Адский кот

Глава 17

Около полудня они прибыли в город, если его вообще можно так назвать, глядя на эти ветхие здания и четырехзвездочную гостиницу из грубо отёсанного камня в стиле вестернов. Фелипе был готов расцеловать хозяина, когда тот сказал, что у них остались всего две комнаты. Более благородный мужчина сказал бы женщинам взять большой номер из двух. Но он не из таких. Он отвечал за Дженни. Отличное оправдание. Даже его кот согласился.

«Моя».

Фелипе подумал, что, возможно, ему придется вступить в спор, чтобы Дженни осталась у него. Он даже речь приготовил: «Будет безопаснее, если ты останешься со мной, так я смогу защитить тебя». И: «Я могу устоять перед твоим голосом, если тебе вдруг нужно будет снять амулет». Или, его самое любимое: «Мне говорили, что я великолепный домашний питомец».

В конце концов, он сказал:

— Мы должны взять одну комнату.

— Да, — быстро согласилась она.

Сперва еда. В животе у Фелипе заурчало, особенно когда он учуял запах чего-то жареного на вертеле, и чем эта гигантская жарена туша когда-то была, Фелипе мало волновало. Мясо, оно и в Аду мясо, и неважно кем или чем оно было.

Сидя за столом в углу, спиной к стене, Дженни с одной стороны, Валаска с другой, Фелипе лениво наблюдал за посетителями, пока потягивал какой-то ужасный пенистый грог. Алкоголь активно укреплял позиции на всех девяти кругах, но чем дальше от центра, тем ужаснее на вкус. Толпа была такой, какой он и ожидал — демоны, несколько проклятых душ, пышногрудые официантки и парочка укутанных в плащи личностей, пытающихся смешаться с толпой, но при этом выделяющихся на общем фоне как опухший и болезненный член после проведенной с нимфами ночи. Не составляло большого труда распознать приезжих. Они всегда подскакивали или вздрагивали от любого шума, и часто держали руки на поясе и рукоятях мечей, именно мечей, потому что огнестрельное оружие не подходило из-за витающего пепла и странного заклинания Аида, пистолеты просто заклинивало. Многие идиоты считали себя исключением и пускали в ход оружие, что, в свою очередь, означало процветающую торговлю повязками на глаза и протезами.

Фелипе не ощущал никакой опасности от присутствующих, даже от людоеда с шипами, который сидел на полу и жевал ляжку, размером почти с Дженни. Опять же, не упускаем тот момент, что это может быть запланировано.

То, что казалось для него нормальным, было новой территорией для Дженни. Она наклонилась и прошептала ему.

— Ты уверен, что мы здесь в безопасности?

И снова, джентльмен ответил бы: «да». Однако Фелипе сказал:

— Скорее всего, нет, так что держись поближе.

Не совсем правда. Она была в безопасности рядом с ним. Нужно ли им тереться бёдрами, в качестве дополнительной меры безопасности? Скорее всего, нет, но Фелипе решил не заострять на этом внимания.

Их официантка подошла с подносом, уставленным едой. Она позаботилась о том, чтобы как можно ниже наклониться, когда расставляла тарелки. Её огромные груди практически вывалились из V-образного выреза блузки. Фелипе проигнорировал явное приглашение. Несмотря на данную себе ранее клятву, что у него не будет второго раунда с зеленоволосой искусительницей, Фелипе пересмотрел этот план. «Извините, но у меня есть более приятные занятия на вечер». Хотя он и не проявлял никакого интереса к девушке, Дженни её заметила. И даже с амулетом на шее, она могла нанести удар своим голосом.

— Ты должна сделать выговор своей швее за то, что она такой плохо сшила облегающий верх.

— Что-что? — Темноволосая официантка нахмурилась на упрек Дженни.

Фелипе еле-еле сдерживал улыбку. Не парясь, Валаска фыркнула.

