90-е. Шоу должно продолжаться 3

Глава 6

— Да это бред вообще! — яростно возмущался Астарот. — Мы же как идиоты будем выглядеть, над нами весь город ржать будет!

— Ужас, ага… — пробухтел Бегемот. — Детский сад, штаны на лямках.

Я озвучил «ангелочкам» идею Ирины, когда мы собрались в своей берлоге, чтобы порепетировать и программу концерта в военном училище составить. Девушка хотела прямо ночью в театре драмы об этом поговорить с ними, но я предусмотрительно ее остановил. Мол, детка, давай не все сразу, а? Ребятам надо материал записать и на камеру поговорить всякие умные и идейные вещи. А для обсуждения новых идей есть и более подходящее время и место. Подозревал, что когда Астарот услышит ее предложение, его на британский флаг порвет от возмущения. И угадал.

Хотя на самом деле предложение было неплохое. Даже, я бы сказал, отличное предложение. Сняться в рекламном ролике.

— В общем, у нас есть очень влиятельный заказчик, который занимается косметикой, — рассказала мне ночью Ирина. — И он постоянно заказывает у нас рекламу. Обычно это просто текст под музыку. Но недавно он задумался, что можно ведь создать что-то более творческое… И даже первый видеоролик сняли по его сценарию. Ходили по улицам и опрашивали как будто случайных женщин. Спрашивали, где они покупают косметику. И те отвечали, что, конечно же, в «Белой лилии»! Но ведь можно снять и необычнее… Я видела, есть такая рок-группа, у которой грим такой черно-белый на лице. Твои ребята могут их сыграть. Вот представь, гримерка, перед зеркалами сидят музыканты, наводят марафет. К ним прорывается поклонница с букетом цветов. Слезы радости, все такое. Протягивает блокнот, типа для автографа и спрашивает. «На сцене так жарко, а у вас не течет косметика?!» А главный рокер отвечает таким хриплым голосом: «НЕТ!» А поклонница, такая: «Ой, а где же вы покупаете такую хорошую?!» И музыканты хором под тяжелый аккорд: «В „Белой Лилии!“» И солист пишет на листе: «За косметикой — только в „Белую лилию“!»

Я поржал, как только это представил. И чуть было сразу не позвал Астарота, чтобы с ним поделиться. Но вовремя вспомнил, что в отличие от меня, ему на самом деле девятнадцать. А в таком возрасте с самоиронией далеко не у всех хорошо. Да что там, у Астарота с ней вообще беда! Болезненное самомнение, помноженное на нервную параноиньку, что его, такого талантливого, все хотят под стол задвинуть.

Так что Ирину я притормозил, но пообещал, что поговорю обязательно.

И вот сейчас я слушал, как Астарота разрывает от возмущения, и мысленно выписал себе благодарность с занесением в личное дело. Хорошо, что прямо в театре не позволил сказать. А то этот скандал разразился бы прямо там, на сцене.

— Нда, придется идти долгим путем, — пробормотал я. — Привези мне, папенька, цветочек аленький.

— Что? — встрепенулся Бельфегор.

— Да ничего, анекдот просто вспомнил, — усмехнулся я. — Астарот, да забей уже. Ну, нет так нет. Считай, что я вам просто как прикол рассказал.

— Что значит прикол? — взвился наш фронтмен. — То есть, этой телевизионной телке мы вот такими кажемся? Смешными, да? Хиханьки, да?

«Если бы ты себя сейчас со стороны видел, то тоже бы поржал», — подумал я. Но сказал другое, ясен пень.

— Это ее работа, Астарот, забей, — я хлопнул его по плечу. — Вообще мы тут для другого собрались. У нас через примерно десять дней концерт в военном училище. Стильный, модный, новогодний. И нам бы с вами программу для него составить.

Астарот некоторое время молчал, сжимая и разжимая кулаки. Прямо по лицу было видно, с каким трудом у него получается свернуть с кипящего возмущения в рабочий режим. Но все-таки удавалось. Пунцовые щеки постепенно становились нормального цвета, дыхание переставало напоминать шипение парового котла, и молнии из глаз становились все менее ослепительными.

— Мы же подобрали ту песню «Нирваны» уже, — осторожно проговорил Кирилл. — Давайте сыграем?

