А отличники сдохли первыми - 2: летние каникулы

Глава 11. С видом на Альдебаран

— Чуваки! Чуваки-и-и... Подождите... Я не могу так быстро... Я ж тут щас чую как Земля вращается...

Когда мы спустились на землю с фасадной стороны торгового центра, канат и самодельную «кошку» пришлось оставить на стене. Снять её не представлялось возможным. В добавок, спуская накуренного крюка первым, я потянул себе плечо, пока всё время придерживал его за шкирку. Так как за верёвку засыпающий на ходу пацан держался весьма номинально. Ладно... Мне уже, пожалуй, без нужды.

И вот теперь, когда мы с Кирой торопливо семенили на полусогнутых ногах по парковке, парень едва поспевал за нами. Больше всего раздражало то, что всё происходящее его, похоже, только веселило.

— Давай быстрей, укурыш долбанный! — Я вернулся назад, схватил его за шкирку и потащил вперёд вдоль пыльных брошенных тачек.

— Эхе... Ну чуваки-и-и... Да я ж ваще не курю, вы ч-о-о-о-о.... Хе-хе-е-е... Нам же нельзя ваще-е-е... Не ну вы чо-о-о-о... Мы ж торгу-у-уем... Барыги же не употребля-а... А-а-а... Бля-а-а... Хы-ха-а-а... — Рождавшаяся на ходу игра слов его опять весьма развеселила. — Не, ну ты понял? А? А?

— Ага! — Я снова отвесил ему пинка и подтолкнул в сторону леса. Погони видно не было. Ближайший фасадный выход из торгового центра, ранее представлявший собой конструкцию из зелёного стекла, пластиковых рам и металлических балок, давно обрушился. Выйти из него за нами вдогонку было невозможно. Да и вряд ли сейчас было кому гнаться. Если кто-то и уцелел после атаки ночных жор, то сейчас у него были проблемы поважнее немедленной мести призрачному Шутнику, который только что перебил большую часть этого гнезда. Да и вакуум власти сам себя не заполнит, знаете ли...

Тем не менее, медлить при отступлении было ни к чему. Конечно, после всех взрывов и выстрелов ночные жоры уже сбежались сюда со всех ближайших подвалов. Но опасность нарваться на стаю раздражённых хищников, которые опоздали к основной раздаче, всё ещё сохранялась. И я продолжил подгонять опьянённого крюка живительными пенделями, желая добраться до укрытия как можно скорее:

— Давай, двигай булками, чувак! Или хочешь опять на шашлык пойти?!

— Не-е-е-е... Я шашлык не люблю-ю-ю... Я вообще ровный парень так-то, ё-о-опт! — Шагая неровным, но всё-таки ускорившимся шагом, худощавый паренёк обернулся на меня. — Слушь... А мы куда ваще идём-то? И чё ты в моей куртке-то, а-а?

— Кстати, да. Мы сейчас куда? — Кира, мужественно сопевшая под весом своих трофеев, обернулась. И остаток вопроса проговорила еле слышно, одними губами. — В шут-пещеру? С ним?

Пожалуй, рано было ей говорить о том, что я не рассчитываю особо долго задерживаться в этом жилище. И о том факте, что меня не особо заботит то, что в нём побывает какой-то обдолбанный мытищинский укурыш.

— Больше некуда. Иначе придётся отбиваться от ночных жор, которые скоро снова набегут с дальних тоннелей.

— Еба-а-а-а... А темно же уже да-а-а? — Внезапно среагировал крюк. — Бля-а-а-а... Нам край, ребята-а-а-а... Еб... Чуваки... Есичо... Я вас люблю! Вы ваще просто огонь оба! Хоть и страшные... Я всмысь ваще чуть не обоссался, когда вас увидел... Думал всё, высад какой-то начался! Хы-ха!

Кира поморщилась и покосилась на улыбающегося крюка, который, замедляя шаг, начал разглядывать звёзды, проглядывающие сквозь кроны деревьев.

