90-е. Шоу должно продолжаться 3

Глава 1

— Как ты убедил Сэнсэя на такое? — прокричала мне на ухо Ева. Все равно я едва расслышал сквозь шум беснующегося зала. Вот теперь это стало похоже на рок-концерт. Некоторые повскакивали и ломанулись к сцене. Пространство там было не очень приспособлено для подобного, между краем сцены и первым рядом была довольно узкая полоса. Вот ее-то всю и заполнили те, кто успел вскочить со своих мест первыми. Ну что ж, зал мои «ангелочки» взорвали, ничего не скажешь. Хотя не уверен, что все были в восторге именно от их выступления, конечно. Но их точно запомнили. Виданное ли дело — ноунейм-группа, на бэквокале у которой вдруг взялся петь САМ Сэнсэй. Среди новокиневской публики его любили и знали, пожалуй что, больше, чем БГ…

— Это была его идея, — ответил я тем же макаром. В смысле проорал в самое ухо.

— Обалдеть, конечно! — Ева рассмеялась, запрокинув голову. — Пусть теперь только попробуют вас не принять!

Я обнял Еву, мы вскочили, принялись подпевать и прыгать. В общем, вести себя, как и полагается на рок-концерте. Как и все остальные в этом зале.

Задора публики хватило даже на то, чтобы остальные выступавшие кандидаты в рок-клуб получили свой кусочек орущей рядом со сценой публики, «коз» и огоньков зажигалок. Будто Сэнсэй своим появлением повернул переключатель с состояния «мы на выставке достижений рок-хозяйства» на «мы пришли на рок-концерт и будем ОРАТЬ!» И вся патлатая братия будто резко вспомнила, зачем она вообще ходит на концерты.

Банкин объявил перерыв, все радостно ломанулись к выходу, устроили в дверях кучу-малу, и постепенно вывалились в фойе, радостно галдя. Выстроились очереди в туалет и к кафешке. А самые продуманные заняли темные уголки, чтобы отхлебнуть из бутылок «горючего». Кое-кто попытался закурить, но это администрация, в лице склочной бабки, быстро пресекла это безобразие. Не демократичные и нафиг никому не нужные «химики» же! Тут завтра утром будут детские коллективы народного танца соревноваться в том, что круче пляшет калинку-малинку. Мы с Евой вышли в числе последних. Ева держала меня за руку, кажется, она волновалась за это все гораздо больше, чем я. Я покрутил головой, высматривая своих. Ага, вон там из толпы торчат рога Астарота. Раз народу так много, значит Сэнсэй с ним вместе вышел.

Можно расслабиться, все получилось. Вряд ли кто-то еще на скучных отчетниках устраивал такой же фурор. Реальность даже немного превзошла мои ожидания. Я предполагал, что публика возбудится, когда неожиданно увидит незапланированного кумира, но чтобы вот так…

Впрочем, это же психология толпы. Эмоция срезонировала, буйство покатилось, как снежный ком, вовлекая всех, даже случайных бабок-гардеробщиц, сунувших в зал свои любопытные носы.

И сейчас все продолжали. Вопили свои кричалки, скакали радостно, выкрикивали «Хой!» неизвестно по какому поводу. Разве что не крушили ничего. Градус алкоголя не был настолько зашкаливающим, чтобы у местной публики снесло крышу настолько, чтобы начать гадить в ДК Профсоюзов. Родной дом, все-таки.

Среди общего гомона разобрал, как сбиваются компашки для «продолжения банкета». В отличие от «Рок-провинции» здесь рокеров никто на ночь оставлять не собирался. В десять вечера всех отсюда выгонят и закроют заведение до утра. Но народ резонно сообразил, что нельзя пропадать зря такому хорошему настроению. Так что уже слышались знакомые имена хозяев разных тусовочных мест. Сам я особо не переживал. У нас как раз все было в порядке с планами на вечер. Сэнсэй пожелал, чтобы афтепати отчетника проходило в, как он ее к трем утра назвал, «нехорошей квартире, если вы понимаете, о чем я».

А сейчас все было хорошо. Астарот лучился самодовольством и купался в лучах славы и внимания. Даже просто постоявший рядом Сэнсэй вознес нашего фронтмена на совершенно головокружительную высоту. С ним хотели стоять рядом, обниматься, жать ему руки. Девицы какие-то вокруг крутились. На меня никто особо не обращал внимания. Вот и отлично.

— Вова! — Света вынырнула из патлатого водоворота, или, точнее, конечно, человековорота, и бросилась ко мне. Радостная, на круглом невыразительном лице сияет улыбка до ушей. — Ты даже не представляешь!

— Что такое? — усмехнулся я. — В правлении рок-клуба случилось удивление?

— Удивление? — засмеялась Света. — Да это мягко сказано! Пойдем, покурим, у меня есть пять минут, расскажу, что успею.

