Алый глаз ворона

Квест 19. Изнурительные тренировки

Учёба у Хирузена-сенсея была совершенно не тем, чего ожидал Саске. В его воображении мелькали изучение каких-то мощных дзюцу, сложные упражнения контроля чакры, запредельные физические нагрузки — всё то, что приходит в голову при упоминании «учёбы у шиноби каге-уровня».

Чего Саске не ожидал, так это того, что ему придётся читать больше, чем когда-либо в Академии. Подтягивать знания, изучать теорию, анализировать информацию.

Перед сенсеем у Саске почти не было секретов — любые недомолвки могли стать препятствием, мешающим раскрыть его потенциал. К тому же, попытка что-то скрыть от шиноби уровня Сарутоби Хирузена было бы наивными мечтаниями глупого сопляка. Поэтому Саске рассказал всё. О своих планах, о путях прокачки, о методах, которые он хотел применить для убийства Итачи, об добытом на миссиях эпическом шмоте и даже о Системе. Хокаге не выглядел удивлённым, видимо, он встречал в своей жизни вещи и поабсурдней. Систему он назвал «неплохим мотивационным инструментом», но советовал применять осторожно — существовала опасность, что в один прекрасный момент все противники и союзники вместо живых людей со своими характерами, желаниями и устремлениями, превратятся для Саске в обезличенный набор свойств, характеристик и чисел. Практикующие такой подход существовали, но многие из них плохо кончили, упустив некоторые психологические нюансы и получив неожиданный удар в спину от тех, кого считали своими верными орудиями. Пусть именно концепция «живого орудия» и была тем, что Саске намеренно исключил из своего рассказа, но, видимо, опыт Хокаге позволял читать между строк.

Все ресурсы, имеющиеся в распоряжении Саске, были тщательно разобраны и проанализированы. Хирузен-сенсей предложил ему самому назвать все плюсы и минусы, а также пути, которыми эти минусы можно ликвидировать, либо закрыть, дополнив другими инструментами. Саске помнил, как был застигнут врасплох при нападении шестерых шиноби Звука, на этот счёт у него были некоторые мысли. Идею создать свиток призыва Инвентаря, причём использовать дзюцу призыва в стиле Орочимару — через татуировку на запястье, Хирузен-сенсей одобрил, ну а слабые стороны подобного призыва Саске понимал и сам.

Только с учёбой у Хирузена-сенсея Саске по-настоящему оценил Каге Буншин. Самым ценным свойством клонов оказалась не способность делать много дел одновременно, не скорость обучения, не ещё несколько пар рук и не дополнительные дзюцу. Каждый клон являлся самим Саске, а значит, обладал его сознанием и его разумом. Так что Саске мог одновременно не только делать, но и размышлять, а уж поводами для размышлений Хирузен-сенсей обеспечил его в полной мере. Саске получал вводные старых миссий, сенсей предлагал ему выбирать способы выполнения с командой и соло, команду нужно было подобрать из сверстников (из-за того, что персонаж Наруто был слишком читерским и рушил напрочь баланс любой миссии, из списка доступных членов был исключён) или использовать заранее предопределённый состав. А потом, Хокаге безжалостно громил планы Саске, помогал скорректировать и устранить недочёты, либо же, гораздо реже, полностью одобрял.

Тренировки и изучение новых ниндзюцу были редким явлением — только по результатам «ролевых миссий» Саске осознавал, каких именно техник ему не хватает. И таковыми были, в основном, не ударные зрелищные дзюцу, а нечто гораздо более тонкое — невидимость, незаметность, сокрытие запахов и следов, дзюцу проникновения сквозь материальные объекты и, главное, способность засекать противника раньше, чем он обнаружит команду Саске. Многие вещи требовали овладения соответствующими стихиями, некоторые — длительных и упорных тренировок в наработке нужного навыка. Да, врождённый дар был важен и мог облегчить и сократить путь, но почти любой кеккей генкай могли заменить мозги и упорный труд.

Изредка у Хокаге находилось время проводить учебные бои. Несмотря на то, что из-за преклонного возраста он не мог создать много теневых клонов, даже трёх-четырёх хватало для имитации вражеской команды. Клоны изображали противника, каждый из них строго выдерживал ограничения отыгрываемого шиноби — не только облик, но и все его дзюцу и способности. После того, как Саске разгромно проигрывал очередной бой, ему давалось несколько для подготовки и работы над ошибками. И, сражаясь повторно, Саске мог устранить собственные недостатки, подобрав и скопировав подходящие дзюцу. Обычно он проигрывал опять, но теперь противнику приходилось потрудиться. Каждый редкий выигрыш приносил не только одобрение Хокаге, но и безудержное ликование самого Саске. В такие моменты он знал, что значить стать по-настоящему счастливым.

