Анархия работает

Никакая философия или движение за освобождение не могут игнорировать связь между эксплуатацией окружающей среды человеком и нашей эксплуатацией друг друга, не может игнорировать суицидальные последствия индустриального общества. Свободное общество должно выработать уважительные и устойчивые отношения со своим биологическим регионом на основании осознания факта, что люди зависят от состояния здоровья всей планеты.

Как остановить разрушение окружающей среды?

Некоторые люди выступают против капитализма по экологическим соображениям, но думают, что своего рода государство необходимо, чтобы предотвратить экоцид. Но государство само по себе является инструментом для эксплуатации природы. Социалистические государства, такие как Советский Союз и Китайская Народная Республика, были одними из самых разрушительных для природы, которые только можно представить. То, что эти два общества не отделались от динамики капитализма, само по себе является свойством государственного устройства — государству нужна иерархия, эксплуататорские экономические отношения контроля и управления, и если уж ты начал играть в эту игру, то тебе не избавиться от капитализма. Однако государство представляет возможности принудительного изменения поведения людей в массовом масштабе, и эта власть привлекательна для некоторых энвайронменталистов[79]. В мировой истории известно несколько государств, которые реализовали защитные мероприятия внутри страны, когда сохранение окружающей среды совпало с их стратегическими интересами. Одной из таких передовых стран была Япония, которая прекратила и обратила вспять вырубку лесов на архипелаге в эпоху Мэйдзи[80]. Но как в этом, так и в других случаях внутригосударственная защита окружающей среды проводилась государством в сочетании с огромной эксплуатацией природных ресурсов за пределами страны. Японское общество потребляло все возрастающее количество импортной древесины, увеличивая тем самым вырубку в других странах и стимулируя развитие имперских вооруженных сил для защиты этих жизненно важных ресурсов. Это привело не только к экологическому разрушению, но и к войне, и к геноциду. Аналогичное можно было наблюдать в Западной Европе, где государственная природоохрана проводилась за счет колониальной эксплуатации, которая также вылилась в геноцид.

В небольших обществах существование элиты порождает тенденцию к экплуатации ресурсов окружающей среды. Известный социальный коллапс на острове Пасхи был вызван в значительной степени элитой, которая заставила общество построить статуи в свою честь. Строительство комплекса статуй привело к обезлесению острова, поскольку большое количество бревен было необходимо для строительства и транспортировки материалов, и сельхозугодья, обеспечивающие едой рабочих, пришли в убыток. Без лесов резко сократилось плодородие почв, а без пищи — население. Но островитяне не просто голодали или сократили рождаемость — кланы элит воевали друг с другом, разбивали статуи конкурентов, устраивали набеги, и все завершилось каннибализмом, пока почти все население не вымерло[81].

Децентрализованное, коммунитарное общество с устоявшимся экологическим этосом является наиболее подготовленным для предотвращения разрушения окружающей среды. В экономических системах, в которых местную экономическую независимость оценивают по торговле и производству, общинам приходится иметь дело с экологическими последствиями своей собственной экономической деятельности. Они не могут заплатить другим, чтобы те забрали их мусор или умерли от голода, ради того, чтобы жить в изобилии.

Местный контроль над ресурсами также препятствует перенаселению. Исследования показали, что, когда члены общества могут непосредственно наблюдать, как наличие большого количества детей сокращает имеющиеся ресурсы, предназначенные для всех, они держат свои семьи в рамках рационального предела. Но когда эти локализованные общества включены в глобальную экономику, в которой большинство ресурсов и отходов импортируется и экспортируется, и дефицит возникает в результате, по-видимому, произвольного колебания цен, а не из-за истощения местных ресурсов, рост населения неустойчив, даже если более эффективные формы контрацепции становятся доступными.[82] В книге «Глазами государства»[83] Джеймс Скотт объясняет, каким образом правительства проводят в жизнь «четкость» — единообразие, которое позволяет контролировать и отслеживать людей. В результате, такие общества потеряли местные знания, необходимые для понимания проблем и обстановки.