— Мы не курим, но все равно выйдем! — ответил я, увлекая Еву и Свету к выходу. Снегопад снаружи продолжался, но благо было не очень холодно. Мы протолкались среди курящих чуть в сторонку, спрятались от ветра за разлапистой елкой, растущей справа от входа.

— Абзац просто, Вовка! — Света дрожащими от возбуждения пальцами попыталась извлечь из пачки сигарету, уронила ее, наклонилась, чтобы поднять. Та была вся в налипшем снегу. Света фыркнула, достала из пачки вторую. Подкурила. Выдожнула дым. — Представляешь, сейчас весь наш худсовет в полном составе набился в каморку к Банкину и принялся друг на друга орать. Все высказывают претензии, что нафиг такие сюрпризы делать, и вот их-то обязательно должны были предупредить. И все уверены, что зачинщик этого всего кто-то из них.

— А что там с голосованием? — спросил я.

— Ты слушай! — Света глубоко затянулась, закашлялась и засмеялась одновременно. — В общем, ты же знаешь, что против вас активно топил Ян, да?

— Что-то слышал, ага, — пожал плечами я.

— Ну так вот, — Света снова затянулась. Выдохнула. — И еще в этом месяце целых три группы мажоров пришло. Знаешь же, кто это?

— Неа, не представляю, — я покачал головой.

— Ну это детки номенклатуры, которые решили, что они рок-музыканты, — хихикнула Света. — Их принимают без конкурса всякого, просто потому что их папы приносят деньги, аппаратуру и прочие нужные вещи. Так что они, вроде как, решили, что «Ангелов» твоих прокатят.

Света замолкла и посмотрела на меня чуть испуганно. Кажется, сболтнула лишнего. Но увидела, что я продолжаю безмятежно улыбаться и никак свое неудовольствие не выражаю, вздохнула с явным облегчением.

— Я тебе ничего не говорила, потому что сама узнала только сегодня, — торопливо уточнила она. — Как раз когда они все друг на друга орали. В общем, пока они не договорились. Скорее всего, отложат решение до завтра, и про членство в рок-клубе на доске объявлений вывесят.

— Тебя никто не заподозрил? — подмигнул я.

— Нет, что ты! — засмеялась Света. — Они когда в комнату набились, меня вообще не заметили. Никому даже в голову не пришло, что я могу быть причастна.

— Нормально мы с тобой всколыхнули болотце, — я по-дружески приобнял ее и похлопал по плечу. — Ты же докурила? Пойдемте внутрь, а то простудимся.

Вовремя.

Нездоровый движ я заметил прямо от входа. Два человека стояли друг напротив друга, набычившись. Квадратный Ян, с торчащими соломенными патлами, и коренастый Боба. По габаритам он Яну здорово уступал, но выглядел во сто крат опаснее, особенно сейчас. Покачивался, ощерившись, как готовый броситься хищник.

И вокруг них образовалось довольно обширное свободное пространство.

Драка еще не началась, но вроде как вот-вот готова вспыхнуть.

— … почему сюда вообще пускают всяких гопников? — возмутился Ян.

— Да ты хлебало-то завали, чмо патлатое, — угрожающе проговорил Боба. Справа от него нервно крутилась какая-то ярко накрашенная фифа и пыталась хватать его за рукав. Где-то здесь уже подцепил, ловелас златозубый. Как только ему удается это с такой-то рожей? — Ты на вопрос мой ответишь, или зассышь и в сортире спрячешься?

— Да кто ты такой вообще, чтобы я на твои вопросы отвечал? — Ян говорил нагло, но голос подрагивал. Он озирался в поисках поддержки, но как-то никто не торопился вступать в этот диалог на повышенных оборотах.

— Нечего сказать значит, да? — снова ощерился Боба и сделал шаг вперед. Ян отшатнулся. Улыбка Бобы стала шире. — Ссышь, патлатое чмо, да? Я ведь не посмотрю, что ты здоровый. Всю харю тебе расшибу, трепло позорное!

— Да вызовите милицию кто-нибудь! — взвизгнула какая-то девушка. Я двинул поближе. Интересно, почему за Яна никто не торопится заступаться? Боба тут вроде один, а рокеров — толпа. Запинали бы, только в путь, даже гавкнуть бы не успел.

— Что тут за кипиш? — спросил я, шагнув вперед. — Боба, ты чего на Янчика наезжаешь? Он у нас знаменитый музыкант все-таки.

— А, Вован, здорово! — Боба чуть расслабился и перестал быть похожим на готовящегося к атаке волка. — Ты эту гниду давно знаешь?

— Не понял сейчас, ты про кого? — я простодушно развел руками.

— Да вот это чмо патлатое! — Боба мотнул подбородком в сторону набычившегося Яна.

