Ангел ходит голым

Глава 12

Repete пора, repete:

Если вами никто не манипулирует, вы в руках профессионалов.

Каждого можно нащупать. Азы. Привить искренний интерес к чему угодно — лишь технология. Евровидение, Олимпиада, «Рабыня из ауры», etc. Заведомое барахло, расчисленное, но пропустить ни в коем случае нельзя! Который час?! Мы тут сидим, а там уже вовсю!

Вот кёрлинг. Что есть кёрлинг? Ползущая по льду каменюка, перед ней уборщицы со швабрами. И что? Да ты просто не врубился! Смотри, смотри! Е-е-есть!!! Теперь врубился? Н-нет. Какой-то ты не такой, как все! Мне с тобой неинтересно. Уходи, больше не приходи. Никогда!

Ладно, кёрлинг. Крайний случай спортивного маразма (сугубо оценочное мнение).

Но футбол-то, футбол! Миллионы и миллионы! Звезда на звезде! Послушайте! За просто так никто платить не станет. Значит, это кому-нибудь нужно? Если звёзды зажигают — значит, это кому-нибудь нужно? Значит, кто-то хочет, чтобы они были? Значит, кто-то называет эти плевочки жемчужиной?

Цена вопроса? В данном, конкретном, случае — триста миллионов. Уже шестьсот миллионов. Уже девятьсот. Строго по нарастающей. Пусть и рублей… Курсив, курсив! Я приближался к месту своего назначения.

Кого нащупать всё же не удалось — Еву (в смысле футбола). Таки сначала прилежно высиживала оба тайма, реагировала синтонно, вроде соответствовала: мы вместе! мы вместе! Но истинный болельщик весьма чýток на имитацию восторга и упоения (го-о-ол!!!). Это тебе, женщина, не fake orgasm. Изображай не изображай… Потом призналась: извини, не моё. Старалась, но… Не будем же друг другу врать. По такой мелочи — тем более.

По такой мелочи? По мелочи?! По мелочи?!! Хорошо, не будем!

Кукуй, Ева, с maman в Краславе, переживай за кёрлинг на досуге, приобщай близнецов-братьев к высокому искусству метания камней, сама без греха. (Термин maman — согласен, отчасти vulgar. Но как ещё? Не тёща же. Тьфу-тьфу-тьфу, минула чаша!) Maman почему-то кёрлинг возлюбила. Неспешность, взвешенность, глазомер, дистанция. Саулескалнс, Прибалтика. Ну да…

Впрочем, и не было такой задачи — нащупать Еву (в смысле футбола). Не греет — ничего не поделаешь! Интересы, темпераменты, представления о прекрасном зачастую разнятся. Саднит немножко. Главное, не расчёсывать. Но! Вовремя припомнить как повод и довод: ещё и сказала «по такой мелочи», не сморгнула, экая!

При желании можно было, конечно, и вовлечь — и не при её желании (методички, методички!). Но стоило ли? Ради чего? Всё, что не делается, всё к лучшему. Хоть звони сейчас в Краславу:

— Разбудил, Ев? Да так. Нет, не по делу. Какие дела в час ночи! Просто хотел тебе сказать… — угрюмо, проникновенно, тщательно трезво, — всё, что не делается, всё к лучшему. Согласна?

Евлогин! Категорически не пьянеть — талант не нужен, просто ремесло. Звонить он будет!

О, про себя уже в третьем лице? Симптомчик! Нет, это не от этого. Если честно (поверили?). Но все же мы люди, все человеки (поверили?).

Х… хорошо, последний стопарь коньячку на сегодня. По-светски ли звучит: стопарь коньячку? Бокал. Да стопарь, стопарь! Запасы «Медного всадника» здесь, «над слоником», неизбывны. Мне можно. Кто здесь хозяин, пока хозяйка в отсутствии?! Она до утра в отсутствии, в запланированном отсутствии, мною запланированном. Приглашена. Крестовский остров. Арендованная вилла. Дон Флавио Пикколо. Сегодня рано, завтра поздно. Вот-вот убудет на Бимини — там у нас никого.

Можно бы «Турдом» подключить, Тарасик Заброда всегда готов поднатужиться, если приспичит. Лучше, однако, не умножать сущностей кроме необходимых. Чтоб не быть в долгу. И раз уж этот… дон покамест здесь и сейчас — надо решать всё здесь и сейчас. А то, что придётся потом платить, так это ж, пойми, потом. Зато ты узнаешь, как сладок грех… да хоть на Бимини!

С какого рожна он — дон?! Га-а-андон, а не дон! Старый га-а-андон! Ибо по делам их узнаете их. Но уплочено задолго до того, наперёд, с обязательством и впредь. Репуатация у дона, видите ли! Эх, пепсы вы, пепсы! Грош вам цена! Платить, правда, не грошами. (Склеротикам: пепсы — арго. PEPs — politically exposed persons, публично значимые люди. Га-а-андоны вы, а не пепсы! Без имён! Имена одиозны, оглашению не подлежат!) Щёки надували, смотрели сквозь, лёд непробиваемый. А как приспичило, так сразу (не сразу, но): у вас, коллеги, не возникнет вдруг некий приемлемый вариант? ни в коем случае не требуем, но вдруг вы у себя там, в Питере, скреативите? вы ж такая культурная столица, просто гордимся, просто робеем! а? в долгу не останемся, вы нас знаете!

