Алчность

Пролог

Засвистел чайник.

Брат и сестра подняли головы, но ни один из них не двинулся с места, чтобы снять его с плиты. Бен Харпин развалился в своем любимом кресле, задрав ноги на кофейный столик. Он не посторонился ни на дюйм, когда сестра встала с дивана, чтобы заняться приготовлением чая.

— Хорошо бы с молоком. Без сахара, — сказал он ей вслед. — Я худею.

— Без сахара, — пообещала Сьюзи, удаляясь в кухню.

Он любит мороженое. Я подам ему это с мороженым, думала она, наливая кипяток в заварочный чайник и натягивая кухонную рукавичку. Пирог, наверное, уже готов. Она открыла дверцу духовки, и вырвавшийся оттуда горячий сладкий пар сдул с ее лба темную челку и на мгновение обжег глаза. Сощурившись, она нагнулась и достала яблочный пирог, купленный в отделе полуфабрикатов. Его рекомендовалось разогревать в течение десяти минут, чтобы придать пирогу вид и вкус свежеиспеченного, и теперь он выглядел весьма аппетитно. Сьюзи осторожно проткнула его и облизала липкий палец. М-м-м, сладко.

Кухня у Бена была обустроена для домовитой хозяйки, как и весь его пригородный дом. Здесь имелись всевозможные миксеры, тостеры на шесть тостов, измельчители и овощерезки, суперблендер, машинка для приготовления капучино и фантастический набор ножей, о котором мечтает любая добросовестная мать семейства. Что же до его размеров, то вся крохотная квартирка Сьюзи в Малабаре уместилась бы в одной только гостиной. Но даже втайне испытывая алчное желание обладать всеми этими сокровищами, Сьюзи не чувствовала зависти к брату. Лиза, жена Бена, ушла от него после неполных двух лет замужества, и теперь он в одиночестве жил в своем большом семейном доме, и вошедшая в поговорку белая ограда штакетника окружала пустоту. Миксер пылился в шкафу на полке вместе с фарфоровым сервизом и всевозможными, еще не распакованными свадебными подарками, а холодильник был забит замороженными мясными пирогами и готовыми обедами, разрекламированными по телевидению. Что за расточительность!

— Пахнет вкусно! — крикнул из гостиной Бен.

Сьюзи прервала свои размышления и сосредоточилась на том, что ей предстояло совершить.

— Уже скоро. Подожди немного.

Стянув рукавичку, она достала из ящика стола нож для пирога и, отрезав от него добрый кусок — почти четверть, — выложила на тарелку. Потом пошарила в кармане спортивных брюк и достала пригоршню капсул, тщательно запакованных в пакетик с пластиковым запорчиком. А вот и они. Капсулы кроваво-красного цвета, безобидные на вид, почти как желейные ириски, подумала она. Сьюзи подняла пакетик, не в силах оторвать от него взгляда, словно загипнотизированная маленькими капсулами. Ей пришлось приказать себе поторопиться. Если она действительно собралась это сделать, нечего попусту терять время.

Она надела перчатки для мытья посуды, чтобы защитить руки, и вытащила из набора на полке один из острых дорогих ножей. Наконец она решилась. Если бы сейчас вошел ее брат, ей нелегко было бы объяснить ему, чем она занимается. Нужна всего пара минут. Сьюзи осторожно вскрыла шесть капсул кончиком ножа и одну за другой опорожнила их, высыпав поблескивающее кристаллическое содержимое на полоску пекарской бумаги на разделочной доске.

Сьюзи зачарованно смотрела на порошок. Он был получен из высушенных крыльев и тел жуков-нарывников Cantaris vesicatoria, которые водятся в Италии, на юге России и в Испании.

Шпанская мушка.

Препарат относился к строго запрещенным, но человек, у которого она его конфисковала, клялся и божился, что это кристаллическое вещество высокой очистки, контрабандой доставленное прямо из Азии, с черного рынка. Сьюзи оставалось только надеяться, что он говорил правду.

