Альфа Волк

Глава 17 КАИН

Ашшур гудит, когда плодятся слухи о замеченных то там, то здесь оборотнях. Не одиночных перевертышей, а в двойках-тройках.

Шестьсот лет минуло, как мой отец выбрал цветущую долину и мягкие холмы между черными океанскими водами и снежными пиками для возведения города. Тогда дома вырастали не ввысь, а вниз. В детстве и отрочестве я засыпал с теплой почвой над головой.

Теперь я разгоняю лужи личным горноходом, продавливая асфальтовые мостовые города, в котором Инквизитор должен казнить оборотней.

Ашшур нынче почивает в тумане. Издалека кажется, что рыжие трубы заводов подпирают горные склоны. Город, ранее утопающий в полуобъятье скал с одной стороны, теперь окружен лесом производства.

Рок не верит, что сила природы обратима.

Во время гражданской войны люди пустили магнитную волну по поверхности, чтобы лишить оборотней возможности ступать за землю во время приближающейся битвы. Люди ошиблись, и волны собрались одной точкой, вытолкнув заряд в подземные почвы. И заряд дошел до горных вершин. Люди лишили природу силы случайно.

Силовой вакуум ослабил оборотней и демонов, но если бы против людей выступали только оборотни… Вместе с силой исчезли десятки видов. Первыми пали дублеты и орки, остальные испарились за лунную декаду. Как кланы, выжили лишь мы и лихие.

Рок не верит, потому что он не знает… что первые Рапиды — Альфы-оборотни — были рождены скалами.

Даже если кто и помнит легенды… то и не верит в них больше.

— Можно спросить тебя кое-что? — дергает Яна локон, и ногой покачивает. Она всегда так внимательно смотрит новости. Теперь уже каждый вечер сидим на диване в гостиной, потому что я смотрю на то, как она смотрит ТВ.

— Давай, — лишь чуть голову склоняю.

— Как у тебя получилось остаться… оборотнем, когда все вокруг тебя знают? В любой момент…

— Возраст. На двухсотом взрослеешь, в синтезе ипостасей. Контроль возрастает. На самом открытом месте выгоднее всего скрываться.

И я — не единственный сюрприз, что ожидает пуристов.

Но не людей как таковых.

Я понял кое-что за последние декады, и поэтому войну подготовил. Людям плевать. Она примут ту сторону, которая выглядит победителем.

Пуристы сами укрепили такой порядок на континенте.

Все бы быстро закончилось, потому что остался бы в живых только тот, кто ведет себя как победитель.

— Последнее время, да, он буянить стал, — продолжаю я, — так что жди еще небольших ваших рандеву… как это сказать? За моей спиной, кошечка.

Яна откладывает коробку с едой в сторону и не сразу ко мне поворачивается. Улыбаюсь ей, не стесняясь клыков.

— Я думала, ты ведь, ты не заметил тогда! Как это так, а ты знал? Или знаешь уже?

Когда мы с ней разговариваем, нутро пылью забивается. Считаю минуты, что мы с ней не… соединяемся. А если мы порознь находимся, то теряю фокус и мысли змеями расползаются по жилам, призывая уже изнутри кровь двигаться-двигаться к ней. К моей льяне.

— Накатило потом. Пресекай это. Не будь дурой.

Всего ей не скажу, и, конечно же, все сделаю, чтобы скотина до нее не добралась. Волк давно в невменяемом состоянии из-за вековой неволи. Омеге не место сейчас с ним рядом быть.

— Уж я не могу пресечь, — фыркает она и снова за вермишель берется. — Тем более…

— Тем более, что? — едва удерживаюсь от вспышки гнева.

— Ничего, — бурчит она. — Тебе ведь плевать, что я скажу.

Вот мы иногда в эту точку возвращаемся. И я не собираюсь по этому кругу блуждать, чтобы все время сюда возвращаться. У меня во связке с моей льяной никаких лабиринтов не будет.

— Вставай, и вперед. Наполню тебя.

Она мешкается, и вздергивает голову, когда поднимается. Ах мы не любим, когда наш Альфа использует буквальное значение слов.

Но с сегодняшней ночи… до завтра, и до ночи после, Яне придется это полюбить. На физическом уровне. Ей придется, и нет, меня не мучают угрызения совести.

Глажу ее волосы, когда беру сзади. Вскоре у нее бедра мелко подрагивают от наслаждения.

Тело у нее как изысканное украшение и как белый кусок мяса.

Ей приходится нелегко, потому что это тело создано для того, чтобы нуждаться в семени Альфы. Яна старается потребность преодолеть и все всегда заканчивается тем, что тело выигрывает. Она метушится, если хоть капля на кожу попадает, и вся изнывает, в испарине и спазмах. Я всегда помогаю ей и тут же засовываю капли внутрь.

Потому что я добрый в самом деле.

И то, что сейчас с ней сделаю… у меня скопилось уйма прошлого, поэтому я хорошо вижу будущее.

Яна себя погубит, если не начнет играть по правилам. Выкрутасы накопятся, и гормональная карусель даже Альф взбудоражит вокруг. Ей хотя бы на ближайшие лет двадцать побыть прилежной, глаза в пол, Омегой.

Я тут даже своим удовольствием жертвую, потому что… меня, конечно, заводят ее выкрутасы и капризы. Бесят и раздражают, но хочу ее и такой.

Кручу ее час и лишаю передышки.

От стонов и поскуливаний спальня будто дурманом наполняется, и я им дышу. Влажной похотью. Яна — старательная, становится более инициативной.

Отчего-то сердце морщится, и я сам себе контроль удваиваю.

— Ты пахнешь как праздник, — волосы ей с лица убираю и строго разговариваю. — Твой Альфа хочет тебя. Твой Альфа останавливаться не собирается.

— Каин, — шепчет она, — я… свет бьет в глаза.

— Сейчас, кися, — в ответ шепчу ей на ухо. — Альфа все сделает.

Полизываю влажную шею, Яна хныкает и гладит себя по животу. Полизываю и метку, а она возбуждается еще пуще.

— Ша, — приказываю мягко, когда возвращаюсь в темноте и обнаруживаю, что она метушится. — Тебя не оставлю больше, ты… Хорошая ты моя, Яна.

Следующий час дико деру ее. Надеюсь, что не вызову гон у себя. Не катастрофа, но только бы не сейчас.

Снова не даю передышку. Она держит глаза полузакрытыми, часто называет меня Альфой.

Да, я — твой Альфа, кошечка, и все будет, как должно быть.

Яна не знает собственного тела. Изучим вместе, но меня потряхивать начинает, когда сценарии картинками в башке вращаются.

Надо придерживаться четкой последовательности действий, а не отвлекаться на фантазии.

Но я отвлекаюсь немного.

Усаживаю изобретательницу себе на колени, прямо в сбившейся бельем кровати. Сминаю сладкую щеку и дышу ей в ухо.

Ласкаю нежности между широко раскинутых ног.

Наглядно. Иногда медленно, иногда брутально.

Яну пронизывает несколько молний оргазма. Упрямо взгляд отводит, а ее межножье только выше поднимаю.

— Ты, видимо, предпочитаешь, чтобы я трогал тебя в конце растянуто и неспешно.

Она даже пытается что-то ответить.

Жестко беру ее тремя пальцами. Тоже наглядно. Она течет и течет чистым, жидким медом. Сам скрываюсь в ее волосах, но иногда слежу за выражение на кукольном лице. Она поплыла, и задыхается постоянно.

Не помню, как обрываюсь, но затем заталкиваюсь ей в рот. Заставляю на меня смотреть. Помогаю ей…

… но недолго.

Рука сама ласкает ее непослушную копну, но ее ртом я теперь пользуюсь. Яна покорно берет, запах остро-сладким цветком раскрывается, будто кисель в воздухе разливается. Ясно дело, покорно, и ей все нравится. Ты — Омега, моя киса.

Пользуюсь ею, стоп-кран каждую минуту нажимаю.

Яна… Как же глубоко она берет. Волосы как лепестки наощупь под моей ладонью.

Не выдерживаю, срываюсь — целую в губы, слишком увлекаюсь.

Связка улеглась уже между нами. Часть ее эмоций прощупать могу. Я… какая же приятная, ладная энергия у Яны. Как поступь грациозной лани.

Одергиваю себя. И на лицо ей спускаю.

Да, вот так.

Ее пальцы дрожат, когда собирают семя. Она сбивчиво облизывает собственные подушечки. Помогаю ей, говорю ересь несусветную.

