Ад на земле (СИ)

Почему я пялюсь на него?

Я оторвала взгляд от его скрещенных рук и сосредоточилась на глазах, в которых тонули звезды:

− Что любопытно?

Его губы дрогнули в усмешке:

− Еще никто не называл меня загадочным незнакомцем.

Меня окатила волна жара, но я быстро с ней справилась.

− А как называли?

− Ты спрашиваешь о моем имени?

− Да, я ведь должна знать, кто стоит в моей комнате в одиннадцать вечера.

− Меня зовут Экейн.

− И все? – изумилась я. Это фамилия или имя?

− Рэн Экейн.

− Что ж, ясно, – пробормотала я, пробуя имя на вкус. – Рэн Экейн…

Ему подходит это имя.

Я задержала взгляд на его всклоченных волосах, напоминая:

− Ты пришел, чтобы меня предупредить.

− Да, – согласился он, но продолжать не спешил. Я ждала, пока он заговорит, мучаясь в нетерпении. Этот парень очень странный. Вместо того чтобы сразу все выложить, он медленно прошелся по моей комнате, и я мысленно поблагодарила маму за то, что она приучила меня убирать ровно по средам и пятницам. А сегодня как раз четверг. Рэн Экейн остановился у моего письменного стола, где я хранила музыкальные диски и прочие вещи. Изящные пальцы прошлись по стопке бумаг. Он вскинул голову и стал разглядывать коллаж над столом, где висели награды за победы в школьных соревнованиях и олимпиадах.

− Ты умная, – сделал вывод Рэн, и обернулся, как будто ждал, что я кивну. Я не кивнула, и он повторил: – Ты умная.

− Не знаю. Да. И что с того? – я нервозно поерзала на постели, хмурясь.

В чем собственно дело? Какая ему разница, умная я или глупая? А что, если он из суперсекретной организации, и хочет, чтобы я встала на сторону добра и спасала людей?

− Ничего, − он разбил мои мечты и продолжил прохаживаться по комнате. Мне нравилось, как уверенно он себя чувствует. И хорошо здесь смотрится. И хорошо бы смотрелся в роли моего бойфренда.

Я совсем некстати вспомнила слова матери о любви: «Ты станешь думать совершенно по-другому, когда встретишь этого парня».

− Так… − я почувствовала себя неуверенно, что со мной впервые. Неуклюже выбралась из постели и громче спросила: – Что ты хотел мне сказать? Это что-то важное?

− Да. Это очень важно. – Рэн остановился у зеркала и удивленно посмотрел сам на себя. Нет, не может быть, чтобы он никогда не видел себя в отражении.

– Не общайся с Адамом.

Он сказал это так внезапно, что я даже не поняла. Но когда смысл слов наконец-то дошел до мозга, я в шоке открыла рот.

Про Адама я не говорила никому кроме Авы. Ведь мама с папой и Кэмерон отреагировали на моего воображаемого друга не очень хорошо. Аве же было восемь лет, и она заявила, что хочет за него замуж.

Рэн отвернулся от зеркала и посмотрел на меня в упор.

− Прекрати, Аура. Откажись от него.

Мое сердце пустилось галопом, кровь прилила к голове так стремительно, что, кажется, вспыхнули уши.

− Кто ты?

− Ты не захочешь знать, – уверенно произнес парень. Я следила за его губами, когда он говорил это. – Я не хочу пугать тебя, Аура.

− По-твоему сейчас ты меня не пугаешь? Секунду назад ты заявил, что знаешь о моем воображаемом друге!

− Он не твой воображаемый друг, – отрезал Рэн. − И он не друг. Адам Росс – Падший. Он демон, желающий совратить твою душу.

Несколько невыносимо долгих секунд я сдерживала в груди воздух, но потом не сдержалась и фыркнула.

Ну и бред.

Если бы я не знала, что Кэмерон не способен на такие розыгрыши, решила бы что это его рук дело. Хотя кто знает, чем братец занимается в общежитии и как сильно его испортили.

− Ты спятил, – констатировала я, все еще посмеиваясь. – Кто ты? Ты друг Стивена? – я щелкнула пальцами, меня осенило. – Ты друг Майколсона.

– Это не шутка, − настаивал парень. Умора просто. – Адам Росс хочет совратить твою душу.

Я целых пять секунд смотрела на парня, который притворялся будто бы мой воображаемый друг хочет совратить мою душу, потом не выдержала, вскочила на ноги и двинулась к трюмо. Рэн скрестил руки на груди и склонил голову набок, наблюдая за мной.

− Что ты делаешь?

− Проверяю где тут скрытая камера, – ответила я, пытаясь просочиться за трюмо, но пространство между стеной и мебелью было маленьким. Я склонилась, и напрягая мышцы рук, попыталась сдвинуть трюмо с места.

− Этот дурак… − я чуть не подавилась воздухом. – Томми Майколсон никогда бы… − я ухватилась пальцами за уголки и потянула сильнее. Мебель сдвинулась. – Никогда бы не пропустил такого позора. – Я присела на корточки, уставившись в боковую панель трюмо. – Представляю, что будет после каникул. Или завтра, когда он выложит видео на ютуб.

− Здесь нет камер, – сказал Рэн, стоя позади меня. Его колени едва не касались моей спины, а в голосе послышался проблеск любопытства.

− Ага, – поддакнула я, пошарив рукой в глубине тумбы. – А как ты в зеркале-то очутился? Ты ведь не призрак? Конечно, я могла бы в это поверить, вот только ты странно себя ведешь для призрака. И, конечно, я видела всяких странных людей, но никогда не видела призраков. Так кто ты? И откуда ты знаешь про Адама?

− Я мойра.

Я рассмеялась и обессилено опустила голову на грудь. Вот уж. Это он признался, что он мойра, а я чувствую себя по-дурацки. Стою тут за трюмо и пытаюсь найти камеру.

− Разве это не старые бабульки в лохмотьях? – уточнила я. Надо же. Теперь мне действительно становится жаль этого славного парня. Надо будет Томми Майколсону преподать еще один урок.

− Я похож на бабушку в лохмотьях?

Я резко обернулась, но не потому, что хотела оценить Рэна и проверить, похож ли он на бабушку, а потому что в его голосе проскользнула скрытая угроза. Я затаила дыхание, скользнув по его штанам, животу, груди.

Прекрати пялиться, Аура.

− Мне так не кажется, − сказал он, криво усмехнувшись. Разумеется, он знает, насколько привлекателен.

Мойра, тоже мне.

Я сглотнула.

Рэн больше не вызывал у меня ни смеха, ни желания язвить. Неожиданно я ощутила себя в компании парня, хотя еще никогда не задумывалась с кем общаюсь. Теперь я подумала о том, что он действительно парень, причем не просто какой-то, а очень привлекательный, и я стою за трюмо. Пытаюсь найти скрытую камеру, одновременно расспрашивая о своем воображаемом друге.

− Кто ты? – Мой голос дрогнул, а щеки вспыхнули огнем, будто я долго-долго терла их ладонями.

− Я уже сказал. – Рэн Экейн вышел на середину комнаты, и я уже было подумала, что он раскинет руки и обернется вокруг своей оси, но спустя секунду поняла, что он просто позволяет мне выбраться из-за трюмо. Я встала на ноги, нервно уточнив:

− Ты ведь не думаешь, что я поверю? Поверю, что ты – Мойра?

− Почему нет?

Он намекает на то, что я видела немало странностей, и это так.

Говорят, что странные вещи и всякие чудеса случаются со всеми людьми, и может быть это правда, вот только со мной все гораздо, гораздо хуже.

Я была в библиотеке, когда это случилось. Сидела над книгами, делая доклад для миссис Кэндис, все время встревоженно оглядываясь на мрачный угол среди стеллажей, где скопился мрак. Я знала: если внезапно лампы в библиотеке погаснут я умру, потому что не смогу выжить в темноте. Но лампы не гасли, свет не мигал, а тени тем не менее подползли ближе. Почему-то представилось, как из угла выползают всяческие твари, и пытаются меня сожрать.

Мое сердце заколотилось, и я поднялась на ноги, собираясь покинуть библиотеку, но, когда обернулась, врезалась в кого-то, кто стоял прямо позади. Сердце ухнуло вниз, но тут же вернулось на место, когда Адам взял меня за плечи.

− Все хорошо, Аура.

− Адам, эта тень движется! – воскликнула я, хватая его за свитер. Адам всегда был преимущественно в светлой одежде: светлые штаны, ботинки и свитер, и почему-то этим внушал доверие. Вот и сейчас он положил руку на мое плечо, обернул лицом к тени и прошептал в макушку:

− Аура, ты не должна бояться теней, они – друзья.

− Тени друзья? – спросила я, с беспокойством оглядываясь на Адама. Его лицо оставалось доброжелательным и милым, что меня успокоило. Сердцебиение вернулось к нормальному ритму.

− Не бойся темноты, Аура, − упрашивал он, − в ней нет ничего страшного. Наоборот – темнота чарующа и волшебна. Во тьме рождается свет. Ты боишься его?

− Нет, – пробормотала я, ощущая неуверенность.

− Правильно, – подбодрил Адам, все еще обнимая меня за плечи. – Свет родился из тьмы. Считаешь, что тьма может быть опасной, если она производит такой теплый, нежный свет?

− Нет.

− Правильно, Аура, − повторил Адам, проводя ладонями по моим предплечьям вверх и вниз. Я немигающим взглядом уставилась на ползущую по полу тень. – Тьма не таит опасности. И тени тоже. Они – друзья.

Адам завлекал своим голосом, и вот я не успела и глазом моргнуть, как обернулась и сделала шаг к теням. Они разрастались и тянули ко мне клешни, подбирались к коленям и хотели ухватиться за лодыжки. Но… раз еще ничего плохого не произошло, значит мне нечего бояться?..

Дверь в библиотеку распахнулась и вошел Кэмерон. Лишь когда он появился, я поняла насколько страшно мне было, и какую силу надо мной имел этот страх. Я просто стояла посреди читательского зала в полной темноте, не шевелясь и не дыша. Тогда Кэмерон спросил хорошо ли я себя чувствую, и я ответила да. Это было несколько лет назад. С тех пор я старалась держать дистанцию с Адамом. Я боялась, что он вновь станет говорить о том, что тени − не то, чего я должна бояться.

Я с вызовом посмотрела на Рэна Экейна, удивленного почему я не верю, что он мойра.

− Может потому, что ты выпрыгнул ко мне из зеркала?

− Я не выпрыгнул из зеркала, – возразил Рэн, я же скрестила руки на груди.

− Итак, ты мойра. Мойра мужчина. А я королева эльфов, и ты пришел отправить меня на мою родную планету. – Я не хотела грубить, но воспоминания больно ударили меня в грудь и мне захотелось обидеть кого-нибудь еще. Рэн, кажется, не расстроился. Это и к лучшему, потому что едва я договорила, тут же пожалела сказанном.

Он смотрел на меня в упор целую минуту, от чего я почувствовала себя неуверенно. Опустила руки вдоль тела и сжала ладони в кулаки. Вновь разжала и опять сжала.

− Что? – спросила наконец, не выдержав взгляда.

− Ты не королева эльфов, − внезапно ответил он. – Ты дочь самой темной на свете силы, которая пытается уничтожить свет. Потому Адам сказал не бояться Теней.

− Ты чокнутый, – констатировала я, отступая к кровати. Хотелось, как в детстве забраться под одеяло и сделать вид, что происходящее нереально.

− Ты хочешь меня выслушать, – убедительно произнес Рэн, подступая ко мне. Мое сердце тревожно забилось. – Ты хочешь слушать, но боишься, что правда ранит. Боишься, что сможешь поверить. Но неужели я говорю вещи страшнее тех, которые говорил Адам? Не бояться теней, принять Тьму − этому он учит тебя, верно?

Откуда он знает?

− Я знаю Адама уже много лет, – попыталась я возмутиться, но голос был слабым. Рэн словно забрал из меня всю уверенность в происходящем.

− Ты уверена? – Он подступил ближе. Лицо выражало такое неодобрение, что я ощутила себя маленькой девочкой, которая совершает ошибку за ошибкой. − Ты уверена, что знаешь его? – спросил он, но тут же с нажимом ответил на свой вопрос: − Ты не знаешь его, Аура. Адам – Падший. Он продал душу Дьяволу, чтобы стать как они и заманить тебя на их сторону. Адам прав лишь в одном: мир был создан из Тьмы. Из нее родился Свет, чтобы уравновесить ее. Если Падшие заманят тебя на их сторону, наступит Ад!

− Я ни на чьей стороне! – вырвалось у меня. Я обхватила себя руками, чувствуя незащищенность от холода, пробирающегося по ногам. Пальцы впились в кожу, покрывшуюся мурашками.

− Но ты должна выбрать ее, − Рэн с сожалением качнул головой. − Ты должна понять, с кем хочешь быть: с Падшими, как твой отец, или с людьми, как твоя мать.

− Нет, − пробормотала я, покачав головой и двинувшись в сторону двери. Рэн преградил мне путь, и я застыла как вкопанная.

− Если ты действительно хочешь знать, я – средний из трех братьев, я – ангел Судьбы. Я пришел к тебе, потому что ты единственный человек на земле, чью судьбу я не могу написать.

Я не могу это слушать.

Отмахиваясь от навязчивых слов Рэна, я подошла к письменному столу, достала из записной книжки визитку психотерапевта, которого была вынуждена посещать в течение года, и протянула Рэну:

− Вот, возьми, эта женщина тебе поможет. Я тоже запишусь на прием, а то мои приступы галлюцинаций возобновились. Если хочешь, мы можем сходить вместе.

На ватных ногах я подошла к кровати и осторожно присела на краешек. Мое тело мне больше не принадлежало. В горле будто бы застрял ватный комок.

Хочу, чтобы этот парень ушел. И никогда больше не появлялся.

Я чувствовала, что он смотрит на меня, и потому вскинула голову, чтобы ответить на взгляд, но выдержать его я не смогла: Рэн смял в кулаке визитку и пошел к моей кровати. Затем наклонился ко мне, а я в страхе отстранилась.

− Не смей, − прошептал он мне в лицо, − шутить такими вещами.

Едва он договорил последнее слово – исчез. Я задержала дыхание, потом медленно выпрямилась, сжав на голых коленях пальцы.

Что это было?

Где он?

Вернулся снова в зеркало?

Мне все привиделось?

– Из-за тебя может воцариться Хаос на земле, − прошептал он мне на ухо. Я пискнула, резко оборачиваясь, и едва не столкнулась с Рэном – он сидел прямо позади меня.

Что происходит?

Я сглотнула. Мой взгляд опустился на его руку у моего бедра, но даже после того, как я несколько секунд пробуравила ее взглядом, Рэн не отстранился.