Мои «Ангелочки» взялись за инструменты. Я сел на стол и откинулся спиной на стену. Да уж, пожалуй, убедить Астарота сниматься в рекламе будет тем еще квестом. Прямо ломать об колено понадобится нашего фронтмена.

Зазвучала песня. Не так плохо, как я опасался. Во всяком случае, мотив узнаваем. Астарот поднес микрофон ко рту и запел. Типа на английском… И вот тут-то мои уши чуть не свернулись в трубочку. Акцент был настолько рязанским, что им нужно было не демонические костюмы свои носить, а косоворотку. И гвоздичку на картузике.

— Слушайте, а может текст на русском сделаем? — дипломатично предложил я, когда последний аккорд замолк.

— Зачем? — нахмурился Астарот. — На английском же круто звучит!

«Только не в твоем исполнении», — подумал я.

— Я напоминаю, что у нас в военном училище концерт, — усмехнулся я. — Прикиньте, что суровый полкан начнет нас пытать, что это там за слова мы поем на иностранном языке? А вдруг что-то матерное и неприличное, а он не понимает.

— Ну… — Астарот почесал в затылке. — Но перевести ведь дословно с сохранением размера не получится…

— Давайте сначала просто переведем, — сказал Бельфегор. — Кирюха, ты же текст снимал, про что там вообще поют?

— А ты английского не знаешь, разве? — похлопал глазами Кирилл.

— Лондон из зе кэпитал оф Грейт Британ, — продекламировал Бельфегор. — Учил в школе, а сейчас у нас латынь и немецкий. Да ладно, чего ты? Переведи, ты же точно лучше знаешь. Тебе трудно что ли?

— Ну, в общем… — Кирилл прикусил губу. — Заряжай пистолеты и приводи своих друзей, это весело — терять и притворяться. Она скучает и самоуверенна. О нет, я знаю грязное слово.

— Но это же просто какой-то набор слов! — нахмурился Бегемот. — О чем это вообще?

— Кажется, там народ собирается на тусовку, и кто-то привел девушку, — неуверенно проговорил Бельфегор. — Эту самую самоуверенную. Она думает, что она принцесса, а Кобейн про себя называет ее другим словом. Грязным.

Все заржали.

— А дальше там что? — спросил Астарот.

— С выключенным светом все менее опасно, вот мы здесь, развлекай нас, — продолжил Кирилл. Я чувствую себя глупым и… это слово не знаю, как переводится. Потом опять — вот мы здесь, развлекай нас. Мулат, альбинос, комар, мое либидо.

— Либидо? — захлопал глазами Бегемот. — А такое слово есть вообще?

— Есть, — засмеялся я. — Если по-простому, то это влечение к противоположному полу.

— Ну хрен знает, как это по-русски спеть, — Бегемот постучал по барабану.

— Раз смысла нет, значит вообще неважно, как, — я пожал плечами. — Просто придумаем русский текст, подходящий по размеру. И все.

— Не может быть, чтобы там не было смысла! — заявил Астарот. — Каббал, ты неправильно переводишь! Это же другой язык, там могут быть другие значения.

— На всякий случай напоминаю, что у нас не очень много времени, — проговорил я. — Если залезем в дебри, то нам придется на концерте по кругу монаха петь.

— Я так понял, что мои песни мы не поем? — обиженно буркнул Астарот.

— Их вы и так играете без проблем, — я пожал плечами. — А нам нужен расширенный репертуар. Вот над ним мы и работаем.

— Пропел, подыгрывая себе на гитаре, Кирилл.

Все заржали.

— Нет, так нельзя, мы же в военном училище выступаем! — сказал Астарот.

— И что, думаешь, там слово «шлюха» не знают? — фыркнул Кирилл. Блин, все-таки этот парень парадоксален. На вид он все еще был типичный отличник и домашний мальчик. Но когда брался писать тексты, то из него прямо-таки все человеческие пороки начинали выпирать. Ходячая иллюстрация поговорки насчет тихого омута.

— А может возьмем вообще какое-нибудь готовое русское стихотворение и его споем? — предложил Бегемот. — Ну, там Есенина какого-нибудь. Или Пушкина.

— Прикольная идея, — хмыкнул я. — Кто-нибудь помнит подходящий стишок?

Все задумались. Астарот смотрел в потолок и шевелил губами. Бегемот тихонько постукивал палочкой по тарелкам. Бельфегор прикусил губу и смотрел в пустоту, а Кирилл сидел неподвижно, приоткрыв рот. Так забавно смотреть, как мои «ангелочки» вспоминают классику, которой их на уроках литературы пичкали!

