А ты не такой?

Глава 21.

Утро рабочего дня почти всегда одинаковое. Но сегодня Яна проснулась почему-то раньше обычного. Ей казалось, что Мартина рядом нет, и она вообще неизвестно, где и с кем. Под ухом ровно билось чье-то сердце. «Почему такое странное ощущение, что я не в его квартире? Какой-то дурацкий сон».

Она попыталась всмотреться в окружающие ее предметы, но на улице было еще темно, и свет в комнате выключен. Ей стало страшно. Попыталась отодвинуться от человека, который ее обнимал, на чьей груди она спала, но мужские руки властно прижали к себе.

– Ты почему не спишь? – хрипловатый от сна голос Мартина погасил ее панику. – Приснилось что-то?

Он легко повернулся к ней лицом, обнял второй рукой и начал успокаивающе поглаживать по волосам, шее, спине.

– Я что-то испугалась. Не могла понять, где я нахожусь. И кот по мне не прыгает. Вот я и растерялась.

– Он спит в своем домике, – прижимая Янку все сильнее к себе, прошептал Мартин. – Я вставал ночью, проверял его. Он даже похрапывает.

– Ты это придумал только сейчас.

– Нет, я никогда не вру. Могу не сказать правду, но врать не буду.

Янка уже чувствовала его возбуждение, упирающееся ей в живот, и от осознания того, как она на него действует, что-то внутри словно вспыхнуло. Стало горячо, и эти огненные лучи мгновенно зажгли все тело.

– Мартин…

– Что? Что, как ты хочешь?

– Так, как хочешь ты.

Этот ее легкий полушепот, едва ощутимое дыхание, коснувшееся плеча – словно полет с обрыва, раскинув руки.

Мартин повернул ее на спину, взял с тумбочки «блестяшку», быстро вскрыл, раскатал по всей длине и устроился между ног Яны, стоя на локтях.

За окном светало, и в полумраке комнаты было видно, как блестят ее глаза, приоткрыт рот, как она облизывает губы. Совсем без прелюдии было непривычно, но страсть захватила полностью, мозг отключился. Все, на что хватило Мартина, это сказать:

– Держись…

Его резкое движение вперед – Янка задохнулась от наполненности сразу и до упора, она обняла Мартина за плечи, цепляясь за него, как за свое спасение. Его длинные волосы, связанные в косы, съехали вперед. Он замер лишь на долю секунды и повторил толчок, проникая еще глубже. Почти одновременный стон сорвался с их губ.

Яна обхватила его ногами, притягивая ближе к себе и тоже задавая ритм его ускоряющимся движениям.

Всполохи разноцветных огней пошли перед глазами, тело судорожно дернулось на очередное, теперь уже плавное проникновение Мартина, и пошла легкая рябь, переходящая постепенно в шторм, уносящий куда-то за грань реальности.

Яна чувствовала, как тело напряглось в ожидании и диком предвкушении удовольствия… Ее внутренние мышцы так сильно сокращались, что Мартин держался из последних сил, и только, когда она провела ему по спине ногтями, выгнулась и протяжно застонала, отпустил тормоза и кончил, содрогаясь в немом крике…

Постепенно успокаивалось дыхание, прохладный воздух освежал разгоряченные тела. Мартин все еще оставался на локтях и на одном колене, боясь раздавить Яну. Она гладила его по спине, плечам, целовала в висок, скулу, шептала:

– Как хорошо… Все время боюсь, что это – затянувшийся сон, и вот сейчас я проснусь, а тебя нет рядом. Не хочу просыпаться!

– Это не сон, я здесь и никуда не уйду. Вот он я, ты же чувствуешь меня? Никуда тебя не отпущу, никому не отдам.

Каждое свое слово он отпечатывал губами на ее плечах, шее…

– Пора вставать, – сказала со вздохом Яна. – Иначе на нас будет совершено нападение.