О да! Знаем. Га-а-андоны вы, пепсы! Но и… коллеги. Бывшими не бывают. Никуда тут не деться. Ни в коем случае не требуем. Ага, конечно. Взгляд был мучительно красноречив… Скорее бы умер, чем позвал на помощь. Но взглянуть мог и взглядом мог попросить о поддержке. И попробуй не поддержи. Даже не пробуй не… Себе дороже.

Разумеется, одного взгляда мало. Всё строго. Договор. Отдельная история — как он, договор, заключается. Личные встречи на крыше небоскрёба или в развалинах недостроя, серые костюмы, начеку, осознают, подчёркнутость — глупости, сериальная лабуда. Файлы, флэшки, пароли — тоже туда же, лабуда. Вопрос «а как тогда?» риторичен. Ответ «не ваше дело!» однозначен. У женщин — свои секреты, у нас — тоже свои. Шутка непритязательная. Какая есть.

А задача таки возникла. И тебе её решать. Не мужик, что ли?!

Tu l’as voulu, Georges Dandin!

Ты этого хотел, Жорж Данден! (воскликнул он в крайнем огорчении).

Мольер, однако.

…В крайнем огорчении, да, есть такое. Ибо — мужик. Некая блонда Ева подтвердит! А она (не блонда Ева) сейчас на Крестовском острове у этого га-а-андона. Гм, что и требовалось. Но вот сейчас обидно стало. Не так чтобы, но… Кто Жорж Данден? Я Жорж Данден? Идите в жопу! И не хотел этого. А надо. Патамушта! Идите в жопу со своим патамушта! Если по— хорошему, и сам бы шёл — до дому. Где тот дом? Мой дом там, где я есть! Сегодня — здесь.

Всё! Баиньки. И в душ сегодня — не-е-е… Просто лень. Да и смысл? Своё не пахнет, рядом никого, ни-ко-го. Или ту ласточку вызвонить? Чаниту? Макс в Казачьи бани приводил. Помнится, ничего так, Чанита, визитки нам пораздавала. Но это ж тогда надо в душ… и вообще. Нет, баиньки… и-баиньки, ибаиньки… а рядом никого. Покатаюся-поваляюся… Но завтра с утра — душ, душ, душ. Надо. Тяжёлый день. Что-то каждый день после Макса — тяжёлый. И не раздвоишься на злой-добрый, на добрый-злой. Мы выбираем, нас выбирают.

И получилось так, что уже три часа ночи. Вот сейчас взять и таки позвонить! Да не ей, а ей! Ничего не сказать. Подышать в трубку. Напустить suspense. Пусть гадает.

А всё-таки! Нет, но всё-таки! Почему? Одни готовы жизнь положить ради какого-то футбола (и не одну, и не гипербола), другие же… нащупывай их и нащупывай! Справедливости нет, полковник!

Х… хорошо, совсем последний стопарь на сегодня. Просто чтобы заснуть. А то что-то никак не заснуть.

Вот Лилька! И нащупывать не пришлось. Так, слегка. Придать направление. Возникла такая задача! Возникла!

Ещё чуть-чуть терпения, ещё чуть-чуть. Я приближался к месту моего назначения.

Не угодно ли? С просторов Интернета:

Срочно нужна помощь. Друг купил билеты на финальную игру Лиги Чемпионов в Милане, в субботу. Проблема в том, что забыл: в эту субботу у него свадьба. Билеты купил месяцем раньше, до объявления даты свадьбы. Спрашивает, никто не хочет пожениться? Фото невесты вышлет в личку.

Или так, да.

Или… иначе.

Ибо футбол для человека, но не человек для футбола.

Когда Лилька в одночасье стала своей для звёзд и для фанатов звёзд?

А просто. Пришла к старушке. Пришла и говорит: говорите. Ни слова, говорит, не поправлю.

Знает наперёд. Откуда? Бог весть…

…Но хотя бы из почтения к моему возрасту…

Ах да, возраст! (Девочка, уже записываете? Вся аппаратура работает нормально?) Не скажу! Выгляжу хорошо. Я хорошо выгляжу? Не лгите. Да, не лжёте. Стаж болельщика «Зенита» — семьдесят пять лет.

Впервые пришла на стадион, «Петровский» нынче, когда восемнадцать исполнилось как раз.

Он оказался подлец. Я ради него — даже на стадион вместе с ним! Футбол какой-то! Один мячик, и вокруг него дрыгоножество и рукомашество!

Сразу беру свои слова обратно! Молодая была, глупая. Просто ничего не поняла. Старик Хоттабыч на матче «Шайба» — «Зубило». Чтоб вы все корью заболели, что ли!

Мне тогда важней было, что он меня с собой взял. Пусть не в «Асторию» на кофе с пломбиром, не на танцы в Дом культуры связи, не в Летний сад погулять, на худой конец. Но взял же! Пусть и на стадион… Я готова была ради него хоть на край света! Повторюсь: глупая была, молодая.

Всё! Про него больше ни слова! Забыла, вычеркнула! Не склероз, а дело принципа. Доказать, что не склероз? Пожалуйста! Ведь помню, что забыла и вычеркнула. Значит, не склероз! Не дождётесь!

А он был очень представительный — в шляпе, в реглане. Ответственный работник! «Фира, — говорил с хрипотцой, — ты прелесть, ты нежный цветок. Но у меня семья, и дочка почти твоя ровесница!»

Его расстреляли потом. Ни за что. Уж не за то, что у него семья, и дочка почти моя ровесница. Буквально через некоторое время после того, как мы с ним на стадионе были. Расстреляли, да. Но не за то, разумеется.

