90-е: Шоу должно продолжаться

Глава 13

Лена. Записка в моем кармане. Наверное, это она и есть?

— Ох, прости, узнал, конечно, — ответил я. — Просто не ожидал твоего звонка, так что ушам своим не поверил.

— Вова… Слушай, у меня тут ужасная проблема, я даже не знаю, как тебе о ней сказать, — смущенно замялась в трубке незнакомка Лена. В общем-то, это запросто могла оказаться и какая-нибудь другая Лена. Имя популярное, в моем школьном классе, например, Лен было четыре. Приходилось как-то выкручиваться. Одна паспортная Елена заявила, что хочет, чтобы ее называли Алена и никак иначе. Самая мелкая по росту стала Леночкой. Еще одна Лена выиграла чемпионат области по самбо в десятом классе, и к ней обращались исключительно по имени-отчеству — Елена Валерьевна. Ну и, собственно, Леной осталась только четвертая. Про которую я вообще никаких подробностей вспомнить не могу. Лена и Лена. Просто Лена. Даже фамилию забыл. Так что хрен знает, что там за Лена у аппарата. Может быть, та самая Лена, в которую был влюблен мой предшественник в этом теле. А может и нет. Впрочем, какая разница? Кто бы она ни была, но девушка позвонила попросить помощи. Значит надо помочь.

— Внимательно слушаю, Леночка, — сказал я. — Чем смогу — помогу.

— Мне жутко неудобно, правда, — в конце голос зазвучал глухо, будто девушка прикрыла трубку ладошкой. И я бы сказал, что она захихикала. Ну или заплакала. Одно из двух. — Но ты не мог бы сейчас приехать? Совершенно нетелефонный разговор, правда.

— Могу, называй адрес, — не раздумывая, ответил я.

— А ты разве не знаешь? — удивленно воскликнула девушка.

— Всегда лучше уточнить, — ответил я. — Мало ли, где именно у тебя неприятности.

— Я дома, — обиженно заявила девушка. — Комсомольская, два.

— А квартира? — спросил я, когда пауза затянулась.

— Двадцать! — отрывисто бросила девушка. Обиделась? — Так ты придешь?

Я прикинул, где у нас Комсомольская. Кажется, это ее переименовали в улицу Высоцкого в две тысячи седьмом, когда поставили памятник в маленьком скверике напротив одного из корпусов педа. Она была совсем рядом. Выйти из дома, пройти через школьный стадион, и вот, собственно, ты на месте. Улица короткая, просто ряд пятиэтажных хрущовок по обе стороны. И поликлиника.

— Буду через десять минут, — сказал я.

— Давай быстрее, я очень жду! — сказала девушка. И в конце опять прикрыла трубку. Показалось, или там еще чей-то голос? И вроде бы, эта Лена опять хихикала. — Все, жду тебя очень-очень!

В трубке запищали короткие гудки. Я пожал плечами, тоже положил трубку и двинул в свою комнату, одеваться. Скорее всего, никаких неприятностей у этой девицы нет. Ну, или есть, но что-нибудь вроде «я срочно хочу мороженого, единорога и на ручки!» Но значит ли это, что я сейчас забью на просьбу и никуда не пойду? Тем более, что на улице дождь. Слышно, как капли барабанят по подоконнику.

Конечно же, пойду. Это только в притче про волков ребенка бросили на произвол судьбы, когда пришли настоящие волки. В реальности все равно бы прибежали, сколько бы он ни разводил всех до этого. Хотя бы затем, чтобы выдать подзатыльников и вместе поржать.

Я снял домашние треники, натянул джинсы и футболку. Критически осмотрел свой гардероб и накинул сверху клетчатую рубашку. Вернулся обратно в кухню.

— Мне надо отскочить ненадолго по делам, — сказал я. — Когда вернусь, не знаю.

— О как! — брови мамы удивленно взлетели. — И опять с концами? А насчет завтра что?

— Про завтра все в силе, мам, — сказал я. — Я ненадолго. Девушке помочь надо.

— Деееевушке? — с ехидной кривой улыбкой протянул отец, но вступать в дальнейшие пререкания я уже не стал.

— Зонт возьми! — крикнула мне вслед мама.

— Ага, ему, значит, можно выходить из дома на ночь глядя, мне в десять домой… — обиженно сказала сеструха.

— Помолчи, — отмахнулась мама. — Он совершеннолетний и парень. А ты девочка.

