Академия Врачевания. Неукротимое пламя

ГЛАВА 1

Для середины августа стояла слишком уж изнуряющая, удушающая жара, и даже вечером не было спасительной прохлады. Люди стонали от жары, проклиная антициклон. Я же пожимала плечами в ответ на стенания знакомых — для моего родного Саратова жаркое лето было вполне привычным явлением.

— Это всё твоя вина, Ана, — шутливо поддел меня Стас — барабанщик нашего коллектива. Концерт, посвященный дню молодежи, завершился, и мы с ребятами, уставшие и удовлетворенные проделанной работой, шагали по коридору Дворца Культуры.

— Чего это? — удивилась я и театрально изобразила обиду и возмущение.

— А ты, как только приехала, так сразу и потеплело, — привел довольно странный довод Станислав.

— Он хотел сказать, что ты очень горячая девушка, потому и атмосфера вокруг тебя м-м-м…жаркая, — пояснил Кирилл. Я смущенно улыбнулась ему. Кирилл, как и все танцоры нашей группы, имел яркую, эффектную внешность: роскошная фигура, результат неистовой работы в спортзале; неординарная внешность и смазливая мордашка. И хотя я не была влюблена в него, получить комплимент от такого парня было очень приятно.

— Вот-вот, — поддакнул Стас.

— Посмотрю, как ты заговоришь зимой, — не осталась я у него в долгу, и, состроив гримасу, скрылась в своей гримерной.

Как только дверь за мной закрылась, я устало прислонилась к ней спиной и, закрыв глаза, погрузилась в блаженную тишину. Ноги тут же стали слабеть. День был трудным и суматошным, да еще и ночью я почти не спала: сегодня мне опять снился странный, мучавший меня уже несколько месяцев, сон. Только в этот раз видения были более детальными и реалистичными. Лилька, помешанная на эзотерике, наверняка сказала бы, что я могу радоваться — моя душа перешла на новую ступень развития, и теперь я могу лицезреть осознанные сновидения и даже управлять ими. "Осознанные сновидения это так здорово!" — с маниакальным восторгом рассказывала она мне как-то. Вот только сама я ни капли не верю во всю эту эзотерическую лабуду, а потому подобные сновидения, какими бы осознанными они ни были, ничуть меня не радуют. В конце концов, я из-за них не высыпаюсь.

Я с чувством, от души зевнула, а открыв глаза, вскрикнула, да так резко захлопнула рот, что зубы с неприятным стуком звякнули друг о друга. Передо мной стоял Ник, держа большущий букет красных роз.

— А я люблю белые, — пробормотала я, задумчиво разглядывая цветы.

— Эти больше подходят тебе — они такие же страстные, как и ты, — с улыбкой возразил Никита. Я удивленно посмотрела на него. Когда это, интересно, я была страстной, кроме сцены? С Ником мы встречались давно, еще со школы, и даже покорять столицу отправились вместе, но близки были всего два раза, и эти оба раза я едва ли могу назвать страстными. А если быть честной, то мне совсем не понравилось. Может быть, все дело в том, что я больше не люблю его? Я долго размышляла, прежде чем признаться себе в этом, а когда правда стала очевидной, я решила расстаться с Ником. Сегодня, после концерта я как раз собиралась сообщить ему об этом, для чего и предложила встретиться, а он притащил эти дурацкие цветы…

— Привет. Восхитительно выглядишь! — Ник подошел ближе, и протянул мне букет.

— Я всегда так выгляжу, когда у меня выступления, — вздохнула я, неохотно принимая подарок. Сейчас, когда я решила объявить ему о том, что между нами все кончено, его неуклюжие знаки внимания раздражали меня. Конечно, я понимала, что он ни в чем не виноват, но все же…

Я долго размышляла, какой будет его реакция, представляла, как его счастливая улыбка медленно угаснет, сменившись гримасой боли и разочарования. В такие моменты мне хотелось оставить все как есть, но стоило нам только встретиться, как я отчаянно желала прекратить пытку: прикосновения бывшего возлюбленного становились все более и более неприятными.

Нет, хватит, решила я. Я должна сказать ему. Я должна сделать это прямо сейчас.

И я набралась мужества…

— Я так соскучился по тебе, — прошептал Никита и нежно поцеловал меня в щеку.

— Я тоже, — по привычке ответила я, и тут же разозлилась. Что я делаю? Зачем говорю это?! И я решила исправиться: — То есть… Ник, я должна сказать тебе…

— Что же? Что же ты хочешь мне сказать? — Ник слегка укусил меня за мочку уха. Я отстранилась, и под предлогом необходимости поместить цветы в емкость с водой, отошла как можно дальше, избавив тем самым себя от нежелательных ласк.

— Я хочу сказать, — продолжала я мямлить. — Я хочу сказать тебе, что…

Договорить я не успела, так как в комнате раздался хлопок и вот мы с Ником были уже не одни: четверо рослых, странно одетых мужчин явились буквально из ниоткуда, словно выросли из-под земли. Я оцепенела — пришельцы выглядели точь в точь как в моих осознанных сновидениях.

