Англичане в допетровской России

Глава I. Англичане «открывают окно» в Московию

Англичане и русские узнали о существовании друг друга еще в XI веке, однако постоянные торговые и дипломатические отношения между ними установились лишь в XVI столетии. Первые русские послы князь И. И. Засекин-Ярославский и дьяк С. Б. Трофимов прибыли в Англию в 1524 г. северным путем, обогнув Норвегию. Однако этот визит не получил дальнейшего развития.

В середине XVI века известный итальянский путешественник и географ Себастьян Кабот, состоявший на английской службе, предложил правительству осуществить экспедицию с целью поисков новых путей, предположительно в страны Дальнего Востока — Индию и Китай. Надо сказать, что аналогичные попытки англичане предпринимали и раньше. Наибольшую активность в этом проявляли купцы Бристоля. В 1480 г. экспедицию возглавил шериф города Джон Джей. В 1494 и 1496 гг. состоялись экспедиции под руководством отца Себастьяна Кабота — Джона Кабота. Возвратившихся на родину путешественников англичане встречали с восторгом. Как свидетельствовал очевидец тех событий венецианский писатель Л. Паскуалино, Джону Каботу «оказывают большие почести, он одевается в шелк, и эти англичане бегают за ним, как помешанные, так что он может навербовать их столько, сколько ему вздумается»[12].

Пример отца вдохновил Себастьяна, и в 1498 г. он уже сам возглавил очередную экспедицию, которой удалось открыть остров Ньюфаунленд. Это было знаменательное событие для страны, положившее начало созданию колониальной Британской империи. Для проведения дальнейших экспедиций в Англии спешно создали акционерное общество так называемых «купцов-предпринимателей». Судя по его заявленным целям — «открытие стран, земель, островов, государств и владений, неведомых и даже доселе морским путем не посещаемых» — данное общество организовывалось, скорее всего, для осуществления колониальной политики Англии. В этой связи прочно утвердившееся в зарубежной и отечественной историографии суждение о том, что экспедиция Кабота стремилась найти новые пути в известные англичанам страны Дальнего Востока, нам представляется не вполне убедительным. Один из первых «летописцев» тех событий путешественник Климент Адамс усматривал главную причину создания общества «купцов-предпринимателей» в упадке торговли, в том, что английские товары стали пользоваться слабым спросом «у народов и в странах вокруг нас», и эти товары теперь «находятся в пренебрежении». Чтобы поправить сложившееся положение, «некоторые почтенные граждане Лондона, люди большой мудрости и заботящиеся о благе своей родины», посоветовавшись с Себастьяном Каботом, снарядили экспедицию для исследований и открытия в северных частях света… путь и проход для путешествий в новые неизвестные государства»[13] (выделено нами — Т. Л.).

О том, что общество «купцов-предпринимателей» (далее — Общество) создавалось с целью освоения, а, возможно, и завоевания англичанами новых земель, отчетливо свидетельствовали также его Устав и инструкции, разработанные Каботом. К примеру, участникам экспедиции при встречах с туземцами запрещалось сообщать какие бы то ни было сведения о своей религии, а также предлагалось «делать вид», что в Англии существуют те же законы и обычаи, которые в ходу у местных жителей. Кабот детальным образом инструктировал, как надо себя вести при общении с аборигенами. Прежде всего, советовал он, следует выяснить, каким образом лучше всего возможно использовать этих людей, и как изучить их характеры и взгляды. Для этой цели Кабот предлагал «заманить или же захватить» и привезти на корабль одного из них, чтобы выведать у него побольше сведений. С пленником надлежит обращаться «хорошо»: накормить, одеть, можно даже «напоить допьяна» пивом или вином, а затем узнать «тайны его сердца». После такого приема туземца высаживали на берег, полагая, что он привезет с собой земляков, а те покажут англичанам «продукты» своей страны. Инструкция Кабота допускала задержание, как мужчин, так и женщин, предостерегая от проявления насилия или бесчестий в отношении пленниц.

