90-е: Шоу должно продолжаться

Глава 5

Ну хрен знает… Лично я бы творчество «Ангелов Сатаны» музыкой не назвал. Я, конечно, уже давно зарекся оценивать такие вещи. С возрастом как-то все более наплевательски относишься к таким вещам. Раз такое поют, значит кто-то это слушает. Ведь иначе не пели бы, разве нет?

Голос Астарота был сильно выше, чем я думал сначала. Ломающимся тенорком он горланил в микрофон малоразборчивые строки, в которых можно было угадать многократное упоминание дьявола, зла, крови и прочих малоприятных вещей. Все это в комплексе смотрелось… Нелепо. Впрочем, ничего другого я и не ожидал.

По началу даже напряг слух, чтобы понять, что именно наш фронтмен поет.

Как по мне, так слова можно было вообще любые подставлять, все равно ни хрена непонятно. А что до музыки… Я снова попытался вслушаться, но так и не смог понять, чем одна песня отличается от другой. Но на лице Астарота сияло прямо-таки воодушевление с вдохновением вместе. Он явно был горд своим творчеством.

Он видел себя этаким посланником ада, демоном во плоти или чем-то подобным. А смотрелся…

Ну такое.

Лицо выглядело еще более детским из-за того, что он пытался придать ему прямо-таки звериную серьезность. Как на тех мемах, где задроты с жидкими усишками приглашают на курсы пикапа или, там, обещают суровые разборки.

Чуть не заржал, когда вспомнил. Даже рука дернулась к карману, чтобы мобильник достать и найти в инете картинку.

Вовремя вспомнил, что никакого мобильника у меня нет, и вообще на дворе девяносто первый год. Мобилы сейчас должны быть только у ребят в малиновых пиджаках. Громоздкие такие раскладушки. Или малиновые пиджаки позже появились?

Главное сейчас не вдаваться в мысленные рассуждения. Просто принять, что теперь это моя жизнь. Не рассусоливая тут как бабка на лавочке.

А вот Кирилл играл, кстати, неплохо. Он пока инструмент настраивал, пробежался по струнам, и стало понятно, что с инструментом он обращается уверенно.

Я сидел на столе и болтал ногами в такт рваному ритму сатанинской музыки. Вникнуть уже не пытался. И старался не думать о том, что мой молодой растущий и чертовски худой организм хочет жрать. Чтобы как-то себя отвлечь, решил изучить содержимое своих карманов. Тех, до которых раньше не добрался.

Итак, у меня была замусоленная записная книжка с буквенной лесенкой. Беглое пролистывание показало, что часть страниц там даже заполнены. Ага, это контакт-лист такой. Еще имелся паспорт, согласно которому меня звали Владимир Викторович Корнеев, родился я в Новокиневске, двадцатого декабря одна тысяча девятьсот семьдесят второго года. Совершеннолетний, значит. И у меня скоро днюха. Я пролистал страницы дальше. К военной службе негоден, адрес прописки… Достоевского, пятнадцать… Ага, даже примерно себе представляю, где это. Что-то мне подсказывает, что я до сих пор там проживаю со своми родителями. Поскольку если бы я обладал отдельной жилплощадью, фигли бы мы своей говнарской толпой бухали на квартире Астарота под дамокловым мечом возвращающейся утром мамы?

Ладно, это несложно проверить, в конце концов.

Что еще?

Хм, бумажка какая-то… В клеточку. Как будто из тетради вырвана.

Перечеркнуто.

Тоже перечеркнуто.

И ещё несколько раз имя «Лена» разных размеров.

Ну, это нормально. Я вполне здоровый и половозрелый парень, пытался пригласить какую-то Лену на свидание. С неизвестным результатом.

Вообще интересно, что случилось с прежним обитателем этого тела. Пока разворачивал бумажку, почему-то думал, что найду там записку, типа «В моей смерти прошу винить N, из жизни ухожу добровольно, невыносимо ходить по одной земле с…» Чушь, конечно, но было бы понятно. А то получается, что жил себе человек, на гитаре лабал, а потом — хоп! — и исчез. С одной стороны, как-то тупо самоубиваться на дружеской попойке. С другой, как раз неплохой выбор. Уходишь в сортир, глотаешь горсть снотворного, выходишь. Складываешься какашечкой под столом. Не просыпаешься. Никто и не обратит внимание, что ты вырубился. И в морг потом тело доставят.

