А отличники сдохли первыми... (Часть 5)

Глава 12. Ломай шаблоны и хребты

Я снова тебя слышу. Значит, ты всё-таки где-то рядом, разумный кусок дерьма...

Уцелевший «крокодил» над моей головой разрезал микроавтобус короткой очередью, вдавив в пол тела солдат и останки пузатого отродья. Гул резко прервался и, коротко оглянувшись, я заметил, что стволы пулемёта на носу машины продолжают вращаться, а пламя из них больше не вырывается. Всё, отстрелялись самогонщики. Рядом со мной в воду дождём попадали гильзы их последних патронов. Ну, хотя бы самую насущную проблему решили. Правда, осталась ещё пара сотен. И все сейчас шагают ко мне.

Судя по тому, что на подступающей толпе больше не было следов от выстрелов, патроны кончились и на борту «Ансата».

— А ведь ты всё ещё можешь стать одним из нас. Стать частью будущего величия этой планеты. Частью той жизни, которая гораздо лучше приспособлена к существованию...

Давай, прополощи мне мозг ещё немного. Заяви ещё что-нибудь в этом духе. А то что-то я слишком спокоен после всех этих водных процедур.

— ...Ведь для нас не существует ограничений времени. Твоя жизнь скоротечна и жалка, маленький автоном. Время беспощадно к тебе. А мы его просто не замечаем. Мы — вечны.

Зато мы умеем приспосабливаться... И одинаково хорошо умеем ломать как хребты, так и шаблоны. Сейчас я продемонстрирую тебе и то и другое.

Попятившись в сторону упавшего вертолёта, я заметил, как из кабины с трудом выбираются Фёдор и его бортстрелок, а их напарники начинают снижаться поблизости.

— Отходите, я их задержу! — С трудом перекрикивая стрёкот снижающейся вертушки, я помог им слезть со стального туловища поверженного гиганта и толкнул в сторону второго борта, благоразумно опускающегося чуть поодаль от подходящего к нам бессмысленного стада. — И скажите моим, чтобы тоже не приближались!

Упрашивать пацанов было не нужно — геройствовать они точно не собирались. Но на лице командира выражение досады от потери машины сменилось чем-то вроде уважения. Кивнув, оба парня быстро зашагали прочь, расталкивая багровую воду и останки поверженных тварей.

Отступив от опрокинутого «крокодила» на несколько шагов, я заметил, что взгляды приближающихся жор концентрируются на ближайшей цели — на мне. А вокруг машины по водной поверхности быстро расползается радужная плёнка — остатки авиационного бензина вытекают из покорёженного бака.

Пока всё идёт по плану. Даже не понадобилось вскрывать бак самому.

Продолжая пятиться, я вытащил оставшийся в одном экземпляре «Стечкин». Патроны в магазине наверняка намокли. Такие стреляют с шансом пятьдесят на пятьдесят. Но один — тот что в патроннике — ещё точно сухой. Одного выстрела мне хватит. Главное, чтобы не отказало собственное тело.

— Ты хочешь покончить с собой, маленький автоном? Не ожидали от тебя такого малодушия... Но для наших опытов мне хватит и твоего трупа. Хоть, в этом случае, они и не будут столь увлекательны. А потом мы доберёмся и до остальных... Больше всего мы хотим покопаться в мозге и кишечнике этой девчонки... Понять, почему она на тебя так влияет... Не беспокойся, автоном, мы позаботимся о том, чтобы в этот момент она была жива.

Значит, сейчас ты прекрасно меня видишь, болтливый урод... Видишь пистолет... Значит ты совсем близко. Интересно, где же...

— ...Кир! Ответь! — Когда второй борт сызранских лётчиков подобрал своих товарищей и отлетел достаточно далеко, я расслышал хрипение рации в кармане. Альфа. — Мы уже совсем близко! Бета говорит, что ты в окружении, но они тоже блокированы! Кир, ответь! Где тебя искать?!

