Захват корпорациями рудников и политической системы Невады последовал за тем, что продолжалось на Дальнем Западе почти столетие. К началу 1864 года запасы Комстока на поверхности закончились. Когда тем летом делегаты собрались, чтобы написать первую конституцию Невады, горнодобывающие компании внесли законопроект, который фактически освобождал шахты от налогообложения, хотя они представляли собой большую часть экономической деятельности территории. Делегаты, связанные с горнодобывающей промышленностью, утверждали, что налоги заставят корпорации покинуть регион, что поставит под угрозу рабочие места нанятых ими шахтеров и, как следствие, спрос на фермерские товары, скот, пиломатериалы и другие товары и услуги, предоставляемые местными жителями. Испуганные делегаты приняли законопроект, фактически переложив налоговое бремя на всех остальных жителей Невады. Это была уловка, которая будет повторяться снова и снова по всему Дикому Западу. 3
Через несколько лет крупным компаниям уже не нужно было использовать нагнетание страха, чтобы добиться своего: они просто владели законодателями и делегацией Конгресса Невады. К 1870 году политика Невады перестала быть борьбой между индивидуальными производителями и корпоративными интересами, а превратилась в столкновение между конкурирующими картелями. Банк Калифорнии, который во время рецессии выкупил огромное количество горных участков, владел перерабатывающими предприятиями, лесо- и водоснабжением, а также ключевой железной дорогой в районе Комстока. Затем конкурирующий конгломерат, Центральная Тихоокеанская железная дорога, расположенная в Сакраменто, скупила большинство конкурентов банка в этих секторах, монополизировав перевозки между Невадой и остальной частью континента и контролируя заселение 100-мильной полосы, окружающей большую часть железнодорожного коридора. Оба этих конкурирующих картеля тратили огромные средства на то, чтобы поставить своих приближенных на посты и создать политические машины для выращивания новых поколений людей из компании для назначения на должности в штатах и на федеральном уровне. С 1865 по 1900 год все сенаторы США от Невады, за исключением одного, были тесно связаны с тем или иным картелем. В конце концов картели договорились разделить между собой контроль над Невадой. Группа Bank of California сосредоточилась на том, чтобы платить законодателям штата за принятие благоприятных для промышленности законов и правил, а Central Pacific Railroad покупала делегации в Конгрессе. Местные отделения остались за профсоюзами, которые сосредоточились не на защите интересов своих избирателей, а на том, чтобы не пускать небелых (особенно китайцев) на шахты и другие рабочие места, иногда прибегая к насилию толпы. Эпоха независимых производителей закончилась, и не только в Неваде. 4
За пределами горнодобывающих районов колонизацию Дикого Запада возглавили железнодорожные компании, которые фактически контролировали развитие большей части обширной территории. Компании Union Pacific, Central Pacific, Kansas Pacific и Northern Pacific обладали фактической монополией на доступ к своим участкам территории, устанавливая тарифы на пассажирские и грузовые перевозки. Ни одна из них не базировалась в регионе.
Железные дороги также служили основными агентами по продаже недвижимости и колонизации Дикого Запада. Чтобы стимулировать строительство этих ошеломляюще дорогих трансконтинентальных проектов, федеральное правительство выделило железным дорогам участки земли от 60 до 100 миль вокруг их соответствующих линий. В совокупности во второй половине XIX века железным дорогам было передано более 150 миллионов акров земли в регионе - территория размером с Монтану и Айдахо вместе взятые. Компании могли продавать участки поселенцам, которые, в свою очередь, становились полностью зависимыми от железной дороги в плане транспортировки товаров и людей в регион или из него. Однако сначала нужно было привлечь поселенцев. 5.
В других частях континента железные дороги следовали за колонизацией, расширяя свои линии в ответ на спрос. Однако на большей части Дикого Запада железные дороги пришли первыми и сами руководили колонизацией. Они вложили средства в огромные маркетинговые кампании, публикуя газеты, карты и журналы, восхваляющие засушливый Запад. Равнину Ларами в Вайоминге сравнивали с "плодородными прериями Иллинойса", хотя она находилась на высоте 5 000 футов, осадков выпадало на треть меньше, а вегетационный период был на два месяца короче. Район Большого Соленого озера был устроен "с поразительным сходством" со Святой землей, и железные дороги опубликовали сравнительные карты, чтобы доказать это. Канзас был "садом мира". 6 Northern Pacific открыла колонизационные офисы в Лондоне, Ливерпуле, Германии, Нидерландах, Норвегии и Швеции, выпуская брошюры на местных языках и организуя льготные "эмиграционные билеты" в пароходных компаниях. Железные дороги Union Pacific и Burlington потратили 1 миллион долларов на рекламу одной только Небраски в то время, когда дом можно было построить за 700 долларов. Northern Pacific рекламировала свои земли в 200 североамериканских газетах и 100 европейских. Железнодорожные компании строили или участвовали в строительстве церквей и школ для вновь основанных городов в прериях и поощряли заселение даже тех земель, которые находились за пределами контролируемой ими полосы, будучи уверенными, что поселенцы все равно будут зависеть от рельсов.
Мошенническим рекламным кампаниям помогла климатическая случайность: в конце 1860-х годов, как раз когда первая большая волна колонистов заселяла Высокие равнины, выпало рекордное количество осадков. Американцы, охваченные идеей "Манифест Судьбы", думали, что видят, как рука Бога действует, когда коричневые прерии становятся зелеными. Ведущие ученые того времени поощряли такое мышление, одобряя безумную теорию о том, что "дождь следует за плугом". Сайрус Томас, известный климатолог, провозгласил: "По мере роста населения влажность будет увеличиваться". Считалось, что дождь вызывается дымом от локомотивов, посадкой деревьев и вспашкой земли, даже вибрацией, создаваемой людьми и их домашним скотом. Правительственные бюрократы включили предположения этой "Новой метеорологии" в распределение земельных грантов, которые предполагали, что семья может выжить на 160 акрах неорошаемой прерии Колорадо так же хорошо, как и их коллеги на 160 акрах пышных лугов Иллинойса или Индианы. Сотни тысяч независимых фермеров отправились по железной дороге в глушь и вложили свои драгоценные капиталы в землю, которую на старых картах обозначали как Великую американскую пустыню. 7
Знаменитый исследователь и геолог Джон Уэсли Пауэлл, уроженец янки Нью-Йорка, попытался донести правду до Конгресса в своей книге. Большая часть Дальнего Запада не может быть пригодна для земледелия, говорил он нации, и даже если все ручьи и реки будут направлены на ирригационные проекты, это поможет оросить лишь 1-3 процента земли. Правительственные земельные гранты, основанные на восточных прецедентах, были плохо продуманы, так как 160 акров орошаемой земли было бы слишком много для одной семьи, а 160 акров неорошаемой земли было слишком мало; последняя могла бы использоваться только для ранчо, и в этом случае для успешного ведения хозяйства требовалось бы 2500 акров. Теория "дождь следует за плугом" была ложной, настаивал Пауэлл. Страну может "ожидать скорый возврат к крайней засушливости", - предупредил он, - "и в этом случае большая часть сельскохозяйственных отраслей... которые сейчас развиваются, будет уничтожена". Он рекомендовал создать ряд водораздельных федеральных ирригационных округов и общинных пастбищ, а также медленно и осторожно заселять Дальний Запад индивидуальными производителями при помощи разумных государственных инвестиций. Разумеется, предложения Пауэлла были проигнорированы. 8.
Фантазии закончились зимой 1886 года, когда большая часть Дальнего Запада пережила арктические условия: недели отрицательных температур, в результате которых погибло от трети до трех четвертей поголовья скота на Высоких равнинах и несколько фермеров. На следующий год дожди не пошли, и в последующие годы. К 1890 году независимые фермеры стали массово покидать пострадавший от засухи регион, сократив население Канзаса и Небраски почти наполовину. Шестьдесят процентов из миллиона или около того фермеров на равнинах сдались. Кроме того, зима положила конец скотоводам, которые перепасали государственные земли за пределами железнодорожных путей, уничтожая верхний слой почвы, который затем размывался в притоках реки Миссури, превращая ее из прозрачной в темно-коричневую. Засуха изгнала скотоводов, но ущерб остался навсегда. "С тех далеких и высоких дней хребет никогда не был способен поддерживать то количество скота, которое он мог бы поддерживать, если бы скотоводы не калечили его", - писал уроженец Дальнего Запада Бернард ДеВото в 1947 году. "И никогда больше не сможет содержать такое количество скота в течение геологической эпохи, в которой существует цивилизация". Пыльная чаша 1930-х годов только усугубила ситуацию. Как позже напишет ДеВото, Дикий Запад "привел к краху пограничной культуры и тем самым поставил крест на американской мечте". 9.
Те группы населения, которым удалось выжить в XIX веке на Диком Западе - за исключением мормонского анклава, - сделали это только благодаря объединению с огромными внешними корпорациями или еще более крупными федеральными инфраструктурными проектами, построенными огромными внешними корпорациями. Правительство США запрудило реки и ручьи, построило акведуки для переброски воды из одного бассейна в другой, финансировало строительство и обслуживание обширных ирригационных систем, и все это для того, чтобы несколько фермеров могли выращивать урожай в пустыне. Горнодобывающие компании осваивали новые территории и штаты, зачастую управляя ими как собственными феодальными владениями. Железные дороги, не имея конкурентов, продолжали взимать плату за проезд по своему усмотрению, создав систему, при которой стоимость проезда на Дальнем Западе или за его пределами была во много раз дороже, чем в восточных странах и на Левом побережье. В конце двадцатого века товары из Чикаго в Сиэтл через Хелену можно было перевезти дешевле, чем из Чикаго в Хелену на том же поезде. Сырьевые товары можно было вывезти с Дальнего Запада дешевле, чем готовые изделия, - такова была преднамеренная схема, придуманная железными дорогами, чтобы не допустить развития обрабатывающей промышленности в регионе и сохранить его зависимость от городов Левого побережья, Янкидома, Средней полосы и Новых Нидерландов. 10.
Внутри страны контроль корпораций над политикой и обществом Дальнего Запада был тревожно основательным. В конце XIX - начале XX века компания Anaconda Copper буквально управляла Монтаной, подкупая судей, местных чиновников и политиков из обеих партий и, используя "кладбищенское голосование", контролируя выборы в штате. Политики, в свою очередь, устанавливали правила, нормы и налоговую политику, которые обогащали Anaconda и ее руководителей. Основанная безжалостным Маркусом Дейли, ирландским иммигрантом и ветераном серебряного бума в Неваде, при поддержке горнодобывающего магната из Сан-Франциско Джорджа Херста, компания Anaconda владела шахтами, плавильными заводами, перерабатывающими руду, угольными шахтами, обеспечивающими топливом плавильные заводы, лесами, поставляющими древесину, необходимую для шахт, электростанциями, питающими объекты, железной дорогой, соединяющей все эти части, и даже банками, финансирующими их. На момент смерти Дейли в 1900 году в его компании работало три четверти всех наемных рабочих в Монтане. В 1959 году ей принадлежали пять из шести ежедневных газет штата, которые пресекали неблагоприятные для компании новости (например, рассказы о штрафах, которые она заплатила за отправку неисправных проводов союзным войскам во время Второй мировой войны). До 1970-х годов компания содержала "гостеприимные комнаты" для дружественных законодателей в капитолии штата в Хелене, где женщины и выпивка были доступны для податливых. Известная своей скупостью, Анаконда никогда не давала ничего своему родному городу Батте, кроме небольшого рабочего парка, который впоследствии был разрушен вместе с большей частью самого города, чтобы освободить место для гигантской шахты Анаконды и будущего объекта "Суперфонд". 11
Тем временем большая часть земель на Дальнем Западе, которые не были переданы железнодорожным компаниям, захвачены горнодобывающими компаниями или предоставлены индейцам в качестве резерваций, оставалась в руках федерального правительства. И сегодня федерации принадлежит около трети территории Монтаны и Колорадо, половина Юты, Вайоминга и Айдахо, две трети Дальнего Запада, Орегон и 85% Невады. Жители Дальнего Запада практически не контролировали эти земли, которые федеральное правительство часто передавало в эксплуатацию тем же корпоративным интересам, которые доминировали в остальной части региона. Лесопромышленные гиганты вырубали национальные леса практически за бесценок. Ранчовые компании пасли скот на государственных землях. Нефтяные и газовые компании вели разведку на индейских резервациях, находящихся под федеральным управлением, причем федеральные агентства часто игнорировали их требования о выплате роялти. Моррис Гарнси из Университета Колорадо подытожил отношение других стран к Дальнему Западу в 1945 году. "Получите контроль над сырьем, добывайте его как можно дешевле и вывозите как можно быстрее", - писал он. "Интересы местного населения имеют второстепенное значение. Регион становится колониальной зависимостью промышленной империи." 12
В результате этих впечатлений к началу XX века жители Дальнего Запада стали возмущаться и корпорациями, и федеральным правительством, видя в них совместных угнетателей. Вступив в союз с глубоким Югом, их политические лидеры сумели ослабить федеральный контроль над ресурсами Дальнего Запада. По иронии судьбы, это лишь усилило господство корпораций над их страной.
