Алчность

Глава 8

Сьюзи Харпин сидела за кухонным столом в махровых шлепанцах и пушистой пятнистой пижаме с мягким кружевным воротничком. Рядом на тарелке остывали остатки разогретого в микроволновке готового замороженного ужина, но она была увлечена справочником «Желтые страницы», раскрытым на разделе «Ковры — Чистка ковров и мебели». Паропылесос должен справиться, подумала она. Должна быть какая-нибудь фирма, где его можно заказать, при условии что для выполнения работы она не пришлет своего представителя. Разумеется, Сьюзи не могла никому позволить входить в дом и совать повсюду нос.

Хорошая уборка — и все будет выглядеть прилично. Вспомнив о пятнах, которые Бен оставил на ковре в холле, она сразу нахмурилась. Нужно просто хорошенько их вычистить, пыталась она себя убедить. В подобных вещах у нее не было большого опыта.

Было два часа пополудни, и Сьюзи сидела дома после еще одной долгой, но доставившей столько удовольствия смены. Ей понадобилось целых два кофейника крепкого кофе, чтобы продержаться всю ночь на ногах, и теперь не терпелось оказаться в постели. С самого понедельника ей не удавалось толком выспаться, нужно было выполнить столько поручений… К тому же большую часть свободного времени приходилось проводить в ее новом доме. Но теперь она заснет как младенец.

Занавески в ее маленькой квартирке, как всегда, были плотно задернуты. Если их раздвинуть, то откроется постылый вид на высокую ограду исправительного центра Лонг-Бэй с колючей проволокой поверху, который располагался прямо за дверями комплекса съемных квартир, где она жила. Плотно зашторенные гардины помогали ей обмануть свой организм и заставить его спать днем.

Сьюзи без энтузиазма окинула взглядом свое скромное жилище. Птичка молчала, ее клетка в центре комнаты была завешена темной тканью, выполнявшей ту же роль, что и плотные занавески на окнах. На кухонном столе в вазочке бессильно обвисли несколько маргариток, их давно пора было выбросить. Ее форма тюремного охранника небрежно свисала со спинки стула. Сьюзи никогда не была аккуратисткой и совсем не отличалась домовитостью, но сейчас это убогая нора казалась ей недостойной такой замечательной леди, как она. Единственная мрачная комната с разобранной постелью и кухонькой, устроенной в углу, выглядела унылой и вызывала чувство, похожее на клаустрофобию. Ей никогда не нравилось возвращаться домой. Это просто конура, где спят и едят. Но очень скоро у нее появится другое пристанище, намного лучше. Эта мысль согрела ей сердце.

Несмотря на маленький обогреватель, гнавший теплый воздух к ее ногам, скудно обставленная комната оставалась холодной, и Сьюзи застегнула пижаму до самого подбородка. Она выдавила из себя слабую улыбку. Мысли грели ее куда сильнее, чем обогреватель.

Эд.

Сьюзи имела более чем десятилетний опыт работы в системе исправительных учреждений и медленно, но верно прокладывала себе путь к вершине «пищевой цепочки». Здесь женщинам приходилось работать вдвое упорнее. Значит, нужно быть вдвое сильнее. И вот наконец Сьюзи, пробивавшейся в жизни с присущей ей энергией и целеустремленностью, удалось ухватить свой кусочек счастья.

Эдвард А. Браун.

Разговоры с ним приятно волновали, особенно те беседы, что они вели во время ее последних дежурств. Она с энтузиазмом относилась к их общим планам. Эд оказался необычным человеком. Даже перед ожидавшим его судебным процессом он ухитрился остаться разумным, сосредоточенным и уступчивым. Он удивительный. И милый. Даже когда ей казалось, что нельзя быть более романтичным, он вдруг произносил что-нибудь совсем в духе «Дерзких и красивых», прямо как Ридж. Поразительно, насколько глубокой стала их духовная связь. Еще никогда ей не доводилось испытывать ничего подобного. С тех пор, когда она была подростком. Но и тогда все было совершенно по-другому. Об этом периоде жизни ей вообще не хотелось вспоминать.