Устав Общества содержал ряд рекомендаций, направленных на обеспечение безопасности участников экспедиции. «Наши люди не должны заходить на берег так далеко, чтобы не оставалось возможности тотчас же возвратиться на свои… корабли, и не должны верить ласковым словам иностранных людей, могущим оказаться лукавыми и лживыми». Не следует подвергать себя опасности даже в случае возникшего желания «получить золото, серебро или иное сокровище». Не нужно «раздражать народы надменностью, насмешками и презрением», напротив, обращаться с ними надлежит «осторожно и осмотрительно со всяческой вежливостью и любезностью». Даже, если путешественников пригласят в дом правителя на обед или для переговоров, им следует идти туда «в таком порядке и снаряжении, чтобы всегда быть сильнее их», постараться избежать засад, а главное — не расставаться со своим оружием[14].

Подробно прописывались в Уставе главные цели экспедиции: собрать исчерпывающий материал о новых землях или государствах, которые в той или иной мере могут быть использованы для блага Англии. «Названия народов каждого острова должны записываться, равно продукты и отрицательные черты страны, — инструктировал Кабот, — следует отличать характер, качества и обычаи населения, местность, где они живут, какие предметы они более всего желают получить, и с какими продуктами они наиболее охотно расстанутся, и какие металлы имеются у них в холмах, горах… реках, на поверхности земли, или в земле»[15].

Инструктированное подобным образом Общество, в рядах которого было немало богатых лондонских купцов (лорд-мэр Дж. Барис, шериф У. Гаррей, основатель лондонской биржи Т. Грешем и др.), собрало капитал в 6 тыс. фунтов стерлингов, на который снарядило три корабля: «Добрая Надежда», «Доброе Доверие» и «Эдуард Благое предприятие». Все корабли были в прекрасном состоянии, снабжены артиллерией и запасами продовольствия на 18 месяцев. Путешественники, как отмечал К. Адамс, предполагали, что им «придется плыть по ужасно холодным странам». Исследователь Н. Т. Накашидзе подчеркивал, что северный морской путь был открыт и изучен русскими мореходами задолго до появления англичан в Белом море. Именно эти открытия русских послужили причиной появления у англичан идеи экспедиции по Северо-восточному морскому пути[16]. Чтобы разузнать подробнее о тех «восточных странах света», которые намеревалась посетить экспедиция, члены Общества пригласили к себе двух татар, служивших в королевской конюшне, и через переводчика попытались расспросить о стране и обычаях их народа. Однако из этой затеи ничего путного не вышло, поскольку они мало что понимали в «наклонностях» своего народа, и были «более привычны пьянствовать»[17]. Тем не менее, данный факт позволяет предположить, что руководители экспедиции хорошо знали, в какую из «неизвестных» стран им предстояло отправиться.

Вскоре стали собирать участников экспедиции. Среди 116 ее членов, одиннадцать являлись купцами, трое — штурманами, еще трое — их помощниками, один был пастором, остальные, как полагала историк И. Любименко, преследовали «исключительно научные цели»[18]. Что это были за «научные цели», Устав и инструкции Общества хорошо разъясняли.

Возглавить экспедицию поручили «храброму дворянину знатного происхождения» сэру Хью Уиллоби. Главным кормчим выбрали пользовавшегося большим уважением соотечественников опытного моряка Ричарда Ченслера. Его кандидатуру предложил близкий к царствующему королю Эдуарду VI Тюдору «благородный молодой дворянин» Генри Сидней. Обращаясь к собравшимся с хвалебной речью в адрес своего протеже, Сидней заключал: «Свою безопасность он (Ченслер) будет вверять жестоким варварским народам и страшным чудовищным морским зверям. Поэтому, приняв во внимание великие опасности и важность данного ему поручения, вы обязаны сочувствовать ему и любить… а если ему случится счастливо к нам вернуться, то ваше дело и ваш долг щедро наградить его»[19].