— Вы кто? — с вызовом поинтересовался Ник. Я попыталась сказать ему, чтобы не лез на рожон, но вместо слов у меня вышел лишь невнятный писк.

Мужчины молчаливо переглянулись.

— Она не одна, — проигнорировав заданный вопрос, сказал один из них.

— Второй лишний, — отозвался другой, а затем достал что-то из кармана плаща, больше походившего на мантию, и, я не успела вскрикнуть, как что-то вспыхнуло, выстрелило, и Ник упал замертво.

Я не сразу поняла, что произошло, а когда поняла, то из моей груди вырвался крик. Я закричала так громко, что не слышала голосов, кажется, призывающих меня замолчать. И я замолчала. Резко и так и неожиданно для себя, что подавилась собственными воплями, ругательствами, рвущимися наружу, невыплеснутой яростью. Я неслышно шевелила губами, а затем закашлялась, но и этого не было слышно.

Меня лишили голоса.

— У нас мало времени, — заговорил тот, что убил Ника. — На ваш крик скоро придут, а нам не нужны лишние…э-э-э…жертвы.

Я беззвучно икнула, а душегуб продолжил:

— Нам приказано доставить вас Лорду, юная госпожа. Если пообещаете не кричать, то, с вашего, разумеется, позволения, я верну вам ваш голос.

С моего позволения! Нет, я явно галлюцинирую из-за пережитого стресса.

Я снова икнула и на всякий случай согласно кивнула головой. Убийца вытянул правую руку, и, направив в меня указательный и средний пальцы, прошипел что-то непонятное, и я снова могла говорить. Правда, воспользоваться этим я не спешила.

— Теперь поднимитесь с пола, дитя, и подойдите ближе.

Надо же, как вежливо… дитя… Зубы заговаривают, не иначе.

Я сглотнула. Сердце нервно ухало где-то в горле. От страха меня тошнило. Душегуб ждал ответа.

Я отрицательно покачала головой, а затем сдавленно проговорила:

— Никуда я с вами не пойду.

Рванув с места, я бросилась к сигнализации, встроенной в стену на случай пожара или нападения. Раздался вой. Мужчины громко выругались, а третий вытащил из кармана такую же диковинную вещь, какая была у первого. Обе вещицы напоминали школьную указку, но только были более тонкими и заостренными, и почему-то имели черный цвет.

"Волшебные палочки, наверно", — успела восхититься я, пока эти самые палочки не выстрелили в меня. К счастью, мне удалось увернуться, ловко отпрыгнув в сторону. Схватив со столика кувшин с розами, я нещадно запустила им в убийцу Ника, намеренно целясь в голову. К моему изумлению и разочарованию, кувшин разлетелся на крупные осколки под действием одного лишь щелчка пальцев мага.

Я попятилась назад и уже собиралась запустить в него довольно увесистой статуэткой, подаренной в честь победы на одном из музыкальных конкурсов, как мое тело неожиданно обмякло, и я безвольно рухнула на пол, ударившись при этом затылком. Слезы боли и обиды хлынули из глаз, но я даже не могла утереть их — руки, как и все мое тело, совершенно не двигались, будто меня парализовало.

Боже, как страшно… Что же со мной произошло? Неужели, инсульт? Или же дело рук душегубов? Наверно, все же последнее, судя по их удовлетворенным ухмылкам. Кивнув трем своим товарищам, убийца Никиты подошел ко мне и поднял на руки.

"Легко же я досталась этим тварям", — горько подумала я.

Но не успела я впасть в отчаяние, как в комнате раздался второй хлопок, только более громкий, заставивший меня крепко зажмуриться, а затем что-то снова хлопнуло, взорвалось и меня отбросило в сторону.

"Мама", — мысленно простонала я, чувствуя, как на затылке растет шишка.

Прежде, чем потерять сознание, я увидела встревоженное лицо немолодого седовласого мужчины, склонившегося надо мной. Он протянул руку, и приятные теплые пальцы коснулись моего холодного вспотевшего лба. Он что-то пробормотал, после чего я погрузилась в глубокий сон.

Пробуждение было приятным, легким, как после здорового, крепкого сна. Еще не успев открыть глаза, и как следует проснуться, я машинально потянулась и с наслаждением зевнула.

— Хорошо, что ты проснулась. Долгий сон мог бы обернуться головной болью, — услышала я справа от себя незнакомый мужской голос. Сон как рукой сняло. Открыв глаза, я обнаружила себя в чужой, незнакомой комнате, да еще и в компании постороннего мужчины.

Вот только его лицо было мне знакомо.

Я попыталась вспомнить, где же мы могли встречаться. Воспоминания, которые необъяснимым образом стерлись из моей памяти, разом захлестнули меня, с головой погружая в горе.

Ник… Ник мертв. Его убили какие-то странные люди.

Я испуганно посмотрела на мужчину, в чьей спальной комнате сейчас находилась. А ведь он такой же, как и те, что убили Никиту. Он странный, и наверняка наделен сверхъестественными способностями, как и те четверо. Но почему же он спас меня?