Из газеты узнала. Японский шпион. Распустила нюни, плакала в подушку. На следующую игру «Зенита» сама пошла, никто не тянул на аркане. Зачем? Просто он такой искренний был тогда, в первый раз. Вопил, подскакивал! Шляпу, кстати, потерял. Не потерял — запустил в небо, когда наши гол забили.

Я и пошла. И села. Чтобы, может быть, ещё раз испытать? То есть вот ту его искренность… Да расстреляли, но мысленно он со мной, на трибуне!

Всё-всё! Забыла, вычеркнула! Сказала же, подлец оказался. Оскорбил бездействием. Старая дева… Насчёт старости ещё поспорю. Но что дева, то дева. Прелесть и нежный цветок.

И никакой не маразм. На той, второй, игре неожиданно что-то внутри проснулось и… Как это?… Модное современное слово… Сублимация, вспомнила! (А вы говорите: маразм!) Я в него просто влюбилась! В «Зенит». Искренний он какой-то был, что ли. Как он.

Чего тогда всем нам не хватало — искренности, в первую очередь. Будете спорить? С кем? Со старушкой-каркушей, знаменитой драным зонтиком и непременным пребыванием на трибуне в день игры? С ровесниками я бы ещё подискутировала. Но иных уж нет, а тех долечат. И вообще не прекословьте талисману!

Да, я — талисман. Талисман — я. Не самозванка. Они меня сами так назвали. Сам Константин Сергеевич одобрил. Хоть горшком, лишь бы не в печь! Мы с ним почти дружили.

Я не о Станиславском! А то, знаете, устойчивые имя-отчество… Константин Сергеевич — сразу Станиславский. Никита Сергеевич — сразу Хрущёв. Владимир Владимирович — сразу… Маяковский. А вы о ком подумали? Тогда Никита Сергеевич почему не Михалков? Константин Сергеевич почему не Есенин?

Так и было — Есенин. Даже не однофамилец «золотой голове», «ангелу-тшорту», как Аська Дункан полюбовника называла. Костя-то не от их интимной связи народился, но таки да — официальный сын. Пошёл не в папу, стишками не грешил. Зато стал самым-самым футбольным статистиком Страны Советов. Знал всё!

Костя — это я ласково, постфактум, когда он во гробе давно. (А я вот всё живу…) Общались исключительно на вы: Константин Сергеевич, Эсфирь Марковна…

Фира, он меня называл (забыла, вычеркнула!), это я. Эсфирь Марковна Гребер. Ничего, да? Мечта антисемита! Внешность — сами видите. И сплошное грассирование. Не шокирую? Вы, девочка, тоже отчасти наших кровей, разве нет? По маме? Таки ведь решающе! Видите, всё вижу. Вы обещали наш разговор не править, да? Заранее вам моё да, если вот этот пассаж удалите. Мы друг дружку понимаем, да?

Ещё и с вечным зонтиком!

А зонтик тот самый, с которым тогда была на стадионе — с ним. Солнце палило нещадно. А у меня — кожа. Он всё подсмеивался: «Закрой ты свой зонтик — никто за нами не следит!» А у меня просто кожа… И, кстати, следили. Уже тогда следили. Потом расстреляли…

Меня миновало. Хотя очень даже могло и. Эсфирь Марковна Гребер — уже достаточно! До борьбы с безродными космополитами ещё лет двадцать. Но — когда она не велась?! Вы, молодые, вспомните? Я — нет. И это не склероз!.. Тут тоже смело удаляйте… Что-то меня в сторону повело… Не дождётесь! Просто такая… рамочная композиция. Но я всё помню — про Константина Сергеевича. И не Станиславского! Для кого-то и старушка-каркуша, но не до такой же степени! Тот же Станиславский сказал бы сакраментальное: «Не верю!»

Про Есенина-сына. Да, мы почти дружили, письмами обменивались. Ничего личного, как теперь говорят. Всё на почве футбола. И когда он в Питер приезжал (в основном на игры РККА и «Сатрапа» — с «Зенитом»), всегда после — ко мне в «однушку» на Зверинской. До «Красной стрелы» — час, другой, третий. Чаёвничали. Он чем-то похож был, похож. Тоже представительный, в шляпе. Но — ничего личного!

На минуточку! Прекрасно отдаю себе отчёт в том, как выглядит со стороны. Помешавшийся на футболе сын маститого поэта — на детях гениев природа отдыхает. И маромойка, для которой смысл жизни — «Зенит». Чаёвничали, рогаликами хрустели! Что-то не то, что-то не так!

Всё то, всё так, молодые. Вам просто не понять…

Вот интересно мне! Когда кутюрье — мужчины, то никого не смущает. Хотя нам, дамам, всегда лучше знать, что нам, дамам, идёт или не идёт… И какие они мужчины?! Ликбез для профанов: couturie — портниха, а портной — tailleur. Извините за мой французский.

Папа, Марк Захерович, был настоящим tailleur. Весь «Аквариум» на Каменноостровском обшивал. И как обшивал! Ах да, «Аквариум»… Ещё в позапрошлом веке «Аквариум». Потом — фабрика синематографических лент «Омниум-кино». И только потом, с 1934 года — «Ленфильм», старейшая кинофабрика. И папа — tailleur. Камзол Петра Первого, заячий тулупчик Пугачёва, бурка Чапаева. Исто-ория! А вы говорите couturie!

Все они, якобы мужчины, couturie. Они все — couturie, радетели за маскулинизацию в новом сезоне. А когда Фира болеет футболом, она юродивая. Ладно, признаю, опять в сторону.