Жители Дальнего Запада давно выступают за то, чтобы местные власти лучше контролировали их экономическое будущее. Несмотря на значительное влияние железных дорог, банков и горнодобывающих компаний, им удалось написать конституции штатов, которые защищали рабочих законами о восьмичасовом рабочем дне, запрещали частную милицию (которая часто использовалась для разгона забастовок) и запрещали работодателям включать в трудовые договоры пункты, освобождающие их от ответственности за несчастные случаи, даже если они произошли в результате грубой халатности корпорации. Дальний Запад был очагом экономического популизма, профсоюзного движения и даже социализма вплоть до Второй мировой войны. Его жители избирали таких прогрессистов, как сенатор от Монтаны Бертон Уилер (уроженец Массачусетса, вставший на сторону рабочих против компании Anaconda) или сенатор Уильям Бора из Айдахо (автор законопроекта о создании федерального Министерства труда). Рузвельт победил на Дальнем Западе в 1932 году, чему способствовала враждебность жителей региона к финансистам с Уолл-стрит, которые, по их мнению, стали причиной Великой депрессии. Но культурная революция 1960-х годов вбила клин между жителями Дальнего Запада и левыми силами в Янкидоме, Новых Нидерландах и на Левом побережье. "Либерализм отходит от популярного экономического прогрессивизма, с которым была связана поддержка горных штатов, - писал в конце десятилетия республиканский стратег Кевин Филлипс, - и переходит в истеблишментаризм благосостояния, лишенный привлекательности для старых радикальных горных штатов (где северо-восточные причины вызывают подозрения, будь то либеральные или консервативные)" 13..
С тех пор картели вернулись, в значительной степени поддерживая политических кандидатов, которые служат их интересам и одновременно нападают на другого исторического врага жителей Дальнего Запада - федеральное правительство. Что касается правительства, то народное большинство уже давно выработало краткую программу действий: убирайтесь, оставьте нас в покое и дайте нам больше денег. Они хотят сохранить плотины в верховьях Колумбии, но не принимать никаких мер по защите лосося. Они хотят, чтобы Вашингтон продолжал выделять 2 миллиарда долларов на ирригационные субсидии, но не пытался предотвратить их использование для истощения последнего из великих древних водоносных горизонтов региона. Многие сенаторы и конгрессмены Дальнего Запада получают большую часть пожертвований на свои избирательные кампании от интересов за пределами региона и стали одними из самых надежных защитников внешних промышленных корпораций, работающих там. Но делают они это с помощью либертарианской риторики о свободе личности от правительственной тирании. "Мы выступаем против федерального вмешательства в повседневную жизнь жителей нашей великой страны", - пояснил сенатор от штата Вайоминг Джон Баррассо, объявляя о создании в 2009 году Западной фракции сенаторов. "Правительство должно убраться с пути процветания и свободы [и] ... . не может законодательно регулировать экономический прогресс, тратя миллиарды долларов налогоплательщиков или вводя строгие экологические нормы". Сенатор от штата Юта Оррин Хэтч добавил, что "одна из целей Западной фракции Сената - помешать антинефтяной программе вашингтонской элиты и их крайних союзников-экологов". Его коллега из Юты Роберт Беннетт добавил: "Пришло время признать, что американский Запад представляет собой огромную сокровищницу, и разумно двигаться вперед, чтобы использовать ее", отметив, что энергетические ресурсы простираются "вплоть до Канады". Сенаторы не предлагали повысить самодостаточность своих корпоративных доноров, увеличив роялти за вырубку леса или плату за выпас скота на государственных землях до рыночных ставок, или заставить крупные агропредприятия компенсировать налогоплательщикам реальные затраты на эксплуатацию плотин и водных объектов, которые позволяют им выращивать хлопок в пустыне. 14
Действительно, враждебность Дикого Запада к федеральной власти стала тем клеем, который удержал этот не терпящий власти регион в маловероятном в иных обстоятельствах союзе с самой авторитарной страной континента, что имело долгосрочные последствия для Северной Америки и всего мира.
ГЛАВА 23. Иммиграция и идентичность
Если существование американских наций кажется достаточно убедительным для XVII и XVIII веков и первых трех четвертей XIX века, все равно возникает вопрос, как они могли сохраниться до наших дней. В конце концов, разве Соединенные Штаты не являются нацией иммигрантов, да и Канада, если уж на то пошло, тоже? Разве в конце XIX и начале XX веков мы не принимали на своих берегах десятки миллионов людей со всего мира, этих усталых, бедных, жаждущих вздохнуть свободно масс, которые проникали через острова Эллис и Энджел, чтобы создать удивительно разнообразную Америку наших дней? Конечно, культуры региональных народов были поглощены великим мультикультурным приливом 1830-1924 годов, сохранившись лишь в воображении нескольких белых англосаксонских протестантов, которые все еще прятались в последних клочках своей среды обитания: Нантакет, Гарвард-Ярд и собрания "Черепа и костей". Разве приезд миллионов ирландцев, немцев, итальянцев, славян, евреев, греков и китайцев в течение одной жизни не стал предвестником рождения истинно "американской" (или, на худой конец, "канадской") идентичности, которая скрепила страну для участия в двух мировых войнах?
Короткий ответ - нет.
Эти великие иммиграционные волны обогатили и расширили эти две североамериканские федерации, но они не вытеснили существовавшие до них региональные нации. Они оставались "доминирующими культурами", в которые дети и внуки иммигрантов XIX и начала XX века либо ассимилировались, либо реагировали на них. Иммигрантские общины могли добиться политического господства в городе или штате (как это сделали ирландцы в Бостоне или итальянцы в Нью-Йорке), но система, которую они контролировали, была продуктом региональной культуры. Они могли сохранять, распространять и продвигать свое собственное культурное наследие, привнося продукты питания, религии, моду и идеи, но со временем они изменяли их, адаптируя к местным условиям и нравам. Они могли столкнуться с предрассудками и враждебностью со стороны "коренного" населения, но характер и проявления этого противостояния варьировались в зависимости от того, к какой нации принадлежали коренные жители. Иммигранты не изменяли "американскую культуру", они изменяли соответствующие региональные культуры Америки. Более того, во многих отношениях иммиграция 1830-1924 годов фактически усилила различия между ними.
Несколько слов об этой эпохе массовой иммиграции. В период с 1830 по 1924 год в Соединенные Штаты эмигрировало около 36 миллионов человек. Они прибыли тремя различными волнами. Первая - прибытие около 4,5 миллионов ирландцев, немцев и англичан в период с 1830 по 1860 год - уже была затронута; она вызвала опасения янки, что иммигранты-католики подорвут республику рабским повиновением Папе Римскому, и побудила Новую Англию к миссии "спасти Запад" путем ассимиляции новоприбывших на "путь янки". Во второй, между 1860 и 1890 годами, иммигрантов стало вдвое больше, в основном из тех же стран, а также из Скандинавии и Китая. Третья волна, с 1890 по 1924 год, была самой крупной из всех, в ней приняли участие около 18 миллионов человек, в основном из Южной и Восточной Европы (особенно из Италии, Греции и Польши), три четверти из которых были католиками или евреями; в эту волну также входило много китайцев, что вызвало некоторую тревогу среди коренных жителей Северной Америки, которые опасались, что эти новые иностранцы не смогут ассимилироваться с местным укладом. Эта третья волна была прервана в 1924 году, когда Конгресс США ввел квоты, призванные защитить федерацию от "низших рас", включая итальянцев, евреев и иммигрантов с Балкан и из Восточной Европы. Иммиграция оставалась ограниченной и в значительной степени ориентированной на северных европейцев вплоть до начала 1950-х годов. Несмотря на масштабы иммиграции, приезжие всегда составляли незначительное меньшинство. На протяжении всего периода доля иностранцев, родившихся в США, составляла около 10 % населения, достигнув максимума в 14 % в 1914 году. Их совокупный эффект был важным, но не подавляющим. Даже после суммирования всех иммигрантов за период с 1790 по 2000 год - 66 миллионов человек и их потомков - демографы подсчитали, что на долю иммиграции приходится лишь около половины населения Соединенных Штатов начала XXI века. Другими словами, если бы Соединенные Штаты закрыли свои границы в 1790 году, то в 2000 году их население все равно составляло бы около 125 миллионов человек, а не 250 миллионов. Иммиграция 1820-1924 годов была огромной, но она никогда не была по-настоящему мощной. 1.
Еще один важный момент, который следует отметить, - это то, что иммигранты "большой волны" не распределялись равномерно по всей территории федерации, а концентрировались в нескольких местах. На протяжении всего периода большинство иммигрантов проживало в Новых Нидерландах, Срединных землях и Янкидоме, а большая часть - на Левом побережье. Они селились в нескольких городах-"воротах", особенно в Нью-Йорке, Филадельфии, Бостоне, Чикаго и Сан-Франциско. Практически никто из них не приехал в Тидуотер, Аппалачи, Глубокий Юг или Эль-Норте. (Дальний Запад, который все еще колонизировался, привлекал лишь небольшое количество иммигрантов, но они составляли значительную долю населения региона - около четверти в 1870 году и почти пятую часть в 1910 году). В одном только Нью-Йорке в 1870 году проживало больше иностранцев, чем во всем регионе Тидуотер, Аппалачей и Глубокого Юга вместе взятых. Ученые показали, что по мере роста богатства и влияния иммигрантские общины стремились перебраться в пригороды; таким образом, влияние "этнических" общин концентрировалось в "имущих" иммигрантах, а "неимущие" оставались почти нетронутыми. 2
Нетрудно понять, почему иммигранты избегали трех южных стран. Большинство из них бежали из стран с репрессивными феодальными системами, контролируемыми укоренившимися аристократиями; до 1866 года Глубокий Юг и Тидуотер были репрессивными, почти феодальными системами с укоренившимися аристократиями, а после окончания Реконструкции в 1877 году они вернулись к прежней форме. В условиях слабо развитой промышленности и сельского хозяйства, в котором доминировали крупные землевладельцы, две низменные южные страны мало чем могли привлечь вновь прибывших иммигрантов. Большая Аппалачия оставалась бедной, с небольшим количеством городов и рабочих мест. В трех южных странах строгое следование местным обычаям и традициям оставалось залогом того, что их примут за "американцев", что делало их менее привлекательными для иностранцев.
В Эль-Норте "американцем" считался практически любой, кто не был северянином; даже немецкоговорящий католик считался "англо". Но из-за отсутствия крупных портов и городов Эль-Норте был просто слишком удален, чтобы там могло поселиться большое количество иммигрантов.
В отличие от них, Новые Нидерланды и Срединные земли с момента своего основания были явно мультикультурными, поэтому там считалось нормальным, что люди разных языков, религий и культур живут бок о бок. Почти во всех крупных городах этих стран - Нью-Йорке, Трентоне, Филадельфии, Балтиморе, Питтсбурге, Цинциннати и приграничных городах Чикаго и Сент-Луисе - проживало огромное количество иммигрантов и "этнических" меньшинств. В 1850-х годах в Нью-Йорке преобладали ирландцы, в 1870-х годах городом управляли ирландцы, в 1880 году в город прибыла четверть всех итальянских иммигрантов в федерации, а в 1910 году 25 процентов населения составляли евреи. Славяне собирались в Питтсбурге и его окрестностях, а в Чикаго и Филадельфии образовались этнические анклавы всех видов. Культурное разнообразие полностью соответствовало мировоззрению мидлендеров. Для обеих этих наций принадлежность к американцам не имела ничего общего с этнической принадлежностью, религией или языком, а была скорее духом или состоянием души. Когда сегодня эксперты говорят о том, что Америка всегда была многокультурной, многоэтнической и многоязычной, они на самом деле имеют в виду Новые Нидерланды и Мидленд. В этих странах практически невозможно назвать группы иммигрантов аккультурировавшимися, поскольку совершенно неясно, к чему они аккультурировались, помимо этики терпимости, индивидуальных достижений (в Новых Нидерландах) и, возможно, использования английского языка. Американская модель культурного плюрализма берет свое начало в традициях этих двух народов. 3
Великая волна пришла в то время, когда Левое побережье и Дальний Запад еще только зарождались, поэтому в этих регионах многие иммигрантские группы имели не меньше культурных рычагов, чем их местные конкуренты. Здесь все было новым, и культурные группы конкурировали друг с другом, формируя общество. Конечно, были и ограничения. На Левом побережье элита янки прилагала все усилия, чтобы ассимилировать поселенцев из других стран и народов. Однако на Дальнем Западе банки и картели, доминировавшие в экономике, не гнушались применять насилие против тех, кто угрожал их интересам. В обеих странах чернокожие, азиаты и латиноамериканцы сталкивались со значительной враждебностью, а к китайцам и японцам относились как к неполноценным людям, которых можно было использовать так же, как рабов. В 1907 году японских детей не пускали в калифорнийские классы на том основании, что у них нет способностей к высшему образованию. 4 Однако большинство других групп иммигрантов смогли воспользоваться тем, что эти западные страны все еще определяли свои ценности и структуры власти, и многие из них смогли сыграть важную роль в этом предприятии. На Левом побережье и на Дальнем Западе быть "американцем" не означало быть протестантом или происходить из английской или британской "семьи"; скорее, это означало принимать индивидуальные достижения и стремиться к "американской мечте". Когда эксперты начинают поэтично рассуждать о том, что стать "американцем" - значит принять менталитет "свободного рынка" и реализовать свой потенциал, они не ошибаются в этих двух странах.