− Надеюсь, ты поняла меня, Аура. Ты еще человек. Пока человек. И я собираюсь сделать так, чтобы это оставалось как можно дольше.

Он наблюдал за мной своими блестящими глазами, и я пыталась в них найти насмешку, но ее не было. Мое колотящееся сердце замедлилось, пульс вернулся в норму, и я медленно выдохнула:

− Я не хочу этого.

− Ты не…

Дверь в мою комнату открылась, и мы с Рэном резко отпрянули друг от друга, словно нас застали за чем-то неправильным. На пороге моей комнаты стояла Ава. Ее рыжие брови были так высоко, что затерялись под челкой. На губах медленно расплылась коварная улыбка, и я поняла: у меня проблемы, вот только Ава смотрела не на меня, а на Рэна.

− Ты кто?

Я резко поднялась с постели, выпалив:

− Ты что, тоже его видишь?!

− Что значит «тоже»? – рыжая посмотрела на меня мрачным взглядом. – Ты что, по ночам изобретаешь вакцину, благодаря которой можно стать невидимкой?

Ава снова посмотрела на Рэна и потом на меня.

− Итак, чем вы тут занимались?

Я почувствовала, что парень собирается открыть свой рот и разрушить безупречный мир моей лучшей подруги, так что я выдала это прежде чем смогла подумать:

− Это мой парень. Ага.

Ну, это неплохая идея. В смысле не то что он мой парень, а то, что Ава теперь оставит меня в покое.

Я боялась, что Рэн сейчас начнет все отрицать, но он молчал.

− Ты шутишь? – Ава прищурилась. Ее взгляд стал еще мрачнее. – Давай выйдем и поговорим.

Я быстро выскочила за дверь и плотно прикрыла ее, хотя не уверена, что это послужит преградой. Наверняка он может слышать сквозь стены. Или становиться невидимым.

− Итак, кто это? – подруга скрестила руки на груди.

− Это мой парень, – сказала я.

− Исключено.

− Почему? – я облокотилась о перила на втором этаже. − Думаешь, Рэн не подходит мне?

− Рэн? Его так зовут?

− Да, – я надменно вскинула брови, и откинула волосы на спину. – Его зовут Рэн Экейн, и он мой парень. Я не успела тебе о нем сказать, потому что сегодня ты весь день болтала со Стивеном, а в остальное время я даже не могу до тебя дозвониться, потому что ты болтаешь с парнем номер три.

− Не три, а два, – рассеянно поправила Ава. Взгляд ее зеленых глаз стал задумчивым. – Значит поэтому не говорила? Ты думаешь, это нормально – скрывать от лучшей подруги своего парня? – Тут ее голос перешел на свистящий шепот, она закинула руку мне на плечо, и спросила: − И чем, скажи мне, ты занималась с ним ночью в своей комнате? Ты голову потеряла? Как Кэмерон пропустил его в дом, у него ведь нюх на парней. А, он ведь только сегодня вернулся в университет. А что твоя мама сказала? Блин, она ведь на дежурстве. А ты, значит, воспользовалась случаем… − Ава замолчала, красноречиво поиграв бровями.

− Э-э… − запнулась я.

Что за бред?

− Почему запинаешься, не знаешь, что придумать? – накинулась на меня подруга, но я тут же замотала головой.

− Что за бред, Ава? Мы с ним просто разговаривали, когда ты вошла. И Рэн понравился Кэмерону. Он вообще милый. Ты ведь сама видела.

− Я не успела его рассмотреть от шока, – отчеканила она бескомпромиссным тоном. – Я пришла забрать конспект по химии, ты ведь обещала, что напишешь его, но вместо этого обнаружила тебя и этого парня на кровати. – Ава схватила меня за голову и, приближая к своему лицу и корча рожи, с придыханием прошептала: − О да, Ромео, смотри на меня этим проникновенным взглядом вечно…

Я рассмеялась и отбросила ее руки в сторону.

− Брось…

− Ладно, я пойду домой, а конспект принеси мне завтра.

− Хорошо. – Я не хотела казаться слишком счастливой, оттого, что подруга уходит, но не смогла сдержать улыбки облегчения.

Я вошла в комнату, когда Ава, наконец, ушла, и обнаружила Рэна все еще сидящим на моей постели и читающим мой личный дневник. Я с возмущением вырвала его из рук, и Рэн пожал плечами:

− Я не читал.

− Тогда ты что, черт возьми, с ним делал? – я положила тетрадь в нижний ящик стола, и сверху накрыла другими тетрадями.

− Я не хочу, чтобы ты говорила кому-то, что я твой парень.

Я на секунду замерла, потому что его просьба задела меня, потом с вызовом уточнила:

− Почему? Потому что я дьявол? – я побросала сверху беспорядочной горки тетрадей ручки и карандаши, лишь бы занять пальцы и не оборачиваться.

− Я никогда не буду с такой как ты.

− Что ты… что ты сказал?.. – я резко обернулась. Мое сердце пропустило удар. Он произнес это, словно я… чудовище. Словно я…

− Ты человек, – сказал он отчужденным голосом. И хоть мне хотелось, чтобы Рэн отвернулся и посмотрел в другую сторону, он не отводил от меня взгляда и продолжал на меня таращиться.

− Ты сам сказал «пока».

− Я не оставлю тебя ни на секунду, пока тебе не исполнится двадцать один год.

− Что за ерунда! – возмутилась я, приходя в себя и полностью оборачиваясь. – Ты не можешь быть все время со мной! Еще целых пять лет! Почему именно двадцать один? Почему не сейчас?! Почему двадцать один?

− Господь так повелел, − голос Рэна резко контрастировал с моим. − До двадцати одного года я должен оберегать твою душу.

− Почему? Ты что, считаешь, что я поддамся Тьме? Это звучит смешно! – вспылила я, и добавила: − Я боюсь темноты.

− Я знаю, − голос Рэна смягчился. Он поднялся на ноги и медленно подошел ко мне. − Разве Адам не сказал, что бояться нечего? Он сказал, что ты можешь впустить ее внутрь себя.

Я сглотнула. Он знает даже это!

− Я просто… теперь я знаю, что этого делать нельзя, − пробормотала я, обеспокоившись из-за внезапного вторжения в мое личное пространство. Рэн облокотился на стол рядом со мной. Я не смотрела на него.

− Почему ты позволил Адаму подобраться ко мне?

− Я не позволял. Ты никогда не оставалась без защиты, Аура. И я думал, что смогу держать все под контролем не вмешиваясь в твою жизнь.

− Это сумасшествие… − я покачала головой. − Что скажут мои родители…

На самом деле меня беспокоило вовсе не это. Меня тревожило, как истина повлияет на мою жизнь. Поступление в университет, будущая профессия… теперь этому придет конец?

Я опустила взгляд вниз. Мои ноги в смешных носках с ежиками зарылись в ковер, и это на несколько секунд отвлекло, пока я не увидела, как Рэн встал рядом. Он сочувственно произнес:

− Аура, это будет длиться лишь пять лет. В течение этих пяти лет я буду рядом с тобой, только и всего.

Мои глаза мгновенно обожгло слезами, но я не зажмурилась и не подняла головы. Приказывала себе думать о кошечке миссис Хамфриз. Думать о кошечке миссис Хамфриз. Думать о кошечке миссис Хамфриз.

− Аура. – Рэн сжал рукой мое плечо, и я вскинула голову. – Это не ты. Ты сильная, поэтому прекрати думать про кошку миссис Хамфриз.

Я изумленно уставилась на него, но Рэн продолжил, не позволив вставить и слова.

− Ты меня даже не заметишь, обещаю. Ты просто должна следовать правилам, и не влезать в неприятности. И… − он не выглядел смущенным, но эта таинственная пауза меня насторожила.

− Что?

Рэн убрал руку с моего плеча, словно решив, что мне больше не требуется поддержка, и продолжил:

− Твои родители знают о том, кто ты. В этом нет проблемы. И твой брат тоже знает. Он… э-э…он…

− ОН ЧТО?! – не вытерпела я, воображая всяческие ужасы.

− Он мой старший брат.

С моих губ слетел нервный смешок.

− Что? Кто? Кэмерон твой брат?

− Можешь у него спросить.

− Зачем ты это делаешь? – я раздраженно всплеснула руками, отстраняясь от Рэна. Мой голос надломился, как у какой-то обычной девчонки. − Почему внезапно появляешься и говоришь эти ужасы?

− Потому что ты почти поддалась Адаму, и считаешь его своим другом, разве нет? – парировал Рэн, невозмутимо вскинув бровь.

Я зажмурилась, и надавила внутренними сторонами ладоней на глаза.

− Это все бред.

Я средний из трех братьев…

− Ты же сказал, что ты средний… − я строго посмотрела на Рэна.

− Да. Кэмерон мой старший брат.

− Он что… − я должна сказать это вслух. Какое безумие! – Он что, не человек?

− Он ангел Жизни.

− Ангел Жизни, – повторила я, и рассмеялась, но меня аж передернуло от того, насколько неискренен был мой смех. – Какое счастье, что мой брат ангел Жизни! Как такое возможно?.. Я видела маму беременной на фотографии! Как она могла его родить, если он твой брат. Ты что… − я задохнулась. – Ты тоже, получается, мой брат?!

− Нет. – Рэн выглядел спокойным, но раздосадованным. Такое ощущение, словно он никогда ни с кем не разговаривал столь длительный срок. – Мы с ним братья.

− Ты сказал, что ты средний брат, – напомнила я, боясь, что он что-то забудет.

− Возможно, ты хотела бы, чтобы Кэмерон тебе все объяснил?

− Нет! – вспыхнула я, понимая, что умру, если заговорю об этом сумасшествии с кем-нибудь из семьи. То есть, на протяжении всего этого времени, они знали, кто я, но не говорили…

Ты особенная, Аура…

− Я хочу, чтобы ты мне все объяснил, − категорично заявила я, скрещивая руки на груди.

− Ты уверена? – многозначительно уточнил Рэн, но подозреваю, что ему просто надоело общение со мной.

− Конечно, я уверена. Я точно хочу, чтобы ты мне все рассказал.

Рэн набрал полную грудь воздуха, присел на стул и предпринял попытку все объяснить:

− Кэмерон – старший брат, он несет жизнь на землю. Я средний, пишу судьбы людей. Наш младший брат забирает души тех, кому подошел срок.

− И кто решает, кому какой дан срок?

− Господь.

Я оторопела. Подумала. Потом задала следующий вопрос:

− А как тогда… Кэмерон… ну, ты понял.

Рэн потер лоб ладонью, и пробормотал:

− Да. Он родился у Ридов. Но он не их сын.

Какой же это кошмар. Даже звучит неприятно, не то что думать об этом и пытаться понять. Бр-р-р.

− Понимаю, о чем ты думаешь, – Рэн подарил мне свою прекрасную улыбку и на мгновение его глаза стали яркими ониксами. – Но Кэмерон специально выбрал эту семью.

− Итак, Кэмерон не их сын… но… ладно. Почему он раньше не рассказал мне все? – спросила я.

− Кэмерон не имеет права посвящать тебя в дела людей. Он ангел Жизни, он не может вмешиваться в ваши судьбы, пока я не позволю, – ответил Рэн. Он по какой-то причине выглядел сонным. Неужели, мои вопросы его усыпляли?

− Нет, я… в мире людей я ощущаю усталость, − ответил Рэн на мой вопрос, который я не успела озвучить. Я поджала губы. Что ж, прекрасно.

«Дурак», – послала я ему мысленно, но парень не отреагировал. Он медленными, усталыми шагами подошел к моей постели, стянул одеяло, и завернувшись в него как в кокон, лег прямо на пол.

Я вытаращила глаза и сварливо проворчала:

− Позволь мне спросить, чем ты занимаешься?

− Люди ведь спят, – невнятно ответил он, уткнувшись лицом в одеяло.

− Но ведь ты не человек!

− Повторяю! – громко сказал Рэн, не открывая глаз. – Я в мире людей, и я должен вести себя как человек, даже несмотря на то, что не хочу этого.

− Нормальный человек не станет вот так спать на полу в комнате незнакомой девушки! – взвилась я.

− Мы ведь только что познакомились, – пробурчал он, поворачиваясь на спину и ерзая на полу, пытаясь устроиться поудобнее. Удобно, судя по виду, не было. Рэн раздраженно что-то пробурчал, стянул с моей кровати одну из подушек и устроил на ней свою голову.

− Да, так гораздо удобнее.

Я и Рэн встретились взглядами, потом он вновь закрыл глаза, умиротворенно вздыхая.

− Ты не можешь спать в моей комнате, – настаивала я. − Ты не можешь здесь спать…

− Могу и буду. Я ведь сказал, что всегда буду рядом, потому что только так я смогу уберечь твою душу. Или, может, ты боишься, что я наброшусь на тебя во сне?

Я сдалась и медленно подошла к шкафу. Вытащила одеяло и бросила на кровать.

− Это какое-то безумие, – проворчала я, забираясь в постель. Рэн никак не прокомментировал мои сетования. – Завтра первым же делом пойду и спрошу у мамы, что все это значит. И у Кэмерона. Он вернулся в университет, а мама с папой на дежурстве.

Рэн Экейн молчал. Но он не бормотал во сне, не сопел, не шевелился и, кажется, даже не дышал. Наверное, он все же уснул. Какой же это…кошмар.

− Надеюсь, когда завтра я проснусь, пойму, что все случившееся – ужасный сон.

− Я тоже.

Глава 46

Утром я решила, что все случившееся просто дурной сон. В лицо светило весеннее солнце, за окном пели птицы, я слышала шум легкого ветерка. Но потом дверь в мою комнату открылась, и я услышала шаги по ковру. Сжалась от дурного предчувствия, не рискуя открывать глаза.

Сон. Просто сон. Страшный сон.

− Аура, тебе пора вставать. – Я почувствовала на своем плече мамину руку. – Утром звонила Ава. Напомнила принести в школу конспекты.

Я открыла глаза и резко села, оглядываясь. В комнате никого не было, на полу – пустота. Я лежу под своим одеялом, которое ночью стащил Рэн. Мой новый воображаемый друг.

Я засмеялась, качая головой. Мама отошла от меня на шаг, пристально изучая.

− Тебе приснился смешной сон? – на ее губах расплылась улыбка.

Я на маму ни капли не похожа, да это и невозможно. Я узнала, что меня удочерили лет сто назад. Мама сперва жутко перепугалась после моих расспросов, потом расплакалась, но, в итоге, после моих горячих заверений, она заявила, что ей повезло, что я ее дочь.

