90-е: Шоу должно продолжаться

Глава 10

«Люди вообще не очень наблюдательны…» — философски думал я, провожая отца в коридоре. Хотя может я просто веду себя чертовски похоже на прежнего обитателя этого тела. Я же его не знаю…

С другой стороны… А как они все должны были воспринимать? Вот есть такой парень, Вова Корнеев. Играет в какой-то дурацкой группе на гитаре и… Чем я еще славен, хрен знает, пока что. Как раз сейчас планирую восполнить всякие информационные пробелы, когда отец уйдет. Ну так вот. Живет он рядом, как-то общается, что-то делает. И в какой-то момент начинает вести себя не как всегда. Например, резко перестает уметь играть на гитаре. Или жесты у него появляются непривычные. Словечки нетипичные. Ну, с гитарой и правда пришлось выкручиваться, конечно. А в остальном… Вряд ли люди склонны подмечать эти все детали. Ну или, даже, допустим, кто-то заметил. И что? Скорчит подозрительную рожу и скажет: «Как-то странно ты себя ведешь…» или «Ты что, дурак? Голова дырявая, все забывать?»

Не будет среднестатистический человек с пристрастием допрашивать другого среднестатистического человека, чтобы вывести на чистую воду нелегального жильца внутри его головы.

Я фыркнул и закашлялся. Смешно почему-то стало от такой мысли.

— Над чем веселимся? — тут же отреагировал отец.

— Да так, — хмыкнул я. — Подумал, что если бы инопланетяне умели вселяться в человеческие мозги, то их никогда бы не вычислили.

— Это почему еще? — отец даже отвлекся от зашнуровывания ботинок. — Все близкие тут же бы заметили, что он ведет себя странно.

— И что? — я пожал плечами. — Ну то есть, да. Если бы он начал размахивать руками как мельница и лопотать что-то на альфацентраврском вместо русского, то его, скорее всего, сдали бы в дурку. А если нет? Ходит прямо, говорит внятно. Мыло есть не пытается, голую жопу вместо «здрасьте» не показывает. Кто заподозрит-то?

— Ну и фантазии у вас, молодой человек, — отец захохотал и снова наклонился к ботинкам. — Ерундой всякой маешься, лучше бы подумал, как поступать будешь в следующем году. А то опять провалишься, позорище. Перед родней даже неудобно.

«Что и требовалось доказать», — подумал я. Усмехнулся.

— Ну сорян, не получилось из меня сына маминой подруги, — сказал я. Судя по тону отца, разговор был привычным таким ритуалом. У обоих родителей — вышка, а сынуля экзамены провалил. Пришлось сунуть взятку на медкомиссии, чтобы признали негодным. И беззлобно шпынять, что мозги у кого-то в длинные волосы ушли. Обратная зависимость между длиной волос и умом — это не всегда только про женщин. Ну и все такое прочее. За время, пока мы завтракали, я услышал несколько подколов в этом примерно ключе.

— Сорян? А это еще что значит? Очередной молодёжный жаргон? — спросил отец. — Или как правильнее — слэнг?

— А это, батя, от английского «сорри», — ответил я. — Ну, простите, типа. Виноват, исправлюсь. И все такое.

— Эх, оболтус ты, оболтус! — засмеялся отец, взял ящик с инструментами и шагнул к двери. — Ладно, я в гараж. Надо для Галины Ильиничны изголовье кровати закончить, давно уже обещал. Дома чтобы не курил!

— Ага, — кивнул я и закрыл за отцом дверь.

Теперь огромная родительская квартира была в моем полном распоряжении. Мама на работе, не знаю пока, на какой. Ох… Забыл же ей передать от медички просьбу! Ладно, потом. Успеется. Отец в гараже. Сестра в школе. Как минимум, несколько часов на исследование у меня есть. Пока моя семья мне очень нравится. Деньги у нас водятся, с продуктами явно перебоев нет. Квартира неплохая. Родители вменяемые. Сестра… Ну, еще познакомимся. Пока я даже не понял, сколько ей лет.