— О-о-о... Всегда хотел прогуляться по лесу с видом на Альдебаран...

— Слышь ты, Альдебаран! Давай шагай резче! — Девчонка нетерпеливо толкнула крюка в плечо. — А то жоры задницу откусят!

— О-о-о... Это же самое мясное место... Ягодичная мышца, чтоб вы знали... Одна из самых больших в человеческом теле! — Судя по вытаращенным красным глазам, этот факт сейчас казался пацану невероятно важным. — А ещё широчайшая мышца, кароч... Она ваще самая широчайшая! Хы-ха!!!

Интересно, веселился бы он сейчас точно также, если бы шмели нарезали его ягодичную мышцу по кускам?

— Мне кажется, сегодня с ним бесполезно разговаривать... — Высказала Кира свои сомнения.

— Наоборот. Сейчас он, скорее всего, гораздо более словоохотлив, чем по трезвой.

— Слышь, братиш... Невежливо говорить о человеке в третьем лице, когда он рядом... — Крюк сделал обиженное лицо.

— Смотри какой воспитанный. — Я ещё раз ускорил его тычком в спину и поморщился от боли в плече. — Тебя как зовут-то, третье лицо?

— Денис... Для друзей Денчик... Мы ж друзья?

— Это мы ещё посмотрим. Не тормози.

О банде крюков я знал не много. Точнее, о них ходило великое множество отвратительных слухов, как и о всех остальных группировках, сумевших сохранить хоть какое-то единство и влияние. Одиночки, которым было отказано во вступлении, всех их закономерно ненавидели и боялись. И если рассказам про шмелей я верил, так как не раз лично убеждался в том, что особой чувствительностью к жертвам они не отличаются, то истории про крюков были мало похожи на правду. Насколько я понимал, им было ни к чему мотаться по городу и посёлкам в поисках остатков чего-нибудь полезного. Подсевшие на их урожай подростки несли к ним всё сами. И вряд ли они были настолько глупы, чтобы продавать в долг тем, кто каждый день ходит по краю. Поэтому и россказням про жестокие пытки, которым крюки подвергают должников, я тоже не особо доверял. К тому же запытанный до полусмерти клиент уже точно никогда не расплатится.

И рабов на своих плантациях они, скорее всего, не держали. Это явление вообще отмерло довольно быстро. Весной именно невольники, которых банды держали в антисанитарных условиях, стали основным рассадником всяческой заразы. И юные рабовладельцы очень плохо закончили, вместе со своими говорящими инструментами.

А что касается крюков, то местонахождение их плантаций вообще держалось в строжайшем секрете. И знали о них только представители их высшей касты — так называемые гроверы. Самые охраняемые и привилегированные пацаны и даже девчонки. Потому что только они точно знали, как правильно выращивать дурман-траву в условиях отечественной средней полосы, сохранив это знание из мирной жизни. И это были не те знания, которые можно было передать, например, под пытками. За ними поначалу охотились, конечно. Но другие бандиты быстро убедились в том, что умению определить оптимальное время созревания соцветий, сушки и прочих процедур, нужно учиться годами. Правильный запах и внешний вид растений, внешний вид почвы и степень освещённости теплицы и тому подобные нюансы. Всё имело значение. В итоге, вырастив пару урожаев бесполезной дички, все остальные поняли, что с крюками лучше дружить. Если, конечно, хочешь иногда быстро и относительно недорого создать себе хорошее настроение посреди всего этого горького катаклизма. А дети, оставленные без присмотра — хотели. И ещё как.

Всё это приводило меня к мысли, что держать рабов для них не только невыгодно, но и опасно. Плодить свои знания, опыт, а, значит, и конкурентов, они не спешили.