– Иди первая, я потом…

Она соскочила с кровати, схватив попутно его футболку и одеваясь. Обернулась к Мартину и сказала, как бы поясняя свое стеснение:

– Мимо замка Дракулы идти, зачем его смущать? Ноги-то он уже драл, а вот остальное надо все же поберечь.

Яна ушла, а Мартин лежал и думал, как бы ему хотелось сказать ей о своей любви, о том, что он хочет семью – свою, с малышом, а может и не с одним. Но он не знал, как к этому отнесется Яна, и потому выжидал. «А чего я жду? Через месяц ехать уже. Надо поговорить…»

На работы приехали вовремя. И снова зашли, каждый сам по себе: сначала Яна, а через пять минут Мартин в своем «образе».

Когда она проходила вахту, обратила внимание на охрану – Илья был сосредоточен и серьезен, словно стоял перед каким-то важным выбором. Янка поздоровалась с ним, он, едва улыбнувшись, ответил ей и кивнул головой. А Федор выглядел непривычно суровым и в то же время холодно-отстраненным. Он по всей форме поздоровался с ней, назвав по имени-отчеству, чем сразил Яну наповал.

– Федь, у тебя все нормально? – встревоженно спросила она.

Все-таки почти семь лет знакомы, и он не самый противный сплетник в этом чудном мужском коллективе. Поэтому Яна и посчитала возможным задать ему такой вопрос.

– Да, все хорошо. А почему спрашиваешь?

– Ты очень серьезен. И печален.

– Нет, Яна, все нормально.

– Да? Ну, ладно.

Она пошла на лестницу, переключая свои мысли на работу. В сумке ожил телефон, Яна нервно хмыкнула, заранее зная, кто и зачем звонит.

– Да, мам, привет. Все хорошо. Отлично даже. Нет, не ссоримся. Что? – она закатила глаза. – Нет, не сделал предложение. Ты вчера только спрашивала об этом… Каждый день будешь спрашивать? Вот, мам, ты даешь! Хорошо, что предупредила. Я хоть теперь буду готова к твоим вопросам. Ага, пока.

Она покачала головой, понимая, что каждое утро будет начинаться с одного и того же.

Мартин, не спеша прошел пропускной контроль, глядя из-за волос на Илью. «Интересно, дала Марина шанс поработать с его идеей? Что-то сильно сомневаюсь, судя по сосредоточенному лицу Тигра».

На Федора он вообще не обратил внимания – как мимо изваяния прошел.

Впереди снова длинный день, но вечером нет тренировки. «Можно куда-нибудь выбраться… или нет». Улыбаясь самому себе, завесившись волосами, Мартин протопал в свой кабинет-серверную.

Настя поднималась по лестнице и через стекло видела Федю, который неотрывно смотрел на нее. Взгляд был почти черный, тяжелый. Она чуть замедлила ход, пропуская коллег из другой службы, и приблизилась к контрольному пункту. Достала пропуск, приложила его для считывания и, дождавшись зеленого сигнала, прошла через вертушку.

Когда она поравнялась с Федором, словно лампочка внутри вспыхнула, как это бывает, когда проходишь какой-нибудь дурацкий контроль. А стоило отойти от него, и лампочка погасла.

– Здравствуйте, – ровно сказала она, ни на кого не смотря.

– Здравствуй, – отозвался Федор.

– Привет, – не глядя на нее, сказал Илья.

Настя пошла на лестницу, затылком чувствуя взгляд Феди. И что самое странное, ровно такую же реакцию ощутил и он в своем теле – яркая лампочка ослепила белым светом и выключилась, как только Настя ушла.

Федор выдохнул, посмотрел на Илью – не заметил ли тот чего-то необычного. Но нет, Илья был чем-то сильно озадачен и не реагировал вообще ни на кого.

В кабинете плановиков, как всегда, было весело и шумно: обсуждали сериалы, детей, мужей, парней.

– Настя, а ты что помалкиваешь? – спросила одна из женщин. – Дал Федя какую-нибудь реакцию на твою поездку?

– Нет, никак не отреагировал, – покачала та головой. – Пустое все.