Или же правильнее спросить — для чего?

— Кто вы? Почему спасли и зачем похитили? — дрожащим от волнения и страха голосом спросила я. Если меня собираются убить или использовать в каких-то целях, то я хочу знать об этом.

— Похитил? — озадачено переспросил тот, а затем тихо засмеялся и покачал головой. — Нет-нет, не бойся. Ты сможешь уйти сразу же, как только почувствуешь себя лучше.

Я украдкой оглядела комнату. Она была просторной, с минимум мебели, но казалась неуютной из-за беспорядка и обилия книг, наваленных везде, где только можно: на журнальном столе и даже стуле, на полу в дальнем углу комнаты, и все это не смотря на то, что в комнате имелись стеллажи, до отказа набитые книгами.

— Вы не сказали мне, кто вы, — напомнила я.

Мужчина встал с кресла, и медленно, хромая, подошел к стене, на которой висели различные картины. Достав из кармана халата золотисто-белого цвета палочку, он провел ею по одной из картин, и вместо абстрактного изображения на ней появился портрет, на котором мой спаситель выглядел серьезным и важным, будто только что защитил докторскую диссертацию.

— Меня зовут Фабиан Вайз. Я являюсь ректором Академии Врачевания, — он мягко, понимающе улыбнулся, глядя, как мои глаза округляются в изумлении, и добавил:

— Уверен, что ты о таком никогда не слышала.

Я отрицательно помотала головой, давая тем самым понять, что мой собеседник не ошибается.

— Тем не менее, — продолжил он, — я рискну предположить, что ты уже догадалась о существовании другого — скрытого от людских глаз, мира. Это мир волшебников и представителей различных рас, а так же удивительных существ, о которых рассказывают мифы и легенды. Кстати, невсегда правду.

Затаив дыхание, я наблюдала, как одна за другой меняются картины, то изображая красивых, величественных дам и галантно одетых мужчин, то демонстрируя великолепные шедевры архитектуры.

Фабиан Вайз… Странное же у него имечко. И как же мне обращаться к нему? Профессор? Мистер? Слова этого человека казались мне невероятной выдумкой, плодом богатейшего воображения, и мой разум отказывался воспринимать данную информацию, а уж тем более верить в нее. Но ведь глаза не могут лгать мне. Смерть Ника нельзя отнести к несчастному случаю, а выкрутасы таинственных незнакомцев нельзя списать на разыгравшееся воображение.

— Те люди… Они… Они тоже…, - я запнулась, подбирая подходящее обозначение. Кто же они, в самом деле? Люди? Или может быть, демоны?

— Они маги, — не дал мне закончить свои размышления профессор Вайз. — Так же, как и я. Только Темные.

Прекрасно… Мало того, что я узнаю о существовании параллельного — магического мира, так еще выясняется, что он делится на две стороны — Светлую и Темную.

— Профессор, за что они убили Никиту? — задала я мучивший меня вопрос, и на глазах тут же, против моей воли, выступили слезы. Воспоминания о Нике отзывались болью в груди. Все-таки хорошо, что я не успела сказать ему о нашем расставании. По крайней мере, он ушел счастливым.

Профессор молчал, размышляя. А может быть, ему нелегко говорить правду. Наконец, он заговорил монотонно, будто беседовал сам с собой.

— Не думаю, что их целью было убийство этого бедного мальчика, — поведал он скорее ковру, нежели мне. — Просто он оказался…лишним.

— Значит, им нужна была я? — мой голос был тоненьким, слабым и походил на мышиный писк.

Час от часу не легче! Интересно, зачем это я понадобилась темным магам? Что во мне такого, что может пригодиться им?

Профессор кивнул, давая ответ на мой вопрос.

— Но для чего? — настаивала я на подробностях.

Фабиан Вайз не спешил с ответом. Он подошел к высокому, почти под потолок стеллажу, откуда извлек толстенькую, слегка уже потрепанную книгу. Пролистав ее, он протянул мне спрятанную между страницами фотографию. Для того чтобы взять ее, мне пришлось встать с кровати и подойти к профессору.

Фотография выглядела старой, но не потрепанной, и изображала позирующих на камеру людей. Если конечно это можно назвать позированием: застывшие в безэмоциональной маске лица, руки вытянуты вдоль туловища. Даже женщины и то выглядели серьезно и безрадостно. Можно предположить, что и в жизни им не свойственно кокетство. А более всего бросалось в глаза изображение молодой женщины, державшей на руках младенца — молодая мама вовсе не выглядела счастливой.

— Семья Лоркенсов представляла древний магический род, — пояснил профессор Вайз. В моем мозгу тут же возник наводящий вопрос, на который мужчина ответил самостоятельно, не дожидаясь, когда я спрошу.