Немного неловко она сделала несколько надрезов в верхнем слое отрезанного куска яблочного пирога (при этом румяная корочка хрустнула под ножом), а затем, стараясь, чтобы рука не дрожала, высыпала мелкие бесцветные кристаллики из бумажки, свернутой воронкой, в проделанные отверстия, раздвигая их ножом, чтобы новый ингредиент разошелся в начинке.

Закончив, Сьюзи осталась не вполне довольна результатом. Богини домашнего очага из нее не получилось, но даже по ее стандартам получилось неважно. Кристаллы не растворились. Может, Бен решит, что это сахар? Нет, выглядит скверно.

Мороженое.

Мороженое скроет все что угодно. Два больших куска ванильного прикрыли все грехи, и блюдо было готово к подаче на стол. Сьюзи глубоко вздохнула.

— Иду! — крикнула она и вернулась в гостиную, таща поднос с чайником, двумя чашками, блюдцами и куском яблочного пирога, предназначавшегося брату.

Бен снял ноги со столика:

— Ух ты! Выглядит аппетитно. С каких это пор ты стала такой хозяйственной?

Сьюзи поставила поднос и улыбнулась ему:

— Иногда у меня получается. Схожу за молоком для твоего чая.

— А ты разве не будешь пирог?

— Конечно, буду. Просто рук не хватило. Не жди меня, ешь.

Она снова прошла на кухню и вымыла руки, прежде чем отрезать себе кусок от оставшейся нетронутой части пирога. Через минуту она вновь была в гостиной с тарелкой и маленьким молочником с обезжиренным молоком.

— Молоко обезжиренное и мороженое с низким содержанием жира, — сообщила она Бену.

— Спасибо. Доктор Майк говорит, что сладкое меня убьет. И пиво.

Она кивнула и налила ему в чай молока. Он уже съел половину своего куска пирога, проворно запихивая его в рот; на тарелке таяли остатки мороженого.

За несколько последних месяцев Бен набрал много лишнего веса. После ухода Лизы он сначала сбросил несколько кило, но теперь отрастил совершенно безобразное брюхо, и не было похоже, что он делает какие-то упражнения. В отличие от Сьюзи, Бен никогда не признавал дисциплины. Той же, наоборот, нравилось держать себя в форме. Ее не удивляло, что доктор предостерегал Бена.

— Как дела на работе?

— Какая там работа. Торговля недвижимостью уже не та, что была раньше, — пробубнил Бен с набитым ртом.

Она посмотрела на его губы. Уголки рта были измазаны мороженым.

— Значит, крупных сделок не предвидится?

— Нет. Дела идут неважно.

Сьюзи отхлебнула чая:

— Может быть, тебе ненадолго уехать? Я присмотрю за домом.

— С какой стати? Цветы все равно засохли.

Она улыбнулась.

— Мне действительно нужно снова начинать искать работу. — Бен вовсе не был уверен в том, что ему этого хочется.

Сьюзи заметила, что он почти доел свой кусок пирога, а она к своему даже не притронулась. Ее кусок был совершенно безопасным, но его вид почему-то ей не нравился. Аппетит пропал. Заметил ли это Бен?

— Так у тебя не намечается ничего интересного?

— Нет. Ничего.

Бен доедал куски корочки от пирога, подбирая их вилкой.

Она еще раз хлебнула чая и спросила:

— Когда ты думаешь заняться продажей этого дома? Такой красивый. Ты получишь за него хорошие деньги. Ты ведь почти выкупил его, не так ли?

— Зачем так много вопросов?

Она засмеялась:

— Нет, скажи. Ты его продаешь или нет? Нанял агента по недвижимости?

— Нет.

— Как ты думаешь, много денег достанется Лизе?

— Послушай, Суз, мы разъехались, но еще не развелись. — В голосе Бена зазвучали гневные нотки. — Я не собираюсь так вдруг, с бухты-барахты продавать дом.

