Глава 37

– Лэндри.

Он ответил после третьего гудка. Я предпочла бы пообщаться с голосовой почтой.

– Если вечеринку перенесли из «Игроков» в дом Уокера, то каждый, направлявшийся туда автомобиль должен остаться на пленке в будках охраны, что стоят на въездах в поло-клуб, – сообщила я без всяких предисловий. Мне было не до светских условностей.

– Но мы не знаем, куда ее перенесли, – ответил Лэндри. – Управление поло-клуба ратует за неприкосновенность частной жизни. Они не будут сотрудничать без ордера.

– Вот черт!

– Мы над этим работаем, – заверил он, – и получим запись. Я сожалею о вчерашнем вечере.

Мне потребовалось полминуты, чтобы переварить услышанное.

– Я пересек черту, – продолжал Лэндри. – Неважно почему.

– Да, – тихо ответила я. – Неважно.

И повесила трубку. Не из злости, а потому что продолжать этот разговор не было никакого смысла. Перезвонить Лэндри не пытался.

Я отправилась на конюшни «Звезды поло», чтобы разыскать Лизбет.

– Она не работает, – ответил мне по-испански один из конюхов. – Сегодня ее никто не видел.

– Она куда-то ушла? – спросила я.

Он пожал плечами.

– А машины ее нет?

– Нет. Машина здесь. – Работник указал на стоявший в конце конюшни маленький красный спортивный «сатурн» с откидным верхом.

Я поблагодарила его и отошла, чтобы взглянуть на автомобиль Лизбет. Куда она могла отправиться без машины? Идти на своих двоих до города, все равно, что в поход собраться. Вряд ли кто-то решится пойти пешком в такую даль.

Прошлой ночью у нее выдалось жаркое свидание? Она спала с Беннетом или одним из его приятелей? Сомневаюсь. Общаясь с этими людьми, Лизбет завязла по самую макушку, и прекрасно это понимала. Подозреваю, что после исчезновения Ирины она не знала, как дальше себя вести, и как перестать быть одной из девушек, что путались с этой компанией. Вероятно, она напугана. Небезосновательно. Ее лучшая подруга убита.

Не удивлюсь, если она бросила работу. И, как все лошадники Веллингтона во время сезона, я тут же прикинула, смогу ли переманить ее на место Ирины в конюшню Шона. Что еще больше расположит ко мне Джима Броуди.

– Елена!

Вот и он собственной персоной: в синей рубашке на пуговицах и бриджах, живот нависает над ремнем.

– Доброе утро, надеюсь, – приветствовала я, разыгрывая тревогу. – Я пришла к вам.

– Ну, вот он я, – ответил Броуди, как и всегда жизнерадостный.

Я отошла от машины Лизбет и направилась к подъездной дорожке, где он стоял.

– Хочу извиниться за прошлый вечер, – объяснила я.

– Тебе не за что извиняться, – ответил Броуди. – Беннет перешел границы.

– Тем не менее…

– В то время я не был с ним знаком, – перебил Броуди. – Но знаю его уже в течение нескольких лет. Беннет может вести себя как настоящий придурок, но в глубине души он славный малый.

Славный малый открыто изменял своей психически неуравновешенной жене с девушками вдвое младше себя. Вероятно, кто-то опустил планку приличий с тех пор, как я последний раз ее проверяла.

– Нам просто не следует приближаться друг к другу ближе, чем на пятнадцать метров, – заключила я. – Слишком насыщенное прошлое.

– Что ж, это не должно мешать остальным наслаждаться твоей компанией, – сказал Броуди. – Ты же на самом деле не думаешь, что Беннет как-то связан с убийством Ирины? Скажу тебе, что он эту девушку очень любил.

– Любил? – Слово вылетело именно с той интонацией, с какой не следовало.

Броуди не обиделся. Напротив, рассмеялся.

– Наверное, слово не самое подходящее. Ирине нравилось развлекаться. Она была сильной натурой, знала, чего хочет. Из нее бы что-то получилось. Она была ненасытна.

– Это не всегда хорошо, – заметила я, думая о счете из «Клиники «Ландин» и о том, что он означал. – Полагаю, все зависит от желаний каждого отдельного человека. Возможно, Ирина хотела слишком многого.

Брови Броуди сдвинулись еще ниже.

– Это не тот случай, – заверил он. – Знаешь, как говорят: ничто так не преуспевает, как избыточность.

– Кому принадлежат эти слова? – спросил Броуди, подергивая бровью и подмигивая. Пытался сменить тему.

– Оскару Уайльду, – ответила я. – Что-то для него все сложилось не лучшим образом. Он умер без крыши над головой.