Ещё одним неоценимым инструментом оказался Шаринган. Его самым потрясающим свойством оказалась не способность копирования техник, а возможность запомнить немалое количество текста после беглого просмотра, чтобы потом его тщательно обдумать. Параметры миссий, географические ориентиры, свитки с дзюцу и докладами, даже учебники — если бы не додзюцу, только на чтение Саске бы понадобились месяцы и годы. В сочетании с Теневыми Клонами потенциал додзюцу просто ужасал. Жутко болела голова, поэтому приходилось спешно осваивать техники ментальной дисциплины, которых в деревне было изобретено немало.

Таким образом, дни складывались в недели, а недели в месяцы. Саске тренировался с Хокаге — он виделся с сенсеем не чаще, чем пару раз в неделю, но каждая такая встреча, по ощущениям, равнялась тому единственному интенсивному месяцу тренировок с Какаши-сенсеем. В тренировочных поединках Саске сражался с другими командами и даже обучался у чужих джонин-сенсеев. С изумлением Саске узнал, что подобные вещи, когда члена команды обучает чужой сенсей, в Конохе — рядовое явление. Не все джонины обладали требуемыми стихийными предрасположенностями, не все владели нужными навыками, поэтому считалось хорошим тоном «дать ориентиры» генину чужой команды, чтобы потом, возможно, другой джонин помог уже твоему ученику. Выяснилось, что основной задачей лидера команды было не обучать своих подопечных ниндзюцу, а направлять их рост, а для этого искать, договариваться и добывать. Стало понятно, к примеру, почему ни один член Команды Куренай не владеет гендзюцу, несмотря на то, что Юхи-сан — лучший специалист в Конохе, а в Команде Асумы никто не владеет Футоном. Время, которое генин может посвятить тренировкам ограничено, поэтому его лучше тратить на оттачивание и улучшение клановых хидзюцу, становиться сильнее в том, к чему генин был предрасположен изначально.

Это, конечно, не касалось Наруто с его читом бесконечной чакры и теневыми клонами — у него было всё время мира. Соответственно, стали исключением и Саске с Сакурой, имеющие возможность подключиться к этому бездонному источнику. Более того, пока «Возмездие» стоял на приколе в клановом квартале, Саске регулярно опустошал его батареи — кристалл генератора работал круглосуточно, а значит, не использовать эту чакру для рачительного Саске стало бы преступлением.

* * *

В Конохе, за это недолгое время интенсивного ученичества, случилось много интересного. К примеру, Наруто поучаствовал в ещё одной миссии в паре с Джирайей-сама. Сведения, полученные от Гурен и Таюйи позволили установить местонахождение нескольких тайных баз Орочимару, поэтому Хокаге дал задание нанести по ним удар возмездия. Саске больше всего хотелось присоединиться к этой карательной миссии, он до сих пор не мог простить мятежному Саннину той встречи в Лесу Смерти, но получил твёрдый отказ.

По здравому размышлению, Саске был вынужден признать правоту Хирузена-сенсея. Пока Цунаде-сама с ассистирующими ей Шизуне-сан и Сакурой окончательно не изучили Проклятые Метки, о приближении и потенциальном столкновении с Орочимару не могло быть и речи. Несмотря на то, что Саске был в безопасности на ближайшие три года, здравый смысл требовал признать, что Таюйя и Гурен не обладают всей полнотой информации, а значит, приближение к Орочимару несёт неоправданный риск.

В распоряжении Цунаде-сама оказались три функционирующих экземпляра (которыми обладали сам Саске, Таюйя и, его изумлению, Митараши Анко-сан), а также остаточные следы меток различных вариаций на добытых Саске трупах. Несмотря на это, прогнозы не были радужными, и о каком-то скором избавлении, или (что было бы намного предпочтительней) обезвреживании негативного влияния Орочимару пока что речи не заходило.

Одной из целей Джирайи также являлась вербовка союзников — разумно было предположить, что в Стране Звука, бывшей Стране Рисовых Полей, хватает недовольных действиями Орочимару. Нет, ни один из мелких кланов не рискнул бы вступить в открытое противостояние с Саннином, но и намерением Хокаге не была прямая конфронтация. Таюйя назвала несколько кланов, пребывающих на распутье, навестить их стало второстепенной задачей Джирайи.

Перед отбытием Наруто продемонстрировал Саске завершённый Разенган. Обладая сопоставимой разрушительной мощью, Разенган, в отличие от Чидори, использовал относительно небольшое количество чакры, но при этом требовал запредельного контроля. Саске кипел от досады, что Наруто, когда-то неспособный даже на обычный Буншин, освоил эту технику раньше него самого. Да, он при этом использовал Теневого Клона, но в жизни шиноби «жульничество» — это комплимент, так что в таком исполнении единственным минусом становился нерациональный расход чакры, которой у Наруто было как у дурака — быстрого рамена. Саске решил удвоить усилия, а для самого Наруто приберёг свою лучшую гримасу разочарования, заявив: настолько бездарное исполнение означает, что с таким усердием Хокаге тот станет нескоро. Это распалило Узумаки не хуже, чем Майто Гая и Рока Ли разговор о Силе Юности, так что Саске понял, что ему нужно поторопиться и завершить свой Разенган до того, как Наруто вернётся с миссии.