— Мороз и солнце, день чудес…

Еще ты дремлешь, друг прелес… — задумчиво пропел Бельфегор. — Блин, как назло все из головы вылетело!

— Это четырехстопный ямб, — сказал Кирилл.

— Вот очень понятно сейчас стало… — пробурчал Бегемот. — Мне что хорей, что амфибрахий…

— Я вспомнил! — просиял Кирилл. И нормально ложится… Правда, надо будет там чуть-чуть подогнать…

Он снова заиграл на гитаре и запел.

— О, прикольно! — удивился Астарот. — Это чье такое? Сам написал?

— Да не, это поэт девятнадцатого века, Случевский, — сказал Кирилл.

— Мы вроде такого в школе не проходили, — задумчиво пробормотал Бельфегор.

— У меня дома есть сборник, — смущенно объяснил Кирилл. — Я это стихотворение из него на конкурс чтецов учил в шестом классе.

— Ну-ка давай попробуем вместе! — Астарот снова схватил микрофон. — Давай, напиши мне текст!

Я прикрыл глаза. Маховик творческого процесса закрутился, можно больше активно его не подгонять. Через примерно сорок минут споров, пения и ржача композицию признали годной. Более того, даже пришли к выводу, что группе «Ангелы С» текст поэта прошлого века отлично подходит. С некоторыми дополнениями, правда, но все равно. И что можно ее включить в постоянный репертуар. И в студии записать. И еще клип бы снять тоже.

Потом взялись перебирать песни русских рокеров, которые можно было бы спеть для курсантов. Потом Кирилл несмело поделился еще неготовой песней про проклятье злой девочки и мальчика, выкопавшего себе могилу прямо во дворе.

В этот момент в дверь тихонько поскреблись.

Я спрыгнул со стола и щелкнул замком.

— Ребятишки, вы не засиделись тут? — озабоченно спросил дядя Коля. — Половина первого ночи уже!

А глаза с подозрительным прищуром как локаторы «ощупали» нашу берлогу. Проверяет, не бухаем ли мы.

— Скоро пойдем, дядя Коля, — сказал я. — У нас концерт скоро, вот мы и работаем, как не в себя.

— Ну да, концерт у них, знаем-знаем, — пробурчал он и направился к выходу наверх.

— Кстати об этом, дядя Коля! — крикнул я ему вслед. — Ребята будут до Нового года приходить каждый день. Ну, или почти каждый. Ты там внеси их в расписание, чтобы без меня тоже запускали, хорошо?

— Внесу, внесу… — покивал он. — Чем бы путним занимались, а то так, тренькают чего-то.

— Спасибо, дядя Коля! — кринкнул я. Надо будет все равно заскочить проверить. А то я не могу каждый день здесь бывать, будет глупо, если другой вахтер не пропустит.

— Ладно, братва, давайте уже правда сворачиваться, — сказал я. — Все помнят, что завтра у нас с вами день икс, да?

— Блин, почти забыл ведь, — вздохнул Бегемот. — Столько всего случилось…

— Только давайте встретимся заранее, и в рок-клуб все вместе пойдем, ладно? — нервно попросил Кирилл. — Мне как-то… ну… боязно.

— Всем боязно, — усмехнулся я и похлопал Кирилла по плечу. — Все будет нормально, не переживай.

Мы вышли на улицу, в зиму и метель, и почапали по домам. Бельфегор подергал меня за рукав.

— Вов, а что за анекдот про аленький цветочек? — спросил он.

— Какой анекдот? — недоуменно нахмурился я.

— Ну тот, — Бельфегор снова дернул меня за рукав. — Ты сказал, что как в анекдоте. Привези мне цветочек аленький.

— Ааа! — засмеялся я. — Ну, в общем, собирается купец в дальние страны и спрашивает своих трех дочерей: «Дочери мои любимые, дочери мои красивые, что привезти вам из заморских королевств?» Старшая говорит: «Привези мне колье алмазное, чтобы сияло всеми цветами радуги!» Купец отвечает: «Не проблем, зайду в ювелирный!» Средняя дочь говорит: «А мне привези зеркало волшебное, чтобы посмотрелась в него — и хоба! — уже красивее всех!» Отец задумался, потом тоже кивнул: «Хорошо, доченька, знаю одного проходимца, который такими зеркалами торгует! А тебе, младшая-любимая дочка, что привезти?» «А привези мне, батюшка, чудище лохматое для утех сексуальных!» Охренел тут купец и заорал: «Ты в своем уме, Аленушка?!» Вздохнула тогда младшая дочка: «Ладно, пойдем длинным путем… Привези мне, батюшка, цветочек аленький!»