— Не знаю даже, — я пожал плечами.

— Ты вот что… — лицо Бобы снова стало злющим и угрожающим.

— Почему меня не удивляет, что они знакомы, — презрительно прошипел Ян.

— А ты заткнись лучше, гандон штопаный, — Боба снова шагнул вперед, но я придержал его за рукав. — Вован, ты знаешь, что этот мудрила про тебя говорил?

— Понятия не имею, — хмыкнул я.

— Прикинь, захожу в сортир, чисто отлить, а там этот, — снова кивок в сторону Яна. — И натурально, поливает тебя говном за глаза. Ну я, чин-чином подошел, спросил, а не попутал ли берега этот патлатый переросток. И не хочет ли он за свои слова ответить. А тот полез в отмазы и начал мне ментами угрожать. Да ты же знаешь, Вован, я же руки распускать лишний раз не люблю! Но тут прямо кулаки зачесались. А он еще и разорался, чтобы меня выгнали. Выгнали, прикинь! Ну, пришла бабуля, я ей чинно-благородно объяснил, что вот, мол, мой билет. И я пальцем никого не тронул. Только у чувырлы этого спросить хотел. Бабуля ушла, а этот ушлепок вышел, значит, из сортира и снова начал языком молотить. Ну я к нему снова и подошел. Мол, ты такой дерзкий, потому что у тебя в травмпункте абонемент или что? А он…

— Я понял, — засмеялся я. — Ты же обещал себя хорошо вести!

— Так я разве чего-то нарушаю? — всплеснул руками Боба. — В натуре, я же вежливо спросил. А он мне… Мля, ты только посмотри на это рыло! Нет, я в натуре его отмудохаю!

— Боба! — я толкнул его локтем в бок.

— Да не ссы, Вован, не буду я здесь бучу затевать, — Боба похлопал меня по плечу. — Но за такое хлебало разбить — это как раз хорошее поведение, понимаешь?

— Понимаю, — кивнул я. Посмотрел на Яна. Тот выглядел… довольно жалко. Вроде бы, весь такой взбешенный, но глаза бегают. Из его «свиты» вокруг никого, они как-то здорово вовремя расползлись по темным углам. И еще от его массивной фигуры прямо-таки разило страхом. Ну, то, что Янчик трусоват, я и раньше знал.

— Че зыришь, будто я тебе чирик должен, а? — снова дернулся в сторону Яна Боба. И заржал, когда тот нервно отшатнулся. — Ссыкло этот… как ты его там назвал? Янчик? Подожди, это же не тот самый Ян, который с Цеппелинами?

— Он, ага, — кивнул я.

— Тьфу ты, — Бобу даже передернуло. — А мне ведь их песни даже нравились. Дома две кассеты есть. Вернусь, в мусорку выкину. Не смогу теперь отделаться, что музыку такое говно делает.

— Ты же уходить не собираешься? — спросил я.

— Да вот еще! — фыркнул Боба. — Сейчас вторая половина концерта начнется, а у меня билет есть, все чин-чином!

— Да кто тебе вообще билет-то дал? — возмутился Ян, но в конце фразы голос предательски сорвался.

— Не твое дело, гнида! — немедленно отозвался Боба. — И язык свой поганый лучше в жопу засунь.

Тут Боба неуловимо быстрым скользящим шагом рванул вперед и оказался вплотную к Яну. Ухватил того за грудки и тряхнул.

— Слушай сюда, гамадрил красножопый, — заговорил он прямо ему в лицо. — Я тебя поймаю и отмудохаю, понял? Думаешь, не узнаю, где ты живешь или тусуешься? Да тебя здесь любой мне сдаст, потому что ты всех здесь мурлом своим протокольным заманал уже. Так что ты оглядывайся лучше и в беге тренируйся, хрен надувной, понял?

Боба отпустил Яна и тот инстинктивно метнулся назад. Глаза дикие. Боба одернул олимпийку.

— Ха, зассал, — он сверкнул золотым зубом. — И правильно. Глянь вокруг, это же вроде твои друзья. И никто не кинулся к тебе на подмогу, я мог уже три раза перо под ребро тебе насовать. Значит ты их тоже уже всех достал, понял?

— Боба, угомонись, — сказал я, придерживая златозубого качка за плечо.

— Я не понял, ты эту гниду защищаешь что ли? — нахмурился Боба. — Он же про тебя тут говорил, что…

— Боба, ну что ты упертый такой? — я укоризненно покачал головой. — Ну болтает, да и шут с ним. Себе только карму портит. А ты, если набедокуришь, больше ни на один концерт не попадешь. Слышал поговорку про чужой монастырь?