− Нет, мам, не смешной, − ответила я хриплым ото сна голосом. − Это был самый кошмарный сон из всех кошмарных снов, что мне снились. – Я выбралась из одеяла, и встав на ноги сделала несколько наклонов. − Но я проснулась и все прошло. Ничего нет.

− А что тебе снилось? – полюбопытствовала она. Я выпрямилась.

− Да так, ерунда всякая.

Мама сказала поторапливаться и ушла. Я отправилась в ванную, быстро привела себя в порядок, переоделась в белые джинсы и серую футболку с длинными рукавами, и спустилась вниз.

Еще на лестнице я почувствовала приятный запах вафель.

− Мам! – заорала я. – Что-то случилось?! Ты ведь готовишь вафли только по исключительным случаям!

Я вбежала на кухню.

− Вот сегодня как раз такой. Я надеюсь, ты не собираешься опаздывать, Аура. Никаких неприятностей, помнишь?

Я подавилась воздухом и резко обернулась. Прямо за спиной стоял Рэн Экейн, как ни в чем не бывало облокотившись на полку с мамиными цветами. Он держал в руке кружку дымящегося кофе и в упор смотрел на меня. От страшного взгляда у меня поползли мурашки по спине, и я попятилась.

− Ты… что ты… МАМА! – заорала я во все горло, словно это она была виновата в том, что этот тип до сих пор был в нашем доме. Прежде чем я вспомнила о том, что она его может и не увидеть, она строго посмотрела через мое плечо и спросила:

− Ты ее напугал?

− Твоя дочь не из пугливых, – ответил Рэн. Он поставил кружку на полку между мамиными цветами и скрестил руки на груди. − Я ожидал другой реакции, но благодаря Адаму она повела себя сносно.

Я потерла лоб.

− Это, наверное, все еще сон. Я, наверное, так и не проснулась. – Я подошла к двери и постучалась головой об косяк. Открыв глаза наткнулась на непонимающие взгляды мамы и Рэна.

− Это не сон? – спросила я. Лоб начал саднить.

Рэн покачал головой, поджав губы. Наверное, он думает, что я сумасшедшая.

Я достала пакетик со льдом и приложила к голове. Опустившись за стол, волком уставилась на маму. Она сначала делала вид, что занята исключительно приготовлением завтрака, но потом не выдержала и вскинула голову.

− Что?

− Ничего. – Мой скрипучий голос резанул по ушам. – И как долго ты собиралась скрывать, что я монстр?

− Ты не монстр! – одновременно воскликнула мама и Рэн. Я втянула голову в плечи. Мама продолжила: – Ты человек, Аура! Добрая и хорошая девочка! Твоя мама была человеком, она была хорошей женщиной и очень любила тебя. Были люди, которые желали ей зла, и поэтому так вышло… − она замялась и посмотрела на Рэна ища поддержки. Он ступил к столу.

− Ты не монстр, это то, что ты должна запомнить. Ты никогда не потеряешь свой свет, потому что я буду рядом, и помогу преодолеть все преграды и ловушки.

− Мама, ты ведь не можешь позволить ему шататься возле меня постоянно, – я посмотрела на нее, как на предательницу. – Как это вообще понимать?! Только вчера у меня закончились экзамены, я уже распланировала то, чем хочу заниматься в будущем, и тут оказывается, что я чудовище. И ты при всем при том знала об этом. А теперь этот тип будет постоянно ошиваться возле меня!

Я набрала в грудь побольше воздуха, готовясь к продолжению, но Рэн, беспечно опустившись в кресло рядом со мной, сказал:

− Не обращай на нее внимания, Фелиция. Она так злится, потому что я сказал, что не симпатизирую ей.

− Что? – опешила я, глядя на него уничтожающим взглядом.

Умри!

Мама вскинула брови, глядя на меня.

− И почему ты обращаешься к моей матери по имени? – продолжала я говорить на повышенных тонах. – Не слишком ли это?!

− Я старше ее на много-много лет. – Рэн выделил «много-много», что прозвучало устрашающе. Я медленно отвернулась от него, и принялась задумчиво жевать вафлю.

Это все же не самый кошмарный сон… это теперь моя реальность, и я вынуждена жить с этим. Я еще не свыклась с этой мыслью, но перспективы начинают меня вгонять в депрессию.

− Рэн, можно тебя на несколько минут? – услышала я встревоженный мамин голос.

− Да, конечно.

Интересно, а он бессмертный? То есть, если ткнуть в него, например, вилкой, он почувствует боль или истечет кровью? И теперь он постоянно будет ходить рядом со мной? После того как сказал, что НИКОГДА не будет по собственному желанию рядом, то есть я ему не нравлюсь и, проще говоря, противна? Стоп, он ведь мне тоже не нравится, кому какое дело, что он будет за мной ходить? Это он мне противен, так-то! Да-да, он совсем мне безразличен.

− Да… − пробормотала я, приободрившись. Куда все подевались?

Кухня была пуста, и голосов из коридора я не слышала. Наверное, где-то обсуждают секреты, или то, как лучше шпионить за мной. Ну что ж, я тоже умею шпионить!

Я выбралась из-за стола и на цыпочках пробралась двери. Кончиками пальцев ухватилась за ручку, повернула и потянула дверь на себя.

Так-так.

Глаза вперились в каменную, на вид, грудь Рэна Экейна. Над моей головой раздался голос:

− Подслушивать нехорошо.

− Я не подслушивала, – возразила я, избегая смотреть ему в глаза. Я отпихнула его с дороги и прошла в коридор, мимо мамы, смотрящей на меня с искренним сожалением. Я натянула на губы фальшивую улыбку, и неестественно бодрым голосом пропела:

− Спасибо за завтрак, мам. Все было очень вкусно.

***

В школе обо мне постоянно ходили самые невероятные слухи. Конечно, это сложно избежать всем и каждому, а особенно если ты постоянно влипаешь в неприятности и появляешься практически в каждой школьной газете на первой полосе с таким названием: «Кто она – Аура Рид, ангел или демон?» или «Не увлекается ли наша героиня Вуду, потому что лишь так можно достичь успеха с таким характером», − и это лучшее, что я могла прочесть о себе. Если Ава успевала добраться до редакции и переворошить их материалы до того, как выйдет газета, я могла прочесть о себе полноценную биографию, в том числе подробности о том, какое мое любимое блюдо и любимый цвет, а также номер телефона, чтобы мне могли позвонить и уточнить информацию. Таким образом Ава хотела найти мне парня.

Сегодня я не смотрела по сторонам. Старалась спрятаться от чужих глаз, сделаться менее заметной. Это было затруднительно, ведь рядом шел Горячий-Парень-Недели-Рэн-Экейн. Теперь я не могла остаться одна ни на секунду. Он был ВЕЗДЕ. Рэн Экейн был со мной и на занятиях: «Я ведь говорил, что если я захочу, меня могут не видеть», и в столовой, где он уплетал за обе щеки салаты и булочки: «Никогда не ел человеческой еды».

− Что это за парень? – спросила Камила, моя соседка по французскому. Мне даже не нужно было оборачиваться, чтобы понять, о ком она говорит, но тем не менее я прикинулась дурочкой и, продвинувшись в очереди со своим подносом, спросила:

− Какой парень?

− Он сидит за твоим столиком. Он милый, – пробормотала девушка, оглядываясь на него и улыбаясь.

− Не говори так громко, а то он услышит, – предупредила я.

− Твой парень? – спросила Камила, глядя на меня во все глаза, и одновременно ставя на поднос салат и макароны с подливой (гадость!).

− Нет, − угрюмо ответила я, выбираясь из очереди. Аппетит пропал.

− Нет? – Ава, вынырнув из ниоткуда, преградила мне дорогу.

− То есть да! Конечно, да!

Я увидела, как Рэн поднял на меня глаза и вскинул брови. Мне казалось, он сейчас начнет снова смеяться надо мной. Какое унижение!

− Ты уверена? – Ава тоже собиралась рассмеяться надо мной, судя по ее подергивающимся губам.

− Разве у тебя не курсы по химии? – перевела я разговор на другую тему, и положила поднос на столик.

− Ты не будешь завтракать? – удивилась подруга, снова начав меня в чем-то подозревать.

− У меня пропал аппетит.

Ава схватила меня за руку:

− Хочу спросить у не твоего парня кое-что.

Я стала лихорадочно соображать, как выпутаться из этой нелепой до безумия ситуации, потому что понимала, что Рэн не станет подыгрывать мне, а даже если и станет, все равно под напором Авы он быстро расколется. Кстати говоря, роль демона ей бы подошла больше, чем мне.

− Что ж, − деловито начала Ава, хищно улыбаясь. Рэн вскинул голову, наблюдая за тем, как мы с Авой присаживаемся за наш круглый столик. Я сделала Рэну знак, чтобы он держал рот на замке, но Ава резко обернулась ко мне, и я усмирилась.

Беспокойно поерзала на жестком стуле.

Страшно подумать, что сделает подруга, когда поймет, что я солгала. Во-первых, она жутко расстроится. Во-вторых, ну, она вновь разовьет бурную деятельность, когда поймет, что вакансия моего парня свободна. Тот фокус с моим номером телефона в школьной газете был аж год назад, что означает, что Ава повзрослела и расширила границы воображения.

Она приветливо щебетала, обращаясь к Рэну:

− Ты помнишь меня? Мы виделись вчера в доме Ауры, но толком не успели познакомиться. – Ава протянула Рэну руку для рукопожатия. – Меня зовут Ава Шелтон, я лучшая подруга Ауры.

Рэн снисходительно пожал ладонь.

− Да.

У меня зародилось плохое предчувствие. Ава настроена на долгий и занудный разговор с саркастичными комментариями, а Рэн нет, что очевидно по тому, что он даже не смотрит на Аву, а обводит скучающим взглядом столовую. Мою рыжеволосую подругу это ничуть не смутило, она продолжила напирать, будто танк:

− Хочу задать один вопрос, если позволишь. – Рэн посмотрел на нее, и она продолжила. − Ты действительно ее парень?

Я так и знала, но все равно нервно вздрогнула из-за вопроса, и уставилась на Рэна. Он не смотрел на меня, но я молча упрашивала его сказать «да».

Я готова к худшему.

Сейчас что-то будет.

− Нет.

Мне на голову упал кирпич в виде его категоричного «НЕТ!».

Лицо вспыхнуло, а из легких со свистом вышел весь воздух, будто из проколотого шарика. Да, если бы я была здесь одна, я бы точно сломала ему ребро, но вокруг нас свидетели. И все же, я хочу сломать ему это чертово ребро, даже если это приблизит меня на один шаг к дьяволу.

− Нет? – переспросила Ава. Похоже, она немало удивилась.

− Нет, – так же невозмутимо повторил Рэн. Он отвинтил крышечку от бутылки с минеральной водой и сделал глоток. – Нет, я не ее парень. А она не моя девушка.

− Тогда… − судя по голосу Ава озадачилась. Я не видела ее лица, потому что моя голова была опущена. И я все еще краснела. Очень сильно. – Какие у вас отношения?

− У нас нет отношений. Мы с ней никак не связаны и не были близки. – Рэн поставил бутылку на стол. – Это вынужденная мера.

Я сглотнула, Ава продолжала недоумевать:

− Что?

− Я в туалет! – подскочила я, не в силах больше выносить тему беседы. Я срочно должна остаться наедине, чтобы избавиться от этого унизительного чувства позора.

− Я с тобой. – Рэн тут же поднялся на ноги.

Я остановилась, сжимая кулаки.

− ЭТО ЖЕНСКИЙ ТУАЛЕТ. – Тупица. Болван. Идиот.

Я быстро зашагала к двери кафетерия, чтобы скрыться в безопасном туалете, в который Экейн просто не имеет права войти. Если он такой примерный и такой честный, он просто не посмеет зайти туда. Мерзкий лицемер!

У двери туалета я резко обернулась и громко спросила, трясясь от гнева:

− И куда ты, позволь спросить, собрался, черт тебя дери?!

− Не ругайся, Аура, – пробормотал Рэн, немало удивившись моей реакции. Сейчас он напомнил мне того самого кролика Авы. Кролик, правда, действительно был белым, пушистым и с большими черными глазами. А Рэн – нет.

− Стой здесь! – рявкнула я.

− Я не могу оставить тебя… Почему ты разозлилась? – Рэн продолжал смотреть щенячьими глазами, из-за чего я разозлилась еще сильнее, и пробурчала:

− Собираешься шпионить за мной без причины?

− У меня есть причина.

− Хорошенькая причина. Я сатана, а ты мой ангел хранитель и должен сдерживать мой гнев.

Я толкнула дверь в уборную, но не успела войти, потому что Рэн схватил меня за руку. Дверь снова открылась и из нее вышли две блондинки. Они переглянулись, увидев нашу милую сцену, и шушукаясь удалились.

− Если для тебя это важно, я могу говорить, что я твой парень.

Я открыла рот для возражений, но мысли разбежались. Важно для меня? Это неважно для меня, мне все равно. Просто… я внезапно из-за него ощутила себя… недостойной.

− Не нужно прикидываться, если это так тебя нервирует, – сказала я полушепотом.

− Для тебя я сделаю что угодно. Я должен защитить твою душу любыми способами.

− Ох, не нужно жертвенности, – мрачно осадила я, и Рэн наклонился ко мне, засунув руки в карманы. У меня мигом возникло плохое предчувствие и, как оказалось, не зря:

− Так ты что… − начал он, склонив голову набок, − ты разозлилась от того, что я не поддержал тебя в этой игре с твоей подругой, или потому что решила, что совершенно безразлична мне?

Я закатила глаза и скрылась в туалете.

Голову заполонили вопросы.

Почему он все перекрутил и выставил меня в таком свете, будто бы я какая-то охотница? Почему сказал это? Почему появился в моей жизни так внезапно? Почему я ощущаю это странное чувство? И что оно означает в конце концов?

Я посмотрела на себя в зеркало.

Да, хотелось бы мне знать, что именно я чувствую.

Я провела рукой по лицу.

Я смогу привыкнуть к этому? К осознанию того, кто я есть на самом деле? Я смогу воспринимать это без сарказма и сковывающего страха перед неизвестностью? Возможно я смогу привыкнуть к Рэну Экейну и к тому, что он ведет себя как болван и вечно ошивается рядом?

Я с тяжелым вздохом зашла в кабинку, опустилась на унитаз и прислонилась к стене.

Что, если потом я привыкну к Рэну и не захочу отпускать его? Что, если я полюблю его так, как говорила мама – так сильно, что не смогу оставить его, не смогу позволить уйти?

Что же мне делать?

Хотя, если Рэн Экейн будет продолжать вести себя как свинья, я никогда не смогу его полюбить. И никто не сможет. Что, в общем-то, его не расстроит, я думаю. Но что, если не я, а Рэн станет что-то испытывать? Что если он сам, по своей воле, не захочет уходить?

Нет, почему я должна думать об этом сейчас?

− Ты и не должна, − услышала я, и обернулась. Как в туалете я могла услышать голос Адама? Но оказалось, что я уже не в туалете. Я в темном зале библиотеке, где полки с книгами были от пола до потолка, и словно бы нависали надо мной. Я обхватила себя руками, пытаясь защитить себя, побороть панику.

Обернулась, тщательно следя за тем, как ко мне подкрадываются тени.

− Ты не должна думать о нем, Аура.

Я вздрогнула и обернулась. Напротив стоял Адам. Он был все так же мил и добродушен, вот только голос его звучал странно. И одет был непривычно: в темный костюм, будто бы только вернулся с деловой встречи. Я видела алебастровую кожу, выглядывающую из-под рубашки. Нечеловеческая бледность.

− Что? Адам, − я помотала головой, желая проснуться. – Адам, почему я снова здесь? Почему ты позвал меня? После прошлого раза…

− Нам не удалось с тобой договорить, Аура.

− Я знаю, кто ты, Адам, – сказала я. – Я знаю, что ты пытался со мной сделать.

− Я никогда не хотел с тобой сделать что-то, чего бы ты сама не хотела, разве нет? – спросил он, подступая ближе. − Разве я пытался заставить делать что-то, что противоречит твоим желаниям? Нет. Я был твоим другом на протяжении многих лет. Я просто такой, и в этом нет ничего плохого. – Адам остановился совсем рядом, и я почувствовала сильный запах яблок, исходящий от его кожи. – У людей всегда есть шанс выбрать свою судьбу, но только у тебя нет.

− Потому что я не человек? – с вызовом спросила я, и Адам ответил:

− Человек, просто ты рождена для другого. Ты рождена, чтобы быть рядом со мной. Когда ты начнешь на земле Ад, когда ты будешь править миром, я буду твоим защитником и хранителем.

− Я думала ты мой друг, − отрезала я. Не знаю, что я чувствовала по поводу слов Адама, казалось, он говорил слишком быстро и много, и до моего мозга все еще не дошли слова. Я знала лишь одного: этого не будет. Его предсказания не сбудутся.

− Я твой друг. Я был рядом с тобой с самого рождения, оберегал и заботился о тебе. Я ни разу не солгал тебе. Это я рассказал о том, что бояться Теней не стоит, сказал, что они – друзья и никогда не обидят тебя. Потому что они часть тебя. Ты должна почувствовать ее, принять Тьму внутрь, впитать каждой клеткой своего тела. – Адам вскинул руку и провел кончиками пальцев по моей щеке. Я не вздрогнула. – Ты не сможешь сопротивляться ей, Аура.

− МОГУ! – горячо возразила я. – Рэн сказал, я могу это сделать! И сделаю! Рэн сказал, мне стоит лишь потерпеть, подождать пять лет. Сказал, если я не сдамся, я смогу сохранить душу и остаться человеком.

Моя бравада утонула в мягком смехе Адама. Он был родным и приятным, и вовсе не страшным, но это и пугало. Что, если я поддамся Адаму, ведь он мой лучший друг?

− Считаешь, ему можно верить?

Я смутилась, но через несколько секунд ответила:

− Да, я думаю, что могу ему доверять.

− Твой голос не звучит уверенно.

− Я МОГУ ЕМУ ДОВЕРЯТЬ!

Адам снова рассмеялся искренним, добрым смехом, как смеются взрослые над невинными выходками малышей. У меня поползли мурашки по спине и плечам, а в горле встал комок, и я тут же сглотнула. Адам, предвкушая реакцию на свои слова, насмешливо полюбопытствовал:

− А он сказал, что тебя удочерили?

− Надо же, – пробормотала я, оценивая своего друга с новой точки зрения. – Никогда не думала, что ты такой. Да, я знаю о том, что меня удочерили. Я знаю об этом уже довольно давно, потому что мама мне все рассказала.

− Вот как… − пробормотал Адам, усмехаясь. Он не выглядел слишком разочарованным, словно у него в запасе было припасено что-то похуже. – А он сказал тебе, что твоя мать жива?

− Что? – мне в желудок упал комок льда, оцарапав по пути все органы. Я ступила назад. – Что?

− Он сказал тебе, что твоя мать по-прежнему жива? Он перестал лгать о том, что она погибла? Он перестал лгать тебе о том, что она была хорошей, добродетельной девушкой? – Адам сделал шаг вперед. Его голос набирал силу, насмешка исчезла. – Если ты ему так доверяешь, должно быть он признался, что она пыталась убить тебя еще в утробе. Наверняка он заслужил твое доверие потому, что рассказал о том, что Риды попросту спасли тебя из рук твоей настоящей матери, когда она хотела тебя убить.

− Я тебе не верю.

Взгляд Адама ожесточился.

− Теперь ты должна осознать, что даже от твоей человеческой части тебе досталось больше тьмы, чем света. Твоя мать не могла быть хорошим человеком, если хотела тебя убить, верно? Значит в тебе не так уж и много света, о котором говорит Экейн.

− Я тебе не верю! – воскликнула я. – Это полная ерунда!

− Я дам тебе возможность все узнать самой, Аура. – Адам улыбнулся. Я хотела спросить как, но не могла. Если спрошу, это будет значить, что я верю его словам, что я сомневаюсь в том, во что всегда верила. Мне и не нужно было спрашивать – Адам будто читал мои мысли; он произнес: – В документах твоего отца. Он ведь сейчас на конференции, я прав? Ты можешь найти нужные документы у него в столе. Ключ от ящика лежит в фоторамке с твоей фотографией, с первой победы на соревнованиях по фехтованию.

− Я не стану проверять, – заявила я, но мы оба знали, что я лгу.

− Станешь. Потому что теперь ты захочешь знать правду. Ты всегда была такой, ты всегда пыталась докопаться до правды, верно? И, Аура, спроси у Рэна про Табретт.

− Твоя мать хотела тебя убить… она не могла быть хорошим человеком…в тебе не так уж и много света, о котором говорит Экейн.

− Аура, ты здесь? Что ты там делаешь так долго? – я услышала голос Саманты за дверью; она еще раз постучала. Я встала, потерла лицо и вышла к девушке. – Что ты там делала? Ты что, спала? – Моя одноклассница удивленно вскинула брови.

− Нет.

− Там странный тип стоит у двери туалета, и ждет, когда ты выйдешь. Говорит, что он твой парень.

− Что? – я открыла рот, словно моя челюсть стала весить тонну. Саманта фыркнула и поправила очки на носу.

− Ага, я и не знала, что у тебя есть парень.

− Э-э… − замялась я, пытаясь пригладить волосы. Я тоже не знала. – Да…

Я никогда не буду с тобой.

− Что? – спросила Саманта, заметив мой взгляд. – Может, тебе плохо? Отвести тебя к медсестре?

− Нет, – я замотала головой. – Я выйду… к нему.

Я неуверенными шагами прошла к двери.

Отлично. Он решил мне подыграть.

− Ты считаешь, что ему можно доверять?

Спроси у него про Табретт.

Я открыла дверь и тут же вперилась взглядом в грудь Рэна. На секунду замерла, но тут же уверенно застучала каблуками по полу школьного коридора.

− Разве я не сказала, что не хочу тебя больше видеть? – спросила я, но мысленно попросила Рэна сказать мне правду, сказать, что он скрывает.

− Мне жаль тебя разочаровывать, но я не подчиняюсь твоим приказам.

Я ничего не ответила на комментарий, лишь зашагала быстрее. Рэн не отставал, что не удивительно, ведь его ноги, пожалуй, в два раза длиннее моих. Рэн продолжал болтать, и его не волновало, слышу я слова или нет.

− Я сделал то, что ты просила. Сказал той девушке, что я твой парень.

Я так резко затормозила, что Рэн сделал еще шаг и лишь потом обернулся, и подошел ко мне. Я негодующе скрестила руки на груди.

− Я не просила тебя об этом. Я вообще ни о чем тебя не просила.

− Вот именно. Не просила, а просто всем сказала, что я принадлежу тебе.

Я мрачно продолжала смотреть, но внутренне расслабилась, потому что Рэн явно кое-чего недопонимал.

− Ты сказала, я твой, − озадачился Рэн, но судя по тому, с какой интенсивностью он всматривался в мое лицо, видимо он уже понял, что ошибся. Я засмеялась.

− Ты точно откуда-то с неба свалился. – Я похлопала Рэна по локтю, потому что если бы дотягивалась выше это было бы смешно. – Когда я сказала, что ты мой парень… это не значило, что ты какая-то вещь, ясно? Я за свободные отношения. – Мысленно я похлопала себя по плечу за то, как уверенно прозвучали мои слова, ведь у меня и парня-то никогда не было. – Кроме прочего, Рэн, я сказала это отнюдь не потому, что ты мне нравишься, а потому что это была вынужденная мера, ведь ты был в моей комнате. – Я не могла прекратить болтовню. – Ну ладно, это не потому. Дело в Аве. Она немного… гиперактивна и любит вмешиваться в мою жизнь. И, поверь мне, если она снова опубликует мой номер в журнале или на сайте знакомств, или объявит по радио аукцион «Получи два свидания по цене одного», во мне точно проснется демон, и мы с тобой пострадаем.

Рэн на самом деле бывает милым, когда не понимает и половины вещей, понятных обычным людям. На моих губах зародилась усмешка, но она тут же исчезла, когда Рэн внезапно схватил меня за талию и дернул к себе. Мои колени подкосились, а ладони уперлись в его грудь.

− Что ты делаешь?

− Я делаю то, о чем ты говорила. Притворяюсь.

− Перед кем? – прошипела я, стоя на носочках. – В коридоре никого нет, перед кем ты притворяешься?

Рэн отпустил меня также внезапно, как и притянул к себе, отчего я отшатнулась. Парень зашагал вперед.

− Я просто сделал то, чего хотела твоя душа, разве нет?

Мое сердце заколотилось словно сумасшедшее, а в ушах зазвенело.

Что значит – моя душа хотела этого?

***

«Он сидит в моей комнате. Не хочу, чтобы он здесь сидел. Сидит и смотрит, будто я любопытное вещество или экзотический зверь. Из-за него мне пришлось надеть эту тупую пижаму с феями винкс, которую купила мне мама лет пять назад; я ведь не могла второй день подряд спать с голыми ногами при этом парне. Даже несмотря на то, что он ангел. Почему он не отворачивается? Я чувствую на себе его взгляд. Что, если он читает, что я пишу? Ведь эти слова прокручиваются у меня в голове».

Рэн тихо усмехнулся, отчего внутри меня все перевернулось. Я резко обернулась и уставилась на него, сидящего на моей постели, будто это его комната, а не моя.

− Почему ты смеешься? – я нахмурилась. Взгляд черных глаз, путешествующий по пространству, вперился в меня. – Ты читаешь, что я пишу?

− Ты видишь у меня глаза-антенны, которые могут протянуться в противоположный конец комнаты? – задал встречный вопрос Рэн. Я захлопнула дневник, всеми фибрами души посылая в сторону Рэна недоверие. Ясное дело, он только делает вид, а на самом деле слышал каждую мысль. И про голые ноги тоже слышал. Кошмар.

Я молча подошла к кровати и потянула одеяло на себя, намекая на то, что Рэну не мешало бы уйти. Он не возражал; поднявшись, он произнес:

− Милая пижама.

Я забралась постель и скосила взгляд на Рэна.

− Не обращай на нее внимания. – Он продолжал обращать; стоял и в упор смотрел на меня, что не могло не пугать. Я выразительно вскинула брови: − Хочешь стоять у моей кровати и смотреть, как я сплю, будто какой-то маньяк из телика?

− И в мыслях не было. Я хочу дождаться, пока ты заснешь.

Какого… у меня еще ведь есть дело…

Я сделала вдох, зажмурилась, затем открыла глаза и посмотрела на парня долгим взглядом.

− Ложись спать, иначе я начну рассказывать тебе о том, какие актеры мне нравятся, и ты быстро почувствуешь, что твоя красота ничто перед ними. – Я быстро добавила: − Никто из нормальных парней не захотел бы этого.

− На земле нет никого, кто был бы красивее меня, – спокойно сказал Рэн. Я открыла рот, пораженная таким высокомерным самолюбием, но не нашлась что ответить, зато Рэн, на полном серьезе, продолжил:

− Мы сотканы из божественной материи, и наш внутренний свет притягивает как людей, так и демонов. Ты ведь тоже чувствуешь ко мне влечение? – как бы между прочим уточнил он, как будто мы говорили о погоде. Я прочистила горло и спросила:

− И по-твоему это ангельский поступок − спать в моей комнате?

− Да, – нисколько не смутился Рэн, с готовностью кивая. – Ангелы-хранители всегда находятся рядом со своими подопечными.

− Ты же не ангел-хранитель.

− Да, я лучше. Ты можешь меня видеть.

Очень, кстати, жаль. Я раздраженно откинулась на подушки.

− А ты не можешь спать в другой комнате? Я уверена, что Кэмерон не обидится, если ты немного поживешь у него. Вторая дверь с левой стороны.

− Я буду спать здесь, Аура. Ты должна быть постоянно у меня на виду, чтобы я знал, когда в твои сны заберется Адам.

− О, тогда конечно ты должен дышать мне в спину, − с сарказмом согласилась я. − Ты это нечто, Рэн Экейн. – Я отвернулась от него, и сквозь одеяло, что накинула на голову, услышала слова искренней благодарности.

Через два часа, когда Рэн наконец-то уснул на раскладной кровати, что притащил папа из подвала, я позволила себе встать с постели. Я долго всматривалась в темноту, чтобы суметь различить очертания фигуры Рэна. Похоже, он действительно спит. Убедившись в этом, я на цыпочках пробралась в коридор и заперла за собой дверь спальни.

Ты считаешь, ему можно доверять?.. Найди документы в столе своего отца….

Я спустилась на первый этаж и направилась в кабинет отца мимо кухни и гостиной. Папа никогда не запрещал мне заходить в его кабинет, потому что знал, что в моей светлой голове никогда не возникнет проблем с доверием к нему или маме. С самого детства они рассказали правду о моей настоящей матери, которая была хорошим человеком и жила ради меня, и я верила их словам. Я и сейчас почти не сомневалась, но я не могла позволить себе просто так проигнорировать то, что сказал Адам.

В прохладном кабинете с деревянной отделкой я щелкнула включателем и подошла к отполированному столу из красного дерева. Я сразу же нашла нужную фотографию: я стою с грамотой и медалью за победу на школьных соревнованиях по фехтованию среди младших курсов. Я взяла фоторамку в руки и открыла ее. Там лежал ключик. Я знала, что рамка была с секретом, потому что сама подарила ее отцу.

Почему он хранил здесь такую важную вещь? Может хотел, чтобы я знала? Или не подозревал, что я могу повести себя таким образом, что ворвусь в его кабинет и начну шарить по вещам?

От этой мысли на секунду сделалось дурно.

Они с мамой доверяют мне и любят меня.

Что случится, если я узнаю, кто моя мать?

Это неважно. Ни капли неважно, потому что я ее не знаю. Не знаю ничего, кроме легенды родителей о том, что она была хорошей матерью. Если мама на самом деле пыталась меня убить, это значит, что она не была хорошей и значит Адам прав: во мне меньше человечности чем я думала, и думал Рэн.

Что, если она пыталась меня убить, потому что знала, кто я? Если узнала, что я монстр, и не смогла этого вынести?

Я просто открою ящик и просмотрю документы. Это никак не повлияет на то, что я думаю о себе и о других. Мое сердцебиение участилось, я протянула пальцы к ручке ящика, как позади себя услышала:

− Что ты делаешь? – и резко обернулась. Рэн не выглядел довольным. Он также не выглядел сонным, что значило, что он лишь притворялся, что спит. На нем были джинсы и легкий джемпер серого цвета. Уверена, если бы я могла обладать суперспособностями и видеть ауры, аура Рэна была бы серой, как грозовое облако.

− Что ты делаешь?

Я решила, что лучшего всего показать серьезность намерений, поэтому невозмутимо спросила:

− На что это похоже?

Он направился ко мне решительным шагом.

− Похоже на то, что ты лезешь туда, куда не следует.

− Это ты лезешь туда, куда тебя не просят, – отрезала я, быстро теряя над собой контроль. – Понимаю, ты хочешь защитить меня, но это не дает тебе право скрывать от меня истину.

− Дает, если это сбережет твою душу.

Я вскинула брови:

− Это никак не повлияет на мою душу, я просто хочу знать, что еще от меня утаили.

− И что с того, если ты узнаешь? – Рэн неспешно приблизился, и я сжала ключ в кулаке, опасаясь, что он захочет отнять его. Но Рэн буравил меня взглядом, словно и думать забыл о ключе. – Что ты почувствуешь, узнав, что тебя удочерили после того, как твоя мать пыталась тебя убить? Жестоким способом избавиться от тебя, потому что ненавидит больше всего на свете? Потому что думает, что ты – начало конца, что именно ты причина Ада на земле?

Лишь когда глаза начало жечь огнем, я поняла, что слишком долго не моргаю. Щеки горят от стыда и ярости, а еще от… обиды и унижения. Вот какой он на самом деле – Рэн Экейн. Хладнокровный и жестокий, и ему плевать на чувства других людей.

Я быстро сглотнула, пытаясь смочить пересохшее горло, и отвернулась. Я так или иначе загляну в эти документы. На самом деле теперь я даже сильнее хочу все знать. Рэн схватил меня за руку, в его голосе послышалась угроза:

− Не делай этого.

− Убери. Руку. Мне нужны доказательства.

Я оторвала руку Рэна от своего запястья и открыла ящик. В нем, как и говорил Адам, были документы, и среди них мое свидетельство о рождении, заключение врача, какие-то обследования.

Взяв первый документ, я произнесла, обращаясь к Рэну:

− Изабелла Рид в 21 год родила дочь. – Бегло просмотрела бумажку. – 1 июня 1993 года.

Рэн молчал, но я не обратила бы на него внимание, даже если бы он вдруг запел Рианну и пошел в пляс. Я взяла другой документ.

− Тут приписка. Врач говорит, ее беременность протекала необычно. Необычно.

Я затаила дыхание. Рэн рядом источал злостные флюиды. Я перевернула страницу.

− Она была девственницей. – Я изумленно посмотрела на Рэна, и он ответил мне тяжелым взглядом. – Как это возможно?

− Обычно, − отчеканил он. – Он просто овладел ее телом. Хотел, чтобы ты появилась и завершила начатое – Ад на земле.

− Ад на земле, − повторила я. Секунду назад все было нереально. Даже когда Адам сказал, что моя мать жива все звучало как бред сумасшедшего, но не сейчас. Это невыносимо – осознавать это своей кожей – изменения. В мире, в окружающих людях, в себе. Я будто бы вынырнула из бассейна, наполненного грязной водой, но очутилась в таком же грязном и вонючем помещении.

− В чем дело? – Рэн высокомерно вскинул брови, положив ладонь поверх документов. – Или, может, ты не думаешь, что я говорю правду? Может тебе спросить об этом у своего лучшего друга Адама Росса?

− Если моя мать была… такой, это значит… она теперь… она злилась на весь мир… и на меня тоже? – я опустила взгляд на руку Рэна, потому что не могла смотреть ему в глаза. Его пальцы были длинными и аккуратными. Красивыми.

В глазах защипало, я прочистила горло.

− И до сих пор злится? – Меня осенило, я уставилась на Рэна. – Поэтому ты прячешь меня − потому что думаешь, что она придет? Она так ненавидит меня…потому что я… монстр?

Я думала, что полностью контролирую себя, но, тем не менее, мои губы задрожали. Всегда, когда я хочу плакать, я останавливаю себя тем, что представляю, как нелепо и жалко выгляжу со стороны.

Сейчас тоже представила. Увидела посреди красиво оформленного кабинета жалкую девчонку в жалкой пижаме, предпринимающей жалкие попытки не зарыдать. Это жалко. Та женщина недостойна ее слез. Никто недостоин. Она не сделала ничего плохого.

Пока еще нет.

Я с трудом взяла себя в руки и посмотрела на Рэна.

− Я просто не понимаю… как я могу что-то… сделать? Я была маленькой и не могла никому навредить. Ты думаешь, что я могу быть причиной конца света?

− Да.

С моих губ сорвался смешок.

− Да, – повторила я, вновь опуская взгляд. Конечно, да.

Ничего другого от него нельзя было ожидать. И все же я не ожидала, что Рэн схватит меня за щеки. Он вскинул мою голову, и мы встретились взглядами. Черные радужки почти сливались со зрачком, и от того, как сильно я старалась рассмотреть где заканчивается одно и начинается другое, закружилась голова. Голос Рэна проникал в мозг, гипнотизировал.

− Ничего этого не случится, Аура. Никогда. – Рэн выпрямился и отстранился. Я подняла голову, продолжала следить и прислушиваться. – Я буду рядом. Я никому не позволю завладеть твоей душой. Не позволю обидеть тебя. Обещаю.

Я почувствовала, что сердце наполняется светом. Это была благодарность и надежда. Рэн сумеет сделать это – сдержать меня. Я кивнула, и когда опустила взгляд застыла.

− А это что? – из головы мигом улетучилось все, о чем мы говорили, потому что в том же ящике стола среди всяческих документов я заметила телефон. Сердце замерло от предвкушения. Я схватила его первее, чем среагировал Рэн, и отступила.

− Верни.

− Я просмотрю этот мобильник, и все. Обещаю. Что, если отец общается с моей настоящей матерью? Может быть даже сейчас, когда мы все думаем, что он в командировке, он у нее?

− Не говори ерунды… − начал Рэн, но я уже откинула крышку телефона.

− Одно голосовое сообщение, – констатировала я, нажимая на кнопку и поднося телефон к уху. Голос был мужским, незнакомым. Деловитым.

− Мистер Рид, это говорит Кристофер Грин, я хочу, чтобы вы перезвонили мне на этот номер. После разговора вы поймете, насколько опасна эта ситуация. Ваша дочь не так проста, как вы думаете, в ее сердце нет света. Она опасна, и я полагаю, что, когда вы прослушаете сообщение, сразу же удалите его. Никто не должен знать об этом разговоре. Я прошу вас о встрече пятого июня в Эттон-Крик в женском монастыре святой Марии. Вы должны поговорить с Изабелль. Ваша дочь опасна. Она убьет вас. Она убьет нас всех.

Глава 47

− Где Аура? Она не выходит из комнаты? Сделай что-нибудь, Рэн, – со слезами в голосе молила моя мать. Я слышала их за дверью своей спальни. – Я не знаю, как ее успокоить, не знаю, как смотреть ей в глаза.

− Ее не нужно успокаивать. Ей не требуется утешение, – спокойно ответил Рэн моей маме, и я в этот момент покачала головой.

Он действительно видит меня насквозь. От этого я чувствую себя словно открытая книга.

Дверь распахнулась, но я даже не вздрогнула.

− Аура? – сипло позвала мама. Она не спешила подходить. – Что ты делаешь?

− Не хочу грубить, – сказала я, бросая вещи из шкафа в дорожную сумку. – Рэн, можешь объяснить моей матери, что я делаю?

− Я не твоя секретарша, – сказал он.

− Ты хоть знаешь, кто это? – с сарказмом пробормотала я, складывая джинсы одни на другие.

− Знаю, – с достоинством ответил он. Немного помолчав, добавил: − Аура собирается отправиться в Эттон-Крик на поиски Изабеллы.

− ЧТО?! – завопила мама, наконец-то срываясь с места. Ее топот в мою сторону отозвался болью в сердце. – Аура, ты не можешь этого сделать!

− Почему? – я резко обернулась, вскидывая брови. – Почему я не могу этого сделать?

− Аура…

− Скажи, мама, то, что должна была сказать мне раньше, но не сказала. – Я продолжила испепелять ее взглядом.

− Аура… − мама заплакала, но я не испытала ни капли сожаления или вины, продолжая смотреть на нее мрачным взглядом. – Как я могла сказать тебе, что ты… − она судорожно вздохнула. Рэн смотрел на меня так, словно пытался убить одним только взглядом, но не вмешивался. – Как я могла сказать тебе, маленькой девочке, что твоя мама… не такая хорошая, как ты думаешь… что она…

− Вы должны были сказать, чтобы я не выглядела теперь так унизительно в собственных глазах, – перебила я. Не знаю, откуда взялась эта ярость в глубине души, но голос практически вибрировал от сдерживаемых эмоций. − Я думала, что мама погибла после моего рождения. Не могла спокойно есть торт на свой день рождения, зная, через что ей пришлось пройти для того, чтобы я жила. Каждый год я шла на ее вымышленную могилу и приносила цветы, потому что она была хорошей женщиной и любила меня. И теперь, значит, тебя интересует вопрос, почему я хочу поехать? – я снисходительно усмехнулась. – Я думаю, что нам есть о чем поговорить с этой женщиной. – Я вернулась к своим вещам, внешне выглядя собранной и хладнокровной. Внутри меня все дрожало от злости и чувства вины – я не должна так поступать, и я не должна говорить маме подобные слова − она ни в чем не виновата. Мой тон смягчился, когда я добавила, не оборачиваясь: – Кроме того я не собираюсь ее искать, я уже знаю где она. Изабелль сейчас в женском монастыре Эттон-Крик.

В ответ мама всхлипнула и вихрем вылетела из моей комнаты. Когда ее шаги затихли в коридоре, я почувствовала, как Рэн приблизился и встал за моей спиной. Он приглушенно спросил:

− Почему ты это сказала?

Я подняла глаза к потолку, чтобы по щекам не скатилось ни единой слезинки, и попыталась вспомнить что-то смешное, но, к несчастью, ничего подходящего на ум не приходило.

− Потому что я должна была это сказать.

Сейчас зареву.

Я с опозданием почувствовала на плечах руки Рэна. Он осторожно обернул меня к себе, и я тут же опустила голову, потому что едва он коснулся меня, по щекам градом скатились слезы. Несколько секунд мы так и стояли, и я не знала, что хуже – когда Рэн прикасается ко мне или отталкивает, но затем он сделал шаг вперед и обернул вокруг меня руки.

− Хватит плакать, – прошептал Рэн. Его дыхание коснулось моих волос, и я зажмурилась и тихо выдохнула, стараясь не вздрагивать. – В Эттон-Крик небезопасно.

− Что там? – Я отстранилась от Рэна, быстро вытирая слезы.

Он замялся, и в задумчивости прикусил губу. Его нерешительность длилась пять секунд, затем, тщательно подбирая каждое слово, он произнес:

− Есть люди… они, как и твоя мать, пытаются причинить тебе… боль.

− Убить меня, – жестким тоном поправила я.

− Да, верно, − Рэн встретился со мной взглядом. – Человек, звонивший твоему отцу − глава Ордена Света. Это древнее собрание людей, владеющих знаниями о таких, как ты. Они нашли Изабелль, чтобы предотвратить твое появление, но твои родители успели раньше.

− Изабелль с ними? – спросила я. По большому счету это не важно. Я не знаю эту женщину, и она меня не знает. Мне все равно, что она думает обо мне, и что чувствует по отношению ко мне, ведь у меня уже есть мать.

− Да.

− Ясно, – сказала я, возвращаясь к уборке шкафа. – Это… очень странное ощущение… знать, что в этом мире есть люди, которые тебя ненавидят. Ты даже не видел их никогда, но…

− Я должен сказать тебе еще кое-что. – Я обернулась, и снова заметила неуверенное выражение на лице Рэна.

Что может быть хуже того, что он уже сказал мне?

– У Изабелль есть старшая дочь по имени Табретт.

Я нахмурилась, он продолжил:

− В семнадцать лет Изабелль нашла девочку на пороге монастыря. Она взяла над ней опеку и дала ей имя Табретт.

− Зачем ты рассказываешь мне это?

− Потому что я не хочу, чтобы Адам настроил тебя против меня. И чтобы ты не была шокирована, когда встретишься с ней, – с тяжелым вздохом произнес Рэн, проведя кончиками пальцев по моему предплечью, словно решив, что таким образом может приободрить меня. Он опустился на кровать, продолжив: – Табретт не твоя родная сестра, но она очень любила тебя еще до того, как ты родилась. Она пыталась тебя отыскать, поэтому знай: если Изабелль узнает, что Табретт выбрала тебя, ничто не защитит ее от смерти.

− Где Табретт сейчас? – спросила я.

− Она скрывается от Ордена в лесах Эттон-Крик. Орден хочет ее заполучить как приманку для тебя. Если это случится, вас обеих убьют не задумываясь.

− Изабелль сделает это? – Я все еще хмурилась, сердце зашлось в диком ритме.

− Да. Она заботилась о ней всю свою жизнь, но потеряла всякую эмоциональную привязанность к кому-либо после того, как ее телом овладел дьявол. Целью жизни Изабелль стало лишь единственное желание – избавить мир от тебя и людей, которые тебе помогают.

− Тебе тоже грозит опасность? – спросила я, пытаясь прочесть по лицу Рэна, что он чувствует. Он рассмеялся, внезапно став младше и озорнее.