А затем вдавливаю ее лицо в матрац, заставляя нижнюю часть влажного тела оттопыриться, и беру еще раз. Когда выпрыгивает узел, сам себя не слышу.

Дарю Яне сон на пять часов.

Перед рассветом начинаю снова, разбудив ее без оглядки.

Яна пытается меня приобнять и в щеку сопеть, но за кисти разворачиваю ее и набираю обороты по полной программе.

Она должна будет к концу завтрашнего дня дойти до точки невозврата.

И точки невменяемости.

В той точке у Омеги только один приоритет останется.

Яна прячет свое лицо в ладонях, когда ее течка оборачивается нескончаемым потоком. Спазмами она даже изливается короткими рывками.

Это совсем замечательно.

На мгновение лбом к ее лопатке припадаю. Альфа и не мечтал о такой хорошей и доброй девочке. Альфа выполнит свой долг. Для Альфы смысл появляется только, когда нашей Омеге приятно и интересно.

Внезапно волк скребет когтями по душе. Сходит с ума по Яне. Скотину нужно держать в строжайшей узде. Он хочет, хочет ее. Яна же такая наивная…

— Каин, — выпускает она из себя слова выдохами, — мне нужно… Так нужно. Альфа, ты, ты… Хочу видеть тебя.

— Ша, — ее кожей дышу и размазываю поцелуи по изгибу спины, — ша. Альфа все сделает.

Не надо ее разворачивать, не по плану. Но Яна попросила, и за плечо ее берусь раньше, чем осознаю намерение.

До утра горим и воскресаем.

У нее остается пару часов поспать.

Когда зеленые глаза закрываются, Яна явно даже не в состоянии вспомнить, где находится.

Из спальни в кабинет направляюсь, так как спать не собираюсь.

Клятые пуристые, ненавижу лицемерных тварей. Из-за них и их козней я должен… Сегодня Ив снова вести дотащит, а про мою Омегу они уже знают. Только не в курсе, что мы с ней — истинные. Не дай Млидонье кто-то пронюхает.

Рена, глава моего офиса, беспокойна. Тоже не спит, говорит слишком четко.

— Мы закроем все сделки сегодня. Отправляй мне следующее напрямую.

Плевать на ее тревоги, я занимаюсь делами в режиме, в котором захочу.

— Отклони все запросы от пуристов, знаешь, — приказываю. — Все. А реакции мне неинтересны, не звони.

Они будут в ярости, что отправляю кого-то другого прерывать минимальный контакт. Но нет более красноречивого способа передать мое послание. Пусть гадают: я соскакиваю или на другой уровень выхожу.

Яна завтракает основательно, покорно все съедает.

Тело расслаблено, а взгляд немного затуманенный.

Чешет метку, когда думает, что я не вижу.

На выходе запястье неожиданно вылавливаю и языком прохожусь. Она смотрит на меня большими, расширившимся глазами.

— Давай сегодня с работы раньше уйдем?

О нет, мы сегодня вообще не уйдем с работы, кися.

— Договорились, — киваю и веду ее за собой, сжимая ладонь.

Мне нужно выскользнуть сегодня из офиса на пару часов, и планирую держать всех в неведении по поводу моего отсутствия в здании.

Не уверен, что вообще могу ее оставлять без себя поблизости. В голове всплывают слова Рока. Моя паранойя. Демоны зрят в суть, а теперь я на каждую тень буду бросаться до того, как подозревать начну.

Но перед моим исчезновением звучат слова по внутреннему комму. У меня на столе практически пусто, только четыре монитора мозаикой выстроились.

Главе научного отдела нужно отбыть на конференцию через три дня.

В пограничный город, второй по величине после Ашшура.

И Яна определенно собралась туда ехать, если судить по тому факту, что она мне сразу звонит и ее слова друг друга обгоняют.

Выясняется, ее участие только вчера вечером организаторы одобрили.

Совершаю подвиг. Когда-то на дождевой воде неделю жил, так то — ничто было по сравнению с этой минутой.

Выслушиваю ее восторги и переживания.

Гребаных два с половиной часа ехать до Вронга.

— Поговорим позже, льяна, — трубку в гнездо впечатываю.

Не стоит распаляться и ломать дрова.

Возможно, Яна к концу дня и сама не захочет ехать.