А отличники сдохли первыми - 2: летние каникулы

Глава 1. Самоубийца

— Я шпроты люблю, я! — Худощавый паренёк был единственным из небольшой группы подростков, кто не носил на плече полосатую ленту. — Чур мои! Я же нашёл!

— Завали, Корж. Дошиком перебьёшься. Не отрос ещё...

Четверо. Не прячутся. Ведь это их район. Все знают, что с их пути лучше свернуть. Уверены в своей силе и безнаказанности. Бахвалятся и радуются хорошей добыче. Идеальный вариант.

— Ну чё... Даже немножко не поделитесь, что ли... — Тощий пацан постоянно шмыгал. И тогда, когда они заходили в подъезд и теперь, на выходе. Простудился в июле? Совсем у них с иммунитетом плохо.

— Вот станешь шмелём, тогда и будешь вякать. А ща заткнись, ё!

Кухонный тесак, прикрученный проволокой к длинной палке. Мачете. Топорик. И у четвёртого оружия не видно... Новобранец, которому шмели ещё не доверили собственное жало? Но нет, у него на плече есть лента. Даже двойная.

— Слышь Васян, а помнишь, как мы тут двух чуханов заловили? Мудила визжал как сука. Громче бабы своей... — Ударившийся в воспоминания пацан с топориком был покрепче. И понаглей.

— Гы... Ага... А нехуй тут шарить. Тут наше всё! — Безоружный Васян держится уверенно, не новичок. — Помню, токо, стрёмная была какая-то... Мылась последний раз ещё зимой, наверно...

— А Коржу норм было, да Корж? Ты ж такой же чухан...

— Гы-ы-ы...

Похоже, ещё какие-то одиночки недавно не пережили встречи с этими животными... А этот, с двумя лентами... Никогда не прячет взгляд в пол. Громко смеётся. И остальные смеются над его словами ещё громче. Это вожак роя. У него может быть огнестрел. Он должен сдохнуть первым.

Начинаем представление...

Брошенный вперёд камень загрохотал по крыше пыльного такси, врастающего в асфальт немного впереди группы шмелей. Одновременно с этим стукнула тетива, и болт вошёл наглому Васяну в затылок. Чёрт, слишком низко...

— Чё за... — Отшатнувшись, пацан свёл глаза в кучу и растеряно уставился на окровавленное острие, высунувшееся справа от его носа. — Э... Э-э-э... Э-э!

Движения рычага, перезарядка, и ещё щелчок. Второй выстрел более удачный. Пацан с топором, точно также озадаченно глядевший на гранёное шило, торчащее из лица своего приятеля, плавно ушёл из вида куда-то вниз. Мозг отключился как только болт с тихим стуком пробил ему висок.

— Шухер! — Высокий парень с древковым оружием среагировал быстрее. И скрылся из вида, перемахнув через капот ближайшей разбитой тачки. Как я и рассчитывал.

— Ай! Ай, сука-а-а!!! — Судя по воплям из-за капота, скрученный из толстой стальной проволоки «чеснок», предварительно разбросанный мной вокруг этих машин, вошёл ему сразу в обе стопы.

— Ы-ы-ы... — Вожак стаи шмелей заныл от боли, когда машинально схватился за болт и попытался его вытащить. Он и не думал прятаться.

Как и его младший приятель. Корж затравленно оглянулся, взмахнув ржавым тесаком:

— Чё урод, на меня? На меня?! А ну бля давай, ща ебало тебе вскрою... Выходи, пидорас!!! Экх-х-х... — Воздух перестал вырываться из его лёгких наружу только через рот. Пока он кричал грозные вызовы, я без проблем подобрался поближе со спины и проделал ему в шее новый рот.

А раненый Васян, тем временем, отпустил острие и полез куда-то за пазуху... Чёрт. Пистолет.

Тело задыхающегося Коржа полетело вперёд, прямо на вытянутую руку с оружием. И выстрел ту же отбросил его обратно. Теперь всё лицо Васяна было забрызгано кровью товарища.