Я прошелся по квартире, открывая двери во все комнаты. Ага, это спальня родителей. Ого, какая кровать! Прямо царское ложе с изголовьем в форме раскрытого лотоса, обитого бледно-розовым гобеленом. Ну вот пазл и сложился. Мои отец и мать работали на одном заводе — НЗМА. Завод благополучно встал. Мама оказалась дамочкой с коммерческой жилкой, и по-быстрому что-то там такое организовала кооперативное. А отец, чтобы не лезть на стену от безделья в бессрочном отпуске, вспомнил, что у него руки растут из плеч, и обставил квартиру новой мебелью. Неплохой, надо заметить. Сделано явно со вкусом и любовью. Шкаф в прихожей, диваны в гостиной, кровать эта вот… Да и всякие декоративные элементы с резьбой — похоже, тоже его рук дело. Друзья семьи это дело прочекали и принялись клянчить себе такие же штуки. Даже, возможно, за деньги.

На ручке двери следующей комнаты висел самодельный дорхенгер, старательно вырезанный из картона и раскрашенный фломастерами. Буквами было написано NO ENTER! И нарисованы череп с костями.

А на уровне глаз пришпилен альбомный листок с жизнерадостным пророчеством: «Вошел без стука — вылетел без звука!»

Ну что, делаю ставки? Моя комната или это сестра такая гостеприимная?

Толкнул дверь.

Нда. И проиграл сам себе. Думал, это я так свое неформальское личное пространство защищаю. Явно сеструхина комната. Низкая тахта, пушистое розовое покрывало, десяток подушек с вышивкой. Интересно, ее рукоделие? На стене над тахтой пришпилена тюлевая драпировка, как некая фантазия на тему прицессиного балдахина. А стена напротив уклеена постерами позднесоветских «сладких мальчиков». Пресняков, Маликов, группа «Ласковый май». На однойго из «майцев» иголочкой пришпилено розовое сердечко. Ага, ну значит не в первом классе учится, а как минимум в седьмом-восьмом. И по музыкальным вкусам мы явно не совпадаем.

Детально исследовать не стал. Из уважения к частной жизни. Да и незачем, и так все понятно. Что там с моей комнатой?

Как я и подозревал, она оказалась за следующей дверью. Тахта, черные шторы, шкаф, письменный стол. На стенах — постеры. Тоже предсказуемые — «Коррозия металла», «Кисс», «Секс Пистолс». Неплохой такой музыкальный центр. Подставка для кассет, забитая разномастным роком, русским и зарубежным. Пачка виниловых пластинок на виду. Балуют меня родители, как я погляжу.

Брр… В нос опять ударил запах курева от одежды. Душ, точно.

Я открыл шкаф. Присвистнул. Это я такой идеальный порядок поддерживаю, или у меня до сих пор мама в комнате убирается? Белье и одежда сложены идеальными стопочками, трусы-носки-футболки. Черные джинсы, тоже несколько пар.

Ладно, остальное пока подождет. В душ. Немедленно. И патлы свои жуткие промыть-прочесать, а то ощущение такое, что у меня воронье гнездо на голове.

Я сидел на кухне, прихлебывал чай и листал журнал «Парус», пачку которых я нашел в своей комнате. Ну и переваривал полученную информацию еще. После душа я прошелся по квартире более вдумчиво. Потом нашел, что искал — ящик, который был у любой советской семьи. С документами. Перебрал всякие свидетельства о рождении, дипломы, аттестаты. Оказалось, что у отца целых два высших образования. Геологическое, новокиневского университета, и гидравлические машины и гидропневмоагрегаты, местного же политеха. Мой аттестат о среднем образовании сообщил мне, что звезд с неба я в школе не хватал. Две тройки — по истории и почему-то геометрии. Три пятерки — по алгебре, физкультуре и химии. Остальные четверки. Закончил я восьмидесятую школу… Напряг мозги, чтобы вспомнить, где она. Ну да, понял. Недалеко, на Коммунистическом. По месту жительства учился.

Сестре моей, судя по ее свидетельству о рождении, было шестнадцать лет. То есть, последний класс. Десятый? Или уже одиннадцатый?

Дипломов из музыкалки нет, значит на гитаре я играю любительски. Это хорошо.

Я пошевелил пальцами ушибленной руки. Все работает. Надо будет перед репетицией замотать руку эластичным бинтом. А потом… Потом еще что-нибудь придумаю.

В двери заскрежетал ключ, из коридора раздалось девичье хихиканье. А вот и сестра, собственно. Рановато, время всего двенадцать. Уроки прогуливают, мелкие оторвы.

