А ты не такой?

Глава 28.

Воскресенье. Многим этот день напоминает о том, что понедельник скоро вступит в свои права, давая начало новой рабочей неделе. Но пока – утро, и ощущение крыльев за спиной от намерений все успеть.

Яна проснулась раньше Мартина и тихонько выбралась из-под его руки.

Обезболивающие препараты, принятые перед сном, дали ему возможность выспаться. Янка поражалась выдержке любимого мужчины: он не стонал, не охал, не ныл. Самое большее, что можно было заметить, это то, как иногда морщился, вставая или садясь. Все. В остальном это был тот же Мартин, что до последнего боя. Вспомнились слова Марата о сверхвыносливости старшего брата, и Яна соглашалась с ним.

Она вышла из спальни и застыла: посреди большой комнаты возлежал Кит, напоминая своей позой Сфинкса. Он прижимал лапой какую-то игрушку, взглядом показывая, что чьи-то голые ноги будут покусаны, если сию же секунду его не покормят.

Яна покачала головой и, бочком-бочком проходя мимо него, пробралась на кухню.

– Доброе утро, котейка-злодейка, – прошептала она. – Не надо меня грызть. Сейчас все будет готово.

Котенок прибежал за ней и уже крутил попой, готовясь к прыжку, но звук разрываемого пакетика остудил его пыл. Он примчался к своей миске и тут же забыл о хозяйке.

Яна спокойно прошла в ванную, насладилась душем и минут через двадцать снова была на кухне. Она решила приготовить на завтрак Мартину манную кашу и посмотреть на его реакцию: обычно взрослые люди полны воспоминаний, связанных с детскими садами. Помешивая кашу в маленькой кастрюльке, она думала о предстоящих трех неделях перед поездкой Мартина. Почему-то она не волновалась – впереди еще много времени, а его отпуск пролетит быстро. Янка настраивала себя только положительно, стараясь не думать ни о чем конкретно.

Завтрак был готов, и она пошла разбудить Мартина. К ее изумлению она обнаружила кота под боком у спящего раненого бойца. Кит усиленно урчал, свернувшись клубком. Яна смотрела на эту домашнюю картину, и сердце забилось чаще при виде спящего Мартина. А он вдруг неожиданно открыл глаза и улыбнулся ей, кивком головы призывая к себе. Она осторожно, стараясь не сбить настроенный звук кота, легла рядом, с другой стороны от «лечащего врача». Обняла Мартина за шею, поцеловала его в колючий подбородок и прошептала:

– Я приготовила манную кашу.

– О, так давно не ел ее! Это здорово. А в холодильнике есть вишневое варенье… Ммм, вкуснятина! Надо вставать, а то все остынет.

Кот и ухом не повел, когда хозяева ушли с кровати, наверное, много сил отдал лечению «главного».

Они решили никуда не ходить сегодня, понежиться, поваляться, побездельничать. Может, посмотреть фильмы про Аляску, хотя Мартин пересмотрел уже все, что можно. Но все же больше месяца там быть – чем заниматься? Вот об этом и о многом другом они и проговорили весь день, лениво перебираясь из комнаты на кухню и обратно.

Даже «контрольный» ежедневный звонок от мамы не испортил настроения, Яна уже привыкла к этому. А Мартин никогда не спрашивал, чем так озабочена родительница его любимой женщины.

Самыми активными в этот день оказались: Марат, которому никто не отменял пробежек, тренировок и работы; Илья, у которого была ночная смена в клубе; Федор с Настей, которые продолжили знакомство с культурными достопримечательностями родного города.

Остальные просто бездельничали и наслаждались отдыхом.

В понедельник, проходя через «вертушку», Яна опасалась, что не сможет так же реагировать на Илью, как раньше. Но все вышло проще, чем она думала: он был корректен и строг, а Федор был мечтателен. Те же симптомы были явно видны в Насте, когда она пришла на работу. Тихая светлая улыбка не сходила с лица. И на обеденный перерыв она никуда не пошла, уткнувшись в телефон.

Яну вызвал к себе Главный. В кабинете помимо него была еще Ираида Дмитриевна.

– Яна Яновна, доброе утро, – начал директор, торопливо собираясь куда-то. – Яна, короче: ставлю в известность, что через две недели вступаешь в новую должность, Ираида запросилась на пенсию. Так что, поздравляю. И все – я умчался.

С этими словами его вынесло из кабинета. Яна с начальницей вздохнули и тоже пошли на выход.

– Зачем так официально? – спросила Янка.

– Так положено, наверное. Яночка, наконец-то, я уйду на заслуженный отдых. Я так рада! Внуков совсем не вижу. А теперь…

И она мечтательно закатила глаза.

– Две недели отработки, и я вольная птица.

– Поздравляю, – с улыбкой сказала Яна. – Девчонкам скажите. А я пойду в Дирекцию по персоналу, переговорю там о подборе кадров для собеседования.