Батарейка садится? Что ж вы так!.. Нет-нет, я не настаиваю. Давайте перерыв — до следующего раза. Приходите ещё, приходите… Это вам спасибо, девочка. Мне поговорить не с кем, а тут вы…

Ну, кого не проняло, того, значит, не проняло.

Умеет Лилька, умеет.

Всего-то «КАРКУША». Эсфирь Марковна против названия не возразила, даже приветствовала. Ещё потом продолжение в двух номерах. Долгий разговор. О футболе? Да на кой он сдался! Но — попадание.

Ничего особенного. Текст и текст. Нам не дано предугадать. Когда б вы знали из какого. И прочие полуцитаты. Ещё и Каркуша спустя год отошла в лучший из миров. Как ни бодрись, но — возраст. Прощание получилось такое… общегородское. Талисман, «Зенит». Питер, детка. Плюс мужики, пусть и футболисты, сентиментальны до розовых соплей. Проняло. Почему-то.

И Лилька стала у них своей. Изначально в планах (sic! в её планах!) не было. Старушка-каркушка колоритна. Почему нет? Издательскому дому на пользу: футбол-зенит-питер-подписчики-охват.

И, да, у нас получилось! Но так уж получилось, что получилось и у нас. Лилька с Каркушей как-то так крепко-накрепко задружилась. Эффект бабушка — внучка. Довольно частый приём, когда надо. (См. методичку. Но не перепут! Строго по гендеру! Эффект дедушка — внучек срабатывает через раз, а то и с точностью до наборот. Дедушки непредсказуемы, то есть как раз предсказуемы. А уж внучата! Там даже сноска, звёздочка, курсив: применимо только к жен., к муж. неприменимо! И целый абзац — почему: синдром «Акела промахнулся». Да знаем, знаем! Давно живём!)

И Лилька стала у них своей. А там и до га-а-андона Флавио Пикколо рукой подать. Главное, чтоб всё естественно, чтоб никакого нажима, чтоб потом ни одна падла не… Чтоб всё шло, как идёт.

А идёт!

Я приближался к месту моего назначения.

Конечно, переломный момент — Сандуны. Те самые, на Неглинке. Мрамор, колонны, бассейн, интерьерные излишества. См. «Брат-2».

Пепсы решили сплотить пёстрый футбольный коллектив. Надо же как-то сплотить! А то кто в лес, кто по дрова! (Идиоты!) На сутки откупили Сандуны — чтоб разноклубники ощутили себя единой командой. Все голые, все без формы, все наравне, все голожопые. Баня, однако! Сплотимся, сборники! Впереди решающий матч — с Испандией! Сейчас или никогда! Задружитесь, раздолбаи! Хоть на время! Всё же для вас! Вот и Сандуны…

Переломный момент, мда. В прямом смысле. А не надо было насчёт этой… ну, которая с Каркушей под ручку… не надо было язык распускать в присутствии Юлика Берша, вот не надо!

Что там, в Сандунах, тогда приключилось? Никто не скажет. Заговор молчания — не заговор молчания, но никто ничего не видел. Всё в густом тумане, в густом парý. Из ниоткуда прилетает — в никуда отвечаешь. Ых-х-х! Попал? Попал! В кого? Без понятия. Смешались в кучу кони-люди. Кафель, скользко, наших бьют. Кто наши, кто не наши? Все наши, пусть разноклубники. Нет, не по этому критерию махались. А по какому? Да ни по какому! Из ниоткуда прилетает — в никуда отвечаешь.

На круг: челюстно-лицевые травмы средней серьёзности, растяжение паховых мышц, частичный порыв «ахилла», вывих предплечья, многочисленные ушибы верхней поверхности бедра (конкретней — жопы). Раздолье врачам-массажистам! Аршавин после тех Сандунов заявил в кулуарах: злые вы, уйду я от вас! (Вольник-Шильник упрашивал: «Аршавина! Хоть упомянуть!» Ну, нá, вольник-Шильник: Аршавин, фингал во всё лицо, воспринят как густой румянец. Но игрок, да, уникальный. Был. Ушёл. Злые вы!)

Попарились, кони-люди, сплотились! В канун судьбоносной игры с Испандией! Да что ж ты будешь делать! Не риторический вопрос, отнюдь не риторический!

Что делать, что делать! Выставлять экспериментальный состав. Какой, однако, дон Флавио новатор! Нет, просто поставлен в безвыходную ситуцию, ясный и очевидный выход из которой почему-то не устраивает. Но никуда не деться.

И таки в «рамку» встал Юлик Берш. В кои веки!

(Встречаются два фаната…)

А то всё Котофеев и Котофеев! Оно, конечно, ты не настоящий вратарь, пока свою тысячу мячей не пропустил. Но Котофеев настолько настоящий вратарь, что как бы и день/матч потерян, если не пропустил. Однако есть мнение: кто, если не он?!

Разуйте глаза! Сами не видите?

Видим. Но есть мнение. И массы многомиллионно голосует за Котофеева как лучшего! Который год подряд! Или тут кто-то против масс? Кто тут?

Тут… Ну, такая Лилит Даниялова, например.

А, которая с Каркушей под ручку на всех матчах теперь?

Она.

Вот ведь б-б…

Ц-ц! Иначе будет, как тогда в Сандунах!

Да ладно! Сам был тогда в Сандунах? И нечего тогда! Масон этот всё в Сандунах и спровоцировал. Чтобы потом, когда с Испандией, в «рамку» встать. Вместо Котофея! Мизинец Котофею сломали в тумане — а больше и некого ставить, кроме. И не он ли сам Котофею мизинец сломал — ещё вопрос! У-у, масон!

