@importknig
Перевод этой книги подготовлен сообществом "Книжный импорт".
Каждые несколько дней в нём выходят любительские переводы новых зарубежных книг в жанре non-fiction, которые скорее всего никогда не будут официально изданы в России.
Все переводы распространяются бесплатно и в ознакомительных целях среди подписчиков сообщества.
Подпишитесь на нас в Telegram: https://t.me/importknig
АМЕРИКАНСКИЕ НАЦИИ СЕГОДНЯ
Оглавление
Введение
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ИСТОКИ. 1590-1769 гг.
ГЛАВА 1. Основание Эль-Норте
ГЛАВА 2. Основание Новой Франции
ГЛАВА 3. Основание Тайдуотера
ГЛАВА 4. Основание Янкидома
ГЛАВА 5. Основание Новых Нидерландов
ГЛАВА 6. Первое восстание колоний
ГЛАВА 7. Основание Глубокого Юга
ГЛАВА 8. Основание Средней полосы
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. МАЛОВЕРОЯТНЫЕ СОЮЗНИКИ. 1770-1815 гг.
ГЛАВА 10. Общая борьба
ГЛАВА 11. Шесть освободительных войн
ГЛАВА 12. Независимость или революция?
ГЛАВА 13. Нации на Севере
ГЛАВА 14. Первые сецессионисты
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ВОЙНЫ ЗА ЗАПАД. с 1816 по 1877 год
ГЛАВА 15. Янкидом распространяется на запад
ГЛАВА 16. Средние земли распространяются на запад
ГЛАВА 17. Аппалачи распространяются на Запад
ГЛАВА 18. Глубокий Юг распространяется на Запад
ГЛАВА 19. Завоевание Эль-Норте
ГЛАВА 20. Основание Левого побережья
ГЛАВА 21. Война за Запад
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. КУЛЬТУРНЫЕ ВОЙНЫ. 1878-2010 гг.
ГЛАВА 22. Основание Дальнего Запада
ГЛАВА 23. Иммиграция и идентичность
ГЛАВА 24. Боги и миссии
ГЛАВА 25. Культурное столкновение
ГЛАВА 26. Война, империя и военные
ГЛАВА 27. Борьба за власть I: Голубые нации
ГЛАВА 28. Борьба за власть II: Красные и фиолетовые
Эпилог
БЛАГОДАРНОСТИ И РЕКОМЕНДАЦИИ К ПРОЧТЕНИЮ
ПРИМЕЧАНИЯ
Введение
Жарким августовским днем 2010 года телеведущий Гленн Бек провел митинг на ступенях Мемориала Линкольна по случаю сорок седьмой годовщины речи Мартина Лютера Кинга-младшего "У меня есть мечта". Мистер Бек встал там, где стоял преподобный Кинг, и обратился к белой, в основном среднего возраста, толпе, окружившей отражающий бассейн Национального торгового центра. "Честно говоря, мы - нация, которая находится примерно в такой же хорошей форме, как и я, и это не очень хорошо", - пошутил он. "Мы разделяем себя, - сказал он, - но наши ценности и принципы могут нас объединить. Мы должны снова открыть их для себя".
Эта тема вновь и вновь звучит в кризисные времена: Американцы разделились из-за того, что отступили от основных принципов, на которых была основана их страна - "твердой веры в божественное провидение" и "идеи, что человек может управлять собой", по мнению г-на Бека, - и должны вернуться к этим общим ценностям, чтобы восстановить единство. Когда на рубеже XX и XXI веков общество было перевернуто с ног на голову массовой иммиграцией, интеллектуалы утверждали, что Америке грозит опасность утраты "англо-протестантской" культуры и связанного с ней "американского вероучения", которые якобы сохраняли единство нации. После бурных 1960-х годов консерваторы, такие как Ирвинг Кристол, осуждали либеральных интеллектуалов, филантропов и социальных работников за отказ от традиционных капиталистических ценностей Америки в пользу утопической социальной инженерии; либералы же горячо защищали эти проекты как продвижение общих национальных принципов равенства, справедливости и свободы от угнетения. В 2008 году, когда Соединенные Штаты якобы разделились на "красные" и "синие", кандидат в президенты Барак Обама пообещал "отбить политику страха, сомнений и цинизма" в пользу надежды - чувства, которое якобы сплотило американцев для восстания против Великобритании, борьбы и победы над нацизмом и борьбы с сегрегацией на Юге. "Мы выбираем надежду, а не страх", - сказал он перед началом предвыборной кампании в Айове. "Мы выбираем единство, а не разделение". 1
Подобные призывы к единству упускают из виду вопиющий исторический факт: американцы были глубоко разделены со времен Джеймстауна и Плимута. Первоначальные североамериканские колонии были заселены выходцами из разных регионов Британских островов, а также из Франции, Нидерландов и Испании, каждый из которых имел свои религиозные, политические и этнографические особенности. На протяжении всего колониального периода они рассматривали друг друга как конкурентов в борьбе за землю, поселенцев и капитал, а иногда и как врагов, как это было во время Английской гражданской войны, когда роялистская Виргиния противостояла пуританскому Массачусетсу, или когда Новые Нидерланды и Новая Франция были захвачены и оккупированы англоязычными солдатами, государственными деятелями и купцами. Только когда Лондон стал относиться к своим колониям как к единому целому и начал проводить политику, угрожающую почти всем, некоторые из этих разных обществ ненадолго объединились, чтобы победить в революции и создать совместное правительство. Почти все они серьезно рассматривали возможность выхода из Союза в течение восьмидесяти лет после Йорктауна; несколько из них вступили в войну, чтобы сделать это в 1860-х годах. Все эти многовековые культуры все еще с нами сегодня, и их люди, идеи и влияние распространились по взаимоисключающим полосам континента. Нет и никогда не было одной Америки, а скорее несколько Америк.
Любые попытки "восстановить" фундаментальные американские ценности наталкиваются на еще более серьезное препятствие: каждая из наших культур-основательниц имела свой собственный набор заветных принципов, и они часто противоречили друг другу. К середине XVIII века на южной и восточной границах Северной Америки сформировалось восемь отдельных евроамериканских культур. На протяжении многих поколений эти разные культурные очаги развивались в удивительной изоляции друг от друга, закрепляя характерные ценности, обычаи, диалекты и идеалы. Одни отстаивали индивидуализм, другие - утопические социальные реформы. Одни считали себя ведомыми божественным предназначением, другие отстаивали свободу совести и исследований. Одни придерживались англосаксонской протестантской идентичности, другие - этнического и религиозного плюрализма. Одни ценили равенство и демократическое участие, другие - почтение к традиционному аристократическому порядку. Все они и в наши дни продолжают отстаивать ту или иную версию своих идеалов. Конечно, у Соединенных Штатов были отцы-основатели, но это были деды, прадеды или прапрадеды тех людей, которые собрались, чтобы подписать Декларацию независимости и разработать две первые конституции. У наших настоящих Основателей не было "первоначального замысла", к которому мы можем вернуться в трудные времена; у них были первоначальные намерения.
Наиболее существенные и устойчивые разногласия в Америке происходят не между красными и синими штатами, консерваторами и либералами, капиталом и трудом, черными и белыми, верующими и светскими. Скорее, наши разногласия проистекают из следующего факта: Соединенные Штаты - это федерация, состоящая полностью или частично из одиннадцати региональных государств, некоторые из которых действительно не видят друг друга в лицо. Эти нации не уважают ни государственные, ни международные границы, проливая кровь на границах США с Канадой и Мексикой так же легко, как они разделяют Калифорнию, Техас, Иллинойс или Пенсильванию. Шесть из них объединились, чтобы освободиться от британского владычества. Четыре были завоеваны, но не побеждены англоязычными соперниками. Еще две были основаны на Западе американскими пограничниками во второй половине XIX века. Некоторые из них определяются культурным плюрализмом, другие - своим французским, испанским или "англосаксонским" наследием. Лишь немногие из них демонстрируют признаки того, что они переплавляются в некую единую американскую культуру. Напротив, с 1960 года линии разлома между этими нациями становятся все шире, разжигая культурные войны, конституционную борьбу и все более частые призывы к единству.
Я совершенно сознательно использовал термин "нации" для описания этих региональных культур, поскольку к тому времени, когда они согласились разделить федеративное государство, каждая из них уже давно проявляла признаки нации. Американцы - в силу именно этого исторического обстоятельства - часто путают термины "государство" и "нация" и являются одним из единственных людей в мире, которые используют понятия "государственность" и "нация" как взаимозаменяемые. Государство - это суверенное политическое образование, такое как Великобритания, Кения, Панама или Новая Зеландия, имеющее право на членство в Организации Объединенных Наций и нанесение на карты, выпускаемые Rand McNally или Национальным географическим обществом. Нация - это группа людей, которые разделяют - или считают, что разделяют, - общую культуру, этническое происхождение, язык, исторический опыт, артефакты и символы. Некоторые нации в настоящее время не имеют гражданства - например, курдская, палестинская или квебекская нации. Некоторые контролируют и доминируют в своих национальных государствах, которые они обычно называют своими именами, как, например, Франция, Германия, Япония или Турция. И наоборот, есть множество государств - некоторые из них федеративные - в которых не доминирует ни одна нация, например Бельгия, Швейцария, Малайзия, Канада и, конечно, Соединенные Штаты. Все одиннадцать государств Северной Америки не имеют гражданства, хотя по крайней мере два из них в настоящее время стремятся изменить это положение, а большинство других в то или иное время пытались это сделать.
Это история одиннадцати народов, и она многое объясняет о том, кто мы, североамериканцы, откуда пришли и куда, возможно, направляемся.
Книга "Американские нации" рассказывает об истории народов Северной Америки с момента их основания до их нынешнего положения в трех федерациях континента: Канады, Мексики и Соединенных Штатов. В книге показано, как их противоречивые программы определили масштаб и характер Американской революции, Статей Конфедерации, Конституции и целой череды насильственных восстаний граждан против ранней Американской республики. Хотя каждый американец знает о великом внутрирегиональном конфликте, которым стала Гражданская война, на самом деле он не был ни беспрецедентным (и Аппалачи, и Новая Англия рассматривали возможность отделения в течение десятилетий после революции), ни строго двусторонним. (На самом деле война была сложным дипломатическим менуэтом шести стран за будущее Запада). Северные мексиканцы - в том числе те, кто создал культуру того, что сейчас является крайним юго-западом США, - на протяжении веков считали себя отдельными от своих предполагаемых соотечественников в центральной и южной Мексике; они поддерживали многочисленные планы отделения, включая Техасскую революцию 1836 года. Англоязычные канадцы бесконечно размышляют о слабости своей идентичности, и это неудивительно: их федерация состоит из очень сильных квебекуа и аборигенов крайнего севера, а также северных продолжений четырех англоязычных региональных наций, культурные ядра которых сейчас находятся в Соединенных Штатах.
Не обращайте внимания на обычную карту Северной Америки, на которой континент аккуратно разделен на три федерации, тринадцать канадских провинций и территорий, тридцать один мексиканский штат и пятьдесят американских. По большей части эти границы столь же произвольны, как и те, что были выбраны европейскими колониальными державами для разделения африканского континента. Линии на карте прорезают сплоченные культуры, создавая огромные культурные трещины в таких штатах, как Мэриленд, Орегон или Нью-Йорк, жители которых часто обнаруживают, что у них больше общего с соседями в других штатах, чем друг с другом. Избавьтесь от бессмысленных "регионов", с помощью которых мы пытаемся анализировать национальную политику - "Северо-Восток", "Запад", "Средний Запад" или "Юг", - чьи границы определяются границами входящих в них штатов при полном игнорировании реальной истории заселения континента и соперничества между секторами. Конечно, штаты, провинции и федерации континента имеют значение, поскольку они являются официальными форумами, через которые осуществляется и выражается политическая власть. Но при внимательном изучении событий последних четырех столетий приходит понимание, что эти юрисдикции - иллюзия, скрывающая реальные силы, которые всегда двигали делами нашего разросшегося континента: одиннадцать наций Северной Америки без гражданства.
Так что же это за нации? Каковы их определяющие характеристики? Какие части континента контролирует каждая из них? Откуда они взялись? Позвольте мне вкратце представить каждую из них, сферы их господства и названия, которые я выбрал для каждой.
Янкидом был основан на берегах Массачусетского залива радикальными кальвинистами как новый Сион, религиозная утопия в пустыне Новой Англии. С самого начала эта культура уделяла большое внимание образованию, местному политическому контролю и стремлению к "большому благу" общества, даже если это требовало индивидуального самоотречения. Янки больше всего верят в то, что правительство способно улучшить жизнь людей, склонны видеть в нем продолжение граждан и жизненно важный оплот против замыслов алчных аристократов, корпораций или внешних сил. Более четырех столетий янки пытались построить на Земле более совершенное общество с помощью социальной инженерии, относительно широкого участия граждан в политическом процессе и агрессивной ассимиляции иностранцев. В Янкидоме, где селятся стабильные образованные семьи, всегда царил средний класс и уважение к интеллектуальным достижениям. Его религиозное рвение со временем ослабло, но не его основополагающее стремление к улучшению мира и набор моральных и социальных ценностей, которые ученые иногда называют "светским пуританизмом".
