Агент ЗЕРО

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

– Кент?

Разбитые осколки кружки лежали между ними. Рид все еще стоял у входной двери, а эта женщина, сероглазая Йоханссон из его воспоминаний, у маленькой кухни. Ее лицо побледнело, а нижняя губа задрожала.

– Ты... – она потрясла головой, взбалмошив волосы еще больше. – Ты мертв.

«Люди продолжают повторять это», – подумал он, но промолчал. Он не знал эту женщину. Может когда-то они и были знакомы, но не сейчас.

– Я не... Я просто... – бормотала она, не зная, что сказать. – Это правда ты?

Он понятия не имел, что ответить и произнес единственное, что пришло в голову:

– Да, это я.

– Боже. Ты выглядишь, словно дъявол, – издала она краткий смешок. – Кент, я не могу поверить! – она попыталась сделать шаг навстречу, но Рид резко поднял обе руки. Она замерла, приподняв бровь.

– Стекло, – указал он на пол. Она стояла босиком на кафеле.

Женщина вопросительно опустила глаза, словно только сейчас заметила осколки разбитой чашки, и без промедления подошла к нему прямо по ним. Прежде чем он успел вытащить руку из кармана, она обняла его, прижала и уткнулась головой в шею.

– Господи, я не могу в это поверить! Ты живой! Почему ты не сообщил? Почему не попытался связаться со мной? Боже, ты жив!

Рид позволил ей обнять себя, но сам этого не сделал. Странно, но то ли вид, то ли ощущение близости, что-то в ней самой начинало будить его. До этого была просто страсть и возбуждение. На этот раз он ощутил тепло, чувство, граничащее с радостью при встрече старого друга в аэропорту. Возможно, даже больше. Он чувствовал аромат ее волос после фруктового шапмуня, лавандовый лосьон для кожи и...

«Вы вдвоем сидите в баре на Мальте. Вокруг много людей, но это не имеет никакого значения. Свет от неоновой вывески играет в ее серых глазах. Ваши пальцы лишь слегка соприкасаются. Вы наклоняетесь к ней. Она тоже...»

Он хмыкнул, ощутив новый приступ боли. Давление подскочило настолько, что голова готова была вот-вот взорваться.

– Ты в порядке? – тревожно спросила Йоханссон, отстраняясь. – Что-то не так?

– Это... Довольно длинная история, – вздохнул он.

– У тебя какие-то проблемы?

– Да, – просто ответил он.

– За тобой следили? Ты видел кого-то из...

– Подожди, – боль утихла и он слегка встряхнулся. – Просто подожди секунду. Откуда мне знать, что я могу доверять тебе?

– Ты о чем? – нахмурилась она, слегка попятившись назад. – Это же я. Мария. Конечно, ты можешь доверять мне. Ты знаешь меня.

– Нет, не знаю, – покачал он головой. – Прости.

– Я не понимаю.

– Как я уже сказал, это довольно длинная история.

– Что ж, я хочу услышать ее, – настаивала она.

Он внимательно посмотрел на нее. Казалось, женщина была искренней, как в плане заботы, так и в желании помочь ему. Рид Лоусон, возможно, и не был так хорош в психологии, но он знал, что Кент Стил в этом разбирается. В голове не прозвучало ни единого тревожного звоночка.

– Ты говоришь, что я могу доверять тебя, хотя сама сидишь в конспиративной квартире? – все же задал он вопрос.

– Это не то, о чем ты подумал, – ответила она. – Я... Что ж, я живу здесь на попечении правительства США. Разве ты не помнишь? – нахмурилась она.

– Нет, – Рид осматривал ее сверху донизу. На ее тоненькой фигурке не было и сантиметра, где можно незаметно спрятать пистолет. В этот же момент он обратил внимание на безупречность ее кожи, на которой не было ни единого шрама. Ее волосы глянцевыми волнами падали на плечи. Такая яркая и такая светлая. Казалось, она светится изнутри. Снова появилось чувство тоски, желания.

«Притормози», – выругался он сам на себя.

