Алчность

Глава 33

Лиза Милгейт пребывала в дурном расположении духа.

Мысленно она уже давно называла себя девичьей фамилией. То, что на бумаге она до сих пор оставалась Лизой Харпин, доставляло ей неудобства, но скоро это закончится. Ее муж — она надеялась, что в самое ближайшее время он станет бывшим, — не отвечал на телефонные звонки, и поэтому ей пришлось прибегнуть к крайнему средству — самой постучаться в его дверь. Проявленное им неуважение к личному времени Лизы просто бесило ее. Неужели Бен думает, что ей больше нечем заняться, кроме как разыскивать его повсюду?

Возможно, это неудачная попытка возобновить отношения, предположила Лиза, остановив свой новенький светло-голубой «ягуар» — подарок Хайнриха, работавшего на таможне. Она вышла из машины и, прищурившись, посмотрела на дом, который еще недавно был ее семейным гнездышком. Двор выглядел запущенным. Бен явно не подстриг газон вовремя. Соседи будут им недовольны, подумала она. Все-таки некоторых стандартов необходимо придерживаться.

Он знает, что я приду и постучу к нему. Ему это понравится. Задница.

Лиза хотела развода. Срочно. И она не собиралась более терпеть проволочек Бена. Прошел почти год, как она ушла от него и переехала, и теперь твердо решила узаконить положение. Она пронеслась по дорожке к парадному входу, сжав кулаки. Знакомый колокольчик зазвонил на весь дом. Лиза нетерпеливо ожидала звука шагов Бена. Ей казалось, что она слышит наверху какое-то движение.

Открывай скорей.

Лиза вновь нажала на кнопку звонка и ожидала, что он появится перед дверью, возможно в отвратной футболке и спортивных штанах, с таким видом, словно не покидал дома много дней. Она стояла, готовая к его появлению, уперев руки в бока и выпятив грудь. Ее новенький автомобиль припаркован прямо напротив лужайки, Бен не мог его не заметить. При одном взгляде на «ягуар» он поймет, насколько она выше его. Успех — лучшая месть. С этим он не сможет поспорить.

Лиза совершенно не собиралась заводить с Беном долгие препирательства о сохранении их брака или об обращении к консультанту по семейным вопросам, на чем бывший муж продолжал настаивать. Он наплевал на нее, и время переговоров закончено. Теперь она живет с Хайнрихом, и все тут. С Хайнрихом, у которого, помимо всего прочего, есть работа.

Она нажала на звонок.

Ответа нет.

Что за дерьмо! Он же дома. Я слышала. Небось сидит на своем проклятом диване перед чертовым телевизором, пьет чертово пиво и игнорирует меня.

Лиза откинула волосы со лба, сердито сжала губы и уперлась в дверь ладонями обеих рук.

— Открывай!

— Кто эта женщина? Чего она хочет? — шипел Эд Браун, схватив Тюремщицу за руку и яростно сжав ее. Она стояла на коленях, окоченев от ужаса. Они спрятались за закрытыми шторами в гостиной, стараясь не шуметь и не двигаться, пока нежданная захватчица не уйдет. Эд чуть-чуть отодвинул край занавески и посмотрел на незваную гостью, не выпуская руки Сьюзи. Та не шелохнулась.

— Что это за женщина? — снова сердито прошипел Эд.

Тюремщица униженно застыла на ковре в полном молчании, а незнакомая женщина продолжала колошматить в дверь и кричать. Соседка? Подруга Тюремщицы? Не притащит ли она полицейских? Может, она сама из полиции?

— Бен, открывай! — кричала Лиза, вновь и вновь лупя по кнопке звонка.

Бен? Кто такой Бен?

— Эд, любимый, успокойся, — шепотом попросила Тюремщица.

Эд бесстрастно посмотрел на нее. А та, стоя на коленях, таращила глаза с такой мольбой, как если бы он, Эд Браун, был самим Спасителем. Он едва сдержался, чтобы не рассмеяться.

— Я объясню…

— Проклятье, я знаю, что ты здесь! — донесся пронзительный голос из-за двери.

— Кто она? — потребовал ответа Эд, охваченный новым приступом ярости. Одним мощным движением он швырнул Тюремщицу на пол, так, что ее лицо уткнулось в ковер.

