А после они... (СИ)

Глава 12

А ведь он реально думал, что оттолкнет меня этой исповедью. Ну, не дурак? Да у меня… У меня горло перехватило от нежности. От осознания масштаба его личности. От понимания того, насколько же он мужик. Просто краснокнижный, блин, экземпляр.

Стало ли ему легче? Понятия не имею. Но очень на то надеюсь. Это невозможно носить в себе. Уж я-то знаю. И понимаю его как никто. Смерть Аленки и меня заставила в себе покопаться.

Высадив очередных покупателей у ресторана, который они решили посетить по моей рекомендации, спешу в офис. Город плавится от жары, дороги истекают вонючим гудроном. Каблуки проваливаются в поплывший на солнце асфальт. На фига я их нацепила? Ах да. Так мои ноги выглядят длиннее. Может быть, если мы с Фомой пересечемся в офисе — он оценит. Впрочем, наши кабинеты расположены так далеко друг от друга, что скорее я увязну тут, чем мы встретимся. Вот же черт! Туфля слетает. Я наклоняюсь, чтобы ее подобрать. И в такой нелепой позе натыкаюсь на выскочившего из офиса Феоктистова.

— Уже уходишь? — пыхчу, нелепо подпрыгивая на одной ноге.

— А ты из засады следишь за отработкой рабочего времени?

Глаза помимо воли обиженно распахиваются. Губы начинают дрожать.

— Нет.

— Ч-черт, — Фома знакомым жестом ерошит волосы. — Не бери в голову. Очередная неудачная шутка.

— А-а-а.

— Я предупредил, что уйду пораньше. Нужно отвезти мать в аэропорт.

Невольно улыбаюсь. Интересно, понимает ли Фома, что формулирует, как прирожденный альфа-самец? Что-то мне подсказывает, что вряд ли он проходил какие-то специальные тренинги, где его учили, как себя поставить, чтобы все сразу поняли — перед ними лидер. Значит, это врожденное. Не «я отпросился», а «я предупредил». Сказал, как отрезал.

— О! Она все-таки уезжает…

— Ага. Что-то там по работе.

— Жаль, — закусив губу, пинаю носком злосчастной туфли бордюр, — я думала, мы где-то отметим твой первый рабочий день.

— В другой раз, лады? Я угощаю, — ухмыляется Феоктистов. — А сейчас надо бежать. И так задержался.

— Да-да, конечно.

И зачем я только спешила? Плетусь в офис. От нечего делать просматриваю заявки, поступившие к нам на почту. Хотя, конечно, для этого у нас в офисе есть специально обученный человек, и вообще глупо так бездарно убивать время. Но как же не хочется домой… Сегодня особенно, ведь понятно, что раз генеральша уехала, ничто не мешает Фоме вернуться к себе.

Ч-черт. Надо кончать валять дурака и ехать домой. Перед смертью ведь не надышишься!

На улицах, как всегда, царит расслабленная атмосфера праздности, свойственная любому курортному городу, с поправкой на своеобразный азиатский колорит. Отовсюду слышатся смех, голоса, сигналы клаксонов, музыка, сбивчивая речь зазывал. Закат, который на берегу собираются посмотреть сотни туристов, с дороги можно увидеть лишь в просветах между домами. Но даже так это очень красиво. Пока добираюсь к себе — на остров опускается ночь.

Быстрый душ и все сильнее накатывающая тоска… Хватаю телефон, захожу на сайт аэропорта и вывожу на экран табло. Есть два подходящих, следующих один за другим, рейса на родину. И если это они, то Феоктистову пора бы уже вернуться. Все сильнее нервничая — вдруг он сегодня не явится, решаю занять себя приготовлением ужина. Кладу на стол пакет с овощами, вынимаю из специальной подставки нож…

Нет, это ничего. Все правильно. Я была готова, что моя жизнь вернется на круги своя. Тогда как у Фомы, наоборот, поменяется. И уже одно только это стоит всех моих тревог вместе взятых. Не дерется, не рискует — и ладно. В памяти все еще свежи картинки боя. Не хотела бы я еще раз пережить те секунды.

— Привет!

— Ох, напугал… — выронив нож, хватаюсь за сердце.

— Не ждала?

— Не была уверена, что приедешь.

— Могла позвонить — спросить.

— Не хотела показаться навязчивой.

— Тебе это не грозит. Ты до отвращения тактична.