В Янкидоме ситуация была гораздо сложнее. До 1830 года этот регион был удивительно однородным и имел заслуженную репутацию нетерпимого. Большую часть колониального периода Янкидом отвергал иммигрантов, но к середине XIX века его быстро развивающиеся промышленные центры, леса, фермы и шахты на границе со Средним Западом привлекли большое количество иностранцев, многие из которых не были ни англичанами, ни протестантами. Мы уже видели, как янки пытались уберечь не только свою границу, но даже Тихоокеанское побережье от "опасного влияния" иммигрантов-католиков, рабовладельцев-южан и немецких пивоваров. Но когда в конце XIX века на Соединенные Штаты обрушилась "Великая волна", янки удвоили свои усилия по приведению новоприбывших в соответствие с "американскими" нормами, под которыми они на самом деле подразумевали нормы Новой Англии.
Этот крестовый поход был направлен на образование иммигрантов и их детей. В Новой Англии и ее колониях школы всегда рассматривались как институты аккультурации. До двадцатого века "перспективы трудоустройства" большинства людей в качестве фермеров, чернорабочих или промышленных рабочих никоим образом не улучшались от умения читать, писать и выполнять арифметические действия. Скорее, детей учили в школах, чтобы приучить их к образу жизни янки и создать общественные связи, которые считались необходимыми для предотвращения формирования аристократии и, следовательно, краха республики. Великая волна только усилила чувство срочности у янки. "Для демократии смертельно опасно допускать формирование фиксированных классов", - утверждал в 1915 году влиятельный философ образования (и уроженец Вермонта) Джон Дьюи. "Демократия, провозглашающая своим идеалом равенство возможностей, требует образования, в котором обучение и социальное применение, идеи, практика, работа и осознание значения сделанного объединяются с самого начала и для всех". Все должны обучаться вместе в общих школах по единому учебному плану, утверждали янки, чтобы обеспечить социальную и культурную преемственность. С середины XIX века правительства Новой Англии требовали от городов содержать бесплатные школы, а к концу века многие штаты, контролируемые янки, сделали их посещение обязательным. (На Глубоком Юге, напротив, не было эффективной системы государственного образования и активно поощрялось смешение классов и каст). 5
Иммигранты создавали дополнительные проблемы. "Чужой народ, родившийся, выросший и ставший карликом под деспотией Старого Света, нельзя превратить в полноценных американских граждан только путем путешествия через Атлантику или принесения клятвы натурализации", - говорил в 1845 году Гораций Манн, янки-реформатор, которого многие считают "отцом американского народного образования". Школы, по его мнению, должны обучать детей "самоуправлению, самоконтролю" и "добровольному соблюдению законов разума и долга", чтобы они не "сохранили раболепие, которому их обучали", или не впали в "зло анархии и беззакония". К 1914 году эта миссия была расширена и стала охватывать взрослых иммигрантов, которым предлагались бесплатные вечерние занятия по английскому языку, математике, истории США, а также "гигиене и хорошему поведению". В Массачусетсе и Коннектикуте города были обязаны поддерживать эти программы, а их посещение было обязательным для каждого неграмотного человека в возрасте от шестнадцати до двадцати одного года. Эти программы также были приняты в Новых Нидерландах и Средней полосе (обычно благодаря усилиям переехавших янки), но, как правило, на добровольной основе. Они не получили официальной поддержки на Глубоком Юге, в Аппалачах и на Дальнем Западе, где конституции большинства штатов фактически запрещали законодателям тратить налоговые средства на образование взрослых. 6
Представление об Америке как о "плавильном котле", в котором иммигранты превращались в "англо-протестантских американцев", на самом деле относится к средству защиты янки, тесно связанному с фольклором заветного, строящего утопии народа, который сам был почти полностью английским по происхождению. Возможно, самым популярным учебным заведением для этой школы ассимиляции стала Английская школа Генри Форда, основанная в 1914 году в самом сердце янки Среднего Запада. Там рабочих-иммигрантов Форда учили не только английскому языку, но и истории, а также таким ценностям янки, как бережливость, чистоплотность и пунктуальность. На церемонии вручения дипломов студенты, одетые по моде своих стран, прошли по трапу макета корабля и попали в гигантский котел с надписью "плавильный котел", который их учителя начали помешивать гигантскими ложками; через несколько минут выпускники вышли из котла в "американских" костюмах и галстуках, размахивая американским флагом. Тем временем историки из Гарварда, Йеля и других учебных заведений янки создавали для студентов мифическую "национальную" историю, в которой подчеркивалась важность (ранее игнорируемого) путешествия пилигримов, Бостонского чаепития и таких фигур янки, как минитмены, Пол Ревир и Джонни Эпплсид. (Пуритане были переосмыслены как поборники религиозной свободы, что не могло их не удивить, в то время как Джеймстаун, Новый Амстердам и ранние англиканские поселения в штате Мэн были проигнорированы). В парадигме янки иммигранты должны были ассимилироваться в доминирующей культуре, которая, с их точки зрения, действительно характеризовалась "протестантской" (т.е. кальвинистской) трудовой этикой, самоограничением, приверженностью "общему благу" и враждебностью к аристократическим институтам. Культурный плюрализм, индивидуализм или принятие англо-британской классовой системы не стояли на повестке дня янки. 7
В начале XXI века новая волна иммиграции вызвала жаркие споры о том, что значит быть "американцем" и чего следует и чего не следует ожидать от человека, желающего причислить себя к таковым. Консерваторы вроде покойного гарвардского политолога Сэмюэля Хантингтона утверждают, что Америку сейчас слабо удерживают всего два фактора: "сохраняющаяся центральная роль" доминирующей "англо-протестантской" культуры (с особым упором на английский язык и "протестантскую" трудовую этику) и общая идеология "американского кредо" двухвековой давности, отстаивающая равенство, индивидуализм, свободу, личное процветание и представительное правительство. Последователи Хантингтона опасаются, что эти драгоценные объединители разрушаются их оппонентами, безрассудными поборниками мультикультурализма и этнического плюрализма. В отличие от них, сторонники мультикультурализма утверждают, что истинный гений Америки заключается в том, что она создала возможность сосуществования людей разных культур, религий, рас и языковых групп, каждая из которых сохраняет свои собственные ценности и идентичность. Обе школы аргументируют историческую основу для своего определения американской идентичности и находят слабые места в исторических примерах, которые приводят их оппоненты в защиту своих взглядов. 8
На самом деле обе стороны приводят в пример характеристики, которые были присущи лишь некоторой части этнорегиональных народов Северной Америки, а не "Америке" в целом. Конечно, кальвинистская трудовая этика всегда занимала центральное место в идентичности янки, в то же время она была анафемой для Глубокого Юга или Tidewater, где неторопливый "темп жизни" долгое время считался добродетельным. (Ни один аристократ Глубокого Юга не боялся, что его не пустят на небеса из-за безделья, в то время как большая часть элиты янки преследовалась этим представлением). "Английскость, язык и все остальное, совершенно не лежала в основе идентичности жителей Мидленда и Новых Нидерландов, где мультикультурализм действительно был нормой; в применении к Эль-Норте теории об "англо-протестантском" происхождении культуры выглядят комично. Крайний индивидуализм занимает центральное место в идентичности Аппалачей и Дальнего Запада, но всегда не одобрялся в общинных Новой Англии и Новой Франции. "Свобода" в том смысле, в каком о ней думал Хантингтон, совершенно не вписывалась в представление об американской идентичности жителей глубокого Юга или Тидуотера, а представительное правительство отстаивалось рабовладельческой элитой лишь в той степени, в какой они сами все представляли. Далекие от мультикультурализма, янки всю свою историю либо не пускали чужаков, либо пытались ассимилировать их (и всю остальную страну) в соответствии с нормами Новой Англии. Бесполезно искать характеристики "американской" идентичности, потому что у каждой нации свое представление о том, что значит быть американцем.
Не понимая этого, ученики Хантингтона много разводили руками по поводу якобы исключительного характера доминирующего мексиканского потока нынешней "четвертой волны" массовой иммиграции. В 1970 году в США проживало 760 000 человек мексиканского происхождения, что составляло около 1,4 процента населения Мексики. В 2008 году это число выросло в 17 раз и составило 12,7 миллиона человек, или 11 процентов всех коренных мексиканцев на планете. В 2008 году они составляли 32 % от общего числа иностранцев, родившихся в США, - столько же, сколько ирландцы в третьей четверти XIX века. Подавляющее большинство проживает в Эль-Норте, где они составляют подавляющее большинство населения и не видят причин "ассимилироваться" под некие англо-протестантские нормы. Это чрезвычайно встревожило Хантингтона и других людей, живущих за пределами Эль-Норте, которые опасаются, что происходит реконкиста. В каком-то смысле они правы: Мексиканцы вернули контроль над американской частью Эль-Норте, и большое количество иммигрантов из южной Мексики ассимилируются в культуре северян. Но это не столько угроза "доминирующей культуре" региона, сколько возвращение к ее истокам. 9
Однако шансов на аннексию Эль-Норте со стороны Мексики не существует: нордические жители по обе стороны нынешней границы скорее отделились бы от обеих стран и образовали свою собственную республику. В конце концов, даже мексиканская часть Эль-Норте в три раза богаче, чем южная Мексика, куда она вынуждена экспортировать налоги. Как отмечает сотрудник Гарварда Хуан Энрикес, этот регион мало что связывает с Мехико, который не предоставляет ему ни технологий, ни базовых услуг, ни безопасности, ни рынка сбыта для его продукции. Если бы у мексиканской части Эль-Норте - Баха-Калифорния, Нуэво-Леон, Коауила, Чиуауа, Сонора и Тамаулипас - был выбор, отмечает Энрикес, они, вероятно, предпочли бы отношения с Соединенными Штатами по типу Европейского союза, а не оставаться в Мексике; у них больше общего с американской частью Эль-Норте, чем с остальной частью своей собственной страны. "Юго-западные чикано и северные мексиканцы снова становятся единым народом", - заявил в 2000 году в интервью Associated Press профессор чикановедения Университета Нью-Мексико Чарльз Труксильо, добавив, что создание отдельного государства неизбежно. Он предложил название для новой страны: Северная Республика. 10
ГЛАВА 24. Боги и миссии
В то время как иммиграция усилила различия между нациями в десятилетия после Гражданской войны, различия в фундаментальных ценностях поляризовали их на два враждебных блока, разделенных буферными государствами. В результате возникла культурная холодная война, в которой озлобленный, униженный и настроенный на спасение блок Дикси противостоял торжествующему, настроенному на социальные реформы союзу Янкидома, Новых Нидерландов и Левого побережья. Эта культурная война будет кипеть в течение столетия после Аппоматтокса, а затем перейдет в открытый конфликт в 1960-х годах. В этой главе прослеживается формирование этих двух блоков в эпоху Реконструкции и расхождения в мировоззрении и космологии, которые с тех пор удерживают их в оппозиции.
Корни конфликта зародились после поражения Конфедерации, когда Глубокий Юг, Тидуотер и большая часть Больших Аппалачей были оккупированы армией, в которой доминировали янки. Война, унесшая более полумиллиона жизней, вызвала стойкое недовольство во всем мире, но оккупация усугубила эти настроения на Глубоком Юге и в Тидевотере. В результате эти народы создадут сильную коалицию Дикси, которая со временем включит в себя всю Большую Аппалачию и станет доминировать в политике континента на рубеже тысячелетий.
После Гражданской войны жители Мидленда, Новых Нидерландов и янки захватили контроль над большей частью территории бывшей Конфедерации и попытались переформатировать регион по образцу янки. Оккупанты создавали военные округа, назначали губернаторов и размещали войска для обеспечения выполнения своих решений. Губернаторы, поддерживаемые Союзом, воспринимались местными жителями как марионетки, за исключением Уильяма Браунлоу из Теннесси, юниониста-пограничника из Ноксвилла. 1 Оккупанты запретили ведущим конфедератам занимать государственные должности и участвовать в выборах, позволили внешним деловым кругам захватить контроль над важными сегментами региональной экономики и переписали законы в соответствии со своими ценностями. Северяне были уверены, что население региона быстро примет их институты, ценности и политические структуры, как только их кровожадные лидеры будут свергнуты. Они создали расово интегрированные школьные системы в стиле Новой Англии, импортировали школьных учителей-янки для управления ими и ввели местные налоги для их оплаты. Они "освободили" угнетенный народ - порабощенных негров, но не смогли обеспечить им безопасность и экономическую среду, в которой они могли бы процветать. Они полагали, что их естественные союзники в одном регионе - юнионистски настроенные оплоты Аппалачей - поддержат их усилия по переделке зоны оккупации по образу и подобию янки. Но, несмотря на поддержку военных подразделений, контроль над широкими секторами правительства, образования и экономики, а также масштабную программу работы с гражданским населением, оккупация не только не достигла большинства своих целей, но и объединила три южных народа против них в такой степени, какой еще никогда не было.