Спустить курок во второй раз вожак не успел — выбитый из руки ствол забренчал по асфальту. И, толкнув пацана спиной к машине, я несколько раз уколол его в низ живота. Остановившись только тогда, когда он, закатив глаза, потерял сознание от боли и страха.

— Э-э-к-х... — Длинный пацан с ранеными ногами стремительно выползал из-за тачки в ту сторону, в которую отлетел пистолет. Но я был быстрее.

Прижав его к земле коленом, я схватил подонка за волосы, ткнул мордой в асфальт и, задрав лицом вверх, вставил лезвие в раскрытый рот.

— Шыу... Шутник? — Паникующий ублюдок замер и испуганно уставился на чёрные косые кресты, нарисованные на моей маске вместо глаз. Слёзы пацана быстро смешивались с кровью из разбитого носа.

— Значит, ты в курсе, что тебе повезло. Чё ж ты ноешь? — Из-за тканевой маски мой голос звучал немного глухо. — Раз остальные мертвы — ты будешь жить. Смейся!

Нож скользнул в сторону, легко разрезая обе щеки почти до ушей. Ещё один подонок теперь будет всегда носить мою метку.

— Ы-ы-ы-а-а-а!!! — Рефлекторно зажав ладонями свежие раны, юный шмель скорчился на земле, сотрясаясь от плача. Ни о каком сопротивлении он больше не помышлял.

Поклажу, конечно же, тащил самый младший. Подобрав и сунув за пояс пистолет, я вытащил из трупов болты и закинул на плечо увесистый рюкзак. Внутри звякнуло стекло и прогремели консервные банки. Хорошая добыча. Грабить грабителей гораздо выгоднее, чем самому бесконечно шарить по опустевшим многоэтажкам. Главное вовремя свинтить и запутать следы.

Но в этот раз выстрел привлёк чужое внимание гораздо быстрее, чем я надеялся.

— Вон! Вон там! Вон он!!! — Из подъезда ближайшей высотки выскочила ещё одна поисковая группа шмелей. Трое.

Ловушки придётся бросить... Ладно, ещё понаделаю.

Пригнувшись, я пополз за кустами вдоль тротуара к ним навстречу. И, вытащив из патронташа на поясе три небольших петарды, я провёл ими по чиркашу, приклеенному к подошве ботинка. И швырнул зашипевшие хлопушки в противоположную сторону.

— Мочи урода! — Троица из подъезда быстро приближалась к месту засады, потрясая бейсбольными битами, обмотанными колючей проволокой. — Хана тебе, козлина!!!

Но тройной взрыв моих «боеприпасов» заставил этих горячих смельчаков немного охолонуть. Все трое моментально сховались за припаркованные у подъезда машины. Пробираясь за кустами неподалёку от них, я заметил, что все внимательно вглядываются именно туда, куда мне и нужно — совсем не в мою сторону.

— Пацаны... Помогите... — Слабые всхлипы выжившего дылды дополнительно отвлекли их внимание.

— Серый, это ты шоль? Он там?

— Не... Ушёл... Пацаны, это Шутник!

— Бля... У него чё, ствол? Куда он побежал?

— Не знаю... Здесь где-то... Помогите, пацаны...

— Бля... — Продолжая прятаться за брошенными тачками, шмели поползли в сторону раненного приятеля. И я перестал следить за их нелепыми попытками разделиться и зайти с разных сторон. Мне нужно было совсем в другую сторону. Расстояние между нами благополучно увеличивалось. Отступление состоялось успе...

— У-а-а-а-г-х... — Внезапно прямо ко мне сквозь кусты ломанулся какой-то тощий жора. Женщина. Цепляясь истлевшей одеждой и длинными спутанными волосами за сучья, она с громким треском продиралась сквозь заросли, уставив расфокусированные глаза прямо на меня.

— Чёрт... — Скинув с плеча рюкзак, я быстро нашёл причину такого повышенного внимания к моей персоне со стороны женского пола. Выстрел вожака не только прикончил новобранца, но и продырявил край ранца. Вокруг дырки уже натекло масляное пятно. И даже сквозь ткань маски я почувствовал аппетитный запах копчёной кильки.