– Ну, ничего, сейчас быстренько найдешь себе другой предмет обожания.

Настя удивленно воззрилась на говорившую и уже отвернувшуюся коллегу. «Меня все такой воспринимают? Легкомысленной? Вертихвосткой? Непостоянной в своих симпатиях? А чему удивляться, если мне все время кто-то нравится. Вернее, нравился. А теперь?»

Она автоматически включила компьютер, долго смотрела в монитор, забыв, что надо ввести пароль. Все это время за ней сбоку наблюдала Яна, и она была абсолютно уверена, что Настя чем-то расстроена. Решила в обеденный перерыв с ней поговорить.

Но человек предполагает, а Бог располагает: перед обедом Яну вызвали к новому заму, и она там пробыла вместе с Ираидой два часа, пропустив свой законный перерыв. Правда, общение с руководством оказалось конструктивным, и Янке не так обидно было за потраченное время.

Настя по-прежнему работала, не отвлекаясь ни на какие разговоры вокруг. Нет, она шутила, смеялась, даже выслушала какие-то очередные сплетни, но глаза при этом оставались без тени улыбки. Яна все больше волновалась за самую младшую коллегу. Дождавшись момента, когда Настя вышла из кабинета, Яна последовала за ней.

– Настя, у тебя все-таки что-то случилось?

– Нет, все нормально. Просто настроения нет. Надеялась, что получится что-то с Федей, но ему до меня нет дела. Так, неприятно чуть-чуть.

Яна поняла, что правду не узнает, и оставила девушку в покое. Однако решила понаблюдать по возможности за этой парочкой.

В конце рабочего дня ничего не изменилось: Настя спокойно прошла через вахту, попрощалась с охраной и ушла. Но опять, поравнявшись с Федором, испытала внутри это непонятное свечение. «У кого бабочки порхают, а у меня, наверное, электрический скат завелся» – отдышавшись, подумала Настя.

Сам «владелец ската» стоял таким же столбом, как и утром, со своей лампой накаливания внутри.

Мартин и Яна по дороге домой обсудили ее визит к новому заму.

Потом решили все-таки никуда не заезжать, а прямиком домой. Там их уже поджидал злодейский кот, вечно голодный и готовый наброситься, не понятно за что.

– А как прошел твой день? – спросила Яна, пока кормила котенка.

– Как обычно: «Компьютер сам что-то сделал, и у меня все пропало!» или «Сделай его потише, он сильно гудит!» Ты и сама все знаешь. Но мне с железками легче, чем с людьми.

– Мне иногда тоже, – согласно кивнула она. – Что будем есть?

– А что тут думать? Разогреем, сделаем салатик, и хватит. Через неделю бой – нельзя разъедаться. А тебе, как Дюймовочке, надо ползернышка.

Мартин прошел на кухню, к холодильнику. Под его чутким руководством Яна привыкала к новой обстановке и технике.

Вместе быстро накрыли ужин. Кит уже сидел за столом и украдкой пытался стянуть хоть что-нибудь: салфетку, кусочек хлеба, веточку укропа. Ну, хотя бы вилку сбросить! Мартин отбирал у него все предметы, не говоря ни слова. «Окопная война» продолжалась в течение всего ужина, и, похоже, очень нравилась котенку.

– Яна, хотел тебя спросить, – начал Мартин, – как ты относишься к детям?

У нее округлились глаза. Она отложила приборы.

– Хорошо отношусь. А как еще к ним можно относиться?

– Я не так задал вопрос. Ты бы хотела стать мамой?

Она замерла на короткий миг, но за это время события девятилетней давности пронеслись перед глазами: адская боль потери снова полоснула по живому, как будто и не прошло столько времени. «Кто же был у меня тогда? Мальчик или девочка? Почему-то кажется, что мальчик…»

Мартин заметил, что Яна задумалась, но отнес это к серьезности заданного вопроса. Он спокойно ждал ответа.