Но записка была о другом. Так что, видимо, секрет исчезновения говнаря по кличке Велиал, я узнаю не сейчас. Если вообще узнаю, конечно.

— Велиал!!! — судя по тому, как Астарот орал, звал он меня уже не в первый раз.

— Чего тебе? — я смял бумажку и сунул ее обратно в карман. Потом разберемся с этой Леной.

— Как мы сыграли? — спросил наш фронтмен.

— Блистательно, другого я и не ожидал, — соврал я. Я даже не слушал, что именно они там играли. И уж точно не слушал текст. Зря, наверное. Перелом руки — мера временная, так что мне один хрен придется эти «шедевры» разучивать.

— Собираемся! Нам уже пора, — Астарот принялся сматывать шнур от микрофона.

Ехать нам пришлось практически через весь город. Вопросов я не задавал, но по разговору было несложно понять, что концерт — это не просто концерт, а мероприятие в рамках большого рок-фестиваля. И не просто фестиваля. Это была «Рок-провинция». Та самая, ностальгия по которой замучила Генку. Ха, получается, я сейчас увижу знакомые лица?

Сначала мы ехали на трамвае, а потом пересели на троллейбус. Трясущаяся, лязгающая и искрящая рогами коробка мчалась по проспекту Ленина — кратчайшей прямой, соединяющей центральную и респектабельную часть Новокиневска с промзоной, Нахаловкой и маргинальными окраинами. Было любопытно смотреть на свой город в прошлом. Таким я его, считай что, и не видел. За последние годы как-то привык к ухоженному облику, подсветке, кафешкам, ровным тротуарам. А здесь… Город погружался в сумерки, фонари сначала горели более или менее все, но после перекрестка с Юго-Восточной мы словно оказались в каком-то другом городе. От уличного освещения осталось хрен да маленько, дома то и дело зияли выбитыми окнами. Все такое обшарпанное, серое, угрюмое. Одинокие прохожие шли торопливо, то и дело оглядываясь. Сумки прижимали к себе. Но были и другие, сбитые в компашки, одетые в спортивные костюмы. И вот они как раз не боялись.

— Пригнись быстро! — Астарот дёрнул меня вниз. — Там Бахмет на остановке! Заметит, обязательно привяжется!

— И что? — спросил я. Пригнулся, конечно. Чужой всё-таки монастырь пока.

— Ты дурак что ли?! — зашипел Бегемот, сидящий на корточках рядом. — Или ты не только руку, а ещё и мозги сломал? Их же человек десять!

Я осторожно выглянул на улицу через заднее окно. Рядом с синей будкой остановки топталась компашка крепеньких подростков. Человек семь. На парочке — кожаные куртки, остальные в джинсовках. Спортивные костюмы. Для бандитов мелковаты. Обычная гопота.

— Велиал, быстро сядь, тебя же заметят! — Астарот снова дёрнул меня вниз. Но поздно. Мелкий говнюк в кепончике из команды гопников ткнул в сторону троллейбуса пальцем. Самый рослый из них заглянул в открытую дверь троллейбуса, и уже через пару секунд на задней площадке стало тесно.

— Какие люди и без охраны! — радостно уперев руки в бока заорал тот самый мелкий. — А чего это вы присели, посрать что ли собрались?

— А волосы-то, волосы! — подхватил второй, с фиолетовым фофаном под глазом. — На парикмахерскую денег нет? Ну так мы поможем!

— Бахмет, отстань, — нервно проговорил Астарот, поднимаясь на ноги. — Мы на концерт едем.

— На концееерт? — заржал мелкий. — А может прямо здесь сыграете, а мы послушаем!

Гопники заржали.

— Бахмет, ну чем мы тебе помешали? — заныл Астарот, и мне самому захотелось ему вломить. От его тона у меня даже зубы заболели, кажется.

— Кому Бахмет, в кому Виктор Михайлович, — самый рослый сплюнул себе под ноги. Неудачно. Хотел наверняка на ботинок Астарота, вместо этот попал на свой.

— Проезд оплачивать будем, молодые люди? — раздался с прежней площадки сварливый голос кондукторши.