Капитализм, христианство и западная наука — все разделяют один миф о природе, который поддерживает ее эксплуатацию и неуважение к ней и рассматривает мир природы как мертвый, механический и существующий для удовлетворения человеческих потребностей. Эта мания величия, выдаваемая за здравый смысл или божественную истину, показала свою, вне всякого сомнения, самоубийственную сущность. Вместо нее нужна культура, уважающая мир природы как живой и взаимозависимый и понимающая наше место в этом мире. Брюс Стюарт, писатель и активист маори, рассказал в интервью, указывая на цветущий виноград, который он посадил у своего дома:

«У этого винограда больше нет названия. Наше имя «маори» было потеряно, поэтому мы должны найти другое. Только одно такое растение осталось в мире, растущее на кишащем козами острове. Растение может взойти в любой день. Итак, я получил семена и посадил их здесь. Виноградная лоза выросла, и, хотя обычно до цветения должно пройти двадцать лет, это растение зацвело уже после семи.

…Если мы собираемся выжить, то каждый из нас должен стать kaitiaki (по-моему, это самое важное понятие в моей собственной культуре маори). Мы должны стать смотрителями, опекунами, попечителями, воспитателями. В прежние времена каждая whanau, или семья, обычно ухаживала за определенным участком. Одна семья могла присматривать за рекой от одной скалы до следующего поворота. И они были kaitiaki для рыб, птиц и растений. Они знали, когда можно было употребить их в пищу, а когда время для этого еще не настало, когда птицам нужна была защита, люди накладывали на них rahui, что означало, что птицы становились временно неприкосновенными. Некоторые птицы были постоянно tapu, то есть постоянно неприкосновенны. Эта защита была столь строга, что люди могли умереть, если бы нарушили правила. Это просто. Для этого не нужна охрана. Христианские миссионеры своим рвением окультурить моих предков уничтожили концепцию tapu, как и многие другие».[84]

Тикопиа, остров в Тихом океане, населенный полинезийцами, представляет собой хороший пример децентрализованного, анархического общества, которое пришло к успешному решению жизненно важных проблем окружающей среды. Площадь острова всего 5 квадратных километров, на которых проживает 1200 человек, или почти 300 человек на 1 квадратный километр обрабатываемой земли. Это сообщество устойчиво существует в течение 3 000 лет. Тикопиа покрыта многоярусными фруктовыми садами, которые имитируют естественные тропические леса. На первый взгляд, большая часть острова кажется покрытой лесом, в то время как на самом деле настоящий тропический лес сохранился только на нескольких сильнопересеченных участках острова. Тикопиа достаточно мала для того, чтобы все ее обитатели могли хорошо разобраться во всей ее экосистеме. Также остров изолирован, поэтому в течение долгого времени жители не могли импортировать ресурсы или экспортировать плоды своего образа жизни. Каждый из четырех кланов имеет вождей, но последние не обладают властью, основанной на принуждении, а играют церемониальную роль стражей обычаев. Тикопиа — один из наименее социально стратифицированных полинезийских островов: например, вожди все еще должны работать и выращивать для себя еду. Контроль за населением — это общепринятая практика, и родители чувствуют, что заводить детей больше определенного количества — аморально. Одним из ярких примеров, иллюстрирующих могущество этих коллективно исповедуемых и подкрепляемых ценностей служит принятие около 1600 г. коллективного решения прекратить разведение свиней. Они забили всех свиней на острове, даже несмотря на то, что свинина была высоко ценимым продуктом, потому что содержание свиней причиняло большой ущерб окружающей среде.[85] В более стратифицированном, иерархическом обществе это было бы невозможно, потому что элиты, как правило, скорее вынудят более бедных людей расхлебывать последствия их образа жизни, нежели откажутся от почитаемого предмета роскоши.[86]