Вжикнув молнией, смог быстро убедиться, что в масле перепачкалось уже всё содержимое. Целая куча пыльных консервов, три бутылки алкоголя... Водка, виски и ликёр. Ну твою ж мать...

— Зырь! Он вон там, походу! В кустах! — Возня вечноголодной твари, конечно же, привлекла ненужное внимание. - Жора за ним чешет!

— Вот дамочка, это вам понравится больше... — Бутылка сладкого «бабоукладывателя» перелетела через жору и разбилась на тротуаре позади неё.

Заражённая остановилась, повела носом и начала торопливо продираться обратно. Сильный запах кофейного ликёра манил её гораздо сильнее, чем шпроты. Вдобавок, из-за угла многоэтажки вышла ещё пара бродяг и тоже торопливо побежала к ароматным осколкам шаткой трусцой. Ещё один жора вышел из-за припаркованных машин. Между мной и преследователями быстро образовалась целая толпа голодных одиночек, жадно облизывающих асфальт. Похрустывая сладкими осколками, жоры достаточно хорошо отвлекли внимание шмелей от того, как я перескочил с газона за ряд брошенных машин. И, засев за одной из них, снял с плеча арбалет.

Пока я добавлял болты в кассету, пацаны крадучись обошли жорское пиршество. И довольно быстро обнаружили брошенный рюкзак и рассыпанные банки.

— Убёг налегке, сука! — Расчёт сработал. Заметив добычу, голодные дети мигом позабыли про преследование. И первый из них тут же захрипел, поймав болт в шею. Щелчок рычага, перезарядка — и вторая стрела вонзилась другому растерянному пацану в живот, войдя в район печени по самое оперение. Согнувшись, шмель принялся сипло ловить ртом воздух.

Оставшись в одиночестве, плечистый паренёк в чёрно-красной мотоциклетной куртке поднял перед собой биту. И хмуро уставился на меня, когда я вышел из-за машины, убирая арбалет обратно за плечо.

— Ну давай, подходи, урод... Ща я тебе ебальник-то вскрою...

Смотри-ка, не трусит... И довольно ловко крутит своей шипастой палкой, крадучись передвигаясь вбок на полусогнутых...

Склонив голову на бок, я хмыкнул и, вытащив из-за спины пистолет, выстрелил в него «от пуза», не целясь. Классика...

— Сук-ка... — Упав на колени, пацан выронил биту и зажал рану в груди. — А-кха...

Кашлянув кровью, он потянулся за битой обратно, но тут же получил пинок прямо в лицо и затих.

Вытаскивая болты, я обнаружил, что шмель с раной в животе всё ещё жив:

— Не... Не надо... — Заметив в моих руках нож, он в ужасе распахнул глаза.

— Я смотрю, у тебя уже две ленты... С весны со шмелями тусишь.

— Н-не... Д-да... — Кажется, он так и не решил, что именно может его сейчас спасти — правда или ложь.

— Значит должен знать, почему я вашего брата никогда не жалею.

— Но... Я не при делах... Это же не я... — Парень, кажется натурально обмочился. — Я там не был!

— А мне насрать. Вам всем тогда очень весело было... И тем, кто насиловал. И тем, кто в очереди стоял. И тем, кто слушал потом хвастливые рассказы. Я до всех доберусь. Вы у меня ещё как следует похохочете. — Толкнув его в грудь, я поставил ботинок на горло и прижал нож к побледневшим губам. — Так что давай, тоже не грусти.

— Н-не-а-а-А-А-А!!! — Холодное лезвие прочертило на его побледневшем лице широкую «улыбку».

Поразмыслив секунду, пока вытирал нож, я всё-таки стянул с подстреленного шмеля его шикарную куртку. С паршивой овцы хоть шерсти клок.

Толстая защита на локтях и плечах. И на спине жёсткая вставка... Нужно будет потестить, какой она удар выдерживает. Не кевлар, конечно, но от ножа наверняка поможет при случае.