– Конечно, я хочу стать мамой, – наконец, заговорила Яна. – А почему ты спрашиваешь?

– Для меня это важно. Если кто-то из нас окажется не способным «сделать» ребенка, что тогда? Например, я. Ты бросишь меня?

Она помолчала, разглядывая мужчину, сидящего напротив нее.

– Мартин, ты просто так спрашиваешь? Все-таки тема серьезная, и не хочется всех этих «если бы, да кабы». Я ведь то же самое могу у тебя спросить.

– А я отвечу: мне все равно, можешь ты забеременеть или нет. Я люблю тебя… – он осекся. – Вот, сказал…

Глаза в глаза – боясь спугнуть птицу счастья, которая каким-то образом все же нашла к ней дорогу, Янка сказала:

– Я люблю тебя, Мартин, очень люблю. Мне все равно, сможешь ты это сделать или нет.

Он заметно выдохнул. Встал, подошел к ней и потянул за руку на себя. Яна прижалась к нему, вдыхая уже родной аромат любимого мужчины. Они обнимались, стоя посреди кухни, а Кит, не понимая важности момента, все-таки стащил со стола веточку укропа. И теперь упорно пытался прижать растопыренные соцветия к полу – не получалось. Своей возней он вернул Яну и Мартина из мира фантазий. Не выпуская девушку из рук, положив подбородок ей на макушку, он тихо сказал:

– Я, с вероятностью в девяносто девять и девять десятых процента, не могу иметь детей.

И сразу же почувствовал, как Янка прижалась к нему еще теснее, словно боялась, что его отнимут у нее.

– Понимаешь, в этом деле, которым я занимаюсь много лет, есть такие травмы…

– Стоп! Не надо мне об этом говорить. Я и так каждый раз трясусь, как осиновый лист, когда у тебя бой.

– Почему?

– Да вот потому! Сколько случаев, когда удар приводил к летальному исходу? Не говори мне больше ни слова. Это все равно ничего не изменит, – шептала она ему куда-то в грудь, – ни-че-го! Захотим, возьмем в детском доме. Сейчас так много малышей, которым нужна семья!

Она не стала уточнять никакие моменты. Какая разница? Зачем бередить душу? Но ее волновал другой момент.

– А зачем мы тогда предохраняемся?

– Яна! – он с укоризной посмотрел ей в глаза. – Безопасный секс не только из-за возможности «залететь», а из-за вероятности заразиться. Поэтому я еще ни разу не занимался этим без резинок. Вот завтра будут готовы анализы, я тебе предоставлю справку, что я здоров, и тогдаааа…

Она сделала удивленно-глупые глаза и поморгала ресницами.

– Так я у тебя не первая? – обиженным голосом пропищала она, изображая «пустышку».

Он, еле сдерживаясь от смеха, все-таки покачал головой из стороны в сторону.

– И даже не вторая. Я, собственно, не был монахом никогда.

Разговор из шутливого снова переходил в серьезный. А Яна не хотела ничего знать про девушку в леопардовом платье.

– Все, что было до меня, пусть останется в прошлом. Есть только сейчас и потом. Остальное неважно… Между прочим, мог бы и соврать хоть разочек.

– Да ты что?! Соврать? А разве так можно?

– Ради дела можно. Только не надо, чтобы это переходило в привычку.

– Так-так-так… Хорошо. Только вот еще, что. Про это не знает никто, кроме Марата. Да и он – в силу того, что видит все мои анализы. Поэтому в разговоре с родителями держи ухо востро.

– Ох, я и так-то волнуюсь, не пугай меня еще больше.

– Зря волнуешься. Я уже предупредил, что приеду не один. Так что, к субботе у них шок пройдет – все-таки старший сын впервые кого-то приводит в дом.

– А! Так все-таки я первая?

Яна хотела сгладить тяжелый осадок после разговора о детях, поэтому придумывала всякую ерунду. Комок в горле никак не проталкивался. Но она пыталась найти и в этом что-то хорошее: «Кто знает? Может, я опять не смогла бы выносить? Или вообще забеременеть? Все, что ни делается, все к лучшему».