— У торгового центра. Вы точно заметите. — Отвечая, я пытался разглядеть в толпе хоть что-то похожее на то существо, которое видел на станции. Нет. Только обычные бродяги. Которые уже вовсю тянут ко мне свои лапы.

Убрав рацию, я снова перехватил пистолет поудобнее, вдохнул поглубже и выстрелил. Но не в противника. И уж тем более не в себя.

Вспышка пороховых газов мгновенно воспламенила горючую плёнку. И круг рыжего пламени резво побежал от меня во все стороны — в том числе и под ноги к окружающим меня заражённым неудачникам.

Чадящие язычки огня побежали вверх по одежде, пропитавшейся разлитым топливом — в том числе и по моей. Волна удушливого жара ударила в лицо и, скорее всего, снова уничтожила там едва отросшие веки и ресницы. Опалила голые руки. А перед тем, как зажмуриться и опуститься под воду, я заметил, как загорелся даже клинок вытащенного ножа. Точнее, бензиновая плёнка на нём.

Лишившись доступа к кислороду, пламя быстро погасло под водой. Открыв глаза, я попытался разглядеть происходящее на поверхности сквозь мутную багровую жижу, но кроме мечущихся отблесков и неясных теней ничего было не разобрать.

Пять килограммов металла, висевшие на поясе — винтовка, дробовик и пистолет, отправленный обратно в кобуру, достаточно надежно удерживали тело от всплытия. Пригнувшись, я попытался расслабиться, чтобы запаса воздуха в лёгких хватило на как можно большее время.

Высокооктановое топливо горит быстро, но жарко — именно то сочетание, которое мне сейчас нужно. Минута-две и на поверхности воды останутся лишь небольшие островки пламени, гаснущие всё быстрее. А вот дешёвая одежда на жорах, наполовину из синтетики, должна сейчас схватиться как следует. Глаза вытекут, дыхательные пути не только получат сильные ожоги, но и воспалятся от сажи и продуктов неполного сгорания. Даже не чувствуя боли от ожогов на теле и игнорируя удушливые газы, заражённые быстро перестанут представлять угрозу. По крайней мере те, кто подобрался ко мне ближе всего и успел шагнуть в огненное озеро. Без лёгких и кислорода в них даже живучие жоры дохнут также быстро, как и все остальные человекообразные. Чтобы ты там не вещал про своё бессмертие, котлета гнойная...

Кстати, что-то тебя не слышно... Это из-за воды или теперь у тебя есть дела поважнее, чем трындеть мне про то, как ты будешь жить вечно? А может, и то и другое?

Ведь сейчас половина из твоих выживших полудохлых миньонов начнёт испускать аромат человечьего шашлычка. А вторая — загорится желанием его попробовать. Я уже видел такое и не раз. Понятия не имею, как работает этот ваш коллективный разум. Но если он есть, значит, как и индивидуальный, он тоже может быть подвержен безумию. Только коллективному.

Сколько я тут уже медитирую? Минуту? Полторы? Я могу просидеть и дольше. Перестать дышать не так уж и сложно. Разрывающиеся от желания сделать вдох лёгкие, судорожное сокращение диафрагмы — всё это легко контролировать простым усилием воли. Сложно не пропустить тот момент, когда лишённый питания мозг теряет сознание.

За несколько секунд до этого тело немного расслабляется. Вот как сейчас...

Взгляд наверх. Всполохи пламени почти исчезли. Пора снова начинать жить...

Выскочив на поверхность, я прижал мокрый рукав ко рту и с жадностью втянул сквозь него воздух, воняющий гарью — как горелым пластиком, так и палёным мясом. Но первый вдох всё равно был сладок — рукав задержал хлопья сажи и я смог не закашляться.