Ученые давно признали, что "Юг" как единое целое появился только после Гражданской войны. Именно сопротивление Реконструкции под руководством янки объединило этот блок Дикси, в который в итоге вошли даже жители Аппалачей, сражавшиеся против Конфедерации во время войны.
Подвергнув нападкам свои институты и расовую кастовую систему, жители Южного и Северо-Западного побережий организовали свое сопротивление вокруг единственного гражданского института, который они все еще контролировали: своих церквей. Евангелические церкви, доминировавшие в трех южных странах, оказались отличным проводником для тех, кто хотел защитить довоенную социальную систему региона. В отличие от доминирующих деноминаций в Янкидоме, южные баптисты и другие южные евангелисты становились теми, кого религиоведы называют "частными протестантами", в отличие от "общественных протестантов", которые доминировали в северных странах, и о которых мы поговорим чуть позже. Частные протестанты - среди них южные баптисты, южные методисты и южные епископалы - считали, что мир по своей природе порочен и греховен, особенно после потрясений Гражданской войны. Они делали упор не на социальное Евангелие - попытку преобразовать мир, готовясь к пришествию Христа, - а на личное спасение, втягивая отдельные души в спасательную шлюпку правильного мышления до того, как Вознесение унесет проклятых. Рядовые протестанты не были заинтересованы в изменении общества, а скорее подчеркивали необходимость поддержания порядка и послушания. Рабство, аристократическое правление и ужасающая нищета большинства простых людей в южных странах были не злом, которому нужно противостоять, а скорее отражением божественно санкционированной иерархии, которую нужно поддерживать любой ценой в борьбе с еретиками-янки. Выступая против рабства, заявил один южный методистский священник, янки "нелоялен к законам Божьим и человеческим" - "дикий фанатик, безумный анархист, нарушитель законов и нечестивый вмешатель в дела других людей". Поскольку библейские отрывки молчаливо одобряли рабство, аболиционисты объявлялись виновными в том, что они "гуманнее Бога". Епископальный епископ Алабамы Ричард Уилмер заявил, что его церковь была права, поддержав Конфедерацию, чтобы "сохранить верховенство Слова Божьего и учения вселенской традиции". Не случайно ярые противники северной оккупации называли себя искупителями, а конец оккупации Союза в 1877 году был назван "Искуплением". 2.
Южное духовенство помогло создать новую гражданскую религию в бывшей Конфедерации - миф, который ученые называют "Потерянным делом". Следуя ее кредо, белые жители Глубокого Юга, Тидуотера и, в конечном счете, Аппалачей верили, что Бог позволил Конфедерации быть омытой кровью, ее городам разрушенными, а ее врагам править ею, чтобы испытать и освятить Свой избранный народ. Поражение Божьих избранников на поле боя, отмечал пресвитерианский проповедник из Нэшвилла и капеллан военного времени Джеймс Х. Макнили, "не доказывало, что язычники были правы в своем деле или что израильтяне поддерживали плохое дело". Солдаты Конфедерации могли "лить свою кровь, как праздничное вино", добавил Макнили, но это было не напрасно, поскольку "вопросы добра и зла не решаются перед Богом силой оружия". Вместо этого, утверждал глубокий южный богослов, праведники "непоколебимостью принципа" победят федеральное правительство, которое, по его мнению, сродни "зверю с семью головами и десятью рогами" из Откровения. Праведное дело, как ни странно, должно было максимально способствовать развитию народных традиций Глубокого Юга, поддерживая классическую римскую идею рабовладельческой республики, предписывающую демократию для элиты и повиновение для всех остальных. 3
Хотя "Потерянное дело" способствовало созданию мощного альянса Дикси в этот период, цели трех стран-участниц заметно различались. На глубоком Юге и в Тидуотере элита плантаторов, как правило, сохраняла эффективный контроль над бывшей порабощенной рабочей силой и поэтому не возражала против того, чтобы они голосовали, если они голосовали так, как им было велено. Великие плантаторы не были особенно заинтересованы в "расширении прав и возможностей белых", если это означало расширение прав и возможностей бедных белых в их регионе. Их целью было сохранить классовую и кастовую системы, следя за тем, чтобы ни чернокожие, ни белые из низших слоев не прониклись идеями янки или мидлендеров об "общем благе" или достоинствах более эгалитарного общества.
Однако в Аппалачах такой жесткой иерархии никогда не существовало, и у свободных негров изначально было больше возможностей для маневра. По иронии судьбы этот относительный социальный динамизм вызвал особенно жестокую контратаку в приграничных районах. Поразительная бедность Аппалачей, усугубленная войной и экономическими неурядицами, создала ситуацию, в которой многие белые жители Приграничья оказались в прямой конкуренции с недавно освобожденными чернокожими, которые, как правило, были менее почтительны, чем жители низин. В ответ на это было создано тайное общество мстителей-убийц под названием Ку-клукс-клан. Первоначально Клан времен Реконструкции был основан в Пуласки, штат Теннесси, и остался почти полностью аппалачским феноменом - воинским орденом, призванным сокрушать врагов нации. Клансмены пытали и убивали "непокорных" негров, терроризировали или убивали школьных учителей-янки, сжигали школьные дома, нападали на судей и других чиновников, связанных с оккупацией. Примечательно, что в 1869 году она была распущена по приказу своего собственного Великого Волшебника, поскольку белая элита блока Дикси была обеспокоена тем, что она поощряет низшие белые порядки думать и действовать самостоятельно. 4
Во всех трех странах сопротивление Реконструкции было в основном успешным. Формального возврата к рабству не произошло, но была восстановлена расовая кастовая система, подкрепленная законами и практикой, которые фактически не позволяли чернокожим голосовать, баллотироваться или отстаивать свою общечеловеческую сущность. На глубоком Юге и в Тидуотере однопартийное правление стало нормой и использовалось для противодействия переменам, социальным реформам или широкому участию граждан в политике. Кастовая система стала настолько надежной, что когда в 1930-х годах социологи из Чикагского университета приехали изучать ее, граждане открыто хвастались, что участвовали в пытках и убийствах чернокожих, которые не проявляли "должного уважения" к белым. ("Когда у негра появляются идеи, - сказал исследователям правительственный чиновник из Миссисипи, - лучшее, что можно сделать, это как можно быстрее упрятать его под землю"). В Аппалачах, как отметил шотландско-ирландский историк и сенатор США Джим Уэбб, "свежие или отличные от других мнения подавлялись сверху, иногда жестоко... и в конечном итоге привели к уменьшению не только чернокожих, но и многих белых". Снизился уровень образования. Усилилась экономическая изоляция от остальной части федерации. В то время как другие части Соединенных Штатов расширялись и развивались в конце девятнадцатого века, Аппалачи отстали в развитии, а их жители оказались в условиях жизни, мало чем отличающейся от жизни их предков-иммигрантов в колониальную эпоху. 5
В то время как блок Дикси объединялся вокруг индивидуального спасения и защиты традиционных социальных ценностей, северный альянс формировался вокруг совершенно иных религиозных приоритетов. Его возглавили духовенство и интеллектуальная элита Янкидома, но он нашел готовую аудиторию в Средней полосе, на Левом побережье и в Новых Нидерландах.
Со времен пуритан религиозная этика янки была направлена на спасение общества, а не отдельного человека. Пуритане считали, что статус каждой души уже определен. Все, что оставалось делать, - это выполнять Божью работу и пытаться сделать мир более совершенным и менее грешным. Как мы уже видели, это привело к тому, что янки принялись за реализацию всевозможных утопических миссий - от строительства "Города на холме" в Массачусетсе до создания образцового общества в Юте на основе Книги Мормона и "спасения" других частей континента путем их ассимиляции в просвещенную культуру янки. Янки представляют собой крайний пример общественного протестантизма, религиозного наследия, которое делает акцент на коллективном спасении и социальном евангелии. Если южные баптисты конца XIX - начала XX века и другие деноминации, ориентированные на спасение, в целом рассматривали алкоголизм как индивидуальный недостаток характера, то янки-конгрегационалисты, северные методисты, унитарии и англикане считали его социальным заболеванием, нуждающимся в законодательном исправлении. В то время как сальвационисты сосредоточились на спасении душ бедняков, поборники Социального Евангелия боролись за защиту труда, минимальную зарплату и другие коллективные решения, призванные уменьшить саму бедность. В то время как частные протестанты подчеркивали индивидуальную ответственность за свою судьбу, государственные протестанты пытались использовать правительство для улучшения общества и качества жизни. Эти противоречивые мировоззрения поставили оба блока на путь политического столкновения. 6.
Реконструкция стала первой крупномасштабной попыткой социальной инженерии со стороны северной коалиции. Когда учителя-янки разочаровались в медленных темпах своих усилий по обучению и воспитанию бывших рабов на глубоком Юге и в Тидуотере, многие обратили свое внимание на белых жителей Аппалачей, которые воспринимались как люди, очень похожие на их "предков на мрачном берегу Новой Англии". Пограничники начали входить в массовое сознание на Севере в 1880-1890-х годах, когда появился ряд литературных и научных статей, рисующих их как народ, затерянный в искривленном времени XVIII века, поглощенный междоусобицами и помешанный на колдовстве и других суевериях. В исследованиях ложно утверждалось, что жители Аппалачей говорят на елизаветинском английском и "не заражены рабством". Уроженец Янки, президент колледжа Береа в Кентукки, конгрегационный священник Уильям Гуделл Фрост, обещал привнести в Аппалачи "спасительные элементы" современной цивилизации, которые превратят их в "Новую Англию Юга". В 1930-е годы по всему региону были построены сотни школ для вольноотпущенников под управлением янки. К кануну Второй мировой войны эта кампания утратила свой импульс и была вытеснена из некоторых районов южных гор, но регион по-прежнему оставался местом крайней бедности. 7
Реформаторы из северной коалиции к тому времени обратились к другим проектам. За умеренность и запрет на алкоголь выступали почти исключительно янки и жители Мидленда. Мэн стал первым штатом, запретившим производство и продажу спиртного (с 1851 по 1856 год), а влиятельный Женский христианский союз воздержания был основан в Эванстоне, штат Иллинойс, где проживали янки, и возглавлялся ранней феминисткой Фрэнсис Уиллард, дочерью конгрегационной школьной учительницы из северного штата Нью-Йорка. Лоббистская группа, которая добилась принятия поправки к конституции, криминализирующей алкоголь, - Антисалунная лига - была основана в Западном заповеднике Огайо в 1893 году конгрегационным священником; ее самый влиятельный лидер, Уильям Уилер, получил образование в Оберлине и происходил из пуритан Массачусетского заповедника. Глубокие южане позже примут запрет (в Миссисипи алкоголь был легализован только в 1966 году), но крестовый поход был задуман и возглавлен янки. 8.
Янки и жители Новых Нидерландов также возглавили крестовые походы начала века, направленные на обеспечение благополучия детей. Эти две группы были ответственны за радикальное снижение младенческой смертности (за счет развития в Рочестере, штат Нью-Йорк, и Нью-Йорке), Массачусетсе и Нью-Йорке системы распределения гигиенических, субсидированных молочных продуктов среди матерей); за появление и расширение игровых площадок для городских детей (Массачусетс потребовал от жителей сорока двух крупнейших городов проголосовать за то, чтобы оплатить их, и сорок один проголосовал за это); первые согласованные усилия по оказанию помощи осиротевшим беспризорным детям (Общество помощи детям в Нью-Йорке, основанное конгрегационалистом Чарльзом Лорингом Брейсом, получившим образование в Йеле); первые законы, регулирующие детский труд и усыновление (оба в Массачусетсе); первые организации, занимающиеся предотвращением жестокого обращения с детьми (Массачусетское и Нью-Йоркское общества по предотвращению жестокого обращения с детьми). Основная организация, выступавшая за прекращение детского труда, - Национальный комитет по детскому труду - представляла собой объединение движений из Новых Нидерландов и Аппалачей и Арканзаса, которые боролись за принятие законов штатов против этой практики; эти усилия увенчались успехом в северном блоке, но встретили сопротивление в южных странах, которые в итоге вынуждены были провести реформу с помощью федерального правительства. 9.