— Они являлись Темными. Их магия была настолько древней и темной, что представляла собой первозданное, непобедимое зло. Самой собой, весь магический мир ненавидел эту семью, и лишь тому симпатичному малышу, которого ты видишь на фотокарте, удалось найти союзников, среди которых были даже эльфы. Молодой Лорд Эдвард Лоркенс собрал настоящую армию, целью которой была безграничная власть и подавление восстания протестующих и спустя тридцать лет, в тысяча девятьсот девяносто седьмом году разразилась настоящая война, в которой семья Лоркенсов погибла. Все ее члены, кроме самого Эдварда. До сих пор о его исчезновении ходят разные толки. Кто-то говорит, что он тоже погиб, кто-то, что исчез бесследно…

— А как считаете вы? — затаив дыхание, спросила я. "Нам велено доставить вас Лорду, юная госпожа", — вспомнила я слова душегубов. Так что правду я уже знала, но хотелось услышать, что скажет мой благодетель.

— Я думаю, что он никуда и не уходил. Он где-то рядом, поблизости. Ждет своего часа, чтобы снова восстать и править. А пока его делами управляют верные приспешники.

— Но зачем они охотятся за мной? — теперь я более или менее могла доверять ему, а потому я решила расспросить обо всем. Профессор Вайз пристально посмотрел на меня. Его взгляд был изучающим, даже сканирующим, и не очень приятным. Ответ же и вовсе оказался убийственным:

— Ты последняя из рода Лоркенсов. Да, твои родители являются для тебя приемными. Мне тяжело тебе это говорить, но пришло время узнать тебе правду.

Я громко икнула, а затем нервно засмеялась. Нет, этот чудак точно издевается. И вообще, я отказываюсь верить в реальность происходящего!

— Пришло время? — переспросила я, стараясь не сорваться на крик. — Восемнадцать лет я считала этих людей своими родителями! Я считала себя любимым и желанным в семье ребенком, а теперь выясняется, что я подкидыш, выродок каких-то сумасшедших ублюдков, и вы говорите, что пришло время!

Я тяжело дышала, возбужденная негодованием. Профессор Вайз оставался спокойным. Он смотрел на меня с пониманием и даже, казалось, с сочувствием. Мне вдруг стало стыдно за свою истерику. В конце концов, этот человек всего лишь поведал мне историю моего происхождения.

— Что же мне делать? — безнадежно спросила я.

— Спрятаться, — просто ответил профессор, чем вызвал у меня недоумение.

— Куда? — с иронией поинтересовалась я.

У профессора нашелся ответ и на этот вопрос:

— Единственным надежным укрытием от преследований слуг Лорда является Академия.

Я обомлела.

— Вы предлагаете мне поступить в магическую Академию? Ту самую, о которой вы говорили мне? — сама того не замечая, с восхищением воскликнула я.

Так, стоп. Кто сказал, что этому профессору можно доверять? Что, если это ловушка? Развесила уши, ничего не скажешь.

Я с подозрением посмотрела на мужчину, и на всякий случай отошла как можно дальше, будто это могло меня спасти, в случае если мой спаситель окажется злодеем.

Однако резкая смена моего настроения нисколько не смутила профессора, да и вообще он выглядел так, будто его давно уже ничто не волновало и не удивляло.

— Да, именно это я и хочу предложить тебе, Настя, — подтвердил он, при этом странно произнеся мое имя.

— Почему я должна доверять вам?

Профессор пожал плечами.

— Ты ничего не должна мне. Конечно, ты можешь не доверять, и это правильно, но ты должна понять одно — люди, охотящиеся за тобой, очень опасны и укрыться от них практически невозможно. Более того, как ты уже имела несчастье убедиться, для них не существует никаких препятствий и чувство пощады им неведомо. Отказываясь принять мою помощь, ты не только подвергаешь опасности свою жизнь, но и жизни своих друзей, близких и просто знакомых и не знакомых тебе людей, по несчастливой случайности оказавшихся рядом. Ты, конечно, можешь отклонить мое предложение, но поверь, это будет крайне неразумным поступком, и потому, во избежание опрометчивого решения я хочу дать тебе время подумать. Неделю.

Неделю! Этого срока едва ли хватит, чтобы съездить к родителям и попрощаться с ними.

— Это много, — ответил на мои размышления профессор Вайз. — Теперь, когда люди Лорда Лоркенса объявили на тебя охоту, даже минута без надлежащего присмотра является риском.

Я молчала, в смятении не замечая, что жую губу.

— Мне нужно подумать, — промямлила я, разглядывая висевший на стене портрет профессора.

— Конечно. Неделю, — заладил Вайз. — А чтобы ты могла связаться со мной, я дам тебе вот что, — он подошел к окну, и, я только тогда заметила клетку со странной экзотической птицей. Открыв клетку, профессор выпустил птицу, и она, сделав небольшой круг, послушно уселась ему на плечо. — Это неркида, представитель златохвостых, — поведал мистер Вайз. — Данный вид выведен учеными — селекционерами Института Магических Наук еще во время войны, специально для передачи секретной корреспонденции. Эти птицы наделены множеством достоинств, но главной особенностью является умение становиться абсолютной невидимой во время полетов.

Я громко ойкнула и отвернулась, когда профессор безжалостно выдрал из тельца несчастной птички роскошное, белоснежного цвета перо.