Конечно, на обратном пути она заглянула к Мартину, чтобы узнать о его самочувствии. Все-таки сидеть целый день за компьютерами это тяжело. Но он успокоил ее, сказав, что скоро вернется к исполнению своих «супружеских обязанностей». Яна покраснела, погрозила пальцем, а потом сообщила о своем повышении.

– Ну, этого следовало ожидать. Я уеду, как раз не буду мешать тебе осваиваться на «новом» месте.

– А как бы ты мог мне помешать? – прошептала она, садясь на краешек его стола.

Он тут же положил руку на ее колено и чуть сжал, сбив дыхание и вызывая совсем не рабочие мысли в голове.

– Вот видишь, как действует на тебя мое присутствие, – хитро улыбаясь и продолжая движения рукой, сказал он.

– Мартин, хватит, а то прямо сейчас будешь выполнять свои обязанности.

– Я бы не прочь…

Яна спрыгнула со стола и пошла к двери, пытаясь восстановить ровное дыхание.

– Нет, дорогой, подождем еще пару дней.

И теперь уже она хитро улыбалась.

Первый рабочий день после длительного перерыва подошел к концу. Марина собиралась домой, когда к ней заглянул Марат. Он беспокоился о состоянии ее здоровья, как приняли ее новые ребята из клуба, не обидел ли кто.

– Все нормально, Марат. Да, устала немного, отвыкла. Но это так здорово – вернуться к любимому делу. А вечером массаж, ужин и…

– Дальше не обязательно говорить. Я не готов слушать, как кто-то с моей младшей сестрой!.. Избавь меня от подробностей.

Марина засмеялась, мотнув головой.

– Ладно-ладно! Не буду больше. Слушай, Марат, ты сильно похудел. Болит что-то?

– Брось, Маришка! Что у меня может болеть? Устал просто. В отпуск хочу, к морю или океану. Волны, солнце, пляж.

– Девочки…

– Нет. Один, – твердо сказал он.

– Господи. Что с тобой случилось? Я что-то пропустила, пока болела?

Он засмеялся открыто, заливисто, как в детстве, тряхнул своей лохматой головой, словно отгоняя от себя грустные мысли.

– Ничего ты не пропустила, Мариша. Просто надоели бабочки-однодневки. Хочется ту самую, единственную…

Марина смотрела на брата и не узнавала его. Он сильно изменился: ушла его бесшабашность, легкость. Марат сейчас выглядел чуть ли не старше Мартина. И говорил как-то невесело.

– Брат, ты чего? Влюбился, что ли?

Он вздрогнул и отвернулся.

– Нет, Марина. Я просто устал. Ты поезжай домой. А то скоро Илья с работы приедет, голодный – во всех смыслах.

– Да ну тебя! – махнула она на него рукой. – Пока, Марат!

– Пока…

Марина ушла. Марат наклонил голову вниз, взлохматил и без того торчащие в разные стороны волосы и тяжело вздохнул. Внутри все уже болело, не переставая, только ночь давала передышки для счастливых моментов. С одной стороны он понимал, что все его муки бесполезны, что он ведет себя нечестно по отношению к брату, но с другой стороны – не мог выкинуть из головы и из сердца Яну. С первого взгляда она просто забрала себе его целиком и полностью, даже не ведая о том. Если бы он мог так же любить другую женщину! Но его начинало ломать при мысли о ком-то другом. Просто отталкивало, отвращало!

«Нет, не надо мне никого. Как Яна сказала про Мартина: если не он, то мне никто не нужен. Вот и у меня та же история».

Марина ехала домой, думая об ужине, массаже для Ильи, о своей усталости… Что-то не давало ей покоя. Вот крутилась какая-то мысль в голове, зудела, как комар, а поймать или отогнать Маринка ее не могла. Она переключилась на воспоминания субботней ночи, воскресного утра, а потом и снова ночи… Стало жарко, очень горячо. Да, Илья ее поразил своими познаниями в области удовольствий. У нее даже ревность в груди завозилась, ко всем тем моделькам, с которыми он такое проделывал. А потом она напомнила себе, что ни одна из них не осталась с ним рядом в беде. И успокоилась – сейчас он только ее.

И тут ее полоснуло! Она даже съехала на обочину, хотя до дома оставалось всего десять минут. Марина сидела, уставившись в одну точку. Она не могла понять, почему сказала Илье неправду.

«Я на таблетках…» – вот, что не давало ей покоя.

«Меня черт попутал, что ли? На каких таблетках? Я их никогда не принимала! Откуда эта фраза взялась в моей голове? Телевизора насмотрелась? Книжек перечитала?.. Мама дорогая! А у меня сейчас опасный период. И что делать? Мы уже столько раз!.. Там уже точно какой-нибудь один, самый блондинистый, закогтился. А то еще и не один! Как я Илье скажу? Подумает, что специально, типа, окрутить хотела. Нет, ну что это со мной было? Я таблетки после операций-то еле выдерживала, а тут – придумала какую-то фигню…»

Она снова завела машину и медленно поехала к дому. Голова была пустая и гудела, как чугунок. Марина была в шоке сама от себя. Динка встретила ее во дворе голодными плясками, отвыкла собачка целый день быть одна. Хозяйка покормила страждущее животное и ушла в дом. Дина с оскалом, напоминающим улыбку, улеглась у ворот ждать, когда приедет добрый хозяин, потреплет ее за уши и еще добавит еды.