– Ян… И еще.

Она подняла на него взгляд, полный тревоги.

– Я не просила добавки. Но, видимо, и не надо, ты все равно приготовил мне сюрприз, который мне вряд ли понравится. Да?

– Знаешь, он и мне уже не нравится. Но я начал этим заниматься давно, полгода назад согласовал все сроки с родней, и вот…

– Не пугай меня.

– В конце апреля я еду к отцу. Почти на полтора месяца.

Мартин смотрел на Янку и не мог понять ее реакцию: она не ахнула, не вздрогнула. Будто застыла.

– Ну, скажи что-нибудь, Яна!

– Я рада за тебя, – она улыбалась открыто, без тени сомнения. – Ты молодец! Я же тебе тогда еще, после корпоратива сказала, что надо обязательно поехать! Это же твой родной папа.

Она положила голову ему на грудь, слушая, как колотится его сердце. Янка зажмурила глаза, чтобы не дать вырваться ни одной слезинке. «Какая долгая разлука! Но это необходимо. Ему, в первую очередь».

А у Мартина были свои мысли: «Правильно все-таки сделал – теперь вторая новость отвлекла ее от первой. Не будет переживать по этому поводу, потому что остался всего лишь месяц до отъезда».

Она почувствовала его руку на своих волосах: гладил, перебирал, потом поцеловал в макушку.

– Ты обиделась?

Янка тут же посмотрела на него, встала на цыпочки и чмокнула его в нос, но Мартин не улыбнулся.

– А у тебя сломалась волшебная кнопка, – целуя его уже в губы, прошептала она. – Или она у тебя в другом месте?.. Я не обиделась, даже не думай об этом. Просто неожиданно. Но у нас еще месяц впереди! Месяц!

– Вот! Месяц! Это так мало!

Он подхватил ее на руки и понес в спальню…

Кот, измученный непослушной веточкой укропа, только проводил их взглядом и продолжил воспитательную работу.

Этот вечер все провели по-разному.

Марат оставался верным выбранному им стилю жизни: тренировки, доводящие до физического изматывания, работа с документами, возвращение домой, беседа с Дусей и, наконец-то, сон. Он забывал поесть или вовсе не хотел. Единственное, о чем он боялся думать – как быть, если «его Яна» не придет во сне? Пока же он получал желаемое. И с каждым ночным видением он становился все смелее.

Он не торопил события, хотел насладиться каждым ее прикосновением, вздохом, стоном. Ему не казалось странным, что он обнимает и целует призрачную девушку. Не имеет значения! Он ее чувствует – вот что важно.

Под его губами дрожало дыхание в ее горле. Длинная шея, скулы, рот – он все исследовал своим языком. Пальцы ласкали, пощипывали, тянули…, и она стремилась за его руками. Целовала, обводила языком его пухлые губы, смеялась тихо, когда кололась об его щетину. Ее рука, наигравшись с его чувствительным телом, спускалась ниже и ниже, слегка проводя по узкой полоске волос – от пупка и ниже. Когда уже горело все тело, и пересохшие губы шептали ее имя, Марат проснулся, задыхаясь и хрипя. Он даже потрогал рукой постель рядом с собой в полной уверенности, что она теплая от тела девушки, только что ласкавшей его. Но нет – простыня была холодная…

Илья лежал на полу в своей съемной квартире, пытаясь расслабить затекшие за день мышцы, хоть немного их растянуть. Боль была постоянная, тянущая, она расшатывала его самообладание. Он иногда чувствовал, как эмоции застилают разум и рвутся наружу, сметая все на своем пути. Как пружина, которую очень долго сдавливали и в самый неожиданный момент отпустили.