– Ты, – продолжил он. – Ты из ЦРУ.

– Когда-то. Уже нет. Я не так давно уволилась. Вскоре после тебя... Ну, после того, как ты умер, от меня отреклись.

«Отреклись. Она стала изгоем. Управление больше не заступится за нее и не захочет видеть ее среди своих агентов».

– Почему?

Она захлопнула за ним дверь, переступила через осколки и махнула, приглашая внутрь.

– Я пыталась найти то, что ты искал, – тихо произнесла она. – Потом я отказалась вернуться, когда они вызвали меня. Поэтому от меня отреклись.

Йоханссон на мгновение исчезла на кухне и снова появилась с тонкой метлой и пластиковым совком. Она опустилась на колени, чтобы смести разбитую чашку.

Рид решил, что ей можно доверять, по крайней мере, до тех пор, пока она не докажет обратное. Войдя в гостиную, он медленно вытащил руку из кармана.

– Ты уверена, что здесь мы в безопасности? – озираясь поинтересовался он.

– Кроме нас четверых об этом месте больше никому неизвестно.

– Остальные, Ридижер, Моррис... Они не пошли на поиски?

– Нет, Кент, – фыркнула Йоханссон. – Отреклись означает, что все активные агенты забывают как ты выглядишь. Да, они друзья, но они все еще работают там, насколько мне известно. Если Управление прознает, что мы общаемся, их тоже вышвырнут.

Рид покачал головой. Он очень хотел рассказать ей о Ридижере, но чувствовал, что время еще не пришло. Сначала он хотел получить ответы на свои вопросы.

Но она тоже. Снова поднявшись на ноги, Йоханссон спросила:

– Господи, Кент, где же ты был? И что с твоей головой? Почему ты ведешь себя так, словно ничего не помнишь?

– Потому что не помню, – он бросил сумку Ридижера на диван, осторожно приподнял пластырь и повернулся, чтобы показать ей рану, откуда иранец вырезал маленькое устройство величиной с зерно.

– Боже, – выдохнула она. – Кажется, у тебя инфекция. Пойдем со мной. Она взяла его за руку и отвела за кухню, в маленькую ванную комнату с матовыми стеклянными окошками и белыми светильниками. – Садись, – он присел на крышку унитаза, пока она рылась в аптечке. – Я прочищу, но тебе придется все рассказать мне.

– Хорошо, – пообещал он.

*

Рид решил начать с самого логичного места – с начала. Он рассказал Йоханссон о том, как около полуночи сидел в своем кабинете в Нью-Йорке, когда за ним пришли три иранца. Он рассказал, как они вкололи ему что-то и посадили на грузовой самолет до Парижа. Он рассказал о подвале, допросе и том, как из его шеи вырезали какое-то маленькое устройство.

– Он назвал его подавителем памяти, – Рид вздрогнул, когда она приложила к ране теплую влажную ткань.

– О, Боже, – пробормотала она. – Как ты вообще достал его?

– Ты знаешь о нем? – резко поднял он голову.

– Немного. Скорее, слухи, – она вытерла запекшуюся кровь с уголков раны и выжала розовую воду в раковину. – Управление уже давно было буквально помешано на контроле памяти. Подавители памяти, заменители памяти, возвращение памяти... Не сомневаюсь, что в их подвалах и правда можно найти довольно странные вещицы.

– Но это действительно существует, – сказал он. – Правда. Я ни капли не помнил, что был когда-то Кентом.

– И воспоминания не вернулись, когда они вырезали его? – спросила она.

– Нет. Точнее, немного. Сначала они были очень расплывчатыми, потом просто странными, а затем разрозненными. Они возвращались понемногу, чаще, когда я видел что-то или слышал определенные слова. Они вызывали видения в голове. Ощущение, будто ты просто щелкаешь пультом от телевизора, задерживаясь на каждом канале на пару секунд, – он посмотрел ей в глаза. Она этого не сделала. – Что ты слышала об этом?