В то же время я не испытывал никаких иллюзий и по поводу их возможного дружелюбия и гуманизма. Они прекрасно осознавали последствия того пристрастия, распространению которого способствовали. Прекрасно видели, во что постепенно превращаются их постоянные клиенты, и не испытывали к ним никакого сочувствия. И именно поэтому среди самих членов банды — всех уровней — употребление их собственной продукции было под жёстким запретом. Слухам о наказании тех, кто изредка всё-таки нарушал запрет, я верил охотно. Например, о казни через посадку на дырявый стульчик прямо над молодым побегом бамбука. В итоге бамбук врастал в жертву примерно на метр за сутки. Вряд ли современные детишки могли выдумать такую историю самостоятельно.

— А вас как зовут чуваки? — Пленник был всё также словоохотлив и улыбчив, но быстро перескакивал с одной мысли на другую, теряя нить повествования. — Хотя говорят, что нельзя настоящие имена незнакомцам называть... И вообще нельзя использовать настоящие названия... Люди раньше в такое верили... А многие и сейчас тоже... Вот медведь, например... Это же прозвище, а не название. Если назвать медведя правильно, то он может услышать и прийти... А если назвать медведем, то он не догадается...

В течение этого увлекательного этнографического экскурса мы, наконец-то дошли до моего убежища.

— А чё это мы, на кладбище шоль... Ё-ё-ё-ё... Ребят, вы чё готы?

— Еноты... Заходи давай!

— Ха-а-а-а... Еноты... Да ты в натуре шутник, чувак... А-ха-ха...

Оказавшись внутри, крюк замер посреди комнаты. И, как только ночник на солнечной батарее осветил комнату тусклым светом, парень начал с любопытством разглядывать мой гербарий, то и дело потягивая носом:

— А ты чё... Тоже растишь шоль, чувак? Хотя... — Он ещё раз принюхался и недовольно поморщился. — Не-е-е... Сорян, но какой-то фуфел тут у тебя...

— А ты разбираешься? — Я прошёл дальше и снял с себя рюкзак и арбалет.

— А я... — Крюк отвлёкся на созерцание необычного оружия и снова повернулся ко мне только через несколько секунд. — Чё?

— Растить умеешь?

Судя по блуждающему взгляду, внутри его затуманенной головы разразилась какая-то нешуточная борьба между желанием похвастаться и стремлением сохранить тайну. В любом случае, если бы ответ был однозначно отрицательным, он бы сказал сразу.

В итоге вместо ответа пленник остановил взгляд на вскрытой пачке крекеров:

— А есть чем попуститься, ребят? Печенюшки вот... Они норм? А то чёт я ща бледного поймаю, походу...

— Денчик, да ты садись, не стой. — Я мягко подтолкнул его к креслу и парень плюхнулся в него нескрываемым наслаждением.

— О-о-о... Вот это ништяк... А то ноги ваще затекли... Интересно почему так говорят... Затекли... Хе... Куда затекли... — Улыбаясь потоку своих мыслей, он опять расслабленно прикрыл глаза.

— Кира, вскипяти нам чайку, пожалуйста. Давай сюда. — Я снял с неё гирлянду из оружия и, поставив все стволы у стола, присел рядом, проверяя наличие патронов в магазинах. — Вон те таблетки — это горючее. Заварка там в шкафу. Вода в бутылке там же.

— Спроси про куртку! — Шепнула девчонка, шагнув мимо меня к настенному шкафчику. — Он же её узнал! Откуда у него газета? И про электричество...

— Не торопись. — Я несколько раз щёлкнул помпой одного из дробовиков. Он оказался пуст, но хруст оружия взбодрил нашего собеседника.

— А?! Чё?! — Выпучив глаза, парень встрепенулся и уставился на ружьё в моих руках. Но осознав, что оно нацелено в пол, снова успокоился. — А... А есть попить?

— Сейчас будет. — Я проверил следующее ружьё. В ответ на движение помпы из ствола выскочила стреляная гильза и один целый патрон. — Ты как к шмелям-то в лапы угодил?