Разлепив залитые мутной жижей глаза, я увидел прямо перед собой обгоревшую рожу жоры. Успев подобраться почти вплотную, урод размахивал опалёнными руками, пытаясь нащупать цель вслепую — из-под лишённых ресниц закопчённых век вытекала розоватая сукровица. Кожа на истощённом лице треснула, обнажив тёмное обгоревшее мясо. Высохшие губы превратились в какие-то чёрные хлопья, обнажив опустившиеся дёсны и длинные жёлтые зубы. Остатки синтетической одежды превратились в чёрные лохмотья, облепившие худое тело словно застывшая смола.

— Нравится быть частью чего-то большего, да? — Не дожидаясь ответа, я закончил мучения несчастного уродца ударом ножа в глаз. Отпихнув обмякшее тело в воду, я увидел позади него остальных — в таком же плачевном состоянии. Лишившись глаз и обоняния, заражённые лишь слепо ощупывали друг друга и крутились из стороны в сторону. Бормотание двигателей и их собственное бултыхание надёжно скрывали плеск от моих движений.

— Кир?! Что там горит? — Рация снова начала вещать встревоженным голосом Альфы. — Ты там? Ты цел? Приём?!

— Теперь вы знаете, где меня искать.

— Ты держишь оборону в торговом центре?

— Нет, собираюсь найти этого вонючего гения. Он был где-то совсем рядом. А жорам пока что и без меня есть чем заняться.

Взобравшись обратно на крыльцо у входа в торговый центр, я убедился в том, что всё происходит согласно плану. От уцелевшей армии заражённых меня отделяли ряды слепых и оглушённых погорельцев, растерянно топчущихся на месте. И как только налетевший ветерок прогнал прочь сажу и душную гарь, бойцы голодного фронта почуяли ещё и аппетитное, хоть и немного подгоревшее жорское барбекю. И принялись жадно обгладывать своих собственных товарищей.

Цепляясь за обугленные лохмотья и отталкивая друг друга, оскалившиеся существа впились зубами в закопчённые лица и плечи. Отрывая горелые куски, жоры поддавались напору задних рядов и отшатывались, довольно прожёвывая доставшийся кусок мяса с корочкой. Слепые лица быстро превратились в почти голые черепа с отвисшими челюстями, которые больше не придерживали мышцы. Ослабевшие от потери крови обглоданные твари опускались под воду под напором толпы, и их голодные приятели шагали дальше, к ещё тепленьким вторым блюдам, спотыкаясь и громоздясь друг на друге. Наверное, так выглядит "пир горой".

— Всё молчишь, тварь... — Вытерев лицо от налипшей сажи и глубоко вдохнув свежий воздух, принесённый порывом ветра, я внезапно почуял знакомые нотки. Переполненный кошачий лоток... Забившийся санузел... Блевотина подыхающего бомжа... Видимо, чтобы перехватить контроль над своим пирующим воинством, гигантской амёбе пришлось подползти совсем близко.

Определив направление ветра, я, наконец, увидел эту тварь.

Точнее увидел не само существо, а отделение солдат улья, окружавшее ту самую платформу, которая служила главжоре троном. За ними её не было видно — как и возлежащего на ней урода. Но догадаться о ноше этой толпы сутулых силачей можно было по тем самым четырём латунным «мясорубкам», которые возвышались над сутулыми плечами солдат.

Носильщики приближались к краю жрущей толпы со стороны парка. Сколько их? Человек десять... А у меня ни одного сухого патрона. И у моего воздушного прикрытия тоже. Полностью не отстрелялся только тот вертолёт, что пал смертью храбрых. Привалившись боком к поцарапанному лопастями зданию, закопчённый борт был от меня в десятке метров. Четыре пулемётных ствола торчали из носа у самой воды. Огонь успел окрасить поверхность металла в чёрный цвет, но внутри ничего не загорелось. Остатки топлива успели вытечь полностью. Двигатель мёртв. Но что насчёт электроники?

— Альфа! У тебя есть связь с вертушками? Мне нужен быстрый инструктаж по запуску электронных систем Ми-24!

— Соединяюсь!