На всякий случай Саске решил подкинуть в подсумок Наруто ржавый кунай. Он не хотел проиграть в этом негласном противостоянии, так что поспорил с Наруто на двойную порцию свиного рамена, что тот не освоит Дотон до возвращения в Коноху. Джирайя-сама обладал четырьмя стихиями, в том числе и Футоном, так что мог дать все нужные наставления. Саске не было толку от Ветра, а если Наруто освоит Землю, это сэкономит немало средств клана Учиха — создание взлётно-посадочной посадки для «Возмездия» ещё пребывало в стадии общего замысла.

Таким образом, Саске намеревался убить трёх шиноби одним сюрикеном: отгрохать титаническое сооружение, заплатив лишь несколькими мисками рамена, усилить своё орудие, и выиграть в негласном соревновании по изучению легендарной А-ранговой атакующей техники.

Тем временем, Цунаде-сама завершила аутопсию трупа белого Акацуки. В результате анализа выяснилось, что тело состояло из странных клеток, имеющих частично растительное строение. Проба ДНК и поиск по картотеке выдали неожиданный результат: геном полностью совпал со структурой Хаширамы Сенджу — Шодай Хокаге и родного дедушки Цунаде-сама. Несмотря на то, что на вопрос, каким образом это могло случиться, не было ответа, вражеский труп нашёл практическое применение — клетки сохраняли способность Шодай к регенерации и не были мертвы даже после гибели этого странного существа. После того, как минул приступ ярости и стену госпиталя отремонтировали, Цунаде-сама стала разрабатывать дзюцу, способное вывести медицину Конохи на новый уровень.

Сакура, рассказавшая об этом, сбивалась на специфическую терминологию, но Саске понял главное — эти клетки каким-то образом можно культивировать, и что они, возможно, станут ключевым компонентом реабилитации Хаку. Саске очень хотел бы обладать регенерацией как у Наруто, но от мыслей о том, чтобы имплантировать себе частицу этой твари (живое воображение рисовало желтоглазое лицо в обрамлении листьев хищного растения, торчащее из груди), к горлу подкатывала тошнота.

Обнаружение ДНК Шодай Хокаге стало поводом для всеобщей тревоги и повышенной боевой готовности. В памяти Хокаге ещё были свежи эксперименты Орочимару по клонированию, и, если мятежный Саннин вновь взялся за старое, это было скверными новостями. Способность Белого Акацуки к шпионажу была беспрецедентной, из рапорта Джирайи-сама следовало, что того невозможно обнаружить ни одним обычным сенсорным дзюцу. Сеннинами за всё время существования Конохи смогли стать лишь три человека, причём двое из них были уже давно мертвы, так что деревня оказалась почти беззащитной.

Армия клонированных идеальных шпионов стала бы натуральным кошмаром для лидера любой гакурезато, поэтому, ввиду исключительных обстоятельств, Хокаге применил запретную технику Эдо Тенсей. Одним из неизменных компонентов этого дзюцу была человеческая жертва. Несмотря на то, что работа шиноби частенько сопровождалась смертями и убийствами, между «убить противника в бою» и «пожертвовать его жизнью для дела» пролегала некая грань. Саске не понимал в чём разница, но, очевидно, для Хокаге она была чётко различима. В любом случае, для дзюцу было решено использовать приговорённого к смертной казни. Коноха практиковала её в очень редких случаях, и подходящих кандидатур было немного. Предательство, отягощённое убийством лояльных Конохе шиноби, являлось достаточным основанием для приговора, так что Рокушо Аой сослужил своей деревне последнюю службу. Результаты допроса Белого Акацуки строго засекретили, эти сведения получили S-ранговый гриф.

Всё, что Саске узнал — белого шпиона звали Зецу, он обладал способностью проникать куда угодно, поглощать чужую чакру, превращаясь в точное подобие имперсонированного шиноби, двигаться сквозь землю и твёрдые поверхности, избегая при этом сенсорных дзюцу и проникая сквозь сигнальные барьеры. Самые ужасные подозрения подтвердились — Зецу был не один, но к их появлению приложил руку отнюдь не Орочимару. Первопричиной оказался Учиха Мадара, чьё дело после смерти продолжил ещё один предатель — Учиха Обито, напарник Какаши-сенсея, которого тот считал давно погибшим. И именно Учиха Обито был ответственен не только за нападение Кьюби, но и вместе с Итачи участвовал в Резне Учиха.

Благодаря допросу мертвеца, стал известен состав Акацуки и особенности их дзюцу. Саске получил доступ к этим сведениям и стал секретоносителем А-ранга. Такого доверия удостаивались считанные джонины, а уж для чунина это было чем-то беспрецедентным.