Мысли Сьюзи вернулись к уплотняющемуся волдырю на предплечье. Ужасно хотелось почесать это место ногтями через плотную ткань рукава, но она сдержалась. Когда она прибиралась в доме, на руку из трупа брызнула какая-то телесная жидкость. Ей никогда еще не доводилось заниматься подобными вещами, и пришлось предпринять несколько неудачных попыток, прежде чем она сообразила, каким образом запихнуть труп в мешок, а затем поместить в холодильник — лучшее из того, до чего она пока смогла додуматься. В ходе этой работы ей на руку попало немного грязи — выше того места, где кончались резиновые перчатки для мытья посуды. Несмотря на то что Сьюзи тут же очень тщательно промыла руку водой, она почувствовала жжение, после чего на предплечье образовался отвратительный нарыв. То, что кровь брата коснулась ее обнаженной кожи и, хуже того, повредила ее, хоть и на время, сильно напутало Сьюзи. Сначала ее мучила мысль о том, что яд, содержащийся в крови Бена, может убить, но теперь она волновалась меньше. Подумаешь, поверхностный нарыв, он уже начал заживать. Гораздо сильнее ее волновало, не проник ли яд каким-либо образом в организм.

Она слышала об одном случае, связанном с кантаридином, или шпанской мушкой, когда рыбак использовал насекомое для наживки, считая, что оно станет привлекательной приманкой для рыб. Поначалу, когда он взял жука в руки, все шло гладко — до тех пор, пока бедняга не уколол палец рыболовным крючком и не «упал мертвым» под действием яда. После эксперимента с братом Сьюзи сомневалась, что «упал мертвым» — это подходящее описание результата. Но при повреждении кожи на руке, как и в случае с рыбаком, яд мог попасть ей в кровь. Она вовсе не собирается обращаться в больницу, но во сне с нарывом придется быть поосторожней. Нужно забинтовать его поплотнее перед сном, решила она. Бинт уже пару раз развязывался, поэтому нужно его закрепить.

После чего Сьюзи вновь переключилась на объект своих грез, отметая все неприятные воспоминания: труп, уборка, кровь, зловоние…

Эд Браун был одним из наиболее серьезных заключенных, с которыми ей приходилось работать, а бульварные газеты сделали из него своего рода скандальную знаменитость из тех, кто нередко завладевает умами благодаря сплетням, распространявшимся тюремным «беспроволочным телеграфом». Точно так же, как в детской игре в «испорченный телефон», истории видоизменяются и искажаются неуемной фантазией людей и возвращаются к ним в неузнаваемом виде. Порой они даже вызывали у Сьюзи смех.

«Он убил десятки людей, об этом просто не говорят. Трупы зарыты под церковью, об этом никто не писал. Он связан с духовенством. Церковь покрывает его дела…»

«Совершенно очевидно, что он тот, кто убил Фредрика. Он просто поговорил с ним через решетку, как Ганнибал Лектер, и Фредрик стал биться головой о стену, пока не умер…»

Сьюзи полагала, что обитателям Лонг-Бэй просто нечем заняться, кроме сплетен. Но за его стенами слухи разрастались все сильнее. С ними не могли соперничать ни католические школы для девочек, ни маленькие городки, где мельница по перемалыванию сплетен не знала покоя ни днем, ни ночью.

Бульварная пресса поработала на славу.

«Охотник за „шпильками“».

«Сиднейский потрошитель».

«Охотник за „шпильками“ наносит новый удар».

В то время Сьюзи с интересом читала броские заголовки и скандальные новости в таблоидах, и потом, когда в камеру поместили этого милого мужчину, простого смертного по имени Эд Браун, она не могла поверить своим глазам. Он совсем не походил на монстра, живописуемого прессой. Разумеется, Сьюзи совершенно не доверяла газетам, и у нее не было времени на всяческие сплетни, инсинуации и сенсации, связанные с преступлением и тем, кто его совершил. И все же, неужели именно этот человек — тот самый монстр, которого все так стремились линчевать на Мартин-плейс? Тот самый Носферату, которого страшится вся нация? Этого человека?

До тех пор пока его вина не доказана, Эд Браун остается невиновным — такого принципа придерживается судебная система. Да только тюремные сплетни и кровожадная пресса не играют по правилам. Потому-то его и поместили в специальное отделение Лонг-Бэй. Эда изолировали ради его же безопасности. Такой чувствительный, ранимый и известный человек, как он, не смог бы выжить среди них. То, что он попал под ее защиту, — знак судьбы. Эд.

Любовь моя.

Я совью для нашей любви чудное гнездышко.

Мы будем так счастливы вместе. Подожди, и ты сам увидишь…