Пока я шлёпал по направлению к трупу «крокодила», рация молчала. И, когда залез в то окно, из которого ранее выбирался бортстрелок, динамик снова проснулся:

— Красная прямоугольная крышка на левой панели. — Альфа говорила медленно — так, словно повторяла чьи-то слова, переводя их из одного спряжения в другое. — Подними и нажми на кнопку под ней. Потом чуть правее рычажок — должен быть поднят вверх... Щас... И последнее... Справа от левой педали... Да, сразу справа от левой педали панель. На ней продолговатая красная кнопка внутри жёлтой штриховки. Нажимай.

— Понял!

Ориентироваться в инструкциях было сложнее обычного — не только из-за того, что копоть окрасила все панели и все кнопки в радикально чёрный цвет, но ещё и из-за того, что левое и правое направления в перевёрнутой на бок кабине теперь были низом и верхом.

Стерев сажу с кнопок, я всё же воспроизвёл указанную последовательность. Звуков не было, но на передней панели зажглись два экрана. Судя по всему, на них было изображение с камер, снимающих то, что происходит впереди и внизу кабины. Догадался я об этом только потому, что там можно было различить стену здания на фоне неба. И больше почти ничего — обе камеры безнадёжно запорошило сажей. Для того, чтобы вылезать обратно наружу и протирать их, не было ни времени, ни понимания о том — где именно они установлены. Значит, целиться будем глядя на результат стрельбы через окно.

— Рычаг управляет направлением стволов! — Послышались новые инструкции. — Ну да, штурвал... Под указательным пальцем спуск.

— Понял... Передай, пусть пока не снижаются. Неизвестно, на что способна эта тварь. Не хватало ещё одну машину потерять.

Так... Судя по тому что я вижу через окно, где носильщики почти поравнялись с основной массой заражённых, а раз кабина лежит на левом боку, то мне нужно прицелиться немного вправо.

Приподняв торчащий сбоку рычаг вверх, я, как мне показалось, почувствовал работу электрических приводов, откликнувшихся на это движение. И нажал на гашетку.

Короткая очередь ушла ввысь, над головами пирующей толпы. Носильщики вздрогнули и попятились.

— Да, урод, привет... Сейчас я покажу тебе, на что способны существа, у которых всегда очень мало времени...

Лёгкое движение рычага вниз. Спуск.

Следующая очередь снесла башку сразу двум солдатам. И они начали разворачиваться быстрее. Но кнопку спуска я больше не отпускал. Управляя непрерывным свинцовым хлыстом из стороны в сторону лёгкими движениями штурвала, я быстро обезглавил всех остальных. За повалившимися на землю телами показались знакомые очертания мутанта, лежащего в окружении своих странных устройств.

— Вот теперь побеседуем... — Подтянувшись, я вылез из кабины и зашлёпал вдоль стены мимо пожирающих друг друга тварей. Пара пинков, пара вскрытых артерий — и вот я уже за пределами кучи-малы. Им по-прежнему было не до меня, пока на подыхающих погорельцах оставался хотя бы кусочек поджаренного мяса.

— Ты думаешь, что одержал победу, глупый маленький автоном...

Пока нет, но я близок.

— Когда же ты, наконец, поймёшь, что вам не на что надеяться. Мы же бессмертны... Тебе не под силу победить бессмертие.

— Зато я смогу его как следует покалечить. Или превратить твоё вечное существование в вечную пытку. Как тебе такой вариант? — Нож снова надёжно лежал в руке. Не смотря на опалённую кожу и усиливающуюся вонь, настроение улучшалось с каждым шагом, который приближал меня к брошенной платформе.

— Когда-нибудь ты поймёшь всю безнадёжность своего жалкого существования, глупый маленький автоном... Но будет слишком поздно...

Оглянувшись, я заметил, что моё воздушное прикрытие последовало за мной. Но садиться посреди кучи жор без возможности сделать хотя бы один выстрел они пока не торопились.