Улыбаясь, вытаскиваю нож из кучи обрезков и с прежним энтузиазмом принимаюсь за чистку картошки. Специфическая тайская еда достала меня до печенок. Хочется простой человеческой пюрешечки. Желательно с котлеткой.

— Подвинься. И дай сюда! — командует Фома, вынимая из моих рук нож.

— Эй! Что ты делаешь?

— Спасаю тебя от уголовного преследования в Беларуси. Ну кто так картошку чистит?

Нелепо открывая и закрывая рот, перевожу взгляд на очистки и буквально на пол сползаю от хохота. Вижу ответную улыбку Фомы, и сердце буксует. Чтобы не спалиться, опускаю поплывший взгляд на тонкую кожуру, которую не в пример мне аккуратно срезал Фома. Я же и впрямь покромсала несчастные корнеплоды, счистив с каждой картофелины едва ли не половину.

— Так ты на ужин останешься или до утра?

— Пытаешься выяснить, будет ли у нас секс?

Закусываю щеку. Как так вышло, что обсудив с ним едва ли не все, мы до этого обходили стороной вопрос наших отношений? Если то, что мы переспали, конечно, можно назвать этим словом. И почему я оказалась совсем не готова к этому обсуждению?

— А ты хочешь, чтобы он был?

На щеке у меня дергается нерв. Дожилась. Уже тики, как у припадочной! «То ли еще будет, да, Жень? А ведь ты старалась держаться от любых подобных муток подальше. Потому что ничего, кроме боли и разочарования, они после себя не оставляют».

— Я же могу говорить как есть, да?

— Конечно. Мы друзья, что бы там ни случилось.

— Вот-вот. Поэтому как бы мне не хотелось тебя еще раз поиметь, думаю, нам не стоит портить дружбу сексом.

— Да неужели наш секс был так плох?

— Нет, — качает головой Фома. — Ч-черт…Ты ведь и сама, да, в курсе, что не был? Просто, пойми, я не хочу сейчас отношений.

— Так я вроде и не навязываюсь, — ощетиниваюсь тут же.

— А я и не утверждаю обратного, Женьк. Но ты такая девочка… Как тебе объяснить? Не на один раз. Тебе нужны стабильность, нормальный, прочно стоящий на обеих ногах мужик.

— С чего ты решил, что лучше меня знаешь, что мне нужно?!

— С того! Думаешь, по тебе не видно?

— Не видно что?

— Что ты созрела для чего-то серьёзного.

— Ты фантазер.

— Я? Малыш, у тебя в квартире две лишних спальни. Это — не холостяцкая берлога, сечешь? Ты думаешь о будущем… И судя по тому, что я вижу — точно знаешь, каким оно должно быть. Это хорошо, Женьк. Это, блин, прекрасно. Просто не для меня. Я сейчас очень пафосно выражусь, пиздец как не люблю этой всей канители, но я не хочу воровать у тебя время. И связывать себя не хочу. Никакими обещаниями. Я этого до отвала наелся. С меня достаточно, понимаешь?

Можно сказать, что я вроде как и не предлагала ему руки и сердца. Но, боже, как надоело врать! Я действительно хочу отношений. Нормальных, здоровых отношений с человеком, который не меньше меня в них заинтересован. Я смотрю на мелькающие перед глазами парочки — счастливые и беззаботные (а какими им еще быть на отдыхе?), и завидую белой завистью. Мне двадцать пять — не так и много, да. До тридцати как минимум можно гулять, но есть люди, которые для этого просто не созданы. Я выучилась, посмотрела мир, нашла, чем хочу заниматься по жизни. Я обзавелась жильем, я заработала на достойную жизнь и определилась со смыслами. И да… Прав Фома, я четко понимаю, что у меня в приоритете.

А еще ведь я понимаю, да… Понимаю его боль, принимаю страхи, осознаю, что им движет. И что с моей стороны будет просто нечестно выпрашивать больше, чем он готов дать. Даже если бы я смогла унизиться до мольбы. Но ведь нет.

— Понимаю. Не напрягайся так. Все нормально.

— Да-а-а? — не без облегчения тянет Фома.

— Конечно. Мы можем быть просто друзьями. Здесь хоть и много наших, я ни с кем особо не сблизилась. Не с кем даже перемыть кости знакомым.

— Когда ты проявляешь такую покладистость, я жалею, что у нас ни черта не получится, — хмыкает Феоктистов.

Мое сердце в который раз рядом с ним оступается.