— Вдруг? Прошел почти год! Она живет с тем парнем, Бен, — настойчиво давила Сьюзи, зная, что, для того чтобы вывести его из себя, нужно совсем немного. — Я уверена, что суд не потребует от тебя содержать ее. Детей у вас нет. Ты ничего не должен ей отдавать.

Нахмурившись и покраснев, Бен оттолкнул от себя тарелку.

— Успокойся, Бен. Я просто сказала, что после того, что она сделала, у нее нет права на дом.

— Это, черт возьми, не твое дело, сестренка. Это касается только меня и ее. Она… она…

Он вскочил и выбежал в кухню.

О нет…

— Я не хотела тебя расстраивать, — говорила Сьюзи, идя следом за ним и стараясь не паниковать, поскольку совсем не предполагала, что он сможет войти на кухню, после того как проглотит ее стряпню. Она не помнила, все ли убрала со стола. Хорошо хоть, что он съел свой кусок, прежде чем встал. Не найдет ли он на кухне что-либо подозрительное? Впрочем, имеет ли это значение теперь?

— Бен, ты просто должен взглянуть на факты, — как можно спокойнее продолжала она, ища глазами следы того, что она проделала в кухне.

Не отвечая, Бен подошел к холодильнику и открыл его. Скрестив руки, Сьюзи встала спиной к столешнице и разделочной доске, надеясь, что он не посмотрит в ту сторону. Через плечо ей было видно, что, хотя она и выбросила пустые красные капсулы в мусорное ведро, полоска пекарской бумаги осталась на доске, поблескивая остатками кристалликов кантаридина. Он не сможет догадаться, что это за кристаллы.

Ей не о чем было беспокоиться, потому что Бен был занят поисками пива. Сьюзи заметила, что в холодильнике оставались только жестянка горького пива «Виктория» и упаковка китайского, уже просроченного. Бен схватил «Викторию», открыл и, сделав большой глоток, помотал головой и захлопнул дверцу холодильника так, что задребезжали бутылки.

С тех пор, как Лиза ушла к Хейнриху, их бухгалтеру-немцу, Бен даже не подумал поднять задницу, чтобы заняться разводом или домом. Похоже, у него и впрямь нет агента по недвижимости или юриста, приступившего к работе по разделу имущества. Как Сьюзи и думала, все это время Бен избегал этих вопросов. Как бы то ни было, теперь это не имело значения. Разговор только подтвердил то, что ей было известно. Слишком поздно, Бен. Решение принято, и Сьюзи пришла, чтобы осуществить свой план. В отличие от брата, она не склонна к промедлению. Очень скоро все закончится.

Нужно увести его с кухни…

С пивом в руке Бен подошел и встал рядом с ней. От такой близости у Сьюзи затрепетало сердце. Идиот! Он не может догадаться, что это, но вдруг он прикоснется к кристаллам голой рукой? Что вызывает кантаридин при контакте с кожей? А что, если они подерутся и она нечаянно сама притронется к кристаллам? Этого нельзя допустить. Они оба должны отсюда уйти. Как можно скорее.

— Ты не знаешь, что такое семейная жизнь, — горько усмехнулся Бен, прислонившись к кухонному столу. — Черт возьми, ты даже не знаешь, что такое иметь бойфренда! Ты так и не пошла дальше своего школьного возлюбленного, а ведь прошло уже двадцать лет! Так что не надо вкручивать мне про мой брак.

Его глаза превратились в щелочки.

Сьюзи понадеялась, что кантаридин подействует быстро. Скорее. Прошло уже минут пятнадцать, может быть, двадцать. Сколько времени это займет?

— Знаешь, Бен, зато меня не назовешь неудачницей в браке, которая целыми днями пьет и живет на пособие, — буркнула она и сделала шаг в надежде, что сможет увлечь его обратно в гостиную.