Предложение Марины сверлило мозг заманчивыми перспективами. Но он прекрасно знал, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. «Почему она это делает? Кто я ей? Просто так – помочь бывшему бойцу? Потому что сама знает, что такое травмы? А выбора-то у меня и нет. Иначе на всю оставшуюся жизнь – инвалид. И дальше будет только хуже. Ну, чего я торможу? Боюсь, что ли? Кого? Марину? Ага, она кинется на меня и изнасилует… Было бы неплохо, между прочим. У нее такая грудь!.. Интересно, а в теле только мышцы, или есть и мягкие места? О чем я думаю!»

Эта круговерть мыслей привела к тому, что мужской интерес озаботился и решил поднять голову…

Илья, постанывая, перевернулся на живот. И хоть спине стало легче, лежать так было очень неудобно. «Если мое тело так реагирует на мысли о Марине, то что будет при нахождении бок о бок? Да… Надо еще подумать».

Он уже знал, что согласится, и даже хотел этого, но с упорством барана продолжал доказывать себе, что его загоняют в очередную ловушку, которых в его жизни было много. Так много, что он не доверял никому, искал везде двойное дно, подвох и подставу. А до воскресенья оставалось еще два дня…

Марина, невольная мучительница Ильи, сама глотала слезы, разминая прооперированную ногу. Шрам над пяткой был ужасен, нога отекала, часть стопы не ощущалась вообще. «Я урод! Хромой урод! Тьфу, черт, а больно-то как! Хорошо, что никто не видит. Стыдоба – Маринка плачет. Как же больно! И еще – я урод, урод, урод, хромой на обе ноги».

Ей хотелось выть от злости – на себя, только на себя. Столько времени потеряно из-за какого-то упрямства, попыток быть на кого-то похожей. «Правильно Яна сказала, надо оставаться собой. Нельзя жить чужой жизнью. А теперь вот опять все начинать сначала».

Ее мысли, вроде бы и о боли, на самом деле сводились к тому, что она такая никому не нужна. Кроме семьи, конечно. Но сколько они с ней еще будут возиться. Братья и так не ведали свободы, занимаясь ее проблемами. Хорошо хоть Мартин нашел Яну, а Марат? Только в последнее время перестал таскаться со своими телочками, и то хорошо. А то ни имен не запомнишь, ни внешности: как конвейер.

Пальцы рук устали массировать ногу, и не очень это было удобно. Видно, никакого толку от нее самой для себя нет. Нужен человек, который будет это делать. Но Марина настолько устала от боли и слез, что не пыталась удержать свое сознание. Она просто уснула…

А кто-то сидел в кафе, не в ресторане или баре, а в обычном кафе, и бездумно смотрел по сторонам, выпивая третью чашку остывшего кофе. Мыслями Федор был где-то далеко, в юности, постепенно перебираясь к дням сегодняшним. Что-то он не так делал в своей жизни, чем-то мог гордиться. Но вот о своем личном сказать мог очень мало: влюблялся, разочаровывался или быстро остывал, расставался. Сейчас он уже и не сумел бы вспомнить, когда в последний раз его посещало то самое светлое и наивное чувство. И вроде бы оно вдруг начало просыпаться к Насте, но потом все полетело, как ком с горы. Девственница… У него такой еще ни разу не было. Естественно, что для него это – ответственность. И захотелось отступить, подумать, но она поперла танком – хочу, и все тут. Глупая мошка! Хотела отдать ему то, что берегла для своего единственного. Чем он это заслужил? Или она его полюбила? Нет, конечно. Какая любовь?! Просто желание избалованной девчонки. Жениться? Без любви, на голом сексе? Дурочка…

Правильно ли сделал, так жестко ее осадив? А кто-то бы сейчас покрутил у виска и сказал, что он играл с ней в детские игры – «разве это жестко?»

Да… Злость схлынула, и теперь что-то грызло его изнутри. Нет, не совесть и не жалость к Насте.

Это – то самое светлое и наивное чувство, тихонько утирая слезы, просило: «Не убивай меня»…

Света была дома одна. Ян еще не вернулся с работы. Рука так и тянулась к телефону позвонить дочери. И она уже начала набирать номер, как вдруг поступил входящий звонок.