Почему масон?!

А кто?! Берш! Всякие Бершадские, Бернштейны. Цель — ничто, движение — всё.

Берш — это не от этого. Такая мелкая рыбка, ежели что. Чисто русская. Вот окунь ещё.

Окунь?

Фамилия. Поэт. Вижу во тьме с высоты // Два светлячка сигаретных… // Мне бы туда!

Что это было?

Ну… стих.

Какой-то… без рифмы… Но… мне бы туда, да. Умеют ведь, масоны!

Да почему сразу масоны?!

А кто?! Вот кто?! За душу берут, паразиты, но… не требуют. Типа сам решай!

Так решай!

Что, сам?

А кто?

Ну… там видней.

Где — там?

Ну… там.

Вот! И решили! Против Испандии вместо Котофея — Бершик наконец-то! И?

Что — и?! Нолевую ничейку сгоняли. А кровь из носу победа нужна.

Бершик виноват, что не забил? Или кто?

Нет, «тащил», конечно, всё. Пару раз точно получили бы. В первом, в раздевалку — ваще! Красава!

Котофей бы точно пропустил.

Не зна-аю, не зна-аю.

Но Бершик точно не пропустил.

Это да. И всё-таки Котофей… надёжней, что ли. Там, конечно, Бершика поставили от безнадёги. Но, слушай сюда, их вынудили.

Кто? Кто?!

Масоны! Смотри! Каркуша эта — скажешь, русская? Талисман, понимаешь! А эта, которая теперь с ней под ручку везде, — русская? А что она с тем же Бершиком замутила вкрутую…

Да ладно!

Не то слово! Хоть в тырнет залезь, на «спортбокс» — у неё с ним уже договор официальный, представляет интересы. Там тако-ое бабло!.. И ещё кто-то будет говорить, что берш — мелкая рыбка? Типа окунь? Все они одна компания! Заговор! Масонский!

Чтобы что?

Чтобы нас не пропустить!

Куда?

Никуда!

Он и не пропустил! Вообще не пропускает!

О ком сейчас?

О Берше твоём.

Почему — моём?!

Во-от! Да. У них так специально. Чтобы мы раслабились и поверили. А потом р р раз — и пропустит! В самый тот момент! На нашем, на нашем Мундиале. Чтоб позор, так уж позор! Только руками разведут: как же так, как же так! А она: рано или поздно должно было случиться, никто не совершенен. И не возразишь (представляет интересы!). А Бершика, с руками-ногами тут же оторвёт за чёрт-те какие миллионы та же Испандия. Заговор, заговор! И не надо тут! Уж лучше Котофей. Старый конь, борозда…

Погоди! А Пикколо? Ведь наши подрядили его аж до… А он пока — полный дон-га-а-андон. Ещё и за такое бабло!

Тут своя история, своя история! Сами дураки, но как-нибудь всё разрешится. Там тоже не идиоты. Само собой, идиоты. Но всё-таки…

Но, согласись, он всё-таки га-а-андон! Старый га-а-андон.

Это да! При всём уважении — старый га-а-андон! Но чёрт знает, а вдруг! Надежда умирает последней.

Вдруг — да. Если только не Котофей в «рамке»!

А кто, если не он?!

Опя-а-ать?!

Сно-о-ова!

Да пошёл ты!

Сам пошёл!

(Расстаются два фаната…)

Cтарый га-а-андон — тут консенсус. И ещё вопрос: не масон ли старый га-а-андон?

Хотя, казалось бы! Да, тогдашние Сандуны не прибавили очков почтенному (почтенному, почтенному!) Флавио Пикколо. И не он инициатор голожопого братания всех со всеми в тумане. Его там вообще не было. В пенатах (см. Брокгауза-Ефрона) отдыхал, всё согласно контракту. Повезло! Иначе наваляли бы ему кони-люди в тумане по первое число и в первую очередь. А достал всех! Дон, понимаешь! За людей не считает, гоняет в хвост и в гриву!

Пепсы тоже, конечно, га-а-андоны порядочные (порядочные га-а-андоны? парадокс!), но хоть понимают, что надо и отдохнуть. Сандуны, а?

С девочками?

Без! Не зарывайтесь, кони-люди, не растрачивайте раж, вам ещё с Испандией играть. Режим, режим! И только попробуйте не оправдать оказанного вам высокого доверия! В Сандуны! Крепкая мужская дружба!

И всё бы ничего, всё бы обошлось, всё бы даже в плюс, когда бы разнежившийся на парý кто-то из (неуточнённый! туман!) не брякнул: «Ох, сейчас бы ещё сюда бабу! Хоть какую! Одну на всех!» Ба-бу-бы! Чисто умозрительно брякнул — режим, режим! Но кто-то из (тож неуточнённый) сдуру, со смешком: «Ка-а-анкретизируй!» И тот, затерянный в тумане, ка-а-анкретизировал сдуру: «А хотя бы эту! Которая с Каркушей под ручку! Такая сладенькая б-б…»

Дальнейшее — Сандуны. Что же там тогда приключилось? Никто не скажет. Заговор молчания. Никто ничего не видел.

Но! Юлик Берш отреагировал даже не мгновенно. За мгновение до. «Б-б» не успело стать словом. Вот так он и не пропускает в «рамке»! И началось!

И ведь чего только не отыщется в качестве определения! Сквозь века!

Сейчас (ну, звиняйте) — очередное монотонное перечисление как скрытая поэтика. Кто не цокает языком, тот глух. Ну, пролистайте дальше, глухари…

Alicariaes. Булочницы. Торговки лепёшками для приношений Венере, Изис, Приапу. Лепешки coli phia и siligines имели обыкновенно форму мужских и женских половых органов.

Bustuariaes. Плакальщицы. В ночи бродили у могил (busta) и костров. Рыдали при погребальных обрядах, готовые утешить любого скорбящего.

Casalides. Владелицы отдельных домиков (casae). Всегда в окошке. Заходи, дружок!

Circulatrices. Бродячие. Ну, фланирующие. По самым людным улицам.

Famosaes. Матроны, изнывающие от похоти, ненасытные. По договорённости сами нанимались в публичные дома, заработок жертвовали на храм.

Prosedaes. Просто на свежем воздухе, ожидая пока кто-нибудь не предложит: пойдём? Ну, пошли!

Putaes. Да-да. Откуда и повелась-устоялась нынешняя путана. Каждый волен трактовать по-своему. В диапазоне: роскошная — вот тварь!

Scrantiaes. Тут оскорбительно, да. Бранно. Стульчак, ночной горшок. Где-то так. За беценок — солдатам и рабам, тростниковые пояса как знак постыдного ремесла.

Достаточно скрытой поэтики, что ли? А то там ещё mulieres, naniaes, noctuvigiles, pallacaes, peregrinae, taverniaes…

Постарался человек, не поленился! Такой уж человек — Ломброзо. Чезаре. Всё у него, у зануды, по полочкам. Гениальность и помешательство. Женщина преступница и проститутка. Любовь у помешанных… Нашёл нишу. Каждому — своё. Нет, не шарлатан. Заблужденец — пожалуй. Ведь не скажешь: бред собачий! Скажешь: что-то в этом есть, только зёрна от плевел отделить. Почти двести лет отделяем! Он, гад, и в методички ухитрился влезть, а мы теперь думай: прав, не прав?

Возвращаясь к нашим бар-р-ранам. Тот бар-р-ран неуточнённый, брякнувший в Сандунах при Юлике Берше. Брякни любое иное про неё: аlicariae, bustuariae, сasalide, сirculatrice, famosae, prosedae, putae… да хоть и scrantiae! Кони-люди на чужом языке хронически ни в какую, даже отбыв длительную зарубежную аренду. Scrantiae — непонятно и красиво. Для тех, кому непонятно. А тут: б-б…

К слову! Тут как раз к слову. Каркуша, Эсфирь Марковна, будучи знатоком растолковала бы сторонам сандуновского конфликта. Ну, примирения ради, чисто дипломатически:

Ещё в древней Иудее на людях женщина должна идти с мужчиной рука об руку, и тогда никто не смеет её как-то… Но! Когда и если она, женщина, шлёндрает одна, без руки, тут сам бог велел её как-то… Бесхозная, ну! Без руки! В переводе с древнего (и нынешнего) иудейского: бли-яд — без руки.

Потому, кони-люди, в тогдашних Сандунах, кто бы ни брякнул в тумане бли-яд — сразу получите от Юлика Берша по сопатке. Ибо она — не бли-яд, она — рука об руку с ним.

(Впрочем, a parte…Каркуша растолковала бы. Там же и тогда же. Развела бы по углам. И сошло бы на нет. Однако вообразить её в Сандунах среди голых коней-людей и тоже голышом (ну а как!) — это… невообразимо. Ещё и со своим вечным зонтиком! Раскрытым! Что-то у вас тут капает сверху, конденсат. Гы! Душераздирающее зрелище. Талисман талисманом, но не до такой же степени!)

(Впрочем, a parte! Насчёт «рука об руку»! Открытый источник:

Жительнице Манхэттена (Нью-Йорк) предъявлено обвинение в том, что она вышла замуж за десятерых мужчин и ни разу не развелась. Как сообщает New York Daily News, со всеми браками она уложилась в одиннадцатилетний период.

Тридцатидевятилетняя уроженка Доминиканы, обвиняется в подаче ложного ходатайства на получение свидетельства о браке и владении фальшивыми свидетельствами. По каждому пункту обвинения ей грозит до четырех лет лишения свободы.

Была начата проверка после того, как она в очередной раз вышла замуж в марте 2010 года. Вопреки её утверждению, что этот, последний, супруг — первый и единственный, полиция нашла ещё девять свидетельств о браке, выданных на её имя. При этом шесть из них были оформлены за шесть месяцев 2002 года, а первый брак зарегистрирован в 1999 году.

В полиции пока не знают, зачем женщине понадобилось столько мужей.

Последняя фраза — просто чудесна!

Впрочем — да-да, снова впрочем — признайся, Евлогин, это уже со зла. Неуместная аналогия. М?

Ну, признаюсь, признаюсь! А с другой стороны…

Вы знаете, что я — железный человек? — Догадываюсь. — А что из этого следует? — Что вы боитесь заржаветь.

Рука об руку, понимаешь! Бли-яд, понимаешь!)

Ладно, всё нервы. Наедине с собой можно иногда и…

Р-р-работаем дальше!

Теперь, значит, Юлик Берш. История вопроса. Вкратце.