Из ядра Новой Англии культура янки распространилась вместе с переселенцами по верхней части штата Нью-Йорк, северным районам Пенсильвании, Огайо, Индианы, Иллинойса и Айовы, восточным районам Дакоты и далее в Мичиган, Висконсин, Миннесоту и канадские прибрежные районы. С момента возникновения федеральной власти она находилась в почти вечной борьбе с Глубоким Югом за контроль над федеральным правительством.
Хотя голландская колония Новые Нидерланды в XVII веке просуществовала недолго, она оказала неизгладимое влияние на развитие континента, заложив культурную основу того, что сегодня является Большим Нью-Йорком. По образцу своего голландского тезки, Новый Амстердам с самого начала был глобальным торговым обществом: многоэтническим, многорелигиозным, спекулятивным, материалистичным, меркантильным и свободно торгующим, шумным, не совсем демократичным городом-государством, где ни одна этническая или религиозная группа никогда не была по-настоящему властной. В Новых Нидерландах также взрастили две голландские инновации, которые большинство других европейских государств того времени считали подрывными: глубокую терпимость к разнообразию и непоколебимую приверженность свободе исследования. Навязанные другим странам на Конституционном конвенте, эти идеалы были переданы нам в виде Билля о правах.
Несмотря на поражение голландцев от англичан в 1664 году, Новые Нидерланды сохранили свои основные ценности и модель общества, давно заменив Амстердам в качестве ведущего мирового центра западной торговли, финансов и издательского дела. С течением веков ее территория сократилась: южные районы (Делавэр и южный Нью-Джерси) были поглощены Мидлендом, северные (Олбани и верхняя часть долины Гудзона) - Янкидомом. Сегодня он включает в себя пять районов Нью-Йорка, нижнюю часть долины Гудзона, север Нью-Джерси, западную часть Лонг-Айленда и юго-запад Коннектикута (где болельщиков "Ред Сокс" больше, чем болельщиков "Янки"). Будучи центром мировой торговли, Новые Нидерланды долгое время были входной дверью для иммигрантов, которые сделали их самой густонаселенной частью Северной Америки. Ее население - 19 миллионов человек на данный момент - превышает население многих европейских стран, а ее влияние на средства массовой информации, издательское дело, моду, интеллектуальную и экономическую жизнь континента трудно переоценить.
Пожалуй, самая "американская" из наций, Мидлендс была основана английскими квакерами, которые принимали людей разных наций и вероисповеданий в свои утопические колонии на берегах залива Делавэр. Плюралистичный и организованный вокруг среднего класса, Мидлендс породил культуру Средней Америки и Сердца, где этническая и идеологическая чистота никогда не была приоритетом, правительство рассматривалось как нежелательное вторжение, а политические взгляды были умеренными и даже апатичными. Единственная часть британской Северной Америки, где в 1775 году большинство населения составляли небританцы, Мидлендс долгое время представлял собой этническую мозаику, причем с конца 1600-х годов самую большую группу составляли люди немецкого происхождения - не "англосаксы". Как и янки, жители Мидленда считают, что общество должно быть устроено так, чтобы приносить пользу простым людям, но они крайне скептически относятся к государственному вмешательству сверху, поскольку многие из их предков бежали от европейских тираний. Мидлендс - родина диалекта, который долгое время считался "стандартным американским", являлся индикатором политических настроений в стране и ключевым "голосом качелей" во всех национальных дебатах - от отмены рабства до президентского конкурса 2008 года.
Из своего культурного очага в юго-восточной Пенсильвании, южном Нью-Джерси, северном Делавэре и Мэриленде культура мидлендов распространилась по большей части хартленда: центральному Огайо, Индиане и Иллинойсу, северному Миссури, большей части Айовы и менее засушливым восточным половинам Южной Дакоты, Небраски и Канзаса. У него есть общие "пограничные города" - Чикаго (с "Янкиз") и Сент-Луис (с Большими Аппалачами). Он также имеет важное продолжение в южном Онтарио, куда многие жители Мидленда эмигрировали после Американской революции, сформировав центральное ядро англоязычной Канады. Хотя Мидленд в меньшей степени осознает свою национальную идентичность, он, тем не менее, является чрезвычайно влиятельной сдерживающей силой в континентальной политике, поскольку согласен лишь с частью яростных программ каждого из своих соседей.
Тайдуотер, самая могущественная страна колониального периода и Ранней Республики, всегда была принципиально консервативным регионом, где высоко ценилось уважение к авторитету и традициям и очень мало - к равенству или участию населения в политике. Такие взгляды неудивительны, учитывая, что он был основан младшими сыновьями южных английских дворян, которые стремились воспроизвести полуфеодальное манориальное общество английской глубинки, где экономические, политические и социальные дела решались аристократами-землевладельцами и для них. Эти самоназванные "кавалеры" в значительной степени преуспели в своих целях, превратив низменности Вирджинии, Мэриленда, южного Делавэра и северо-восточной Северной Каролины в рай для сельских джентльменов, где роль крестьян выполняли наемные слуги, а позднее и рабы.
Элита Тайдуотера сыграла центральную роль в создании Соединенных Штатов и была ответственна за многие аристократические нотки в Конституции, включая Коллегию выборщиков и Сенат, члены которого должны были назначаться законодателями, а не выбираться избирателями. Однако в 1830-1840-х годах влияние региона пошло на убыль, и его элита в целом последовала примеру плантаторов восходящего Глубокого Юга в вопросах национального политического значения. Сегодня это нация в упадке, быстро теряющая свое влияние, культурную сплоченность и территорию в пользу соседей из Средней полосы. Его гибель была обусловлена географией: конкуренты не позволили ему расшириться за Аппалачские горы.
Большая Аппалачия была основана в начале XVIII века волной грубых, воинственных переселенцев из разоренных войной приграничных районов Северной Ирландии, Северной Англии и Шотландской низменности. Осмеянные писателями, журналистами, кинематографистами и телепродюсерами как "деревенщины", "деревенщины", "крекеры" и "белый мусор", эти клановые шотландцы-ирландцы, шотландцы и североанглийские пограничники распространились по горному Югу и далее в южные районы Огайо, Индианы и Иллинойса; Озарки Арканзаса и Миссури, восточные две трети Оклахомы и Холмистую страну Техаса, вступая в столкновения с индейцами, мексиканцами и янки по мере своего продвижения.
На Британских островах эта культура формировалась в условиях почти постоянных войн и потрясений, воспитывая воинскую этику и глубокую приверженность индивидуальной свободе и личному суверенитету. С большим подозрением относясь как к аристократам, так и к социальным реформаторам, жители американских пограничных районов презирали учителей-янки, лордов из Тидуотера и аристократов с Юга. Во время Гражданской войны большая часть региона сражалась за Союз, а в западной Вирджинии (образовавшей Западную Вирджинию), восточном Теннесси и северной Алабаме возникли сецессионные движения. Во время Реконструкции регион сопротивлялся усилиям янки по освобождению африканских рабов, что привело к прочному союзу с его бывшими врагами - владыками Приливной и Глубокой Южной низменностей Дикси. Боевая культура жителей Приграничья обеспечила значительную часть вооруженных сил страны - от офицеров Эндрю Джексона, Дэви Крокетта и Дугласа Макартура до рядовых, сражающихся в Афганистане и Ираке. Они также подарили континенту музыку блюграсс и кантри, гонки на сток-карах и евангелический фундаментализм. Жители Больших Аппалачей долгое время плохо осознавали свое культурное происхождение. Один из исследователей шотландцев-ирландцев назвал их "людьми без имени". Когда американские переписчики спрашивают жителей Аппалачей об их национальности или этнической принадлежности, те почти всегда отвечают "американец" или даже "коренной американец". 2
Глубокий Юг был основан барбадосскими рабовладельцами как рабовладельческое общество в стиле Вест-Индии - система настолько жестокая и деспотичная, что она шокировала даже английских современников XVII века. На протяжении большей части американской истории этот регион был бастионом господства белых, аристократических привилегий и версии классического республиканизма, созданной по образцу рабовладельческих государств древнего мира, где демократия была привилегией немногих, а порабощение - естественным уделом многих. Она остается наименее демократичным государством, однопартийным образованием, где раса остается главным фактором, определяющим политические пристрастия человека.
Начав с плацдарма в Чарльстоне, Глубокий Юг распространил апартеид и авторитаризм на всю Южную низменность, охватив в итоге большую часть Южной Каролины, Джорджии, Алабамы, Миссисипи, Флориды и Луизианы, западную часть Теннесси, а также юго-восточные районы Северной Каролины, Арканзаса и Техаса. Территориальные амбиции в Латинской Америке не оправдались, и в 1860-х годах они втянули федерацию в ужасную войну, пытаясь создать собственное национальное государство, опираясь на неохотно соглашающихся союзников в Тайдвотере и некоторых уголках Аппалачей. После успешного сопротивления оккупации, возглавляемой янки, он стал центром движения за права штатов, расовой сегрегации, дерегулирования трудовых и экологических отношений. Это также источник афроамериканской культуры, и спустя четыре десятилетия после того, как он был вынужден разрешить чернокожим голосовать, он остается политически поляризованным на расовой почве. Создав в 1870-х годах непростую коалицию "Дикси" с Аппалачами и Тайдуотером, Глубокий Юг вступил в эпическую схватку с Янкидомом и его союзниками с Левого побережья и Новых Нидерландов за будущее федерации.
Новая Франция - самая откровенно националистическая из наций, обладающая государством-нацией в форме провинции Квебек. Основанная в начале 1600-х годов, культура Новой Франции сочетает в себе народные обычаи северофранцузского крестьянства эпохи старого режима с традициями и ценностями аборигенов, с которыми они столкнулись на северо-востоке Северной Америки. Приземленные, эгалитарные и ориентированные на консенсус, новофранцузы, как недавно показали опросы, являются далеко не самым либеральным народом на континенте. Долгое время угнетаемые своими британскими владыками, новые французы с середины XX века передали многие из своих взглядов канадской федерации, где ценится мультикультурализм и консенсус, достигнутый путем переговоров. Они косвенно ответственны за возрождение Первой нации, которая является либо самой старой, либо самой новой из наций, в зависимости от того, как на это посмотреть. 3
Сегодня Новая Франция включает в себя нижнюю треть Квебека, север и северо-восток Нью-Брансуика, а также акадийские (или каджунские) анклавы на юге Луизианы. (Новый Орлеан - пограничный город, в котором смешались новофранцузские и глубоко южные элементы). Это нация, которая, скорее всего, получит независимое государство, хотя сначала ей придется договориться о разделе Квебека с жителями Первой нации.
Эль-Норте - самая старая из евроамериканских наций, восходящая к концу XVI века, когда Испанская империя основала Монтеррей, Сальтильо и другие северные форпосты. Сегодня эта возрождающаяся нация простирается от границы США и Мексики на сто и более миль в каждую сторону. Она охватывает юг и запад Техаса, юг Калифорнии и Императорскую долину, юг Аризоны, большую часть Нью-Мексико и часть Колорадо, а также мексиканские штаты Тамаулипас, Нуэво-Леон, Коауила, Чиуауа, Сонора и Баха Калифорния. В подавляющем большинстве испаноязычный, он долгое время был гибридом между англо- и испаноязычной Америкой, с экономикой, ориентированной на Соединенные Штаты, а не на Мехико.
Большинство американцев хорошо знают, что южные пограничные районы США - это отдельное место, где доминируют испаноязычные язык, культура и общественные нормы. Меньшие понимают, что среди мексиканцев жители северных пограничных штатов Мексики считаются слишком американизированными. Нортеньос ("северяне") имеют заслуженную репутацию более независимых, самодостаточных, адаптирующихся и ориентированных на работу мексиканцев, чем мексиканцы из более густонаселенного иерархического общества основной части Мексики. Давно ставшие очагом демократических реформ и революционных настроений, северные штаты Мексики имеют больше общего с испаноязычными приграничными районами юго-запада США - исторически, культурно, экономически и гастрономически, чем с остальной частью Мексики. Пограничные районы по обе стороны американо-мексиканской границы на самом деле являются частью единой культуры нордино. 4
Разделенный все более милитаризованной границей, Эль-Норте в некотором смысле напоминает Германию времен холодной войны: два народа с общей культурой, отделенные друг от друга большой стеной. Несмотря на желание своих политических хозяев в Вашингтоне и Мехико, многие северяне предпочли бы объединиться и создать третье национальное государство. Чарльз Труксильо, профессор чикановедения в Университете Нью-Мексико, предсказывает, что это суверенное государство станет реальностью к концу XXI века. Он даже дал ему название: La República del Norte. Но независимо от будущих стремлений к созданию национального государства, Эль-Норте будет становиться все более влиятельной силой в Соединенных Штатах. По прогнозам исследовательского центра Pew Research Center, к 2050 году доля испаноязычного населения США достигнет 29 %, что более чем в два раза превышает показатель 2005 года. Значительная часть этого роста будет происходить в Эль-Норте, где латиноамериканцы уже составляют большинство, что увеличит относительное влияние региона на политику штата и страны. Мексиканский писатель Карлос Фуэнтес предсказал, что в XXI веке приграничные районы станут единой и взаимозависимой культурой, если в них будет царить толерантность. "Я всегда говорил, что это шрам, а не граница", - заметил он. "Но мы не хотим, чтобы шрам снова кровоточил. Мы хотим, чтобы шрам зажил". 5
Чилийское государство, зажатое между Тихим океаном и горными хребтами Каскад и Кост, Левое побережье простирается полосой от Монтерея, Калифорния, до Джуно, Аляска, включая четыре явно прогрессивных мегаполиса: Сан-Франциско, Портленд, Сиэтл и Ванкувер. Влажный регион с потрясающей красотой природы, он был изначально колонизирован двумя группами: купцами, миссионерами и лесорубами из Новой Англии (которые прибыли по морю и контролировали города) и фермерами, старателями и торговцами пушниной из Больших Аппалачей (которые прибыли на повозках и доминировали в сельской местности). Изначально янки планировали превратить его в "Новую Англию на Тихом океане" - и он стал объектом целенаправленных миссионерских усилий янки - Левое побережье сохранило сильные черты интеллектуализма и идеализма Новой Англии, хотя и приняло культуру индивидуальной самореализации.
