А ты не такой?

Глава 16.

Марат так и не дождался возвращения брата в воскресенье. И почему он был уверен, что Мартин вернется домой ночевать? Тренировка? Дела клуба? И что? Можно просто взять с собой сумку со спортивными вещами… Видимо, Мартин так и сделал.

Марат места себе не находил. Надо завтрашний день планировать, а у него в голове только Яна, ее худенькие плечи, тонкие руки и глаза… Светло-зеленые, грустные, красивые…

И тут же вспомнилось, как меняется ее взгляд, когда она смотрит на Мартина: словно мгновенно расцветает, как стебелек тянется к солнцу! И он так же смотрит на нее – в ней теперь весь его мир.

Марат опустил голову на руки, помотал ею, подергал себя за кудри – может, это поможет изгнать Яну?

«Душ! Холодный душ! Всегда помогает. Завтра серьезный сложный день, а я раскис, как нюня».

С этими мыслями он направился в ванную.

Но и там, под ледяной водой, перед ним мелькал грустный и потерянный взгляд Яны, любимой девушки любимого брата.

Марат до боли стиснул зубы, сердце внутри прыгало, как сумасшедшее, выдавливая горячие слезы… «Господи! За что?»

И тут же сам себя спросил: «А не за что? Разве не за что?»

Сколько их было? Порой, даже имен не знал. Его никогда не беспокоило наличие или отсутствие девушки. Потому что они всегда были. Не вызывая никаких эмоций – ни жалости, когда рыдали, ни злости, когда кричали, ни симпатии, когда вились бабочками и пчелками. Ничего.

Да хоть вспомнить сегодняшний день, когда он не пустил на порог очередную пассию. Но, справедливости ради – он никого не тащил к себе в постель. Девушки сами рвались туда, в надежде привязать его своими ухищрениями в сексе. Что он там не видел? Все одно и то же – если нет чувств. Механика сплошная. В этом он тоже равнялся на брата: ни у старшего, ни у младшего не было серьезных отношений. В основном, разовые акции. Редко, когда какая-нибудь барышня задерживалась на несколько дней. Но Мартин не афишировал свою личную жизнь, он вообще очень закрытый человек. А Марату безразлично мнение окружающих. Лишь бы с родными людьми все было хорошо – ни болезней, ни проблем. За семью Марат голову положил бы на плаху.

А сейчас, стоя под водопадом из морозных иголок, он мечтал просто прикоснуться к руке девушки, которая запретна для него. Дотронуться до ее кожи, убрать волосы от глаз, увидеть ее улыбку, обращенную к нему…

Пустое… Не его она видит… Ему до Мартина, как до Сатурна мелкими шагами.

Уже трясло от холода, но он терпел. Потом все-таки выключил воду и просто стоял, глядя, как вода убегает в слив. Так же, как в его голове все мысли очистились от прошлого, уплыли с жалящим потоком, оставившим только те, что упорно возвращались к Яне.

Марат вышел из ванной, растерся полотенцем и лег в постель. Позвал свою собачку, которая терпеливо ждала, когда обожаемый хозяин обратит на нее внимание.

– Дуся, иди ко мне, будем спать. Запрыгивай на руку. Вот так. Почти на лифте прокатилась.

Он положил собачку рядом с собой. Она своими глазами-бусинками словно в душу ему заглядывала, и такая вселенская грусть была в ее взгляде!

– Да, Дуся, хреново мне. Угораздило же! Но даже тебе не могу сказать правду. А то сговоришься с ее котом, и донесете на меня…

Марат закрыл глаза, пытаясь уснуть. Тело постепенно расслаблялось, сознание уплывало в страну Морфея.

Всю ночь перед ним мелькала она, но четко увидеть ее не получалось – Яна была в каком-то тумане. И смотрела мимо него.

Он даже подошел к ней во сне, взял за руку, заглянул в глаза, а она сквозь него смотрит – не видит его. Он не удержался: схватил, прижал к себе, поцеловал ее… Но так и не ощутил никакого отклика, как будто она даже не заметила, что Марат ее трогает. Лишь, когда прервался поцелуй, от которого он сам чуть не умер, Яна посмотрела на него… с жалостью и отвернулась.

Она искала Мартина во сне.

Марат вздрогнул и проснулся. Дотронулся до своих губ – он все еще ощущал тот украденный поцелуй. Хотелось снова вернуться туда и пить ее дыхание, ощущать тонкий стан, видеть близко глаза. И пусть она не его любит! Пусть! Но он поцеловал ее ночью. И об этом никто не узнает…

Марат больше не сопротивлялся этому странному чувству, поселившемуся у него в сердце. Он его спрятал, закрыл, заточил. Потому что знал – никто не поймет такой тяги к девушке Мартина.

Что же! Надо жить… Но как???

(видео о Марате https://vk.com/video539736753_456239098 )

Утро понедельника началось в суматохе. Мартин с Яной собирались на работу…

Они мало спали этой ночью. Оно и понятно – никак не могли насытиться друг другом. Иногда казалось, что вся его выдержка полетит к черту, и он возьмет ее так, как хочет. Но потом усилием воли останавливал себя – только с нежностью и осторожностью, нельзя с ней быстро. Она, как капелька росы…

Он почти не спал, прижимая к себе уставшую, но счастливую Яну. Перебирал ее волосы, целовал, еле касаясь. А она закинула на него ногу, обняла за талию, голову на плечо положила и своим легким дыханием не давала даже задремать. Хотелось еще того самого, что началось на кухне, а закончилось на диване в комнате.

Мартин улыбнулся своим мыслям: «Бедный кот! Научится плохому, подглядывая за нами. Но хоть спать на «кроватку принцессы» не приходит, и так-то тесно». Мартин слышал, как Кит наводит порядок в большой комнате. Что-то упало, но не разбилось. Потом котенок долго играл в футбол, наверное, старой деревянной катушкой от ниток. И откуда у Яны такой раритет? Зато – любимая забава котенка. По ночам.

Янка спала, а Мартин прокручивал в голове прошедшее воскресенье: поникшая, напуганная Яна, соседка, подглядывающая за ними, горящий взгляд Марата, которым он прожигал его девушку. «Что с ним случилось? Он делает вид, что ему все равно на изменения в моей жизни, а сам просто кипит. Думает, что мне это не видно? Я его с пеленок знаю. Очень упертый, собранный, умный, жесткий парень. Какая девушка ему подойдет? Такая, как Яна, подошла бы. Но она одна, и она моя. Только моя!.. Понаблюдаю пока».

Вчера, пока ехали домой к Яне, поговорили, стоит ли обнародовать на работе их отношения. Вместе решили, что пока не стоит. Никто не поверит, что красивая девушка смогла бы увлечься толстым неухоженным мужиком. Никому невдомек, как жарко Мартину ходить в теплом помещении в «пуховике». Да с него каждый день «семь потов» сходит! Будешь тут ухоженным…

А потом, после их отпусков, можно и явить миру «похудевшего» изменившегося Мартина. Хоть не так сильно будут кости мыть.

Удастся ли скрыть блеск в ее глазах, дикое желание – в его взглядах?

Ну, ему-то легче: волосами завесился, и никто не увидит, куда он смотрит. Хотя придется сидеть в серверной, не выходя вообще. Иначе, если он встретит Янку, утащит ее к себе и … все! В обеденное время они точно не уложатся.

Да еще и Илья с его интересом напрягает. Яна сказала, что они все уже обговорили с ним, но Мартин не верил. Илье не верил. И за этим тоже надо понаблюдать.

А еще он ловил себя на мысли, что стал чаще улыбаться. Это для него такое редкое явление, что его самого удивляет. Но Мартину нравилось это.

Маленькая капелька росы не сорвалась со стебелька и не пропала где-то в мире, она была теперь на его ладони.

Мартин высадил Яну с одной стороны парковки, а сам въехал с другой. Оставил машину там, где обычно, и, выждав еще две минуты, медленно пошел к проходным. «Так мы долго тайну не сохраним. Хотя, кому какое дело, как Яна добирается на работу. В наш роман все равно никто не поверит».

Пятью минутами раньше Янка прошла пропускной контроль и, поздоровавшись с охраной, направилась на лестницу, как всегда. Но ее остановил удивленный возглас Федора:

– В лесу точно кто-то сдох! Слышь, Илья – ни тебе «мальчики-зайчики», ни «крошки-куколки». Я в недоумении! Яна Яновна, где твоя ежиная шубка?!