Зонт я взял. Запомнил уже, сколько теперь сохнут мои волосы. Я бы еще и шапку надел, если бы нашел. Проверил, в кармане ли ключи. Вышел на площадку, захлопнул дверь.

Подъезд неплохо бы отремонтировать, конечно. Но, как я понимаю, на ближайшие годы мне лучше сразу смириться с тем, что разруха будет обычным делом. И что облупившаяся краска, потрескавшаяся штукатурка и парочка надписей насчет низкой социальной ответственности дамочки по имени Верка — это еще не худшее, что можно было ожидать.

Я вышел из подъезда в мокрый осенний мрак. Ледяной дождь выбивал из луж пузыри. Одинокий уличный фонарь заглядывал во двор от поворота. Я раскрыл зонтик и вышел из-под козырька.

Я шагал по будто вымершим улицам, большую часть освещения которых давал свет из окон домов. Свернул через дворы к школе, миновал разоренную хоккейную коробку — заборчик с одной стороны поломан, ламп давно никаких не осталось. Чтобы не обходить ограду, перемахнул через школьный забор. Чертыхнулся, угодив ногой в лужу.

Ага, а вот, собственно, и Комсомольская. Если смотреть сверху, то похожа на елочку — дома стоят под углом к проезжей части. Нашел дом номер два. Квартира двадцать — это пятый этаж, первый подъезд. Никаких кодовых замков и домофонов еще нет, красота…

Я поднялся на пятый этаж и надавил на кнопку звонка рядом с квартирой номер двадцать.

За дверью раздались шаги, потом какая-то возня, шепотки и хихиканье. Глазок потемнел, снова возня. Тишина. Я позвонил еще раз.

Дверь приоткрылась. Из-под цепочки на меня смотрела миловидная девичья мордашка.

— Ты один? — спросила девушка чуть испуганно.

— А ты ждала еще кого-нибудь? — я пожал плечами.

— Да нет… — она снова прикрыла дверь, цепочка звякнула, и теперь дверь распахнулась на всю ширину. И я получил возможность рассмотреть, что это за Лена. Ну… довольно миленькая. Вот только одета весьма провокационно. Короткое не то платье, не то сорочка едва прикрывает круглую попу. Стройные ноги обтянуты сетчатыми чулками. На лице — тонна косметики. Ну хоть начеса этого дурацкого нет, который тут все девушки носят. Рыжеватые волосы просто завиты в кудри, растрепаны и сбрызнуты все тем же модным серебристым лаком. Та самая Лена? Или мелковата? Я бы сказал, что ей всего лет пятнадцать максимум. Шлюховатый внешний вид, конечно, докидывает возраста, но не до совершеннолетия.

— Заходи, — сказала она. Двигалась она странно. Пыталась вилять задницей, и принимать томные позы, но получалось это у нее как стриптиз у Буратино.

— Рассказывай, что там у тебя за проблемы, — сказал я, стягивая куртку.

— Ой… — она снова замялась. — Давай сначала выпьем, ладно?

«А не маловата ли ты для алкоголя?» — чуть не ляпнул я. Но только усмехнулся.

Квартира — обычная двушка-хрущоба. Крохотный коридор, из коридора налево — кухня и дверь в совмещенный санузел. Прямо — прикрытая дверь в маленькую комнату. Направо — вход в гостиную. Для вещей между туалетом и входной дверью — встроенный шкаф еще советского образца. На полу — ковровая дорожка, бордовая с зелеными полосами по краям. Обои — в мягкий квадратик, как в палате для буйных в дурке.

Неровно виляя бедрами, и одергивая крохотное платьишко, Лена повела меня в гостиную. Там обнаружился диван, полированная мебель-стенка, в стеклянной части которой таинственно поблескивал хрусталь. Тяжелый куб телевизора на тумбочке. На нем — двухкассетник «Вега». Над диваном — ковер. Два кресла напротив телека, между ними — журнальный столик. На котором стоял стеклянный графинчик с мутно-розовым содержимым, два фужера, явно из комплекта этого же графина, и тарелка с чуть уже заветрившимися треугольными бутерами с сыром.

— Я музыку включу, ты не против? — бросив на меня косой взгляд, сказала Лена и, не дожидаясь ответа, клацнула кнопкой. Из колонок полилась музыка. Почему-то с припева, а не с начала. Lady in red is dancing with me… Даже имя исполнителя, кажется, могу вспомнить. Крис де Бург, точно. Хит всех сборников медляков.