— Все в порядке, милый… успокойся. Я все объясню. Обещаю тебе, — только и смогла выдавить Сьюзи голосом, приглушенным ворсом ковра. — Не выглядывай больше в окно, иначе она тебя заметит.

Эд отпустил ее и застыл у опущенной портьеры. Ему хотелось выглянуть еще раз и проверить, не оцеплен ли дом. Но, возможно, Тюремщица права. Кто-нибудь мог бы заметить движение портьеры. Эд повернулся ко входу на кухню и увидел висящие на крючках ножи. Он может взять любой из них и воткнуть в горло Сьюзи или, если полиция ворвется в дом, взять ее в заложницы.

— Все хорошо… все хорошо, — бубнила Тюремщица, по-прежнему стоя на коленях.

Он не обращал на нее внимания, прислушиваясь к звукам за стенами дома. Через несколько минут напряженного ожидания стук в дверь наконец прекратился.

До Эда донеслось цоканье каблуков по дорожке. Он приник глазом к щелке между портьерами и увидел, как женщина садится в блестящий спортивный автомобиль, захлопывает дверцу и уезжает. Какое облегчение! Снова тишина и покой. Опасность миновала. Наконец-то.

Эд кругами ходил по комнате, пытаясь взять себя в руки и решить, что делать дальше. Он не любил сюрпризов и, готовясь к делу, тщательно его планировал. Все должно идти без сучка без задоринки. В последний раз его захватили врасплох Энди Флинн и его напарник, когда он считал, что находится наедине с Макейди, и этот сюрприз стоил ему свободы. Грубый рубец на плече — след от пули, свалившей его с ног, но не убившей. Нет, ему совсем не нравились сюрпризы.

Эд никогда прежде не жалел никого в подобной ситуации, если не считать матери. В голове вертелись лишь мысли об убийстве. Он представлял, как схватит Тюремщицу и вспорет ей живот одним из кухонных ножей. Эд уже присмотрел здоровенный мясницкий тесак, подходящий для этой цели. Он может прирезать ее, забрать ценности, которые легко унести, и умчаться на машине. Тогда не будет больше ни сюрпризов, ни повисающих в воздухе вопросов. Не будет этой гадкой бабенки с ее отвратительными поцелуями и мерзким липким ртом. Все снова будет зависеть только от него. Эд уже через час сможет убраться из города с грузом вещей на продажу. Основная проблема состояла в том, что, убей он Сьюзи сейчас, плакали денежки. Эд знал, что деньги, вырученные за продажу вещей, скоро закончатся, а найти работу у него нет ни малейшего шанса. Осознание этого простого факта охладило его. Он так долго ждал. Убить ее прямо сейчас значило нарушить все планы. Следует успокоиться и подумать.

Будь с ней поласковее. Тебе все еще нужны ее деньги. Не убивай ее пока. Просто узнай, кто приходил и сколько времени тебе понадобится, чтобы смыться.

— Любимый, не волнуйся. Ничего страшного… — уговаривала его Тюремщица, желая успокоить. Заметив, что он понемногу приходит в себя, она с виноватым видом медленно поднялась с колен. — Дорогой, мне очень жаль. Я понимаю, что ты испугался. Просто доверься мне. Волноваться не о чем. Я все тебе объясню.

Эд уже достаточно пришел в себя, чтобы говорить и выслушивать ее объяснения. Ради ее денег он изо всех сил старался держаться достойно.

— Дорогая, — произнес он. — Я так сожалею, что потерял контроль над собой. Наверное, я разволновался из-за полиции. Прости, что сделал тебе больно.

— Все хорошо, милый. Я понимаю. — Тюремщица подбежала к нему и схватила за руку. Она на удивление легко простила его вспышку ярости и была благодарна за то, что он снова стал к ней добр. Прежде Эду не доводилось сталкиваться с подобным поведением. Во всяком случае, по отношению к нему.

— Давай присядем, и ты расскажешь мне, почему кто-то приходил к нашей двери, — мягко предложил он.

Взявшись за руки, они подошли к дивану. Ее кожа на ощупь казалась жирной, и ему не терпелось помыться при первой же возможности. Эд еще нервничал, но паника постепенно спадала. Пот высыхал на его бровях. В голове снова воцарился покой, и к нему возвратилась способность рассуждать логически. Он присел рядом с Тюремщицей и дал ей возможность объясниться.