Борьба за женское избирательное право была задумана и велась реформаторами в Янкидоме и двух нациях, наиболее глубоко привязанных к свободе совести: Новых Нидерландов и Мидленда. Историческая первая встреча сторонников прав женщин состоялась в 1848 году в Сенека-Фоллс, штат Нью-Йорк. Два года спустя за ней последовал первый Национальный съезд по правам женщин, организованный в Вустере, штат Массачусетс, и поддержанный широким пантеоном мужчин-янки, от газетчика Горация Манна и аболициониста Уильяма Ллойда Гаррисона до писателя Уэнделла Филлипса и философа-унитария Уильяма Генри Ченнинга; не случайно каждый из следующих десяти съездов проходил в одной из трех вышеупомянутых стран. Когда в 1919 году Девятнадцатая поправка наконец была принята, законодатели штатов, представляющие эти страны и левое побережье, быстро ратифицировали ее, а законодатели блока Дикси - нет. Женщины, возглавившие длительную борьбу, также были представительницами трех северо-восточных наций, включая Сьюзен Б. Энтони (дочь массачусетских квакеров), Люси Стоун (уроженка Массачусетса, получившая образование в Оберлине), Элизабет Кэди Стэнтон (происходила от первых голландских поселенцев, родилась, выросла и получила образование в янки на севере штата Нью-Йорк) и Кэрри Чепмен Кэтт (родилась в янки Рипоне, штат Висконсин, получила образование в мидленде Эймс, штат Айова). 10
В то время как блок Дикси боролся за то, чтобы оставить все как есть или вернуть все на круги своя, Янкидом и особенно Новые Нидерланды и Левое побережье становились все более терпимыми к необычным социальным экспериментам и контркультурным движениям. Вполне уместно, что именно старая новонидерландская деревушка Гроенвейк - ее неровные проселочные дороги были поглощены растущим городом и переименованы в "Гринвич-Виллидж" - стала первым и главным богемным районом федерации. Примерно с 1910 по 1960 год этот анклав был магнитом для культурных революционеров всех мастей: философов-анархистов, поэтов-фрейдистов, художников-кубистов, феминисток, геев, мыслителей-фрейдистов, крепко пьющих писателей, свободолюбивых драматургов и идиосинкразических музыкантов. Выставляя напоказ бедность и эксцентричность, они шокировали средний класс, приводили в недоумение своих родителей из Средней полосы и Глубокого Юга и, по словам историка Росса Ветцстеона, создали "культ беззаботной безответственности... на службе у трансцендентальных идей". Из этой единственной квадратной мили, спрятанной внутри толерантного кокона Новых Нидерландов, возникло многое из того, против чего впоследствии мобилизовались религиозные консерваторы блока Дикси: движение за права геев, современное искусство, битники и их преемники хиппи, левый интеллектуализм и антивоенное движение. Как и Амстердам XVII века, Новые Нидерланды стали убежищем для еретиков и вольнодумцев из более жестких стран, укрепив свои позиции в качестве культурной столицы континента. В то время как в 1950-х годах богема начала перемещаться на Левое побережье, ее начало было положено в деревне, основанной голландцами. 11
В трех северо-восточных странах желание улучшить мир часто превалировало над религиозными убеждениями, особенно если церковь стояла на пути прогресса. По иронии судьбы пуританская миссия по очищению мира добрыми делами посеяла семена собственной гибели: за 250 лет многие потомки новоанглийских прорицателей пришли к убеждению, что мир не сможет стать чистым, если церковь будет подавлять инакомыслие, ведь вера не имеет смысла, если она принудительна. Значительная часть элиты янки обратилась к унитарианству, ответвлению церкви Новой Англии, которое поддерживало научные исследования и стремление к социальной справедливости. При президенте унитариев Чарльзе Элиоте в 1870-х годах Гарвард был секуляризован, а управляемый янки Американский светский союз боролся за запрет религии в государственных школах. Жители Мидленда и Новых Нидерландов, чьи общества были основаны на религиозном и культурном плюрализме, как правило, поддерживали такие усилия, понимая, что в случае слияния церкви и государства инакомыслящие столкнутся с дискриминацией. Основные государственные протестантские деноминации, основанные в этих регионах, смирились с научными открытиями о возрасте и формировании Земли и эволюции жизни, приняв аллегорическое, а не буквальное толкование Писания. Тем не менее в начале XX века в этих странах нередко образованные люди утверждали, что церкви должны полностью исчезнуть, чтобы освободить место для торжества научного разума. Такая позиция возобладала к концу века - но в Северной Европе, а не в Северной Америке. В рамках американской федерации сильным секуляристам суждено было потерпеть поражение от частной протестантской контратаки впечатляющей силы, мощи и долговечности. 12
Оппозиция модернизму, либеральному богословию и неудобным научным открытиям в конце XIX - начале XX веков то и дело возникала по всему континенту, но только в блоке Дикси она стала доминирующей культурной позицией, поддерживаемой правительствами и защищаемой от критики государственной властью. В последовавших за этим культурных войнах три южные страны были оплотом библейской инертности, устранения барьеров между церковью и государством, обучения детей религиозным, а не научным объяснениям происхождения и природы Вселенной, поддержания правовых, политических и социальных ограничений на гомосексуальность, гражданские права и межрасовые знакомства, а также предотвращения секуляризации общества.
Христианский фундаментализм появился в Северной Америке как реакция на либеральные теологии, которые становились доминирующими в северных странах. Свое название он получил от "Основ" - двенадцатитомной атаки на либеральную теологию, эволюцию, атеизм, социализм, мормонов, католиков, христианских ученых и Свидетелей Иеговы, написанной аппалачским баптистским проповедником А. К. Диксоном. Первые организаторы фундаментализма собрались вокруг Всемирной ассоциации христианских основ, основанной другим баптистским проповедником Уильямом Беллом Райли, который родился в аппалачской Индиане, вырос в округе Бун, штат Кентукки, и познакомился с ересью янки, будучи пастором церкви в Миннесоте. Вдохновленные Уильямом Дженнингсом Брайаном - шотландско-ирландским кандидатом в президенты от (очень аппалачского) Египетского округа штата Иллинойс - фундаменталистски настроенные рядовые протестанты начали войну против науки и ее разрушительной теории эволюции. 13
В 1920-х годах активисты-антиэволюционисты поразили всю федерацию, но прочного успеха они добились только в Аппалачах и на глубоком Юге. Законодатели Флориды, Теннесси, Миссисипи и Арканзаса приняли законы, делающие незаконным преподавание эволюции в школах. Губернатор Северной Каролины приказал изъять все учебники, в которых "каким-либо образом намекается на происхождение человеческой расы, отличное от того, что содержится в Библии". Власти Луизианы и Техаса (штаты, контролируемые "глубокими южанами" и "пограничниками") отредактировали все упоминания об эволюции в школьных учебниках. Десятки профессоров университетов Аппалачей и Глубокого Юга были уволены за критику таких мер, а многие другие отказались занимать публичную позицию, опасаясь преследований. Газеты поддержали наступление на науку. "Профессора государственного университета могут считать, что они произошли от обезьян и бабуинов, - писала газета Jackson News округа Бреатит (штат Кентукки), - но пусть будет известно, что добрые люди Бреатита - чистые англосаксы". "Не разочаровывайте народ Миссисипи, губернатор", - умоляла газета Jackson Clarion-Ledger, когда исполнительная власть раздумывала над тем, чтобы наложить вето на законопроект против эволюции. "Не делайте того, что может поколебать веру молодых людей в первую книгу Библии". Политические кандидаты часто ставили подавление эволюции в центр своих кампаний, а возрожденный ККК ожесточенно выступал против теории Дарвина, поскольку она противоречила библейским доводам о том, что Бог создал чернокожих как подневольных и низших существ. Южные баптисты массово присоединились к крестовому походу. Движение достигло своего апогея во время печально известного процесса Скоупса в 1925 году, когда власти Теннесси преследовали школьного учителя биологии за преподавание эволюции. Верховный суд Теннесси признал его виновным, но критическое внимание национальных СМИ подорвало респектабельность фундаментализма. 14
После этого общественное протестантское большинство в Янкидоме, Новых Нидерландах и Средних землях решило, что огненно-серебряная толпа уничтожена, ее иррациональные убеждения разоблачены как суеверие, а ее авторитарная тактика - как нарушение американских ценностей. Но фундаменталисты провели тридцатые и сороковые годы в самоорганизации, создавая библейские общины, христианские колледжи и сеть евангельских радиостанций. Незаметно для североамериканской элиты их численность росла до 1950-х годов, в то время как членство в основных протестантских церквях сокращалось. Секуляризм тоже отступал, его сторонники боролись только за то, чтобы государство, а не люди, было свободно от религии. За фасадом процветающих и довольных послевоенных Соединенных Штатов тихо назревала полномасштабная культурная война. В 1960-е годы она, наконец, разразится. 15
ГЛАВА 25. Культурное столкновение
Культурная "холодная война" в Северной Америке, кипевшая на протяжении большей части столетия, перешла в открытый конфликт в конце 1950-х и в 1960-е годы.
В этот период каждая коалиция пережила внутреннюю гражданскую войну: в блоке Дикси афроамериканцы восстали против сегрегации и кастовой системы, а четыре нации Северного альянса столкнулись с культурным восстанием молодежи. Оба этих дестабилизирующих события начались как внутренние явления, возглавляемые недовольными людьми из каждого блока, но вскоре привлекли вмешательство извне. В первом восстании - движении за гражданские права - помощь северных стран оказалась решающей, поскольку они задействовали федеральную власть и войска, чтобы заставить белых в Тидуотере, Аппалачах и особенно на Глубоком Юге демонтировать их заветную расовую кастовую систему. Во время второго "восстания" - культурной революции шестидесятых - политические лидеры Дикси вмешались в культурный сдвиг, основанный на альянсе Севера, выступив против молодых революционеров с Левого побережья, из Новых Нидерландов и Янкидома, чья программа была диаметрально противоположна всему, за что выступали Глубокий Юг и Тайдуотер. Ослабленные революцией внутри страны, лидеры блока Дикси не смогли остановить молодежное движение в краткосрочной перспективе, но с тех пор они возглавляют усилия по свертыванию многого из того, что было достигнуто в ходе восстания. Межблоковые обиды, вызванные этими восстаниями-близнецами, увеличили разрыв между нациями, отравляя усилия по поиску точек соприкосновения и взаимоприемлемых решений в Америке начала XXI века.
Движение за гражданские права называют "второй Реконструкцией" из-за драматического воздействия, которое оно оказало на культуру Юга, и из-за роли федерального правительства, ориентированного на янки и мидлендов, в принуждении к переменам. Как и первая Реконструкция, это удивительно пацифистское восстание 1 афроамериканцев глубокого Юга навсегда изменило некоторые аспекты культуры глубокого Юга и Тидуотера, но оно заставило белых отступить по другим вопросам в этих странах и Больших Аппалачах.
В 1955 году три страны блока Дикси все еще были авторитарными государствами, чьи граждане - белые и черные - должны были поддерживать жесткую, всепроникающую систему апартеида. По всему блоку взрослые чернокожие должны были обращаться к белым даже к подросткам как "мистер", "мисс" или "миссис", а белым запрещалось обращаться к чернокожим любого возраста с этими титулами, вместо них использовались "мальчик", "тетя" или "дядя". Черным и белым запрещалось вместе обедать, встречаться, ходить на богослужения, играть в бейсбол или посещать школу. Кастовая система требовала, чтобы черные и белые пользовались отдельными питьевыми фонтанчиками, комнатами отдыха, залами ожидания и входами в здания; чтобы на фабриках существовали отдельные производственные линии, причем черные не могли быть продвинуты на "белые" должности независимо от опыта, заслуг или стажа; чтобы в театрах, столовых, ресторанах, железнодорожных компаниях и общественных автобусных системах существовало разделение мест для сидения по расам. В Миссисипи было запрещено печатать, публиковать или распространять "предложения в пользу социального равенства или межнациональных браков между белыми и неграми", за что виновные могли быть приговорены к тюремному заключению сроком до шести месяцев. Клансмены и другие группы линчевателей пытали и казнили чернокожих, нарушавших эти правила, часто с публичного одобрения выборных должностных лиц, редакторов газет, проповедников и ведущих семей региона. Белым нарушителям грозило судебное наказание и, что еще хуже, социальный остракизм, который навлекал на семью клеймо "любителя черномазых". Белые религиозные лидеры Дикси, за редким исключением, либо давали божественное одобрение этой системе, либо хранили молчание. 2
Афроамериканцы Глубокого Юга возглавили движение, бросив вызов политике апартеида по всему региону: дискриминация в городских автобусах Монтгомери (Алабама) (1955-56); запрет на обучение чернокожих студентов в Центральной средней школе Литл-Рока (1957), в начальных школах Орлеанского округа (Луизиана) (1960), а также в университетах Джорджии (1961) и Миссисипи (1962); лишение избирательных прав в Миссисипи (1962); сегрегация предприятий и подавление права на собрания в Бирмингеме, штат Алабама (1963); и, пожалуй, самое яркое событие - кровавые протесты против избирательных прав в Сельме, штат Алабама (1965). Большинство самых известных деятелей движения были глубокими южанами: преподобный Мартин Лютер Кинг-младший (из Атланты), Джон Льюис (южная Алабама), Джеймс Мередит (центральная Миссисипи) и Роза Паркс (Таскиги, Алабама). Их поддержали активисты движения за гражданские права, белые и черные, из Новых Нидерландов (Роберт Мозес, убитые активисты Эндрю Гудман и Майкл Швернер) и Янкидома (Малкольм Икс). Президент Джон Ф. Кеннеди и генеральный прокурор Роберт Кеннеди - иконы Янкидома - оказали решающую поддержку Белому дому и стали образцом для подражания техасцу из Аппалачей Линдону Б. Джонсону после убийства президента.