Теоретические уроки Хирузена-сенсея немедленно обрели практическую направленность — теперь задачей Саске стало придумывать и разрабатывать методы противодействия каждому из Акацуки. Это было очень непростым делом: ведь с Учиха Обито в своё время не смог справиться его сенсей — Йондайме Хокаге, а ученик другого прославленного учителя, Джирайи, был обладателем Риннегана — додзюцу, существовавшего только в легендах.

По иронии судьбы, имя обладателя Риннегана было Узумаки Нагато — на этот раз настоящий Узумаки и наследник крови погибшего клана. Ещё одну ученицу Джирайи и верную спутницу Нагато звали Конан. Её увлечение оригами стало основой для разработанных ею дзюцу, и после стольких лет совершенствования, эти техники смогли бы поспорить с сильнейшим кеккей генкай.

Оба ученика Джирайи пережили сильную боль гибели верного близкого друга и любимого, и принести эту боль остальному миру Нагато сделал своим ниндо. Они были всемогущи и неуязвимы, и Саске понятия не имел, как организовать им полчаса разговора с Наруто.

Остальные Акацуки являлись целями попроще, если, конечно, между «абсолютно невозможно» и «просто нереально» есть какая-то практическая разница. Нематериальность, способность взрывать что угодно, манипулировать сотнями марионеток, обладание всеми стихиями и способность использовать их одновременно, настоящее бессмертие, поглощение чакры и дзюцу, а также Мангекё Шаринган — вот с чем Саске предстояло столкнуться. К тому же, никуда не делась угроза Орочимару, который, через три года обязательно сделает попытку активировать Проклятую Печать и поглотить тело Саске.

В свете этой информации выяснилось, что Итачи оказался не главным боссом, а чуть ли не мелким мобом. Возможно, конфронтации с остальными Акацуки удалось бы избежать, но Саске резонно сомневался, что те оставят его в покое после убийства Итачи и Обито, так что готовиться следовало к самому худшему.

Тем временем, вернулся Наруто. Его миссия оказалась успешной лишь частично — несмотря на то, что найденные убежища оказались заброшены и ущерб Орочимару был нанесён минимальный, они с сенсеем наладили контакты с парой кланов Страны Звука. Пока Хокаге вёл переговоры с представителем одного из них, его сестре, девчонке с оранжевыми волосами, Наруто показывал деревню, а также знакомил её с друзьями. К огромному облегчению Саске, эта Сасаме заглядывала в рот Узумаки и слушала каждое его слово, словно это была неземная мудрость, а не громкие вопли идиота. Самого Саске она одарила лишь мимолётным приветливым взглядом — для неё главным достоинством Последнего Учиха являлась дружба с Наруто. И подобное положение дел Саске абсолютно устраивало.

— Эй, Саске, а знаешь, кто самый крутой и непредсказуемый ниндзя Конохи? — задал Наруто вопрос, когда команда собралась на полигоне.

— Тот, кто стал чунином на первом же экзамене? — невинно переспросил Учиха.

Наруто обиделся и надулся, но его настолько распирало от новостей, что эти обиды не продержались и минуты.

— Самый крутой ниндзя — этот тот, кто освоил целых четыре стихии даже до того, как стал чунином! И вообще, чтобы стать Хокаге, чунином или джонином быть не нужно! — наконец, выпалил он и начал складывать печати, после чего ударил ладонями в землю. — Дотон: Земляная Стена!

Саске обошёл по периметру правильный параллелепипед, украшенный по сторонам барельефами жабьих голов, и покачал головой.

— Ну, вроде бы неплохо, но ничего выдающегося. К тому же, ты овладел всеми стихиями, но не осилил свою родную. И ты говоришь, что это круто?

— Ха, освою и Футон, не успеешь моргнуть глазом!

Саске задумчиво почесал голову.

— Сакура, как думаешь, хорошо ли Наруто освоил Дотон?

Харуно не знала, к чему клонит Саске, но на всякий случай поддержала тон разговора.

— Не знаю, пока что судить трудно.

— Я имею в виду, способен он на что-то большее, чем на подобные трюки? На что-то значительное, впечатляющее?

— Конечно, я способен! Я — будущий Хокаге и могу всё! — завопил Наруто.

— Насколько впечатляющее? — проигнорировала его Сакура.

— К примеру, создать что-то серьёзное, типа плато размером… Скажем, чтобы там смог спокойно приземлиться «Возмездие»?

Харуно задумчиво осмотрела стену и цокнула языком.

— Саске-кун, сам знаешь, что масштаб дзюцу несопоставим. В Академии у него не получалось высидеть урок, чего уж говорить о настолько грандиозной задаче?

Наруто посмотрел на Саске и Сакуру с совершенно сокрушённым видом. Наконец, он выпалил:

— А вот и сделаю! Будущий Хокаге никогда не отступает!

— А спорим, не сможешь? — нанёс добивающий удар Саске.

— На что спорим? — навострил уши Наруто.

— На десять порций рамена Ичираку!

— Двойных! Любого по выбору!

— По рукам!

Это было легко.

Скрытый квест: «построить ангар для летательного аппарата» активирован. Первая фаза: «возведение фундамента» запущена.

Слишком легко.

* * *

Несмотря на то, что все три члена Команды Саске теперь имели своих учителей, одной из неизменных традиций, от которой отступали предельно редко, была встреча в семь часов утра для совместной тренировки, обмена знаниями и дзюцу, планирования и спаррингов. Обычно на эти тренировки приходил Какаши-сенсей. И обычно он опаздывал на три часа. Это был настолько устоявшимся порядком, что можно было сверять часы.

Но на этот раз всё было по-другому. Ровно в семь, в момент сбора команды, на полигоне появился Какаши-сенсей. Стоящий на руках. Соревнующийся с Гаем-сенсеем не в какой-то идиотской ерунде, типа крестиков-ноликов, а в физической выносливости. И пусть Какаши-сенсей безнадёжно проиграл, пусть по его закрытому маской лицу обильно тёк пот, а серебристые волосы превратились в слипшиеся сосульки, это было единственным явлением, поддающимся логике. Всё остальное являлось театром абсурда, нарушением каких-то фундаментальных законов мироздания.

Саске активировал Шаринган.

— Гендзюцу: Кай! — раздался выкрик Сакуры.

— Кай! — закричал Наруто, сложив печать Тигра.

Сила его дзюцу была настолько велика, что концентрическая волна чакры даже всколыхнула примятую траву полигона.

Ничего не изменилось. Это был действительно Какаши-сенсей, он действительно пришёл вовремя и действительно усиленно тренировался. Конечно же, в подобную глупость никто поверить не мог. Несмотря на идеальную маскировку, этот самозванец плохо знал настоящего Хатаке Какаши.

— Таджу Каге Буншин но дзюцу! — закричал Наруто.

Клоны возникли перед командой и приняли защитную формацию. Они разбились на пары и в ладонях у каждого второго начала вращаться сфера Разенгана.

Сакура сорвала со спины свой гигантский меч, а Саске выхватил из подсумка Райджин. С треском электрических разрядов рукоять сформировала жёлтое светящееся лезвие. Саске сосредоточился на преобразовании чакры, и лезвие приняло синий цвет, а интенсивность разрядов многократно увеличилась, став напоминать чириканье множества птиц. Этот меч оказался настоящим сокровищем: несмотря на то, что при обычном употреблении от него было немного толку, и он служил скорее электрошокером, чем мечом, лезвие являлось идеальным проводником Райтона, а на создание Чидори чакры тратилось на порядок меньше.

— Густобровик-сенсей! — закричал Наруто. — Осторожней, это не Какаши-сенсей! Это самозванец!

Псевдо-Какаши оттолкнулся руками и приземлился на ноги. Одной рукой он очень правдоподобно почесал затылок, а другой дотронулся до своей маски. Саске с удивлением понял, что по скуле этого шиноби расплылся большой синяк.

— Ха-ха-ха, не беспокойтесь! — сказал Гай-сенсей. — Когда он предложил тренироваться вместе, я тоже сначала не поверил, что это мой вечный соперник! Но, как оказалось, внутри Какаши пылает Сила Юности, он вспомнил, что тоже молод! Ну что, Какаши, я побежал! Быть молодым так прекрасно!

Гай-сенсей вскочил на ноги и умчался прочь. В клубах дыма исчезли теневые клоны, Кубикирибочо вновь перекочевал за спину Сакуры, а лезвие Райджина исчезло в рукояти.

— Что случилось, Какаши-сенсей? — участливо спросила Сакура.

Какаши долго не отвечал. Его взгляд останавливался по нескольку секунд на каждом из них, изучая, словно выискивая одному ему заметные перемены. Наконец, он вздохнул и сказал:

— Простите меня.

Извиняющийся Какаши-сенсей — это было не менее странное зрелище, чем Какаши-сенсей, приходящий вовремя.

— За что? — спросил Наруто.

— Я не был тем учителем, которого вы заслуживаете. Теперь поздно о чём-то говорить, у вас есть свои сенсеи, намного лучше, чем я. И они точно не повторят моих ошибок.

— Что вы говорите, Какаши-сенсей?! Вы были и всегда будете нашим учителем! Вы нас столькому научили! — не унимался Узумаки.

— И чему же именно? — спросил Какаши.

— Вы научили нас ходить по деревьям! Научили меня секретному тайдзюцу, Тысячелетию Боли! И Чидори!

Какаши покачал головой.

— Этого недостаточно.

— А ещё только благодаря вам Сакура-чан подарила мне свой первый поцелуй! Если бы вы пришли вовремя, этого бы никогда…

Сокрушительный удар обрушился на Наруто, он проехался по траве, вспахивая носом дёрн.