— Возьми, — невозмутимо протянул он мне его, не замечая моей реакции, и я, превозмогая неприятное чувство, взяла перо. — Если нужно будет отправить мне письмо, просто подожги это перо и неркида сама прилетит к тебе.

— Сжечь перо? — заикаясь, пролепетала я, с недоумением разглядывая перо и не понимая, где же возьму решимости предать огню эту удивительную красоту.

— Да, сжечь, — совершенно обыденным тоном подтвердил мистер Вайз. — А теперь, если ты все еще отказываешься от медового молока, я верну тебя обратно. Понимаю, что возвращаться к…мертвому телу твоего друга тебе очень неприятно, но ничего не поделаешь — иначе нельзя.

Я вздрогнула от страха, который, подобно электрическому разряду, пронзил все мое тело, каждую его клеточку, задев каждый нерв. Я-то, наивная, расслабилась, думая, что пережитый кошмар остался позади.

— Но, профессор, — умоляюще залепетала я, — как же я вернусь, когда там эти… Душегубы?

Мистер Вайз еле заметно улыбнулся, вероятно, над эпитетом, которым я нарекла своих врагов.

— О, на этот счет можешь не волноваться, — дружелюбно сообщил он. — С этими негодяями я разобрался — память им стер и отправил восвояси.

— Они ничего не вспомнят? Даже того, как… Как убили Никиту? — не поверила я.

Профессор Вайз утвердительно кивнул:

— Ничего. Ну, пора. У нас мало времени. Но прежде, чем ты вернешься, хочу предупредить — там, в твоем мире, время ненадолго заморожено, а потому вернувшись, ты как раз встретишь прибежавших на твой вызов охрану, администрацию, и… В общем, будь готова. И помни: в комнате кроме вас двоих никого больше не было.

— Но как же? — запротестовала я. — Как же убийство Никиты? На меня ведь повесят!

Мужчина вздохнул, и, медленно покачав головой, проговорил:

— Нет. Дело в том, что проклятие, примененное к твоему другу, не оставляет криминальных следов, — он снова вздохнул, а затем добавил: — Во всяком случае, для людей, не знакомых с магией. Ну, нам пора.

Я кивнула, и не успела отвернуться, как маг уже стоял, переодетый в бежевую рубашку и светло-голубые брюки. Метнув взгляд на стену, я вовсе пришла в изумление: картины меняли изображения, подобно слайдам, показывая молодых девушек и ребят, одетых то в бальные платья и костюмы, то в длинные мантии и остроконечные шляпы.

— Возьми мою руку, — сказал он мне, и я послушно протянула дрожащую от волнения ладонь. Как только пальцы профессора сомкнулись на ней, комната неожиданно для меня стала расплываться, терять очертания; предметы исчезали, и вот, мы очутились в моей гримерной, где парой минутой назад по московскому времени произошло убийство Никиты. Как и предупреждал мистер Вайз, слуг Лорда в комнате не оказалось, а спустя буквально мгновение в дверь громко постучали.

— Удачи, — тихо сказал мне профессор, и, не успела я что-либо ответить, как он исчез.

А мне стало тоскливо и страшно — до этого момента я и не осознавала, что рядом с ним я чувствовала себя в безопасности, да и природное спокойствие этого человека каким-то волшебным образом передавалось и мне.

Я бросила мимолетный взгляд на распластанное тело Никиты, и, с трудом подавив приступ тошноты, поплелась к двери.

Из-за суеты похорон и бесчисленных звонков и расспросов друзей я не имела возможности как следует подумать над предложением мистера Вайза, и сегодня в последний день отведенной мне недели была совершенно растеряна. И если в тот роковой день, когда слуги Лорда убили Ника, я почти не сомневалась в своем решении, то теперь я мучилась над трудно разрешимой дилеммой. Мистер Вайз уверял в том, что оставаться здесь очень и очень небезопасно, так как люди Лорда вовсю уже рыщут в поисках меня, и рано или поздно найдут. С этим я согласна, но как на счет чуждого, неизвестного мне мира, где меня могут ожидать неприятели куда опаснее моего новоиспеченного родственника — представителя могущественного клана двинутых на голову колдунов?

Я тяжело вздохнула, вертя в руке перо неркиды. Странный, однако, способ общения у этих магов.

Внезапно в окно что-то стукнуло, заставив меня вздрогнуть в испуге. Стук был сильным, но глухим, будто что-то мягкое и тяжелое ударило о стекло. От страха хотелось зажмуриться, укрыться, спрятаться в каком-нибудь темном месте, но я не сводила глаз с окна, дрожа всем телом и крепко сжимая перо, как спасительный талисман.

И вдруг меня осенило…

Перо! Наверняка я смогу успеть вызвать неркиду мистера Вайза и попросить его о помощи прежде, чем слуги Лорда уволокут меня невесть куда.

Но успеет ли птица доставить письмо? Да и вообще сможет ли улететь?

Я сникла и с грустью посмотрела на казавшийся теперь бессмысленный презент мистера Вайза.