— Моя подруга пытается сказать, что ты ведешь себя, как шлюха перед ее мужчиной, и она от этого не в восторге.

Фелипе хотел ответить, но Дженни оказалась быстрее.

— Он не мой мужчина.

Забудьте тот факт, что именно это он и хотел сказать, но, услышав это от Дженни, Фелипе расстроился. Официантка, явно не самого светлого ума, наверное, потому что за все эти годы слишком много выпила мозги разжижающего грога, подумала, что должна обидеться.

— Я не шлюха, а страстная девушка, которой трудно устоять перед мужчиной, посчитавшей меня привлекательной. И если он не ее мужчина, то почему ей не насрать на то, во что я одета? Держу пари, что парню рядом с тобой нравится то, что он видит. Не так ли, сахарок?

Затем девка бросилась к Фелипе на колени и, прежде чем он успел сказать: «Не втягивай меня во все это», ткнула его носом себе промеж грудей. Фу. Словно он горел желанием понюхать вспотевшую и немытую плоть, настолько грубой женщины. Женщина или нет, у Фелипе не возникло проблемы спихнуть официантку с коленей.

Он точно узнал его, но не мог объяснить, почему вдруг в воздухе появился запах соленого моря. Враги выследили их? Низкий гул вибрировал вокруг и становился все выше. Влажный ветерок, пахнущий бурными, вспенивающимися волнами наполнял воздух. Фелипе повернулся и наткнулся на стоящую Дженни, в синих глазах которой бушевала буря, волосы падали каскадом живых, извивающихся прядей, а губы открыты для ноты, которая, вероятно, убила бы всех в баре, не будь амулета.

Фелипе узнал эту эмоцию. Ревность. В прошлом, он избегал женщин, которые осмеливались показывать её в отношении к нему — и хотя он гнушался всего этого «будь мне верен» — в исполнении Дженни, ревность была чертовски сексуальной. Не просто сексуальной, а страстной и возбуждающей, вызывая каменную эрекцию.

Услышав, как один из посетителей закричал: «Девчонки дерутся! Тащите масло!», Фелипе понял, что Дженни использует силы на публике, и ни чем хорошим убийство сотрудника, в нашем случае официантки — проклятой души хорошим не кончиться. Это будет или серьезное увечье или зомбирование. Люди, как правило, запоминают такое и потом чешут об этом языками. И враги и без того наступают им на пятки. Фелипе должен это остановить.

«Остановлю. Через секунду».

Сразу после того, как Дженни воспарила над скамейкой, на которой они сидели, Валаска вскочила и схватила её, преследующую — ну, скорее левитирующую по воздуху — уже не такую нахальную официантку.

— Простите, — пролепетала бабенка. — Я буду держаться от него подальше.

Дженни не ответила, просто подняла руки и произнесла еще одну ноту, достаточно высокую, чтобы заставить всех вздрогнуть. И снова, спасибо грёбаному амулету. Определенно, если бы не он, у всех бы из ушей кровь хлынула, и это говорил тот, у кого не было музыкального слуха.

Завизжав, официантка убежала, только тогда Дженни опустила руки и ногами коснулась пола. С растрепанными волосами и пылающими синими глазами, она медленно покрутилась в притихшем баре, а затем мило улыбнулась.

— Кто-нибудь еще хочет облапать моих спутников?

После этого остальные женщины старательно игнорировали Фелипе, он даже не смог сделать еще один заказ. Валаска, пока ела, все время смеялась, а Дженни ела с молчаливым спокойствием. Что касается Фелипе, то он был голоден, только еда трактирщика тут не причем. Он хотел раскрасневшуюся, сладкую красавицу, сидящую справа от него.

Без происшествий они добрались до комнат и пожелали Валаске спокойной ночи, когда она вошла в комнату напротив. Как только дверь за ними захлопнулась, Фелипе рассмеялся.

— Облапать? Знаешь, флирт не относится к преступлению?