14 февраля 1553 г. король Эдуард издал грамоту, в которой говорилось следующее: «…разрешили мы честному и доблестному мужу Югу Вилогби (Хью Уиллоби) и другим с ним… верным и любезным слугам нашим, да идут они по желанию своему в страны прежде им неведомые, искать в оных то, чего мы не имеем, и привезти им из земель наших то, чего они не имеют; да произойдет чрез то польза им и нам и да будет между ими и нами вечная дружба и союз ненарушимый, доколе они будут нам дозволять получать предметы, которыми они изобилуют в своих государствах, а мы будем уступать их государств наших предметы, которых они не имеют… Просим вас, цари и государи… да дозволите сим мужам нашим проезд чрез страны ваши… И если бы в чем либо они имели недостаток, молим вас, по благости вашей им то даровать и взаимно принять от них что они могут вам воздать… А мы обещаемся вам… что мы с равным благодушием примем слуг ваших, если они когда-нибудь приедут в наши государства»[20].

11 мая 1553 г. экспедиция отправилась в путь. Как свидетельствовал Адамс, моряки были одеты в небесно-голубые суконные одежды. Когда корабли приблизились к Гринвичу, где в то время располагался королевский двор, все придворные выбежали из дворца, простой люд густой толпой заполнил берег. Члены Тайного совета наблюдали за происходящим из окон дворца. Корабли дали артиллерийский залп, выстрелив из всех орудий, «так что в ответ зазвучали вершины холмов, а долины и вода отозвались эхом; моряки же так закричали, что небо зазвенело от шума!»[21]. Подобная прощальная церемония была устроена в честь «доброго короля Эдуарда», который из-за болезни не смог присутствовать при этом зрелище.

В начале августа корабли достигли морской крепости Вардехус, что на севере Скандинавии. Началась сильная буря, и корабли разметало. Суда «Добрая Надежда» и «Доброе доверие» под командой Уиллоби добрались до берегов Кольского полуострова, где и бросили якорь. Найти местных жителей участникам экспедиции не удалось. Продовольствие было на исходе, а вскоре ударили морозы. В январе 1554 г. все участники экспедиции, во главе с отважным ее предводителем, погибли от холода. Спустя год, корабли и останки 83 членов экспедиции обнаружили карелы, которые и сообщили о своей страшной находке в Москву. По свидетельствам русских источников, «нашли они на Мурманском море два корабля: стоят на якорях в становищах, а люди на них мертвы, а товаров на них, сказали, много»[22]. После того, как московским властям стало известно о жуткой находке карелов, все имущество с кораблей, включая пушки, корабельные снасти и товары, было опечатано, а затем полностью возвращено англичанам.

Между тем, судьба Ричарда Ченслера и его экипажа оказалась удачнее. Прождав в Вардехусе неделю, Ченслер остался твердым и непреклонным в своем решении продолжить путь. Его судно пересекло Белое море и 24 августа вышло в устье Северной Двины. Англичане высадились на берег, вблизи Николо-Карельского монастыря. Матросы заметили неподалеку рыбачью лодку и направились к ней. Однако поморы, по-видимому, пораженные величиной британского корабля, обратились в бегство. О том, как далее завязывались отношения англичан с местными жителями, поведал К. Адамс. Когда Ченслер догнал рыбаков, те, «помертвев от страха, пали перед ним ниц и собирались целовать его ноги. Но он, по своей всегдашней большой любезности, ласково посмотрел на них, ободряя их знаками и жестами, отказываясь от их знаков почтения, и с дружеской лаской поднимал их с земли… Отпущенные Ченслером рыбаки разнесли по всей округе весть о приезде неведомых людей, чрезвычайно любезных и ласковых». Видя доброжелательность англичан, русские люди отвечали тем же. Приближаясь к кораблю, они «добровольно предлагали новоприезжим гостям съестные припасы»[23].