Тем временем стук повторился. А затем опять и опять. Кое как справившись с желанием выбежать из номера и броситься наутек без оглядки и передышки, я осторожно подошла к окну и ахнула: неркида мистера Вайза отчаянно билась о стекло в безрезультатных попытках влететь в закрытое окно. С самого утра в номере работал кондиционер, а потому даже форточка была закрыта.

Я поспешно открыла окно и впустила несчастную птицу. Бедняжка совершенно выбилась из сил, и тяжело дышала, смешно приоткрыв клюв и высунув ярко-красный язычок.

И тут я обратила внимание на маленький сверток, привязанный к левой лапке. Аккуратно отвязав его, я развернула письмо.

"Здравствуй, Настя. Надеюсь, что у тебя всё хорошо. Извини, что приходиться торопить с ответом, но иначе никак. Рассчитывая на твое благоразумие, я заранее присылаю лошадей, которые сейчас как раз стоят под твоим окном, но не стоит беспокоиться — кроме тебя их никто больше не видит. Обязательно отправь Златку с ответным письмом, как только отправишься в путь. Отказ можешь послать с ней же.

С уважением, Фабиан Донатан Вайз".

Я долго еще разглядывала письмо. И хотя столь трогательная забота самого ректора магической академии грела душу, все же трудно было игнорировать неприятное ощущение подозрительного давления с его стороны. В конце концов, с чего он так печется обо мне, совершенно чужой ему девчонке? Забот других у него нет, что ли?

Достав из сумки блокнот и выдрав чистую страницу, я принялась писать ответ.

Здравствуйте, мистер Вайз. Была рада получить Ваше письмо. Присланные Вами лошади пришлись очень кстати, так как честно сказать, я и представить не могу, каким образом иначе я бы добиралась до Академии. Как только упакую вещи, сразу же отправлюсь в путь."

Поразмыслив и решив, что добавить мне больше нечего, я свернула листок узкой трубочкой, и попыталась привязать его к лапке неркиды, но не тут-то было: птица громко, возмущенно ухнула, и захлопала крыльями, явно сопротивляясь моим намерениям использовать ее в качестве почтальона.

Каково же было мое удивление, когда она еще и заговорила!

— Ишь, эксплуататор-ры, — каркнула она и издала при этом звук, очень напоминавший недовольное "фыр". — Даже воды не дадут!

Я оцепенела, да так и осталась стоять с письмом в руке, а неркида, видимо, решив, что ее возмущение не было принято во внимание, оскорблено ухнула, и, распушив роскошный хвост, демонстративно отвернулась.

Придя в себя, я засмеялась (на что снова услышала гневное "фыр!") и ласково, примирительно заворковала:

— Прости. Прости, пожалуйста. Я как-то не подумала ("фыр!"). Конечно, ты права…прав…права (еще более гневное "фыр"). Сейчас, сейчас, я дам тебе попить. Может быть, ты голодна? Я могла бы предложить тебе…

— Вряд ли ты можешь предложить мне еду, — проворчала неркида. — Если только среди твоих запасов не хранятся семена подзвёздника эльфийского.

Я пришла в замешательство.

— Э-э-э. Нет, ничего такого у меня не хранится…

— Кто бы сомневался, — фыркнула вредина. — Ты дашь мне воды?

— Конечно, конечно.

Я суетливо налила в блюдце воду, и поставила перед неркидой. Лишь тогда та соизволила повернуться ко мне. Издав неопределенный звук, неркида принялась жадно пить, но, тем не менее, когда она оторвалась от блюдца, в нем оставалась еще половина воды.

— Благодарю, — сказала неркида куда более приятным тоном.

— Пожалуйста, — как можно дружелюбнее улыбнулась я.

— Ну, мне пора. Профессор Вайз уже заждался. Давай свое письмо, — важно велела мне гостья.

Я аккуратно привязала листок к лапке, и неркида, гордо расправив крылья, вылетела в окно. Не успела я и глазом моргнуть, как она исчезла, словно растворилась в воздухе или же слилась с темнотой ночи. Зато под окном стояли две невероятной красоты лошади. Их окрас был необычным, серебристого цвета, отчего животные сверкали в темноте. Компания прогуливающихся молодых людей прошла мимо, но даже не обратила ровным счетом никакого внимания. А мне неожиданно стало лестно от того, что только я могу видеть столь удивительных созданий.

Спешно сложив вещи в дорожную сумку, я выбежала из гостиницы.

Как только я уселась в карете и захлопнула дверь, лошади, совершенно самостоятельно тронулись, а затем, к моему немалому изумлению, взмыли вверх.

Карета мчала, рассекая воздух, а внизу проносились крошечные здания-игрушки, едва различимые в темноте. Я летела все дальше и дальше от Москвы, от привычного мне мира, навстречу пугающей, но одновременно привлекательной неизвестности.

Я поежилась — то ли от волнения, то ли от холода.

Несмотря на молниеподобную скорость лошадей путешествие заняло несколько часов, и я успела порядком утомиться, а потому приближающиеся верхушки замка Академии не вызывали прежнего энтузиазма и восторженного предвкушения.