— Как я посмотрю, так это скорее ты в безнадёж... Акх...

Моя голова взорвалась.

Нет. Выронив нож и схватившись за виски, я обнаружил, что мой подпаленный и исцарапанный череп всё ещё на месте. Но ощущения были такие, словно мозг только что разлетелся по всей округе.

Перехватило дыхание. Подогнулись ноги.

— Да. На коленях. Именно так ты должен приветствовать своего повелителя...

Пространство наполнилось гулом. Нет, визгом. Нет, скрежетом. Сплетение всех мыслимых шумов разрывало уши и выворачивало наизнанку. Но сквозь эту какофонию я всё равно слышал монотонный голос:

— Ты тоже слышишь призыв, глупый маленький автоном... Просто повинуйся ему и стань частью нас. Чем больше ты сопротивляешься, тем хуже тебе будет.

Загадочные зелёные пилоны на латунном основании начали мелко вибрировать. Или это дрожал весь мир вокруг меня. Шум перерос в крик боли и ярости. Мой крик. Вибрация усилилась... Земля словно трясётся под ногами и рассыпается на куски, откалываясь вместе с костями моего черепа, разрывающегося от боли и давления, которое сжимает мозг одновременно и снаружи и изнутри...

— Мы одно целое. Мы бессмертны. Мы вечны. Мы вме...

Выворачивая комья сырой земли и разбрызгивая мутные воды прямо в платформу въехал замызганный слякотью бронетранспортёр. Сотрясая землю, боевая машина с рёвом смяла один из пилонов. И тот прижал колыхающуюся массу к платформе, разделив её на две неравных половины.

Шум и давление мгновенно ослабли. Остался только рокот двигателя, работавшего вхолостую рядом со мной. Но подняться на ноги я всё ещё не мог. Лишь оглянувшись, я заметил, как уцелевшие жоры двинулись в нашу сторону.

Из люков на крыше БТР высунулись Алина и Альфа. Надвинув на глаза свои каски и нахмурив лица в устрашающих гримасах, девчонки принялись палить из своего оружия по наступающей толпе. И из задних дверей машины тоже кто-то открыл огонь, сминая нестройные ряды заражённых, оскаливших свои окровавленные зубы.

В центре редеющей толпы пролегала колея, оставленная колёсами армейского транспорта. И в этом просвете стало видно, как с тыла на толпу набросились штрафники из «орды». Вовсю работая своими кольями и цепами, они беспощадно сминали остатки вечноголодного сопротивления.

Позади прижатой к земле платформы на парковую клумбу медленно опускались «Ансат» и уцелевший «крокодил». И ещё до того, как их колёса коснулись земли, из вертушек повыскакивали кадеты. Тут же занявшись истреблением уцелевших одиноких бродяг с помощью разнообразного холодного оружия.

Всё. Вот теперь я думаю, что победил тебя, урод вонючий.

Оттолкнувшись от земли руками, я, наконец, смог подняться. И, пошатываясь, шагнул к мерзкому бесформенному монстру, который всё ещё трепыхался в своей ловушке.

— Теперь у тебя только один выход, тварь. — Говорить было сложно, язык еле ворочался. На обожжённых губах — вкус крови. — Сейчас ты даёшь правильные ответы на все наши вопросы и умираешь быстро и почти не больно. Всё. Других вариантов нет.

— Ошибаешься, глупый маленький автоном... Нельзя убить весь организм, уничтожив всего одну клетку. Пусть даже и одну из самых важных... Ведь имя нам — Легион. Потому что нас много.

И трепыхающаяся под искрящим пилоном тварь вдруг перестала мелко дрожать и замерла. Вздувающиеся то тут, то там пузыри, открывающиеся рты и сфинктеры, сочащиеся зелёной жижей, перестали пульсировать и шевелиться. Бесформенный кусок плоти медленно оседал, выпуская из-под себя вонючий воздух и слизь.

Тварь сдохла. Голос в голове молчал.