— Да мы только одну остановку! — кривляясь, заявил мелкий. — Честно-честно!

— Это что ещё за дела?! — возмутилась тетка. — А ну вылезайте! Лева, открой двери!

— Бахмет, ну у нас правда концерт сегодня… — снова загудел Астарот. Здоровяк двинулся вперёд и толкнул его плечом.

— По моей территории едешь, а за проезд не платишь, значит? — он криво ухмыльнулся. Астарот весь скукожился, губы его затряслись.

— Виктор Михалыч, ты вроде образованным человеком выглядишь, — вмешался в разговор я, легонько отодвигая расклеившегося Астарота в сторону. — А что такое энвольтирование знаешь?

— Чего? — рослый Бахмет развернул свою плоскую рожу ко мне.

— Оплачивайте или выходите! — кондуркторша бесстрашно влезла между двумя гопниками.

— Энвольтирование, — спокойно повторил я. — Это такое сатанинское проклятье, когда в твою восковую копию тыкают иголки, а у тебя хрен отваливается и жбан болит. Понял?

— Ты чего базаришь такое? — Бахмет быстро заморгал. Шестеренки в его голове прокручивались с таким скрежетом, что снаружи было почти слышно.

— Восполняю твой пробел в образовании, Виктор Михалыч, — усмехнулся я. — Кстати, это не тебя я вчера на барахолке видел? Ты вроде деревянными членами торговал…

— Чего? — взревел Бахмет. Но с места не двинулся. Зато кто-то из его парней хихикнул. Парочка пассажиров засмеялись вполне отчетливо. Плоская рожа Бахмета начала багроветь.

— А нет, сорян, обознался, — сказал я. — Так вот, Виктор Михалыч, слушай сюда. Владыка Сатана, наш защитник и покровитель, большой поклонник нашего творчества. И если по вашей вине мы вовремя на концерт не приедем, будет вне себя от ярости. И тогда нам придется лепить твою восковую куклу и тыкать в нее иголками. И будешь ты проклят до седьмого колена… Хотя, скорее всего, никаких колен у тебя не будет. Потому что у тебя же хрен отсохнет, а дети у тебя вряд ли сейчас есть.

Бахмет слушал мой шизанутый монолог, приоткрыв рот. На самом деле, можно было нести вообще все, что угодно. Главное — не очень понятно, зато уверенным голосом.

— Ты ведь не хочешь, чтобы у тебя хрен отсох, правда? — спросил я.

— Да ты кто такой вообще? — влез в разговор мелкий, протискиваясь вперед.

— Да погоди ты… — отмахнулся от него Бахмет. Сейчас мы стояли друг напротив друга. Ростом я был на самом деле даже чуть повыше. Просто, кажется, прежний хозяин тела редко расправлял сутулые плечи. Бахмет молча сверлил взглядом мое лицо. Я спокойно смотрел на него.

— Ты мне угрожаешь что ли? — Бахмет наконец смог выбрать фразу из своего нехитрого лексикона.

— Всего лишь информирую, Виктор Михалыч, — ответил я. — А проверять мою информацию на практике или нет, это уж дело твое.

— Быстро выходите из салона! — вдруг вспомнила о своих прямых обязанностях кондукторша.

— Да пусть бы еще поговорили, интересно же! — хохотнул мужик, сидевший в заднем ряду.

— Шизик какой-то, — пробормотал Бахмет и отступил на шаг назад. — Руки марать еще…

Он первым выскочил из троллейбуса, за ним потянулась остальная гопота. Задержался только мелкий. Посмотрел на меня с прищуром, смерил взглядом, можно сказать, с ног до головы.

— Еще встретимся, борзый! — сказал он и тоже по-быстрому ретировался.

Троллейбус захлопнул двери и загромыхал дальше вглубь трущоб.

— Ты обалдел так с ними разговаривать? — внезапно напустился на меня Бегемот, который за всей разборкой наблюдал, вжавшись в угол. — Да Бахмет теперь нам жизни никакой не даст! Будет возле дома подкарауливать!

— Вряд ли, — пожал плечами я. — Он же обычный трусливый чмошник.

— Он под Маркизом ходит, пожалуется, — Бегемот опасливо выглянул в окно, будто гопники могли бежать следом за троллейбусом. Но в темноте их было, конечно же, не видно.