— Ну, я… хотела, чтобы этот дом стал нашим. Прекрасное любовное гнездышко, — начала она.

— Да, дорогая. Но нельзя, чтобы к нам в дверь стучались посторонние люди.

— Я знаю, знаю… но я вот что пытаюсь тебе сказать: понимаешь, до того как пришел ты, этот дом принадлежал моему брату.

— Это дом твоего брата?

— Да, Бена. Бен мой брат. Тот самый покойный член семьи, о котором я тебе говорила. К двери приходила его жена, Лиза. Но дом ей не принадлежит. Она ушла от него. Дом — собственность Бена… А теперь я должна тебе кое в чем признаться. Наверное, мне следовало сделать это раньше, но мне не хотелось тебя тревожить. Надеюсь, ты на меня не сердишься?

— Просто расскажи мне, в чем дело. Как я могу на тебя сердиться? — Эд погладил ее гадкое лицо рукой, уже оскверненной прикосновением ее потной ладони. — На тебя, женщину, которая мне поверила? Женщину, которая меня спасла?

Она улыбнулась своими узкими губами. Теперь Сьюзи была готова выложить ему все.

— Мне пришлось избавиться от брата, чтобы мы могли тут жить.

Что значит — «избавиться»?

— Любимая, — ответил он. — Я понимаю. Ты просто сделала то, что тебе пришлось сделать, правда?

— Да.

— Все хорошо. Дорогая, я горжусь тобой.

— Правда?

— Да. Где теперь твой брат? — ласково спросил Эд.

— Внизу, в холодильнике.

Сьюзи Харпин взяла Эда за руку. Он был ее первым парнем за двадцать лет, и она уже знала, что это любовь всей ее жизни. Эд — тот, кого она ждала и которому была предназначена судьбой. Он тот, за кого она выйдет замуж. И поэтому она верила, что он ее поймет.

Они спустились в подвал, который Сьюзи сделала их домом. Она приложила немало сил, чтобы объяснить все Эду, и ей казалось, что теперь он вполне ее понимает. Оставалось только показать ему. Он настаивал, что хочет это увидеть.

— Понимаешь, мне пришлось сделать это для нас. Чтобы мы могли быть вместе…

Сьюзи и вправду надеялась, что Эд не станет на нее сердиться. Им просто надо пережить эти первые несколько дней, а потом у них все будет замечательно. Ей только нужно все растолковать, и он оценит, сколь многим ей пришлось пожертвовать ради него. И тогда они смогут жить вместе, как Брук и Ридж, и никто не встанет у них на пути. Ни Бен, ни эта сука, его бывшая жена. Ни полиция. Никто.

— Любимая, — сказал Эд, когда они спускались по лестнице, — знаешь, теперь мы все должны делить на двоих. — И сжал ее руку.

Сьюзи кивнула. Эд прав. Она была так рада, что он ее понял.

Эд, ее парень, вышел из себя. Ей придется смириться с этим. Он был страшен в тот момент, и это ей совсем не понравилось. Было неправильно с его стороны бросать ее на пол, и на мгновение у нее мелькнула мысль отомстить. Сьюзи представила, как бьет Эда чем-то тяжелым, пока не одерживает над ним верх, а потом запирает его в спальне до тех пор, пока не попросит прощения. Но она была рада, что ничего такого не сделала. После спокойных объяснений она признала, что подобные шероховатости в человеческих отношениях вполне возможны. Даже самые всемирно знаменитые влюбленные поначалу сталкивались с трудностями. Эд провел за решеткой одиночной камеры Лонг-Бэй около полутора лет. Срок немалый, и Сьюзи не понаслышке знала, что там правит не любовь, а жестокость. Эду понадобится какое-то время, чтобы снова почувствовать себя в безопасности и поверить другому человеку после всего, что ему довелось пережить. Все нормально. Сьюзи докажет ему, как он защищен, как любим. Сейчас она ему это докажет, и вспышки, подобные той, что случилась с ним, когда Лиза стала барабанить в дверь, никогда больше не повторятся. Она должна дать ему время освоиться. Это вполне справедливо.

Но сначала надо показать ему, что она совершила.

— Любимый, не расстраивайся из-за меня, — повторяла она, пока они не спустились до конца лестницы.

— Как я могу расстраиваться из-за тебя? Ты меня спасла, дорогая. Ты — любовь всей моей жизни.