А Марина готовила салат и размышляла: если предложить пользоваться презервативами, Илью это насторожит. Он вполне резонно задаст вопрос: с чего бы это? Перестала принимать таблетки? Почему перестала? А ей и ответить нечего. И вдруг она пришла к совершенно успокаивающему решению: «Пусть будет, как будет. Если суждено мне забеременеть, значит, так тому и быть. А захочет ли он этого ребенка, это уж потом будет видно».

Марина решила ничего не говорить Илье, а положиться на судьбу.

Около девяти вечера к воротам подъехала машина, Марина поставила еду на подогрев и ждала, когда Илья наиграется с собакой и зайдет. Вопрос возможной беременности был задвинут в дальний ящик. Только периодически Марина вспоминала сравнение с черной лисичкой, которое придумал для нее Илья.

– Привет, – сказал Илья с улыбкой, проходя на кухню. – Как вкусно пахнет! Я голодный, как дикий зверь!

Он поиграл бровями, намекая на другой голод. Марина, засмеялась, вспоминая именно эти слова Марата перед тем, как она уехала с работы.

– Привет, Илья. Мой руки. Я тоже не ела, тебя ждала.

– Ждала? – многозначительно переспросил он, отправляясь в ванную.

Сначала ужин проходил спокойно и размеренно, но потом Марина случайно задела его ногой под столом, и это вызвало реакцию медленного возгорания: Илья тоже потрогал ее ногой, провел по стопе, глядя в глаза своими льдисто-голубыми, которые в этот момент таяли, и в них появлялись смешинки, как лучики солнца. Почему Марине было неуютно под этим открытым горящим взглядом. Он отводила глаза. Илья воспринимал это, как стеснение, и ему нравилась эта игра. Или заигрывание?

Ужин не доели, оставив все на столе, потому что, когда Марина встала взять какой-то прибор, Илья перехватил ее, прижался лицом к ее животу, обжигая дыханием через одежду.

– Я скучал, – зашептал он, – так хотел быстрее домой, к тебе…

Его руки потащили вверх рубашку, в которой Марина ходила дома. Губы приникли к открывшейся коже, язык ласкал, разгоняя мурашки по всему телу. Марина схватила его за волосы, сначала сжав их, а потом погладив затылок, переходя на спину и царапая ее через ткань.

– Ааах! Что ты делаешь?

Он встал и одним движением прижал ее к стене, раздвинув ей ноги коленом.

– Почему ты в джинсах? – прошептал он, прикусывая ей мочку и дразня языком ухо.

Марина не могла долго терпеть, когда он целовал ее так – она сразу начинала извиваться в его руках, дрожать. А он повернул ее лицом к стене и прижался сзади, демонстрируя свою полную готовность. Несколько движений, и она уже горела. Илья обхватил ее груди, слегка играя пальцами по соскам. Это трение одежды по возбужденному телу забирало последние остатки сознания.

– Пошли в комнату, – простонала она.

Илья повернул ее снова к себе лицом, подхватил под колени и посадил на себя.

– Пошли.

Он трогал ее губами, словно пил. Как жаждущий воды человек.

Он нес ее в свою спальню, на свою территорию.

Поставил на пол рядом с кроватью, стянул с ее плеч рубашку и отбросил в сторону. Встал перед Мариной на колени и, расстегнув молнию, потянул джинсы вниз. Илья целовал обнажавшееся тело, оставляя на нем чуть влажные следы, от которых она вздрагивала и все сильнее хватала его за волосы.

– Ложись, – скомандовал он.

Потом быстро разделся сам и лег рядом с ней.

– Мариш, – прошептал он, – неужели это правда? Бывает так? Когда веришь человеку полностью, безоговорочно, больше, чем самому себе?

Каждое слово он сопровождал поцелуем, начиная от шеи и спускаясь все ниже. Отодвинув чашечки бюстгальтера, но не снимая его, Илья лизнул возбужденные соски, а потом подул на них, вызывая у нее стон. Он водил языком вокруг, потом едва касаясь вершинки, снова вокруг и втягивал со стоном в себя.

Марина стонала и вскрикивала, она теряла рассудок от его ласк. Если бы сейчас ее спросили, не стоит ли Земля на трех китах, она с готовностью бы стонала:

– Да! Да. Да…

Илье нравилось доводить ее до вершины блаженства и отступать, он видел, как действует на нее. И сам от этого блаженствовал. Никогда в жизни, ни одна женщина так не пылала от него. Ему это льстило.

А Марина уже перевернула его и села сверху, прямо на его возбуждение, находясь еще в нижнем белье. Эти игры в полуобнаженном виде нравились им обоим. Она терлась своим жаждущим местом о его член, сжимала его грудь, закрывала глаза… Сквозь приоткрытые губы прорывались стоны и всхлипы.

– Марина, хочу тебя. Не могу больше.

И теперь он перевернул ее на спину, снимая с нее сначала черный бюстгальтер, а потом и черные стринги. Илья наклонился к ее животу, поцеловал, втягивая кожу, потом выше, к груди, и выше, прикусив чуть-чуть шею. Затем он встал на вытянутых руках и одним плавным движением вошел в нее, выбивая из своего и ее горла крик.

Его движения становились все резче, глубже. Илья приостановил свой напор, нависая над Мариной. Она еле открыла глаза, облизнула губы, провела руками по его плечам, груди, опускаясь по торсу вниз.

– Маринка, ты моя. Слышишь?

Он снова толкнулся вперед, как будто хотел прожечь ее насквозь. Она задохнулась от его слов, волна оргазма уже начинала гнать дрожь по телу, как вдруг!..

В ушах зазвучали его слова, сказанные несколько минут назад: «Бывает так? Когда веришь человеку полностью, безоговорочно, больше, чем самому себе?». Ее словно ледяной водой окатили. Марина задергалась, пытаясь остановить Илью, отодвинуться от него.

– Илья! Мне надо сказать тебе что-то важное! Илья! Остановись!

Он заморгал часто-часто, нахмурил брови и отстранился от нее, накрыв стоящий член простыней.

– Господи! Марина! Что такого произошло, чтобы вот так сбивать весь кайф?

Она тоже села, откинувшись на изголовье кровати и потянув на себя другую часть простыни.

– Илья, прости меня.

Марина смотрела на него грустными глазами, понимая, что предсказать его реакцию не в силах. Но делать вид, что все нормально, она больше не могла.

– За что я должен тебя простить? – удивленно спросил Илья.

Она вздохнула и, как в омут с головой, выпалила:

– Я не принимаю противозачаточные таблетки и не принимала никогда.

Тишина была такая, что казалось, будто нет внешнего мира – совсем. Наконец, Илья спросил каким-то чужим безжизненным голосом:

– То есть ты, может быть, уже беременна?

– Да, вероятность очень высока.

– А зачем ты соврала?

– Я не знаю! Я ничего не соображала. Так быстро на меня нахлынули эмоции, что мне снесло совсем голову. Я даже не понимаю, откуда это фраза взялась? Я ее никогда в жизни не говорила! Поверь мне, Илья!

Он хмыкнул.

– Поверить? Ты издеваешься надо мной, что ли? Я же тебе все рассказал о себе. Ничего не утаил, в отличие от тебя. Ладно, проехали тот момент. Так нет же – тебе интересно мне квесты устраивать. Нет, Марина. Я не готов и не хочу таких игр.

Он встал, отвернулся от нее, поднял свою одежду с пола и вышел из комнаты.

– Каких игр? – шепотом спросила она, обращаясь в пустоту.

Через пару минут она услышала, как хлопнула входная дверь, залаяла Дина, завелась и уехала машина.

Потом все стихло.

Илья ехал просто вперед. Ночь, спящие окраины города, редкие огни вокруг. Он не «рвал» скорость, не давил на «гашетку», он просто уезжал. Подальше от этого места, где ему было так невыносимо хорошо, и где совсем недавно он полетел, кувыркаясь, с райского облака.

Впереди мигнул бликом знак места отдыха. Илья притормозил и съехал с дороги к лесополосе. За ней притаилась всего лишь скамейка со столиком и навес.

«Опять чертова лесополоса! Так и буду всегда натыкаться на воспоминания о ней».

Он заглушил двигатель и приоткрыл дверь. И сразу же прохладный апрельский воздух наполнил салон. Задышалось легче. Словно легкие ожили. А от этого и мозг заработал , отбрасывая шелуху, оставляя лишь самое главное.

Илья вышел из машина, разминая уставшие за день мышцы спины. Они в первую очередь почувствовали изменения: массажа сегодня не предвиделось. Как стало привычным в последние полгода жизни, он достал из бардачка пачку сигарет, сел на скамейку и закурил. Сделав пару затяжек, бросил окурок на землю и затоптал его. Причем мысли были разными: от «зачем отравлять природу» до «детям вреден табачный дым».

– Послушал бы меня сейчас кто, – произнес вслух Илья, – точно сказал бы, что «того». Какие дети? Я и дети – несовместимо. Что я могу дать, если вообще не знаю, с какого боку к ним подходить? О чем говорить? Чему научить? А Маринка знает, что ли? Она младшая в семье – откуда ей знать? Но ведь ребенок рождается крошечным, он же не требует сразу: «Учи меня». Его еще вырастить надо…

Он так явственно представил белобрысого карапуза с голубыми глазами, которого держал на руках, увидел, как тот удивленно поднимает бровки или надувает щеки, – что у него перехватило дыхание.

– Неужели такое может быть… Мой сын. Сын. Странно звучит это слово. Меня так никто не называл. Сын. Как будто звенит. Дочь. Нет, не то. Какое-то твердо-упертое слово, да еще и шипит в конце. Дочь. Нет. Сын. Звенит!

В это время на дереве что-то зашуршало и громко каркнуло. Илья вздрогнул и вернулся в темную ночь у черта на куличках. Посмотрел на дерево и очень захотелось запулить туда что-нибудь тяжелое. Но потом он вспомнил, что это он вторгся на чью-то территорию и мешает спать своими разговорами.

– Ладно уж, прости старый хрыч, что разбудил. Скоро уеду. Потерпи еще.

С ветки послышалось какое-то клокотание, и снова все стихло.

Илья посмотрел на черное небо, усыпанное мириадами звезд. «Какая красота! А ведь я любил в школе астрономию, смогу показать некоторые созвездия, рассказать про миллионы световых лет, галактики и черные дыры. А уж «Туманность Андромеды» выучим наизусть… Опять меня куда-то понесло».

Перед глазами появился облик Марины, растерянной и грустной – такой, как он ее оставил, когда сбежал. Именно сбежал! Как ей сейчас одной? И ведь были у него вопросы к ней, но сам же вылетал из реальности, стоило только дотронуться до нее, поцеловать, вдохнуть воздух, которым она дышит… Напрочь отлетали все ограничители! И вспомнить что-то про презервативы и таблетки было невозможно.

«Да чего уж там! Оба хороши. Что она мартышка с гранатой, что я бык с красной тряпкой. Подобрались прямо на диво. А если она беременна? Ей же нельзя волноваться! Идиот!»

Он подскочил, как ошпаренный. Бедная скамейка под ним заскрипела, птица с ветки чуть не рухнула, забила крыльями, раскричалась!

– Все-все! Валю домой! Уже ушел!

Илья запрыгнул в машину, завел и, даже не прогрев двигатель, рванул на трассу.

Обратная дорога заняла полтора часа, и ставил Илья машину во двор около двух ночи. Свет был выключен во всем доме. Динки не было видно, наверное, Марина забрала ее к себе.

Илья открыл дверь и зашел. Тихо.

В его комнате было пусто. Кровать не заправлена, просто прикрыта одеялом. Он пошел в комнату к Марине. Проходя мимо кухни, услышал недовольное ворчание Дины.

– Да знаю я, что шарахаюсь по ночам, – прошептал он. – Исправлюсь!

На цыпочках. «Крадущийся тигр, затаившийся дракон… Что за фигня в голову лезет?»

Вдруг он услышал, как Марина вздыхает сквозь всхлипывания во сне. Так ему стало противно от самого себя. Скрутило внутри все в тугой узел.

«Ё.. твою дивизию! Довел до слез, урод».

Он быстро разделся и залез к ней под одеяло, обнимая со спины и целуя в затылок.

– Маришка, я здесь. Прости дурака.

Она задрожала, тихонько заплакала. Илья понимал, что она еще не проснулась, но даже во сне переживает эту боль.

Он повернул ее к себе, целуя мокрые ресницы и щеки. Сердце разрывалось!

– Марина, не плачь! Все будет хорошо, я обещаю, – его шепот успокаивал ее.

Она перестала всхлипывать, подвинулась к нему и обняла за талию. Потом глубоко прерывисто вздохнула во сне, положила голову ему на грудь и прошептала еле слышно:

– Люблю тебя, Илюша.

Ее дыхание стало ровным. Она крепко спала.

Марина просыпалась медленно, как будто плыла на облаке – уютно, тепло, нежно.

Все-таки что-то не давало ей спать дальше. Она открыла глаза и увидела перед собой мужскую шею и равномерно пульсирующую венку.

«Как так? Он же уехал вчера. Когда вернулся? И почему в моей комнате? Ничего не помню…»

Она скосила глаза на настенные часы. Семь утра. Семь???

– Илья, вставай! Проспали!

Она начала его тормошить, а потом слезла с кровати и осторожно ступая, потопала в ванную. Опаздывать на работу, на которой не появлялась полгода, это стыд! Она наклонилась к раковине прополоскать рот от зубной пасты. Умылась. И вдруг ощутила сзади прикосновение возбужденного органа к своим ягодицам. Марина хотела выпрямиться, но рука Ильи, нажав между лопатками, не дала ей этого сделать.

– Илья, ты что? Нам же на работу… ох…

Она почувствовала его пальцы внутри себя, которые быстро довели ее до дрожи.

– А ты забыла, на чем мы вчера остановились? Продолжим.

– А предохраняться?

Но ей снова было все равно, в скафандре он или нет – сознание затуманилось.

– Все нормально. Я подготовился.

Вместо пальцев Марина почувствовала его, плавно скользящего… в нее… глубоко и сразу.

– Ммм… Маринка!

Илья поднял ее за плечи, поставил руки на стену рядом с зеркалом.

– Смотри на себя, – скомандовал он.

Потом взял ее за бедра. Марина открыла глаза и глянула перед собой – дыхание выбило из легких сразу же. Она вдохнула полной грудью и ощутила сильный толчок внутри себя. Ее грудь подпрыгнула. Илья смотрел в глаза через зеркало, и снова толчок.

Потом его движения стали ускоряться, темп достиг такой частоты, что Марина просто, не прерываясь, стонала, чувствуя приближение смерча, готового подхватить ее, сплести вместе с Ильей и бросить куда-то в бездну чувственности.

– Давай же, Маришка… вместе… сейчас!

Как огненные искорки понеслись по коже, нервам, собираясь все в одной точке – там, где соединились их тела.

Руки скользили по влажному кафелю, ноги дрожали, голова кружилась, но Марина не отводила взгляда от Ильи. Который тоже смотрел на нее, прожигая насквозь.

Последний миллиметр, вздох, толчок, выдох.., глубже.., крик!

– Уух…

Они отдышались.

– Душ. Вместе, или опоздаем окончательно и бесповоротно.

Дальше все происходило бегом, со смехом, натыкаясь друг на друга, спотыкаясь на поворотах, завтракая на бегу.

– Илья, давай сегодня на моей машине поедем? Зачем две гонять? Мне по пути, завезу тебя, потом к себе в клуб. Я там буду до половины восьмого. Потом заеду за тобой, и домой. Ты как?

– Давай! Побежали! Дина, остаешься за главного! – крикнул он собаке.

Илья подхватил Марину на руки и бегом рванул к машине. Марина закатывалась от смеха.

– Вот сейчас точно картинка, как лиса едет верхом на тигре.

Она успела довезти Илью до его работы, он чуть не на ходу выскочил и, обернувшись, сказал:

– Вечером поговорим обо всем. Да?

Марину кивнула и послала ему воздушный поцелуй. Она уехала и не видела, как Илья бежал через две ступеньки, вызывая изумление у Яны и Мартина, наблюдавших эту картину, пока они ехали к главной проходной.

– Вот это бег! – сказал изумленно Мартин. – Проспали, что ли?

– Наверное. Это мы с тобой высыпаемся – по ранению. А они не укладываются в сроки.

– Это намек?

– А как ты думаешь?

– Ясно. Вечером ответишь за свои подколки.

– Так тебе пока противопоказаны физические нагрузки.

– Ничего страшного. Я осторожно.

Яна поняла, что его обещание будет выполнено. Но ей чертик залез за пазуху, и она решила обязательно навестить его днем в серверной. Хотя и понимала, что с огнем играет, но она соскучилась по его рукам, телу, ласкам.

Как обычно, он высадил ее около лестницы. Янка прошла мимо мечтательных охранников. Ей показалось, глядя на них, что можно было бы прийти в костюме Годзиллы, и они бы не обратили внимания. Так и хотелось пощелкать пальцами у них перед носом, и она бы не удержалась от этого, если бы на проходной не было столько людей.

Она чинно-мирно проследовала на работу. А там ее ожидало знакомство с административными документами, которыми раньше всегда занималась Ираида. Теперь день начинался с заполнения табеля. Тоска…

Потом Яна просмотрела резюме претендентов на образовавшуюся вакансию. Но пока их было мало. Надо еще подождать. Она несколько раз обращала внимание на сияющую Настю. Девчонки пытали ее. Но она не выдавала своих секретов, будто боялась сглазить счастье.

На обеденный перерыв ушли все, а Яна мышкой проскользнула в серверную. И закрыла за собой дверь.

Мартин снял свитер через голову, оставшись в футболке, через которую проступали напряженные мышцы. Стянул волосы в хвост и отбросил его назад.

– Ну, иди ко мне, дразнилка, – позвал он Янку.

Она подошла, встала между его колен и резко опустилась на корточки, оказавшись лицом к лицу с ним. Ее руки медленно ползли по его ногам выше и выше. Она наклонилась и прижалась губами к его уже возбужденному члену, прижатому джинсами. Мартин охнул.

– Ты что делаешь, а?

Он взял ее за волосы на затылке и чуть придержал в том положении, в котором она его дразнила. Она чуть прижимала губами то в одном месте, то в другом. Потом вытащила футболку и потянула ее вверх, обнажая его тело. Губами путешествуя по члену, она добралось до его торса и влажно поцеловала. Мартин напряг мышцы от такого танца по его телу.

– Яна, если ты сейчас не остановишься, то на твой крик сбежится все здание.

Она засосала его кожу чуть ниже пупка… и, оттолкнувшись, встала. Мартин сдерживал дыхание, раздувая ноздри. Он молчал, обещая взглядом сладкую месть за такое поведение.

– До вечера, мой Орка, – прошептала Яна.

Она снова наклонилась, лизнула его пухлые губы и, повернувшись, быстро пошла к двери. Открыв замок, она оглянулась, подмигнула и выскользнула в коридор.

Мартин продолжал сидеть, глядя на дверь.

– До вечера, смелый мышонок.

Чем ближе был конец рабочего дня, тем больше волновалась Яна.

Что на нее нашло? Зачем она дразнила Мартина? И все же тот самый чертенок, что сидел за пазухой, тормошил ее и подталкивал к острым ощущениям.

Мартин же решил подлить масла в огонь и возобновил пересылку ей картинок весьма откровенного содержания. Яна и стеснялась их открывать, и в то же время ей было интересно – вдруг там какие-то подсказки… или пожелания.

«Мамочка моя! – разглядывая «уроки» любви, думала Яна. – Вот этого он от меня хочет? Ух, ты!»

– Яна, ты что там изучаешь? – спросила Настя, когда уже все покинули кабинет. – То краснеешь, то охаешь.

– Так, общеобразовательный канал по эротике изучаю.

Настя закашлялась.

– Ну, и шуточки у тебя! А что тебя так удивляет там?

– Тебе еще рано. Ты девственница. Пусть тебя твой кавалер обучает.

– Янка! Ну, покажи, что там? – заныла Настя.

Яна насупилась, посмотрела недоверчиво на любопытную девчонку и кивнула.

– Ладно, смотри. Потом не падай в обморок.

Настя заглянула в телефон и разочарованно присвистнула.

– И все? А что тут такого-то? Оральный секс. Не делала никогда? Я тоже. Но обязательно сделаю! И даже знаю, кому.

– Я тоже знаю, о ком ты говоришь. Но молчу.

– И молчи. Не спугни. Все, я убежала! Пока!

– Пока, Настя… И мне пора – отвечать за свои провокации.

Она вышла из кабинета и направилась к лестнице. Спустилась, прошла «вертушку» и попрощалась с охраной. Дошла до стоянки, где около машины ее ждал Мартин с хитрой улыбкой на лице. Она только посмотрела на него, как сразу же почувствовала легкие спазмы внизу живота, отдающие еще ниже.

– Ты такая тихая! Что случилось?

Мартин ласково смотрел на нее. Он видел растерянность в ее глазах, стеснение, но и любопытство. Опасная смесь!

– Ты не передумала? А то подразнила, и в кусты?

– Я не передумала, – глядя своими светло-зелеными омутами в его черно-карие, сказала она.

– Тогда поехали?

– Поехали.

До самого дома в машине висело молчание, такое густое и многозначительное… Мартин понял, что если Яна не расслабится, то и незачем вообще сегодня что-либо делать.

– Успокойся ты, я пошутил. Мне все равно противопоказаны физические нагрузки. Просто ты дразнила, а я тебя – в ответ.

Яна кивнула и выдохнула. Мартин усмехнулся про себя: «Ну-ну, посмотрим, как ты устоишь против своего же любопытства».

Дома, как ни в чем не бывало, он поужинал, принял душ и лег в постель. Яна все еще воевала с котом, который, наевшись, теперь хотел играть. «Играть» – это только в его понимании, а на деле – кусать за ноги, прыгать на спину, сбрасывать полотенца и все мелкие предметы на пол.

– Все! Ты меня замотал, маленький разбойник. Вот твоя игрушка, иди в свой дворец.

Коготки котенка процокали по полу, и все стихло. Мартин слышал, как зашумела вода в ванной. Он выключил свет и устроился поудобнее.

Янка вышла через некоторое время и на цыпочках пробралась в спальню. Мартин видел в темноте, что на ней только беленькая маечка надета, чуть длиннее бедер. Он наблюдал, как она осторожно укладывается рядом с ним.

Затаилась. Он тоже лежал, не двигаясь, и ровно дыша, хотя внутри бушевал огонь.

Хватило минуты, и рука Яны поползла по его бедру вверх, разгоняя веер мурашек по всему телу. На животе она нарисовала какие-то неведомые знаки и прошлась по груди, цепляя соски.

Мартин резко вдохнул воздух и замер на миг, ощутив движение ее руки вниз…

– Яна, не спится тебе? – шепотом спросил он.

– Нет, не спится. Я соскучилась! Ты лежи, не шевелись. Я сама… Руки за голову убери, если сможешь.

– Одну смогу, вторую – только в сторону. Пойдет?

– Угу.

Ее губы дотронулись до уголка его рта, она чуть лизнула, а потом прикусила его пухлую нижнюю губу.

– Как я люблю тебя целовать! – прошептала она. – Молчи, не отвечай. Только слушай…

Она привстала на локте, разглядывая сквозь сумерки его лицо. Провела пальцами по контуру, коснулась бровей, скул, подбородка.

– Ты самый красивый… мой…

Наклонилась и поцеловала ямочку на подбородке, потом шею, грудь, живот… Дорожка поцелуев явно бежала все ниже.

Мартин почувствовал ее руку на своем колене, потом легкое прикосновение чуть выше… и выше.

Одновременно рука и язык Яны коснулись его члена. Стон вместе с выдохом стали песней для ее ушей, и она осмелела. Проводя сжатой ладонью вверх вниз по всей длине, одновременно исследуя губами, она сама начала часто дышать, чувствовала, как возбуждается все тело сразу.

Мартину очень хотелось положить ей руку на затылок, но он сдерживал себя, понимая, что для нее это будет давлением. А сейчас она делала то, что хотела, без указаний и подсказок. И он наслаждался все возрастающим напором ее ласк, пусть неумелых, но оттого еще более жгучих и желанных.

Ее язык и губы, сменяя друг друга, наслаждались его мощью и готовностью.

– Яна, хватит, я не сдержусь, – прошептал Мартин сквозь стон.

Его рука все-таки легла ей на затылок, просто гладя и лаская, переходя на шею и подбородок. Он слегка приподнял его, отрывая Янку от себя.

– Ян, иди ко мне, садись…

Она послушно оседлала его, и двойной стон-крик прошелестел по комнате, взлетая к потолку.

Их движения навстречу друг другу были сильными, словно они хотели переплестись так, чтобы невозможно было их разорвать. Яна упиралась руками в его грудь, слегка сжимая пальцы, а Мартин крепко держал ее за бедра, буквально нанизывая на себя. Каждый толчок – все глубже, стоны – все чаще, дыхания не хватает.

Вдруг Мартин перевернул Янку под себя. Он встал на колени, подтянув ближе и положив ее ноги себе на грудь.

– Готова?

Она кивнула, сама не зная, с чем соглашается.

В таком положении ощущения стали совсем другими. Янка после первого же проникновения вцепилась руками в простыню и вскрикнула от огня, полыхнувшего внутри. А Мартин только-только превращался в Орку…

Его мощное жилистое тело бойца двигалось, как отлаженный механизм. Он смотрел в темноте на Яну и видел свою женщину, которую он должен заклеймить собой – глубоко, жестко, обжигающе. Чтобы до его последнего вздоха она была только его. И никто другой не смел даже во снах ей являться.

Тело стало словно каменным, как на ринге, когда терялись все ощущения, кроме желания достичь главной цели.

Мартин не очень часто, но глубоко и резко насаживал на себя Янку. Ее дыхание стало одним сплошным стоном. Так, почти грубо, он еще никогда себя не вел. Но ей было запредельно хорошо! Тело дрожало, как натянутая струна. Хотелось уже получить удовольствие!

Вдруг все прекратилось, и она протестующе замычала.

– Не возмущайся, сейчас продолжим.

Янка с трудом различала его тело в темноте, разметавшиеся волосы, тяжелый взгляд, раздувающиеся ноздри…

– Встань на край кровати спиной ко мне, на колени и руки, – последовал приказ. – Колени шире.

Она часто дышала, тело требовало разрядки, губы пересохли, но она не говорила ни слова, ожидая продолжения. Мартин встал сзади, между ее ног, взял за ягодицы, вдавливая пальцы в плоть и, сдерживая рычание, начал медленное движение внутрь любимой женщины. До самого упора, когда она уже и дышать не могла. Он замер, давая ей привыкнуть к новым ощущениям. Потом чуть отодвинулся и снова резко вперед. Янка стонала, закусив губу. Но потом не выдержала:

– Да! Еще сильнее!

Мартину не надо было ни повторять, ни указывать. Прихватив ее за волосы на затылке, он потянул на себя, заставляя прогнуться в спине, одновременно вбиваясь еще сильнее. Стоны, громкое дыхание – все это еще больше срывало последние тормоза.

Он не хотел, чтобы это заканчивалось. Впервые он так вел себя с Яной. И ей это нравилось. Мартин знал, что он совпадут полностью, во всем. С того момента, как его губы коснулись ее, он принадлежал ей, а она ему.

– Мартиин, я сейчас…

И он снова остановился. Янка чуть не взвыла!

– Тихо-тихо! Хочу видеть тебя, твои глаза. И только так! – сказал Мартин, снова укладывая ее на спину, на край кровати.

Он встал на колени, разведя ей ноги, подтянул к себе и вошел сразу, теряя остатки дыхания.

Мартин понимал, что еще минута, и все закончится, а так хотелось продолжать и продолжать!

Темп все нарастал. Янка закинула руки за голову в поисках опоры, но там ничего не было. Тогда она просто развела руки в стороны, как птица для полета, закрыла глаза и ждала. Того самого полета.

– Открой глаза, Яна. Смотри на меня, – прерывающимся голосом приказал Мартин.

Она посмотрела на него, вздохнула и… – оба вспыхнули одновременно. Как будто два сердца выскочили из тел и мгновенно спаялись вместе. А импульсы, содрогания, стоны продолжались и неслись в вечность, навсегда сплетая судьбы Мартина и Яны…

Спустя некоторое время она, уставшая и счастливая, засыпала на его груди, а он ласково перебирал ее короткие, всегда торчащие волосы. Яна закинула на него ногу, обняла и прошептала сквозь сон:

– Хочу дочку, – голос становился все тише, дыхание ровнее и глубже, – чтоб на тебя похожа… и сына…

Яна крепко спала. А Мартин смотрел в потолок. В темноте его глаза казались огромными черными безднами, в которых утонул бы свет.

– Люблю тебя, Янка. Прости меня, – тихо сказал он, целуя ее в висок.