До колонизации и рокового прибытия миссионеров меры по регулированию численности населения включали в себя натуральную контрацепцию, аборты и воздержание для молодежи — хотя это был сострадательный обет безбрачия, который запрещал скорее размножение, а не секс. Тикопийцы практиковали также другие формы контроля за ростом населения, такие как детоубийство, которое многие люди из других обществ могли бы счесть недопустимым. Но Тикопия, тем не менее, предстает перед нами в качестве идеально правомерного примера, потому что с эффективностью современных контрацептивов и техник аборта никакие иные методы не являются необходимыми для децентрализованного контроля за ростом населения. Самая важная черта тикопийского примера — это их этос: их осознание того, что они живут на острове, ресурсы которого ограничены и увеличение населения равносильно самоубийству. Другие общества Полинезийских островов игнорировали этот факт и впоследствии погибли. Планета Земля, в этом смысле, также подобна острову, следовательно, мы должны выработать как глобальное понимание, так и локальные экономики для того, чтобы избежать превышения несущей способности экосистемы Земли и оставить место для других живых существ, с которыми мы делим этот «остров».

Сегодня большая часть мира не организована в сообщества, структурированные таким образом, чтобы быть чувствительными к пределам локальных экосистем, но мы имеем возможность воссоздать подобные сообщества. Существует растущее движение экологически устойчивых сообществ, или «экопоселений», организованных на горизонтальных, неиерархических принципах, в которых группы людей численностью от дюжины до нескольких сотен собираются вместе, чтобы создать анархические общества по органическим, устойчивым моделям. Создание этих поселений максимально ресурсоэффективно и экологически устойчиво, что также культивирует чувствительность к локальной экосистеме на культурном и духовном уровне. Подобные экопоселения находятся на передовой развития устойчивых технологий. Любое альтернативное сообщество может деградировать до эскапизма яппи, и экопоселения также уязвимы в этом плане, но основная часть экопоселенческого движения стремится к развитию и распространению инноваций, которые касаются мира в целом, а не к тому, чтобы отгородиться от остального мира. Для способствования распространению экопоселений и их адаптации для всех регионов мира и для осуществления координации между существующими экопоселениям в 1995 г. 400 делегатов из 40 стран собрались в Финдхорне, Шотландия, и основали Глобальную Сеть Экопоселений (GEN).

Все экопоселения несколько различаются, но несколько примеров помогут составить представление об их разнообразии. «Ферма» в штате Тенесси насчитывает 350 жителей. Основанное в 1971 г., это поселение включает в себя мульчированные сады (мульчирование — поверхностное покрытие почвы мульчой: различными органическими остатками, которые в результате действия микроорганизмов и червей перегнивают и в почве образуется гумус — прим. пер.), обогреваемые солнцем душевые, предприятие по устойчивому разведению грибов шиитаке, дома из соломенных блоков и центр для обучения людей со всего света организации своих собственных экопоселений. В Старой Бассайсе, Египет, обитает несколько сотен человек, и существует она уже тысячи лет. Ее жители отточили экологическое и устойчивое ведение хозяйства традиционными методами. В Старой Бассайсе сейчас действует Центр изучения будущего, где разрабатываются такие новые устойчивые технологии как агрегат по производству метана из коровьего навоза, избавляющий от необходимости использования в качестве дров скудную растительность. Отработанная масса используется как удобрение на полях. Экотоп под Дюссельдорфом в Германии представляет из себя целый пригородный поселок с сотнями жителей, живущими в четырехэтажных многоквартирных домах и нескольких отдельностоящих домах. Архитектура воспитывает чувство сообщества и свободы с массой общинных и частных пространств. Между зданиями в районе центра поселка находится многоцелевой внутренний двор/игровая площадка/пешеходная зона, а также общинные сады и в изобилии присутствуют деревья и другие растения. Здания, которые имеют абсолютно современную, городскую эстетику, были построены из природных материалов и сконструированы с пассивным отоплением/охлаждением и биологической переработкой сточных вод прямо на месте.

Эрсхэвен (Earthhaven) с приблизительно 60 постоянными жителями был основан в 1995 г. в Северной Каролине дизайнерами пермакультуры. Он состоит из нескольких соседствующих групп домов, расположенных на крутых аппалачских холмах. Большая часть земли покрыта лесом, но жители недавно приняли трудное решение — расчистить часть леса под сады, чтобы приблизиться к самообеспечению едой вместо того, чтобы покупать пищу, произведенную где-то в другом месте. Они долго обсуждали это, духовно готовились и постарались очистить землю с уважением. Такой подход, который капиталистическая идеология отвергнула бы как сентиментальный и неэффективный, — это именно то, что способно предотвратить разрушение окружающей среды в анархическом обществе.