Уникум, да. В смысле вратарского искусства (искусства, да!). За всё время не пропустил ни одного мяча. Возник ниоткуда, из любительщины. Третья-четвёртая футбольная лига, какая-то Коряжма, пацаны катают мячик по сугробам, денег нет, но вы держитесь. Тут пепсам вдруг приспичило вернуть в большой футбол ещё одну столичную команду. Мало вам? Ещё будет! «Петарда»! Как же, как же, легенда! Валера Воронин, Эдик Стрельцов, всё такое. А денег (тогда!) до жопы, надо-надо, прихоть. Собрали игроков: с бору по сосенке — голому ящик. Играйте! Экие мы, пепсы, меценаты! Оно конечно. Только на ворота кого? Да хоть кого! Хоть этого, зелёного совсем, из Коряжмы! Глан дело, укомплектовать. О «Петарда», о! Такой проект, такой проект! Мы — меценаты! С жиру бесимся!

Такой проект предсказуемо провалился. «Петарда» всплыла на минуточку, на сезон, глотнула воздуха, и снова на дно, в небытие. Надоела игрушка.

Но!

Но этот зелёный из Коряжмы — ну-ка, ну-ка! Что, совсем не пропускает?

Совсем!

А пенальти?

Четырежды били — всё взял.

Уникум, что ли?

Похоже.

Дык надо его как-то пристроить, задействовать. Иначе опять: что имеем — не храним. Коряжма, Коряжма… Это где?

Архангельская область, задворки, неважно.

Да, теперь неважно, теперь пусть пока в дубль… а хоть бы «Зениту», а там — будем посмотреть.

И стало так.

Въедливый вопрос:

Если ваш уникум ничего никогда не пропустил, почему «Петарда» снова ушла в небытие?

Снисходительный ответ:

Во-первых, сказано же, надоела игрушка. Во-вторых, надо всё-таки ещё и забивать, иначе ничья, лишь очко, сыт не будешь, вылетай. В-третьих, на подковёрном уровне шахер-махер. Вы ещё тут Флавио Пикколо упомяните до кучи!

А, кста-а-ати! Флавио Пикколо!

Некстати! Совсем, что ли, с интонированием беда? Упомяните — в смысле, и не вздумайте!

Никогда! Ни разу не была она бли-яд! Никогда без руки! Смею утверждать. Эмоции по боку, просто по работе: никогда без руки, всегда была рука об руку. С кем? Вот! Вот вопрос! Вы же наповал меня бьёте этим вопросом! С кем только ни. Но без руки — нет. И! Всегда был её выбор. Даже когда (на минуточку) несчастный дон Флавио тот же…

И он тоже?!

Кто ж знает?! Свечку никто не держал.

Наша с ней непритязательная переброска после отработанного ею визита к несчастному дону Флавио:

— Не скучала там вчера? — дежурный вопрос на правах подруги редкостной.

— На Крестовском-то? Что ты, Виталь! Как можно?! Он тоже не скучал, надеюсь.

— Хоть поладили? Хоть в чём-то? — дежурный вопрос.

— Хоть в чём-то — да.

— Теперь-то с твоим Бершиком все вопросы сняты?

— Почему? Вопросы остаются. Всё те же. Chi vivra’, vedra’.

О! Теперь и по-итальянски вставляем! В смысле, словечки. Общение с доном Флавио даром не проходит. Усвояемость отменная. Chi vivra’, vedra’, значица. Поживём — увидим.

Кто-то поживёт, а кто-то и нет.

Славно посидели, почаёвничали.

— Почаёвничали, так…

— Хороший у него чай, английский-английский. Сам заваривал.

И — толкуй теперь!

— А потом чего?

— Потом? Сказала же, не скучали… Слу-ушай, Виталь! Ты знаешь, что в переводе piccolo — самая маленькая труба в оркестре? Во-от, а я после вчерашнего зна-аю… — И усмешка, эта усмешка!

И — толкуй теперь!

Несчастный дон Флавио, к счастью своему (и самолюбию), не слышит.

Казалось бы, с какой радости-грусти зачастилось: несчастный дон Флавио, несчастный дон Флавио, несчастный дон Флавио?

Всё у него настолько хорошо! Лучше некуда! Брань? О, брань! На вороту не виснет. Да и разве брань?

Спорт — иллюстрация жизни, пусть специфическая.

Вот история Флавио Пикколо — разве про футбол?

Смотрим! Сборная страны стабильно играет чёрт-те как, строго наугад. Ни единого футболиста мирового класса. Средний коллектив средних исполнителей. Единственный уникум — голкипер. Но не тот, который регулярно в «рамке» (глупо слушать!), а тот, кто задницей полирует скамейку запасных (не время, зелёный!)

Однако надобно покорение вершин — просто потому, что это наш коллектив, а наш коллектив должен быть первым. Так хотим, так решили. И очень в своё время обижались, когда футболист Аршавин (очередной приветик вольнику-Шильнику, Аршавин снова упомянут!) отвечал на претензии подгулявшего лысика-депутата золотыми словами: ваши ожидания — ваши проблемы.

И вот для средней сборной средних игроков нанят не просто тренер, но человек-легенда. На кой нам легенда, если тренировать некого! Но ведь не просто наняли тренера — положили ему фантастическую зарплату.

Впрочем, откровенно говоря, Флавио Пикколо вышел в тираж ещё до того, как принял сборную. Согласился бы поработать, думается, и миллиона за три. Но ему щедро положили то ли восемь, то ли девять. Конкретно? Тайна сия велика есть. Отечественная традиция.