Так состоялось первое знакомство англичан с жителями Московского государства. По свидетельствам Адамса, члены экипажа Ченслера вступили в беседу с русскими: «Русские варвары… спрашивали у наших, откуда они и зачем они приехали». Англичане отвечали, что не ищут в их стране ничего, кроме дружбы и возможности торговать с подданными царя, «отчего великая прибыль будет для подданных обоих королевств… Варвары охотно слушали такие речи и обещали помочь и содействовать немедленному осведомлению своего короля о столь умеренной просьбе»[24]. Конечно, нелегко поверить, чтобы подобная беседа вообще состоялась, если учесть, что ни русские, ни англичане, включая самого Ченслера, не знали языка друг друга. Нам представляется, что дело обстояло несколько иначе. Прибыв в Холмогоры, Ченслер встретил доброжелательный прием со стороны местных властей, которые в спешном порядке известили о приезде англичан своего государя. Не дождавшись официального разрешения, Ченслер предпочел самостоятельно отправиться в Москву. По пути он повстречал гонца, который и передал ему царские грамоты, написанные «с вежливостью и благосклонностью». Оставшуюся часть пути русские везли англичан, по признанию Адамса, «так охотно, что ссорились и дрались, споря между собой, кто заложит почтовых лошадей в сани»[25].

О путешествии в Московское государство, посещении Москвы и приеме у царя Ивана Грозного Ричард Ченслер поведал в своем труде «Книга о великом и могущественном царе России и князе Московском, о принадлежащих ему владениях, о государственном строе и о товарах его страны». Надо сказать, Россия представлялась англичанину страной изобильной «землей и людьми». Опытный взгляд путешественника отметил те природные богатства, которыми славилась Московия: пушнина, рыба, мед, моржовая кость, ворвань и пр. На пути от Ярославля к Москве, он обратил внимание на большое количество маленьких деревушек, в которых проживало множество людей. Его поразило, что «земля вся хорошо засеяна хлебом, который жители везут в Москву в таком громадном количестве, что это кажется удивительным». Каждое утро можно встретить от семисот до восьмисот саней, едущих в Москву с хлебом. Сама Москва показалась Ченслеру «очень великой», и даже больше Лондона с его предместьями. Однако архитектура города и его деревянные строения представились грубыми, построенными «без всякого порядка». Зато Кремль, с кирпичными стенами и девятью прекрасными церквами, показались великолепными. Примечательно, что как человек военный Ченслер обратил внимание не только на архитектурные красоты кремлевских сооружений, но и на то, как они охранялись. «Московские крепостные сооружения хорошо снабжены всевозможной артиллерией», — подчеркнул англичанин[26].

Особое место в повествовании Ченслера занимало описание его приема у царя. В январе 1554 г. Ченслер вместе с переводчиком был приглашен в царский дворец в Кремле. Надо признать, что ни внешний вид, ни внутреннее убранство царского дворца не произвели на англичанина особого впечатления. Грановитая палата показалась ему «очень низкой постройкой из камня, обтесанного гранями, очень похожая на старинные английские здания». Зато царская свита, человек сто, или больше, «в роскошном золотом платье», потрясла воображение Ченслера. Царь Иван Грозный восседал на позолоченном троне и был «в длинной одежде, отделанной листовым золотом», в короне и с жезлом «из золота и хрусталя» в правой руке. После вручения царю грамоты от короля Эдуарда VI, в которой высказывалось пожелание о налаживании торговли «с отдаленными странами», Ченслер был приглашен на обед в Золотую палату. Более всего англичанина поразило обилие золотой посуды на длинных столах. «Сервировка была очень богата: все подавалось на золоте не только… самому царю, но и всем нам, и блюда были массивные; кубки также были золотые и очень массивные. Число обедавших в этот день было около двухсот и всем подавали на золотой посуде. Прислуживавшие дворяне были все в золотых платьях и служили царю в шапках на голове»[27].

В Москве Ричард Ченслер пробыл восемь месяцев. В феврале 1554 г. он получил царскую грамоту, адресованную королю Эдуарду, в которой говорилось следующее: «…Повелели мы, чтобы присылаемые тобою суда и корабли приходили когда и как часто могут с благонадежностью что им не будет учинено зла. И если ты пришлешь к нам из советников вашего величества договориться с нами, дабы твоей страны торговые люди могли со всякими товарами приходить и где в наших владениях пожелают учредить свой торг и иметь там довольный торг со всякою свободою по всем нашим владениям со всякими товарами и туда со всякими товарами приходить и оттуда уходить по их желанию, чтобы никто им не чинил вреда или препятствия по сей нашей грамоте и по нашему слову за нашею печатью»[28]. Как видно, царь обещал англичанам даровать право беспошлинной торговли в Московии.