По всему блоку Дикси белые южане сначала отреагировали на движение с недоверием, поскольку их приучили думать, что "наши негры" "счастливы", что их угнетают, опекают и лишают основных человеческих и гражданских прав. Очевидно, что их любимыми неграми манипулировали те, кого политики Глубокого Юга называли "внешними агитаторами" - янки и жители Новых Нидерландов, которых часто также считали коммунистами. В соответствии с концепцией libertas, принятой на глубоком Юге и в Тидуотере, белые сопротивленцы сплотились вокруг идеи, что восстание было направлено на лишение белых людей "свобод", включая свободу угнетать других. Когда Верховный суд США признал сегрегацию неконституционной, законодатели глубокого Юга создали государственные антиподрывные агентства, которым было поручено расследовать и уничтожать попытки "свергнуть нашу форму правления" и которые были вооружены полномочиями по прослушиванию телефонных разговоров и выдаче повесток. (Комиссия по суверенитету штата Миссисипи объявила одну из групп по защите гражданских прав - Студенческий координационный комитет ненасилия - подрывающей "образ жизни Миссисипи" только за то, что она занималась вполне законным делом - помогала регистрировать чернокожих избирателей).
Когда чернокожие бросили вызов кастовой системе, многие в блоке Дикси пообещали "массовое сопротивление". Крайние меры, которые они предприняли для защиты своего "образа жизни", обнажили бесчеловечную, деспотичную природу заветной практики региона. Губернатор Арканзаса Орвал Фаубус вызвал национальных гвардейцев со штыками, чтобы помешать девяти чернокожим ученикам начать занятия в Центральной средней школе Литл-Рока, что заставило президента Дуайта Д. Эйзенхауэра развернуть 101-ю воздушно-десантную дивизию и перевести всю арканзасскую гвардию на федеральную основу. По мере того как интеграция школ проходила по всему Глубокому Югу, разъяренные белые толпы издевались, дразнили и угрожали не только испуганным чернокожим школьникам, но и белым детям и родителям, которые продолжали посещать номинально интегрированные государственные школы. В ответ на это жители всех районов Дикси закрыли все государственные школы, снизили налоги на недвижимость и помогли создать вместо них частные академии, в которых учились только белые. В округе Принс-Эдуард, штат Вирджиния (Tidewater), в течение многих лет не было государственных школ, что лишало чернокожих и бедных белых возможности получить хоть какое-то образование, пока Верховный суд не постановил, что это тоже неконституционно. Когда пастор белой методистской церкви в Джексоне, штат Миссисипи, попытался принять чернокожих прихожан, его собственные дьяконы сформировали "цветную гвардию", чтобы отгонять чернокожих у дверей. Клановцы убивали борцов за гражданские права представителей обеих рас, а городские власти использовали пожарные шланги, собак и конных всадников против мирных марширующих. Но, оказавшись перед выбором между интегрированными школами или отсутствием школ вообще, между прекращением "Джима Кроу" и принятием правления мафии, между отказом от некоторых аспектов "наследия" Юга и вынужденностью принимать тревожные меры для его защиты, значительное число белых в регионе предпочло принять хотя бы символические изменения. 3.
Но уровень принятия был неравномерным в блоке Дикси, особенно после того, как президент Джонсон подписал закон о гражданских правах 1964 года. Против этого закона, который лишал федеральных средств сегрегированные школы и заставлял большинство предприятий интегрироваться, выступали практически все члены Конгресса от Глубокого Юга, Тидуотера или Аппалачей - даже в тех штатах, которые остались в Союзе во время Гражданской войны (сенатор от Западной Вирджинии и бывший клансмен Роберт Берд возглавил трехмесячный филибастер против этого закона). Впоследствии журналисты со всей федерации сообщали, что интеграция прошла наиболее гладко в Аппалачах и Тидуотере и встретила наибольшее сопротивление в сельских районах Глубокого Юга, особенно в Миссисипи, Алабаме и юго-западной Джорджии. После этого самыми яростными защитниками сегрегации на национальной арене стали жители глубокого Юга: губернатор Джорджии Лестер Мэддокс (который объявил себя порабощенным изменениями), губернатор и сенатор Южной Каролины Стром Турмонд (заклятый кандидат в президенты от сегрегации, который в возрасте двадцати двух лет зачал ребенка от шестнадцатилетней чернокожей служанки своей семьи) и губернатор Алабамы и четырехкратный кандидат в президенты Джордж Уоллес (который бросил "перчатку под ноги тирании" и пообещал "сегрегация сейчас, сегрегация завтра, сегрегация навсегда"). Вплоть до XXI века жители Южного Севера конфликтовали по поводу вывешивания флага Конфедерации и, как следствие, значения своего наследия. Неудивительно, что самый острый конфликт по этому вопросу произошел в Южной Каролине, чьи политические лидеры настаивают на том, чтобы флаг развевался над капитолием штата. 4.
Хотя Вторая Реконструкция и привела к серьезным социальным изменениям, она не изменила частные протестантские ценности блока Дикси. Многие белые в Аппалачах, Тидуотере и на Глубоком Юге еще больше укрепились в южном евангелическом мировоззрении, которое сопротивлялось социальным реформам или снятию культурных табу, и все больше стремились разрушить стены между церковью и государством, чтобы навязать свои ценности и моральный кодекс всем остальным. Поначалу эта контратака была тихой, поскольку южные евангелисты и фундаменталисты сосредоточились на создании институционального механизма, необходимого для противостояния своим северным оппонентам на национальной арене. Многие частные академии, которые белые создавали, чтобы не учиться вместе с чернокожими, были преобразованы в христианские академии, дающие "религиозное" образование с акцентом на консервативные ценности, креационизм и послушание авторитетам. (Финансовое бремя, которое эти школы возлагают на менее обеспеченных белых, побудило лидеров евангелистов поддержать эти учебные заведения за счет налогоплательщиков через "школьные ваучеры"). Проповедники Дикси особенно активно использовали телевидение, создав мощные медиаимперии, такие как Христианская вещательная сеть Пэта Робертсона, Евангелистическая ассоциация Билли Грэма и Клуб PTL Джерри Фолвелла. Они создали сеть фундаменталистских университетов, таких как Регентский университет Робертсона (который стремится готовить "представителей Бога на лице Земли" до Второго пришествия), Университет Либерти Фолвелла (который учит, что окаменелостям динозавров 4 000 лет) и Университет Боба Джонса (который не принимал чернокожих студентов до 1971 года и запретил межрасовые знакомства и браки до 2000 года). К началу 1990-х годов религиозные деятели блока Дикси были готовы вступить в борьбу с секулярной, сексуально раскрепощенной, основанной на науке и "большом правительстве" этикой, которую навязали федерации северные народы. 5.
Пока реакционеры Дикси боролись за сохранение апартеида, консерваторы в Янкидоме, Новых Нидерландах и на Левом побережье провели 1960-е годы в борьбе за сдерживание молодежной культурной революции совсем другого рода.
Сочетая в себе стремящиеся к утопии моральные импульсы секуляризованного пуританства, интеллектуальную свободу Новых Нидерландов и толерантный пацифизм Мидлендса, общественное движение стремилось переделать и улучшить мир, разрушив те самые традиционные институты и социальные табу, за защиту которых боролись белые Дикси. Порт-Хуронское заявление, манифест 1962 года, считающийся основополагающим документом этого "молодежного движения", представлял собой сплав основных ценностей янки и жителей Мидленда. Оно призывало к всеобщему разоружению, прекращению "перманентной экономики войны" и культивированию "бесконечно ценных и... нереализованных способностей каждого человека к разуму, свободе и любви" - заявления, которые, несомненно, одобрили бы первые поселенцы Уильяма Пенна. Она требовала положить конец "власти, основанной на владении, привилегиях или обстоятельствах", и установить "демократию участия" с решениями, "принимаемыми общественными группами" - тезисы, которые могли быть составлены ранними пуританами. Государственный сектор рассматривался как сила добра, если только граждане отвоюют его у тирании корпоративной и военной власти. Это движение было далеко от ценностей глубокого Юга и Тайдуотера, и разрыв только увеличится после войны во Вьетнаме и убийства в 1968 году Мартина Лютера Кинга и Роберта Ф. Кеннеди, что радикализирует его приверженцев. 6
Культурная революция 1960-х годов, вдохновленная борьбой за гражданские права, почти не затронула блок Дикси. Ее основные события, лидеры и долгосрочные результаты почти полностью ограничились четырьмя северными странами: Янкидом, Новыми Нидерландами, Мидлендсом и Левым побережьем. Движение хиппи возникло в старых логовах битлов в районе залива Сан-Франциско и на Манхэттене. Главная организация молодежного движения, "Студенты за демократическое общество", была основана в янки Мичигане и получила наибольшее распространение в кампусах Янкидома (Гарвард, Корнелл, Миннесота, Висконсин, Мичиган, Оберлин, Бингемтон), Левого побережья (Беркли, Стэнфорд, Рид), Новых Нидерландов (Колумбия, Нью-Йоркский городской университет) и Средней полосы (Свартмор, Антиох, Эрлэм). Движение за свободу слова (1964) и Лето любви (1967) были сосредоточены в районе залива Сан-Франциско. Фестиваль в Вудстоке (1969) и массовое убийство в Кент-Стейт (1970) произошли в Янкидоме. Стоунволлские бунты (1969) - переломное событие в движении за права геев - произошли в Гринвич-Виллидж, а район Кастро в Сан-Франциско стал западной столицей гей-культуры. Позже из этих же мест возникли более радикальные группы, такие как "Черные пантеры" (основанные в Окленде) и все три коллектива Weather Underground. День Земли, положивший начало современному экологическому движению, был задуман сенатором из Висконсина, пропагандировался в речи в Сиэтле и был инициирован студентами Пенсильванского университета. 7
В шестидесятые годы также произошли восстания за культурную эмансипацию как в Эль-Норте, так и в Новой Франции. Первое было частично успешным, в то время как второе остановилось лишь на пороге создания независимого квебекского национального государства.
С тех пор как Соединенные Штаты присоединили к себе большую часть Эль-Норте, к северянам относились как к гражданам второго сорта, особенно на юге Техаса и в Южной Калифорнии, где большинство "англосов" были выходцами с Глубокого Юга или из Больших Аппалачей. Местные органы власти и школьные советы полностью возглавлялись англоязычными жителями, даже в районах, где латиноамериканское население составляло от 60 до 90 процентов. Кристал-Сити - 95-процентный городок нордиков на юге Техаса - был типичным: вплоть до начала 1960-х годов англоязычное меньшинство владело практически всей землей и бизнесом, управляло городским советом и школьным советом, и даже подростки-нордики оставались в меньшинстве в группе поддержки. Но в 1960-е годы молодые нордики начали отстаивать свои права, организовывая акции по регистрации избирателей и гражданские движения. В Кристал-Сити они шокировали англоязычное меньшинство, тихо мобилизовав избирателей, чтобы захватить городской совет (1963) и нагло захватив большинство мест в школьном совете (1969), что позволило им назначить суперинтенданта-нортуанца и множество учителей и болельщиц. В Сан-Антонио активисты-нордисты совместно с римско-католическими священниками мобилизовали избирателей для захвата контроля над городским советом в 1975 году. Уроженец Юмы, штат Аризона, Сесар Чавес организовывал сельскохозяйственных рабочих и бойкоты, чтобы улучшить условия труда на фермах в Южной Калифорнии и Техасе. В Лос-Анджелесе воинственные "коричневые береты" организовывали прогулки студентов, протесты против жестокости полиции и даже кратковременную оккупацию острова Санта-Каталина, который они провозгласили принадлежащим Мексике. После 1960-х годов северяне перестали быть бесправными жителями Эль-Норте: от местных школьных советов до представительства в Сенате США и губернаторского кресла в Нью-Мексико, они снова стали управлять регионом. 8.
Тихая революция" 1960-х годов для квебекуа была чем-то вроде неправильного названия. После столетия господства англо-канадцев и католической иерархии жители Квебека в 1960 году избрали во главе провинции либерального реформатора Жана Лесажа. В течение последующего десятилетия Лесаж и его единомышленники преобразовали институты Квебека по образцу послевоенной метрополии, секуляризировав государственное образование, создав сильное государство социального обеспечения, объединив государственную рабочую силу в профсоюзы и национализировав энергетические предприятия в мощный государственный конгломерат Hydro-Québec. Жители Новой Франции, провозгласила Либеральная партия Лесажа, теперь будут мэтрами шез нус - "хозяевами в собственном доме". Пьер Вальер, основатель радикальной террористической группировки Фронт освобождения Квебека (FLQ), написал манифест под названием "Белые негры в Америке", в котором освободительная борьба квебекцев сравнивалась с борьбой негров на юге США. Но FLQ не приняли тактику ненасилия преподобного Кинга. В 1969-70 годах они взорвали фондовую биржу Монреаля (ранив 27 человек) и дом мэра Монреаля, а также похитили и убили вице-премьера провинции, что заставило Оттаву объявить военное положение в попытке поймать главарей. После этого избиратели привели к власти сепаратистскую Партию Квебекуа, которая немедленно признала право аборигенов на самоопределение, ввела французский язык в качестве единственного государственного языка в провинции и инициировала неудачные референдумы о независимости в 1980 и 1995 годах; последняя мера была провалена всего лишь 0,4 % голосов. Сегодня квебекуа - безусловные хозяева в своем доме. Вопрос будущего заключается в том, согласятся ли они вообще сохранить свой дом в составе канадской федерации. 9
Культурные войны 1990-х и 2000-х годов были, по сути, возобновлением борьбы шестидесятых годов, когда большинство жителей четырех северных стран в целом поддерживали социальные изменения, а подавляющее большинство жителей блока Дикси защищали традиционный порядок. (Мнение жителей Эль-Норте и Дальнего Запада варьировалось в зависимости от конкретного вопроса). Кампании Северного альянса за гражданские свободы, сексуальную свободу, права женщин, права геев и защиту окружающей среды стали вызывать разногласия между секторами, как и продвижение Дикси креационизма, школьной молитвы, полового воспитания только на основе воздержания, запрета абортов и прав штатов.