— А почему ты дома? — требовательно заявила она с порога вместо «привет» и «как дела?»

— У меня есть два варианта ответа, один вежливый, другой не очень, — усмехнулся я. — Тебе с какого начать?

— Ой, ты как всегда, — девушка дернула плечом и сбежала с кухни. В коридоре снова зашушукались и захихикали.

— Нам надо уроки делать! — громко сказала сестра, явно обращаясь ко мне.

— Ну так делайте, я же не мешаю, — я встал из-за стола, сполоснул чашку и поставил ее на сушилку.

— Мешаешь! — вызывающе выпалила сестра. И снова раздался смех. С двумя подружками пришла. Как она выглядит, я знал до того, как она вернулась. Видел пару фотографий. Она была похожа скорее на отца, чем на мать. Такая же невысокая и с темными кудрявыми волосами. Только отец был скорее худым, а сестрица была довольно пышненькой. Круглую попу обтягивала короткая трикотажная юбка. На ногах — пестрые колготки, от взгляда на которые начиналась морская болезнь. Пушистый розовый свитер. В ушах — здоровенные пластмассовые сережки. А в волосах — заколка-краб. И тонкая косичка справа от лица. С вплетенным в нее кислотно-розовым же шнурком.

Я вышел из кухни. Две подружки сестры тут же начали шептаться, хихикать и бросать на меня косые взгляды.

— Добрый день, барышни, — я подмигнул девушкам, чем вызвал их многозначительные переглядывания и новую порцию шепотков на ухо. Детский сад, блин.

Я удалился к себе в комнату и прикрыл дверь.

Ну что ж, теперь можно считать, что знакомство с семье состоялось. В целом, меня все устраивало. Возможно, с сестрицей еще будут какие-то проблемы. А возможно и нет. Не похоже, чтобы мы как-то близко общались.

Настало время строить планы. Или сначала все-таки поспать?

В этот момент сердце даже как-то нехорошо екнуло. А вдруг я усну, и все это закончится? Я только-только привык, более или менее освоился, и мне даже начало все нравиться настолько, что появились планы на будущее. И стало не по себе от мысли, что оно возьмет и исчезнет до того, как я тут что-нибудь предприму.

Тьфу ты, блин. Кажется, я с недосыпа сам себе накручиваю.

На самом деле была еще одна мысль, которая меня не то, чтобы тревожила, просто появилась, и я ее думал. Имена. Вот эти все люди из записной книжки, какие-то родственники, которых упоминал отец, одноклассники и прочие знакомые. Я же всех их должен знать, так? А у меня оперативная память начала слегка сбоить уже на первом десятке новых для меня знакомств. Отца моего зовут Виктор Павлович. Мать — Валентина Семеновна. Сестру — Лариса.

Я встал с тахты и открыл дверцу своего письменного стола. Записывать надо, вот что. Завести на всех этих людей и знакомых личные дела. Ну, то есть, сейчас я найду тетрадку, отведу каждому по странице, и все известные данные запишу. Заодно и запомню. А если кто-то эту тетрадку найдет, скажу, что писателем мечтаю стать и веду каталог прототипов.

Пока я рылся в письменном столе в поисках чистой тетрадки, мне на глаза попался блокнот со стихами и не очень умелыми рисунками. Пробежался глазами мельком. Похоже, я тоже пытался писать песни, но по уровню недалеко ушел от текстов того, что пела наша говнарская группа. Ага, вот и тетради. Я же в вуз пытался поступить, так что запас имелся. Открыл первую страницу и принялся скрупулезно выгружать из памяти всякие данные на своих знакомых и родственников. Возраст, дни рождения, краткие характеристики. Сверялся с записной книжкой. Добавлял телефоны и адреса, где были. Постепенно сумбур в голове начал приходить к стройной системе.

Когда я дошел до Астарота, за дверью услышал топот и хихиканье. Похоже, девчонки поели и переместились в комнату сестры, которая была напротив. И, судя по шуршанию провода по полу, утащили с собой телефон.

Голоса девчонок стало слышно довольно отчетливо. Я отвлекся от своего занятия и прислушался. Надо же знать, чем живет и дышит моя сестрица. Возраст у нее такой, что проблемы наверняка могут быть. У нее. Так что неплохо бы знать, с чем или кем нужно будет, в случае чего, разбираться.