Бельфегор сначала заржал, потом резко так осекся и посмотрел на меня.

— Ты думаешь, что нам нужно сниматься в той рекламе, да? — спросил он.

— Ага, — кивнул я.

— Но Астарот же… — Бельфегор прикусил губу.

— Борь, нам нужны денежки, — сказал я. — Гитару после Нового года Максу надо будет вернуть. Нам нужна драм-машина. И тебе бы нормальный синтезатор тоже. На все это нужны деньги. Мы можем, конечно, вагоны поразгружать или я могу на рынке попросить какой-нибудь работы, но это же неправильно, да?

— Почему неправильно? — спросил Бельфегор.

— Потому что… — я задумался. А действительно, почему? Прямо пунктик у меня, что нужно зарабатывать не абы где, а именно музыкой или чем-то около нее. — Потому что так правильно. Мы же в большой шоу-бизнес стремимся, а не в подсобные рабочие, которые в гараже лабают что-то там под пиво по выходным.

— Ну да, логично, — кивнул Бельфегор. — Но реклама эта… Ну правда же, смешно как-то!

— А ты подумай об этом чуть иначе, — хмыкнул я. — И представь, сколько людей из-за этого ролика одним махом узнает о нашем существовании?

— Но они же будут смеяться! — возразил Бельфегор.

— Кто-то будет, — пожал плечами я. — Но эти «кто-то» на наши концерты и так бы не пришли. Зато нас сразу будет знать больше народу, чем каких-нибудь «Цеппелинов».

Перед входом в ДК мои «ангелочки» резко замедлились и занервничали. Да что там, даже мне было немного не по себе, хоть я у меня уже и был план на любой вариант развития событий.

— Ну что тормозим? — хохотнул я. — Вперед!

Я шагнул к двери, оттерев плечом Астарота, распахнул ее и шагнул внутрь. В фойе было не то, чтобы очень многолюдно, но понятно было, что публика, в основном, рок-клубовская — патлатая, в джинсе, коже и феньках. Сегодня никакого официального сборища или концерта не было, просто прошла инсайдерская информация, что о результатах отчетника сообщат. Может быть. Света больше ничего не сказала, сделав многозначительную паузу. Мол, приходите сами и узнавайте.

Вот мы и пришли. Встретились предварительно в фойе универсама, чтобы на улице друг друга не ждать.

По дороге в основном молчали и сосредоточенно сопели. И вот сейчас он настанет. Момент, так сказать, истины.

До информационного стенда мы дойти не успели, потому что на нас вихрем налетел длинноволосый блондин растрепанного вида и благоухающий свежим портвейновым перегаром. Рожа была смутно знакомая, но тут уже большинство были такие.

— Поздравляю! — заорал он, кинувшись обниматься с Астаротом. — Я сразу был уверен, что вы пройдете, такой кипиш навели!

— Уже повесили решение, да? — чуть дрогнувшим голосом спросил Бельфегор.

— Будь спок, уже давже в общий список внесли! — заверил блондин, отлипнув от Астарота и похлопав Бельфегора по плечу. А к нам, тем временем, спешили другие-прочие патлатые парни. Все торопились встать поближе к тем, у кого на бэк-вокале пел сам Семен Вазохин по прозвищу Сэнсэй. Посыпались поздравления, заверения в дружбе и прочие внятные и не очень фразы. Тягостную тревогу с лиц моих «ангелочков» моментально смыло. Теперь они радостно улыбались, обнимались и купались, так сказать, в лучах славы и внимания.

Я отступил в сторону. Ко мне весь этот движ не относился, меня в лицо тут знали далеко не все. Я же не стоял на сцене в тот памятный вечер.

Так что я неспешно направился в сторону кафешки. Хотелось хлебнуть горячего чая и, может, бутер зажевать.

— Володя, постой! — окликнули меня. Я оглянулся. Меня торопливым шагом догонял Женя Банкин. — Я тебе сегодня все утро пытался дозвониться. Пойдем ко мне в кабинет, есть разговор…