Алчность

Глава 28

Без десяти два в дверь черного хода тихонько постучали.

Щелкнул замок.

В это время Эд Браун обыскивал кухонные шкафы и, уловив посторонний звук, инстинктивно бросился в гостиную и спрятался за большим диваном. После взрыва у него до сих пор звенело в ушах. Его мучил вопрос, как долго это продлится.

Дверь открылась и закрылась вновь.

— Милый! Ты дома?

Тюремщица. Эд колебался, выйти ли к ней поздороваться или не стоит. Все еще существовала небольшая угроза, что она расставила ловушку. И Браун решил подождать, пока женщина поднимется по лестнице и он сможет убедиться, что она одна. Из-за постоянного звона в ушах он мог и не услышать шагов полицейских. Увидев Тюремщицу, он по глазам поймет, обманывает она или нет.

— Любимый!

Она пришла одна. Женщина в тюремной форме Лонг-Бэй появилась на верхней ступеньке. В руках она несла упаковку птичьего корма и бутылку в коричневом бумажном пакете.

Эд вылез из-за дивана.

— Ах, вот ты где! — взволнованно воскликнула женщина и поспешила к нему.

Эд не двинулся с места.

— Все в порядке? За тобой следили? — спросил он.

— Нет, за мной никто не следил. Я была очень осторожна. Но должна тебе сказать, что полиция страшно расстроена! Многие попали в больницу. Взрывчатка сработала превосходно.

Точно. Взрыв задумывался разрушительный, и Эд должен был сбежать через боковой туннель, но даже он сам был поражен его мощью. Ему чудом удалось избежать осколков.

Он почувствовал, что начинает успокаиваться. Она говорит правду. Ловушки нет. Тюремщица действительно его любит. Ей явно понравилось ему помогать.

Полицейские в больнице? Отлично.

Эд этого ожидал. Сейчас начнется самое трудное. Он позволил себя обнять, хотя его тело невольно застыло, ощущая ее слишком близкое присутствие. Говорить он не мог. Оставалось надеяться, что скоро она его отпустит.

— Я так рада, что мы наконец вместе! — сказала женщина, сжимая его в объятиях.

— Я тоже, — ответил Эд, вновь задерживая дыхание.

— Ты говоришь очень громко, — заметила она и растерянно посмотрела на него.

Как страшно было видеть ее совсем близко, без спасительных разделяющих тюремных решеток.

Он указал на свои уши:

— В голове звенит. Хотя уже немного меньше.

— О милый, мне так жаль! — Еще одно объятие. — А это Роза. — Она ослабила хватку и указала на птичью клетку посреди комнаты. Крепкие руки Тюремщицы до омерзения сильно цеплялись за него. — Надеюсь, ты любишь птиц.

Птицы грязные. Мерзкие, грязные создания.

— Они прекрасны, — выдавил Эд.

— О любимый, мы совершили это! — вскричала она и снова обняла Брауна.