— Друг мой Бегемот, — я усмехнулся и приобнял толстяка за плечи. — В смысле, Абаддон, конечно. Я очень ценю твои советы, но все-таки как и с кем мне разговаривать, я как-нибудь сам решу, договорились?

— Какой-то ты… — Бегемот покосился на меня с опаской.

— Какой? — усмехнулся я. — Странный? То-то я думаю, что проснулся как будто немного не в себе.

— Нам на следующей выходить! — сказал Астарот, который изо всех сил пытался сделать вид, что только что ничего не произошло.

Троллейбус высадил нас посреди мрачного нигде. Пустырь, бетонный забор и облезлый павильон остановки. Через дорогу — какие-то кусты, деревья и непонятные постройки. Надо же, запустение какое. Я эти места помню совершенно другими. Там, где сейчас забор, стоит сверкающий всеми цветами радуги торговый центр, на противоположной стороне — аллея с постоянно действующей фермерской ярмаркой, а дальше — отмытое и отреставрированное здание Колхозного рынка. Этакий памятник советской эпохе. Вот мимо этого самого рынка нам нужно было пройти. И еще чуть-чуть до дворца культуры химзавода. «Химики» в мое время был книжной барахолкой. А сейчас, видимо, вполне действующий ДК, раз у нас в нем концерт.

Добрались мы до него без приключений. Купол «Колхозного рынка» был темным, только одинокая тусклая лампочка освещала наглухо закрытую будку. Сторожа, наверное.

И когда мы его прошли, мои приятели явно приободрились. Стали слышны громкие крики, смех и даже звуки какой-то музыки. «Ангелы Сатаны» прибавили шагу, почти даже помчались.

На крыльце толпился народ. Довольно много, но не сказал бы, что многотысячно. У Генки на том самом ностальгическом мероприятии, с которого меня сюда и отправили, пожалуй, побольше было. Кроме того, его клуб и сам будет побольше по вместимости, чем «Химики».

— Нам через служебный вход, — сказал Астарот и с важным видом двинул вдоль крыльца. «Царь во дворца!» — подумал я. Кое-кто из курящих на крыльце зрителей проводил нас взглядами. Нда, публика… Девчонки, на вид старшие школьницы, были наряжены в экстремально-короткие юбки и сетчатые колготки. На лицах макияж в стиле «вокзальная проститутка», волосы начесаны или поставлены в высокие конские хвосты. Парни… Парней мне разглядывать было не так интересно.

Мы поднялись на боковое крыльцо и оказались в узком коридоре типичного конторского вида. Там было накурено, чуть дальше от входа на полу лежал патлатый парень с выражением идиотского счастья на лице. Над ним меланхолично курил второй, похожий, как брат-близнец.

— Эй, вы еще кто? — раздался женский голос из открытой крайней двери. — Где Артем, почему всех подряд через служебный вход пускают?!

— Мы не все подряд! Мы «Ангелы Сатаны»! — возмутился Астарот, останавливаясь на пороге комнатки. — Мы выступаем сегодня!

Комнатка была под стать коридору — стены, которые сто лет не красили, два стола буквой «Г». За одним из них сидит толстая девица в красном свитере с высоким горлом и кожаной куртке, которая на ней явно не застегивалась. Нечесанные волосы свисают с одной стороны. На запястье — браслет из булавок. На шее — такое же ожерелье. Перед ней на столе лежит тетрадка в клеточку. Она оттопырила губу, полистала ее в одну сторону. Потом в другую.

— Как, еще раз, ваша группа называется? — подозрительно прищурилась она.

— «Ангелы Сатаны»! — гордо приосанился Астарот, развернув плечи. Наверное, чтобы толстая девица могла по буквам прочитать надпись на футболке.

— Не знаю, где вы выступаете, — презрительно сказала она. — В списке вас нет!

— Как это нет? — взвизгнул Астарот. — Мы же договаривались с Евгением!

— А на прослушивании были? Номер ваш где? — девица протянула вперед ладошку. Пальцы испачканы синими чернилами.

— Эээ… Что за прослушивание? — осекся Астарот и бросил на меня беспомощный взгляд. — Нам никто не сказал…