«Вот только тебя мне сейчас и не хватало, кикимора … ой, Янка! Твои ведь словечки!»

– Да, Вера, здравствуй.

– Доброго вечерочка, Светочка. А ты знаешь, что твоя Янка уж третий день домой не является? Как эта образина волосатая ее увезла…

– Вера, послушай, пожалуйста. Яна там больше не живет. Не утруждай себя, дорогая, побереги зрение («Я сейчас взорвусь и вставлю пистонов этой крысе!»). Яночка переехала.

– А я тебе про что говорю? Как ты допустила-то, чтобы твое перезрелое дитя не записано с кем-то жило? А вдруг облапошит, обрюхатит? Позору-то!

Света вздохнула, пытаясь все-таки не скатиться до ссоры с пожилой врушкой.

– Вера, ты уж, милая, не переживай так сильно. Здоровье-то оно не вечное. А ты уж извелась – волнуешься за всех. А обрюхатит… так и хорошо! Мы с Яном только рады будем! Пора уж, пора внуков нянчить.

– Что???

– Да, Верочка, я вот думаю, что надо качели на дачу поставить, да побольше – кто знает, сколько внуков у меня будет?

– А? … А Ян Андреевич? Того же мнения?

– Конечно! Так что, спасибо тебе за заботу о моей дочери и семье. О! А вот и Ян пришел. Может, хочешь с ним поговорить?

– Нет-нет! До свидания, Света! Но учти…

– До свидания.

Света отключила телефон, сжимая его так, что ладонь стало больно.

– Вот же грымза старая! Может, хоть теперь отстанет?

Все еще злясь на соседку, Света прошла в спальню, проверила; потом в большую комнату – и там все хорошо. Вот теперь можно позвонить мужу.

– Ян, ты когда дома будешь? А пораньше? Очень надо! Полчаса? Хорошо, жду.

Света взволнованно вздохнула… «Зачем я это затеяла? На Янку глядя, на ее влюбленные глаза? Но ведь нам-то уже… Отступать поздно. Эх, ма! Старая кулёма!»

Оно посмотрела на себя в зеркало: как всегда, элегантно. Не хотелось, чтобы Ян раньше времени что-то понял. Поэтому и не стала менять свой обычный вид. Света погрузилась в воспоминания молодости, создание семьи, рождение дочери. И всегда в ее мыслях был только он – Ян, самый лучший мужчина на земле…

В двери завозился ключ, и этот звук позвал Свету из прошлого. Она вышла в коридор: муж с тревогой смотрел на нее.

– Что случилось? Почему такая спешка? Яна?

– Какая спешка? Уже восемь вечера. На улице стемнело, а у меня планы. И с Яной все нормально.

Он стоял в коридоре, глядя на жену прищуренными глазами.

– Планы, говоришь? Это интересно. Очень интересно.

– Жду тебя в большой комнате, – сказала Света и ушла.

Удивлению Яна не было предела. Он сходил в ванную комнату – после целого дня на предприятии душ был спасением, потом переоделся в домашнюю одежду и пошел к Светлане.

В полумраке комнаты он увидел накрытый на две персоны стол: свечи, вино, красивая посуда…

– Света, ты решила мне сообщить пренеприятное известие? Но сначала накормить?

– Садись. Я решила устроить нам свидание. РомантИк, как говорит молодежь

– О! Я готов.

Ужин при свечах, воспоминания, смех, улыбки, какие-то намеки… Света видела, как у мужа горят глаза. А ведь вместе почти тридцать лет! Она встала из-за стола, взяла его за руку и потянула за собой. Ян был в недоумении, но и в предвкушении.

В спальне она отпустила его руку, подошла совсем близко и прошептала:

– Я завяжу тебе глаза лентой, и ты будешь держаться за изголовье кровати, пока я не разрешу тебе отпустить руки. Согласен?

– То есть, тебе весь контроль и вся власть?

– Да… – ее шепот поторопил Яна принять верное решение.

– Согласен… На время… Потом заберу назад и…