— Да мы там в Химках халявные кропали раздавали ребятам... Там у нас почти никто ещё не берёт... А эти уроды как напрыгнут... Целый пакет, суки, отобрали... Хер им теперь чё продадим... Пусть и дальше свою синьку глушат... Чмошники ебучие... Ещё и куртку отобрали, пидоры... — Денис недовольно поморщился, но его лицо быстро снова приняло умиротворённое выражение, когда он вернул взгляд на меня. — А вы вроде ровные ребята... Оставь себе... Тебе ништяк прям идёт, базарю... Только...

Некоторое время он молчал, увлечённо наблюдая за тем, как я быстро проверил остальное оружие, оказавшееся пустым. И закончил мысль лишь тогда, когда я отставил в сторону последний ствол.

— Только... Нахера тебе эта маска? У вас тут чё, все под Шутника заделываются шоль? Мода такая теперь?

— Типа того. А что, про Шутника и в Мытищах знают?

— Да кто ж про него не знает... Но к нам он, вроде, не суётся. Только шмелей гасит. Так что мне он даже нравится, можно сказать... Я б с ним потёр за жизнь...

— А откуда у тебя эта куртка? — Поставив перед нами дымящиеся ароматные кружки, Кира всё-таки не стерпела.

— Да выменял у кого-то на пару граммов позавчера... — Денис расслабленно пожал плечами и, подтянув к себе одну из кружек, принялся сосредоточенно на неё дуть, наблюдая за разлетающимися клубами пара.

— А у кого? — Я пододвинул печенье.

— Да кто ж их всех упомнит-то... Какой-то чел... То ли с Новокосино, то ли с Реутова... — Запихав себе крекер в рот целиком, крюк с наслаждением прикрыл глаза. — Зашибись печенюшки...

— Неужели прямо так товар отгружаете? Учёт-то наверняка ведётся, а? Кто, кому, когда, сколько...

— Ну да... — Он немедленно съел ещё одно печенье, с не меньшим удовольствием. — А чё?

— А вот эта бумажка уже была в куртке, когда тебе её отдали? — Я показал ему обрывок «Вестника Альянса».

Присмотревшись к обрывку, Денис ответил на удивление быстро:

— Ну да... Это у меня пакет для Химок порвался. Я её нашёл тогда и оторвал, чтоб завернуть. Не просыпать... Реклама какая-то, вродь... Я не читал. Сыпалось всё... А чё?

— Этот пакет у тебя потом шмели отобрали?

— Ну да, сегодня всё и скурили там на крыше... Так чё в ней такого то? Чё, прям что-то важное? — В нём определённо была коммерческая жилка, раз он смог догадаться до этого в таком состоянии. И настаивал на деталях в третий раз подряд.

— Да пока сам не знаю... — Я быстро убрал обрывок обратно в карман. — Ты ешь, ешь...

— Ага... Печеньки ваще огонь!

— Слушай, Денчик... — Я покосился на Киру. Кажется её немного расстроило подтверждение того факта, что другая часть газеты всё-таки ушла на самокрутки. — А можешь нам выяснить — у кого ты эту куртку выменял?

— Нафига тебе? — Он сощурился с подозрением, но продолжал улыбаться. — Всё-таки тоже банчишь, да? Клиента хочешь отбить? Хе-хек!

— Да не, ты чё... Хочу такую же для неё найти. — Я кивнул на Киру. — Тут нигде нет. А там может ещё будет. В Новокосино или Реутове.

— А... Ну... В принципе вы ребята ровные... Ну если клиента не тронешь, могу разузнать.

— Да я ж не ращу.

— Ну да, ну да... — Крюк оглядел сушёные веники, висящие под потолком, и снова расслабленно улыбнулся. — Хотя чаёк у тебя заебок... Чаёк-заебок... Хе-хек! Можно ещё?