− Нет. Я не могу умереть. Я живу столько, сколько существует мир. Со времен Адама и Евы.

Я открыла рот от удивления, но не нашлась что сказать. А что можно сказать, когда узнаешь, что парень с которым сидишь в одной комнате и который выглядит на двадцать лет, старше всех, кого ты знаешь?

И все же, как можно быть таким бесчувственным чурбаном?

− Что ж, тогда мне бояться нечего, буду прикрываться тобой, как щитом.

− Что ты думаешь о том, что я сказал? – спросил Рэн так, словно уже знал ответ.

− Ничего. Хорошо, что Табретт вырвалась из лап Ордена Света, и хорошо, что она сейчас в безопасности. Это то, что сейчас важно.

− Ты хорошо восприняла эту новость, – заметил Рэн. Я избегала смотреть ему в глаза, вновь занявшись дорожной сумкой, но чувствовала, что он продолжает подозрительно следить за мной.

Нервно сглотнув, я легкомысленно ответила:

− Я должна воспринимать все новости хорошо. Потому что у меня есть план. Я найду Табретт. Докажу ей, что она не напрасно страдала из-за меня. Докажу Изабелль, что я не чудовище, и что во мне нет ничего дьявольского кроме ошеломительной красоты. Она оставит меня, и всех, кто мне дорог, в покое, а после этого я вернусь домой. Это займет всего-то два-три дня. Мне ведь и на работу надо. Я говорила, что нашла хорошую работенку на лето?

Это я сделала Изабелль такой? Я разрушила ее жизнь, и жизнь Табретт?

− Я не хочу, чтобы ты ехала. – Я вздрогнула и обернулась, сомневаясь не послышалось ли мне. Рэн выглядел печальным и невероятно красивым сейчас; до нелепости красивым в моей уютной комнате.

− Я не хочу, чтобы с тобой что-либо случилось.

− Ничего не случится. – Я попыталась улыбнуться, но это была вымученная улыбка, и Рэн не обманулся ею. Я прищурилась, решив уточнить:

− Ты можешь приказать мне? Ну, ты можешь вселиться в мое тело и запретить делать определенные вещи? Или залезть в голову и загипнотизировать? Как-то повлиять на меня?

− Я ангел Судьбы, Аура, а не волшебник.

− Хорошо, тогда я не стану тебя слушать, верно?

− Ты хочешь, чтобы тебя убили? – спросил Рэн, вскинув брови.

− Нет, разумеется. Но ты разве не говорил, что меня нельзя сейчас убить?

− Они могут превратить тебя в демона, Аура, и затем убить.

− О. – Я выдохнула и неспешно приблизилась к письменному столу. Рэн неотрывно следил за мной взглядом, я же не знала, как отреагировать. Эта новость просто огорошила и заставила голову опустеть.

Нет. Потом, не сейчас; сейчас не стану думать об этом – я не совершу ошибку.

Я крутанулась на стуле и принялась рыться в записных книжках и планировщиках.

Нужно распланировать время, чтобы успеть посетить Эттон-Крик до начала учебного года. И работы. Я вообще-то на путешествие коплю.

− Тебя убьют, если не станешь меня слушать, − раздалось за спиной. Я и не заметила, как Рэн подошел.

− Я слушаю. Можешь просить о чем угодно, но не об этом. Я не стану жить целых пять лет так, будто ничего не происходит, будто люди не страдают. – Я помолчала. – Думаешь, Изабелль станет мучить совесть, если она меня убьет?

− Нет.

***

Очередная беспокойная ночь. Я смотрела в потолок, пытаясь понять, когда потеряла контроль над своей жизнью, и пришла к выводу, что никогда, по сути, не контролировала свою жизнь. Были некие высшие силы, которые решили все за меня.

Рэн спал, или делал вид, что спит. На фоне окна, в которое заглядывала луна, его безупречное лицо было умиротворенным. Грудь медленно поднималась и опускалась.

Я соскользнула с постели и приблизилась. Не хочу будить его, но должна признаться. Я склонилась и осторожно коснулась его плеча. Ноль эмоций. Лишь после того, как я три раза позвала его по имени, Рэн проснулся, встревоженно сел и включил лампу.

− Аура? Что случилось? Тебе плохо?

Он пододвинулся, и я присела рядом. Сердце предательски заколотилось.

− Я уже давно знаю про Табретт.

Послышался облегченный вздох, и я резко повернула голову в сторону Рэна.

− Ты знал?

− Я знаю, когда ты лжешь, Аура, − тихо ответил он. И хоть Рэн не укорял меня и не стыдил, я испытала стыд. Уставилась на свои голые колени и продолжила:

− Я узнала о ней, когда мама и папа признались, что удочерили меня. Но я не… не знала, что все именно так. Таб никогда не говорила мне всей правды. Мы с ней долгое время переписывались… − я посмотрела на Рэна. − Она очень хорошая девушка и, если она пострадает из-за меня, я никогда не прощу себе этого.

Рэн молчал. Я хотела, чтобы пообещал, что с ней ничего не случится, но он лишь внимательно смотрел на меня. Я продолжила:

− Она живет в Эттон-Крик в домике, который принадлежит Кристоферу Грину. Она сама сказала мне это.

− Я знаю.

Мое лицо вытянулось:

− Почему не сказал раньше?

− Потому что ты бы сильнее обеспокоилась, − ответил он. Мое сердце пропустило удар. Внезапно все встало на свои места.

− Я… ты видишь мое будущее?

Вот почему он так осторожничает – он наперед знает, что я натворю, знает, что я сделаю.

− Нет, но я вижу будущее других людей.

Мы уставились друг на друга. В моих глазах был страх, в бархатистых глазах Рэна – печаль. На моем лице ужас, на его – смиренность.

− Я причиню им боль?

− Да. Если сдашься.

***

Мои будни превратились в сплошное пятно, учебный год подходил к концу.

Рэн продолжал ходить со мной в школу, да и вообще повсюду, и я понемногу привыкла к его постоянному присутствию и даже к гелю для бритья в моей ванной комнате. Мы даже сходили в кино на ужастик, потому что Ава вспомнила про двойное свидание. Было смешно сидеть рядом с Рэном и видеть, как он за обе щеки уплетает попкорн, словно никогда ничего подобного в жизни не пробовал. Хотя, очевидно, так и есть. Пришлось угостить его газировкой и чипсами. Парень не был в восторге, но съел все мои тайные запасы.

Спустя эту жуткую неделю, наполненную ночными и реальными кошмарами, домой вернулся Кэмерон. Увидев его в нашей гостиной, я почувствовала себя странно, будто с тех пор как мы виделись прошло много лет. К счастью, это ощущение прошло мгновенно, как только брат протянул мне коробку шоколада, изготовленного вручную.

Я все же сварливо заявила:

− Шоколад не отменяет того, что ты не сказал правду, Кэмерон!

Вечером мы собрались за ужином, как одна огромная дружная семья. Папа постоянно невпопад шутил и всячески уклонялся от разговора, и в итоге просто спрятался в своем кабинете. Он злился на меня не за то, что я рылась в его вещах, а за то, что подвергаю свою жизнь опасности. И если папа хмуро буравил меня взглядом, мама напротив при каждом удобном случае упрашивала меня никуда не ехать. Из-за этого и с ней у меня были напряженные отношения. У меня ведь есть план, и главное, чтобы все было так, как я запланировала. Я вернусь до начала учебного года. До начала работы. Это поразительно, что среди этого хаоса такие вещи, как учеба и работа, меня по-прежнему волновали.

Этим же вечером Рэн меня покинул: Кэмерон закатил скандал, заявляя, что это немыслимо, что его брат спит в моей спальне. После трепки он отправился на какую-то вечеринку, что было странным в свете последних событий. Наверное, жизнь круто изменилась только для меня – остальные ведут себя как ни в чем не бывало. Кэмерон и нас с Рэном попытался заставить пойти, наверное, чтобы шпионить, но мы остались дома и направились на кухню.

Я все еще слышала в ушах грудной голос Рэна:

«Я никуда не пойду без Ауры».

На кухне наступила тишина, как только все разбрелись по своим комнатам, − а точнее после того, как родители спрятались от меня.

− Кэмерон забрал тебя из моей комнаты, – начала я разговор, вытирая тарелку.

− Да.

− Почему? – продолжала спрашивать я. Рэн сполоснул и вытер салфеткой руки, затем облокотился о столешницу.

− А ты как думаешь?

Я сделала вид, что задумалась, и мой взгляд упал на окно перед нами, в котором отражались огни соседнего дома и наши с Рэном лица. Рэн уже смотрел на меня. Его профиль был идеален. Я насмешливо ответила:

− Кэмерон тебе не доверяет, и он точно не думает, что ты святой.

− Я не святой, – согласился Рэн, чем меня разочаровал. – Но, он не поэтому не позволил спать нам в одной комнате.

− Не поэтому? А почему? – я резко обернулась, глядя на Рэна. Он опустил голову, встречаясь со мной взглядом.

− Не скажу. – На красивых губах мелькнула улыбка, затем Рэн, с присущим ему изяществом, покинул кухню. Я уставилась на свое отражение в стекле.

Не поэтому? А почему тогда? Почему он не сказал? Если это не потому, что Рэн извращенец и может наброситься на меня, тогда почему? Что может быть хуже этого?

***

Утром 30 мая Рэн вдруг уступил мне, согласившись отправиться со мной в Эттон-Крик. На секунду я подумала, что он на моей стороне, пока он не уточнил:

− Я всегда на твоей стороне, Аура, чтобы ты не совершила. Но ты поедешь туда потому, что только после поездки поймешь кто ты, и кто те люди, которые тебя окружают. После этого ты четко увидишь границу между добром и злом.

Именно тогда у меня впервые возникло чувство, будто у Рэна Экейна есть некий план, о котором он не говорит. Я не стала допытываться, а обрадовалась, что тоже было преждевременным:

− Это плохая идея, − продолжал настаивать Кэмерон, но я не могла иначе, хоть и знала, что он прав на сто процентов.

Есть вещи, которые нужно сделать, несмотря на страх.

Я работала в саду, когда Кэмерон подошел ко мне под предлогом помочь с прополкой деревьев. Пусть не смешит – я-то знаю истинную причину.

− Знаешь, почему я выбрал именно эту семью для своей земной жизни? – спросил он, осматривая айвовые деревья. Сад благоухал; нас с Кэмероном окружили томные ароматы сирени, жасмина и совершенно разных цветов.

Я выпрямилась, и с подозрительностью посмотрела на брата, пытаясь вычислить в его словах тайных смысл. Это мне не удалось – Кэмерон был словно ангелок − невинен и открыт. Он продолжал пялиться на цветки сирени, поэтому я спросила:

− Почему?

− Потому что только так я мог тебя защитить.

− Я так и знала… − с досадой пробормотала я, отодвигая со лба шляпку, − знала, что это лишь красивое отступление, и в итоге ты опять начнешь меня отговаривать.

− Нет, я тебя не отговариваю, Аура, − Кэмерон наконец-то оторвал свой взор от цветов и серьезно посмотрел на меня. − Я ведь старший из братьев, и несу жизнь на землю. Я знаю, насколько сильна эта связь между матерью и ребенком, но сейчас говорю о других вещах. Я пришел в эту семью, чтобы вовремя подготовить Ридов к твоему появлению. Я всегда был рядом, защищал от ОС. Ты была под моей защитой, потому они не могли тебе навредить… а они знали, что ты здесь. Бассейн помнишь?

Мое сердце прострелила ледяная стрела.

− Когда я чуть не утонула?

− Да. – Кэмерон снова переключился на сирень; он испытывал беспокойство обсуждая все это. Я тоже. – Тебя пытались убить, и ты едва не утонула. Тебе было всего четыре, и, должно быть, ты плохо помнишь тот момент… − Кэмерон подошел к айве и погладил кору дерева, словно говорил с ним, а не со мной. Мое же сердце заколотилось. – Это был вторник. Я был занят своими делами, несмотря на то, что должен был присматривать за тобой. А ты была со своей няней, которую очень любила. Она не была Падшей – я их сразу чувствую. Она была из ОС. Их не так-то легко вычислить, ведь они просто люди, и мы не знаем всех имен. – Мне хотелось уточнить, неужели и Рэн не знает, но Кэмерон продолжал: − Я должен был насторожиться, когда мисс Эйприл позвала тебя поплавать, а меня не пригласила, но я был занят делами. Тогда-то я и почувствовал, что сердце сжимается от боли, будто не в силах качать кровь, а дыхание стремительно покидает легкие. – Кэмерон набрал полную грудь воздуха и выдохнул. Он посмотрел на меня, и в его добрых, ясных глазах, которые всегда смотрели с любовью и заботой, я увидела грусть. – Такой боли я никогда не испытывал, думал, моему человеческому телу пришел конец, но я сразу понял, что дело в тебе – с тобой что-то сделали. Важно кое-что запомнить, Аура: тебе не так-то легко причинить боль – кровь отца и матери не позволят. Они защищают тебя до совершеннолетия. И все же, выход есть: едва ты впустишь внутрь себя Тьму, тебя можно будет убить.

Я болезненно поморщилась, но промолчала. Не хочу, чтобы Кэмерон говорил подобные вещи, это все… звучит ужасно. Несмотря на то что солнце светило мне в спину, несмотря на то, что свет отражался от цветущих деревьев, кустарников и даже от волос брата, я внезапно ощутила, что меня окружает тьма.

Кэмерон подступил ближе, продолжая рассказ:

− Я не могу вернуть тебя к жизни. Рэн не может написать твою судьбу, а Лиам убить. Мы можем только помогать другим людям – всем, кроме тебя. Поэтому я здесь, живу и присматриваю за тобой. Теперь здесь еще и Рэн, и он полностью на твоей стороне, потому что ты важна для него. Аура, − Кэмерон положил мне руки на плечи, − как только твоей душой завладеет тьма, и, если это случится до двадцати одного года, люди из ОС смогут найти тебя и причинить боль. Мы все боимся, что случай с бассейном повторится.

Я испытала необходимость пообещать Кэмерону, что ни за что не приближусь к воде, но не могла этого сделать, потому что это будет нечестно, да и дело вовсе не в бассейне. Все дело во мне. Я поняла. Сейчас я неуязвима, но как только я что-то сделаю плохое, меня убьют.

Я поняла.

Кэмерон со вздохом опустился на сочную зеленую траву, я опустилась напротив и прислонилась спиной к дереву.

− После того, что ты узнала, ты ведь по-прежнему считаешь меня своим братом? – огорошил он меня вопросом. Я растерялась, но глаза Кэмерона демонстрировали серьезность. Его действительно тревожил этот вопрос. Я склонилась вперед и обняла его как в детстве. Он рассмеялся:

− Да, я понял. Спасибо.