— А что еще тебе остается? — презрительно морщу нос. — Только сожалеть.

— Может, даже больше, чем ты думаешь. Ты же… пипец какая красотка, Женьк. Просто невероятная девочка.

— Все-все! — деланно-беззаботно машу руками, выпачканными фаршем. — Мы друзья, помнишь? Подружкам такие комплименты не говорят.

— Почему это?

— Потому что твои телочки заревнуют.

— Да и плевать.

В этом есть какая-то изощренная жестокость. И потому моя улыбка выходит чуть менее естественной, чем мне бы того хотелось.

— Теперь все как следует промой и поставь вариться. Справишься?

— А то.

Готовим, болтая действительно как добрые приятели. Стараюсь не думать о том, что Фома так и не сказал — останется или уйдет. Да, наверное, мне это уже и неважно. Лучший вариант в моей ситуации, как, впрочем, и в любой другой — жить моментом. Пюрешка выходит отличной. Котлеты — чуть суховатыми. Но все равно это гораздо-гораздо вкуснее, чем все, что я ела в последнее время, за исключением разве что готовки Фомы. Там тоже все на высоте было, пусть мне и надоели морепродукты.

— Что думаешь делать дальше? — все-таки интересуюсь, когда наши тарелки пустеют.

— Не знаю. Нужно все осмыслить.

— А мне кажется, тебе, наоборот, надо перестать в себе копаться.

— Или так. Что касается сайта…

— М-м-м?

— Я не думаю, что задержусь надолго. Поэтому искать спеца все же не прекращайте, ладно?

— Да я и не надеялась, что ты останешься. Спасибо, что подхватил в моменте.

Если бы он поблагодарил меня за то, что я дала ему возможность выбраться из ямы, в которую он же сам себя и вогнал, можно было бы смело сказать, что вечер закончился идеально. Но Фома не стал расшаркиваться в благодарностях. Вместо этого он помог мне убрать со стола посуду и пошел собирать вещи.

Чтобы скоротать время до нашего расставания и не расклеиться, я пролистала свои соцсети и залипла, увидев миллиард сообщений в директе. Что за черт? Открыла первое попавшееся. И еще одно, и еще… Нашла через поисковик страницу сумасшедшей Милены, от которой поспешила отписаться при первой же возможности, и, открыв рот, уставилась на экран. Эта, прости господи, ондатра нажралась и явно без согласования с кем-либо вменяемым вышла в прямой эфир, главной темой которого стало мое участие в ее расставании с Феоктистовым. Учитывая, что они и месяца не протянули вместе, лично меня жизненная драма Милены ничуть не тронула. Чего не скажешь о ее поклонниках.

Методично очищаю директ, отправляя всех в бан, и закрываю свою страницу для посторонних. С губ рвется нервный смех. Господи прости. Нет, ее, конечно, оправдывает возраст. Сколько ей? Лет двадцать? Но все же мне сложно представить, что я даже в ее годы могла бы отмочить нечто подобное.

— Ну, я вроде бы все, Женьк… Если что забыл — ты уж не сочти за труд, притащи в офис.

— Без проблем.

— Слушай, вот еще… — Феоктистов нервничает. — Мы же тогда так и не договорили, разговор перешел на другое. А ведь я действительно накосячил. Когда мы узнаем, если что вдруг пойдет не так?

— Эм-м-м… Со дня на день. Но я бы не переживала на твоем месте. Под конец ты все же… эм-м-м… вышел.

Подумаешь — Милена! У меня есть более насущные проблемы. Например, эта, ага. Я действительно могла залететь. Потому что не сижу на таблетках и не ставлю себе гормональных уколов. Зачем? Если у меня до секса в последний раз доходило… так давно, что я не могу даже вспомнить. Может, восемь месяцев назад, а может, и год прошел с последнего раза.

— Да знаю я! Из нас двоих пьяной тогда была ты.

— Ага. Тебе даже не на что списать свою безответственность.

— Чем тебе не нравится объяснение, что у меня тупо снесло от тебя башню?

— Да в принципе ничем.

— Точно? Ну, тогда я пойду. Если что-то станет понятно — я на связи. Сама ничего не решай.

— Угу.

— Жень! Я серьезно. Кто накосячил — тот и будет расхлебывать.

Обреченность в голосе Фомы отзывается во мне пониманием, что я не смогу загнать его в очередную ловушку. О том, что буду делать, если все же окажется, что я залетела, стараюсь тупо не думать.