выводят на улицу, а Эмбер, Гленн и я следуем за ними. Прежде, чем мы доходим до двери, Эмбер бьет Гленна по плечу.

- Ты рассказал Бену, где мы будем сегодня вечером? - шипит она.

Гленн потирает руку.

- Он сегодня заезжал в нашу квартиру, искал Фэллон.

Эмбер усмехается.

- И ты взял и рассказал ему, где она будет? Зачем ты это сделал?

- Но он же такой смешной! - оправдывается Гленн, как будто это достойный аргумент.

Эмбер кидает мне через плечо извиняющийся взгляд. Я не говорю ей, что в этом нет ничего плохого. До настоящего момента, я была даже рада, что Гленн рассказал Бену, где я буду сегодня вечером. Мне приятно знать, что Бен ждал меня в ресторане четыре часа, а потом пошел искать в старой квартире, надеясь, что Эмбер и Гленн по-прежнему живут там. Это немного льстит, хотя он еще не загладил вину за то, через что заставил меня пройти.

Как только мы выходим на улицу, я сразу подхожу к Теодору, который с обозленным видом меряет шагами тротуар. Он останавливается, когда видит, что я стою перед ним и указывает в направлении Бена.

- Это правда? - спрашивает он. - Вы с ним... бля, не знаю. Кто вы? Пара? Бывшие? Я вообще вписываюсь в эту картину или трачу свое чертово время?

В полной растерянности я мотаю головой. Я не знаю, что на это ответить, потому что, если честно, сама не понимаю, кто мы с Беном. Но я точно знаю, что чувствую к Теодору, поэтому, думаю, начну с этого.

- Прости, - извиняюсь я. - Клянусь, до сегодняшнего вечера я не разговаривала с ним целый год. Не хочу, чтобы ты думал, что я встречалась с вами одновременно, но... Прости. Думаю, наверно, мне просто нужно немного времени, чтобы разобраться во всем.

Теодор склоняет голову, будто шокирован тем, что только что услышал.

- Разобраться? - он качает головой. - У меня нет времени на это дерьмо. - Теодор начинает уходить прочь, но находится в пределах слышимости, когда бормочет себе под нос: - Не такая уж ты и красивая.

Я пытаюсь переварить его оскорбление, когда вижу, как мимо меня проносится Бен. Раньше, чем мои глаза успевают заметить, его кулак взлетает вверх. Я вижу, как Гленн спешит вмешаться, но... подождите. Нет. Гленн тоже бьет Теодора.

К счастью, охранники не успели зайти внутрь и всех троих разняли прежде, чем кто-нибудь из них сильно пострадал. Теодор изо всех сил пытается освободиться от одного из вышибал и все это время орет матом на Бена. Тем временем, Эмбер стоит рядом со мной, пытаясь удержать равновесие, пока расстегивает одну из своих туфель.

- Я хочу, чтобы прямо сейчас вы все покинули заведение, пока мы не вызвали полицию! - кричит один из громил.

- Подождите, - просит Эмбер, подняв палец, пока снимает с себя обувь. - Я еще не закончила. - Она держит свои туфли и сердито смотрит на Теодора, замахивается и бросает их через весь тротуар, попадая прямо ему между ног. - Ненавижу твои дурацкие штаны, засранец! - кричит она. - Фэллон заслуживает лучшего, ПОЭТОМУ ВАЛИ, НАНТАКЕТ!

Вау. Ну и, Эмбер.

Вышибала, который держит Теодора, спрашивает у него, где припаркована его машина. Отводит Теодора в этом направлении, когда Эмбер забирает свою обувь. Бена и Гленна не отпускают до тех пор, пока охранник не возвращается без Теодора.

- Вы четверо. Убирайтесь. Живо.

Как только громила отпускает руки Бена, он бежит прямиком ко мне, и взяв мое лицо в ладони, осматривает меня, чтобы убедиться, не больно ли мне. Или, возможно, он проверяет мою реакцию, не знаю. В любом случае, он выглядит обеспокоенным.

- Ты в порядке?

По мягкому звуку голоса я понимаю, что его беспокоит, не ранил ли Теодор мои чувства.

- Я в порядке, Бен. Оскорбления парня по поводу моей внешности не имеют большого значения, когда он по собственной воле носит такие штаны.

Я вижу облегчение в улыбке Бена, когда он целует меня в лоб.

- Ты на машине? - спрашивает Гленн, задавая свой вопрос Бену. Бен кивает и отвечает:

- Да. Я отвезу вас двоих домой.

- Троих, - возражаю я Бену, намекая, что только потому, что он вступился за меня, не значит, что я автоматически еду домой вместе с ним. - Мне нужно, чтобы ты высадил меня у моей квартиры.

Эмбер стонет, а затем касается моего плеча, когда проходит ближе.

- Да прости ты его уже, - просит она. - Гленн нашел парня, который ему на самом деле понравился, и если ты не простишь Бена, то разобьешь Гленну сердце.

Бен и Гленн молча смотрят на меня. Гленн смотрит щенячьим взглядом, а Бен оттопыривает нижнюю губу.

Я больше не могу сопротивляться. Сдаваясь, пожимаю плечом.

- Ну, хорошо. Раз уж ты понравился Гленну, тогда ладно. Я поеду домой с тобой.

Бен даже не разрывает зрительного контакта со мной, когда протягивает руку в сторону Гленна, чтобы удариться кулаками. Гленн протягивает свою и они оба, не говоря ни слова, заканчивают представление.

Когда я прохожу мимо Бена и направляюсь на стоянку, я останавливаюсь и сердито щурюсь.

- Тебе придется многое объяснить мне. Многое. И ещё больше унижаться.

- Я в этом мастер, - соглашается Бен на мои условия, следуя за мной.

И ты должен приготовить мне завтрак, - добавляю я. - Мне нравится хорошо прожаренный бекон и перевернутая глазунья.

- Понял, - покорно отвечает Бен. - Объясниться, потом унижаться, потом обнажение-раздевание, яйца и бекон. - Он обнимает меня за плечи и ведет к своей машине. Открывает для меня пассажирскую дверь, но прежде чем я сажусь, он обхватывает мое лицо руками и целует меня. Когда он отстраняется, я шокирована количеством эмоций в выражении его лица после последних смехотворных пятнадцати минут. - Ты не пожалеешь об этом, Фэллон. Обещаю.

Надеюсь.

Бен целует меня в щеку и ждет, пока я сяду в его автомобиль.

Мое плечо сжимает чья-то рука и с заднего сиденья, после чего рядом со мной появляется лицо Гленна.

- Я тоже обещаю, - добавляет он, громко чмокая меня в щеку.

Когда мы выезжаем со стоянки, я смотрю в окно, из-за того что не хочу, чтобы эти три человека увидели слезы в моих глазах.

Потому что если честно, оскорбление Теодора, не просто ранило мои чувства - это был один из самых неловких моментов в моей жизни. Но узнать, что эти трое не раздумывая стали защищать меня, стоило этого оскорбления.