На обратном пути корабль Ченслера подвергся нападению голландцев, но англичане сумели отразить удар. В Лондоне Ченслер вручил царскую грамоту вступившим на престол после смерти короля Эдуарда старшей дочери Генриха VIII Тюдора — Марии Тюдор и ее супругу Филиппу II Испанскому. Английские монархи проявили живой интерес к новому проекту, сулившему большие перспективы в сфере торговли. В феврале 1555 г. была утверждена Хартия акционерной Московской компании (далее — Компания), получившая монопольное право на торговлю с Московским государством.

Компания была тесно связана с королевским двором и высшей знатью. Среди ее членов были не только купцы, но и аристократы — маркиз Уинтон, графы Эрандел, Бедфорд, Пемброук, Ланкастер и др. По утверждению ученого Г. Новицкого, в состав Компании входило шесть лордов, один граф, 22 рыцаря, 13 эсквайров, 8 олдерменов, 8 джентльменов[29].

Любопытен устав Компании содержавший следующие инструкции: «Агенты, отправленные Компанией в Россию, обязаны… изучать характер русского народонаселения во всех сословиях; остерегаться, чтобы никакой закон русский, ни религиозный, ни гражданский, не был нарушен ни ими, агентами, ни людьми их, ни моряками, ни кем-либо из англичан; смотреть, чтобы все пошлины были платимы исправно, дабы не навлечь конфискации товаров, чтобы все происходило покойно, без нарушения порядка в тех местах, куда англичане приедут, и будут торговать»[30]. Агентам Компании рекомендовалось обустроиться в Москве, или других городах, где «выгоднее торговать», построить дома для себя и своих людей, с лавками, погребами и прочими службами. Предполагалось, что все низшие чины Компании будут неукоснительно повиноваться ее агентам, а в противном случае — наказываться последними. Агентам поручалось тщательным образом изучать те товары, которые могут быть с выгодой проданы в России, а также «заботиться об изучении русского народа, его характера, нравов, обычаев, податей, монеты, веса, мер, счета, товаров, какие ему нужны и какие нет, дабы вследствие незнания всего этого Компания не потерпела какого-нибудь вреда или убытку»[31].

Вскоре выяснилось, какие из русских товаров имели наибольший спрос в Англии. Это были воск, сало, масло, пенька, лен, меха. Узнав, что необработанная пенька обойдется англичанам дорого, Компания в спешном порядке направила в Московию 7 канатных мастеров, чтобы тотчас «засадить их за работу», полагая, что это будет «дешевле стоить», нежели выписывать мастеров из Данцига. Разведав, что в Московском государстве добывается большое количество железа и меди хорошего качества, Компания потребовала от своих агентов выслать их образцы, равно как и кожи, которые охотно закупали немцы и голландцы. Примечательно, что уже с первых шагов своей деятельности в Московии Компания попыталась монополизировать торговлю отдельными видами товаров не только на российском рынке, но и в соседних странах. Известный историк XIX века С. М. Соловьев писал: от агентов потребовали, чтобы они «накупили как можно более воску, чтоб захватить его весь в свои руки и снабжать им не только свою страну, но и чужие»[32]. Британский исследователь У. Скотт подтверждал: Московская торговая компания владела не только монополией экспорта русских товаров в Англию и импорта английских продуктов в Россию, но «благодаря ее концессиям в России, она имела исключительное право вывоза воска из страны. Она владела этой монополией не только в снабжении Англии этим товаром, но и всей Европы, и в определенной мере лесными материалами также»[33]. Как видно, Московская компания основательно подошла к делу, предполагая прочно и надолго закрепиться в России, по возможности, прибрав к своим рукам всю ее внешнюю торговлю.