Сегодня оно сочетает в себе веру янки в хорошее правительство и социальные реформы с приверженностью к индивидуальным исследованиям и открытиям, и это сочетание оказалось плодотворным. Левое побережье стало местом рождения современного экологического движения и глобальной информационной революции (здесь расположены Microsoft, Google, Amazon, Apple, Twitter и Силиконовая долина), а также соучредителем (наряду с Новыми Нидерландами) движения за права геев, движения за мир и культурной революции 1960-х годов. В 1975 году в научно-фантастическом романе Эрнеста Калленбаха "Экотопия" американская часть региона была представлена как отдельная, экологически стабильная нация, враждующая с остальной частью континента. Современное сепаратистское движение стремится создать суверенное государство Каскадия, присоединив к нему Британскую Колумбию и южную Аляску, создав "биорегиональное кооперативное содружество". Ближайший союзник Янкидома, он постоянно борется с либертарианско-корпоративной программой своего соседа, Дальнего Запада.
Климат и география в той или иной степени сформировали все нации, но Дальний Запад - единственная, где экологические факторы действительно преобладают над этническими. Высокий, сухой и отдаленный, внутренний Запад отличался настолько суровыми условиями, что фактически уничтожал тех, кто пытался применить методы ведения сельского хозяйства и образа жизни, используемые в Больших Аппалачах, Мидлендах или других странах. За небольшими исключениями этот обширный регион не мог быть эффективно колонизирован без использования огромных промышленных ресурсов: железных дорог, тяжелого горного оборудования, рудоплавильных заводов, плотин и ирригационных систем. В результате колонизация большей части региона осуществлялась при содействии и под руководством крупных корпораций со штаб-квартирами в далеких Нью-Йорке, Бостоне, Чикаго или Сан-Франциско, либо самого федерального правительства, контролировавшего большую часть территории. Даже если они не работали на одну из компаний, поселенцы зависели от железных дорог в плане транспортировки товаров, людей и продуктов на далекие рынки и в производственные центры. К несчастью для поселенцев, их регион рассматривался как внутренняя колония, эксплуатируемая и опустошаемая в интересах стран Приморского побережья. Несмотря на значительную индустриализацию во время Второй мировой и холодной войн, регион по-прежнему находится в состоянии полузависимости. Его политический класс склонен порицать федеральное правительство за вмешательство в его дела - позиция, которая часто роднит его с Глубоким Югом, - и в то же время требовать, чтобы он продолжал получать федеральную помощь. Однако он редко бросает вызов своим корпоративным хозяевам, которые сохраняют почти позолоченный век влияния на дела Дальнего Запада. Сегодня нация охватывает все внутренние районы к западу от 100-го меридиана от северной границы Эль-Норте до южной границы Первого Народа, включая северную Аризону, внутренние районы Калифорнии, Вашингтона и Орегона; большую часть Британской Колумбии, Альберты, Саскачевана, Манитобы и Аляски; часть Юкона и Северо-Западных территорий; засушливую западную половину Дакоты, Небраски и Канзаса; а также всю или почти всю территорию Айдахо, Монтаны, Колорадо, Юты и Невады.
Как и Дикий Запад, Первая нация охватывает обширный регион с неблагоприятным климатом: бореальные леса, тундру и ледники крайнего севера. Разница, однако, в том, что коренные жители по-прежнему занимают эту территорию - большинство из них никогда не отдавали свои земли по договору - и сохраняют культурные традиции и знания, которые позволяют им выживать в этом регионе на его собственных условиях. Коренные американцы недавно начали восстанавливать свой суверенитет и добились как значительной автономии на Аляске и в Нунавуте, так и создания самоуправляемого национального государства в Гренландии, которая стоит на пороге полной независимости от Дании. Как жители новой - и очень старой - нации, люди Первой Нации имеют шанс вернуть родную Северную Америку на карту в культурном, политическом и экологическом плане.
Первые нации быстро берут под свой контроль огромные территории, которые раньше были северными окраинами Дальнего Запада, включая большую часть Юкона, Северо-Западных территорий и Лабрадора; всю территорию Нунавута и Гренландии; северные районы Онтарио, Манитобы, Саскачевана и Альберты; большую часть северо-западной Британской Колумбии; и северные две трети Квебека.
Эти одиннадцать наций скрывались на виду на протяжении всей нашей истории. Вы видите их на картах диалектов, составленных лингвистами, на картах регионов материальной культуры, составленных культурными антропологами, на картах религиозных регионов, на картах политической географии, составленных стратегами избирательных кампаний, и на картах историков, отражающих структуру расселения по континенту. Калифорния расколота на три нации, и этот раскол виден, как день, на карте, где показано, какие округа голосовали за или против однополых браков в 2008 году. Часть Огайо, заселенная янки, хорошо видна на картах округов на выборах 2000 и 2004 годов: голубая полоса через верхнюю часть преимущественно красного штата. Большие Аппалачи почти идеально отображены на карте Бюро переписи населения, где указана самая многочисленная группа предков по округам: ее жители населяют практически единственные округа в стране, где большинство ответили "американец". В 2008 году компания Gallup спросила более 350 000 американцев, является ли религия важной частью их повседневной жизни. В первой десятке штатов, ответивших на этот вопрос утвердительно, преобладали жители приграничных районов и/или глубокие южане, а в восьми штатах из первой десятки преобладали янки, причем Массачусетс и три северных штата Новой Англии оказались наименее религиозными из всех. Жители Миссисипи более чем в два раза чаще отвечают "да" на вопрос Гэллапа, чем жители Вермонии. В 2007 году самым высокообразованным штатом (по доле людей с высшим образованием) был янки Массачусетс (16,0), а наименее образованным - глубокий Южный Миссисипи (6,4). В верхней части списка - контролируемые янки Коннектикут (№ 3), Вермонт (№ 6) и Род-Айленд (№ 9), а также Нью-Йорк (№ 5); в нижней - контролируемые аппалачами Арканзас (№ 48) и Западная Виргиния (№ 46). Какие штаты первыми объединились в договор о торговле углеводородами для сокращения выбросов парниковых газов? Те, которые контролируются янки и жителями левого побережья. В каких штатах действуют законы, запрещающие заключение контрактов между профсоюзами и магазинами? Все те, которые контролируются глубокими южанами, и большинство из них в Аппалачах. Какие округа голосуют за республиканцев на тихоокеанском северо-западе и в северной Калифорнии? Те, что находятся на Дальнем Западе. Какие голосуют за демократов? Те, что на левом побережье. Какие районы Техаса и Нью-Мексико в подавляющем большинстве голосуют за демократов? Те, что относятся к Эль-Норте. Национальные симпатии неизменно берут верх над государственными, и так было на протяжении веков. 6
Я не первый, кто признал важность этих региональных культур для истории, политики и управления Северной Америки. Кевин Филлипс, стратег избирательной кампании Республиканской партии, в 1969 году определил четкие границы и ценности нескольких из этих народов и использовал их для точного предсказания революции Рейгана в своей книге "Возникающее республиканское большинство", ставшей классикой политического культа. В 1981 году редактор Washington Post Джоэл Гарро написал книгу "Девять наций Северной Америки" - бестселлер, в котором отмечалось, что континент разделен на соперничающие блоки, которые не имеют четких национальных, государственных или провинциальных границ. Его региональная парадигма утверждала, что будущее будет определяться конкурирующими, противоречивыми устремлениями этих североамериканских наций. Но поскольку его книга была аисторической - это был моментальный снимок времени, а не исследование прошлого, - Гарро не смог точно определить нации, как они сформировались и каковы были их соответствующие устремления.
Историк Университета Брандейса Дэвид Хакетт Фишер подробно описал происхождение и раннюю эволюцию четырех из этих наций - тех, которые я называю Янкидом, Мидлендом, Тидуотер и Большой Аппалачией, - в своей классической книге "Семя Альбиона", вышедшей в 1989 году, и добавил Новую Францию в "Мечте Шамплена", опубликованной двадцать лет спустя. Рассел Шорто описал основные характеристики Новых Нидерландов в книге "Остров в центре мира" в 2004 году. Книга сенатора от Вирджинии Джима Уэбба "Рожденный сражаться" (2005), по сути, является обращением к его соотечественникам из Приграничья с призывом к национальному самопробуждению, а Майкл Линд из Фонда "Новая Америка" призвал своих соотечественников из Техаса отказаться от авторитарного правления Глубокого Юга в пользу прогрессивного аппалачского направления Страны холмов. Осознание этих американских наций медленно росло на протяжении последних нескольких десятилетий. Цель этой книги - сделать так, чтобы они наконец-то вошли в массовое сознание.