Я отстранилась.

− Ты знал о Табретт? Все это время?

Говорить о ней опасно, но я хочу.

− Да, – кивнул Кэмерон. – Знаешь, я видел много людей, связанных кровными узами. Некоторые любили друг друга и страдали друг за друга. Другие ненавидели. Были и другие, их связала одна душа на двоих – не кровь.

Мне нравилось, когда Кэмерон рассказывал о своем впечатлении об этом мире и о том, как он наблюдает за людьми. От него веяло заботой и теплотой. Мой брат был даже человечнее некоторых людей, которых я знала.

− И Табретт родилась очень хорошей девочкой.

− Ты знал ее родителей?

− Да, они были хорошими людьми. Однажды темной ночью в их дом забрались грабители. Среди них был совершенно невменяемый человек, которому нашептали Падшие ужасные желания.

Они застрелили обоих родителей, затем забрали все деньги и драгоценности и собирались забрать ребенка, чтобы продать, но тут вмешался Рэн. Он попросил меня забрать девочку, и доставить ее в монастырь в святой Марии в Эттон-Крик. Она была совсем малышкой.

− Рэн что, сделал это специально? – в моей груди заворочалась неприятная догадка. Кэмерон усмехнулся.

− Разумеется, нет, он бы никогда не обрек невинного ребенка на страдания. – Кэмерон снова улыбнулся, но улыбка показалась болезненной и какой-то вымученной. Я напряглась, но решила, что показалось. Да, Рэн не такой, он не стал бы делать такие ужасные вещи.

– Табретт попала в руки семнадцатилетней Изабелль. Изабелль тоже была сиротой, и она очень привязалась к девочке. Считала ее даром от Бога, самым дорогим человеком на свете, но… ты знаешь, что было потом.

− Да, Изабелла пыталась заставить Табретт убить меня. Таб отказалась, поэтому Изабелль теперь хочет убить ее, – невнятно заключила я. Мне опять пришла в голову мысль, что, если бы не было меня, эти люди были бы счастливы.

− Почему ты погрустнела, Аура? – с усмешкой спросил Кэмерон, заглядывая мне в глаза. – Тебя опечалил рассказ о Табретт?

− Нет. Просто теперь я хочу еще больше ее найти, и попросить прощения, – выпалила я. Не хотелось этого говорить, слова сами слетели с губ. Кэмерон огорчился.

− Тебе не за что извиняться. В этом нет ничьей вины, и тем более твоей. Ты должна вернуться в Эттон-Крик, в город, в котором все началось, и разобраться со своим прошлым, если это поможет тебе жить дальше счастливой жизнью. Я надеюсь, ты будешь осторожна с Рэном, потому что он… не так прост, как кажется на первый взгляд.

− Он опасен? – шепотом спросила я. Кэмерон рассмеялся:

− Нет, разумеется, просто… он… умнее всех нас, и в его голове всегда есть несколько планов, в которые он никогда не посвящает других. Он не доверяет никому, − Кэмерон что-то пробормотал невнятно, потом сосредоточил взгляд на мне, и твердым голосом продолжил: − Ты должна быть осторожна рядом с ним. Рэн имеет привычку быть холодным и отстраненным, а потому он относится к людям… с неким предубеждением. Я не хочу…

− Что? – я непонимающе вскинула брови. Я была уверена, что Рэн нас не слышит, но тем не менее говорила шепотом. – О чем ты говоришь? Я не понимаю…

Кэмерон тяжело выдохнул:

− Пф−ф−ф… это действительно сложно сказать. Хотя мне обычно не составляет труда… э-э… Аура, я хочу, чтобы ты ни за что… − его голос понизился до шепота, − не влюблялась в Рэна.

Несколько секунд я не знала, как отреагировать на слова брата, потом также шепотом спросила:

− Ты шутишь?

Кэмерон покачал головой:

− Нет, не шучу. Я говорю серьезно. Рэн, он не…

− Я знаю, я ему не нравлюсь, давай оставим эту тему. Просто если мы начнем это обсуждать, я стану злиться и во мне проснуться демоны. – Я покачала головой, но Кэмерон не оценил моей шутки:

− Я… дело не в этом, Аура… Рэн… он не… все не так…

− Кэмерон, прекрати смущаться и скажи прямо! – прошипела я, подползая к нему ближе, чтобы подслушивающий Рэн точно не смог нас расслышать.

− Хорошо, – кивнул брат. Такое странное поведение было совсем несвойственно ему; он уткнулся взглядом в землю и ковырял ее палочкой, пытаясь побороть смущение. То ли от солнца, то ли от раздражения, мои ладони вспотели, и я вытерла их о шорты. – Мне кажется, Отец не зря дал Рэну именно это задание – уберечь тебя от Ада.

− Что? – изумилась я. – Разве Богу не хочется уберечь землю?

− Ты не понимаешь, он мог послать сюда солдат и выпотрошить всех Падших. Но Отец отправил на землю нас. Я думаю, Господь хочет показать моему брату как прекрасна земная жизнь, чтобы он перестал с хладнокровием относиться к людям. Мы с Лиамом были бы счастливы, если бы имели влияние на людей, но эта участь досталась Рэну, который просто выполняет свою работу без… погружения…

− Я не понимаю, о чем ты, – отчеканила я, сгорая от любопытства. Кэмерон поднял взгляд:

− Аура, если ты влюбишь Рэна в себя, он будет страдать. Думается мне, Господь специально заставил его спуститься, чтобы Рэн обрел любовь, возможно, для того, чтобы проучить, разбудить в нем чувственность, а может быть по какой-то другой причине… но если Рэн влюбится, он не сможет быть здравомыслящим, ты понимаешь? Сейчас, пока Рэн на земле, судьбы распределяет Отец, но, когда придет время Рэну вернуться на небеса, он не сможет выполнять свою работу.

− Постой, дай уточнить, – я сглотнула и помотала головой. – Ты думаешь, что Бог дал Рэну это задание – уберечь мою душу, − именно потому, что хочет заставить его почувствовать любовь?

− Да, я так считаю.

− Ты поэтому выгнал его из моей комнаты? Чтобы он не влюбился в меня?

− Да, верно.

− Ты сумасшедший. – Я отшатнулась. – Уходи, я хочу полить деревья.

Я встала на ноги, и Кэмерон поднялся вместе со мной.

− Возможно, я ошибаюсь, ведь я не знаю о тех планах, что у Рэна в голове, но я думаю, это один из вариантов, почему именно мы…

− Ты точно ошибаешься. – Я положила руки на бедра. – Исключено, чтобы произошло то, о чем ты говоришь. Я и Рэн? Ха, не смеши! Может быть на небесах Экейн и был Казановой, но здесь, на земле, он обычный навязчивый человек.

− Ты меня не слушала, Аура! Рэн никогда не был влюблен! − Кэмерон ходил за мной по пятам, пока я подключала шланг к колонке с водой для полива. – Он никогда не испытывал это чувство. Но если это случится, это будет катастрофа сродни потере твоей души. Это будет хаос!

− Кэмерон! – я резко обернулась, чем напугала брата. – Чего ты от меня хочешь? Чтобы я пообещала, что не стану соблазнять его? Ты ведь знаешь, я на такое не способна. А если ты так боишься, сделай что-нибудь, например, пусти в меня волшебную стрелу и заставь в кого-нибудь влюбиться. Только не в Томми Майколсона, ты ведь помнишь, что он за гад.

− Аура, это не шутки. И я не Купидон, я ангел Жизни. Я помогаю людям исцеляться от болезни.

− Ну что ж, я думаю, что любовь к такому как Рэн можно посчитать болезнью, так что просто вылечишь меня, – проворчала я, недовольная тем, что эта дурацкая тема продолжает фигурировать в беседе.

− Аура, Рэн умрет, если полюбит тебя.

Я замерла. Выпрямилась. Обернулась.

− Что за ерунду ты тут говоришь? – я хмурилась, глядя на него. – О чем ты говоришь?

В его взгляде нет ни улыбки, ни веселья, лишь суровая реальность.

− Ты уходишь из дома, Аура, собираясь остаться под его защитой. Ты будешь видеть лишь его и никого больше. И если Рэн заметит тебя, увидит тебя и действительно полюбит, это будет на всю жизнь, и тогда он сделает все, чтобы сберечь твою душу чистой. Он сделает все − даже пожертвует своей жизнью.

− Кэмерон, – сказала я самым серьезным тоном, на который была способна. Мои внутренности на самом деле покрылись корочкой льда от тех перспектив, которые обрисовал брат. – Мы с Рэном едем в Эттон-Крик, понимаешь? Это заброшенный городок, окруженный лесом. Мы с ним не едем в медовый месяц на Мальдивы. Кроме того, я сомневаюсь, что он влюбится в меня, если я стану сатаной.

− Аура, ну почему ты такая…

− Ты забыл, кто я? – я вскинула брови. – У меня, должно быть, плохие гены. – Я помолчала, увидев, как изменилось лицо брата. – Ладно, извини, я шучу. Я не стану влюбляться в Рэна и ему не позволю влюбиться в меня (ну и ерунда!). У меня сейчас в голове полно проблем кроме этого.

Кэмерон пробормотал что-то о том, что ему срочно нужно сделать пару звонков в университет и помочь маме с обедом, и ушел. Оставшись одна, я облегченно опустилась на траву и стала размышлять над тем, что сказал брат. Может ли быть правдой то, что любовь Рэна может сулить огромные неприятности? Может быть он поэтому так неприветлив со мной? А ведь я еще заставила всем говорить, что он мой парень! Стыд-то какой!

Я вспомнила разговор на кухне. Очевидно, Рэн знает о подозрениях Кэмерона, но предпочитает относиться к ним с насмешкой и снисходительностью. Видимо, он считает это абсурдом, раз решил держать в секрете. Или, возможно, не стал распространяться об этом, чтобы я не волновалась и вела себя как обычно? Хотя нет, какое ему дело до моих чувств?

Глава 48

− Может позволишь мне сесть за руль?

− Нет.

Мы в пути два часа, и за это время от Рэна я слышала лишь ответы вроде «да» и «нет».

Я зло посмотрела на него:

− Почему?

− Почему? Потому что у тебя нет прав.

− У меня есть права. – Он начинал меня всерьез раздражать, а ведь я думала, что наши отношения почти наладились. Я, конечно, не забывала о том, что сказал мне Кэмерон в день отъезда: «Аура, постарайся ненавязчиво держать Рэна на расстоянии». Его предупреждения оказались ни к чему − этот парень сам меня к себе не подпускает.

− Это не права, а сущий пустяк, – не уступал Рэн. Мне хотелось свернуть карту, которую я держала в руке, и треснуть Экейна по макушке, чтобы он ощутил хотя бы неудобство.

− Ты начинаешь раздражать, – оповестила я.

− Ты тоже, – парировал парень. Я выпустила воздух через стиснутые зубы и вернулась к просмотру карты.

− Итак, мы доберемся до Эттон-Крик за пять часов, я правильно поняла? Судя по моим подсчетам…

− Мы будем в монастыре через два дня, – безмятежно перебил меня Рэн. Я уставилась на него:

− Прости? Дорога на поезде занимает пять часов, а так как мы на машине, то можем сократить время до четырех часов. В интернете…

− А в интернете не было персонального предупреждения для Ауры Рид о том, что на главном шоссе расположены посты ОС, потому что они ожидают, когда ты начнешь искать свою мать?

Я втянула голову в плечи. Какой же он гад. Ненавижу его.

− Ненависть — это прямой путь к грешным мыслям и тьме в твоем теле.

− Так мне что, любить тебя? – осведомилась я. Мы уставились друг на друга, но Рэн быстро отвернулся, чтобы следить за дорогой. Он действительно раздражает. Даже не скрывает того, что лезет в мою голову. Теперь понятно, что подразумевал Кэмерон, когда говорил, что он не может вмешиваться в жизни людей, а Рэн может. То есть этот гад может копаться в людских головах.

Я не хотела говорить с этим человеком, поэтому достала из сумки дневник, который превратился в журнал «поиски моей настоящей матери», и по привычке стала писать о том, как мне не повезло с тем, что моим компаньоном в дорожном путешествии оказался именно Рэн; и о том, что он не дает мне сесть за руль, несмотря на то, что эту машину мне подарили на шестнадцатилетие.

В общем, я начала жаловаться и ныть.

Спустя пять минут Рэн спросил:

− Ты не боишься, что твой дневник попадет не в те руки?

− Еще ни в чьих грязных лапах он не был, кроме, конечно, твоих.

Я спрятала блокнот в сумку и стала смотреть в окно, наблюдая за тем, как цветет природа за окном; я ведь еще никогда не выбиралась из Дарк-Холла. Все потому, что Кэмерон, и мама с папой боялись, что я влипну в неприятности.

− Ты злишься? – спросил Рэн. Я удивленно посмотрела на него, неожиданно вспомнив слова Кэмерона: «…он на земле, чтобы проникнуться любовью…»

− Что? – удивился парень выражению моего лица. Я замотала головой, резко отвернувшись. – Что? – настойчивее повторил Рэн. Похоже, что он не любил, когда его игнорируют.

− Ничего.

− Скажи, что.

Я закрыла глаза, пытаясь побороть раздражение и проглатывая несколько особо саркастичных замечаний.

− Следи за дорогой! Кстати говоря, насчет прав: у меня-то они есть, хоть ты и не принимаешь их всерьез. В нашем мире без них нельзя ехать за рулем. Скажи, как ты собираешься выкручиваться из ситуации, если нас остановят?

− Вот, – Рэн достал из кармана толстовки удостоверение и протянул мне. Я скептически приняла его и в шоке уставилась на фотографию восемнадцатилетней блондинки – волосы даже светлее, чем у меня, − по имени Элис Флетчер.

− Что это? – я мрачно посмотрела на Рэна. – Ты что, украл водительские права этой девушки, Элис Флетчер?

− Нет. – Рэн растянулся в усмешке, и вокруг его красивых, темных глаз собрались морщинки. – Это я. Точнее все, когда будут смотреть на меня, будут видеть ее. – Рэн положил удостоверение обратно в карман. Я не шевелилась.

− Ты, должно быть, шутишь.

− Нет, я говорю серьезно.

− Тогда я буду звать тебя Элис, – отчеканила я.

− Можешь звать меня как хочешь, это не изменит ситуации.

− Какой ситуации? – я прикрыла глаза, щурясь от солнца, когда мы выехали из лесной зоны. Рэн надел солнечные очки и глянул на меня:

− Той, где я мужчина, а ты женщина.