1 мая 1555 г. Московская компания делегировала Ричарда Ченслера и двух своих агентов — Ричарда Грея и Джорджа Киллингворта в Московию для расширения торговой деятельности. Ричард Ченслер на этот раз был представлен в ранге официального посла. Он вез с собой королевскую грамоту, предназначенную для царя и содержавшую просьбу оказать покровительство в деле налаживания торговых отношений между двумя странами. На приеме у Ивана Грозного Ченслер получил грамоту, в которой царь подтверждал право свободной торговли для англичан, а также разрешил Компании строить фактории в Москве (в Зарядье, на Варварке), Холмогорах и Вологде. И вскоре англичане активно взялись за дело, начав вывозить из страны воск, сало, ворвань, лен, пушнину, рыбу. Агентов Компании можно было встретить не только в Москве, но и в Ярославле, Нижнем Новгороде, а также ряде других городов.

Пока Московская компания разворачивала свою деятельность в России, англичане весной 1556 г. снарядили новую экспедицию. Корабль «Эдуард Благое предприятие» направился в бухту св. Николая. Второе судно под командованием капитана Стефана Бэрроу двинулось на восток, чтобы достичь реки Оби. Судя по всему, никакого официального разрешения на этот маршрут от местных властей капитан не имел. Вскоре судно Бэрроу повстречало лодки поморов, одна из которых — двадцативесельная ладья с 24 рыбаками на борту, подплыла к англичанам. В своих путевых заметках Бэрроу так описывал сцену этой встречи: «Шкипер ладьи поднес мне большой каравай хлеба, шесть кольцевидных хлебов, которые у них называют калачами, четыре сушеных щуки и горшок хорошей овсяной каши; я же дал шкиперу лодки гребень и маленькое зеркало. Он заявил мне, что отправляется на Печору, после чего я предложил всем им выпить. Когда начался отлив, они удалились в очень расположенном к нам настроении. Шкипера звали Федор»[34].

В продолжение всего пути судно Бэрроу не раз встречалось с лодками местных жителей, которые старались по возможности оказать содействие англичанам. Они не только привозили продовольствие (белый пшеничный хлеб, бочонок меда, бочонок пива, местную водку, 17 диких гусей и др.), но и одолжили свои якорь и канаты, чтобы английское судно смогло противостоять разыгравшемуся шторму. Один из рыбаков, по имени Гавриил, «покинув безопасную стоянку и товарищей, подъехал, насколько мог, ближе» и указал проход через мели. Англичане, со своей стороны, желая заручиться расположением русских рыбаков, одаривали их, чем могли. Так, Гавриил был вознагражден двумя маленькими гребешками из слоновой кости, стальным зеркалом и еще двумя-тремя безделушками, которые принял с благодарностью. Несколько рыбаков Бэрроу пригласил в свою каюту, где предложил им винных ягод и «вообще угостил их, чем мог». Впрочем, щедрость англичанина не была бескорыстной. «Если привезенный мне подарок стоил угощения, то они тотчас же получали его», — откровенно признавался Бэрроу. Ну, а если туземцы ничего не привозили, то на них попросту не обращали внимания. Особого «вознаграждения» удостоился капитан русской шлюпки, повстречавшейся у Новой Земли. Он предоставил англичанам «все сведения, какие имел» и которые относились к целям их экспедиции, а также пояснил, как добраться до реки Оби. За это ему подарили стальное зеркало, две оловянные ложки и пару ножей в бархатных ножнах[35].