– Знаю только, что они проводили очень опасные эксперименты, – вздохнула она. – Предположительно, это работает на основе когнитивной терапии...

– Что это значит?

– Это значит, что сначала они внедряют устройство, а затем передают твоему мозгу информацию о том, что необходимо забыть, – объяснила она. – Чем-то похоже на гипноз. Сила внушения и тому подобное, – Йоханссон выдавила на ватный тампон какую-то мазь и приложила к его шее.

– Получается, сам бы я это сделать не смог.

– Нет, – ответила она. – Это невозможно.

– Вся эта ситуация невозможна, – пробормотал он. – Три дня назад я считал себя профессором европейской истории, проживающим с детьми в Бронксе. А теперь оказывается, что я агент ЦРУ, который был убит в бою в попытке раскрыть террористический заговор. Как такое вообще может быть?

– У нас всех есть прикрытие, Кент, – пожала Йоханссон плечами. – Для большинства людей в этом мире, я являюсь сертифицированным бухгалтером из Балтимора. Я даже могу заниматься твоими налогами. Мы хорошо обучены. Мы ведем две жизни. Так было всегда.

– Но у меня оставались бы пробелы в памяти, – покачал он головой. – Раз я был здесь в качестве Кента, то где же был в этот момент Рид?

– Твой разум сам заполняет их, – просто сказала она. – Наш мозг – нечто совершенное. Мы думаем с точки зрения реальности. Ты вроде был где-то, но мозг заполнил все детали сам, – она разорвала бумажную упаковку и достала свежий пластырь. – Это похоже на то исследование по страховым случаям, которое провели много лет назад. Компания опросила с десяток свидетелей аварии, задав вопрос о цвете шляпы водителя. Всего пара человек действительно запомнила его, но ни один не сказал «я не знаю». Их мозг заполнил пробел деталями и каждый был уверен в своей памяти. Страховая компания получила пять разных ответов.

– Выходит, ты говоришь, что у меня проблема не только с воспоминаниями Кента, но также и воспоминания Рида могут быть не настоящими?

«Боже, – подумал он. – Это последнее, что мне сейчас нужно – начать сомневаться в том, в чем был уверен».

– У меня нет ответов на все. Я говорю лишь то, что слышала, – она прижала пластырь к ране на его шее и разгладила края кончиками пальцев. Ее руки были теплыми. Что-то внутри него снова зашевелилось. Он заметил, что она наклонилась к его плечу, глубокий вырез ее майки образовал тени между грудями. Возле уха он ощутил мягкое дыхание.

– Эти видения... Там было что-то обо мне? – спросила она, стараясь придать голосу обыденность.

– Не совсем, – откровенно признался он. – Я лишь знаю, что ты была частью моей команды. Вероятно, даже... другом.

– Вот так?

– Вот так. Прости. Я не знаю почему, но каждый раз, когда в моей памяти всплывает твой образ, видение тут же улетучивается и появляется ужасная мигрень, которая длится около минуты.

– Хм... – она выпрямилась и прикусила нижнюю губу, явно задумавшись. – Возможно, это побочный эффект от того, как они вырезали подавитель. Не уверена, что это хорошо для твоей головы. Надеюсь, вскоре пройдет. Я бы очень хотела, чтобы ты вспомнил меня, – тихо добавила она.

Несколько секунд они молча смотрели на белый кафельный пол. Затем Йоханссон прочистила горло и сказала:

– Снимай штаны.

– Что?

– Снимай штаны, – указала она на его джинсы, которые были измазаны кровью. Видимо, супер-клей, который он использовал, чтобы закрыть ножевое ранение на бедре, не выдержал.

– Ох. Да, хорошо, – Рид снял свою куртку, а затем и джинсы, бросив их в ванную. Затем он снова сел на унитаз, а Йоханссон присела на полу рядом, изучая рану.

– Супер-клей, Кент? – посмеялась она. – Ладно, давай вернемся к Парижу. Иранцы в подвале. Что с ними произошло? Как ты выбрался?

– Убил их, – он внимательно следил за любым физическим проявлением ее реакции, но ничего не произошло. Она была равнодушна.