Лена, чуть деревянно пританцовывая, направилась к столику и взяла в руки графинчик. Надо же, только сейчас заметил, что это ее платье-сорочка — красное. И на ногтях красный лак.

— Вина? — томным голосом спросила девушка. И, опять же, не дожидаясь ответа, налила по полбокала в оба фужера. Быстро схватила свой и сделала большой глоток. Села в кресло, скрестила ноги. Туфли, ну конечно. Как я мог не заметить… Обувь ей была явно тесновата, и она с видимым облегчением села. Нда, больше всего это похоже на попытку соблазнения. Очень детскую попытку соблазнения. — Почему ты не пьешь? это домашнее вино, моя бабушка делает! Очень вкусное, правда!

— Извини, засмотрелся на твои красивые ноги, — сказал я и взял фужер. Чисто из вежливости. Пить мне совершенно не хотелось. А вот Лена быстрым глотком опустошила свою тару и подлила себе еще. Щеки ее раскраснелись, глаза заблестели.

— А помнишь, как мы с тобой в парке заблудились? — вдруг выпалила она. — Ты еще тогда… ну… это… — она захихикала. Отхлебнула еще вина, поморщилась, будто пила лекарство. — Мы вчера с подругой ходили гулять на аллейку, а тут рядом с нами машина останавливается. Иномарка, представляешь? И водитель, такой, девушки, не хотите покататься?

— Погоди-погоди, — сказал я. — А к нашей прогулке в парке это какое имеет отношение?

— В парке? — испуганно повторила она. Сделала еще глоток. — Ах да… В парке… Карусель «Ромашка»… Ой, моя любимая песня, давай потанцуем!

Она допила содержимое своего бокала, вскочила с кресла. Покачнулась. Выставила вперед бедро, изогнувшись в типа соблазнительной позе и протянула мне руку.

— Белый танец! — уже совсем пьяным голосом объявила она. — Дамы приглашают кавалеров!

Я аккуратно поставил свой фужер, взял ее за потную ладошку, приобнял за талию. Лена прижалась ко мне и принялась елозить всем телом.

И подпевать магнитофону.

— Лест сом тугезер, райт нау, оу еее, ин свит хармони… — прикрыв глаза напевала Лена. Каблуки подламывались, пару раз она наступила мне на ногу, но, кажется, даже не заметила. Я крепко сжимал ее талию, чтобы она не рухнула на пол.

Не то, чтобы я в первый раз видел, как пьянеют с такой скоростью. Просто ситуация идиотская. Девушка хочет меня соблазнить? А нафига?

Никакого возбуждения от объятий с пьяной малолеткой я не испытывал. Девочку было скорее жалко. Кроме того, она явно тоже не пылала страстью, а будто по какой-то дебильной методичке действовала. К концу песни я уже был близок к тому, чтобы утащить ее в ванную и сунуть головой под холодную воду.

Когда последние аккорды смолкли, она плюхнулась обратно в кресло и почему-то громко расхохоталась, закинув голову.

— Ты такой красивый, Во-ва! — задыхаясь, сказала она. — Во-ва… А тебя родители называли Вова или Володя? Во-ло-дя… Это так смешно звучит!

Она снова схватила графин и налила себе еще вина. И до того, как я успел перехватить ее руку, влила в себя его буквально залпом. — Это вино такое пьяное… Ой… Закончилось… Но ты не бойся, на кухне еще есть… Надо только проце… ик… процедить…

Она попыталась встать, но каблук подломился, и она упала обратно в кресло. Снова засмеялась.

Потом наклонилась вперед, уткнув лицо в ладони.

— Что-то мне нехорошо… — пробормотала она.

— Так, барышня, давай-ка я тебя провожу в сторону белого друга, — я поднял ее вертикально, сбросил ногой с нее дурацкие туфли на каблуках и повел в сторону двери в туалет. Лена то что-то протестующе бормотала, то пыталась одернуть задравшееся платье, то всхлипывала. Но до унитаза дотерпела, и то хлеб.

— Вот уж не думал, Лена, что проблема твоя в том, что волосы некому подержать, — сказал я, заботливо собирая растрепанные кудри склонившейся над унитазом Лены в пучок на затылке.

— Как же мне плохо… — простонала она.

— Всегда рад помочь, — пробурчал я.

В этот момент скрипнула дверь маленькой комнаты.

— И что это вы тут такое устроили, а? — раздался очень знакомый девичий голос. Интонации такие, вальяжно-ехидные, я их уже слышал буквально сегодня.