И, прежде чем уйти, выбрал из кучи банок одну, пока на них ещё не набросились жоры. Тщательно обтерев её о газонную траву и сырую землю, я добился вполне нейтрального запаха и сунул консервы во внутренний карман куртки. Не засыпать же теперь голодным.

Всё, пора валить. На шум скоро налетят ещё... Но до рассвета они меня здесь искать не начнут. Даже отмороженные шмели предпочитают по ночам сидеть взаперти в своих гнёздах. С ночными жорами шутки плохи... Даже мои.

Хнычущий пацан с разрезанными щеками должен был заметить, как я ухожу в сторону МКАДа. Значит, как только зайду за угол, вернусь дворами в противоположном направлении. И заночую на крыше какой-нибудь высотки на Дубравной. Дома возле метро были обысканы в первую очередь. И вряд ли туда сейчас полезет кто-то случайный. Да и вообще, с тех пор как ночные жоры полезли наружу, мало кто предпочитает ночевать возле метро. А утром пусть эти ублюдки ищут меня в стороне кольцевой трассы хоть до посинения.

К вечеру во дворах уже никого не встретишь, кроме случайных одиноких жор. Все выжившие спешат в укрытие, как только солнце начинает скрываться за горизонтом. Да и встречные одиночки слишком хорошо знают, как выглядит моя улыбчивая маска. И чем грозит встреча с ней. Даже если заметят раньше, чем я их — всегда предпочитают затихариться. А группы, подобные той, что стали жертвами моей сегодняшней охоты, обычно ведут себя слишком шумно. В мёртвом городе, где больше не работает ни одна машина, их всегда слышно издалека.

В выбранном подъезде было тихо и пахло сыростью. Ну, вперёд. Всего двадцать четыре этажа — и я смогу насладиться скромным рыбным ужином с видом на летний закат.

Одышка началась в районе пятнадцатого этажа. Слишком мало ел в последнее время... Пыхтеть начал, как паровоз... Собственных шагов не слышу... Надо передохнуть...

Опустившись на ступеньки, я перевёл дух. Но пыхтение не стихло. Более того, из-за приоткрытой двери ближайшего тамбура послышалась какая-то возня и сдавленные стоны. Я слишком хорошо знал, при каких обстоятельствах девчонки вот так напряжённо кряхтят и скулят...

Вскочив, я вытащил нож, прокрался за дверь и шагнул в открытую квартиру, из которой долетали эти звуки.

Но нет. Картины очередного изнасилования я там не увидел. Хотя эти звуки действительно издавала какая-то лохматая девчонка. Она судорожно трепыхалась в самом центре большой гостиной — в петле из кожаного ремня, закреплённого под люстрой.

Подскочив, я обхватил её одной рукой за трясущиеся ноги и приподнял. Дотянувшись до ремня ножом, быстро перепилил его и опустил скулящую девчонку на ковёр.

Ослабев, кожаная петля соскользнула с её посиневшей шеи. Девчонка рефлекторно сделала глубокий хриплый вдох и, согнувшись пополам, закашлялась, лёжа на боку.

— Кто это сделал? Они ещё тут? — Я дотронулся до её плеча и оглянулся, пытаясь разглядеть,что происходит в соседних комнатах.

Но тут же получил от неё звонкую оплеуху.

— Какого хрена?! Не трогай ме... — Подавившись, она снова закашлялась и отползла к батарее, прошипев уже немного потише, но всё так же злобно. — Даже сдохнуть нормально не дадут, суки...

Продолжая часто и хрипло дышать, девчонка вытерла выступившие слёзы и присмотрелась ко мне сквозь упавшие на лицо чёрные волосы:

— Ты... Ты из этих что ли? Из позёров, которые под Шутника косят?

Я убрал нож за спину и покачал головой:

— Нет, что ты. Мне мама не разрешает.

Прислушавшись к голосу из-под маски, брюнетка подозрительно сощурилась:

— Да ладно... — Прочистив горло, девчонка сплюнула мне под ноги. — Видела я таких дебилов... Нарисуют себе на марле такой же рот лесенкой и думают, что их все тоже ссать будут, как Шутника... Пока на шмелей не нарвутся...

— Ну... Сегодня я нарвался на семерых. — Прежде чем подняться с пола, я присмотрелся к носку ботинка и стёр с него засохшую кровь. — Пятеро из этих полосатых больше не жужжат. А двое так вообще — теперь всегда улыбаются.

Девчонка тоже покосилась на ботинок и вновь подняла взгляд. Потирая шею, она присмотрелась к арбалету, торчащему из-за плеча, и медленно проговорила охрипшим, но приятным голосом:

— Чё... Хочешь сказать, что ты прям в натуре... Шутник?

Я склонил голову набок и пару секунд молча скалился на неё своей нарисованной улыбкой от уха до уха. Больно надо мне тебя убеждать, суицидница малолетняя...

— Ну и иди тогда куда шёл, Шутник! — Неожиданно резко рявкнула хмурая брюнетка и угрюмо вытерла аккуратный носик рукавом олимпийки. — Нефига было мне мешать! Я тебя ни о чём не просила!

Я присмотрелся к юной самоубийце. Волосы хоть и спутанные, но более-менее чистые. Одежда тоже новая — и спортивная куртка и джинсы. Даже боты не особо пыльные. Сейчас не проблема менять шмотки хоть каждую неделю. Стирать без водопровода сложно, а магазины с тряпками до сих пор полные. Но опустившиеся личности не заморачиваются даже этим.

Покрасневшие от слёз тёмно-зелёные глаза смотрят ясно и уверенно. Нет той обречённости и мутной поволоки, как у тех, кто уже устал от полуголодного существования и не видит ни малейшего просвета в своём будущем. Как у тех, для кого жизнь превратилась в медленный суицид. Плотно сжатые губы и упрямо выпяченный узкий подбородок говорят, скорее, о твёрдости характера. Или наглости.

— Ты вроде не похожа на тех, кто с голодухи и депрессухи в петлю лезет... — Я подтолкнул к ней разрезанный ремень. — В твоём случае, кстати, лучше с крыши спрыгнуть. Ты слишком лёгкая для виселицы.

— Высоты боюсь. — Буркнула брюнетка в ответ.

— Чё ж такое случилось-то?

— Вот это всё случилось! — Выпалила девчонка, вскинув руки, словно указывая на мир вокруг. — Чё, не видишь что ли под своей тряпкой?

— И ты только сейчас решила, что тебе это всё-таки не вполне по душе?

— Да пошёл ты... Шутник, вот в натуре... Не смешно! — Всхлипнув, она поджала колени и, уткнувшись лицом в рукав, мелко затряслась от немого плача.

Нет. Если я сейчас уйду, то почти ничем не буду отличаться от этих зверёнышей с полосатыми повязкам. Но и успокаивать её, как малое дитя — тоже не дело. Только ещё сильнее обозлится. Это я хорошо знал на практике.

Шагнув ближе, я присел перед ней на корточки.

— Ладно. Знаешь, если бы не одно незаконченное дело, то я бы и сам, наверное, о таком варианте подумал... Давай так. Если мне понравится твоя история, то я тебе даже помогу. У меня есть пистолет. Это быстрее и надёжнее, чем петля или высота. Как тебя зовут?

Из-под спутанной чёлки выглянул один зелёный глаз, немного припухший от слёз:

— Кира. — Шмыгнув, девчонка мотнула намокшей чёлкой в сторону соседней комнаты и снова спрятала взгляд. — Вон там, в комнате моя история лежит...

Я быстро поднялся и заглянул в указанный дверной проём.

На полу спальни, спиной к входу, в луже крови валялся какой-то лохматый парень. Тоже в чистой и новой одежде. Хотя сейчас она наполовину пропиталась густеющей кровью. Судя по её количеству, у него вскрыто горло. Осмотрев комнату, я заметил подтверждение этой версии — за кроватью валялся перемазанный кровью небольшой восточный меч. Катана что ли? Не особо хорошо в них разбираюсь.

— Это ты его так?

— Я.