– Мне понадобится пинцет, – пробормотала она. – Что потом...?

– Потом я пошел в бар, – и он рассказал ей о встрече с Юрием, поездке на машине в Бельгию и побеге с объекта Отца.

– Знаешь, – слегка улыбнулась она, – когда я услышала про это, моя первая мысль была о тебе. Перед глазами словно вывесили баннер «Кент Стил».

– А как ты узнала об этом? – поднял он бровь.

– Прочитала в интернете, – ответила Йоханссон.

«Она прочла о взрыве виноградника и подумала обо мне? Странно».

– Я не видел здесь компьютера, – заметил Рид.

– С телефона. Боже, ты становишься параноиком, – закатила она глаза.

«Не говори ей о Ридижере», – прошептал внутренний голос. Только Амон и ЦРУ в курсе случившегося. Если она сообщит тебе эту новость, значит, все еще работает на них.

– Ладно, откуда ты узнал, как добраться сюда? – спросила она.

– Увидел фонтан в Бельгии, – солгал он, пока она вычищала супер-клей из его раны при помощи пинцета. – Это вызвало видение.

– Странно, – произнесла она. – Ты бы не знал, что я здесь.

– Я лишь знал, что здесь находится конспиративная квартира. Кстати, что здесь делаешь ты?

– Как я уже сказала, живу, – ухмыльнулась она. – Вы с Ридижером так решили, – объяснила она. – Мы были на операции и собирались в Милан. Вы двое подписали пятилетнюю аренду под именем какого-то богача из Калифорнии. В отчете вы отметили расход как использование бронетранспорта и боеприпасов.

– Хорошо, – медленно произнес он. – Я имел в виду, почему ты вообще здесь? Ты же сказала, что отправилась на поиски того, что искал я.

– Думаю, ты не помнишь те дни, – тихо сказала она. – Ты кое-кого искал, члена Братства...

– Братства?

– Так мы называли их. Группу террористов.

«Сказать ей про Амон? Нет. Пока не стоит. Сначала проверь, что известно ей самой».

– Ты нашла его? – спросил Рид.

– Нет, – ответила Йоханссон, не скрывая разочарование в голосе. – Этот парень просто призрак.

– Что в нем такого? – нажимал Рид.

– Для тебя? Он был зацепкой. Для меня? – она ненадолго замолчала. – Он один из тех, кто убил тебя.

– По всей видимости, это не совсем так, раз уж я здесь... ох! – прошипел он, когда она вытащила последний кусочек клея из раны. – И как долго я считался мертвым?

– Хм... – она снова прикусила губу и подняла взгляд к небу. – На следующей неделе будет уже девятнадцать месяцев.

– Девятнадцать месяцев, – задумчиво повторил он. Странно, что она знала дату его смерти вплоть до недели. Подозрение, что они были не просто коллегами или друзьями, росло, – Я был на задании, точнее, мы были на задании, – продолжил он. – План действий этого Братства прорабатывался... пару лет, может больше. Что тебе известно о нем?

– Лишь то, что мы вместе обнаружили, – пожала она плечами, прочистив рану на бедре.

– Напомни.

– Хорошо, – вздохнула Йоханссон. Она достала еще одну упаковку пластырей из шкафа и открыла ее. – Чуть больше двух лет назад АНБ перехватило подозрительные письма. Они были отправлены в адрес одного инженера из Ирана, проживающего в Вирджинии. Сам парень был чист, чего не скажешь о письмах. Он пытался поговорить с братом, объяснить, что этого не стоит делать, умолял вернуться домой, но его ответы были лишь полны угроз и всякой чепухи по поводу «смерти во имя Аллаха». Мы подключились и отследили IP, который привел нас в Испанию…

– Ритц в Мадриде, – задумчиво произнес Рид. – Чемодан с бомбой.

В голове снова мелькнуло видение: «Ты выламываешь дверь и ловишь предполагаемого террориста. Мужчина бежит к пистолету, лежащему на тумбочке, но ты оказываешься быстрее. Ты выворачиваешь его запястье... Позже Ридижер сообщает, что слышал щелчок аж из коридора. Хватается за живот».

– Да, – произнесла Йоханссон, аккуратно прижимая пластырь к его бедру. – Ты был тем, кто убил его. Парень был молод и сильно перепугался. Он был «кротом» для исламистских радикалов, которые только что вступили в Братство, но мы этого еще не знали. Он выдал нам всего два имени, пару своих коллег. Это заняло немного времени, но мы смогли отследить их до взлетно-посадочной полосы в Загребе...

– Пытавшихся сесть на самолет, – Рид видел это тоже, как они с Моррисом гнались за двумя иранцами по взлетной полосе.

– Правильно... – медленно сказала Йоханссон. – Ты уверен, что потерял память? Кажется, тебе все известно.

– В парижском подвале они спрашивали меня об этих местах, – объяснил Рид. – Что-то всплыло в памяти. Но, как я сказал, все слишком размыто и запутано.

«Но сейчас картина складывается».

– В общем, – продолжила она. – Те двое оказались крепкими орешками. Мы пытались, можешь мне поверить.

В голове мелькнуло еще одно видение. Он уже вспоминал это, когда пытал Отца.

«Бункер ЦРУ. Пленник, привязанный к столу под небольшим уклоном. На голове мешок. Льется вода. Без остановки. Пленник вырывается с такой силой, что сам себе ломает руку...»

Рид потряс головой, чтобы прогнать этот ужас из мыслей.

– В конечном итоге, сам самолет дал нам следующую подсказку, – сказала Йоханссон. Прочистив рану, она уселась на полу напротив него, подтянув колени к груди. – Он принадлежал одному холдингу, зарегистрированному в Тегеране. Немного порыскав, мы обнаружили корпорацию, занимавшуюся отмыванием денег. Владельцем был богатый шейх...

– Мустафа.

«Знаешь, Шейх... Свист пули звучит одинаково на всех языках», – он лично произнес это в бункере ЦРУ в Марокко.

– Верно. Он финансировал иранцев, которые перенаправляли деньги Братству. Отсюда мы и узнали о них и именно тут они и допустили ошибку. Шейху было, что терять и он быстро раскололся. Он выдал нам имена, места, даты...

– Но они оказались ложными, так? – перебил Рид. – На самом деле шейх не владел никакой ценной информацией.

– Некоторые вещи были абсолютно неактуальны. Братство узнало, что мы добрались до шейха и быстро обрубили все связи, – продолжила Йоханссон. – Мы лишь постоянно натыкались на холодные тела, сужая круг возможных зацепок. Становилось все хуже. Этот первый парень с чемоданчиком в Мадриде? Кто-то добрался и до него. Член Братства умудрился проникнуть в бункер и убить его, – покачала она головой. – Я имею в виду, что парень уже успел поделиться с нами той малой информацией, которой владел. Но они все равно пришли, чтобы убить. Так рисковать, чтобы заткнуть всего одного... Это безумие.

– А двое остальных? – спросил Рид. – Те пилоты из Загреба?

– Аналогично. К тому моменту, как мы обнаружили тело первого парня и сообщили об этом, они уже покончили со вторым. Ты догадался об этом еще раньше.

– Я?

– Все трое были убиты идентичным способом, – кивнула она. – Два выстрела в грудь и один в голову из Зиг Зауэра с глушителем. Мы решили, что это был стандартный метод для убийств в Братстве, но ты изучил пули. Выяснилось, что убийства были произведены из одного оружия. Какой-то парень убил всех троих всего за шесть часов.

У Рида была еще одна догадка, но он не стал делиться ею с Йоханссон. Основываясь на том, что он знал сейчас, по всей видимости, Амон использовал иранцев в качестве козлов отпущения, чтобы сбить ЦРУ со следа. Это имело определенный смысл, учитывая отношения Америки с Ближним Востоком. Возможно, что сам шейх был не более, чем красной тряпкой для быка.