Возьмем, к примеру, экологическое движение. Вся история этого движения до Дня Земли происходила в четырех государственных протестантских странах, где духовный акцент был сделан на улучшении этого мира, а не на подготовке к следующему. Сьерра-Клуб, первая на континенте экологическая группа, была основана в Сан-Франциско в 1892 году при значительной поддержке преподавателей Стэнфорда и Беркли. Джордж Бёрд Гриннелл, житель Нью-Йорка, получивший образование в Йеле, боролся с массовым истреблением птиц любителями-стрелками, основав в Нью-Йорке Общество Одюбона (1905 г.). Другой житель Нью-Йорка, президент Теодор Рузвельт, стал первопроходцем в деле защиты окружающей среды, основав системы национальных лесов, парков и заповедников. Двоюродный брат Рузвельта, янки Франклин Делано Рузвельт, в 1936 году создал Национальную федерацию дикой природы. Альдо Леопольд, отец науки управления дикой природой и основатель Общества дикой природы, был сыном немецких иммигрантов со Среднего Запада, получившим образование в Йеле, и провел большую часть своей карьеры в янки Висконсине. Писательница-эколог Рейчел Карсон ("Море вокруг нас" [1951], "Безмолвная весна" [1962]) была уроженкой Пенсильванского Среднего Запада и занималась анализом экосистем в штате Янки-Мэн. Две известные экологические группы, возникшие в шестидесятые годы, - Совет по защите природных ресурсов и Фонд защиты окружающей среды - базировались в Новых Нидерландах. Гринпис сформировался в городе Ванкувере на левом побережье, воинственное Общество охраны природы "Морской пастух" - в прибрежном штате Вашингтон, а "Друзья Земли" - в Сан-Франциско под эгидой уроженца Беркли Дэвида Броуэра (который также основал Институт острова Земля и Лигу избирателей за сохранение природы). Отец Аппалачской тропы, Бентон Маккей, вовсе не был уроженцем Аппалачей, а скорее уроженцем Коннектикута, получившим образование в Гарварде, чьи дедушка и бабушка были видными аболиционистами-янки. 10
Несмотря на то, что блок Дикси занимает почти половину территории прилегающих Соединенных Штатов, он не был заметен в движении зеленых до тех пор, пока шестидесятые годы не привнесли его в мировое сознание. Политические лидеры Эль-Норте и Дальнего Запада часто разделяли скептицизм Дикси в отношении необходимости защиты природных ресурсов. Когда в 2009 году Палата представителей США с большим трудом приняла законопроект о лимитировании и торговле выбросами углекислого газа для борьбы с глобальным потеплением, эта мера получила почти единодушную поддержку в Новых Нидерландах, на Левом побережье и в Янкидоме, включая поддержку всех конгрессменов Новой Англии; Дальний Запад выступил почти единогласно с двухпартийной оппозицией, к которой присоединилось подавляющее большинство законодателей Аппалачей и глубокого Юга; Тайдуотер и Мидлендс разделились. 11.
Противодействие Поправке о равных правах 1972 года также было региональным: правительства всех штатов, контролируемых выходцами с глубокого Юга, отказались ратифицировать ее, а штаты, в которых доминируют выходцы из Аппалачей, выступили против ратификации или отменили ее (за исключением Западной Вирджинии). Штаты, в которых доминировали янки, жители Средней полосы и Левого побережья, ратифицировали поправку, за исключением Иллинойса (где большинство ратифицировало ее, но не большинством в три пятых, как того требует конституция штата). Tidewater больше не доминировал ни в одном штате, но единственный штат, в котором эта культура оставалась наиболее сильной, - Вирджиния - также выступил против ратификации. (Дальний Запад был расколот).
В 2010 году мнение по поводу однополых браков также упало по предсказуемым национальным линиям. Законодательные органы приняли законы, разрешающие однополые браки в трех северных штатах Новой Англии. Суды штатов обязали заключать однополые браки в трех других: Янки Коннектикут и оба Янки/Мидленд Айова, а также трехнациональная Калифорния. (Жители Дальнего Запада и Эль-Норте Калифорнии восстали и отменили решение суда в 2008 году, несмотря на противодействие избирателей почти во всех округах Левого побережья). В отличие от этого, все штаты, контролируемые блоком Дикси, приняли законы или поправки к конституции, запрещающие однополые браки. По другому поводу газета USA Today сообщила в 2006 году, что в случае отмены закона Роу против Уэйда каждый штат, контролируемый Глубоким Югом, должен был запретить или значительно ограничить аборты; все штаты Новой Англии, а также штаты, входящие в состав Новых Нидерландов и Левого побережья, должны были защитить доступ женщин. 12.
В следующей главе будут рассмотрены вопросы милитаризма и национальной обороны, но в отношении корпоративного поведения два блока также разделились. Северные бунтари шестидесятых рассматривали крупный бизнес как угнетающую силу, которая опустошает Землю и дегуманизирует человека. В отличие от них, страны блока Дикси продолжали проводить политику, направленную на то, чтобы оставаться низкооплачиваемыми сырьевыми колониями, контролируемыми однопартийной политической системой, призванной служить интересам богатой элиты. Чтобы сохранить низкий уровень заработной платы, все государства блока Дикси приняли законы, затрудняющие организацию профсоюзов, которые их политики преподносят как защиту "права на труд", или повышение минимальной заработной платы. Налоги остаются слишком низкими, чтобы адекватно поддерживать государственные школы и другие службы. Градостроительство и зонирование землепользования - обычное дело для четырех северных союзников - отвергаются как помеха бизнесу, даже в таких крупных городах, как Хьюстон, где еще в 1980-х годах были сотни миль неасфальтированных и неосвещенных улиц. От газовых месторождений Луизианы до промышленных свиноферм Северной Каролины, правила охраны окружающей среды и безопасности на рабочем месте пользуются дурной славой.
Такие разные подходы к экономическому развитию, налоговой политике и социальным расходам только усилили напряженность между культурными блоками. После движения за гражданские права и шестидесятых годов блок Дикси переманил большую часть производственного сектора янки и Мидленда, предложив иностранным и отечественным корпорациям значительно более низкие зарплаты, налоги и правила в условиях отсутствия профсоюзов. Автомобильная промышленность янки на континенте была практически уничтожена в 1990-х и 2000-х годах в пользу иностранных заводов на Глубоком Юге и в Больших Аппалачах, как и текстильная и лесная промышленность до этого. Некоторые наблюдатели опасаются, что "неоконфедераты" заставят другие страны последовать их примеру, превратив всю федерацию в гигантскую "экспортную платформу с низкой оплатой труда" для передовых, высокообразованных промышленных обществ Западной Европы и Северо-Восточной Азии. Тем временем инновации и исследования все больше концентрируются в кластерах знаний, большинство из которых находятся в странах, делающих упор на образование и рационализм. Google, Apple, Microsoft и Amazon сформировались вокруг городов Левого побережья, так же как первая "Силиконовая долина" сформировалась вокруг бостонского шоссе 128, также известного как "Шоссе янки". 13.
Но культурные войны не ограничивались внутренними проблемами. На самом деле они часто разгорались вокруг вопросов войны и мира, гуманитарных интервенций и надлежащей роли федерации на мировой арене.
ГЛАВА 26. Война, империя и военные
Как и в вопросах культуры, два национальных блока "сверхдержав" традиционно расходились во мнениях о надлежащей роли Соединенных Штатов в мире, о том, как они должны вести себя по отношению к другим государствам и федерациям, и о том, следует ли терпеть внутреннее несогласие, когда на карту поставлена "национальная" честь или безопасность. И снова мнения разделились по этнонациональному признаку: три нации блока Дикси неизменно поддерживают практически все войны с 1830-х годов, независимо от их целей и противников, выступая за применение силы для расширения и сохранения могущества Соединенных Штатов и подавляя инакомыслие. Оппозиция иностранным войнам - в той мере, в какой она существовала, - была сосредоточена в четырех странах Северного альянса, хотя Аппалачи часто скептически относятся к далеким имперским начинаниям, по крайней мере до тех пор, пока не начинаются боевые действия. Как и в других вопросах, Дальний Запад и Север - это страны-качели во внешней политике.
Возьмем пример испано-американской войны 1898 года, в которой Соединенные Штаты одержали быструю и убедительную победу, разгромив испанские войска и захватив контроль над Кубой, Пуэрто-Рико, Гуамом и Филиппинами. Изначально все страны поддержали эту "великолепную маленькую войну", которая якобы велась для того, чтобы помочь кубинцам добиться независимости и отомстить за уничтожение корабля USS Maine в Гаване, предположительно, испанскими агентами. В то время федеральное правительство все еще контролировалось Северным альянсом, а Овальный кабинет занимал уроженец Западного резерва янки Уильям Маккинли. Но когда на карту была поставлена честь, жители Дикси массово записались на федеральную службу, видя возможность доказать свою преданность федерации. Несколько ветеранов Конфедерации служили старшими генералами, один из которых, генерал-майор Джозеф Уилер, по слухам, достаточно разволновался во время боев на Кубе, чтобы крикнуть: "Мы поймали проклятых янки в бегах!"
Однако федеральное единство распалось из-за вопроса о распоряжении оккупированными территориями, включавшими Пуэрто-Рико, Гуам, Филиппины и независимое королевство Гавайи (захваченное во время войны под предлогом, что если Соединенные Штаты этого не сделают, то это сделает кто-то другой). Оппозиция против создания американской империи в начале века была сосредоточена в Янкидемии, хотя она была вызвана совсем другими проблемами. Для критиков-янки, которые отнюдь не составляли большинства даже в своей стране, порабощение чужих территорий было вопиющим нарушением принципов, за которые жители Новой Англии боролись во время Американской революции, в частности права на представительное самоуправление. Несогласные организовали антиимперское движение, самыми видными представителями которого были янки, включая бывшего президента Гровера Кливленда (который назвал аннексии "опасными извращениями нашей национальной миссии"), сенатора от Массачусетса Джорджа Ф. Хоара (который выступал за независимость Филиппин, отмечая, что "любовь к свободе не зависит от цвета кожи") и правнука Джона Адамса Чарльза Френсиса Адамса-младшего, который одобрил "очень галантное сопротивление" филиппинцев американской оккупации. В Антиимпериалистической лиге, базирующейся в Бостоне, также преобладали янки, которые составляли двадцать восемь из сорока трех вице-президентов. (Когда восстание на Филиппинах переросло в насилие и американский командующий приказал своим войскам убить всех жителей провинции с населением 250 000 человек (считается, что погибло не менее 1000, а возможно, и до 50 000 филиппинцев), Лига разоблачила и осудила эти зверства. Выпускники Гарварда объединились, чтобы не дать колледжу присвоить почетную степень президенту Маккинли. Хотя среди янки было много империалистов - сенатор от Массачусетса Генри Кэбот Лодж был, пожалуй, самым известным из них - это был единственный регион, где также существовало большое антивоенное движение. 1.
Блок Дикси выступал за одностороннее использование военной силы для победы над предполагаемыми врагами и повышения престижа США, но, поскольку Реконструкция была еще на памяти, они скептически относились к созданию и поддержанию федеральным правительством заморской империи, состоящей из подчиненных территорий. Империя, утверждал блок Дикси, была приемлема только в том случае, если приобретаемые территории были расово и географически "пригодны" для последующего вхождения в состав федерации в качестве полноценных штатов. Такие случаи давали надежду на частичное осуществление планов Глубокого Юга по созданию "Золотого круга" в тропиках. Лидеры блока Дикси с гораздо меньшим энтузиазмом относились к аннексии территорий с "неассимилируемым" населением и к большим постоянным армиям и флотам, которые потребовались бы для их полицейского и порабощающего контроля. По их мнению, разросшиеся федеральные вооруженные силы однажды могут быть обращены против самого блока Дикси, превратив его, возможно, в подчиненную колонию северных стран. Предоставление статуса штата местам с большим количеством свободных "неполноценных" народов оказало бы дополнительное давление на заветную систему апартеида блока. Так, многие политические лидеры блока Дикси отвергли аннексию Гавайев из-за присутствия на островах большого количества азиатов и коренных гавайцев. "Как мы переживем позор, когда китайский сенатор с Гавайев с косичкой на шее и с языческим джоссом в руке поднимется со своего кресла и на голубином английском начнет рубить логику с [сенаторами] Джорджем Фрисби Хоаром или Генри Кэботом Лоджем?" - спрашивал сенатор от Аппалачей из Миссури Чамп Кларк. Другие жители Дикси с осторожностью одобрили аннексию, пообещав, что на островах будет введена кастовая система в стиле Глубокого Юга для небелых, что обеспечит превосходство белых. Использование грубой военной силы для сокрушения врагов Америки было хорошим делом, пока это не приводило к вдохновляемым янки усилиям по реинжинирингу, "возвышению" и ассимиляции низших народов. 2.