— Идиот! Я дарила поцелуй Саске-куну!

Узумаки вскочил, как ни в чём не бывало на ноги, выплюнул землю и траву. Его лицо стало серьёзным.

— Только благодаря вам мы стали командой, — тихо сказал он. — Пусть вы всегда опаздывали, пусть вы учили нас только перед смертельной опасностью, но вы — наш сенсей. Именно вокруг вас собралась наша команда. Только благодаря вам у меня появились настоящие друзья!

— Какаши-сенсей, что бы вы ни говорили, вы останетесь нашим учителем, — поддержала Наруто Сакура.

— Нет смысла сожалеть о прошлом, прошлого не изменить, — добавил Саске. — Его нужно помнить и делать выводы, чтобы не повторять ошибок.

Какаши согласно кивнул.

— Ты прав, Саске-кун. Я слишком долго жил прошлым, слишком долго по нему скорбел. И то прошлое, которое я знаю, в которое верил, оказалось ложью. Тот человек, которого я считал своим погибшим другом, не только жив, но и причинил много боли всей Конохе. Именно из-за него ты, Наруто-кун, и много моих друзей и знакомых лишились родителей, любимых, друзей и близких. Именно из-за него я потерял сенсея. Вынести это знание было тяжело.

— Сенсей, а что… — спросил Наруто.

— Его напарником был Учиха Обито, — пояснил Саске. — И он оказался жив. Именно он выпустил Кьюби и именно он помогал Итачи уничтожать мой клан. Наши родители погибли из-за Обито.

— Более того, мой Шаринган… Это было даром, предсмертным даром друга. Обито дал его мне, чтобы из нашей команды выжил хоть кто-нибудь. А оказалось, что погибла лишь Рин. Погибла от моей руки.

— Это печально, но это — в прошлом! — осадил сенсея Саске. — И прошло уже достаточно лет, чтобы оставить её покоиться с миром!

— Ты прав, Саске-кун, ты прав.

— Какаши-сенсей, я правильно поняла, что вы решили больше не опаздывать и не придумывать идиотских оправданий своим опозданиям? — спросила Сакура. — Все равно в них мог поверить только Наруто!

— Неправда! Я и не верил!

— Знаешь, Сакура-чан, а ведь раньше опаздывал и придумывал истории именно Обито. И я таким образом считал, что почитаю его память. А потом это вошло в привычку.

— А он тоже читал книги Эро-сеннина? — спросил Наруто.

Какаши смутился, или сделал вид, что смутился — сложно было сказать по одному прищуренному глазу.

— У этих книг довольно-таки захватывающий сюжет! — попытался оправдаться он.

Сакура и Наруто одарили его прожигающими взглядами.

— И что теперь? — спросил Саске.

— Мне нужно стать сильнее. Мне нужно многое наверстать, нужно стать тем учителем, которым бы вы смогли гордиться. Я понимаю, что многое не вернуть, но, если приложить достаточно усилий, сделать достаточно тяжёлой работы, тогда всё остальное получится.

Наруто и Сакура улыбнулись, и даже Саске почувствовал, что на его лице возникает некое подобие улыбки. Если бы Какаши-сенсей добавил про пылающую Силу Юности, его было бы легко спутать с Гаем-сенсеем в Хенге.

— Отлично! Какаши-сенсей, не волнуйтесь! В любом случае вы уже стали учителем будущего Хокаге! А этого Обито мы найдём и здорово ему наваляем!

— Ты прав, Наруто-кун! Ну что, мои милые маленькие генины…

— И чунин! — невинно вставил Саске.

— … и чунин! Приступим к настоящей тренировке?

Наруто уставился на сенсея с обидой.

— Вот увидите, Какаши-сенсей, я стану чунином, не успеете моргнуть глазом! Не тем, что под протектором, а обычным! А потом стану Хокаге! А ещё…

— А ещё ты обещал построить посадочную площадку! — напомнил Саске. — А Наруто Узумаки никогда не отступает от своих обещаний!

* * *

Пусть теперь тренировки Какаши-сенсея не были жизненно необходимы, пусть у Саске уже был учитель, но он воспринял эти перемены огромной радостью. Какаши-сенсей был Анбу, он служил вместе с Итачи, он сражался как с ним, так и против него, и мог подсказать сильные и слабые стороны брата. А ещё он обладал вторым Шаринганом Обито — пусть сказать, что знает напарника Какаши-сенсей уже не мог, но его глаз обладал теми же, или похожими свойствами.

Обновлённый и сбросивший былую апатию, Какаши-сенсей с готовностью делился не только сведениями, по крайней мере теми, которые позволял допуск Саске, но и рассказывал подробней о самом Шарингане. Саске знал о собственном додзюцу преступно мало — то ли в клане не было принято записывать всем известные вещи и оставлять в свитке с подписью «последнему выжившему члену клана», то ли постарались Обито и Итачи, но единственными сведениями, к которым имелся доступ у Саске — это к плите, по легенде, написанной самим Рикудо-сеннином, располагавшейся в месте тайных встреч храма Нака. После того, как Саске полностью пробудил Шаринган, он воспользовался дзюцу когда-то показанным Итачи, чтобы открыть вход и прочитать скрытые надписи. Там рассказывалось о том, как можно получить вершину додзюцу Учиха — Мангекё Шаринган.

Возможно, в былые времена, Саске ухватился бы за подобный путь к могуществу. Но требования для получения додзюцу были слишком неразумны. Для того, чтобы пробудить Мангекё, требовалось убить лучшего друга. Несмотря на то, что Саске считал Наруто своим орудием, он вынужден признать, что тот — единственный, кого можно было назвать кем-то, похожим на это слово. Возможно, так можно было назвать даже Сакуру. Но променять прекрасный многогранный инструмент, с бесконечным потенциалом и не менее бесконечным источником чакры на какой-то набор мощных дзюцу, причём, количество которых было ограничено и вело к слепоте (если Саске правильно понял фразу «терять свет»), мог только идиот. Даже Сакура была неравноценным обменом, в особенности после того, как за её обучение взялся лучший ирьёнин в мире.

На информации с древней плиты основывался один из реалистичных планов сражения с Итачи. Нападать, провоцировать предателя на применение додзюцу, а затем отступать. В один прекрасный момент Итачи просто-напросто ослепнет. Даже в этом состоянии он бы оставался опасным противником, но тогда его левел сильно понизится и справиться с ним будет несоизмеримо легче. Ослабить врага, уничтожив его глаза, рога или тентакли — таким был, по крайней мере, способ сражения с некоторыми игровыми боссами, и Саске не видел ни единой причины, почему бы это не сработало в реальной жизни.

Какаши-сенсей рассказал о двух запретных дзюцу Шарингана, для использования которых не был нужен Мангекё. Обе техники обладали устрашающей властью над реальностью. Изанаги отменяла границу между реальностью, переносила пользователя в идеальное гендзюцу и позволяла именно ему решать, что из этого станет сном, а что — явью. Это дзюцу было чем-то типа сохранения игры, но было даже лучше — ведь загружался только Учиха, а его противник оставался в том же состоянии — с ранами, истраченной чакрой и израсходованными припасами.

Изанами была ещё одной одним дзюцу, созданным, чтобы противостоять Изанаги. Если первое дзюцу позволяло контролировать реальность, то второе заставляло эту реальность осознать. Пользователь, погруженный в Изанами, словно застревал в постоянной временной петле, единственным выходом из которой было принять последствия своих поступков, принять реальность таковой, как она есть. В былые времена именно это дзюцу использовали против членов клана Учиха, опьянённых могуществом Шарингана, которые использовали Изанаги в битвах между собой.

Обе техники стали киндзюцу не просто так — после использования такой мощи глаз окончательно слеп. Это снижало ценность техник практически до нуля.

Рассказывая об этих дзюцу, Какаши-сенсей попросил не поддаваться соблазну и не пытаться применить на Итачи. Саске лишь рассмеялся: ему было наплевать, раскается или нет Итачи в своих поступках, а вместо того, чтобы пользоваться сейвами и терять глаза, Саске лучше станет достаточно сильным, чтобы убить Итачи столько раз, сколько нужно. В конце концов, попыток потребуется не больше трёх.

Какаши-сенсей дал Саске свиток с описанием этих техник. Он верил в здравомыслие Саске, знал, что тот не станет злоупотреблять киндзюцу, но они, возможно, когда-нибудь спасут ему жизнь. Саске был благодарен, он вскользь взглянул на свиток и вернул его сенсею, предварительно активировав Шаринган и запомнив содержимое.

Вновь начались тренировки, Саске изо всех сил пытался освоить Разенган и всячески отвлекал Наруто, чтобы первым успеть в этом состязании.

Наруто построил посадочную площадку, ему для этого понадобился час и две сотни клонов. Это было слишком быстро, поэтому Саске и Сакура нашли в сооружении кучу недостатков. И Наруто пришлось переделывать и переделывать, чтобы сооружение соответствовало строгим эстетическим вкусам Сакуры-чан. Обычный каменный куб обзавёлся несколькими техническими помещениями, удобными лестницами и пандусами, крытой галереей (для остекления Наруто привлёк Гурен), а также несколькими просторными террасами. Сакура разошлась и поймала кураж, так что Саске перестал следить за проектом — он знал, что напарница купит ему времени ровно столько, сколько понадобится для завершения дел. Так что через месяц ожесточённых тренировок, океана поглощённой у Наруто чакры (это тоже прекрасно затягивало строительство), Саске, наконец, освоил создание Разенгана, сначала в версии с клоном, а затем — самостоятельно. Он собирался ткнуть в лицо Наруто своим успехом, но в Конохе случился инцидент с побегом заключённых из тюрьмы строгого режима и Наруто стало не до того.

Саске считал, что с подобными проблемами должны разбираться Анбу, но среди четырёх сбежавших были Суйен и предатель Мизуки, так что принять участие Наруто считал своим долгом. Саске давно было наплевать на разоблачение — Хирузен-сенсей знал о Воде Героев и нехотя принял доводы Саске о том, что с таким лидером утеря Такигакуре сокровища — вопрос ближайшего времени. В качестве компенсации Учиха посоветовал послать к Шибуки-сану Наруто. В прошлый раз они недостаточно долго общались, так что, возможно, его таинственная сила (существование которой вынужден был признать и Хокаге) сможет исправить даже этого труса.

Пока Наруто гонялся за Мизуки, Саске оттачивал Разенган и пытался освоить Дотон, Сакура вновь погрузилась в свою медицину, а также давала Саске уроки полевых хирургических техник, которые, при всей своей сложности, могли быть изучены любым шиноби с хорошим контролем. А над контролем Саске работал особенно тщательно — ведь именно в нём лежал ключ к безупречному Разенгану.

Вскорости Мизуки был пойман, Суйен убит при попытке прорыва из Конохи, а ещё двоих заключённых, поразительно тупых (на их фоне даже Наруто казался гением) и не менее поразительно сильных братьев, заманили обратно в камеру сообщением о наступлении обеда и двойной порции онигири. Наруто что-то рассказывал о новой Проклятой Метке Орочимару, благодаря которой Мизуки превратился в тигра, но это было настолько топорным враньём, что Саске даже не стал активировать Шаринган, чтобы его разоблачить. В конце концов, кто, как не Саске, прекрасно знал о Проклятых Метках, чтобы поверить в такую ерунду?

Наконец, у Саске было всё готово к демонстрации своего превосходства. Поэтому он направился в квартал, чтобы принять постройку и сообщить Наруто, что тот выиграл спор.

Увиденное его поразило. Прекрасное строение из камня и стекла вздымалось ввысь над кварталом Учиха. Вершину его венчал ангар из розоватого кристалла, который прекрасно дополнял мотив барельефов из ветвей сакуры, украшавших всё здание. Оно смотрелось настолько красиво и гармонично, что назвать это «техническим строением» было бы кощунством, в подобном месте не отказался бы жить даже даймё. По одной из сторон сооружения стекал по многочисленным чашам и площадкам журчащий водопад — то ли Наруто хотел показать, насколько овладел Суйтоном, то ли Сакура решила выполнить свою миссию до конца. В пользу последней версии свидетельствовали многочисленные статуи самой Сакуры, стоящей, сидящей и лежащей в непринуждённых позах. Их было так много, что как минимум одну статую можно было увидеть из каждой точки строения. Видимо, Сакура не до конца избавилась от своих попыток заманить Саске в свои сети. Впрочем, она проделала грандиозную работу, поэтому заслужила на сдержанную похвалу. Конечно же, такой ошибки, как хвалить Наруто, Саске больше не совершал.

— Ну что, Наруто, ты справился. С одной стороны, я удивлён…

— Ещё бы! Я — Наруто Узумаки, который, если уж сказал…

— … а с другой, сам ты сделал не всё — тебе помогали Сакура и Гурен. Но ты не расстраивайся, в следующий раз у тебя все получится! Запомни, Наруто, я верю в тебя!

— Н-но как же… Ведь изначально никто не говорил…

— Наруто, не беспокойся! Пусть ты был не один, но в условиях спора ничего не было сказано о сторонней помощи. Это моя вина, нужно было формулировать их получше. Так что спор ты выиграл, поэтому рамен твой!

Кислое выражение лица Наруто мгновенно сменилось неприкрытым восторгом.

— Ятта! Знай Узумаки! Побежали в Ичираку, мой рамен стынет! Я позову Хинату-чан, они вернулись с миссии, поймали для клана Шино какого-то крутого жука. Киба говорил, что они бились с шиноби Ивы, что там были огромные пчёлы и ещё какая-то фигня. Наверняка врёт, я спрошу Хинату-чан, она расскажет правду!

— Отлично, пойдём. Кстати, как твой Разенган?

Наруто почесал затылок.

— Со всем этим спором как-то не было времени, поэтому я…

Саске положил руку Наруто на плечо и сказал задушевным голосом, тоном, который он скопировал у Хирузена-сенсея.

— Не расстраивайся, Наруто! Если ты будешь стремиться к цели, если вложишь достаточно тяжёлого труда, если в тебе будет пылать Сила Юности, тогда сможешь сделать вот так!

Саске вытянул руку и над ней завертелась идеальная сфера полностью законченного Разенгана.

Квест «возведение ангара» выполнен. Бонусная награда: торжество над верным орудием.