Сборная тускло прошла отбор, играла скучно уже тогда. Но — эйфория от первого за двенадцать лет попадания на «мир»! Не дожидаясь самого мирового первенства, контракт с Пикколо продлили аж до Мундиаля-2018 года, который состоится (состоится ли?) у нас. Рекордный контракт по продолжительности. И по сумме зарплаты. И — по сумме неустойки. При разрыве контракта будьте добры (да хоть бы и злы!) — единовременная выплата тренеру тридцати-сорока миллионов euro.

Пикколо под семьдесят. Выглядит отлично, излучает (симулирует?) энергию. Но, как правило, уже ничто в себе не изменит. Никаких новых идей не появится, по определению. Лишь прежние малоприятные черты характера усугубляются до невыносимости. Черты характера Флавио Пикколо и в молодые годы были не ахти. И вот с этим старичком подписывается рекордный по сумме и длительности неразрываемый контракт, по которому нынче не уплочено уже за пять месяцев… уже за шесть… уже за семь…

При такой игре и таких результатах старичка давно пора пикнком под зад. Но — отступные. А какие тут отступные, если просто жалованье выплатить не…

‹…› Лакуна, чтоб не утомлять. Грызня меж своими же пепсами: не «что делать?», но «кто виноват?» Вот уроды! (с)…

Ситуация становится ещё глупее как раз в те месяцы, пока зарплату не платили. Она же в euro! Вздорожал в два раза.

Да, звучат (робко) призывы погасить долг средствами от ФИФА за участие в Мундиале. Сборная их заработала — на сборную и потратить. Но после тогда невозможно будет финансировать уже хоть какую-то иную… деятельность.

А главное! Расплатившись с долгами и не имея источников стабильного пополнения бюджета, через месяц снова будет нечем платить несчастному Флавио Пикколо.

И скажите мне теперь, что это история про футбол…

Выжимка.

Тут Лильке — отл., тут она — от души! Разделала под орех. И пепсов, и, главное, старичка (уязвила, уязвила!).

Полная версия много пространней, много свирепее. Google в помощь.

А вот let sleeping dog lie! Вот не будите спящую собаку! (ОK, Google, translate!) Иначе (по-русски) говоря: ибо не фиг!

Она же всего-то восхотела справедливости в кои веки. Не по отношению к себе, грех жаловаться! Но по отношению к Юлику!

К Юлику?

К Бершу, к Бершу, да! Он же лучший! Он лучший! Не том смысле, не в том! (Кони-люди, ма-а-алчать!!!) Впрочем, и в том, да! (Ма-а-алчать, была команда!) Ну, на данный момент, на данный исторический период…

Она как агент (вот бумаги, нотариально всё) просто должна быть на страже интересов своего… подопечного. Как агент, да. Процент? Не вашего ума. Остальное — личная жизнь. Чтобы понять, довольно деталей. Вносить уточнения, означало бы нарушить поэзию.

Он ведь лучший в «рамке»?! Ведь лучший! А почему тогда в «рамке» вечный Котофей?! Кто, если не он, да? Вам шашечки или ехать?!

Женщина, не мешайте, отойдите. Серьёзные мужчины решают серьёзные проблемы, серьёзные деньги на кону. Справедливости нет, полковник. Тут ещё вы! Кто вообще за вами стоит? А, Эсфирь Марковна, драгоценная! Что ж вы по такой погоде! Никакой зонтик вам не. Себя поберегите, вы наш талисман. Машину Эсфири Марковне — и до подъезда! Отдыхайте, отдыхайте… А вы (да-да, вы, женщина!) уйдите вообще! Когда (и если, но вряд ли) будет нужно, вас позовут! И сам не гам, и другим не дам. Он такой, несчастный дон Флавио. Педант.

Ах, таккк?!

Let sleeping dog lie, сказано.

Женская непредсказуемость вполне предсказуема. (Опять же методички, манипулятивные технологии, агональная риторика — см. где-то выше). Но с нюансами.

Когда ей взбрыкнулось печатно дать по морде пепсам и старичку-Флавио, первая реакция: вот и всё, старина Евлогин, вот и всё, провалил, всё провалил, хуже не будет, но лучше не станет. Хотя… Вторая реакция: хотя… Всё-таки обучали чему-то. И обучили!

Блистательный ход!

Чо?!

Блистательный ход! Обгадить публично, потом напроситься (условно с букетом, на улыбке): вы-ы-ы… как-то не так, как-то превратно истолковали, наверное? или вам кто-то превратно представил… но вот я здесь, чтобы всё разрешить… не в смысле — позволить, но в смысле — прийти к обоюдному согласию… хотя одно другому не мешает… продолжим наши… игры, да? ведь всего лишь игры? вся наша жизнь ведь что?

Иг-г-гр-р-ра-а-а!!!

Смотри, Евлогин! Под твою ответственность. В последний раз.

У нас каждый раз — последний.

Поговори-поговори. Фрондёр!

Я-то?!

Всё. Пока свободен.

Вот это вот пока… И на том спасибо.

А я всё приближался и приближался к месту своего назначения.

Как, однако, страшно жить. Особенно вот это вот пока… Особенно зная…

В этой стране стало страшно жить. Недавно случайно нашла в интернете базу данных поиска людей http: //syim.com/baza. И главное, сделали вроде как для поиска утерянных родственников. Но здесь вся информация о каждом из нас: переписки с друзьями, адреса, телефоны, место работы, и, что самое страшное, есть даже мои обнажённые фото (правда, не знаю откуда). В общем, испугалась очень. Но есть такая функция, как «скрыть данные». Воспользовалась и всем советую не медлить. Мало ли что эти придурки могут сделать дальше!

Написал sd354wetsdg — 23: 16: 17