— Я бы не назвала то, что она делала флиртом, — нахально, ответила Дженни, кидая плащ на кресло в углу.

— Что ты знаешь о флирте?

Расхаживая по комнате, Фелипе не мог сказать, что так беспокоило Дженни, которая остановилась и бросила на него робкий взгляд через оголенное, так как тога была без рукавов, плечо.

— Я знаю, что не обязательно вести себя так откровенно.

— Так ты считаешь, что лучше мужчинам и женщинам тянуть резину? Плясать вокруг да около того, что им обоим нужно, а не напрямую заявлять об этом?

— Иногда.

— А что если у них мало времени? — спросил он, расстегнув ремень, который вместе с одолженным у амазонки кинжалом, упал с глухим стуком на пол.

— Тогда, возможно, прямолинейный подход будет уместнее, но все же флирт и обольщение — две разные вещи.

— Правда? И как бы ты стала обольщать?

Дженни медленно, чувственно улыбнулась, а затем облизала губы, откинула волосы и пальчиком медленно проследила линию между грудями вниз по тоге, обводя одно полушарие. Фелипе сглотнул и затрепетал. Как же он изголодался.

— Возможно, ты прав, — тихо сказала она.

— Насчет чего?

— Зачем флиртовать, когда я могу говорить прямо?

Фелипе смотрел, как Дженни медленно и с невероятным изяществом отстёгивает единственный ремешок, удерживающий тогу. Быстрый щелчок и вот тога уже лежит у ног, а Дженни остается в одних лишь трусиках. Влажных трусиках. Он уловил запах ее желания… и жаждал попробовать его на вкус.

— Я хочу тебя, Фелипе.

От простых слов — слов, которые он слышал десятки раз раньше — слетевших с губ Дженни, Фелипе испытал странные ощущения. Они согревали и возбуждали его. Стирали все причины держаться подальше, которыми он себя кормил. Фелипе точно не мог сказать, как пересек комнату, но сейчас уже стоял прямо перед Дженни. Но когда хотел поцеловать ее, она прижала палец к его губам.

— Не в этот раз. Поцелуи — для влюбленных, а как ты уже сказал, мы не влюбленная парочка, а просто два создания, нуждающиеся в прикосновениях.

«Да, в безмерном количестве прикосновений. К голой плоти прикосновений».

Прочитав его мысли, она опустилась на колени и стащила с него штаны. По её настоянию, он вышел из них и снял рубашку, оставаясь абсолютно голым. Глядя на него она вздохнула.

— У тебя действительно великолепное тело. Правда, думаю, ты в курсе.

Ещё бы, но из-за того, что это признала и Дженни, у Фелипе раздулась не только грудь от гордости, но и член от восторга. Она взяла его в руки, буквально, обхватила пальцами изнывающий стержень и сжала. Фелипе не мог отвести взгляд, когда Дженни подалась вперед и поцеловала головку члена. Легкий поцелуй заставил его задрожать. Но когда Дженни провела языком от головки до основания и обратно, Фелипе застонал. Она исследовала его длину влажным, изворотливым языком, заставляя ноги подгибаться.

Пытаясь восстановить контроль, Фелипе выдохнул. Дженни слегка прикусила головку члена. Фелипе втянул сквозь стиснутые зубы воздух и зарылся пальцами в шелковистые локоны Дженни. Хорошо, что он нашёл, за что ухватиться, потому что Дженни в этот момент обхватила губами головку его члена, а затем вобрала глубоко в рот. Его член пульсировал от влажных сосущих ощущений. Фелипе замурлыкал, когда Дженни зубами задела нежную кожу. Скользя по его стволу, она втягивала щеки, доставляя удовольствие горячим и влажным ртом. Чертовски потрясающие ощущения. Добавьте к этому ее стоны наслаждения, и Фелипе понял, что слишком быстро подходит к краю. Он изо всех сил сдерживался.