— Нахулиганил?

— Он... — Плечи девчонки снова затряслись от судорожных всхлипываний. — Он... Жорой стал...

— Твой друг? — Я, наконец-то, сложил два и два.

— Угу...

Что ж... Я уже успел увидеть несколько молодых жор раньше. Похоже, что эта участь рано или поздно ждала всех, кто всё-таки доживал до восемнадцатого дня рождения. И это мне теперь многое объясняло.

— А тебе сколько лет?

— Скоро восемнадцать... — Кира подняла заплаканный взгляд. — И я... И я не хочу тоже вот так... Вот так же сдуреть. И ходить по улицам...

— Да... Я бы тоже не хотел. Это должно быть очень скучно.

Брюнетка продолжала внимательно смотреть на моё нарисованное лицо, словно пытаясь определить, улыбаюсь ли я на самом деле под этой жуткой мордой или говорю серьёзно. Что ж... Это как раз одна из причин, по которой я никогда не снимаю её на людях. Я не умею скрывать свои эмоции. А маска справляется с этим просто безупречно, всегда демонстрируя моим собеседникам лишь жуткую улыбку, наспех нарисованную поверх светло-серой ткани.

Перестав всхлипывать, девчонка нерешительно спросила:

— А... А тебе вообще сколько?

— Вообще уже давно больше восемнадцати.

— Хм. Думала, что это из-за тряпки у тебя голос такой... Значит правду про тебя говорят. А почему ты жорой не стал? Я не верю в эти россказни о том, что ты на самом деле жора, только типа самый умный из них. Потому что сожрал печень у сотни этих тварей.

Я хмыкнул и пожал плечами:

— Нет, ливер я никогда не любил. Просто повезло, наверное. Не знаю. А что ещё про меня рассказывают?

— Ещё говорят, что ты вообще на самом деле неживой. Призрак или вампир. — Убрав руки от лица она поправила волосы и поспешно вытерла слёзы. — Который не успокоится, пока не отомстит за какую-то херню, которую с тобой шмели сделали.

— Это уже ближе к истине... Только не со мной.

— Погоди... — Кира помедлила и присмотрелась ко мне сквозь сощуренные ресницы. — Если ты всё-таки обычный человек... То значит... Значит, от этого всё-таки бывает иммунитет? Ну... От жорской болезни?

— Кто знает... Может быть я уже завтра на его месте окажусь. — Я кивнул в комнату с мёртвым парнем. — Я теперь так далеко не загадываю.

Но, похоже, такие новости всё-таки немного изменили её планы на будущее. Хотя, надежда, конечно так себе. Других здоровых взрослых, во всяком случае, я с зимы ни разу не видел.

Глянув через окно за её спиной на заходящее солнце, я присел рядом с глубоко задумавшейся девчонкой:

— Вот что, Кира. За эту ночь ты точно жорой не станешь. Пошли-ка отсюда на крышу, пока не стемнело. А утром на свежую голову решишь, хочешь ты заранее точку в своей истории поставить или нет. Моё предложение остаётся в силе. — Я достал пистолет и извлёк магазин. — Во. Пять патронов. На тебя точно хватит.

Пока девчонка думала над ответом, я убрал оружие и нащупал в кармане консервы.

— Вот, могу поделиться, если решишь ещё ночку пожить. На вкус наверняка дерьмо, но есть можно. О... Чё это тут... — К сырому донышку банки прилип какой-то обрывок бумаги.

Развернув его, я прочитал вслух:

— «Вестник Альянса. Номер шестнадцать. От одиннадцатого ноль седьмого...» — Дальше клочок бумаги был надорван и я перешёл ко второй строке текста. — «Издательство при кадетской школе имени В.В.»

И снова обрыв.

— Какая-то школьная стенгазета, что ли? — Девчонка равнодушно покосилась на бумажку и всмотрелась в расплывающиеся буквы. — Это чё, не твоя куртка, раз ты не знаешь, что в карманах лежит?

Но вот тот текст, который она прочла на обрывке дальше, вызвал у неё гораздо больший интерес.