Также необходимы ярость и готовность к прямому действию по защите окружающей среды. На перешейке Тегуантепек в Оахаке, Мексика, анархисты и антиавторитарные коренные жители показали именно эти качества при защите земли от серии угроз. Организации, подобные Союзу Коренных Сообществ Перешейка (UCIZONI), который включает в себя сотню сообществ из штатов Оахака и Веракруз и (позднее) анархистскую/магонистскую группу CIPO-RFM[87], боролись против экологически опустошительных строек ветряных электростанций, креветочных ферм, эвкалиптовых плантаций и захвата земли лесозаготовительной промышленностью. Они также снизили экономическое давление и эксплуатацию окружающей среды, организовав кукурузные и кофейные кооперативы и построив школы и клиники. Одновременно с этим они создали сеть автономных общинных радиостанций для просвещения людей об опасностях, угрожающих окружающей среде и информировании соседних сообществ об индустриальных проектах, которые грозят опустошением земли. В 2001 г. коренные сообщества помешали строительству шоссе, которое было частью Народного плана Панамы (Plan Puebla Panama), — неолиберального мегапроекта, предполагавшего связать Северную и Южную Америки транспортной инфраструктурой, предназначенной для увеличения потока товаров. Во время Сапатистского восстания в 1994 г. они перекрыли транспортные линии, чтобы замедлить передвижения войск, а также заблокировали шоссе и разгромили правительственные учреждения в поддержку восстания в Оахаке в 2006 г.

В 1998 г. Министерство транспорта штата Миннесоты решило проложить шоссе через парк в Минеаполисе, в месте слияния рек Миннесота и Миссисипи. Предполагаемый маршрут уничтожил бы этот район с его старыми деревьями, драгоценной экосистемой дубовой саванны, древним пресным источником и местами, священными для коренных американцев, — полные жизни дикие участки посреди города, которые также служили заказником для соседних территорий. Активисты коренных народов вместе с Движением американских индейцев и Mendota Mdewakanton Dakota Community собрались вместе, чтобы работать в союзе с белыми местными жителями, экологами из «Земли прежде всего!» (Earth First! — радикальная организация по защите окружающей среды — прим. пер.) и анархистами со всей страны для того, чтобы остановить строительство. Результатом стал Свободный штат Миннехаха — автономная зона, которая стала первой и самой длительной акцией против строительства дороги в истории США. На полтора года сотни людей заняли землю, чтобы помешать Министерству транспорта вырубить деревья и построить шоссе, и еще тысячи поддержали и посетили Свободный штат. Этот захват вселил силы во многих участников, воссоединил многих людей дакота с их наследием, получил поддержку многих соседей, создал просуществовавшую больше года автономную зону и самоорганизующееся сообщество и значительно отсрочил уничтожение этой местности — выручив время, в течение которого многие люди получили возможность открыть для себя и душой соприкоснуться с этим местом.

Чтобы разбить автономную зону, государство было вынуждено прибегнуть к многообразию репрессивных тактик. Люди из лагерей были подвергнуты преследованиям, слежке и инфильтрации. Армия офицеров полиции устраивала многократные рейды для уничтожения лагерей, а также они пытали, отправляли в больницу и избивали людей до полусмерти. Кроме того, они произвели более сотни арестов. В конце концов, государство вырубило деревья и построило шоссе, но протестующие добились спасения Холодного родника, являющегося священным местом для коренного населения этой местности и важной частью местной водной системы. Участники из числа коренных народов объявили о важной духовной победе.

Жители Миннеаполиса, которые изначально поддерживали деструктивный проект из-за предполагаемой пользы для транспортной системы, стали склоняться на сторону сопротивления и выступать против шоссе. Если бы решение зависело от них, то шоссе никогда не было бы построено. Свободный штат создал и вскормил объединения и узы между сообществами, которые действуют и по сей день, формируют новые поколения радикальных сообществ и вдохновляют подобные попытки по всему миру.

Под Эдинбургом, в Шотландии, эко-анархисты добились большего успеха в спасении леса. Антидорожный лагерь Блистон Глен (Bilston Glen) существует на момент написания этих строк уже в течение семи лет, привлекая сотни участников и оттягивая строительство путепровода, который нужен большим биотехнологическим комплексам этого района. Для того чтобы люди жили там постоянно, при этом оказывая низкое влияние на лес и затрудняя полиции возможности выселения, активисты построили прямо на деревьях дома, которые населены людьми круглый год. Этот поселок, конечно, низкотехнологичен, но также оказывает малое влияние на среду. А некоторые из домов — это чистые творения любви, достаточно комфортабельные, чтобы считаться постоянным жилищем. Дюжина или около того поселенцев также заботится о лесе, удаляет инвазивные виды и поддерживает рост местных видов. Древесный поселок Блистон Глен — лишь один пример из длинного списка антидорожных акций и экологического прямого действия в Великобритании, которые формируют коллективную силу, заставляющую государство подумать дважды, прежде чем строить новые дороги или выселять протестующих. Этот поселок также связывает между собой простое противодействие политике властей и создание новых отношений общества с окружающей средой в смысле ее защиты. Десятки людей сделали лес своим домом, и еще сотни лично убедились в важности уважительного отношения к природе и защиты ее от западной цивилизации.

А что делать с глобальными экологическими проблемами, такими как изменение климата?

Анархисты пока еще не обладают опытом решения глобальных проблем, так как наши успехи до сих пор были локальными и временными. Безгосударственные, анархические общества некогда покрывали Землю, но это было задолго до того, как появились глобальные проблемы окружающей среды, которые породил капитализм. Сегодня члены многих из этих коренных обществ находятся на переднем фронте глобального сопротивления уничтожению природы правительствами и корпорациями.

Анархисты также осуществляют глобальную координацию. Они организуют международные протесты против крупных источников загрязнений и их государственных лоббистов, подобные мобилизациям во время саммитов G8, для проведения демонстраций против государств, наиболее повинных в глобальном потеплении и других проблемах, на которые откликнулись сотни тысяч людей из десятков стран. В ответ на глобальную активность транснациональных корпораций экологически мыслящие анархисты распространяют информацию по всему миру. Подобным образом активисты по всему миру могут координировать одновременные акции против корпораций, взяв в качестве цели загрязняющую окружающую среду фабрику или рудник на одном континенте, магазины розничной торговли на другом и международную штаб-квартиру акционеров на третьем континенте.

Для примера, крупные протесты, бойкоты и акты саботажа против Shell Oil координировались между людьми в Нигерии, Европе и Северной Америке в течение 1980-1990-х гг. В 1986 г. автономисты в Дании произвели множественные одновременные атаки зажигательными бомбами на заправки Shell по всей стране во время всемирного бойкота, проводимого с целью наказать Shell за поддержку правительства, ответственного за апартеид в Южной Африке. В Нидерландах подпольная антиавторитарная группа RARA (Революционное Антирасистское Действие) организовала серию взрывов объектов Shell (проведенную с расчетом непричинения вреда людям), сыгравшую решающую роль в принуждении Shell к уходу из Южной Африки. В 1995 г., когда Shell планировала затопить старую нефтяную платформу в Северном море, она была принуждена оставить этот план после протестов в Дании и Великобритании, захвата нефтяной буровой активистами Гринпис, поджога и обстрела заправок Shell в двух городах Германии, также как и бойкота, который снизил цены на нефтепродукты в этой стране на 10%[88]. Все эти усилия служат прообразом глобальных сетей, которые могут защищать окружающую среду в анархическом будущем. Если мы преуспеем в упразднении капитализма и государства, то тем самым мы устраним крупнейших системных опустошителей окружающей среды, а также структурные препятствия, которые сейчас затрудняют массовое действие в защиту природы.

Далее приведены исторические примеры безгосударственных обществ, коллективно реагирующих на крупномасштабные экологические проблемы через децентрализованные сети. Хотя эти проблемы не были глобальными, и относительные барьеры, с которыми сталкивались эти общества (когда информация передавалась со скоростью пешехода), были, возможно, больше, чем расстояния современного мира, в котором люди могут мгновенно связываться друг с другом даже в том случае, если они находятся на противоположных сторонах планеты.