Как бы приятно это ни было, он не собирался кончать ей в рот. С сожалением, он вынул член изо рта Дженни и почти закатил глаза от ее разочарованного вида. Он помог ей встать с пола и, несмотря на утверждение, что только любовники могут целоваться, впился в ее губы страстным поцелуем. Он хотел вновь отведать её вкуса, поэтому и поцеловал, жадно, а Дженни отвечала ему. Когда она разомкнула губы, Фелипе скользнул в жар её рта языком и закружил с ее в диком, влажном танце.

Зажатый между телами, член Фелипе пульсировал у живота Дженни, умоляя обратить на него внимание. Сначала Дженни взяла в свои руки ситуацию, теперь очередь Фелипе. Повернув Дженни, он дал ей пройти пару шагов, затем надавил рукой на спину и нагнул над кроватью.

— Ухватись за что-нибудь, — грубо приказал он.

Она сжала матрас, ее попка аппетитно взывала к себе, хотя была скрыта крошечным клочком ткани, именуемым амазонками трусиками. Для Фелипе они оказались помехой, но ненадолго. Один рывок — все, что нужно, чтобы сорвать их и обнажить розовую, влажную и манящую сердцевину. Он просто сгорал от желания провести по ней языком.

Дженни извивалась под ласками его языка. Фелипе мурлыкал, не в силах скрывать удовольствие от ее очевидного наслаждения. Низкий гул вибрировал у чувствительной плоти и, закричав, Дженни содрогнулась.

— Фелипе, — выдохнула она, и он практически кончил. Сирена или нет, но когда Дженни говорила, это влияло на него. Он с огромным удовольствием лизал ее до тех пор, пока она не кончила на его губы. Десны Фелипе ныли, когда он боролся с кошачьим желанием укусить ее. Пометить. Заклеймить… Он не должен потерять контроль или думать только о себе в этот момент. Они были двумя плотскими созданиями, испытывающими похоть, а не возлюбленными. И неважно, что ощущения говорили совершенно об обратном.

«Скажи это своему коту».

Устояв перед искушением, Фелипе скользнул пальцами между ее блестящими складками. Смочив пальцы соками, Фелипе кружил, тер и щипал набухший клитор, пока Дженни не запрокинула голову с немым криком. Она была на грани оргазма. Как раз вовремя. Одним резким толчком он вошел в Дженни по самые яйца. И впился пальцами в ее идеально округлую попку, когда ее лоно плотно обхватило член. Горячая, влажная и тугая, она сжимала его, пока он входил и выходил из нее.

Её стоны, как и дыхание, становились рваными, подстраиваясь под ритм Фелипе: он входил в нее, она толкалась назад, загоняя член глубоко, он выходил, она качалась вперёд.

— Жестче, — хныкала она.

Он послушался.

— Быстрее, — добавила Дженни.

Он повиновался.

— Фелипе, — закричала она, когда ее накрыл оргазм, который Фелипе с наслаждением разделил. Как он мог не кончить, когда ее стенки крепко сжимались вокруг него, а волны блаженства проносились по телу? Он взревел, и выстрелил горячей струей внутри нее. Фелипе царапал ее кожу, поскольку все его тело напряглось, но она, похоже, не возражала против боли, определенно нет, конечно, если второй оргазм, накрывший ее, не был каким-то другим показателем. Тяжело дыша, Дженни рухнула на кровать. Он не мог удержаться и лег на нее сверху, не желая потерять эту близость. Пока еще нет.

Она хихикнула и он нахмурился.

— Что смешного?

— Полагаю, я мало чем отличаюсь от официантки внизу. Я просто сама хотела облапать тебя наедине.

Он мог указать на бесчисленное количество различий между ними, например, распутница получила бы золотую монету и трофей за минет, а Дженни… милой Дженни, которая тяжело дышала, пришлось разделить с ним постель. А что касается объятий? Так, во всем виноват комковатый матрас.