− Я не воспринимаю тебя как мужчину, − сказала я, снова вспомнив слова Кэмерона.

− Ладно.

Кэмерон просил не заигрывать с Рэном, хотя не могу припомнить, чтобы я вообще когда-то промышляла подобным. Это, кстати, врожденное, или этому нужно учиться?

Вечером мы подъехали к придорожному мотелю. Я еще никогда не была в подобном месте. Оно было подозрительным и уединенным.

− Почему ты так смотришь? – спросил Рэн, сворачивая на парковку. – Боишься?

Я вскинула брови, с пренебрежением посмотрев на него:

− Это я решила ехать сюда, разве нет? С какой стати теперь я буду бояться?

− Ты будешь спать в одном номере с мужчиной.

Я начала злиться, потому что чувство возникло такое, будто бы он делает это специально. Может он действительно подслушал мой с Кэмероном разговор?

− Кто мужчина? И кроме того разве не ты валялся в моей комнате две недели? Не беспокойся, я к тебе привыкла.

Мы с Рэном выбрались из машины. Я сделала несколько наклонов, и глубоко вздохнула, потом побежала за Рэном, который ушел к зданию главного офиса. Там висела табличка.

− Рэн, тебе не жарко? – спросила я, пытаясь успеть за его шагами. Он вскинул брови:

− Ты хочешь, чтобы я разделся?

Он идиот?

Я проигнорировала его дурацкий вопрос, который он услышал у кого-то из парней в школе, пока таскался за мной по всем кабинетам, и первая вошла в офис. За конторкой сидел странный парень, вылитый Норман Бейтс. Кстати, может быть поэтому я не люблю мотели, − там сплошь и рядом такие Норманы, − хотя это не отменяет других причин.

Итак, Норман Бейтс встал, как только мы вошли, и галантно произнес:

− Добрый вечер, милые дамы, меня зовут Мэтью Клэй, добро пожаловать в наш семейный мотель. – Он улыбался во весь рот. Да уж, точно Бейтс – семейный бизнес… жуть, надеюсь, нас не зарубят во сне топором.

− Итак, девушки, − продолжал Мэтью, − какой номер вы хотите?

Элис Флетчер.

Я смерила Рэна выразительным взглядом. Он что, правда сейчас выглядит как Элис?

− Это… моя подруга? – полуутвердительно спросила я, глядя на Мэтью. Он вскинул брови, посчитав мой вопрос странным. Я нервно рассмеялась.

− Иди в машину, – вдруг сказал Рэн. Я не сразу поняла, к кому он обращается, но, когда он взял меня за локоть, поняла, что ко мне. Непонимающе кивнув, я вышла.

Что еще за фокусы?

Почему он никогда со мной ничего не обсудит, а просто делает, что ему вздумается?

Я села в машину, громко хлопнув дверью.

Элис Флетчер, значит. Мужчина. Отлично, Рэн Экейн, молодец. Стоп, почему я опять выхожу из себя?

Со стороны водителя резко открылась дверца, и я вздрогнула.

− Выходи, злюка.

− Вау, у меня много имен в последнее время, Элис, благодаря тебе.

− Рад стараться.

− Или, может, рада? – с издевкой спросила я, выползая из машины. На самом деле я жутко хотела спать, поэтому мне уже все равно, кто тут Элис, а кто просто Рэн. Я привыкла рано ложиться. Время как раз близилось к семи вечера, а я всю ночь не спала из-за переживаний.

Рэн образовался прямо перед моим носом, так, что я чуть с ним не столкнулась.

− Ты чего? – Я вскинула голову. – Неужели не нравится, что я называю тебя Элис?

− Я сделал это, потому что тебе может угрожать опасность.

− Где? – буркнула я. – В этой степи?

Я сделала несколько шагов и, остановившись, обернулась:

− Кстати, а в какой именно мы комнате?

Рэн напряженно смотрел в сторону. Я проследила за его взглядом, но ничего не увидела, только золотистую дорогу, среди желтеющего поля с поникшей травой, уходящую вдаль.

− Что там?

− Ничего. Идем скорее внутрь. – Рэн заторопился и, схватив меня за руку, потащил вперед. Комната номер 10. Хорошо, что не первая, иначе я бы всю ночь не уснула, а переживала насчет этого Мэтью Клэя. Уж очень это место подозрительное. Вот, даже Рэн ведет себя странно – пугается каждой тени.

Мы заперлись в нашем номере. Рэн щелкнул включателем, и я отметила, что к счастью здесь две кровати и ему не придется спать на полу. В воздухе витала пыль: я видела ее благодаря тому, что сквозь грязно-коричневые занавески просачивался солнечный свет.

Надеюсь, тут все чисто и нет клопов.

Я прошла к окну и задвину занавески, а Рэн привел на первую кровать у двери и стянул толстовку. Тут я вспомнила кое-что.

− Рэн?

Не обращая на меня внимания, он приложил телефон к уху.

− Да, это я. Неважно, да. Да. Говорю «да», не задавай мне этих вопросов. Эй, у меня такое не спрашивай. Я сказал же… да. – Я слушала это, вскинув брови. Впечатляет. Оказывается, он не только со мной такой «разговорчивый». – Да, мы уже почти приехали. Конечно, я сделал. Они где-то рядом. Я просто знаю. Они следили за домом.

Рэн отключился и посмотрел на меня.

− Что?

− Ты сказал, что за моим домом кто-то следил?

− Разумеется, − он пожал плечами, словно сказал нечто вполне обычное. По моей спине поползли мурашки. – Они с самого детства следят за тобой, Аура, и терпеливо ждут, когда ты сделаешь ошибку. Они готовы сами тебя подтолкнуть к ней. Эти люди пойдут на все.

Я не нашлась, что ответить. Знаю, Рэн говорит правду, вот только все не звучит реально. Звучит, как бред сумасшедшего. Я решила отвлечься.

− С кем ты говорил?

− С братом. – Я не стала спрашивать, был ли это Кэмерон, потому что, если бы это был он, он бы захотел поговорить со мной. – Я в ванную.

Я опустилась на кровать.

За моим домом следили, и наверняка до сих пор следят. И они знают, что я уехала.

Возможно они были правы: я погорячилась, решив приехать в Эттон-Крик и найти Изабеллу. Это огромнейшая ошибка, но отступать поздно. Нужно довести дело до конца, понять, почему она столь яро ненавидела меня, что пыталась убить даже до рождения. Я попробую убедить ее, что я нормальная, что я не чудовище.

Я все думала и думала об этом, прокручивала в голове разные варианты событий, поэтому не заметила, как вернулся Рэн. После душа его разморило, он выглядел очень уставившим, под глазами залегли темные тени. Я не успела остановить себя до того, как увидела капли воды, стекающие по груди к поясу штанов, из-за которых виднелась татуировка под названием «Вязь Судьбы».

− Ты чего? – Рэн перестал вытирать волосы, и удивленно посмотрел на меня.

− Ничего, – буркнула я, стараясь смотреть куда угодно, кроме него. Он пожал плечами, положил полотенце на свою постель и надел чистую футболку. Затем повернулся, и я опять отвела взгляд.

− Что с тобой такое? – Рэн приблизился и положил холодную ладонь мне на лоб, проверяя температуру.

− Эй, не подходи так близко, − я отшатнулась. Рэн плюхнулся на кровать напротив и склонился вперед, упершись локтями в колени.

− Что сказал Кэмерон?

− Ничего.

− Я знаю, он что-то сказал.

Я беспристрастно смотрела на Рэна, а внутри все перевернулось: он действительно догадался или просто проверяет?

− Задаешься вопросом серьезен ли я, − догадался он.

Я омрачилась и почувствовала это. Сердце забилось быстрее, а на шее выступил пот. Опасность. Я чувствую себя в опасности, но дело не в нем – не в Рэне, дело во мне. Я делаю то, о чем предупреждал Кэмерон – я начинаю замечать Рэна. Надо прекращать. Я просто оказалась в непривычной обстановке, делаю то, что раньше не делала и сижу наедине с парнем, с которым раньше никогда не была наедине.

Я поняла, что слишком долго молчу, потому стала лихорадочно соображать, что сказать, однако Рэн меня опередил:

− Я просто смотрю на тебя, Аура, но ты чувствуешь влечение. – От моего лица так резко отхлынула кровь, что закружилась голова. Рэн не осуждал, он, казалось, все понял. – Ничего страшного, − заверил он, отстраняясь. – Кэмерон предупредил тебя заранее, потому что знал, что это случится – что ты начнешь что-то чувствовать.

− Не говори ерунды! – взвилась я, едва сдерживаясь, чтобы не накрыть пылающие щеки ладонями. Но Рэн продолжал гипнотизировать меня взглядом и голосом:

− На самом деле ничего этого нет – я не привлекаю тебя, тебе лишь кажется. Это не я, а мой свет. Мы с тобой полностью противоположны, Аура, и да, хоть ты и человек, и такой останешься, в тебе все равно есть темнота, которая меня жаждет.

− И… что? – я будто на лекции.

− Тебе нечего бояться, мы с тобой не можем умереть от любви.

Рэн пересел ко мне на кровать, и уставился на мое лицо, изучая.

Что он делает?

Свет, − напомнила я себе, − просто свет, который мне нравится. И все. Больше ничего.

Сердцебиение участилось.

− Знаешь, почему? – прошептал Рэн, и я вздрогнула, потому что забыла о его обольстительном голосе. – Потому что любви не существует. Ее нет и не может быть. – Он пригладил мои распушенные волосы. − Ты не должна слушать Кэмерона, потому что он верит в самые чудесные чудеса.

− Убери руку, − сказала я дрожащим голосом. Рэн со смешком убрал.

− На самом деле ты млеешь, когда я к тебе прикасаюсь. Так и должно быть.

− Ты дурак?!

− Нет, а почему ты спрашиваешь?

− Потому что ты странно себя ведешь. Почему, когда мы на людях, ты всегда такой милый и приятный, а когда мы с тобой наедине, ты как свинья?!

− Чтобы ты не тешила себя надеждами. Мы не будем вместе. А свет, который ты так хочешь, может появиться и в твоем теле. Скоро. Скоро он появится внутри тебя, и я тебе буду не нужен. Кстати, − Рэн подарил мне искреннюю усмешку. – Родив ребенка от ангела ты очистишься от скверны.

− Мне шестнадцать, – угрюмо напомнила я. Этот парень, действительно… − А почему ты не веришь в любовь? Кэмерон верит.

И потому он предупредил меня держаться от тебя подальше. Хотя он не должен беспокоиться, что я влюблюсь в такую свинью, как ты.

− У каждого своя точка зрения на этот счет, и лишь моя правильная.

− Да, конечно, – с презрением согласилась я. Я хотела встать и уйти. Мне нужно отправиться в душ и прилечь, но я просто не могу сдвинуться с места.

Не важно свет ли заставлял продолжать разговор, но я просто не могла уйти.

− Кэмерон верит в любовь потому что дарит жизнь, а Лиам не верит, потому что считает, что будь это чувство реально, того ужаса, от которого умирают люди, не было бы. Есть не любовь, а страсть, жажда, вожделение и одержимость. Мои братья думают по-разному, и я не пытаюсь их переубедить. – Мне показалось, что Рэн никогда ни с кем не обсуждал подобное. Едва я подумала об этом, он кивнул: − Я ни с кем не говорил на эту тему. Лишь хочу заверить тебя: сколько бы судеб я не писал, я добавляю в равных количествах и счастья и радостей, и печалей, но сколько бы я не искал, любви я не нашел. Я видел все, кроме любви. Стоит задаться вопросом, существует ли она на самом деле.

− Тогда что испытывают люди?

− Кто знает…

Я скорчила гримасу. Ну и ерунда.

− Любовь, я думаю, существует, и я видела много ее доказательств.

− И какие это доказательства? – с насмешкой спросил Рэн, скосив на меня взгляд. – То, что видел я, это лишь другие чувства, которые назвали любовью. Похоть, желание. Это разные вещи, но их называют любовью, что не есть правильным.

− Откуда ты знаешь, правильно это или нет, ты ведь не веришь в любовь.

− Будь она реальной, люди были бы способны на такие поступки, на которые не смогли бы решиться в другой ситуации при трезвом уме.

− Я не хочу спорить с тобой, – сказала я, пораженная его образом мышления. Любопытно было бы взглянуть на его мозг.

− Ты не хочешь спорить, потому что я прав.

− Я не хочу спорить с существом, у которого нет ни одного вразумительного аргумента, и который никогда в жизни не любил.

− А ты любила? – Рэн посмотрел на меня в упор. Он все знает, просто хочет, чтобы я сама подтвердила, что не разбираюсь в том, о чем мы только что говорили.

− Какое это имеет значение?

− Как ты можешь говорить о том, с чем не имела дела?

− Ты тоже не знаешь, о чем говоришь.

Рэн скрестил руки на груди, явно раздосадованный тем, что я с ним не согласилась.

− Что? – я надменно посмотрела на него.

− Я ведь сказал, что пишу судьбы людей, и этого чувства попросту нет.

− А какая тебе разница? – взвилась я. – Тебе то что, чувствуют люди любовь или нет?

Рэн тоже начал выходить из себя, он с жаром объяснил:

− Потому что теперь ты шарахаешься от меня, как будто думаешь, что я могу в тебя влюбиться.

Я встала на ноги, пораженная.

− А что во мне такого, что в меня нельзя влюбляться?!

Рэн тоже встал.

− Нельзя, потому что этого чувства нет. Дело не в тебе, а в том, что нельзя сделать то, чего не существует.

Я раздраженно выдохнула:

− Вот что, Рэн Экейн, Кэмерон предположил, что Бог послал тебя на землю чтобы ты влюбился, а еще он сказал, что если ты вдруг полюбишь, то умрешь. И вот: Я ХОЧУ, ЧТОБЫ ТЫ ВЛЮБИЛСЯ!

Рэн рассмеялся, а я почувствовала себя довольно униженной, словно я призналась кому-то в чувствах, и меня тут же отвергли.

− Не хочу с тобой разговаривать! – отчеканила я, хотя очевидно, что Рэн тоже не горел желанием поддерживать беседу. Я схватила косметичку и пошла в ванную. Хочу оказаться наедине с собой, чтобы привести мысли в порядок. Безумие. Полное безумие, это существо совершенно невменяемо! И если Кэмерон решил, что я могу заинтересоваться таким, как этот парень, он глубоко, глубоко ошибается!

Спустя полчаса я решила, что можно покинуть ванную незамеченной – Рэн наверняка спит. Я вышла и расстроилась: он сидел на своей кровати и тут же подобрался, увидев меня, поэтому я решила, что, видимо, он дожидался меня, чтобы продолжить выводить из себя.