А-Два

Эпилог

Первые полосы всех изданий (печатных и техномагических), лучшее время телевизионных программ и радиопередач, даже школьные и институтские стенгазеты — все источники массовой, но проверенной и допущенной к распространению, информации, были отданы всего одной теме: в Ленинграде с большим успехом шел, и, наконец, завершился невероятный по масштабу и значению форум технически подкованной молодежи «Юность Науки».

В этой связи короткий, на два абзаца, отчет об успешном задержании беглого бытового робота, изделия А-Два, остался практически незамечен. По поводу, как были уверены все причастные, совместной операции городской администрации, городского комитета Коммунистической Партии, милиции, госбезопасности и даже отечественной журналистики, населению сообщили до обидного мало. Впрочем, оно, население, к подобному положению дел привыкло.

Главное было в том, что те, кому положено, отлично справились со своей работой, и мирные граждане советского Ленинграда могут спать совершенно спокойно.

Успех операции совершенно неожиданным образом сказался на журналисте по фамилии Корсак: вопреки распространенной практике, традиции и даже правилам, ему, без году неделя как корреспонденту специального технического издания, вне всякой очереди зачли прохождение испытательного срока.

«Отличная смена подрастает!» - заявил по этому поводу коллега, паразитирующий исключительно на внутренних событиях газеты. То, что подрастающей смене, в целом, было на треть больше человеческих лет, чем высказавшемуся, коллегу, разумеется, не смущало.

Кроме того, успешно прошедшему испытательный срок журналисту выделили собственный кабинет, небольшой, но замечательно светлый благодаря огромному окну и остекленной крыше: помещение располагалось на чердаке и совсем недавно работало оранжереей. Растения, порядком засохшие и неухоженные, отправились в ботанический сад, журналист занял выделенный кабинет, все оказались довольны — кроме пары завистников, но и они совсем скоро перестали шептаться по углам.

Вместе с самим журналистом, выделенное помещение старательно, хоть и почти неподвижно, осваивало еще одно живое существо.

Несмотря на то, что приглашение на консультацию было подписано лично Семеновым, встретиться журналисту пришлось с совершенно другим человеком: тот, Семенов, был черт, и не целиком, а этот, пока неназванный — эльф, чистокровный и очень немолодой.

- Моя фамилия — Константинопольский. Я занимаю должность заместителя заведующего лабораторией, - отрекомендовался, немного непривычно растягивая гласные, научный работник.

Корсак сделал вид, что страшно рад встрече, хотя и было это совсем не так. Журналист решительно не понимал, для чего и зачем руководство лаборатории, получившее в установленный договоренностью срок, ценнейший бронзовый шарик, снова захотело его, журналиста, видеть, и почему вместо руководителя на вокзал города Риги приехал заместитель.

- Здравствуйте, товарищ Константинопольский. Я — Гюнтер Корсак, но это Вам и так известно. - Коллизия была неприятной, и отставной кавторанг принялся делать то, что в таких ситуациях ему удавалось лучше всего, то есть — хамить. - Давайте сразу к делу, хорошо?

Эльф внезапно улыбнулся, очень приятно и почти радостно.

- Коллеги предупреждали, что Вы, судя по нейропортрету, отреагируете примерно так. Поэтому мы не будем тянуть кота в долгий ящик. Вот, это Вам.

Из рук в руки перекочевала небольшая коробка, наподобие тех, в которых перевозят ценные (в магенетическом смысле) живые растения.

- Собственно, именно по этому поводу Вас и пригласили на, - эльф сделал лицом странное, - консультацию. Забирайте.

- И что мне с этим делать? Кстати, а что это вообще такое, в коробке? - Корсак подивился довольно приличному весу небольшого по виду предмета.

- Там… Подарок. Товарищ Семенов очень просит его извинить за то, что не смог отдать его лично, и попросил это сделать меня. Еще он просил передать — на словах — дословно следующее: «Это и подарок, и даритель». Сказал, что Вы поймете.

Обратный путь из Риги в Ленинград занял совсем немного времени, благо, магистральные эсобусы давно ходят по выделенной линии превосходного шоссе.

Нештатный кабинет штатного журналиста был, как и всегда в солнечную погоду, избыточно светел. Корсаку, как человеку, проведшему под землей существенно больше времени, чем на ее поверхности, излишняя инсоляция сначала мешала. Потом он смирился, потом привык, а теперь и вовсе начал находить некое незнакомое удовольствие в потоках солнечного света, заливающих кабинет сквозь стеклянную крышу верхнего этажа.

- Меня немного беспокоит один вопрос. - Гюнтер откладывал этот разговор довольно долго: несмотря на то, что все закончилось, в общем, хорошо, ощущение некоей неловкости сохранилось, пусть и став значительно менее весомым.

- Тогда, во время первого контакта, - неловко сбиваясь, начал, как правило, конкретный в высказываниях отставной кавторанг. - У меня было очень четкое ощущение, что ты не собирался встречаться вживую, но в какой-то момент передумал, будто поверил мне на слово, неожиданно и вдруг. И сдался, «не этим», а мне. Очень интересно, что это вообще такое было.

Тот, кто совсем недавно был Колобком, прямо перед этим - Изделием А-Два, а еще раньше - чистой душой, совсем немного не успевшей на перерождение, пошевелил лепестками зрительных соцветий: как будто человек ненадолго прикрыл глаза.

- Знаешь, а ведь это иррационально. Я не могу этого помнить, но мне постоянно кажется, что я когда-то был очень сильно на тебя похож: ироничен, рыж, умел писать интересное про корабли и бронемашины, пить пиво в хорошей компании...

Главное — имя. Друзья звали меня почти так же, как зовут тебя: Гунтер.

2022-2023, Нуэстра сеньора де ла Пас, Боливия