Он схватил ее за локоть.

Тысячи жестоких картин пронеслись в ее мозгу. Приемы борьбы, которыми она владеет в совершенстве и инстинктивно может применить. Но Сьюзи быстро взяла себя в руки.

— Кем ты себя, черт возьми, считаешь? Тоже мне, большая шишка! Да ты просто богом обиженная некрасивая старая дева, которая весь день стережет психов. Ты даже не можешь завести себе дружка. С чего это ты такая гордая и сильная?

Она плюнула в него.

Бен поднял руку, чтобы ее ударить. Возможно, он и в самом деле ударил бы ее, будь она мужчиной, но через мгновение успокоился и стер плевок со щеки.

— Прости, Сьюз. Я не хотел. Ты же знаешь, я никогда не сделаю тебе больно. Это просто… Черт, почему ты никогда никого не навещаешь? Мама с папой все время меня об этом спрашивают. Это все твоя проклятая работа. Она делает людей черствыми. Не критикуй мой брак. Если бы ты была замужем, то знала бы, как все непросто.

Может быть, я подсыпала недостаточную дозу? Что, если этот грязный подонок Бартон солгал и это не кантаридин? Если это просто кристаллический метедрин или экстази в капсулах, то я надеру ему задницу…

Вдруг Сьюзи услышала странный звук, который зародился в глубинах чрева ее брата: воздух громко пробурчал в животе, пока не вышел наружу с ужасающей отрыжкой.

— Ох! — Бен прикрыл рот рукой и отшатнулся.

Сьюзи шагнула в сторону:

— Тебе нехорошо?

— Мне немного…

И снова бурчание, громче прежнего.

— Может быть, ты слишком быстро выпил пиво? — Она отступила еще на шаг.

Лицо Бена побледнело, и Сьюзи снова услышала громкий рокот у него в животе. Бен застонал от боли, схватился за живот и, согнувшись пополам, уцепился за кухонный стол.

— Я…

Струя рвотных масс вырвалась у него изо рта, покрыв столешницу брызгами пирога и крови.

— О, боже! — Сьюзи зажала рот рукой, пятясь в сторону гостиной. Зрелище вызывало отвращение.

Еще одна струя, куда более мощная.

— Бен!

Брат в конвульсиях упал на пол кухни, сжимая руками живот. Он лежал на боку, а у него из носа на линолеум тонкой струйкой текла кровь. Время от времени его рвало, весь пол покрылся красноватой жидкостью и остатками пирога. Кровь была повсюду, она превратила комнату в омерзительное болото.

— Сейчас я вызову «скорую»! Подожди! — Сьюзи выбежала в гостиную и схватила телефонную трубку. — Алло! Алло, несчастный случай! Моему брату плохо! Срочно присылайте машину!

Из телефонной трубки ей в ухо доносился ровный, непрерывный гудок.

Тихо опустив трубку, Сьюзи побрела к любимому креслу брата. Совершая размеренные вдохи и выдохи, она положила ноги на кофейный столик и попыталась расслабиться. Отвела со лба темную челку. Ее взгляд упал на пустую тарелку на кофейном столике, с которой Бен взял поданный ему кусок пирога. Сьюзи приказала себе не слышать ужасные звуки мучений, доносившиеся из кухни. Она представила, что не слышит криков своего брата, умолявшего о помощи, не ощущает, как нарастающее зловоние, запах крови и яда, наполняют дом.

Сьюзи думала о своем будущем. О любви.

Посмотрев на часы, она увидела, что уже 16.32, взяла пульт телевизора и включила десятый канал. Показывали сериал «Дерзкие и красивые». Брук и Ридж страстно обнимались, глаза Брук туманились от нежности. Сьюзи усилила звук до предела, заглушая неприятные стоны, доносившиеся из соседней комнаты.

Бену больше ничем нельзя помочь, и она знает об этом. Его время закончилось, зато ее только начиналось.