— Видели, как Лопоухова постриглась?

— Хи-хи, как дура! А я ей тогда еще говорила, что не надо!

— Теперь ее Кондратьев точно бросит. С ней же теперь стыдно ходить будет!

— Ничего не бросит, он ее любит.

— Ну да, любит, рассказывай! Сидит с Лопоуховой, а сам о Снежане вздыхает.

— Нужен он Снежане, как же…

— А давайте ему позвоним, а?

— Давайте лучше репетировать!

— Без Светки?

— Она же сама не пошла!

«Репетировать? — подумал я. — Сестрица тоже мечтает о мировой известности? Или к школьному концерту готовятся?»

После недолгой возни заиграла какая-то попсовая музычка, опознать которую я не смог. Три девичьих голоса принялись подпевать хором.

На припеве я даже смог вспомнить исполнительницу. Точно, это же Анжелика Варум. А пели девчонки с таким надрывом и манерностью, что этого неведомого мальчика поневоле становилось жалко. Явно тот случай, когда они три дня гнались, чтобы сказать ему, как он им безразличен.

Я фыркнул и вернулся к своей систематизации знакомых. Понятно, что про большую часть записанных в моей книжечке я пока ничего не знаю. И интернета нет, чтобы информацию найти. Устроить веерный обзвон? «Здрасьте, это Вова Корнеев, повожу актуализацию контактов. Вы кто и как мы познакомились?»

Да не, глупо.

Песня закончилась, но через минуту заиграла сначала.

Включить им «Коррозию металла»? Ну а что, я тоже в некотором роде музыкант…

Пытка Анжеликой Варум продолжалась минут сорок. Потом одна из подружек засобиралась домой. Они долго хихикали и прощались в коридоре. Дверь хлопнула, и сестра с другой подружкой вернулись обратно в комнату. Признаться, я этих девчонок даже не разглядывал особо. Даже не обратил внимание на то, симпатичные ли они. Так что кто ушел, а кто остался — понятия не имею.

Но музыку слушать они прекратили. Зато разговор стал более задушевным.

— И как вчера прошло свидание? — спросила подружка.

— Просто сказка, ты не представляешь! — затараторила сестра. — Мы на его машине приехали в ресторан «Волна» на речном вокзале, представляешь. Пили шампанское и все такое…

— Ну давай же, дальше-то рассказывай!

— Там еще его друзья были, такие крутые, один даже на иномарке ездит!

— А потом?

— Ничего, — после паузы тихо ответила сестра.

— Струсила?

— Ничего не струсила… Просто…

— Он же взрослый мужик, думаешь, он будет вот так просто тебя все время по ресторанам водить?

— Мы целовались.

— Слушай, тебе не западло до сих пор единственной целочкой в классе оставаться?

— Почему единственной? А Березина с Усовой?

— И что, ты хочешь как они?

— Ой, скажешь тоже, ага…

— Вот и переставай уже ломаться!

— Да я и не ломаюсь…

— Когда вы встречаетесь следующий раз?

— Он сказал, что позвонит.

— Вот ты лохушка! Будешь у телефона ждать что ли? Сама ему звони быстро!

— Ты что?! А если жена подойдет?!

— Скажешь, что с работы беспокоят. Давай, звони!

Вообще я девчонок как-то бить не привык. Но этой «подруге» мне немедленно захотелось отвесить леща. И пропнуть еще на пороге, чтобы ускорение придать.

«Не твое дело!» — попытался мысленно сказать я себе.

Не убедил. Забрало натурально упало. Мелкая дрянь пытается убедить мою шестнадцатилетнюю сестру переспать с женатым мужиком под тем предлогом, что в ее возрасте западло быть целкой. Охренеть, мотивация! И не то, чтобы я прямо был категорически против секса до совершеннолетия. Сам-то, будем честны, лишился невинности в пятнадцать. И первой партнершей у меня была как раз одноклассница. Которая, к тому моменту, уже кое-какой опыт даже имела. Но одно дело — подростковый задор или, там, любовь-морковь, и совсем другое — вот так. Фу. Меня передернуло от отвращения.

Подождут личные дела, пожалуй.

Я захлопнул тетрадь и решительно направился в комнату сестры.