– Ладно, и какова была зацепка, за которой я последовал? Киллер? – спросил он вместо того, чтобы поделиться размышлениями.

– Да. И ты полез туда один, даже не сказав нам. Судя по всему, ты нашел его... Потому что последнее, что я слышала, это то, что он убил тебя.

– Почему я поехал туда без вас? Я имею в виду команду, – вероятно, он уже знал ответ, но хотел услышать ее вариант.

«Потому что я не мог доверять вам».

– Не знаю, – просто сказала она. –К тому моменту у тебя был уже, хм, личный интерес.

– Что ты имеешь в виду?

– Честно? – пожала она плечами. – Ты был одержим. Ты начал сходить с ума. Ты просто убивал всех подряд без объяснений и видимых на то причин. Управление было готово отречься от тебя, но затем проскочила информация, что ты погиб.

– Но я не погиб, – Рид закрыл лицо руками и тяжело вздохнул. – И, как ты уже сама говорила, я не мог этого сделать сам с собой. Кто-то установил подавитель памяти в мою голову.

– Ты считаешь, это были они, – ее слова прозвучали скорее как утверждение, нежели вопрос. – Думаешь, Управление сделало это? Куда проще убить тебя.

– Господи, – моргнул он широкими глазами. – Неужели мы... Неужели они могут так поступить?

– Это не новость.

Рид потряс головой. Он понятия не имел, может ли верить ей. В конце концов, Ридижер, очевидно, был в курсе того, что Кент жив, планировал все это, оставаясь агентом ЦРУ до самой смерти. Йоханссон могла врать, хотя все показатели говорили о том, что в своих ответах она была искренней. Она действительно была потрясена, увидев его живым, и очень хотела помочь.

Но не стоило забывать, что она очень хорошо обучена. Обман, несомненно, был важной частью тренингов.

– После моей смерти, – продолжил он, полностью осознавая, как странно звучит эта фраза, – ты говоришь, что пошла по моим следам. За киллером?

– Да. Но я так и не нашла его.

– Были ли какие-то зацепки? – спросил он.

– Ничего существенного.

Ее глаза, большие серые ирисы, почти незаметно метнулись вправо всего на долю секунды. Почти. Она врала и Рид знал это.

«Если только она не даст какую-то очевидную информацию, после чего ты сможешь доверять. Черт».

Как же все сложно. То ли Йоханссон была асболютно честна в своем рассказе вплоть до нахождения зацепок, то ли чрезвычайно хитра и удачно вводила его в заблуждение. Он искренне надеялся на первое. Она уже помогла ему, слегка восстановив события в памяти. И она знала его намного лучше, чем он ее.

– Дай проверить порез над глазом, – Йоханссон поднялась на ноги, смочила ватный тампон в перекиси водорода и осторожно приложила его к лицу Рида. Он вздрогнул от резкого запаха химиката. – Ты провел в бегах несколько дней. Тебе стоит поспать.

– Я не могу остаться здесь.

«Я даже не могу доверять тебе».

– Ты можешь. Ты же доверял мне раньше. Даже если ты не помнишь этого, уверена, ты чувствуешь. Доверься мне снова, – она коснулась его грубой щеки, приподняла за подбородок и посмотрела прямо в глаза.

– Йоханссон, я...

– Мария, – перебила она. – Меня зовут Мария, – она наклонилась и поцеловала его. Ее губы были мягкими, влажными и... такими знакомыми. В нем поднялась волна тоски, но она не была новой или незнакомой. Рид вспомнил ее губы. Его руки спустились по талии к ее мягким бедрам, а аромат волос...

– Я не знаю тебя, – тихо произнес он, отстранившись.

– Зато я тебя знаю, – она провела пальцами по его волосам, затылку и мягко коснулась шеи. По спине прошла приятная дрожь. Уже довольно долго у него не было никакого интима, во всяком случае, он не помнил. – Просто останься. Давай вместе разберемся с этим.

Она снова поцеловала его, на этот раз более страстно.

Он не уклонился.