"У меня будет уйма времени налюбоваться", — подумала я, мечтая о скорейшем отдыхе.

Спустя примерно половину часа, я, наконец, стояла у ворот замка. Мистер Вайз уже ждал меня. Он стоял, облаченный в длинный махровый халат и шлепанцы.

— Заходи, заходи скорее, — заговорчески проговорил он, и даже слегка подтолкнул меня в спину, а затем лично взял у меня сумку, несмотря на мои вежливые протесты и уверения в том, что мне совсем не тяжело. — Надеюсь, ты хорошо перенесла полет? — участливо поинтересовался он, когда мы направлялись к центральной башне. Я неопределенно булькнула, в темноте угодив ногой в какую-то яму. Дорога была бугристой, извилистой и без малейшего намека на асфальт.

Первое впечатление от замка было не очень вдохновляющим: длинные, узкие коридоры имели множество разветвлений, так что с непривычки в них можно легко заблудиться; а из-за слабого освещения помещение казалось унылым и даже мрачным. Даже свет от зажженного факела, который мистер Вайз воспроизвел одним лишь щелчком пальцами, а затем отдал мне, мало скрашивал картину.

— Как долго вы работаете здесь? — поинтересовалась я, когда мы поднимались по длинной и довольно крутой лестнице.

— Очень долго, — уклончиво ответил маг, отчего мне расхотелось расспрашивать его о чем-либо еще. Так мы и шли в молчании.

На третьем этаже профессор завернул за угол, выводящий в очередной коридор — более широкий и менее длинный. В самом его конце располагалась комнатушка, по словам мистера Вайза, моя спальня.

— Это всего не неделю, — сообщил профессор, проследив за моим не самым веселым взглядом. — Студенческие комнаты, конечно, куда лучше, но придется пока пожить в этой, — он улыбнулся. Я согласно кивнула.

Пожелав мне приятного отдыха, мистер Вайз покинул комнату, а я, не раздеваясь, рухнула на кровать и моментально уснула.

Проснулась я поздно, в первом часу дня, да и то благодаря навязчивому, усиливающемуся стуку в дверь, вовсе не похожему на стук человеческих пальцев.

Пригладив волосы, я, сонная поплелась к двери. Неркида мистера Вайза пуще вчерашнего выглядела недовольной. Бедняжка, наверняка, выбилась из сил, колотя клювом в дверь, и теперь сидела на полу, смешно распластав в стороны лапки. Записка, которую она несла мне, лежала рядом.

— Письмо! — коротко прокаркала она, когда я робко поздоровалась с ней, и, не дав мне больше сказать ни слова, стремительно взмыла вверх и умчалась прочь.

Записка была малосодержательной:

"На круглом столе должна лежать скатерть. Разверни ее, и, как можно увереннее произнеси: " Время обеда". Как только поешь, зайди, пожалуйста, в мой кабинет. Это двумя этажами выше, по коридору направо.

Профессор Вайз.

P.S. На Златку не обижайся. На самом деле она добрая, и ты ей понравилась, это характер у нее строптивый".

Я засмеялась, но очень быстро загрустила — профессор ни словечка не обмолвился о том, где я могу умыться и принять душ.

Грустить пришлось не долго: довольно скоро обнаружив в комнате дверь, которая вчера осталась незамеченной, я наткнулась на ванную.

А вот с волшебной скатертью вышло куда сложнее: совершенно обычная на вид, она казалась начисто лишенной магии, и я уж было решила, что немолодой профессор решил подшутить над глупой девочкой-немагиней. Я старалась и так, и сяк, практически умоляя противную скатерть подать мне обед, но усилия оставались тщетными.

Спустя некоторое время я повторила попытку.

— Время обеда! — выкрикнула я излишне громко и агрессивно — ситуация начинала меня бесить, и вуа-ля! — на скатерти, самым волшебным образом стали появляться всевозможные угощения: тарелка с супом, два куска белого хлеба, гренки, салат и даже внушительного размера кусок вишневого пирога.

Ну, и ну! И это все мне?

В животе мгновенно забулькало, напоминая о том, что со вчерашнего обеда в нем нет ни крошки, и я буквально набросилась на тарелку с ароматным супом. Поев, я расчесалась и, переодевшись в чистую одежду, отправилась на поиски кабинета мистера Вайза.

При свете дня замок Академии выглядел совершенно иначе: стены с выбитыми узорами и замысловатыми символами имели красивый светло-коричневый, местами с позолотой, оттенок; высокие потолки были талантливо разрисованы причудливыми картинами, изображения которых, правда, как выяснилось мной позже, имели особенность меняться. Я жадно глазела по сторонам, сгорая от любопытства и страстного желания изучить все великолепие замка, но, увы, сейчас я вынуждена торопиться — было бы некрасиво заставлять профессора ждать меня слишком долго. Его кабинет я отыскала быстро, благодаря дверной табличке, на которой крупными буквами сияла надпись: " Фабиан Донатан Вайз, ректор Академии". Я постучала, и, вопреки ожидаемого мной разрешения войти, дверь сама распахнулась, представив моему взору просторный, выполненный в светлых тонах кабинет, в центре которого, за недлинным прямоугольным столом восседал сам ректор. По его левое плечо, выпрямившись и застыв, словно статуя, стоял высокий, худощавый человек с каменным неприветливым лицом. Мужчина медленно повернул голову, и, окинув меня ленивым, но изучающим и не выражающим ни малейшей симпатии взглядом, так же неторопливо отвернулся.