Три страны Дикси также стали самыми горячими сторонниками участия США в Первой мировой войне и подавления инакомыслящих и пацифистов. Подстрекаемые первым президентом-южанином со времен Гражданской войны - виргинцем из Аппалачей Вудро Вильсоном, южане считали, что Бог одобрил войну и что противодействие ей равносильно государственной измене. Пацифисты, публично заявил Вильсон, полны "глупости", а противники войны должны столкнуться с "твердой рукой жестких репрессий". Любой конгрессмен, выступающий против войны, провозгласил представитель Алабамы Дж. Томас Хефлин, "заслуживает презрения и насмешек со стороны каждого лояльного американского гражданина". Жители Висконсина, объявил сенатор Томас Хардвик из Джорджии, "лживы по отношению к Америке [и] делу демократии во всем мире", потому что 100 000 из них проголосовали за кандидата-пацифиста на выборах в сенат. Миссисипская газета Jackson Clarion-Ledger в редакционной статье заявила, что антивоенных лидеров следует "расстрелять или повесить", а газета Charleston News and Courier удовлетворилась "репрессиями, суровыми и абсолютными". Когда небольшая газета из Джорджии выступила с критикой милитаризма Вильсона, президент закрыл ее с восторженным одобрением остальной прессы глубокого Юга. Антивоенные лидеры Дикси, такие как сенатор от Миссисипи Джеймс Вардаман, апеллировали к расизму региона, утверждая (правильно), что война внушает чернокожим солдатам мысль о том, что они заслуживают равенства; несмотря на это, Вардаман был снят с должности с одобрения по крайней мере одного проповедника, который осудил его за препятствование "войне Бога против дьявола". Вильсон, со своей стороны, успокоил опасения дикси, что его идеалистическая война за демократию и самоопределение в Европе будет угрожать их собственной авторитарной кастовой системе. Президент руководил чисткой чернокожих администраторов в федеральных агентствах и введением расово сегрегированных ванных комнат, туалетов и офисов во многих правительственных зданиях; Вильсон также разделил военные тренировочные лагеря, заставив армию Союза перенять диксийские порядки. Такие шаги принесли ему лояльность и восхищение законодателей блока Дикси, которые позже поддержали его план Лиги Наций. Когда через несколько лет после смерти Вильсона сенатор от Мидленда Джеральд Най раскритиковал его военную политику, сенатор от Техаса Том Коннелли вызвал Ная на поединок, а сенатор от Вирджинии Картер Гласс пришел в такую ярость, что ранил себя, ударив по столу. Главнокомандующего, как и самих олигархов Глубокого Юга и Тидуотера, нельзя было подвергать сомнению. 3
Джим Уэбб, историк, ветеран Корпуса морской пехоты и сенатор от штата Вирджиния, отмечает, что во время Первой мировой войны многие жители приграничных районов поступили на службу в Корпус морской пехоты, передав "сильную традицию шотландско-ирландского и южного влияния на культуру и стиль руководства этого элитного Корпуса, которая продолжается и по сей день". Он утверждает, что предпочтение корпуса к лобовым атакам, система "огневых команд", состоящая из взаимосвязанных командиров подразделений, и традиция иметь командиров, которые "руководят с фронта", - все это можно отнести к прецедентам бордерлендцев, восходящим к Уильяму Уоллесу из "Храброго сердца". Многие из наших самых известных офицеров, отмечает Уэбб, имели шотландско-ирландских предков, включая Джона Дж. Першинга, Дугласа Макартура, Джорджа Паттона и множество командиров морской пехоты. 4.
Напротив, четверо ведущих противников вмешательства в Первую мировую войну в Сенате США были янки или жителями Левого побережья: Гарри Лейн из Орегона, Джордж В. Норрис (выходец из Западного резерва, переехавший в Небраску), Асл Гронна (миннесотец, представлявший Северную Дакоту) и Роберт Ла Фоллетт из Висконсина. Когда Соединенные Штаты вступили в войну, к этим четырем мужчинам присоединились еще три представителя Висконсина в конгрессе, которые составили ядро антивоенного движения на Капитолийском холме. 5
Возвышение Адольфа Гитлера поставило блок "Дикси" в потенциально неловкое положение. Нацисты высоко оценили кастовую систему Глубокого Юга, которую они использовали в качестве модели для своих собственных расовых законов. Нацистские издания одобряли самосуд как естественную реакцию на угрозу расового смешения. ("Для южных белых, - писал один пронацистский интеллектуал, - в сто раз лучше, если преувеличенная расовая ненависть приводит к сотне линчеваний в год, чем если каждый год рождается 50 000 детей-мулатов"). Но белые люди, формирующие общественное мнение в блоке Дикси, как правило, не отвечали взаимностью на восхищение. Вместо этого они нападали на нацистов за их подавление евреев, тщательно избегая обсуждения злобной пропаганды нацистов против чернокожих, принудительной стерилизации детей смешанных рас и призывов Гитлера к истреблению "негроидной расы". Неудобные параллели между двумя расистскими режимами регулярно указывались афроамериканскими изданиями по всей федерации, но практически не освещались в белой касте Дикси. Представители блока Дикси осуждали немцев и поддерживали каждый важный законодательный акт в рамках подготовки к войне, от утверждения призыва до расширения военно-морского флота. С 1933 года конгрессмены этого блока поддерживали военную готовность сильнее, чем любая другая часть федерации, даже когда они выступали против внутренней политики Рузвельта. Общественность поддерживала их. В национальном опросе, проведенном за два месяца до Перл-Харбора, 88 % южан заявили, что война была оправдана для победы над нацистской Германией, по сравнению с 70 % жителей северо-восточных штатов и 64 % "жителей Среднего Запада". Во время конфликта на сто призывников в блоке приходилось девяносто добровольцев, тогда как в целом по федерации - в среднем пятьдесят. "Им лучше начать избирательную службу, - шутил представитель Алабамы (Аппалачи) Лютер Патрик, - чтобы наши парни не пополняли армию". 6.
В 1930-е годы в федерации были разногласия по поводу необходимости подготовки к войне. Конгрессмены из Новых Нидерландов были настроены ястребино в отношении военных приготовлений, возможно, потому, что многие из их избирателей эмигрировали из стран, которым угрожал Гитлер. Их коллеги с Левого побережья, Дальнего Запада и Эль-Норте последовали их примеру, особенно когда федеральное правительство начало размещать в регионе военные предприятия и военные базы. Жители Средней полосы в целом выступали против этих мер, отчасти из-за нежелания американцев немецкого происхождения вступать в войну со своими бывшими соотечественниками. Мнение жителей Янкидемии было глубоко разделено, причем ядро Новой Англии было более склонно готовиться к войне, чем жители Великих озер и янки Среднего Запада. 7
После нападения японцев на Перл-Харбор народы объединились в такой степени, какой не видели ни до, ни после. Жители приграничных районов сражались по традиционной для шотландцев-ирландцев причине: чтобы отомстить за нападение, победив врага на поле боя. Элита Приливного и Глубокого Юга, все еще стоявшая во главе своих государств, желала поддержать "национальную" честь США и защитить своих англо-норманнских собратьев за морем. Пацифисты из Средней полосы поддерживали войну как борьбу с военным деспотизмом, в то время как янки, жители Новых Нидерландов и Левого побережья подчеркивали антиавторитарный аспект борьбы. Жители Эль-Норте и Дальнего Запада приняли войну, в результате которой их давно заброшенные регионы получили федеральную помощь. 8
Действительно, Гитлер и император Хирохито сделали для развития Дальнего Запада и Эль-Норте больше, чем любой другой агент в истории этих регионов. Долгое время эксплуатируемые как внутренние колонии, обе страны внезапно получили промышленную базу, чтобы помочь союзникам выиграть войну. Обе страны получили верфи и военно-морские базы (в Сан-Диего и Лонг-Бич), авиационные заводы (Лос-Анджелес, Сан-Педро и Вичита) и интегрированные сталелитейные заводы (в Юте и внутренней Калифорнии). В Нью-Мексико появились лаборатории ядерного оружия (Лос-Аламос) и испытательные полигоны (Уайт-Сэндс). По всей территории были построены взлетно-посадочные полосы и современные аэропорты, что уменьшило ее удаленность и стало первым вызовом транспортным монополиям, которые держали Дикий Запад в состоянии покоя. Во время холодной войны количество военных объектов и оборонных заводов в этих двух странах продолжало расти в радикальной пропорции к численности их населения; сегодня они зависят от военно-промышленного комплекса, который влияет на политические приоритеты обеих стран. 9.
Помимо этих последствий, во время войны Эль-Норте испытывал острую нехватку сельскохозяйственной рабочей силы, поскольку фермеры и железнодорожники мигрировали на более высокооплачиваемую работу на новых военных заводах. Решением проблемы стала военная программа по привлечению гастарбайтеров, в рамках которой 250 000 мексиканских граждан были допущены в Эль-Норте, что заложило основу для гораздо более масштабной и менее организованной послевоенной программы, которая спустя несколько десятилетий изменит баланс сил в пользу северян. 10
В 1960-е годы блок Дикси был самым ястребиным регионом в отношении войны в Юго-Восточной Азии, оказывая твердую поддержку эскалации конфликта президентом Джонсоном (аппалачским техасцем). Из тридцати с лишним сенаторов от Дикси только двое последовательно выступали против войны, и оба были из Аппалачей. Один из них, Дж. Уильям Фулбрайт из Арканзаса, был убежденным расистом, который видел параллели между федеральными усилиями по переустройству Вьетнама (путем поддержки сайгонского режима) и американского Юга (путем поддержки борцов за гражданские права) и энергично боролся против обоих. Другой был аномалией: "святой покровитель техасских либералов" Ральф Ярборо, которого в конце концов сместили за его антивоенные взгляды и за гражданские права. Лишь несколько конгрессменов из Дикси поддержали эпохальную меру Сената 1970 года, которая должна была остановить военную интервенцию в Камбодже, что обеспечило ее провал. "Слова бесплодны, дипломатические ноты бесполезны", - говорил о Вьетнаме представитель Южной Каролины Л. Мендел Риверс. "Ответ Америки может быть только один: возмездие, возмездие, возмездие, возмездие! Они говорят: прекратите бомбить, я говорю: бомбите!". Когда радикальные антивоенные активисты предложили убивать провоенных сенаторов, все люди в их списке были глубокими южанами. Из двух десятков наиболее значимых антивоенных событий того периода только одно произошло в блоке Дикси: убийство белыми полицейскими протестующих чернокожих студентов в Университете штата Джексон в 1970 году. На протяжении всего конфликта большинство несогласных в Дикси составляли жители Пограничья, которые ставили под сомнение цель вмешательства в гражданскую войну в другой стране. "Если мы должны сражаться, давайте сражаться, защищая нашу родину и наше собственное полушарие", - говорил сенатор от штата Кентукки Тим Ли Картер. "Жизни наших сыновей слишком ценны, чтобы терять их на чужой земле. Если они должны умереть, пусть это будет в защиту Америки" 11..
Против войны выступали жители Янкидома, Новых Нидерландов и Левого побережья, как правило, на том основании, что это была несправедливая имперская интервенция. Антивоенное движение зародилось в студенческих городках этих стран: первые марши к военным объектам прошли в Беркли, а первая "учения по Вьетнаму" состоялась в Мичиганском университете в 1965 году. Первая массовая демонстрация прошла в Нью-Йорке в 1967 году и собрала 300 000 участников, а в марше на Пентагон, состоявшемся осенью того года, приняли участие 400 000 человек, среди которых преобладали студенты из Нью-Йорка и Бостона, а также значительное количество представителей из университетских городков на Среднем Западе, где живут янки. Организация "Ветераны Вьетнама против войны" была основана шестью вернувшимися солдатами в Нью-Йорке и сосредоточила свою деятельность на северо-востоке страны. Расстрел в Кент-Стейт произошел в Западном резерве штата Огайо, основанном янки, и стал частью волны забастовок, начавшихся в Оберлине (Янкидемия) и Принстоне (Новые Нидерланды) через несколько минут после того, как президент Никсон объявил о вторжении американских войск в Камбоджу; из сотен университетов, которые в итоге присоединились к забастовке, подавляющее большинство находилось в этих трех странах. Они также стали ядром антивоенных настроений в Вашингтоне: принятая в 1970 году мера по прекращению операций в Камбодже получила подавляющую поддержку делегаций этих стран в Конгрессе. 12
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги