А после они... (СИ)

Глава 3

Границу мы все же каким-то чудом пересекаем. А вот с возвращением назад намечаются серьезные трудности. Фоме буквально на глазах становится хуже. Вставать в обратную очередь, когда он через каждые две минуты убегает в кусты — не вариант. Но разве этому упрямому барану что-то докажешь?

В очередной раз оставшись одна, выдыхаю. Усилием воли заставляю себя собраться, чтобы без лишних эмоций обдумать ситуацию, в которой мы оказались, и найти из нее хоть какой-то приемлемый выход. В свое время я получила хорошее образование. У меня есть опыт антикризисного управления, который здорово пригождается и в обычной жизни. Наверное, самое время к нему прибегнуть. А для этого не мешало бы провести качественный анализ вводных. Что мы на данный момент имеем? Кроме прочего — мой единственный шанс побыть с ним вдвоем хоть немного.

Внезапно, как всегда в этих краях, на землю обрушивается тропический ливень. Капли дождя, крупные, как фасолины, барабанят в крышу, создавая оглушительный грохот, от которого не спасает даже серьезная шумоизоляция. Вода потоком стекает по лобовому стеклу, и очевидно — дворники ни за что не справятся с ее напором.

Пассажирская дверь открывается. Поди, Фоме было не очень-то комфортно в кустиках. Даже серьезно ухудшившаяся видимость не мешает разглядеть, как трепещут и гнутся под тяжестью дождя листья деревьев, будто вымаливая прощения у разгневавшегося неба.

— Может, все-таки выпьешь смекту? — повторяю в который раз.

— Она мне не поможет.

— Да с чего ты это взял? Ну как маленький ведь. На… — достаю из сумочки пакетик суспензии. Надрываю упаковку и протягиваю Фоме.

— Гадость, — морщится он, высасывая лекарство и без сил откидываясь в кресле. Выглядит Феоктистов так, что краше в гроб кладут. Черты лица обострились, выгоревшие волосы потемнели от воды и облепили череп, лишь подчеркивая его худобу и нездоровую бледность. Но все равно Фома невероятно красив. Думаю, если бы он подался в модели, а не в программеры, его бы ждал грандиозный успех. У меня изначально не было ни одного шанса устоять перед таким парнем. Только я настолько волновалась в его присутствии, что двух слов не могла связать. А Аленка, которая познакомилась с Фомой гораздо позже меня, потому что пропустила первые три недели учебы в универе из-за бронхита, сориентировалась как-то сразу.

Интересно, изменилось бы что-то, если бы она знала, как я в него влетела? И почему я вообще до последнего скрывала свой интерес, если обычно делилась с подругой всеми своими секретами? Тут же я как будто боялась, что признав свой интерес, уподоблюсь другим девчонкам, которые мечтали закрутить роман с самым популярным парнем универа. Почему боялась? Да потому что, опять же, меня воспитывал папа, для которого я была — ну, не знаю… Принцессой? Мне было не понять, как кто-то в принципе может ставить меня в один ряд с другими, и почему я должна прикладывать усилия к тому, чтобы выделиться. Такая вот наивная незамутненность маленькой девочки, выросшей в безусловной отцовской любви.

— Так и будешь на меня пялиться? Или, может, поедем?

Резко выворачиваю руль, выезжая из длиннющей очереди. Разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов и притапливаю.

— Что ты делаешь?

— Остановимся здесь.

— В Камбодже?!

— Что тебя смущает? Наверняка вдоль дороги полно гостиниц.

— Ничего лучше ты не придумала? Мне надо вернуться! — шипит Фома, а после морщится, явно переживая очередной позыв в кустики. Резко притормаживаю, съехав на грунтовку. Тянусь мимо Феоктистова к двери и, распахнув ее во всю ширь, рявкаю:

— Пожалуйста. Я тебя не держу.

— Ну, ты и сука, Женьк, — вроде как идет на попятный тот, прибегая к уже хорошо известной мне роли клоуна.

— А ты капризничаешь хуже бабы в ПМС.

— Даже спорить не буду. Уж ты-то наверняка знаешь, о чем говоришь.

— Ну, ты и… — ахаю.

— Дверь закрой. Я весь мокрый.

Шумно выдыхаю. Таланту Фомы выводить меня из себя стоит позавидовать. Обычно я спокойна, как монах Шаолиня.

— Сам закрывай! — отрезаю, сосредоточив внимание на карте. Как я и думала — отели здесь есть, но выбор не то чтобы хороший. Да и плевать. Я готова остановиться в абсолютно любой дыре, если там будет кровать — так беспощадно меня вымотал этот день.

Дверь закрывается с тихим щелчком. Я на миг прикрываю глаза, позволяя себе хотя бы эту слабость. Чтобы отвлечься, перебираю в голове, все ли у меня есть из того, что может понадобиться в коротком путешествии, и с удивлением обнаруживаю, что готова к нему гораздо больше, чем можно было представить. После выгула блогерш я планировала забежать в спортзал. Так что в багажнике у меня лежит рюкзак с чистой одеждой, расческой и даже небольшой косметичкой. Документы, телефон и деньги всегда при мне. А больше в современном мире ничего и не нужно.

Надеюсь, и в видавшей виды сумке Фомы найдется какая-нибудь одежда.

— Долго еще?

— Не знаю, здесь барахлит GPS. Видно, из-за дождя.

— Остановись у ближайшей гостишки.

Киваю, проглотив ехидное замечание о том, что я и не планировала ехать с ним на другой конец света. Ведь если бы он позвал…

Ну уж нет.

Я самодостаточная, знающая себе цену девушка. Я не буду ни за кем бегать. Не буду навязываться и стелиться. Потому что я достойна гораздо большего. И изначально нездоровые отношения мне нужны примерно так же, как снег Королевству Таиланд.

Отличная мантра. Буду почаще ее повторять.

К счастью, вместе с тем, как заканчивается дождь, из-за поворота показывается и вывеска отеля. Сворачиваю к подъездной дорожке. На удивление здесь царит довольно приятная атмосфера. Сад ухожен, персонал улыбчив и расторопен. Пока нас оформляют, Фома оккупирует туалет.

На заре своего пребывания в Тае я однажды тоже серьезно отравилась. И потому я очень хорошо представляю, как ему плохо. Другое дело, что в случившемся виноват исключительно сам Феоктистов. Я его предупреждала! Я предлагала ему воспользоваться хотя бы антисептиком. Но нет. Он решил назло кондуктору пойти пешком… Разве так сделал бы зрелый человек? Нет, конечно. Могу ли я его винить за это? Тоже нет. Зная, каких непростых решений и поступков от Фомы требовала Аленкина болезнь, немудрено, что в какой-то момент он устал быть ответственным.

— Вы можете отправляться в свой номер. Багаж подвезут через пару минут.

Перехватываю едва стоящего на ногах Фому и, подпирая собой, довожу до номера.

— Кровать, так и быть, твоя. Я лягу на диване.

— Ты что, сняла нам один номер?

— А ты думал, я тебя одного оставлю в таком состоянии? — устало вздыхаю.

— В каком таком состо… — начинает было кочевряжиться Фома, но тут же меняется в лице и убегает.

— В таком, — пожимаю плечами, хоть он того и не видит.

Ужасно хочется вымыться. Но санузел у нас смежный, и пока Фома там, это просто невозможно. К тому же у меня есть дела — надо кого-нибудь попросить сгонять в аптеку, или, на худой конец, поехать туда самой. Двух пакетиков смекты, которые я на всякий случай таскала в сумочке, явно недостаточно, чтобы поправить пошатнувшееся здоровье Феоктистова. Организм Фомы явно обезвожен. А кроме этого ему не помешает принять кишечные противовирусные и жаропонижающее. Благо выясняется, что небольшой аптечный пункт со всем необходимым находится прямо на территории отеля.

Так что когда Фома выходит, я жду его во всеоружии.

— Пей!

На этот раз он со мной не спорит. Выпивает таблетки как миленький, после чего заваливается поперек кровати и отключается, прежде чем я успеваю вытащить из-под него покрывало.

— Ладно. Но температуру ты у меня все равно померяешь, — бурчу, как будто Фома может меня услышать.

Присвистываю, с недоверием глядя на тридцать девять и девять на градуснике. Тут моя тревога заходит на новый виток, и я все-таки вызываю врача. Два часа до его прихода длятся просто бесконечно. Несмотря на то, что он не говорит нам ничего нового, полностью одобрив ту схему лечения, которую я сама выбрала, становится чуть спокойнее. Я даже принимаю быстрый душ и съедаю завалявшийся в мини-баре сникерс, который при выселении наверняка удивит ценой.

В последний раз измеряю Фоме температуру и, наконец, укладываюсь сама, чтобы тут же вскочить от незнакомого резкого звука. Не сразу понимаю, что это его телефон. Достаю айфон древней модели из кармана шорт Феоктистова, чтобы сбросить вызов. Но абонент, записанный у него в телефоне как «мать», не сдается. Набирая номер Фомы снова и снова, и тем самым наталкивая меня на тревожные мысли о том, что у нее явно что-то случилось. Иначе как еще объяснить такую настойчивость?

— Алло, — решаюсь все же ответить. На том конце связи повисает давящая тишина. — Добрый день. Вы мама Фомы, верно?

— А вы кто? С ним что-то случилось? — голос Феоктистовой звучит требовательно и в то же время неприкрыто обеспокоенно.

— Я… друг. Фома немного приболел. А сейчас вот уснул, и я не стала его будить.

— Что значит — немного? Вы врач?!

— Нет, — теряюсь от наезда, который без усилий считывается с голоса.

— Тогда, скажите на милость, как вы можете судить о его состоянии?

Я вспыхиваю. Нет, это ж надо! Почему она разговаривает со мной в таком тоне, вместо того, чтобы просто сказать спасибо? Неблагодарность — их фамильная черта, или как?!

— Фому буквально только что осматривал врач. Он стабилен и получает нужное лечение. Но если у вас есть какие-то сомнения на этот счет, я вам скину адрес камбоджийской гостиницы, в которой нам пришлось остановиться.

— Камбоджийской? Вы хотите сказать, что мой сын прямо сейчас в Камбодже?!

Оклемавшийся Фома вырывает телефон из моих рук, не давая ответить, и просто, нафиг, тот отключает. Лицо его при этом не выражает ровным счетом ничего хорошего.

— Не смей трогать мои вещи.

— Я хотела как лучше! Она звонила снова и снова, ты спал. Что мне надо было делать?

— Не трогать чужое. Впрочем, у тебя с этим проблемы, да?

Не видя, как шокированно вытягивается мое лицо, Фома откидывается на подушки и мгновенно вырубается. А я… У меня будто земля из-под ног уходит. На что он намекал? И намекал ли? По всему, так он едва ли не прямым текстом обвинил меня в том, что я пыталась отбить его у Аленки, но это же неправда! Я бы лучше руку себе отрезала, чем позарилась бы на ее парня. Я и резала… Да. Каждый раз, когда их видела — всаживала нож в свое сердце. Но никогда… никогда не делала ничего, чтобы разбить их пару. Так какого черта?! Вскакиваю. Это, определенно, слишком. Сначала заявки, что я настояла на лечении, которое не принесло результатов, потом это!

Нет, я все понимаю, но это не означает, что я буду терпеть такое к себе отношение. Потому что это больно. И вообще… Я этого не заслужила. Не он один потерял любимого человека! Нам всем было больно. Чудовищно, нестерпимо, немыслимо, мать его, больно.

Виновата ли я в том, что влюбилась в парня подруги? Вряд ли. В конце концов, мы не выбираем, в кого нам влюбляться. Но никто… никто не может обвинить меня в том, что я поступила по отношению к Аленке подло.

Так и мечусь всю ночь, не имея возможности положить конец этим мучениям. Прислушиваюсь к шагам Фомы, он встает еще пару раз, прежде чем его окончательно попускает. Теперь ему остается лишь хорошенечко отлежаться и набраться сил. А я… Да пошло оно все. Не хочу я этого мазохизма!

Оставив Фоме немного налички и продлив еще на пару суток его пребывание в гостинице, пишу короткую записку: мол, так и так, вынуждена срочно уехать, рада была повидаться.

Уж, поди, Фома с его навыками коммуникации найдет дураков, которые с радостью подкинут и до границы, и дальше. В этих краях это вообще не проблема. Сотни фирм предоставляют подобного рода услуги. Вперед! Живи, как знаешь. А я… Я тоже буду жить. Ведь на самом деле я давно уже смирилась с тем, что моя любовь безответная. Максимум, мы могли бы остаться друзьями, но ведь это опять же самообман и подмена. Потому что в действительности я хотела совершенно другого.

Семь утра, а солнце уже нещадно палит. О вчерашнем ливне ничего не напоминает. Сажусь за руль, включаю кондиционер и выбираюсь на трассу. Тоненький голосок внутри пищит: «Вернись, ну, мало ли, вдруг получится, и он оценит твои старания!». Но я не поддаюсь на его глупые уговоры. Потому что, да… Папа-папа, знал бы ты, как меня испортил! Никогда я не соглашусь на меньшее, чем все. Это ты виноват, что я такая упоротая максималистка. Жаль, ты, папка, не предупредил, как с этим трудно жить.