Любой аргумент, претендующий на выделение ряда отдельных наций на североамериканском континенте, должен отвечать на очевидное возражение: могут ли нации, основанные много веков назад, действительно сохранять свою самобытность до наших дней? В конце концов, мы - континент иммигрантов и внутренних мигрантов, и эти десятки миллионов новоприбывших, представляющих все возможные культуры, расы и вероисповедания, несомненно, должны были разбавить и растворить старые культуры. Не является ли верхом фантазии предположение, что отличительная культура Нью-Йорка - это наследие того, что он был основан голландцами, учитывая, что люди с голландскими корнями сегодня составляют всего 0,2 процента его населения? В Массачусетсе и Коннектикуте - этих самых янки-штатах - крупнейшими этническими группами являются ирландцы и итальянцы соответственно. Естественно предположить, что народы континента давно переплавились друг в друга, создав богатое плюралистическое рагу. Но, как мы увидим, ожидаемый ход событий - это не то, что произошло на самом деле. Жизнь Северной Америки неизмеримо обогатилась благодаря огромному количеству культур и народов, поселившихся здесь. Лично я превозношу разнообразие нашего континента, но я также знаю, что люди моего прадеда из западной Айовы - лютеранские фермеры с острова Фюнен в Дании - ассимилировались в доминирующую культуру Среднего Запада, хотя и внесли свой вклад в ее развитие. Мои ирландские прадедушки и прабабушки-католики работали на железных и медных рудниках внутреннего Запада, но их дети выросли жителями Дальнего Запада. Семья моей пра-пра-прабабушки бежала из той же части Ирландии, что и их будущие кузены, но шахты, на которых они нашли работу, оказались в Квебеке, поэтому их потомки выросли, говоря по-французски и передвигаясь на снегоступах аборигенов. Все они, несомненно, изменили места, куда эмигрировали, - надеюсь, в лучшую сторону, - но на протяжении многих поколений они ассимилировались в окружающую их культуру, а не наоборот. Они могли принимать или отвергать доминирующую культуру, но они не заменяли ее. И это была не "американская" или "канадская" культура, с которой они сталкивались и вели переговоры; это была одна из соответствующих "национальных" культур, указанных ранее. 7
Культурные географы пришли к подобным выводам несколько десятилетий назад. Уилбур Зелински из Университета штата Пенсильвания в 1973 году сформулировал ключевую теорию, которую он назвал "Доктрина первого эффективного поселения". "Всякий раз, когда пустующая территория подвергается заселению или прежнее население вытесняется захватчиками, специфические характеристики первой группы, способной создать жизнеспособное, самоподдерживающееся общество, имеют решающее значение для последующей социальной и культурной географии этой территории, независимо от того, насколько крошечной могла быть первоначальная группа поселенцев", - писал Зелинский. "Таким образом, с точки зрения долгосрочного воздействия, деятельность нескольких сотен или даже нескольких десятков первых колонизаторов может значить для культурной географии места гораздо больше, чем вклад десятков тысяч новых иммигрантов несколькими поколениями позже". Колониальное побережье Атлантического океана, отметил он, является ярким примером. Голландцы, возможно, уже почти вымерли в нижней части долины Гудзона, а земельная аристократия, возможно, потеряла контроль над Чесапикской страной, но их влияние все равно сохраняется. 8
Знаменитая мобильность нашего континента и способствующие ей транспортные и коммуникационные технологии усиливают, а не растворяют различия между нациями. Как показали журналист Билл Бишоп и социолог Роберт Кушинг в книге The Big Sort (2008), с 1976 года американцы стали переезжать в сообщества, где живут люди, разделяющие их ценности и мировоззрение. В результате доля избирателей, проживающих в округах, которые оказывают поддержку той или иной партии (определяемую как перевес более чем в 20 %), увеличилась с 26,8 % в 1976 году до 48,3 % в 2004 году. Потоки людей очень значительны: только за период с 1990 по 2006 год из округов, получивших поддержку демократов, в округа, получившие поддержку республиканцев, переехало 13 миллионов человек. Иммигранты, напротив, избегали "красных" округов: в 2004 году в них проживало всего 5 % иммигрантов, в то время как в "синих" округах - 21 %. Что Бишоп и Кушинг не поняли, так это то, что практически каждый из их демократических округов-обладателей находится либо в Янкидоме, либо на Левом побережье, либо на Севере, в то время как республиканские округа доминируют в Больших Аппалачах и Тидуотере и практически монополизируют Дальний Запад и Глубокий Юг. (Единственным исключением из этой схемы являются округа с афроамериканским большинством на Глубоком Юге и в Тидевотере, которые в подавляющем большинстве являются демократическими). По мере того как американцы сортируют себя на сообщества единомышленников, они также сортируют себя на нации единомышленников. 9
Конечно, рассматривая национальные карты в этой книге, читатели могут возразить, что тот или иной округ или город принадлежит к той или иной нации. Ведь культурные границы обычно не столь четкие, как политические, и конкретный регион может находиться под влиянием двух или более культур одновременно. Примеров тому множество: Эльзас-Лотарингия на франко-германской границе; Стамбул, находящийся на границе православной Византии и тюркского ислама; округ Фэрфилд, штат Коннектикут, разрывающийся между диссонирующими гравитационными полями Новой Англии и Большого яблока. Культурные географы также признают этот фактор и составляют карту культурных влияний по зонам: ядро или ядрышко, из которого исходит сила, область меньшей интенсивности и более широкая сфера слабого, но заметного влияния. Все эти зоны могут меняться со временем, и, действительно, есть множество примеров того, как культуры теряли господство даже над своим ядром и фактически переставали существовать как нация, как, например, византийцы или чероки. На карте, непосредственно предшествующей этому "Введению", указаны границы, основанные на ядре и сфере каждой нации по состоянию на 2010 год. Если мы добавим сферу каждого народа, то окажется, что она сильно пересекается, и несколько народов будут оказывать влияние на южную Луизиану, центральный Техас, западный Квебек или большой Балтимор. Эти границы не являются незыблемыми: они уже менялись и, несомненно, будут меняться снова по мере того, как влияние каждой нации будет ослабевать. Культура всегда в движении. 10
Если углубиться в изучение практически любого населенного пункта, вы, скорее всего, обнаружите множество анклавов или даже микронаций меньшинств, вписанных в основные, которые я здесь описал. Можно утверждать, что мормоны создали отдельную нацию в самом сердце Дикого Запада, или что Милуоки - это город мидлендеров, застрявший посреди янки-среднезападного региона. Можно утверждать, что Блюграсс Кантри в Кентукки - это анклав Тайдуотер, встроенный в Большую Аппалачию, или что навахо создали национальное государство на Дальнем Западе. На острове Кейп-Бретон в Новой Шотландии и на полуострове Кейп-Фир в Северной Каролине есть своя культура горных шотландцев. Можно написать целую книгу об острых культурных и исторических различиях между "янки-ядром" Мэном и Массачусетсом - в самом деле, эту тему я рассматривал в книге "Побережье лобстеров" (2004). Копаться в региональных культурах - все равно что чистить луковицу. Я остановился на этом, потому что считаю, что ценности, взгляды и политические предпочтения моих одиннадцати наций действительно доминируют на отведенных им территориях, превосходя последствия более тонкого анализа.
Я также намеренно решил не обсуждать некоторые другие нации, которые влияют на континент, но чьи основные территории находятся за пределами того, что сейчас является Соединенными Штатами и Канадой. Южная Флорида, где доминируют кубинцы, является финансовым и транспортным центром испаноязычных стран Карибского бассейна. Гавайи являются частью большой полинезийской культурной нации и когда-то были самостоятельным национальным государством. Центральная Мексика и Центральная Америка, разумеется, являются частью североамериканского континента и включают в себя, возможно, полдюжины отдельных наций - испано-ацтеков, великих майя, англо-креолов и так далее. Есть даже ученые, которые приводят убедительные аргументы в пользу того, что афроамериканская культура представляет собой периферию более крупной креольской нации с ядром на Гаити и территорией, простирающейся на большую часть Карибского бассейна и вплоть до Бразилии. Эти региональные культуры, безусловно, достойны изучения, но с практической точки зрения необходимо где-то провести черту. Вашингтон, округ Колумбия, также является аномалией: гигантская политическая арена для проведения внутринациональных соревнований по кровавому спорту, где одна команда предпочитает парковать свои машины в пригородах Тайдуотера, а другая - в пригородах Мидленда.
Наконец, я хотел бы подчеркнуть, что принадлежность к той или иной нации обычно не имеет ничего общего с генетикой и всецело связана с культурой. a Человек не наследует национальную идентичность так же, как цвет волос, кожи или глаз; он приобретает ее в детстве или, приложив немало усилий, в процессе добровольной ассимиляции на более поздних этапах жизни. Даже "кровные" нации Европы подтверждают это утверждение. Член (очень националистической) венгерской нации может происходить от австрийских немцев, русских евреев, сербов, хорватов, словаков или любой их комбинации, но если он говорит по-венгерски и принимает венгерский облик, он считается таким же венгром, как и любой "чистокровный" мадьярский потомок короля Арпада. Аналогичным образом никто не станет отрицать франкоязычность президента Франции Николя Саркози, хотя его отец был венгерским дворянином, а дед по материнской линии - сефардским евреем греческого происхождения. b То же самое верно и для североамериканских народов: если вы говорите как мидландец, ведете себя как мидландец и думаете как мидландец, вы, вероятно, мидландец, независимо от того, откуда родом ваши родители или бабушки и дедушки - с глубокого Юга, из Италии или Эритреи. 11
Оставшаяся часть книги состоит из четырех частей, расположенных более или менее хронологически. Первая охватывает критический колониальный период и включает главы о создании и особенностях основания первых восьми евроамериканских наций. Во второй рассказывается о том, как межнациональная борьба повлияла на Американскую революцию, федеральную Конституцию и важнейшие события ранней Республики. В третьей части показано, как нации распространили свое влияние на взаимоисключающие части континента и как связанная с этим внутригосударственная борьба за контроль и определение федерального правительства привела к Гражданской войне. Заключительная часть охватывает события конца XIX, XX и начала XXI веков, включая формирование "новых" наций и обострение межнациональных противоречий по вопросам иммиграции и "американской" идентичности, религии и социальных реформ, внешней политики и войны, и, конечно, континентальной политики. В эпилоге предлагаются некоторые мысли о предстоящем пути.
Пусть путешествие начнется.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ИСТОКИ. 1590-1769 гг.
ГЛАВА 1. Основание Эль-Норте
Американцы привыкли считать, что европейское заселение континента шло с востока на запад, от английских плацдармов в Массачусетсе и Вирджинии до берегов Тихого океана. Шесть поколений мужественных пограничников устремили свои англосаксонские родословные в дикие земли, подчиняя себе природу и ее диких детей, чтобы достичь своей судьбы в качестве избранного Богом народа: единой республики, простирающейся от моря до моря и населенной добродетельными, свободолюбивыми людьми. Так считают историки-янки девятнадцатого века.
На самом же деле европейская культура впервые пришла с юга, принесенная солдатами и миссионерами расширяющейся испанской империи Нового Света.
С точки зрения европейца, Америку открыла испанская экспедиция в 1492 году, и к тому времени, когда чуть больше века спустя первые англичане сошли с корабля в Джеймстауне, испанские исследователи уже прошли по равнинам Канзаса, увидели Большие Дымные горы в Теннесси и стояли у обода Большого Каньона. Они нанесли на карту побережье Орегона и Канадских островов, не говоря уже о Латинской Америке и Карибском бассейне, и дали названия всему - от залива Фанди (Bahia Profunda) до Огненной Земли (Tierra del Fuego). В начале 1500-х годов испанцы основали недолговечные колонии на берегах Джорджии и Виргинии. В 1565 году они основали Сент-Огастин (Флорида), который сегодня является старейшим европейским городом в США. c К концу XVI века испанцы уже десятилетиями жили в пустынях Сонора и Чиуауа, а их колония в Нью-Мексико отмечала свое пятилетие.
Действительно, самую древнюю европейскую субкультуру в Соединенных Штатах можно найти не на атлантических берегах Кейп-Кода или Нижнего Чесапика, а на засушливых холмах северной части Нью-Мексико и южного Колорадо. Испанские американцы живут в этой части Эль-Норте с 1595 года и яростно защищают свое наследие, возмущаясь тем, что их объединяют с мексиканскими американцами, которые появились в этом регионе только в XIX и XX веках. Их лидеры увлекаются генеалогией с такой же страстью, как и потомки "Мэйфлауэра", и разделяют то же чувство, что несут факел культуры, который должен передаваться из поколения в поколение. В 1610 году они построили в Санта-Фе Дворец губернаторов, который сегодня является старейшим общественным зданием в США. Они сохранили традиции, технологии и религиозную пышность Испании XVII века вплоть до двадцатого столетия, обрабатывая поля деревянными плугами, перевозя шерсть на грубых средневековых телегах и продолжая средневековую испанскую практику буквально распинать одного из своих соплеменников во время Великого поста. Сегодня на помощь пришли современные технологии, и распятия проводятся с помощью веревки, а не гвоздей, но отпечаток старой Испании сохранился. 1
Испания опередила своих соперников шестнадцатого века, потому что в то время она была мировой сверхдержавой, настолько богатой и могущественной, что англичане смотрели на нее как на смертельную угрозу для протестантов во всем мире. Действительно, папа Александр VI считал Испанию "самой католической" из многочисленных европейских монархий и в 1493 году пожаловал ей во владение почти все Западное полушарие, хотя американский материк еще не был открыт. Это был подарок ошеломляющего размера: 16 миллионов квадратных миль - территория, в восемьдесят раз превышающая площадь самой Испании, раскинувшаяся на двух континентах и населенная, возможно, 100 миллионами человек, некоторые из которых уже построили сложные империи. Испания с населением менее семи миллионов человек получила самое большое завещание в истории человечества, к которому прилагалось всего одно требование: Папа Александр приказал ей обратить всех жителей полушария в католицизм и "обучить их доброй морали". Эта всеобъемлющая миссия легла в основу испанской политики в Новом Свете, оказав глубокое влияние на политические и социальные институты южных двух третей американского континента, включая Эль-Норте. Она также ввергнет Европу, возможно, в самую апокалиптическую из ее многочисленных войн, а в Северной и Южной Америке вызовет то, что, по мнению демографов, стало крупнейшим уничтожением человеческих жизней в истории. 2
В истории принято изображать коренные народы Америки как статистов или декорации в западной драме, где доминировали актеры европейского и африканского происхождения. Поскольку эта книга в первую очередь посвящена этнокультурным нациям, которые стали доминировать в Северной Америке, она с неохотой примет эту парадигму. Однако с самого начала следует учесть несколько факторов, касающихся коренных культур Нового Света. До контакта с ними уровень жизни многих из них был намного выше, чем у их европейских сородичей; как правило, они были более здоровыми, сытыми и защищенными, с лучшими санитарными условиями, медицинским обслуживанием и питанием. Их цивилизации были сложными: большинство занимались сельским хозяйством, практически все были подключены к торговой сети, охватывающей весь континент, а некоторые построили сложные городские центры. Люди пуэбло, с которыми испанцы столкнулись в Нью-Мексико, не были охотниками-собирателями каменного века; они жили в пятиэтажных саманных домах с подвалами и балконами, окружавших просторные рыночные площади. Столица ацтеков в Центральной Мексике, Теночтитлан, была одной из крупнейших в мире: население составляло 200 000 человек, общественный водопровод обеспечивался каменными акведуками, а дворцы и храмы превосходили все, что было в Испании. В то время на Американском континенте проживало более пятой части населения Земли. Центральная Мексика с 25 миллионами жителей имела в то время самую высокую плотность населения на Земле. 3
Но к 1630 году население Северной и Южной Америки сократилось на 80-90% из-за эпидемий и войн, распространившихся из мест контакта с европейцами. От лесов штата Мэн до джунглей Перу индейские поселения были усеяны трупами, поскольку не хватало выживших, чтобы их похоронить. Большинство европейцев воспринимали чуму как божественное одобрение своих завоеваний. Типичной была реакция испанского солдата Берналя Диаса дель Кастильо: "Когда христиане были истощены войной, - вспоминал этот ветеран походов против ацтеков и майя, - Бог счел нужным послать индейцам оспу" 4.