– Ну… – нахмурился Броуди, застигнутый врасплох резким возвращением к теме разговора.

– Живи, пока не умрешь – вот мои слова, – поделилась я, с усилием разыгрывая счастливого человека. – Живи на полную катушку и все в таком духе.

– Я обеими руками «за», – подхватил Броуди. – Именно так нам и стоит поступить. Вот какой урок мы можем извлечь из этой трагедии.

– Предпочитаю сначала узнать, кто убил Ирину, и, надеюсь, что позже смогу позволить себе роскошь задуматься о морали данной истории, – возразила я.

Ему это не понравилось. Насколько легче жилось бы Броуди, сумей он отвлечь меня блестящей побрякушкой или поездкой на Бермуды. С женщинами всегда такая проблема: стоит нам выйти из возраста румянца и хихиканья, и нас не так-то легко впечатлить.

– В этом я тебе не помощник, – заявил Броуди, быстро теряя терпение. – На самом деле, мне вообще советовали не говорить о девушке.

– Советовали? Кто?

– Мой адвокат, – ответил он, глядя мне прямо в глаза. – Твой отец.

Эта новость не должна была меня удивить, но все равно нанесла неприятный удар. Отец только что еще на один шаг углубился в мою жизнь.

– Что ж, – проговорила я. – Этот совет вам дорого обошелся. Вам лучше ему последовать.

– Чувствую, ты так никогда не делала, – заметил Броуди.

– Нет, – призналась я. Мне тоже пришлось дорого заплатить. – Однако меня никогда не рассматривали в качестве подозреваемого в убийстве.

– Я принял меры, чтобы со мной этого не произошло, – сказал Броуди. – Лучшая защита – нападение. Я не имею никакого отношения к гибели девушки и никому не позволю себя к ней приплетать.

Интересно, чем вызван данный шаг. Лэндри или Вайс нажали на эту кнопку? Или средства массовой информации?

Ищейки с каналов новостей скоро все разнюхают. Удивительно, что этого пока не случилось. Как только они прознают, что последним рядом с Ириной видели какого-то мужчину, то с цепи сорвутся, особенно, когда всплывет имя Беннета Уокера. И пока я стояла на подъездной дорожке «Звезды поло» рядом с Джимом Броуди, я прекрасно знала, как будут развиваться события.

Знала, потому что сама позвонила.

Никогда не поздно стать злым или мстительным.

– Могу еще чем-нибудь помочь? – осведомился Броуди. – Я тебя не выгоняю, не думай, но меня ждут дела.

– Нет, нет, – ответила я, оглядываясь на машину Лизбет. – Я ей кое-что привезла, – добавила я и подняла сумочку, привлекая к ней внимание Броуди. – Кое-какие фотографии Ирины, которые она, вероятно, захочет оставить на память. Знаю, что девушки были очень близки.

– Не видел ее, – признался Броуди, оглядываясь вокруг.

«Притворяется, что ищет Лизбет», – подумала я.

– Вряд ли она здесь.

– Вам это не кажется странным? – спросила я. – Ее машина на месте.

– Наверное, куда-то с подружками умчалась, – отмахнулся Броуди и начал от меня отходить.

– Вероятно, вы правы.

Я поблагодарила его за потраченное время и пошла к своей машине. Броуди забрался в свой «эскалэйд». Вслед за ним я выехала за ворота, он повернул налево, я направо. Проехав около мили, я развернула машину и направилась обратно.

Вошла в конюшню, отыскала того самого работника, с которым разговаривала ранее, и сообщила ему, что кое-что привезла Лизбет и хотела бы оставить под ее дверью. Знает ли он, где она живет? О, да, Лизбет живет наверху, прямо над конюшней. Нужно выйти наружу и подняться по лестнице, что располагается слева. Он мне покажет. Я сказала ему, что не стоит беспокоиться и поблагодарила.

Пока я поднималась в квартиру, никто на меня внимания не обращал. С лестничной площадки я увидела, как вниз по дороге двигался всадник. По обе стороны от него были привязаны по три поло-пони, которых он вел на пробежку. С мойки меня заметить было нельзя. В другом направлении рос густой ряд деревьев и мешал просматривать конюшню со стороны большого дома.

Я постучала в стеклянную вставку на двери и подождала. Постучала немного сильнее и снова подождала. Попробовала повернуть дверную ручку. Заперто.

Сквозь стекло и прозрачную занавеску мне удалось разглядеть пространство маленькой квартиры. Кушетка, стул, телевизор с кучей хлама на нем, усыпанный журналами столик. Стойка для завтрака отделяла крохотную кухню от гостиной.

В последний раз постучав по стеклу, я достала из сумки пару простых отмычек и сама пригласила себя войти.

Загрузка...