Илья тоже с интересом поглядывал на нее. А она растерялась, не знала, что и ответить, потому что все мысли были там, в воспоминаниях вчерашней ночи и сегодняшнего утра. Она моргала глазами и никак не могла понять, чего от нее хотят.

– Яна, ты не выспалась? Странная такая…

Федор, прищурив глаз, наблюдал за ней. Она почувствовала, что начала краснеть, повернулась к лестнице и, уходя, сказала:

– Кот не давал спать, шкодничал всю ночь.

Охранники переглянулись, но пошел поток людей через «вертушку» – тут только следи за порядком. Мартин с этой волной и прошел. И тоже сразу на лестницу.

Рабочий день полетел, таща за собой всю неделю.

В кабинете Яны полным ходом шло обсуждение прошедших выходных: кто, с кем, куда, когда, купили, посетили… Обычный утренний шум. Только она молчала и сидела с отсутствующим видом. Когда до нее дошла очередь отчитаться о выходных, она сказала:

– Да все, как обычно. Ничего нового.

А внутри разливалось что-то жаркое, отчего мурашки сами в стеснении покрывались мурашками.

Яна отвернулась к компьютеру, нажала кнопку включения – техника исправно заработала. И это было маленьким облегчением – увидеть сейчас Мартина стало бы для нее испытанием, с которым она вряд ли справилась.

До обеда просидела, не поднимая головы. После выходных всегда так – непрерывное производство требует постоянного контроля нагрузки, простоев, объемов и много, чего еще, и дни отдыха надо «догнать» уже к одиннадцати утра, к оперативке у Главного.

Во время перерыва все умчались по своим делам: кто просто гулять, кто по магазинам, а кто и обедать, как положено. Яна тоже взяла пальто, закрыла кабинет и пошла по пустому коридору в сторону лестницы. Но не удалось ей пройти мимо серверной – дверь открылась и ее за руку дернули внутрь…

– Янка, как я соскучился! – шепот Мартина, его частое дыхание в один миг разрушили хрупкое равновесие.

Она уронила пальто, краем уха услышав, как поворачивается ключ в замке, прикрыла глаза и отдалась вихрю эмоций, закружившему ее. Мартин стащил с нее пиджак и бросил на пальто, обнял, прижал… Яна обхватила его за талию – он был в одной футболке, без своего пуховичка.

– А я как соскучилась!

Последний звук утонул в поцелуе, Мартин совсем не нежно держал ее за волосы, оттягивая голову назад и двигая языком так, что не оставляло никаких сомнений в его желании. Тело было напряжено, все мышцы застыли. Он буквально вдавил Янку в дверь. Все меньше мог себя контролировать… Ее тихий стон и руки, вцепившиеся в футболку, чуть приостановили его порыв. Только не напугать!

Он оторвался от ее губ, давая возможность вдохнуть воздух, но поцелуи побежали по шее к ключицам, едва прикрытым топом. Вдруг он почувствовал, как она дергает футболку из его брюк.

– Мартин! Мартин! Хочу дотронуться до твоей кожи.

Не помня себя, он стянул футболку. И замер, глядя, как она на него смотрит. Светло-зеленые глаза потемнели, губы припухли. Яна коснулась его груди и резко выдохнула. А потом спросила:

– Разрешишь мне чуть похозяйничать?

– Все, что пожелаешь.

Она отошла от двери, встала позади него, перекинула вперед его волосы, собранные в хвост,… и дотронулась губами до его спины, между лопатками. Мартин дернулся, как от ожога.

– Что ты делаешь? – шепот с трудом проходил сквозь стиснутые зубы.

– Целую тебя, Орка, – ответила она, продолжая свое путешествие по его вздрагивающим мышцам.

Он опустил голову, глубоко дыша, уперся руками в дверь, но не повернулся к ней и ни слова не сказал. Индеец он или кто? Выдержка! Обещал же – все, что пожелает. Но внутри бушевало пламя, готовое вырваться и испепелить маленькую капельку-росинку. Влажный след на спине от ее губ, руки гладящие его торс… Все это подталкивало к неуправляемым действиям.

Их привел в чувство и вернул из космоса в рабочий кабинет чей-то разговор по телефону: человек шел по коридору мимо серверной и громко что-то доказывал.

Яна отошла от Мартина, подняла свой пиджак, оделась. Щеки и шея горели, дыхание частило. Мартин все еще стоял у двери.