Между тем, завершить задуманное предприятие Бэрроу так и не удалось из-за приближающейся зимы с ее сильными северными ветрами и ледяными заторами. Однако уже на следующий год отважный мореплаватель совершил новое путешествие — из Холмогор в Вардехус, якобы с целью поисков затерянных во льдах английских судов «Добрая надежда» и «Доброе доверие». Судя по всему, суда эти он не обнаружил, зато повстречал в Кигоре голландцев. Они вели активный торг с лопарями, продавая им серебряные блюда, сосуды и ложки; золоченые украшения для поясов; сукно, синего, зеленого и красного цвета; выделанные шкурки выдр и лисиц; рыбу, а также «очень крепкое пиво». Англичанин был явно раздосадован, повстречав конкурентов в новых землях. «Я уверен, — писал он, — что пока это пиво будет здесь, наше английское двойное пиво не будет нравиться ни лопарям, ни карелам». Бэрроу попытался узнать, по каким расценкам голландцы отпускают свой товар, но те не пожелали удовлетворить его любопытство. Тогда англичанин направился к местным жителям, предлагавшим купить у них рыбу, а также пообщался с уполномоченным царя Василием Федоровичем. Из разговора с ними он узнал, что русские охотно купят у английских купцов серебро, жемчуг, сукно, муку, крепкое вино, оловянную посуду, лисьи шкурки и золото[36]. Как видно, мореплаватель хорошо усвоил инструкции Общества «купцов — предпринимателей», в особенности в той их части, которые затрагивали торговые интересы Англии. Как бы то ни было, но экспедиции С. Бэрроу, по мнению историка Г. Новицкого, внесли большой вклад в изучение русского Севера[37].

В марте 1556 г. Ричард Ченслер получил первую жалованную грамоту царя Ивана Грозного, дозволявшую англичанам вести беспошлинную торговлю в Московском государстве. В августе флотилия из четырех кораблей направилась в Англию. Вместе с Ченслером на судне ехал русский посланник Осип Григорьевич Непея. У берегов Норвегии корабли попали в жестокий шторм, в результате которого три корабля с экипажем затонули. В числе погибших оказались отважный Ричард Ченслер и его сын. Русский посланник чудом спасся.

По прибытии в Англию 23 декабря 1556 г. Осипу Непее была оказана торжественная встреча в Эдинбурге. «За двенадцать миль от столицы он был встречен отрядом восьмидесяти купцов, верхами, в богатых одеждах, с золотыми цепями на груди». Посланнику привели в дар богато убранную верховую лошадь, после чего купцы, члены Московской компании, вместе со своими слугами присоединились к шествию. Русского посланника приветствовал лорд-мэр, «со всеми старшинами в алых одеждах»[38]. 28 февраля Осип Непея прибыл в Лондон, а уже 25 марта получил аудиенцию у королевской четы, вручив английским монархам — Марии Тюдор и ее супругу Филиппу Испанскому царскую грамоту. Во время вторичной аудиенции Осип Непея получил королевскую грамоту, в которой говорилось о желании англичан заключить договор о взаимной торговле. «Мы надеемся, — заявляли монархи, что таким образом хорошо и счастливо положено и утверждено основание взаимной дружбы и что оно принесет обильные плоды как братской любви и крепкой дружбы между нами и наследниками нашими, так и беспрерывных торговых сношений между нашими подданными… В воздаяние за сие дабы явить знамение нашей воли, мы учинили тоже для ваших торговых людей и подданных, дозволив им, если они пожелают, приехать к нам и вести торговлю в сем нашем королевстве Англии, свободно приезжать в… наше королевство… и вести свои дела во всех его частях, оставаться в нем и выезжать из оного когда и сколько раз им нужно будет, кроме того… им дозволяется по своему произволу, оптом и целиком, или порознь и по частям… беспрепятственно продавать свои товары, привезенные из наших стран и владений… кроме того, чтобы они были избавляемы и освобождаемы от уплаты сборов и привозных пошлин наравне с подданными других христианских государей, ведущими торговлю внутри вышесказанного нашего королевства»[39]. Как видно, английское правительство было согласно жаловать русским купцам такие привилегии, которые получили в Московии англичане.

В знак особого расположения к царю королевская чета отправила в подарок Ивану IV «двух лютых зверей» — льва и львицу, «военный доспех» — латы, выложенные бархатом, ткани — «французского сукна», да «атласу с золотом»[40]. Визит русского посланника открывал собой, по сути дела, первую страницу в длительной истории взаимоотношений Англии и России. С той поры между двумя государствами установились торговые и дипломатические отношения.