— Карму, говоришь, себе портит? — ухмыльнулся Боба. — Я бы ему лучше лицо попортил, ну да ладно. Но, мля, такое в натуре прощать нельзя же…

— Боба, я разберусь, не маленький, — тихо, но жестко сказал я. Боба посмотрел на меня, прищурившись. Расслабился, подмигнул, зыркнул еще разок в сторону Яна.

— Да понял я, понял, — сказал он, нашаривая рукой талию все еще болтающейся рядом вульгарной девицы. — Больше не лезу, раз это твои разборки! Мы лучше с Маняшей обратно в зал пойдем!

Повисло недолгое молчание, потом фойе снова наполнилось гомоном. К нам с Евой и Светой сквозь толпу направился Сэнсэй. В одной руке — бутылка вина, в другой — надкусанное яблоко. На лице блаженство.

— Между прочим, я на стороне твоего золотозубого приятеля, — сказал он. — Янчик и правда что-то… берега попутал, выражаясь его языком.

— Да ладно, забей, — я пожал плечами.

— У меня есть одна история про высокое искусство забивать в нужный момент, но я ее лучше расскажу уже дома, ладно? — медленно проговорил Сэнсэй, глядя куда-то мимо меня. — Сейчас нам Женя изо всех сил подает знаки, что перерыв закончился. Идем в зал?

— Да-да, пять минут, Турецкий, — покивал я. — Идите, я догоню. Кофейку хлебану в кафешке, пока буфетчик домой не сбежал.

Публика спешно втянулась в зал обратно, в фойе остались только пара бабулек и прикорнувший возле колонны волосатик. Видимо, он сюда уже пришел готовеньким, на концерте еще добавил, и теперь видит сладкие сны о том, как он колбасится, судя по дергающейся руке.

— Что-то случилось? — тревожно спросила Ева, коснувшись моей руки.

— Шумно, — усмехнулся я. — Ночь не спал, хочу кофе. Тебе купить?

— Давай, — взгляд Евы стал цепким и внимательным. Она пристально смотрела на меня, когда я расплачивался с буфетчиком. Взяла из моих рук чашку с кофе, опять же, не отрывая взгляда. — Если хочешь, я могу с ним поговорить, чтобы он успокоился уже.

— Что? — встрепенулся я.

— Просто у тебя такое лицо… — сказала Ева. Проигнорировала столики и села на подоконник.

— Да все нормально, правда, — я потерся щекой об ее плечо и отхлебнул свой кофе. Ну как, кофе… Эта бурая жижа на кофе похожа почти не была. Но какой-то кофеин там, наверное, все таки был. — Даже отлично все. Или лучше, чем отлично. Я просто слегка завис, со мной бывает. Нам ведь еще после концерта в гости идти, ты же помнишь?

Ощущение было, что в квартиру набилось человек сто, не меньше. Кого-то Сэнсэй сам позвал, кто-то удачно упал на хвост, кто-то проследил и проскользнул ужом. В общем, дым коромыслом, в каждой комнате движ и толпа народу. Кто-то бренчит на гитаре и голосит с надрывом «Время колокольчиков» Башлачева. В когда-то самую холодную комнату приволокли магнитофон, хрен знает, откуда взяли. Включили сборник рок-баллад, выключили свет, оставив в качестве иллюминации фонари Ленинского проспекта, и устроили там танцевальный рай для любителей медляков.

На круглом столе выстроился строй разномастных бутылок, а вот закуской никто особо не озаботился. И только одну комнату Сэнсэй категорически закрыл для посещений праздно шатающимися гостями — самую дальнюю. Группа «Папоротник» предусмотрительно оборудовала себе там плацдарм для отступления, так сказать. Завтра им предстояло еще играть концерт, так что они заранее позаботились о том, чтобы им было, где удобно упасть и проспать до обеда.

Я взгромоздился на подоконник, для вида держа в руках кружку с чем-то алкогольным. Пить сегодня я больше точно не собирался.

Хорошо.

Банкин в конце концерта прямо со сцены объявил, что они не готовы пока огласить результаты голосования, потому что возникла какая-то путаница. И пообещал на неделе вывесить их на доске объявлений. Кого-то это возмутило даже. Почему, мол? Всегда же сразу говорили!

Хорошо. Как бы сейчас не повернулось дело, все равно все получилось отлично. Я краем глаза видел телевизионщиков, это значит, что внезапное появление рок-звезды общероссийского… хотя стоп… Наверное, еще общесоюзного, пока что, масштаба. Короче, внезапный выход Сэнсэя на сцену на выступлении какой-то никому неизвестной группы обязательно попадет в новости. И группа из никому неизвестной сразу превратится в новостной повод.

Хо-ро-шо.

Чуть не отхлебнул шмурдяка из кружки. Остановился. Организм Вовы-Велиала к алкоголю не очень устойчив, так что нефиг… злоупотреблять.

— Велиал, — к окну, на котором я сидел, подошел Астарот. — Надо поговорить…