– И как теперь работать? – усмехнулся он, поворачиваясь к ней.

Возбуждение, очень заметное, через брюки, еще сильнее вогнало Яну в краску.

– Ага! Теперь ты стесняешься? – спросил, одеваясь в свои доспехи.

– Нет! Хочу еще! До конца!

– Яя, не доводи меня… Вечером после тренировки я в полном твоем распоряжении.

– Да? Я буду ждать. А как ты узнал, что это я иду по коридору? Вдруг схватил бы Ираиду Дмитриевну.

– Я твою походку и стук каблучков узнаю из всех. Тем более, я стоял там, когда народ мчался на перерыв. А тебя среди них не было. Вот и все – легко и просто.

– А как мне выбраться не замеченной?

– Я проверю, есть ли кто поблизости… Да разберемся! Что ты беспокоишься!

Как Мартин и говорил, она вышла из серверной, когда коридор был пуст. И вернулась к себе. Голодная…

До конца рабочего дня ее спасал только кофе с парой печенек.

«Такими темпами я дойду до состояния невидимости. Папа опять будет волноваться, не скрываю ли я какой-то болезни, – ее мысли медленно ворочались в голове, пытаясь убежать от горячих воспоминаний. – Как долго мы выдержим? Вот так, украдкой… А, с другой стороны, даже если все узнают, не буду же я к нему открыто бегать. Так что таинственность здесь не причем. Это все от распущенности, как сказала бы мама. А я скажу честно – от желания близости с любимым человеком, которого ждала всю свою сознательную жизнь».

В пять вечера всех смело. Все-таки понедельник – день тяжелый.

Яна уходила последней, как обычно. Она знала, что Мартин уже уехал. Они заранее обо всем договорились. Теперь он приедет только около девяти-десяти. Будет время приготовить ужин, если до него дойдет ход.

Она прошла «вертушку», попрощалась без привычных колкостей и под изумленные взгляды охраны вышла на улицу.

С легкой улыбкой, не спеша двинулась в сторону остановки.

– Яна, здравствуй, – голос ударил в спину, разметав то прекрасное, что цвело в ее душе. – Ты сегодня без своего цербера? Может, все-таки поговорим?

Она остановилась, вздохнула и повернулась к Михаилу.

Яна не хотела даже здороваться с ним. Нет, язык не поворачивался.

– Что тебе надо? – с расстановкой задала она вопрос, чувствуя, как в ней поднимается что-то мерзкое, жаждущее врезать Мишке по его сытой мор.. физиономии.

– Я хочу поговорить.

– Да нам не о чем говорить!

Яна вдруг заметила довольный блеск в его глазах. «Ах, вот оно что! Нравятся мои эмоции? Неважно, какие? Но если я злюсь, значит, он вызывает у меня эмоции!» И она успокоилась моментально – кто он такой, чтобы тратить на него свои нервные клетки? Трус и слюнтяй.

– Уйди из моей жизни, – твердо сказала Яна.

– Нет.

Она смотрела на него с сомнением в его адекватности. Если раньше он жил в памяти, как что-то невыносимо печальное, то своим возвращением и поведением он почти довел ее до ненависти. До презрения точно.

– Шел бы ты, Миша, … к маме под юбку и не высовывался оттуда.

Янка прямо почувствовала, как иголки не ежа, а дикобраза разрывают ей кожу и лезут на свет божий. И их разбудил вот этот самый человек, стоящий перед ней. На улице резко потемнело, поднялся ветер, и низкие темные тучи заволокли небо, грозясь пролиться дождем. Или погода и была такой, а Яна просто ничего не видела, купаясь в своем счастливом состоянии.

– Сейчас вольет, – не обращая внимания на ее слова, сказал Михаил. – Поехали, посидим в каком-нибудь кафе. Договоримся обо всем.

– Ты в себе? Я никуда с тобой не поеду, не пойду и разговаривать не буду.

– Да пойми ты, наконец! Мне нужна только ты! Я хочу твоей любви, хочу все вернуть. Хочешь, я разведусь, сюда перееду, а хочешь – буду приезжать к тебе на выходные и праздники. Давай вместе все вернем, у нас будут дети!

Если в начале его речи, Янка оторопела и смотрела на него во все глаза, то слова о детях показались кощунством. Она замотала головой, схватила себя за отворот пальто, пытаясь освободить шею, словно задыхалась. Наконец, она взяла себя в руки.

Первые капли дождя, холодного, серого, тяжелого… Вместо солнца в душе слякоть и грязь…

– Не смей… никогда касаться детей. У тебя есть дочь, воспитывай ее. А про меня… нет, просто уйди. Человек ты или нелюдь??? Отстань от меня!

– Нет!

В груди у Яны образовалась огромная дыра, прорванная его мерзостью, липкостью, самовлюбленностью.

Янка посмотрела в сторону. Ей не хватало воздуха, слезы жгли глаза, но она не давала им пролиться. Боковым зрением заметила шикарный «Мерс», остановившийся у лестницы в их здание. Из него вышел кто-то знакомый и направился внутрь.

– Яна…

– Замолкни. Говорю последний раз. Дальше – как хочешь. Я никогда с тобой не буду. Никогда. Тебе нужно со мной переспать? Отвечаю – только с мертвой. Все ясно? До живой ты не дотронешься. У меня есть любимый человек и даже просто стоять рядом с тобой – осквернять воздух, которым он дышит.

– Да сколько можно! Что ты ломаешься? Цену набиваешь? Нет у тебя никого! И любишь ты только меня! А если продолжишь нести эту хрень, я всем расскажу, как ты хотела меня на себе женить, прописку московскую, придумав эту историю про ребенка, потом, типа, сделала аборт и…

Яна из последних сил замахнулась, чтобы влепить ему пощечину – да так, чтобы голова мотнулась, и зубы клацнули… но не смогла. Не захотела даже касаться его.

– Пачкаться о тебя нет желания, – с горечью прошептала она. – Я тебе только что сказала, не смей касаться детей! Ты моральный урод. Хоть на весь мир кричи – иди, опозорь себя до конца. Мне все равно.

Из здания вышел … Марат и бегом спустился по ступенькам, направляясь к ним.

– Яна, привет. Что случилось?

Да… Марат – это не Мартин. У него эмоции зашкаливали, и он не пытался их скрыть. Он понял, что Янка взвинчена до предела общением с незнакомцем. А за нее он мог просто уничтожить.

– Ничего, Марат, мы закончили, – и, обращаясь к Михаилу, добавила, – или ты все же хочешь рискнуть здоровьем?

– Это твой очередной ё***ь? – с косой ухмылкой спросил он. – Никак не определишься, кто лучше трахает?

Его оскорбления напомнили о том, что он говорил девять лет назад, когда отказывался от отцовства. Снова в груди что-то взорвалось, выбивая последний воздух. Никак не могла вдохнуть… Посмотрела сквозь слезы на Марата – ей было стыдно перед ним за это представление.

И тут Яна поняла, что Армагеддон близок…

Она видела своего Мартина – на ринге, в небольшой уличной схватке, но он всегда был спокоен и сдержан, даже безразличен к происходящему.

Марат же напоминал взбесившегося демона…

Он молниеносно схватил Михаила за отвороты пальто и дернул на себя:

– Что ты сказал?

Мишка испугался. Сейчас он точно испугался. Он скосил глаза в сторону Яны.

– Прости меня. Вырвалось. Я не то хотел… Прости. Я уеду. Обещаю – уеду.

– С*ка! Если ты еще раз подойдешь к девушке моего брата, я тебя убью. Понял, падаль? Убью.

Марат резко оттолкнул его от себя, Михаил не удержался на ногах и грохнулся в вечно не просыхающую лужу. Апофеозом всему стал ливень…

Яна стояла, не шевелясь – она испугалась. За Марата. Не хватало еще, чтобы из-за нее он пострадал.

А он наклонился к сидящему на земле Мишке и процедил сквозь зубы:

– Вали отсюда. У нас здесь свои порядки. Я предупредил.

Он выпрямился и протянул Яне руку.

– Пошли, домой тебя отвезу, до клуба успею.

Она, как под гипнозом, протянула ему руку и почувствовала, как его большая горячая ладонь накрыла ее «ледышку». Он спокойно повел ее к своему «Мерсу», помог сесть и, обходя машину, глянул на поверженного врага. Тот стоял под дождем, кутаясь в воротник. Он был раздавлен, стерт.

Марат сел в машину, завел и лихо развернулся. Он не стал пижонить и обдавать грязной водой униженного мужика. Проехал мимо, искоса поглядывая на бледную Яну. Время от времени она как-то судорожно передергивалась, будто хотела стряхнуть с себя нечто невидимое.

– Ты в порядке? – спросил Марат.

– Нет, наверное. Но это пройдет. Я почти успокоилась. А что ты здесь делал?

– Надо было документы передать кое-кому. Думал, Мартин это сделает, но … не застал его. Пришлось самому ехать. Как оказалось, не зря… Говори, куда ехать, – он знал ее адрес, проследив за ними в прошлые выходные, но для виду надо спросить. – Или в клуб со мной поедешь?

– Нет! Только не туда. И спасибо тебе, Марат. Ты выручил меня.

Она тихо назвала адрес и отвернулась, глядя на мокрые улицы.

– Не за что. Обращайся, если что.

Молча доехали до ее двора. Яна заметила мелькнувшую в окне тетю Веру. И кажется с телефоном. Неужели в фотокорреспонденты подалась?

В это время Марат протянул руку ладонью вверх. Яна помедлила некоторое время, но подала левую руку. Марат слегка пожал ее, улыбнулся и сказал:

– Я совсем не страшный, поверь. Извини, если напугал…

– Угу. Спасибо, что помог и подвез. Я пойду. Пока.

– Пока, Яна.

Она сама открыла дверь, вышла из машины и легко побежала к подъезду, не обращая внимания на сильный дождь. Марат смотрел ей вслед и думал: «Только бы не упала! Как она скачет на этих ходулях?» А сердце ныло и сжималось, надрывно проталкивая кровь. Ком, вставший в горле, никак не сглатывался.

Он опустил голову на руки, сжимавшие руль. Из груди рвался не то рев, не то вой, не то рыдание, но Марат не издал ни звука, превозмогая эту режущую боль.

Видеть ее так близко! Держать за руку, разговаривать, дышать одним воздухом!.. И понимать, что это – единственное, что он может себе позволить. Ни на йоту больше.

Потом поднял голову и посмотрел на окна ее подъезда: как раз на восьмом этаже загорелся свет, и было видно, как силуэт Яны быстро мечется, скорее всего, по кухне. Он узнал ее даже на таком расстоянии. В салоне автомобиля до сих пор витал ее аромат, напоминавший какие-то летние цветы. Понимая, что еще и из-за этого ему тяжело, Марат открыл окна, несмотря на дождь, завел машину и выехал со двора.

Тетя Вера рассматривала фотографии, сделанные телефоном. Не очень четко видно, все-таки дождь сильный шел, но марка авто четко видна. Следующая фотка зафиксировала Янку, выходившую из машины. Так-то вроде ничего предосудительного нет, но это уже второй транспорт, доставляющий ее домой. А еще во дворе ошивалась машина с московскими номерами. Правда, давно не появлялась. «Надо еще того волосатого застукать. Потом Светлане фотки перекину, пусть полюбуется своей доченькой. Жаль, этот не вышел из машины. Но номера видны, теперь я за ним послежу». И она, довольная собой, уселась снова за стол, на котором все съестные боеприпасы были готовы к уничтожению. Впереди вечер…

Яна действительно металась по кухне, пытаясь увернуться от нападавшего котенка. А ему очень нравилась это игра: надо сцапать хозяйку за голую ногу, тогда день прожит не зря! Наконец, Кит угомонился и отвлекся на еду. Яна выдохнула, но потом снова забегала – надо готовить ужин…

Просто мерзко было на душе. Так обидно! Неужели Мишка всегда таким был? А она этого просто не видела? Тогда она слепая курица!.. Нет, он не был таким. Она же помнила его с начала их знакомства. Все изменилось после Нового года, когда вмешалась его мать.

«Так! Все! Хватит! Надеюсь, после грязевых ванн, устроенных ему Маратом, мы больше не увидимся. Не камикадзе же он все-таки! Уже обоих братьев разозлил». Мысли Яны постепенно убегали в другое русло, улыбка все чаще появлялась на губах. Стоило вспомнить Мартина в серверной, как тут же слабели ноги, и фантазии уносили … далеко.

Ни разу она не вспомнила Марата, не привязываясь к событиям вечера. Он был просто младшим братом ее любимого мужчины.