Действительно, быстрое завоевание империй ацтеков и майя и последующее открытие золотых рудников и целых гор серебра убедили испанских королей в том, что Бог не только улыбнулся им, но и хочет, чтобы они продолжили создавать "вселенскую монархию", которая, по предсказаниям пророков, приведет к Судному дню. Филипп II, испанский король конца XVI века, использовал богатства, притекавшие из Америки, для создания огромных армий и огромной морской армады, с помощью которых он собирался завоевать протестантскую Европу. Когда он их развязал, Европа погрузилась в серию религиозных войн, которые продолжались большую часть столетия, подорвали платежеспособность испанского государства и унесли миллионы жизней. Во время этой кампании его сыну, Филиппу III, посоветовали, что конец времен быстро приближается, и что он должен завоевать турок и продвигаться "в Африку, Азию, Калькутту, Китай, Японию и все прилегающие острова, покоряя все, пока они не пришли". 5 Это оказался плохой совет. К концу Тридцатилетней войны в 1648 году протестантские державы были сильны как никогда, а Испания была слабой, с огромными долгами и медленно распадающимся влиянием.
Как же все это связано с Эль-Норте?
Во-первых, возглавив усилия по уничтожению протестантской Реформации, испанцы заслужили стойкую ненависть англичан, шотландцев и голландцев, которые считали их упадническими, бездумными инструментами заговора Ватикана с целью порабощения всего мира. Это яростное антииспанское чувство глубоко укоренилось в культуре Янкидома, Аппалачей, Тайдуотера и глубокого Юга. В XIX веке оно в обостренной форме обрушилось на жителей Эль-Норте, подкрепленное викторианскими представлениями о расовом смешении, которые и по сей день служат основой антимексиканского расизма.
Во-вторых, усилия по искоренению протестантов в Европе отнимали у Испанской империи столько сил, энергии и ресурсов, что она оказалась неспособна должным образом поддерживать расширение своей американской империи на север. В результате испанские колонии на Севере - особенно Нуэво-Мексико, Техас, Альта Калифорния и север Соноры - были недоукомплектованы, плохо снабжались и были поразительно бедны даже по испанским колониальным стандартам. Многие благочестивые католические пары жили в грехе, потому что не могли позволить себе платить священникам за венчание. Мало кто умел читать и писать, потому что не было школ. В 1778 году Сан-Антонио, одно из самых известных поселений Эль-Норте, все еще оставалось бедной деревней, где губернатор был вынужден жить в тюремном доме за неимением лучших альтернатив. Колониальный Эль-Норте был заброшенной, далекой пограничной территорией далекой, разрушающейся империи и останется таковой на четверть тысячелетия. Изолированный от регулярных контактов с другими европейскими культурами, он будет развивать свои собственные уникальные культурные особенности, многие из которых будут сильно отличаться от культурных особенностей Центральной Мексики. 6
В-третьих, к тому времени, когда испанцы достигли Эль-Норте, религиозная миссия империи стала ключевым элементом ее колониальной политики. План состоял в том, чтобы ассимилировать коренных американцев в испанскую культуру путем обращения их в католицизм и контроля за их верой, работой, одеждой и поведением в специальных поселениях, управляемых священниками. По сравнению с английской, это была просвещенная индейская политика, по крайней мере, в теории. Коренные американцы считались неполноценными не из-за каких-то врожденных расовых особенностей, а из-за их культурных обычаев. Испанцы называли их gente sin razón ("люди без разума"), но считали, что их можно обучить и дисциплинировать, чтобы они стали gente de razón в течение десятилетия или около того. В течение этого периода обучения коренных учеников будут называть "неофитами", и каждый аспект их жизни будет находиться под наблюдением и контролем. Это потребует феноменальных усилий. По всей границе придется строить миссии, каждая из которых будет представлять собой самодостаточный комплекс с церковью, комфортабельной резиденцией для миссионеров, хорошо оснащенным военным постом для поддержания дисциплины, кожевенными заводами, мастерскими, печами и мельницами, где неофиты будут учиться своему ремеслу, мужскими и женскими общежитиями, а также конюшнями, сараями и хозяйственными постройками для содержания лошадей, мулов и домашнего скота. Монахи защищали неофитов от хищных поселенцев и враждебных индейцев, а женщин старше семи лет запирали в казарме на закате, чтобы их не изнасиловали солдаты-резиденты. Когда неофиты считались успешно усвоившими католическую веру, испанские трудовые навыки и кастильский язык, миссия становилась их деревней, а миссионеры отправлялись руководить новыми миссиями на расширяющейся границе. Таков был план. 7
Такое относительно инклюзивное отношение к индейцам отражало особую расовую демографию испанских колоний в Новом Свете. В империи никогда не было много женщин-колонистов, поэтому испанские солдаты и чиновники брали в жены ацтеков или иным образом рожали смешанных индейско-испанских детей, или метисов. К началу 1700-х годов метисы составляли большинство населения нынешней Мексики и Эль-Норте. 8 В испанском мире существовала кастовая система - чистые белые занимали самые высокие посты, но со временем она разрушилась в Новом Свете, особенно на северной границе империи, где почти у каждого был хотя бы один небелый предок. Будучи сами частично индейцами, колониальные власти не были склонны принижать индейцев по расовому признаку.
Если бы этот проект социальной реорганизации удался, Эль-Норте могло бы распространить свое общество метисов на территорию, которая сегодня является западной частью Соединенных Штатов, и, возможно, достичь достаточной силы, чтобы поддерживать свою гегемонию в регионе против политических соперников. Но проект не удался, ограничив культурное влияние норте сравнительно узкой полосой, примыкающей к более густо заселенным частям Новой Испании - испанского владения, простиравшегося от Калифорнии до Панамского перешейка.
И это не из-за отсутствия попыток. С 1598 по 1794 год испанцы основали по меньшей мере восемнадцать миссий на территории нынешнего штата Нью-Мексико, двадцать шесть - в нынешнем Техасе, восемь - в Аризоне и двадцать одну - в Альта-Калифорнии, основав города Тусон, Сан-Антонио, Сан-Диего и Сан-Франциско. 9 Но у этой системы было несколько серьезных недостатков. Замыкая неофитов вдали от основной испаноязычной жизни, монахи затрудняли их ассимиляцию. На практике эта система была жестокой. Неофитам не разрешалось передумывать об ассимиляции и возвращаться к жизни коренного населения, а тех, кто сбегал, выслеживали, а затем пороли на публичной площади. Миссионеры также использовали кнуты, чтобы подгонять неофитов на церковные службы, заставлять их преклонять колени в нужное время и поддерживать трудовую дисциплину на полях, в мастерских и кожевенных заводах. Французские посетители калифорнийской миссии Сан-Карлос (на территории современного Кармеля) говорили: "Все напоминало нам... вест-индскую [рабовладельческую] колонию... Мы упоминаем об этом с болью, [потому что] сходство было настолько совершенным, что мы видели мужчин и женщин, закованных в кандалы, других - в колодки, и в конце концов шум ударов кнута поразил наши уши" 10 .Поскольку неофитам не платили за их труд, священникам было относительно легко получать прибыль, и поэтому у них было мало стимулов, чтобы когда-нибудь объявить неофитов цивилизованными и передать им собственность миссии. Сами общины также не росли, поскольку из-за недоедания, оспы и сифилиса смертность была высокой, а рождаемость низкой. 11
За стенами миссии жизнь северян была не менее автократичной, что еще больше затрудняло распространение и укрепление цивилизации.
Большинство латиноамериканцев приезжали на Эль-Норте по приказу имперских или церковных властей. Почти каждый форпост цивилизации - миссии, форты и города - был основан правительственной экспедицией как изолированная и строго ограниченная община. Солдаты, священнослужители, фермеры, скотоводы, ремесленники, слуги и домашний скот массово отправлялись туда, куда их направляли, и должны были выполнять приказы до конца своих дней. Люди не могли кочевать из города в город или открывать новые территории для земледелия или ранчо без официального разрешения. Испанская имперская политика запрещала им заниматься большинством видов производственной деятельности и требовала, чтобы весь импорт осуществлялся через официальную монополию. Техасцам не разрешалось импортировать или экспортировать товары со своего побережья Персидского залива; им приходилось перевозить их в тяжелых деревянных повозках через сотни миль засушливых равнин в Веракрус и обратно. Акцизы и транспортные расходы к тому времени увеличили цены на импорт в четыре раза, что препятствовало экономическому развитию и личной инициативе. Регион останется эксплуатируемой колонией южных провинций на протяжении всего колониального периода. 12
В Эль-Норте не было ни самоуправления, ни выборов, ни возможности для местного населения играть какую-либо значительную роль в политике. Провинциальные военные командиры обычно выполняли функции губернаторов и правили без всяких демократических тонкостей, таких как советы управления или законодательные органы. Даже в таких немногочисленных городах региона, как Санта-Фе, Сан-Антонио, Тусон и Монтерей, городские советы состояли из самовластной олигархии самых богатых жителей. Большинство из них прекратили свою деятельность к концу 1700-х годов, оставив муниципальные дела в руках местных военных офицеров. 13
От простых людей ожидали преданности местному патрону - элитной фигуре, которая брала на себя патриархальную ответственность за их благосостояние. Патрон обеспечивал работой, заботился о вдовах, сиротах и немощных, а также спонсировал религиозные праздники и церковные мероприятия. Патроны оказывали ему послушание и уважение. Эта система, похожая на отношения между лордом и серфом в Средние века, была распространена по всей Латинской Америке и до сих пор влияет на политическое и социальное поведение жителей Эль-Норте. 14 До конца 1960-х годов политические обозреватели регулярно отмечали, что голоса избирателей в Эль-Норте можно было купить и продать, как фьючерсы на скот; если подкупить патриона общины, он обычно мог обеспечить 90 с лишним процентов поддержки избирателями соответствующего кандидата. В 1941 году на выборах в Сенат Техаса Линдон Б. Джонсон набрал 90 % голосов в шести округах Эль-Норте, сделав один телефонный звонок местному боссу Джорджу Парру, хотя за год до этого те же шесть округов оказали 95 % поддержки его сопернику на губернаторских выборах. Джонсон вернулся в Сенат в 1948 году, "набрав" 99 % голосов в родном округе Парра, где явка избирателей составила абсурдные 99,6 %. 15
Хотя регион унаследовал политическое наследие Новой Испании, в других отношениях он сильно отличался от тропического, густонаселенного и феодального центра вице-королевства. В Новой Испании - а затем и в Мексике - жители Эль-Норте считались более приспособленными, самодостаточными, трудолюбивыми, агрессивными и нетерпимыми к тирании. Действительно, северяне в Мексике сыграли ведущую роль как в Мексиканской революции, так и в политическом восстании против коррумпированной Институционно-революционной партии (PRI) в 1980-х и 1990-х годах. В XIX веке новомексиканские северяне предложили отделиться от Мексики и присоединиться к Калифорнии и нынешним Неваде, Аризоне и Колорадо, чтобы создать демократическую Мексиканскую Северную Республику; техасские северяне поддержали создание независимой Республики Техас в 1836 году, а их соседи в Тамаулипасе, Нуэво-Леоне и Коауиле провозгласили отдельную Республику Рио-Гранде, которая была подавлена силой оружия. Неудивительно, что авторитетный мексиканский историк Сильвио Завала назвал север "хранителем свободы" в своей стране. 16.
Все эти характеристики сформировались в ответ на необычные условия северного фронтира. Поселения в Нью-Мексико, Техасе и Калифорнии находились на огромном расстоянии от центров испано-американской цивилизации. Рабочая сила, корреспонденция, инструменты, продукты питания, религиозные предметы и прочее доставлялись официальными правительственными миссиями, которые затем увозили все товары, произведенные миссиями и деревнями. В случае с Нью-Мексико караваны с деревянными повозками, запряженными волами, прибывали лишь раз в три-четыре года, и только на мучительный путь в 1500 миль из Мехико уходило более полугода. Сухопутные связи Калифорнии с остальной империей были прерваны враждебно настроенными индейцами, поэтому провинция полностью полагалась на горстку правительственных кораблей, проплывавших более 1000 миль до Гуаймаса на тихоокеанском побережье Соноры и обратно; все товары, пассажиры и письма затем должны были доставляться по суше в Мехико. Всем северным провинциям было запрещено вести торговлю с иностранцами, и они могли отправлять товары и пассажиров в Испанию только через Веракрус, а не через гораздо более близкие альтернативы, такие как Сан-Франциско или Матагорда, штат Техас. Когда в начале XIX века Испания недолго экспериментировала с имперским законодательным органом, делегат от Нью-Мексико провел большую часть своего трехлетнего срока, пытаясь добраться до Испании, а Техас вообще не мог позволить себе послать своего представителя. 17 Провинции Эль-Норте также не могли помочь друг другу, поскольку на протяжении всего колониального периода между ними не было дорог. И как будто изоляция была недостаточно плоха, поселения Эль-Норте находились под постоянной угрозой со стороны (обоснованно) враждебных индейцев и, позднее, других европейских держав.