Тонга — это тихоокеанский архипелаг, населенный полинезийцами. До колонизации здесь существовала централизованная политическая система с лидером, чье положение передавалось по наследству, однако эта система была значительно менее централизована по сравнению с государством, и власть лидера была ограниченной. В течение 3 200 лет народ Тонга была способен поддерживать устойчивое хозяйство на архипелаге площадью 746 квадратных километров с десятками тысяч жителей[89]. Тогда не существовало техники связи, и информация распространялась медленно. Тонга слишком велик для того, чтобы один крестьянин мог знать все обо всех островах или даже хотя бы все об одном из его крупных островов. Лидер традиционно мог руководить и следить за устойчивостью хозяйства не через ресурс принуждения, но постольку, поскольку он имел доступ к информации со всей территории, также как это было бы с федерацией или генеральной ассамблеей, если бы островитяне организовались подобным образом. Применение конкретных практик и поддержка идеи устойчивого развития зависела от индивидов, составлявших общество.

Тот факт, что крупное сообщество может защищать окружающую среду рассеянным или децентрализованным образом, без лидерства, широко подтверждается на примере уже упоминавшихся горцев Новой Гвинеи. Сельское хозяйство обычно ведет к обезлесиванию, так как леса сводятся под пашню, а обезлесивание может убить почву. Многие общества отвечают на это расчисткой еще больших площадей земли для того, чтобы компенсировать меньшую плодородность почв, таким образом, усугубляя проблему. Многие цивилизации рухнули из-за разрушения почв в результате обезлесивания. Опасность эрозии почв обостряется в гористых областях, таких как центральная часть Новой Гвинеи, где обильные дожди могут легко смыть оголенную почву. Более разумная практика, которую изобрели новогвинейские фермеры, — это сильвикультура, или лесоводство: объединение посадок деревьев и других растений. Объединяя фруктовые сады, поля и лес, они научились защищать почву и создавать симбиотические химические круговороты между различными выращиваемыми растениями.

Жители гор развили специальные техники по противодействию эрозии для того, чтобы избежать потери почвы в их крутых горных долинах. Каждый конкретный фермер мог бы получить выгоду в близкой перспективе, не применяя эти техники, но, в конечном счете, это приведет к эрозии и тому, что будущие поколения будут лишены здоровой почвы. Поэтому ко времени колонизации устойчивые техники применялись повсюду. Противоэрозийные техники были распространены и улучшены исключительно коллективными децентрализованными способами. Горцам не нужны были эксперты, чтобы научиться использовать эти экологичные сельскохозяйственные технологии, и им не потребовались бюрократы, чтобы те следили, что эти технологии все используют. Вместо этого они опираются на культуру, которая высоко ценит эксперименты, индивидуальную свободу, социальную ответственность, разумное коллективное землепользование и свободный обмен информацией. Эффективные инновации, введенные в одном районе, быстро и свободно распространялись от долины к долине. Без телефонов, радио и интернета, будучи окруженной крутыми горами, каждая долина была как бы страной в себе. Сотни языков, на которых говорят в горах Новой Гвинеи, отличаются от одной деревни к другой. В этом миниатюрном мире не одно сообщество не может быть уверенным в том, что другие сообщества не разрушат свою окружающую среду, однако их децентрализованный подход к защите окружающей среды сработал. В течение тысячелетий они сохраняли свои почвы и поддерживали такую плотность населения, что первые европейцы, пролетевшие на самолете над их краем, увидели страну, подобную Нидерландам.

Регулирование водного режима в этой низменной северной стране в XII-XIII веках представляет собой другой пример низовых решений экологических проблем. Поскольку большая часть Нидерландов находится ниже уровня моря и почти все они находятся под угрозой затопления, фермеры должны были постоянно трудиться над поддержкой и улучшением системы регуляции вод. Дамбы для защиты от наводнений были обычной частью инфраструктуры, от которой выигрывали все, но для поддержки их в рабочем состоянии требовалcя вклад каждого ради блага всех. Каждый отдельно взятый фермер оказывался в выигрыше, увиливая от несения обязанностей по водной регуляции, но все общество могло проиграть в случае наводнения. Этот пример особенно важен, поскольку голландское общество лишено анархических ценностей, обычных для коренных обществ. Эта область давно была обращена в христианство, и здесь были посеяны его губительные для природы и иерархические ценности. В течение сотен лет она была под контролем государства, но все же империя развалилась, и в XII-XIII веках Нидерланды были, по сути, лишены государства. Центральная власть в форме церковных сановников, феодальных лордов и гильдий оставалась сильна в Голландии и Зеландии (провинция Нидерландов — прим. пер.) — там, где позже зародился капитализм, но в северных регионах, таких как Фрисландия (провинция Нидерландов — прим. пер.), общество было в основном децентрализованным и горизонтальным.

В то время контакты между городами, разделенными несколькими дюжинами миль — несколькими днями пути, — могли быть более сложными, чем связь с противоположным концом Земли в наши дни. Несмотря на подобные затруднения, сельские общины, города и деревни смогли построить и поддерживать обширную инфраструктуру для отвоевывания земли у моря и защиты от затопления в условиях колебания уровня моря. Соседские советы, организуя совместные рабочие бригады или деля обязанности между общинами, построили и поддерживали дамбы, каналы, шлюзы и дренажные системы, необходимые для защиты всего общества. Это был «комплексный подход снизу вверх, от местных общин, которые обрели защиту при помощи самоорганизации подобным образом»[90]. Спонтанные горизонтальные организации играли большую роль даже в феодальных владениях, таких как Голландия и Зеландия, и сомнительно, что слабые правители, существовавшие в этих регионах, могли бы осуществить управление строительством самостоятельно при помощи данной им ограниченной власти. Хотя власти всегда приписывают себе заслуги творчества масс, спонтанная самоорганизация продолжает существовать даже в тени государства.

Единственный способ спасти планету

В том, что касается защиты окружающей среды, почти любая социальная система будет лучше той, которую мы имеем сейчас. Капитализм — это первый тип социального устройства в истории, подвергающий опасности выживание нашего вида и жизнь на земле вообще. Капитализм создает побуждающие стимулы для эксплуатации и уничтожения природы и порождает атомизированное общество, неспособное защищать среду обитания. При капитализме экоцид фактически является правом. Меры по защите окружающей среды — это «торговые барьеры». Препятствование сплошной вырубке леса корпорацией на земле, которую она купила, — это посягательство на частную собственность и свободу предпринимательства. Компаниям разрешено производить миллионы тонн пластика, который по большей части используется в одноразовых упаковках, несмотря на тот факт, что у них отсутствует программа дальнейшей утилизации и даже представление о том, что с ним происходит после использования. Пластик не разлагается, поэтому пластиковый мусор наполняет океан и оказывается в телах морских существ, и это может продолжаться миллионы лет. Чтобы спасти носорогов от браконьеров, охотинспекторы начали срезать их ценные рога, но браконьеры все равно убивают их, потому что если они вымрут, цена на оставшиеся куски носорожьего рога взлетит до небес.

И, несмотря на это, университетам хватает наглости внушать студентам, что коммунитарное общество будет неспособно защищать окружающую среду из-за так называемой «трагедии общин». Этот миф часто излагают так: представим общество пастухов овец, которое имеет пастбищные угодья в общей собственности. Они выигрывают все вместе, если каждый пасет небольшое число овец, благодаря чему угодья остаются плодородными. Но каждый в отдельности выиграет в том случае, если осуществляет перевыпас, так как в таком случае получает большую долю продукта — таким образом, коллективная собственность якобы ведет к истощению ресурсов. Исторические примеры, приводимые, чтобы подтвердить эту теорию, в основном берутся из колониальной и постколониальной эпох, во время которых угнетенное население, чьи традиционные формы организации и хозяйствования были подорваны, вынуждено тесниться на малоплодородных землях, что ведет ко вполне предсказуемому результату. Сценарий с выпасом овец описывает ситуацию, которая исключительно редка в человеческой истории: коллектив состоит из атомизированных, конкурирующих индивидов, которые ценят персональный достаток выше социальных связей и здоровья экологии, а социальные механизмы или традиции, которые могут гарантировать устойчивое совместное использование, отсутствуют.