— И тебе добрый вечер, Надежда, — сказал я, оглядываясь на подругу своей сестры. Ту самую, которую я сегодня сам же из дома выставил.

— Блин, вот ты дура, Ленка! — расстроенно протянула Надя, накручивая на палец прядь волос. — Ты зачем сама-то так напилась?

— Дай угадаю, — хмыкнул я. — Напиться должен был я, начать приставать, а ты бы подняла шум и вызвала ментов?

— Надька, отвали, мне плохо… — проныла Лена, не разгибаясь от унитаза.

— А ты что ли импотент, да? — зло прошипела Надя. — Она, между прочим, давно в тебя влюбленная ходит как кошка!

— Заткнись! — взвизгнула Лена.

— Сама заткнись! — огрызнулась Надя. — Я тебе помогаю, как подруге, а ты вместо этого нажралась, как свинья. Даже этого… не смогла соблазнить! Да кому ты вообще такая нужна?

— Надежда, ну как вам не стыдно так с подругой разговаривать? — сказал я. И мне опять захотелось этой дряни малолетней выдать леща. А еще пропнуть и выкинуть за дверь.

— А ты вообще молчи, урод, — бросила она. — Тебе девушка считай что даром отдается, а он как чурбан!

— Что-то пошло не так, да? — прищурился я. — Подстава не удалась?

Надя фыркнула и отвернулась.

— А что, отличный был план, да? — хмыкнул я. — Надежный, как швейцарские часы. Ты вообще нормальная? Мужика вот так вызывать и игры всякие устраивать? Ты же не меня, а подругу свою подставила. У тебя мозг в голове вообще есть, дурища малолетняя?

Надя вздернула подбородок и всем своим видом показала, что ей совершенно наплевать на то, что случилось бы с ее подругой в том случае, если бы на моем месте оказался какой-нибудь сексуально-озабоченный мордоворот, который трахнул бы пьяную малолетнюю Лену во все места, которые нашел.

— Вот что, подруга, вали-ка ты домой, — сказал я, отпуская волосы Лены, фонтан которой вроде бы уже иссяк. — Давай-давай, натягивай сапоги и ножками-ножками!

— Ты вообще что ли обнаглел? — взвилась Надя. — Ты чего вообще здесь распоряжаешься, ты не у себя дома!

— Я может и не Шварценеггер, но выкинуть тебя за дверь у меня сил хватит, — я встал в дверях туалета и упер руки в бока. Пока еще костлявые и совершенно не внушительные. Но ростом я в любом случае был выше этой соплюхи, возомнившей себя великой интриганкой. — Так что давай сама. Пока я добрый!

— Автобусы уже не ходят, мне до площади Советов пешком что ли идти? — возмущенно сказала Надя, глаза ее сверкнули.

— Ноги есть, значит дойдешь, — я равнодушно пожал плечами и повернулся к сидящей на полу Лене. — Лен, ты как себя чувствуешь?

— Ленка, скажи ему! — взвизгнула Надя. — Я вообще-то твоя гостья, он не имеет права меня выгонять!

— Лена из дискуссии выбывает по состоянию здоровья, — сказал я. — Кстати, почему ты все еще не обуваешься?

— Ты вообще нормальный — девушку ночью на улицу выгонять? — Надя сжала губы в ниточку. — На меня же могут напасть и изнасиловать!

— Там дождь, все гопники по падикам разбежались, — ответил я. — Кроме того, это их проблемы — по вендиспансерам потом бегать.

— Да что ты… Офигеть, ты нахал! — Надя бросилась к шкафу и выхватила оттуда куртку. — Ленка, ну ты… тоже мне, подруга!

Лена сидела на полу рядом с унитазом и раскачивалась вперед-назад, прикрыв глаза.

Надя пулей вылетела за дверь и грохнула ей так, что с потолка посыпалась побелка.

Я закрыл замок на два оборота и вернулся к сидящей в туалете Лене.

— Ты как себя чувствуешь? — повторил я свой вопрос. — Сама до кровати дойдешь?

Девушка повернула ко мне мутноватый взгляд, но сразу же его опустила.

— Мне так стыдно, — пробормотала она.

— Ничего, так бывает, — сказал я. Блин, что за день такой? Опять надо оказывать моральную поддержку или изображать из себя психолога? — Ладно, вижу, что уже вроде ясно соображаешь. Мне пора домой.

— Нет, подожди! — взвизгнула Лена и ухватила меня за руку.