Б-р-р. Неприятный тип. Меня так и передернуло от ощущения отторжения.

— А, Настя, проходи, — приветливо сказал мистер Вайз. — Как спалось?

— Отлично. Спала, как убитая, — разоткровенничалась я, и, сделав пару нерешительных шагов, застыла на середине кабинета, стоило только украдкой взглянуть на незнакомца — он стоял неподвижно и выглядел так, будто его вот-вот стошнит.

— Что ж, я рад. Как ты, наверное, догадываешься, поступление в Академию невозможно без предварительных экзаменов, — мистер Вайз выдержал паузу, вовремя которой я успела запаниковать — едва ли я смогу пройти отбор, ведь я ничегошеньки не смыслю в магии! Но профессор успокоил, добавив: — Конечно же, для тебя я вынужден сделать исключение. Тем не менее, я бы хотел, чтобы к началу учебного года ты была более или менее подготовлена.

— Да, конечно. Я готова заниматься, — с энтузиазмом затараторила я, испытывая безграничную благодарность и огромную радость, которая, впрочем, омрачалась кислым выражением лица второго мужчины. Он даже поморщился. Что с ним такое? Конечно, он совершенно справедливо может считать меня недостойной подобных привилегий, но разве это повод вот так открыто демонстрировать свое неодобрение?

Мистер Вайз кивнул.

— Профессор Дарн снабдит тебя всем необходимым, — он помолчал, затем обратился к незнакомцу: — Профессор Дарн, меня несколько смущает ваше неопределенное молчание. Надеюсь, вы не откажетесь пойти нам навстречу и немного обойти правила?

Тонкие, плотно сжатые губы профессора Дарна разомкнулись, и он заговорил тихим, глухим голосом:

— Позвольте напомнить, ректор — веками сложившиеся правила.

Мистер Вайз оставался невозмутим.

— Перестаньте, Виктор, — отмахнулся он. — Не заставляйте меня напоминать вам о моих полномочиях.

— Ни в коем случае, профессор. Тем более, что мне и так известно о безграничности ваших полномочий. Но не станете же вы возражать, что ваше, с позволения сказать, протеже, выглядит неподобающе. За долгие годы работы в Академии я повидал многих феппсов, но чтобы они так разительно отличались от нас с вами… Вы только гляньте на ее вульгарного цвета волосы, а эти ужасные… э-э-э… Не имею чести знать названия данного ужаса, что надето на этой девушке вместо юбки.

— Это джинсы, — встряла я, не выдержав унижения. Скажите, пожалуйста — мои волосы его не устраивают! Я машинально провела пальцами по длинным волнистым локонам. Два года я занималась музыкой, выступая на различных концертах, и мой яркий цвет волос это неотъемлемая часть имиджа. Да и поклонники в восторге — говорят, что во время танцев мои волосы напоминают языки пламени.

Так что мои щеки пылали, а сама я закипала от негодования и желания "обласкать" хама. Тот отчего-то резко умолк, уставившись на меня во все глаза.

— Вы, профессор Дарн, вероятно забыли о том, что Настя не феппс, а потому понимает, о чем мы с вами сейчас беседуем, — с едва заметной улыбкой сказал мистер Вайз. А я так и застыла от удивления. Неужели они говорят на каком-то другом языке? Но как тогда я могу понимать, если совершенно его не знаю? Ей-Богу, сейчас я была близка к тому, чтобы схватиться за голову. Перспектива погружения в волнующий волшебный мир уже не казалась такой привлекательной.

Мистер Вайз встал из-за стола и подошел к высокому, под самый потолок шкафу, откуда вытащил темно-синюю папку с надписью: "Личное дело". Открыв ее, он извлек лист и протянул его мне.

Я жадно взяла бумагу и принялась с любопытством изучать написанное. Буквы, и впрямь были нерусские, но, Боже мой — я понимала все, до единого словечка, как если бы долгие годы усиленно изучала этот язык!

Но чем ниже опускался мой взгляд, тем больше я удивлялась.

Анкета

Имя: Стейси Ребекка Блейн.

Возраст: Восемнадцать лет.

Магический статус: Феппс.

Родители: Сирота. Родилась в семье не-магов.

— Мистер Вайз… — Я неуверенно посмотрела на ректора. — Вы уверены, что это мое досье?

В глазах мужчины снова блеснули смешинки.

— Более, чем.

— Но… — Я совершенно растерялась. — Здесь ошибка. Мое имя Анастасия. Анастасия Блинова.

Ректор стал серьезным, и, медленно покачав головой, выдал:

— Теперь уже нет.