Капитализм уже вызвал крупнейшую волну вымирания с тех времен, когда падение астероида уничтожило динозавров. Чтобы не допустить того, чтобы глобальное изменение климата привело к полному экологическому коллапсу, а также остановить загрязнение и перенаселение, ведущие к гибели большей части млекопитающих, птиц, амфибий и морских существ на планете, мы должны ликвидировать капитализм, желательно в течение нескольких ближайших десятилетий. Исчезновения видов, вызванные человеком, заметны, по меньшей мере, в течение последних сотен лет. Парниковый эффект был широко осознан в последние два десятилетия. И лучшее, что прославленная изобретательность свободного предпринимательства смогла предложить, — торговля углеродными квотами — нелепый фарс. Таким образом, мы не можем доверить спасение планеты какому-либо мировому правительству. Первая забота любого правительства — это всегда его собственная власть, и оно строит основу этой власти при помощи экономических взаимоотношений. Правящая элита должна поддерживать привилегированное положение, а оно зависит от эксплуатации других людей и природы.

Локализованные, эгалитарные общества, объединенные сетью всемирной связи и взаимодействия — лучший путь для спасения окружающей среды. Самодостаточные, замкнутые в плане использования ресурсов общества почти не тратят углеродных ресурсов. Им не нужна нефть для транспортировки товаров и отходов или гигантские объемы электроэнергии для питания промышленных комплексов, производящих товары на экспорт. Они должны будут производить большую часть энергии для потребления при помощи солнечных, ветряных, биотопливных и подобных технологий и больше полагаться на то, что может быть сделано руками, а не электрическими устройствами. Подобные общества производят меньшее загрязнение, так как они имеют меньше стимулов к массовому производству и им сложно захоранивать отходы производства на землях других сообществ. На месте перегруженных аэропортов и забитых шоссе мы можем представить себе велосипеды, автобусы, межрегиональные поезда и парусники. Таким же образом, население не будет неконтролируемо расти, так как женщины будут способны сами контролировать деторождение, а локальные экономики сделают очевидным ограниченность ресурсов.

Экологически устойчивый мир должен быть антиавторитарным, таким, что ни одна община не сможет поработить своего соседа для расширения ресурсной базы. Нам нужно сотрудничество, чтобы сообщества могли объединяться для самозащиты от групп, в которых развиваются империалистические тенденции. И самое главное — он потребует общей экологической этики, при которой люди будут с уважением относиться к окружающей среде, а не воспринимать ее исключительно как источник сырья. Мы можем начать строить такой мир уже сейчас, учась у экологически устойчивых коренных обществ, саботируя и разоблачая тех, кто загрязняет окружающую среду, распространяя любовь к природе и познания о биорегионах, в которых мы живем, осуществляя проекты, которые позволяют обеспечивать наши нужды в пище, воде и энергии на местном уровне.

Рекомендуемая литература

1. Nirmal Sengupta «Managing Common Property: Irrigation in India and The Philippines», New Delhi: Sage, 1991.

2. Winona LaDuke «Recovering the Sacred: The Power of Naming and Claiming», Cambridge: South End Press, 2005.

3. Jan Martin Bang «Ecovillages: A Practical Guide to Sustainable Communities». Edinburgh: Floris Books, 2005.

4. Heather C. Flores «Food Not Lawns: How To Turn Your Yard Into A Garden And Your Neighborhood Into A Community». Chelsea Green, 2006.

5. Jared Diamond «Collapse: How Societies Choose to Fail or Succeed», New York, Viking, 2005.

6. Murray Bookchin «The Ecology of Freedom: the Emergence and Dissolution of Hierarchy», Palo Alto, CA: Cheshire Books, 1982.

7. Elli King, ed. «Listen: The Story of the People at Taku Wakan Tipi and the Reroute of Highway 55, or, The Minnehaha Free State», Tucson, AZ: Feral Press, 2006.