Сьюзи улыбнулась. Иногда Эд совсем как Ридж Форрестер. Такой романтичный. Такой всепрощающий и понимающий. Ей тоже нужно быть понимающей, напомнила она себе. Ей придется не обращать внимания на небольшие вспышки, которые могут случаться поначалу. Это естественная, нормальная часть любых взаимоотношений. Взять хотя бы Риджа в тот раз, когда они с Бриджет поцеловались. Ридж и Брук смогли преодолеть это маленькое недопонимание, и их брак был счастливым и полным романтизма. Эд совсем не виноват в том, что занервничал, или испугался, или разгневался, или у него возникла паранойя. Это не его вина, если порой он теряет самообладание. Он всего лишь человек.

Они подошли к внутренней двери гаража. Сьюзи открыла ее и включила свет. Флуоресцентные трубки, тихонько загудев, моргнули в холодном и немного пыльном воздухе. Перед этим Сьюзи надела кружевные носки, купленные специально, чтобы выглядеть дома красиво, и холод бетонного пола сквозь тонкую ткань проник в подошвы ее ног. Она поежилась.

— Холодильник вон там, — указала она. — Извини за беспорядок. Пришлось кое-что передвинуть, чтобы он поместился. — На полу все еще виднелись мокрые пятна.

Эд посмотрел на пол и нахмурился. Сьюзи пожалела, что не подтерла пятна на полу. Она еще не привыкла вести домашнее хозяйство, а само по себе это умение не приходит. Она и представить не могла, что приведет Эда сюда. По крайней мере, так скоро. Тогда бы она вымыла и вытерла здесь все до последней капли. Эд всегда такой опрятный…

Браун направился к морозильной камере, обойдя лужу на цементном полу, словно таракана или дохлую крысу.

— Так, говоришь, твой брат здесь? — спросил он, указывая на холодильник.

Сьюзи кивнула.

Морозильная камера была длиной полтора метра и достаточно глубока, доходя Сьюзи до пояса. Она шагнула к ней, подцепила крышку мизинцами и подняла. Присосавшаяся крышка тихонько чмокнула.

— Только пойми, я сделала это ради нас, — сказала она. — Я была вынуждена.

— Знаю, милая. Ты поступила так, как надо. Я тобой горжусь.

Он любит меня. Он меня и впрямь любит.

Сьюзи и Эд вместе склонились над холодильником, вглядываясь в разнообразную замороженную пищу и лед.

— Видишь, я хорошо его спрятала, — поясняла Сьюзи. — Я была осторожна.

Если бы кому-нибудь вздумалось прийти сюда с покупками, он бы ни за что не догадался, что здесь спрятан ее брат. Он лежал на дне, а сверху была навалена всевозможная снедь, а кое-что ей пришлось вытащить. Она принялась доставать из холодильника замороженную еду, и Эд ей помогал. Рыбное филе. Ростбиф. Контейнер с остатками мороженого. Замороженные мясные пироги. Белый хлеб. Мешок замороженной фасоли с изображением «Зеленого великана».

Именно здесь, под «Зеленым великаном», лежала голова Бена, похожая на телесно-розовый шар для боулинга, завернутый в целлофан, и почти такая же тяжелая. Если не знать, на что смотришь, то и не сразу догадаешься, что это такое. Сьюзи достала ее, и Эд принял голову из ее рук, не говоря ни слова. Он повертел ее так и сяк, рассматривая ее сквозь несколько слоев упаковочной пленки. Затем принялся разворачивать.

Пожалуйста, пусть он не рассердится на меня. Пожалуйста.

Это была грязная работа. Неприятная уж точно. К тому времени, когда Сьюзи с ней покончила, в ванне образовалось месиво из плоти и крови. Но ничего такого, чего нельзя было бы отскрести за несколько часов. В конце концов она сунула Бена в морозилку всего в восьми частях — голова, торс, бедра, голени и руки.

Эд наполовину развернул голову, оставив на ней всего пару слоев прозрачной пленки, сквозь которые уже различались черты лица — ресницы, распухшие губы и язык. Затем он с интересом исследовал остальные семь свертков.

К восторгу Сьюзи, Эд, похоже, ничуть не расстроился.

Он понимает.

Он любит меня.

Как мне повезло, что я его нашла! Радость моя! Птичка моя!