Кира забрала у него пустую кружку и хотела подвинуть свою, к которой так и не притронулась, пока внимательно слушала нашу беседу. Но полная кружка вдруг остановилась на полпути.

— А у вас где-нибудь можно ноутбук к электричеству подключить? — Она словно предлагала ему расплатиться этой информацией за новую порцию моего чая.

— Ну да... — Расслабленно пожал плечами Денис, неотрывно следя за парящим напитком.

И когда понял, что кружка пока не спешит оказаться в его руках, поднял озадаченный взгляд на девчонку:

— А-а... Ты в смысле сама хочешь, шоль? — Он удивлённо задрал брови и поднял ладони в извиняющемся жесте. — Эт сорян, ребят... Сами понимаете... Святая святых же, ёпт... Без вариантов... Мы туда своих-то никого не пускаем...

Закончив с извинениями, он широко зевнул и потёр закрывающиеся глаза:

— Слушайте, ребят... Я щас наверно вырублюсь прям тут... Прям кроет чё-то... — После еды его закономерно потянуло в сон. — Можно тут у вас где-то приземлиться? А то я чё-то уже ничё не соображаю ваще...

— Там.

Выдав ему войлочное одеяло, я запер нашего гостя в душевой с кружкой недопитого чая. Рассыпавшись в благодарностях, паренёк и не заметил, как на двери за ним щёлкнул шпингалет.

— Думаешь, ему можно верить? — Кира продолжала сидеть у стола, задумчиво глядя в кружку на остатки заварки.

— Думаю, что он либо гровер, либо ученик. И у него есть доступ не только к их торговому реестру, но и к плантации. А за его спасение тебе полагается награда куда больше, чем какая-то старая куртка.

— Мне? — Девчонка обернулась с озадаченным выражением лица.

— И ещё я думаю, что мы можем, наконец, отдохнуть... Шмели точно не бросятся опять в ночь в погоню. Вообще не скоро очухаются после сегодняшнего... — Я кивнул Кире на своё спальное место. — Вон там на лежаке можешь устроиться. Я и на полу покимарю. А пока пойду, осмотрюсь.

Оставив девчонку одну, я вышел наружу, прихватив с собой рюкзак.

Тяжёлый револьвер очень удобно лежал в ладони. Как будто прямо под меня делали. Три выстрела... Для того, чтобы сделать то, что я давным-давно собирался, хватит и одного. Магнум. Такой не пробивает дырки. Такой сносит череп почти под корень... И вместе с ним — все мучительные воспоминания. Отвратительные картины. И боль потери.

И кто знает... Может я снова буду рядом с ней. Буду слышать её смех и видеть озорную улыбку не только на...

— Шутник? — Скрипнула дверь и закутавшаяся в спальник Кира шагнула наружу. Косясь на оружие в моих руках, она осторожно приблизилась. — Шутник... А ты говорил, что покажешь мне фотографию.

Чтобы расстегнуть карман и достать кусочек картона, пистолет пришлось убрать обратно в рюкзак.

— Хм... Симпатичная... — Девчонка повернулась к свету из дверной щели. — У вас глаза похожи. Это... Это твоя дочь?

— Да.

— И это... Это из-за шмелей она не с нами?

— Да.

Кира вложила фотографию обратно мне в руку. Но не отошла, а тут же юркнула под плечо и, обняв, прижалась сбоку. Положив голову мне на грудь, она глубоко вздохнула.

— Мне очень жаль, Шутник... Она весёлая. Мы бы с ней наверняка подружились. — Девчонка немного помолчала и подняла взгляд. — И ещё... Спасибо, что не дал мне вчера сдохнуть. Самоубийство было бы ужасной глупостью... Да?

Запах полевых трав от её волос приятно дополнил сыроватый ночной воздух. В огромных зелёных глазах отражались звёзды и кусочек луны. Наверное, где-то среди них и правда был этот Альдебаран.

— Да.