Однако удаленность этих мест давала нордикам большую степень повседневной свободы, чем их соотечественникам в центральных провинциях близ Мехико, что и сформировало характер региона. Латиноамериканцы, желавшие избежать гнетущего контроля со стороны монахов и военных, просто устраивали свои дома в уединенных местах и даже среди индейцев. Учет был настолько слабым, что метис, мулат или ассимилированный индеец часто мог стать официально белым с помощью устного заявления, обходя кастовую систему империи. "Практически все, кто хочет считаться испанцами, имеют смешанную кровь", - сообщал миссионер-иезуит середины XVIII века из Соноры. На севере у рабочих также было больше возможностей. Фермеры могли стать издольщиками, что давало им независимость от крупных землевладельцев. На ранчо и миссионерских землях скотники подолгу жили в отдаленных районах, вдали от надзора начальства, а неофиты могли переезжать с ранчо на ранчо в поисках лучших условий; собственно, именно эти независимые, самодостаточные, мобильные работники ранчо и сформировали легендарную ковбойскую культуру американского Запада. 18
Малоизвестный факт заключается в том, что эта самая американская икона - скотоводство открытого типа - зародилась в Эль-Норте и была основана на испанских прецедентах. Испания, представляющая собой смесь засушливых равнин, высокогорных пустынь и средиземноморского побережья, имеет физическое сходство с Эль-Норте. На юге Испании испанцы разработали методы, которые они позже применили в своих американских колониях, например, использование конных вакерос (ковбоев) для сбора, выпаса, клеймения и перегона большого количества скота на обширных, неогороженных территориях. Испанцы привезли в Новый Свет лошадей, крупный рогатый скот, овец и коз, а также одежду, инструменты и навыки их разведения, заложив общий фундамент всех последующих ковбойских культур - от хуасо Чили до ковбоев американского Запада. Крупные ранчо распространились на север от центрального побережья Мексиканского залива, и к тому времени, когда они достигли Техаса в 1720-х годах, у них появились лассо (lazo), лариат (la reata), чапсы (сокращение от chaparreras) и широкополое сомбреро, от которого произошла техасская десятигаллонная шляпа. Англоязычные ковбои позже переняли и другую испанскую лексику, включая родео, бронко, букару (от vaquero), мустанг (от mesteño), бандолер (от bandolera ), стампида (от estampida) и ранчо (от rancho). 19.
Как ни странно, именно францисканцы привнесли ковбойскую культуру на территорию нынешних Техаса и Калифорнии, поскольку сало и шкуры были единственными товарами, которые миссии могли выгодно поставлять в остальную Мексику. Не имея достаточной рабочей силы, монахи обучали своих неофитов быть вакерос, нарушая испанские законы, запрещающие индейцам ездить на лошадях. Когда губернатор Калифорнии пожаловался на эту практику, один из монахов ответил: "А как еще можно выполнять работу вакеро в миссиях?" Первые американские ковбои, по сути, были индейцами. 20
Но пока в конце XVIII века испанские методы ведения скотоводческого хозяйства становились все более популярными, северяне столкнулись с угрозами, надвигавшимися с севера и востока. У Эль-Норте появились новые евроамериканские соседи - соперничающие культуры, обладающие преимуществами в живой силе и ресурсах. Первым таким соперником стала Новая Франция, обосновавшаяся в Новом Орлеане в конце долины Миссисипи и рассеянная по обширной провинции, названной в честь ее короля Людовика XIV. За Луизианой, на северо-востоке, располагалась непростая конфедерация наций, недавно получивших независимость от Великобритании, - шизофреническое и многолюдное образование, которое только-только начало называть себя Соединенными Штатами.
ГЛАВА 2. Основание Новой Франции
Осенью 1604 года - за шестнадцать лет до отплытия "Мэйфлауэра" - группа французов должна была стать первыми европейцами, столкнувшимися с новоанглийской зимой.
По меркам того времени, это была сложная задача. Семьдесят девять человек пересекли Атлантику на двух кораблях, заполненных готовыми деталями, необходимыми для сборки часовни, кузницы, мельницы, казарм и двух судов для исследования побережья. Они тщательно обследовали побережье тех земель, которые в будущем станут Новой Шотландией, Нью-Брансуиком и восточной частью штата Мэн, в поисках идеального места для первого американского форпоста Франции. Они решили построить свое укрепленное поселение на небольшом острове, который сегодня является самой восточной окраиной штата Мэн, посреди реки, которую они назвали Сент-Круа. Место идеально подходило для их нужд: остров было легко защищать от европейских соперников, а на материковом берегу было достаточно леса, воды и пригодных для земледелия участков. Самое главное - в округе было много индейцев, ведь река была главной торговой магистралью для них. Хорошие отношения с индейцами, решили их лидеры, станут ключом к реализации французского проекта в Северной Америке. 1
Экспедицию возглавила маловероятная пара. Пьер Дюгуа, сьер де Монс, был французским дворянином, выросшим в обнесенном стеной замке и служившим личным советником короля Анри IV. Его тридцатичетырехлетний заместитель, Самюэль де Шамплен, якобы был простоватым сыном торговца из небольшого городка, но каким-то образом смог получить личный и непосредственный доступ к королю в любое время, когда пожелал, и, необъяснимым образом, получал от него королевскую пенсию и особые милости. (Во Франции Шамплен и де Монс были соседями, они выросли в нескольких милях друг от друга в Сентонже, прибрежной провинции на западе Франции, отличавшейся необычайно смешанным населением и терпимостью к культурному разнообразию. Оба мужчины служили на полях сражений религиозных войн во Франции, на собственном опыте убедились в жестокости, к которой может привести фанатизм, и хотели бы избежать повторения этих событий. Их взаимные представления о толерантном утопическом обществе в диких землях Северной Америки окажут глубокое влияние не только на культуру, политику и правовые нормы Новой Франции, но и на Канаду XXI века. 2
Сьер де Монс представлял себе феодальное общество, подобное сельской Франции, только усовершенствованное. В его основе лежала бы та же средневековая иерархия с графами, виконтами и баронами, правящими простолюдинами и их слугами. Демократия и равенство не входили в эту картину. Не было ни представительных собраний, ни городских самоуправлений, ни свободы слова, ни прессы; простые люди делали то, что им приказывали их начальники и короли - как они всегда делали, как им всегда было положено. Но были и отличия от Франции. Хотя официальной религией будет католицизм, Новая Франция будет открыта для французских протестантов, которые смогут свободно исповедовать свою веру. Простолюдинам разрешалось охотиться и ловить рыбу - право, неслыханное для Франции, где дичь принадлежала исключительно дворянству. Они могли бы арендовать сельскохозяйственные угодья и, возможно, занять более высокое положение в жизни. Это было бы консервативное и определенно монархическое общество, но более терпимое и с большими возможностями для продвижения по службе, чем сама Франция. Этот план встретил неожиданное сопротивление со стороны рядовых колонистов.
Видение Шамплена относительно Новой Франции было более радикальным и долговечным, чем у де Монса. Хотя он разделял стремление де Монса создать в Северной Америке монархическое, феодальное общество, он считал, что оно должно сосуществовать в дружественном, уважительном союзе с коренными американскими народами, на территории которых оно будет создано. Вместо того чтобы завоевывать и порабощать индейцев (как это делали испанцы) или изгонять их (как это делали англичане), новые французы должны были принять их. Они намеренно поселятся рядом с индейцами, изучат их обычаи, создадут союзы и торговлю, основанную на честности, справедливости и взаимном уважении. Шамплен надеялся привнести христианство и другие аспекты французской цивилизации в жизнь коренного населения, но он хотел добиться этого убеждением и примером. Он считал индейцев такими же умными и человечными, как и его соотечественники, и полагал, что межкультурные браки между двумя народами не только допустимы, но и желательны. Это была необычная идея, которая превзошла все ожидания. Историк Дэвид Хакетт Фишер справедливо назвал ее "мечтой Шамплена". 3
Идеальное общество двух французов начиналось не очень удачно, в основном потому, что они недооценили суровость новоанглийской зимы. Первый снег выпал на острове Сент-Круа в начале октября. Когда в декабре река замерзла, мощные приливы из залива Фанди разбили и раздробили лед, превратив водный путь в непроходимое поле из зазубренных льдин. Оказавшись в ловушке на своем крошечном острове, поселенцы быстро столкнулись с нехваткой дров, мяса, рыбы и питьевой воды. К сильным холодам никто из них не был готов. "В эту зиму замерзли все наши спиртные напитки, кроме испанского вина", - вспоминал Шамплен. "Сидр отпускался по фунту... [и] мы были вынуждены использовать очень плохую воду и пить талый снег". Питаясь исключительно соленым мясом, поселенцы вскоре начали умирать от цинги, их ткани разлагались из-за недостатка витамина С. Все они могли бы погибнуть, если бы колонисты уже не установили дружеские отношения с племенем пассамакодди, которые во время ледостава доставили экстренный запас свежего мяса. Тем не менее, почти половина колонистов умерла той зимой, заполнив кладбище колонии телами, пораженными болезнями. (В XIX веке, когда территория кладбища начала размываться в реку, местные жители стали называть это место Костяным островом.) 4
Французы извлекли уроки из своей трагической ошибки. Весной де Монс перевел колонию в просторную гавань на противоположном берегу залива Фанди, на территории современного Аннаполис-Ройяла, Новая Шотландия. Их новое поселение, Порт-Рояль, стало образцом для будущих поселений в Новой Франции. Оно напоминало деревню на северо-западе Франции, откуда прибыли почти все поселенцы. Крестьяне расчистили большие поля и посадили пшеницу и фруктовые сады. Квалифицированные рабочие построили мельницу для зерна с водяным двигателем и комфортабельный домик для джентльменов, которые ставили пьесы, писали стихи и выезжали в поле только на пикники. Хотя их сообщество было небольшим - менее 100 человек, как только из Франции прибыло подкрепление, - джентльмены не обращали внимания на своих подчиненных; в своих объемных письменных отчетах о пережитом они почти никогда не упоминают никого из них по имени. Зимой они создавали столовый клуб под названием "Орден хорошего настроения" и соревновались друг с другом в приготовлении лучших гастрономических блюд из местной дичи и морепродуктов.
В то время как первые поселенцы в Джеймстауне отказывались пробовать незнакомую пищу и прибегали к поеданию соседей, умерших от голода, джентльмены в Порт-Ройяле пировали "утками, дрофами, серыми и белыми гусями, куропатками, жаворонками... лосями, карибу, бобрами, выдрами, медведями, кроликами, дикими кошками (или леопардами), енотами и другими животными, которых ловили дикари". Простолюдинов на эти пиры не приглашали, и они довольствовались вином и "обычными пайками, привезенными из Франции". 5
В отличие от них, джентльмены относились к индейцам как к равным, приглашая их на свои пиры и спектакли. "Они сидели за столом, ели и пили, как мы сами", - писал Шамплен об их вождях. "И мы были рады их видеть, а их отсутствие, наоборот, огорчало нас, как это случалось три или четыре раза, когда они все уходили в те места, где, как они знали, была охота". Французов, в свою очередь, приглашали на фестивали микмаков, где звучали речи, курили и танцевали - социальные обычаи, которые Шамплен и его коллеги быстро переняли. Поначалу им помогало присутствие переводчика, которого де Монс счел нужным привезти в Новый Свет, - образованного африканского слуги или раба по имени Матье де Коста, который уже бывал на территории микмаков и знал их язык. Но французские джентльмены также самостоятельно изучали язык микмаков и отправили трех подростков из своих семей жить с индейцами, чтобы те могли изучить их обычаи, технологии и речь. Юные джентльмены научились делать берестяные каноэ, выслеживать лосей на снегоступах и бесшумно передвигаться по лесам. Все они стали ведущими фигурами в будущей провинции Новой Франции - Акадии, которая теоретически занимала большую часть территории нынешних канадских Приморских островов. Двое станут ее губернаторами. 6.
Эта модель культурной открытости была повторена в Квебеке (который Шамплен основал в 1608 году) и будет применяться по всей Новой Франции, пока она остается частью французского королевства. Шамплен посещал различные племена в их местных деревнях, участвовал в их советах и даже рисковал жизнью, участвуя в сражениях против могущественных ирокезов. Он отправил нескольких молодых людей жить с гуронами, ниписсингами, монтанье и алгонкинами, чтобы изучить их обычаи. Точно так же, как только в Новую Францию прибывали новые миссионеры-иезуиты, их начальство отправляло их жить среди туземцев и изучать их языки, чтобы лучше убедить их стать христианами. Монтаньи ответили взаимностью в 1628 году, доверив трем девочкам-подросткам жить в будущем городе Квебеке, чтобы их можно было "обучать и обращаться с ними, как с представителями [французской] нации", а также, возможно, выдать их замуж. Шамплен отстаивал идею расовых браков, говоря вождям племени монтанье: "Наши юноши будут жениться на ваших дочерях, и отныне мы станем одним народом". Следуя его примеру, французские поселенцы в Квебеке терпимо относились к необычным индейским привычкам, таким как входить в дома и здания, "не говоря ни слова и не приветствуя друг друга "7. 7 Другие французы пошли еще дальше, переселившись в лес, чтобы жить с индейцами, чему способствовала острая нехватка женщин в Квебеке на протяжении большей части XVII века. Все они переняли индейские технологии - каноэ, снегоступы, выращивание кукурузы, - которые больше подходили для жизни в Новой Франции, чем тяжелые лодки, лошади и пшеница.
В Акадии шестьдесят французских крестьянских семей счастливо жили в верховьях залива Фанди на протяжении многих поколений, смешиваясь с местными микмаками до такой степени, что миссионер-иезуит предсказал, что эти две группы "настолько смешаются... ...что их будет невозможно различить". Как и другие индейские племена, с которыми работали иезуиты, микмаки приняли христианство, но продолжали исповедовать свою собственную религию, не считая их взаимоисключающими. Иезуитские священники считались обладателями одной формы медицины, традиционные шаманы - другой. Эта гибридная система верований была не так уж непохожа на приземленный католицизм, который исповедовали акадийские крестьяне, пропитанный дохристианскими традициями, сохранившимися до наших дней среди их потомков каджунов в Луизиане. В Акадии, где официальная власть и надзор были слабы, французская культура и культура микмаков слились друг с другом.
Хотя французы надеялись мирно ассимилировать индейцев в своей культуре, религии и феодальном образе жизни, в конечном итоге они сами стали аккультурироваться в образе жизни, технологиях и ценностях микмаков, пассамакодди и монтанье. По сути, Новая Франция стала таким же обществом аборигенов, как и французское, и в конечном итоге помогла передать это качество самой Канаде.
Влияние индейцев также станет причиной гибели французских попыток перенести феодализм в Северную Америку. Начиная с 1663 года, приспешники Людовика XIV пытались подчинить своей воле все более аборигенное общество Новой Франции. Король-Солнце хотел создать общество, в котором большая часть земли была бы поделена между дворянами, а простые люди были бы привязаны к ней, трудились бы на полях и подчинялись приказам своих начальников. Правительственная бюрократия пыталась бы контролировать каждый аспект их жизни, включая то, как они обращаются друг к другу, какую одежду и оружие может носить тот или иной класс людей, на ком они могут жениться, что они могут читать и какими видами экономической деятельности они могут заниматься. Существовали правила, запрещавшие холостякам охотиться, ловить рыбу и даже выходить в лес (чтобы предотвратить их "усыхание") и наказывавшие отцов, чьи дочери оставались незамужними в шестнадцать лет, а сыновья - в двадцать (чтобы стимулировать рост колонии). В долине Святого Лаврентия почти все пахотные земли, не предназначенные для церкви, были разделены между родовитыми джентльменами, чтобы дать им возможность стать земельными аристократами, или сеньорами. Протестанты больше не приветствовались, поскольку, по словам епископа Франсуа Ксавье де Лаваля, "умножение числа протестантов в Канаде означало бы повод для начала революций". 8.
Людовик XIV также отправил тысячи поселенцев в Новую Францию за счет короны, включая 774 filles de roi, обедневших молодых женщин, которые согласились выйти замуж за колонистов в Квебеке в обмен на небольшое приданое. 9 Чиновники в Версале нанимали вербовщиков для сбора кабальных слуг, которых продавали по выгодным ценам в трехлетнюю кабалу претендентам на сеньоров. Большинство тех, кого отправляли в Канаду в XVII веке, были выходцами из Нормандии (20 %), прилегающих провинций Ла-Манша (6 %) или окрестностей Парижа (13 %), хотя целых 30 % были выходцами из Сентонжа и трех прилегающих провинций в центральной части Бискайского залива. Наследие этих региональных корней до сих пор можно увидеть в домах из полевого камня в нормандском стиле в окрестностях Квебека и услышать в диалекте квебекского языка, который сохранил архаичные черты ранней современной речи северо-западной Франции. (В Акадии, где большинство поселенцев приехали с Бискайского побережья, люди говорят на другом диалекте, отражающем это наследие). Очень мало поселенцев прибыло из восточной или южной Франции, которые были удалены от портов, обслуживавших Северную Америку. Во время пика иммиграции в 1660-х годах большинство колонистов прибывали в одиночку, две трети из них были мужчинами, а большинство были либо очень молодыми, либо очень старыми и не имели достаточного опыта в сельском хозяйстве. Ситуация стала настолько серьезной, что в 1667 году Жан Талон, главный экономический чиновник Квебека, умолял Версаль не отправлять детей, тех, кому за сорок, или любых "идиотов, калек, хронически больных людей или своенравных сыновей под арест", потому что "они - бремя для земли" 10.
Независимо от происхождения, большинство колонистов считали работу на земле сеньоров обременительной. Лишь немногие смирились с назначенной им ролью послушных крестьян после окончания кабалы. Две трети слуг-мужчин вернулись во Францию, несмотря на официальные запреты, из-за тяжелых условий, конфликтов с ирокезами и нехватки французских невест. Те, кто оставался в Новой Франции, часто бежали с полей, чтобы жить в дикой местности, где они торговали мехами с индейцами или просто "становились туземцами". Многие заключали браки с дочерьми вождей коренных народов, чтобы скрепить союз. По словам Джона Ралстона Сола, одного из самых выдающихся канадских общественных интеллектуалов, эти французы "женились". К концу XVII века примерно треть кабальных слуг ушла в леса, и все большее число хорошо воспитанных мужчин следовало за ними. "Они... проводят свою жизнь в лесах, где нет ни священников, которые бы их сдерживали, ни отцов, ни губернаторов, которые бы их контролировали", - объяснял губернатор Жак-Рене де Бризе де Денонвиль своему начальнику в 1685 году. "Я не знаю, монселье, как описать вам влечение, которое все молодые люди испытывают к жизни дикаря, которая заключается в том, чтобы ничего не делать, быть совершенно свободным от ограничений, следовать всем обычаям дикарей и поставить себя вне возможности исправления" 11.
Говоря современным языком, эти дровосеки - coureurs de bois - были иммигрантами первого поколения в общества аборигенов, чью культуру и ценности они частично ассимилировали. Их многочисленные дети были в той же степени микмаками, монтаньяками или гуронами, что и французами; более того, они образовали новую этнорасовую группу, метисов, которым, в отличие от метисов Новой Испании, было так же комфортно жить в среде аборигенов, как и в европейских поселениях. Куреры де буа гордились своей независимостью и относительной свободой своего полукочевого, охотничье-собирательского образа жизни. "Мы были цезарями, [и] никто не мог нам противоречить", - объяснял один из самых известных, Пьер-Эсприт Радиссон, в 1664 году. Среди этих новых цезарей был Жан Винсент д'Аббади де Сен-Кастен, французский барон, служивший в форте Пентагот (ныне Кастин, штат Мэн), административной столице акадийцев. Голландские пираты разрушили форт в 1674 году, но Сен-Кастен не стал восстанавливать его, когда вернулся на это место три года спустя. Вместо этого он основал торговый пост посреди деревни индейцев племени пенобскот, женился на дочери вождя племени пенобскот Мадокавандо и воспитал семью метисов на манер пенобскотов. Его сыновья, Джозеф и Бернард, возглавили набеги пенобскотов на англичан во время кровопролитных имперских войн за контроль над континентом и стали одними из самых страшных людей в Новой Англии. 12
Поскольку большая часть их рабочей силы ушла к индейцам, сеньоры погрузились в нищету. По крайней мере, один из них был вынужден работать на своей собственной мельнице после того, как его мельник был призван в армию. Другой пожертвовал свои земли женскому монастырю, так как стал слишком стар, чтобы обрабатывать собственные поля. Даже ведущие семьи, такие как Сен-Ур и Вершеры, были вынуждены просить Людовика XIV о пенсии, назначении на должность с выплатой жалованья и лицензии на торговлю пушниной. "Необходимо помочь им, дав им средства... к существованию, - писал короне губернатор Денонвиль, - ибо, по правде говоря, без этого есть большие опасения, что дети наших дворян... станут разбойниками, потому что им не на что будет жить" 13.
В то же время простолюдины демонстрировали необычную степень независимости и презрения к иерархии. На острове Монреаль поселенцы охотились и рыбачили в резервациях сеньоров, портили их изгороди и угрожали надсмотрщикам. Упрямство акадских фермеров привело в ярость одного из колониальных чиновников XVIII века. "Я действительно думаю, что акадийцы сошли с ума. Неужели они воображают, что мы хотим сделать из них сеньоров?" - спросил он. "Их, похоже, оскорбляет тот факт, что мы хотим относиться к ним как к своим крестьянам". Во всей Новой Франции грубое равенство и самостоятельность преобладали над феодальными устоями Старого Света. Французы намеревались ассимилировать индейцев, но по неосторожности создали общество метисов, которое по своим основным ценностям и культурным приоритетам было в той же степени коренным американцем, что и французом. 14
К середине XVIII века Новая Франция также стала почти полностью зависеть от коренных американцев в вопросах защиты их общего общества от захватчиков. Даже через полтора столетия после основания Порт-Ройяла в Квебеке и Акадии проживало всего 62 000 французов, а на обширной территории Луизиана, охватывавшей большую часть внутренних районов континента, - лишь несколько тысяч. Однако на юге давние враги Франции набирали силу с поразительной скоростью, поскольку в Чесапикских водах и Новой Англии укоренились два агрессивных, энергичных и явно протестантских общества, культуры с совершенно разными взглядами на расу, религию и место "дикарей". Вместе они насчитывали более 750 000 человек, и еще 300 000 проживали в других колониях Атлантического побережья, контролируемых англичанами. 15
Лидеры Квебека и Акадии могли только надеяться, что Новая Англия и Тидуотер останутся такими, какими они были с самого начала: заклятыми врагами друг друга, у которых мало общего, кроме того, что они прибыли с одного и того же европейского острова.
ГЛАВА 3. Основание Тайдуотера
В традиционном изложении истории Джеймстауна лихой капитан Джон Смит возглавляет отряд искателей приключений, которые охотятся за золотом, сражаются с дикарями и соблазняют индейских принцесс. Они строят форт, переносят зимы и закладывают основы "настоящего" американского общества: смелого, задиристого и индивидуалистичного. Они приехали в поисках лучшей жизни и создали первое в Новом Свете представительное собрание, предвестник грядущей великой демократии.
В действительности же первая прочная английская колония в Новом Свете была адской дырой эпических масштабов, успешной лишь в том смысле, что она вообще выжила. Основанная частными инвесторами, она была плохо спланирована, плохо руководима и глупо расположена. Имея в своем распоряжении большую часть американского побережья, руководители Виргинской компании предпочли строить на низменном острове, окруженном малярийными болотами на реке Джеймс - вялом водоеме, который не успевал уносить мусор и человеческие отходы, сбрасываемые в него колонистами, создавая большой инкубатор болезней. Еще хуже было то, что почти никто из поселенцев не знал ничего о сельском хозяйстве. Половина из них были надменными джентльменами-авантюристами, остальные - нищими и бродягами, которых собирали на улицах Лондона и насильно отправляли в Новый Свет. "Более проклятой команды ад никогда не извергал", - сказал о них позже президент Виргинской компании.
Из 104 поселенцев, прибывших в апреле 1607 года, через девять месяцев в живых осталось только 38. Той весной Джон Смит прибыл со свежей компанией поселенцев и через несколько недель стал главой колонии, после того как тиф унес его предшественника. Смит продержался всего два года, в основном потому, что заставлял колонистов работать на полях по шесть часов в день, что они считали невыносимым. ("Большинство из них предпочли бы голодать, чем работать", - вспоминал позже Смит.) Вместо того чтобы выращивать еду, чтобы пережить следующую зиму, колонисты тратили свое время на выкапывание больших куч слюды и, полагая, что это золото, убедили корабль с пополнением запасов отложить отплытие на три месяца, пока не будут полностью загружены бесполезным минералом. За это время команда корабля съела большую часть провизии, привезенной для колонии. В результате зимой 1609-1610 годов продовольствие снова закончилось, и поселенцы были вынуждены есть крыс, кошек, змей и даже свои сапоги и лошадей. Они выкапывали тела умерших и ели их. Один мужчина убил, засолил и съел свою беременную жену. Только 60 из 220 колонистов дожили до весны, после чего погрузили все свое имущество на корабль и покинули колонию. К несчастью, в устье реки Джеймс они были отрезаны кораблями с 300 свежими колонистами и новым губернатором без чувства юмора, который заставил их вернуться на остров, испещренный неглубокими могилами, в которые трупы были брошены лицом в грязь. Несмотря на этот отрезвляющий опыт, колонисты по-прежнему отказывались ухаживать за посевами, предпочитая вместо этого играть в боулинг на улицах. 1.
Первые виргинцы оказались такими некомпетентными поселенцами, потому что они приехали в Новый Свет не для того, чтобы заниматься сельским хозяйством и строить новое общество, а для того, чтобы завоевывать и властвовать, как это делали испанцы. Основатели Виргинской компании ожидали, что их наемники будут действовать подобно конкистадорам, захватывая контроль над потрясенными индейскими королевствами и заставляя своих новых подданных добывать золото и серебро или работать на полях, чтобы прокормить своих новых хозяев. В конце концов, англичане следовали примерно той же программе в Ирландии, где говорящие на гэльском языке "дикари" трудились на принадлежащих англичанам плантациях. Джеймстаун не был предназначен для самообеспечения, поэтому в нем не было фермеров. По сути, это была военная база, принадлежавшая компании, с укреплениями, военным положением, небольшой элитой офицеров и большим контингентом рядовых солдат. 2
Но план Виргинской компании был основан на ошибочном предположении, что индейцы будут запуганы английскими технологиями, поверят, что их работодатели - боги, и подчинятся, подобно ацтекам, их власти. На самом деле индейцы не сделали ничего из перечисленного. Местный вождь Поухатан увидел английский форпост таким, каким он был: слабым и уязвимым, но потенциальным источником полезных европейских технологий, таких как металлические инструменты и оружие. Поухатан управлял конфедерацией, охватывавшей нижний Чесапик, в которую входили 30 племен и 24 000 человек. Он жил в большом домике на реке Йорк, с сорока телохранителями, сотней жен и небольшой армией слуг, которых поддерживали дани, выплачиваемые подчиненными вождями. Когда Джеймстаун был основан, Поухатану было уже за шестьдесят, и он создавал свою конфедерацию по частям, побеждая соперничающих вождей и принимая их в сыновья в ходе ритуальных церемоний усыновления. Его план состоял в том, чтобы изолировать англичан и превратить их в своих вассалов, получая в качестве дани инструменты и огнестрельное оружие. Последующая борьба превратит Тидуотер в зону боевых действий. 3
Пока джентльмены из Новой Франции приглашали вождей племени микмаков на свои гастрономические состязания, голодные виргинцы прибегли к насильственному вымогательству кукурузы у индейцев Поухатана, что спровоцировало цикл насилия. Индейцы устроили засаду на один из рейдов, убили всех семнадцать воинов, набили им рты кукурузой и оставили трупы, чтобы англичане нашли их. Джон Смит возглавил другой отряд, чтобы попытаться захватить Поухатана, но вместо этого наткнулся на еще одну засаду. Приведенный к вождю, Смит был подвергнут ритуалу усыновления индейцев - шуточной казни (прерванной одиннадцатилетней дочерью вождя Покахонтас) и театральной церемонии, которая, с точки зрения индейцев, превращала Смита и его людей в вассалов Поухатана. Смит истолковал ситуацию иначе: ребенок, потрясенный его обаянием, умолял пощадить его. Смит вернулся в Джеймстаун и продолжал жить как ни в чем не бывало, приводя индейцев в изумление. Стычки в конце концов привели к резне, и в 1610 году англичане уничтожили целую индейскую деревню, бросив ее детей в реку и расстреляв их ради развлечения. (Сама Покахонтас была захвачена в плен в 1613 году, выдана замуж за колониста и отправлена обратно в Англию, где умерла от болезни несколько лет спустя). Индейцы отомстили в 1622 году, совершив внезапное нападение на расширяющуюся колонию, в результате которого погибли 347 англичан - треть всего населения Виргинии. Следующей весной англичане предложили мир, но отравили напитки, которые подавали на церемонии заключения договора, и перебили всех 250 участников. Война будет продолжаться, то затихая, то разгораясь, в течение десятилетий. 4
Несмотря на некомпетентность руководителей Джеймстауна, индейцы оказались на стороне проигравших в войне на истощение. Виргинская компания продолжала отправлять в Чесапик волну за волной колонистов, особенно после того, как было обнаружено, что там прекрасно растет табак. С 1607 по 1624 год прибыло 7 200 колонистов; хотя выжило только 1 200, на каждого умершего виргинца приходило еще двое, чтобы занять его или ее место. Потери индейцев - от войн, болезней и голода, вызванных войной, - не могли быть так легко восполнены. К 1669 году индейское население Тайдуотера сократилось до 2 000 человек, что составляло 8 % от первоначального уровня, в то время как английское население выросло до 40 000 человек, распространившись по всему Тайдуотеру и расчищая индейские земли для выращивания табака. 5.
Два события изменили траекторию развития общества Тайдуотера, заложив культурные модели, которые сохранились до наших дней. Первое произошло в 1617 году, когда муж Покахонтас, Джон Рольф, успешно пересадил вест-индские сорта табака на чесапикские земли, практически за одну ночь превратив Виргинию из военной базы корпораций в процветающее плантаторское общество, ориентированное на экспорт. Второй причиной стала Гражданская война в Англии в 1640-х годах, результаты которой привели к массовому оттоку семей, которые должны были составить аристократию Тайдуотера.
Хотя табак был прибыльной культурой, которую можно было отправлять в Англию, выращивание его было довольно трудоемким делом, требующим неквалифицированного труда, но очень большого его количества. Грядки нужно было готовить, сгребать и ухаживать за ними до тех пор, пока молодые растения не будут готовы к пересадке на основное поле. Для каждого растения вскапывались холмики высотой до колена, которые еженедельно очищались от сорняков и вредителей. Растения нужно было обрезать, собирать, сушить и упаковывать для отправки вручную. Кроме того, табак быстро истощал почву и лучше всего рос на только что расчищенных полях.
Руководители компании Tidewater набирали рабочую силу из толп отчаявшихся, недоедающих рабочих, которые заполонили Лондон и другие английские города. Они предлагали потенциальным рабочим перевезти их в Виргинию или Мэриленд и бесплатно предоставить участок земли в пятьдесят акров в обмен на три года работы в качестве "белого раба" или подневольного слуги. Большинство откликнувшихся были одинокими мужчинами в возрасте от пятнадцати до двадцати четырех лет. Они быстро стали представлять большинство европейского населения Тайдуотера. По оценкам исследователей, наемные слуги составляли от 80 до 90 процентов из 150 000 европейцев, эмигрировавших в Тайдуотер в семнадцатом веке. Немногие пережили период рабства: смертность достигала 30 процентов в год. У тех, кто выжил, были все шансы стать независимыми фермерами, а некоторые стали очень богатыми.
С самого начала это было общество, состоящее из нескольких имущих и множества неимущих. В верхней части колонии небольшая группа все более богатых владельцев плантаций быстро стала доминировать в экономических и политических делах колонии. Внизу находилась армия подневольных рабочих, фактически лишенных политических прав; от них ожидали, что они будут делать то, что им скажут, и могли подвергнуть телесному наказанию, если они этого не делали. Эта модель поведения сохранилась вплоть до двадцатого века.
Жизнь в низах была суровой. Подневольных слуг - некоторые из них были похищены в Англии - покупали, продавали и обращались с ними как со скотом. У богатых колонистов был большой стимул покупать проезд (и контракты на работу) как можно большего числа людей: Виргинская компания давала им по двадцать пять акров земли за каждого перевезенного слугу. Если в процессе создания земельной империи у человека появлялись излишки рабочей силы, его контракты можно было продать, обменять или выставить на аукцион. По мере продвижения границы вглубь страны в XVIII веке слуг покупали большими группами печально известные распространители, называемые "погонщиками душ", которые заковывали их в кандалы и "водили по стране, как овец", под вооруженной охраной, к отдаленным зданиям суда, где их продавали с наценкой местным плантаторам. Покупатели были заинтересованы в том, чтобы их слуги работали как можно тяжелее, чтобы получить максимальную прибыль от своих инвестиций. Хозяевам разрешалось бить своих работников; Уильям Берд, джентльмен из Вирджинии, неоднократно бил кнутом молодого домашнего мальчика, а когда тот начал мочиться в постель, заставил его выпить пинту мочи - эти факты Берд недвусмысленно записал в своем дневнике. Если слуга сопротивлялся, не слушался или пытался сбежать, хозяева могли добавить ему несколько лет к сроку службы. Если слуги чувствовали себя обиженными или оскорбленными, у них было мало шансов получить компенсацию в судах Тайдуотера, которые управлялись равными хозяевам. 6
Большинство слуг в Тайдуотере XVII века были выходцами из внутренних районов Лондона, Бристоля и Ливерпуля, но несколько человек имели африканское происхождение, начиная с двадцати, купленных у голландских торговцев в 1619 году. Однако, в отличие от глубокого Юга, Тайдуотер, похоже, относился к своим африканским слугам так же, как и к их белым коллегам в 1660-е годы. Белые и черные поселенцы не подвергались сегрегации, и, по крайней мере, некоторые чернокожие пользовались теми немногими гражданскими правами, которые были доступны простолюдинам. Некоторые даже сами стали хозяевами, как Энтони Джонсон, который в 1650-х годах владел несколькими слугами-африканцами и 250 акрами земли на восточном берегу Виргинии. В Тайдуотере царило несправедливое, но еще не расовое рабовладельческое общество. 7
Жизнь в качестве слуги была суровой, жестокой и унизительной, но она не длилась всю жизнь и не передавалась по наследству. Те, кто пережил кабалу, получали землю, инструменты и свободу. Как и Энтони Джонсон, многие из них смогли стать землевладельцами, чего они никогда не смогли бы достичь в Англии. Для тех немногих иммигрантов, которые могли самостоятельно оплатить дорогу до Тайдуотера, получить землю было еще проще: как только они сходили с корабля в Виргинии, им полагалось 50 акров земли, плюс еще 50 акров на каждого родственника или слугу, которого они привозили с собой. Имея землю и слуг, начинающий плантатор мог заработать большие деньги, выращивая табак на экспорт. Прибыль можно было реинвестировать в новые земли и слуг, в итоге создавая значительные поместья. После 1634 года вновь прибывшие могли получить еще более выгодное предложение в новой колонии Мэриленд - 100 акров на человека, что побудило многих амбициозных плантаторов перебраться в бухту. Благодаря крепкому здоровью, настойчивости и удаче некоторые из них получили значительные права на наследство, которое передали своим детям, которые во многих отношениях стали походить на дворян-землевладельцев на родине.
Мэриленд с самого начала был олигархией, огромным феодальным владением Сесилиуса Калверта, второго лорда Балтимора, чей герб и сегодня украшает флаг Мэриленда. Калверт получил эти 12 миллионов акров земли от своего соратника-католика, короля Карла I, которому понравилось предложение дворянина создать номинально католическую колонию, где будут терпимо относиться ко всем религиям. Первоначальным поселением стал смешанный форпост английских католиков и протестантов в городе Сент-Мэри, расположенном в восьмидесяти милях от Джеймстауна вверх по заливу. По мере привлечения поселенцев с другого берега залива Мэриленд быстро стал напоминать Тидуотер Вирджинию: табачная колония с преобладанием протестантов, где землю обрабатывали подневольные слуги, а большую часть прибыли получала зарождающаяся аристократия. 8
Действительно, как мы увидим, Тайдуотер и Новая Англия янки стояли на противоположных полюсах англоязычного мира середины XVII века, с диаметрально противоположными ценностями, политикой и социальными приоритетами. И когда в 1640-х годах в Англии началась гражданская война, они поддержали противоположные стороны, положив начало многовековой борьбе между ними за будущее Америки.
Большую часть столетия Англия катилась к гражданской войне, разрываясь между теми, кто был верен средневековым традициям прошлого, и теми, кто принял более современные идеи о власти, торговле и религиозном управлении. На одной стороне был парламент, в котором доминировали пуритане и юристы из Лондона и восточной Англии, сопротивлявшиеся попыткам монархии укрепить власть, подавить религиозное несогласие и предотвратить то, что мы сегодня называем "реформами свободного рынка". Против парламента выступали консервативные союзники короля Карла I, или "кавалеры": деревенские джентльмены с частично феодального севера и запада Англии, большинство английской знати, а также сельская беднота, находившаяся под их влиянием. Когда в 1642 году разразилась война, пуританская Новая Англия поддержала парламент, а Тидевотер остался верен королю.
Губернатор Виргинии того времени, сэр Уильям Беркли, был не только роялистом, но и близким знакомым короля, служившим одним из его личных советников в последние годы мира. Один из старейших дворянских родов Англии - Беркли прибыли вместе с Вильгельмом Завоевателем в 1066 году и по сей день живут в своем родовом замке XI века - Беркли твердо поддерживали монархию. Один из братьев Беркли возглавлял королевскую армию, а другой служил советником короля в военное время. Сам Беркли ненадолго вернулся в Англию в 1644 году, где сражался за своего короля в Вест-Кантри, а затем вернулся в Тайдуотер с тайником оружия. В Виргинии он депортировал пуританское меньшинство колонии, которое под руководством проповедников, обучавшихся в Массачусетсе, переселилось через залив в Мэриленд. d После поражения и казни короля Беркли заявил о своей верности изгнанному сыну короля, Карлу II, от которого он получал приказы. Джентльмены, входившие в Генеральную ассамблею Виргинии, поддержали эту точку зрения, приняв закон, согласно которому сомнение в авторитете Карла II каралось смертью. 9
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги